– Разумеется. Только где ты достанешь её в двенадцать ночи?
      – Ты недооцениваешь меня, друг мой.
      – Что ты, это опасно. Но сперва мы поедем в супермаркет.
      – Хозяин – барин. Спешить нам некуда – впереди выходные. – Рэй посмотрел на спидометр. – И это всё, на что способна твоя развалюха? А ну-ка, продемонстрируй свой талант гонщика. Или ты меня стесняешься?
      Я со смехом покачал головой и переключил передачу.
      – Ну тогда держись.
      – Слушаюсь, сэр. – Рэй потушил сигарету. – Пристегнуть ремни и не курить.
      – Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы предпочёл умереть в автокатастрофе. Разогнаться до предела – и полететь вниз с какого-нибудь серпантина. Только чтобы умереть на месте, а не мучаться.
      Рэй посмотрел на меня с лёгким испугом.
      – И что у тебя за голова, Брайан? Откуда там берутся такие мысли?
      – Как отец. Он, наверное, тоже мечтает так умереть.
      – Думаешь, он способен на самоубийство? С чего бы?
      – Не удивлюсь. После смерти мамы он не живёт, а существует.
      – Он изменял ей?
      – Да, постоянно. И она об этом знала. Да и не только она – все соседи. Но он очень любил её. Несмотря ни на что.
      – Когда я узнал, что у мамы кто-то есть, то сначала не поверил. Знаешь, что-то вроде шока. Конечно, люди изменяют – но ведь мои родители должны быть особенными!
      А потом понимаешь, что это жизнь. Что все мы люди, и особенных не бывает. Мне было пятнадцать, когда они развелись. Папа пришёл домой и сказал мне только одну фразу: "Прости меня, Рэймонд". Он всегда меня так звал. Помню, я ужасно бесился.
      – Рэй прижал ладонь к губам и вздохнул. – Извини, Брайан. Мы с ней редко видимся – у неё семья, дом, дети. Я очень сильно люблю её. А она… она при встрече смотрит на меня так, будто я кто угодно – но только не её сын. А отцом я горжусь.
      Его друзья в самый неподходящий момент просто испарились – и он остался совершенно один. Другой бы на его месте перерезал себе вены, начал бы принимать наркотики или что-то ещё… а он вёл себя так же, как всегда – улыбался, шутил.
      Ну, ты знаешь папу – думаю, не имеет смысла рассказывать. Он очень жизнерадостный человек. А плакал он только тогда, когда мы оставались вдвоём. Мы вместе плакали. Но время немного ослабляет боль. Хотя совсем не лечит.
      – Если тебе больно об этом говорить – не будем.
      – Нет, ничего. Да и кому я могу это рассказать, кроме тебя?
      – Надье, например.
      – Да, и ей могу. – Рэй помолчал. – Наверное, я тогда наговорил глупостей.
      – В том-то и дело, что нет. Но только сказал ты это слишком поздно.
      Рэй посмотрел в зеркало заднего вида и пригладил волосы.
      – Может, это жизнь решила устроить мне тест и проверить, как сильно я её люблю?
      – Ну, тут я тебе не советчик.
      – Да брось. Ты тоже когда-нибудь женишься, Брайан. Встретишь женщину, которую будешь любить до потери рассудка, больше жизни – и женишься. Вот увидишь.
      – Я не верю в это, Рэй. И ты знаешь, почему.
      – Знаю, знаю. Но всё изменится – слушай старших.
      – Сколько вам лет, сэр? Сорок?
      – Шестьдесят. – И Рэй потряс руками и головой, изображая болезнь Паркинсона. – Я что-то не понял. Кто тут кому плачется?
      – Никто никому не плачется. Мы едем курить "траву".
      – Нет, я не могу от тебя это слышать, Брайан.
      – А потом мы поедем гулять – и без двух девушек домой не вернёмся. Как минимум двух.
      Рэй сел прямо и бросил на меня недоуменный взгляд.
      – Ты уверен, что для тебя эта "трава" сегодня будет первой? Что-то мне подсказывает, что ты уже успел скрутить "косячок". И потом выкурить его… -… напополам с Надьёй.
      – Точно. Может, ты и меня научишь читать мысли? (Брайан) Тот факт, что в годы своей молодости Рэй порядочным гражданином не являлся, был мне отлично известен. Его трижды чуть не выгнали из университета из-за проблем с наркотиками и посещение не совсем пристойных заведений (то, как он умудрился получить отличный диплом, было загадкой). Рэй был виновником бесконечного количества аварий, а полицейские, вне всяких сомнений, знали его в лицо, так как имя этого человека и фраза "вождение в пьяном виде" стали для них неразделимыми.
      Однажды он провёл сутки в тюремной камере за ограбление бара – и если бы его отец не заплатил приличную сумму, то с Рэем ничего хорошего не случилось бы.
      После свадьбы законопорядочности у Рэя заметно прибавилось. А после того, как у них с Надьёй появился первый ребёнок, мой друг окончательно завязал с прошлой жизнью. Впрочем, это не мешало ему поддерживать связи с людьми "из того мира" – и иногда пользоваться этими связями.
      – Едем, – сказал Рэй, вернувшийся в машину с долгожданным пакетиком из тёмного полиэтилена. – Или, может, прямо тут покурим?
      Я пожал плечами.
      – Если ту дрянь найдут у меня в машине, то я увижу свои права ещё не скоро. А вот если её найдут у меня в крови…
      Рэй достал небольшой перочинный нож и аккуратно разрезал полиэтилен.
      – Для того, чтобы обнаружить это в крови, надо эту кровь сдать. Кроме того, ещё надо суметь отличить обкуренного водителя от нормального – а для этого надо остановить машину.
      – Вы – аналитический гений, сэр. Вам это известно?
      От "травы" у Рэя на душе стало заметно легче – причём это было видно невооружённым глазом. От депрессии не осталось и следа. Я тоже воспрял духом и повеселел – мне вспомнились студенческие годы, и я подумал, что в таком состоянии спокойно мог бы смеяться сам с собой.
      – Так, тебе, я вижу, хватит, – критически оглядев меня, поставил диагноз Рэй. – Дай-ка. Я сам докурю.
      – Ну уж нет! Какой хитрый!
      – Ладно, ладно! Не идёт тебе это, Брайан, ей-Богу, не идёт. Я могу представить тебя высыпающим на зеркало кокаин, максимум – забивающим в трубку опиум, но это… нет. Это не твоё. Слишком… дёшево, что ли. Никакого стиля. Ты когда-нибудь пробовал кокаин?
      Я замотал головой.
      – Нет. Ещё чего мне не хватало!
      – Надо же. Я думал, что Надья… хм. Немного тебя к этому приобщила.
      – Ты позволяешь ей баловаться подобными вещами?
      Рэй замахал руками.
      – Ты что! Но она грешила этим, когда вы… ну, ты понимаешь.
      – Я такого за ней никогда не замечал.
      – Послушай, старик. Расскажи мне, как вы с ней познакомились. Я давно хочу это услышать. Не подумай. Здоровый интерес.
      С Надьёй мы познакомились на свадьбе одного из моих коллег. Причём познакомились совершенно случайно (или не совсем случайно – ведь все события в нашей жизни взаимосвязаны). Я в гордом одиночестве пил вино и размышлял о том, чем же занята женщина, для которой было заказано второе место за этим столом. Надо сказать, приятных мыслей в моей голове на данный момент было невероятно мало.
      – Простите, сэр, – вдруг услышал я низкий женский голос, – вы сидите за моим столиком.
      Обладательницей голоса оказалась леди лет двадцати пяти с восточной наружностью.
      Женщина была одета в ярко-алое платье, как мне показалось, слишком откровенное даже для вечера, и дорогое манто. Но самой примечательной вещью являлось совсем не платье и даже не явно экзотическая внешность, благодаря которой она успешно выделялась из толпы – а глаза. Тёмные и в то же время лучистые и яркие – леди смотрела на меня с вызовом, гордо и свысока. Она держала в руках крошечную сумочку, замерев в высокомерном ожидании – позе царственной особы.
      – Думаю, вы ошибаетесь, мисс, – уверил я женщину. – Этот столик мой.
      – Миссис, – тут же поправила меня она – и я действительно заметил на её пальце обручальное кольцо. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мой муж решил провести время с очередной потаскушкой – и я пришла одна. Позволите присесть?
      – Разумеется, – кивнул я.
      Женщина сняла манто, повесив его на спинку стула. Её платье оказалось ещё более неподходящим для чужих глаз, чем я предполагал. Впрочем, она могла позволить себе носить такую одежду.
      – Меня зовут Надья, – сообщила мне леди.
      – Брайан, – представился я.
      – Брайан, – медленно и даже немного торжественно повторила Надья. – Какое красивое имя! Ты пишешь его через i или через y?
      – Через i, – ответил я, немного удивлённый таким пристальным вниманием к моему имени.
      – Я тоже думаю, что стоит писать через i. Так гораздо красивее.
      Надья говорила с лёгким, едва различимым акцентом, напоминавшим арабский. Только вот черты её лица были не по-арабски чёткими и складными – и я, подумав, решил, что она родом из Ирана. Хотя, что ни говори, я с трудом мог представить, что иранская женщина может позволить себе такой наряд.
      – У тебя тоже очень красивое имя, – поспешил я вернуть комплимент. – М-м-м… арабское?
      – Я родилась в Иране. – Надья рассмеялась, заметив мой удивлённый взгляд. – О, на самом деле, я живу тут уже больше семи лет, и многое изменилось, как ты видишь… Твои коллеги – очень интересные люди. Я уже имела удовольствие с ними пообщаться. Я ведь тоже арабист. Правда, мой муж не разрешает мне работать – так что я занимаюсь исключительно наукой. Преподаю, читаю лекции. Планирую писать диссертацию. Ну, и занимаюсь семейными делами, разумеется…
      – В свои годы ты многое успела, – сказал я, улыбаясь.
      Надья пожала плечами.
      – Думаю, некоторые женщины в тридцать три имеют гораздо больше, чем двое детей и потенциальная докторская степень.
      – В тридцать три? – ахнул я. – Двое детей? Но я думал… хм. Во всяком случае, для матери двоих детей ты отлично выглядишь.
      На лице Надьи появилась улыбка женщины, которая привыкла получать комплименты и давно научилась правильно на них реагировать – улыбка, в которой никто не смог бы разглядеть даже тени кокетства.
      – О, спасибо, я знаю. Думаю, женщина может выглядеть хорошо и после того, как родит шестого ребёнка. Главное – желание.
      – Я даже не предложил тебе вина. Прошу прощения.
      – Я бы выпила шампанского, – покачала головой Надья. – Оно так подходит к праздничной атмосфере!
      Минут через двадцать, когда зал начал пустеть, Надья посмотрела на крошечные часики с бриллиантовой россыпью.
      – На самом деле, – сказала она мне дежурно-виноватым тоном, – мне немного неудобно перед тобой. На этом месте должна была сидеть совсем другая женщина… я не верю в то, что ты пришёл один. Такие люди, как ты, обычно никуда не ходят в одиночестве.
      – Теперь это место уже занято, – ответил я и посмотрел в глаза своей собеседнице – в них горел тот самый огонёк, который очень редко горит в глазах замужних женщин. – И тут сидишь ты.
      Надья кивнула.
      – Да, у вас, мужчин, всегда так. Сегодня одна женщина, завтра – другая. Потом другая не отвечает на телефон – и появляется третья. Ну, а на следующий день все трое звонят вам, но не могут дозвониться, так как вы в постели с четвёртой.
      – Ты немного утрируешь, но наши взгляды на жизнь определённо схожи.
      – Я в этом не сомневалась. Ты танцуешь?
      – Только не современные танцы, – покачал головой я.
      – Да, и я их не люблю. Я предпочитаю современным танцам секс. А ты? Только не говори, что я впервые ошиблась, прочитав по глазам…
      О новом знакомстве я думал все выходные. На первый взгляд, ничего особенного в произошедшем не было – очередное приключение, из тех, что сами меня находили. И всё же что-то заставляло меня раз за разом мысленно возвращаться к прошлой ночи.
      И к неприятному ощущению одиночества в холодной постели с утра, в том числе.
      Я вспомнил о своей ночной гостье на обеденном перерыве – за очередной чашкой кофе. Правда, немного в другом ключе. Что за глупости? Зачем на этом зацикливаться? Такое впечатление, что на этой женщине свет сошёлся клином. Есть ещё миллион. Поумнее, покрасивее и поинтереснее. И без мужей. Время покажет.
      Тихий стук в дверь прервал мои размышления. Я подумал было, что кто-то из моих подчинённых принёс мне законченную статью – но это оказался Рэй.
      – Прости, что отвлекаю, – сказал он мне.
      – Ничего страшного, – поспешил уверить его я. – Ты по работе?
      – Нет-нет, работа тут не при чём, – покачал головой Рэй, улыбнувшись.
      – Тогда… что? – задал я очередной вопрос.
      Рэй снова улыбнулся, после чего достал из кармана мою зажигалку.
      Я тут же отставил чашку в сторону.
      – Откуда это у тебя?
      – Это твоё, правда? Моя жена попросила тебе это передать.
      Надья действительно по ошибке взяла мою зажигалку. Обнаружив пропажу, я очень расстроился – эта вещица была мне дорога. Небольшая серебристая "зиппо" с моими инициалами – подарок университетских друзей.
      – Твоя… жена? Как – твоя жена? – От неожиданности я даже не нашёл других слов.
      – Ну да, моя жена. Ты ведь встретил её на свадьбе, так? – Рэй помолчал, и в его тёмно-синих глазах появилось недоумение. – Что такое? Вы плохо провели время?
      – Мы? Да нет, в общем-то, очень хорошо… – Я замялся, после чего подумал, что ситуация кажется мне немного напряжённой и неестественной, а поэтому добавил:. – Послушай, Рэй, может, ты хочешь кофе?
      В записке (помимо номера телефона) было сказано следующее: "Надеюсь, ты рассказал моему мужу, что мы хорошо провели время? До трёх у меня лекции, а потом ты можешь позвонить.Буду ждать. Надья".
      Наш роман (если его можно было назвать романом) длился два месяца, что для меня (да и для неё тоже – если говорить о романах) было довольно-таки приличным сроком. Два месяца дорогих ресторанов и ночных клубов, телефонных разговоров о сексе посреди рабочего дня и неожиданных визитов в начале четвёртого ночи. Но удовольствие от осознания того, что отношения не отягощены чувствами, довольно-таки мимолётно. Кроме того, за эти два месяца мы с Рэем очень сблизились – и я решил, что роман дописан. Следует поставить точку. И Надья, будучи мудрой женщиной, меня поняла.
      Правда, события последних дней заставляли меня думать, что её точка на поверку оказалась совсем не точкой, а запятой…
      Рэй выслушал меня, после чего тяжело вздохнул.
      – Знаешь, – заговорил он, – ты, наверное, подумаешь, что я идиот, но тогда мне казалось, что ты – единственный мужчина, ради которого она может меня бросить.
      – И что же во мне такого особенного?
      – Возраст – ей всегда нравились мужчины моложе её. Темперамент. Мозги. Деньги.
      Отношение к жизни. Отношение к женщинам, наконец. Ты не привязываешься, не играешь, не говоришь пустых слов, не обещаешь небо в алмазах – какая любовь, детка? Секс – это не любовь, это гораздо приятнее. Она мне как-то сказала: "Брайан – это мужчина не просто так". Очень ощутимо кольнуло, знаешь ли.
      – Мужчина не просто так? – переспросил я, наконец-то закурив нормальную сигарету.
      – Что бы это значило?
      – Не знаю, – передёрнул плечами Рэй. – Это мужчина и кое-что ещё. Не то что её скучный муж.
      – Может, скучному мужу пора увидеть в своей жене женщину?
      Рэй нахмурился.
      – Не понимаю тебя, Брайан. Думаешь, я не вижу в своей жене женщину?
      – Надо видеть в ней женщину не только тогда, когда вы занимаетесь любовью. Надо видеть в ней женщину всегда. Тогда, когда она в деловом костюме. Тогда, когда она спит, умывается… чёрт, Рэй. Неужели ты не понимаешь, что все эти номера в телефонной книге её сотового появились не просто так? Она живой человек. Женщина.
      Ей нужно внимание. Она хочет, чтобы на неё восхищённо смотрели, говорили комплименты…
      – Может быть, я просто недостаточно хорош для неё, вот и всё?
      – И поэтому она вышла за тебя замуж, и теперь у вас двое детей?
      – Может, она вообще лесбиянка, а я об этом и не подозреваю?
      – Может, тебе пора заканчивать с дурью?
      Рэй вышел из машины и,с наслаждением потянувшись, присел на капот. Я тоже выбрался из душного салона. Ночь была чудесной – звёздной и свежей.
      – Наверное, ты прав, Брайан, – проговорил Рэй, разглядывая напоминавшую недожаренный блин луну. – Ты слишком мудрый чёрт для своих лет. Я всегда это говорил.
      – А её татуировка мне понравилась. Надо же – я уже пять лет не могу решиться на этот подвиг, а она взяла и сделала… решительный они народ, эти женщины.
      Рэй поднял на меня глаза.
      – Татуировка? – спросил он. – Какая татуировка?
      – Ты не знаешь, что твоя жена сделала татуировку?
      – Да если бы я об этом узнал, то тут же оторвал бы ей голову! Портить такое тело…
      – Вовсе нет, ей очень идёт…
      – Ещё одно слово в таком тоне, Брайан – и я вырву тебе глаза. Интересно, и где же моя неугомонная жена сделала татуировку? Хотя постой, не говори. Я сам угадаю.
      Держу пари, на заднице. Но… нет-нет. Она всегда отличалась оригинальностью. На груди? Нет. Ну, где?
      – На бедре. С внутренней стороны. На самом деле, так просто не разглядишь – надо смотреть внимательно…
      – Ты, разумеется, момент не упустил?
      Я устало потёр лоб.
      – Давай сменим тему. И вообще. Садись в машину. Мы ведь не будем торчать тут вечно. Надо повеселиться.
      – Куда мы поедем? – полюбопытствовал Рэй.
      – К моей знакомой. Можно сказать, к подруге. У неё есть свой клуб. Правда, закрытый – но ведь не бывает замков без ключей, так?
      – Закрытый клуб? – нахмурился Рэй. – Вот уж не думал, что ты сторонник подобных развлечений!
      – Это очень приличное место, тебе понравится, я обещаю.
      – Хорошо, что ты не везёшь меня в публичный дом! – буркнул Рэй, и мы отправились в путь.
      Если бы у меня спросили, кого из знакомых мне женщин я хочу взять в жёны, то я назвал бы имя мадам, хозяйки вышеупомянутого клуба. Мы с ней были родственными душами в полном смысле этого слова – одинокие, с трезвым взглядом на жизнь.
      Мадам коллекционировала своих бывших мужей и не носила маленьких сумочек (это непрактично, говорила она, а практичность неотделима от жизни настоящей женщины).
      Я коллекционировал своих бывших женщин, плевал на моду и считал, что любовь и секс пересекаются редко. И в удовольствиях мы себе отказывать не привыкли. Жизнь дана нам для того, чтобы наслаждаться и грешить. А каяться мы будем после смерти – и, чтобы в другом мире нам не было скучно, следует накопить материал.
      Правда, по возрасту я годился мадам скорее в дети, чем в мужья, но это было мелочью. Да и вить семейное гнёздышко в ближайшем будущем никто из нас не собирался. Мадам было хорошо на свободе (точнее, в свободные минуты между её бесконечными браками). Я был убеждённым холостяком. А наша с ней дружба была крепкой и чем-то напоминала мужскую.
      С мадам меня познакомил Иган. Надо сказать, этот человек был олицетворением поговорки "в тихом омуте водятся черти". Я с трудом мог представить его даже за стойкой бара – а о подобных клубах даже и не думал. Но, как оказалось, с мадам Иган дружил давно. Более того – иногда посещал её заведение.
      Мадам было чуть за сорок, но бесконечные слои макияжа прибавляли к её возрасту как минимум лет пять. Впрочем, по поводу внешности она кокетничать не привыкла, полагая, что у настоящей женщины есть два достоинства – ум и сексуальность. Если чего-то не хватает, то красота и женская хитрость могли бы очень удачно дополнить картину. Но в случае отсутствия всего вышеперечисленного – увы и ах…
      На мой более чем профессиональный взгляд, и ум, и сексуальность у мадам были.
      Как и красота – причём не натянуто-шаблонная, а самая что ни на есть настоящая, индивидуальная, дерзкая. Именно таких женщин мужчины раздевают взглядом, начисто забывая о силиконовых пустышках и обесцвеченных блондинках. И абсолютно не важно, сколько этой женщине лет – двадцать или же пятьдесят. А в женской хитрости мадам не нуждалась, ровно как и в умении притворяться глупышкой. С мужчинами она всегда говорила как с равными, а иногда даже немного свысока – и отказать ей не мог почти никто. А если кто-то и отказывал, то она не расстраивалась, так как совершенно справедливо полагала, что "в море достаточное количество рыбы – хватит всем и даже останется ещё".
      В первый вечер нашего знакомства я отпустил довольно едкую шутку по поводу того, что мадам никак не может определиться со своей ориентацией. Продолжив шлёпать девушек, хозяйка мило улыбнулась и ничего не ответила. Но в конце вечера она пригласила нас с Иганом на чай и сделала ответный ход, заявив, что чай пьют только геи. Такого оскорбления я стерпеть не мог, и мы с ней выяснили отношения.
      Только не на дуэли, а в постели, конечно. С тех пор мадам прониклась ко мне уважением. Да и я к ней тоже – в конце-то концов, не с каждой женщиной можно обсудить после секса варианты развития напряжённой ситуации в Иране.
      Больше мы с мадам в одной постели не оказывались. Не то чтобы я об этом жалел и не то чтобы я этому радовался – просто наши отношения перешли на другой уровень.
      Мадам (к слову сказать, звали её Надин, но имя разрешалось произносить исключительно в неофициальной обстановке) называла меня гадёнышем и чертёнком. Я старался держаться как можно эффектнее, и всё же порой позволял себе колкое замечание. Мадам напоминала мне про порку (или говорила ещё что-нибудь постыдное) – и я замолкал. Особенно если это было на людях.
      Сегодня в клубе было невероятно шумно – мне пришлось нажать на кнопку звонка раз пять, прежде чем в дверях появилась помощница мадам.
      – Опаздываешь, Брайан? На тебя не похоже, – заговорила она, оглядывая нас.
      – Разве можно сделать сюрприз с опозданием? Знакомься, это Рэй, мой коллега. Это Ада. Помощница хозяйки.
      Ада улыбнулась и подала руку для поцелуя.
      – Прошу за мной, – сказала она.
      Мы вошли в зал и осмотрелись. Сегодня тут действительно было много людей, которые, помимо всего прочего, беспрерывно галдели.
      Мадам стояла возле рояля и с мечтательным видом слушала игру мужчины, одетого в клетчатый костюм. Увидев нас, она встрепенулась.
      – Гадёныш! Вот это сюрприз! Не ждала! Каким ветром тебя занесло в наше скромное заведение?
      Мы с мадам обнялись и расцеловались, после чего я представил ей Рэя.
      – Мне кажется, мы знакомы, – заметила мадам с улыбкой.
      – Вряд ли, – покачал головой тот, – я тут впервые.
      – В любом случае, у вас очень запоминающееся лицо. Вы так удачно выделяетесь из всей этой толпы! Но почему же мы стоим в дверях? – Мадам взяла нас под руки. – Проходите и присаживайтесь. Гадёныш, развлеки гостя. Я скоро буду.
      Мы расположились в кожаных креслах у камина и принялись разглядывать веселящуюся публику. Как и всегда, женщин было гораздо больше, чем мужчин. Девушки мадам красовались перед гостями в дорогих нарядах. Да и кавалеры выглядели ничуть не хуже – модная одежда, дорогие сигареты и манеры настоящих джентльменов.
      – Удовольствия не для всех? – шепнул мне Рэй, наклонившись к моему уху.
      – Что-то вроде того. И прилично стоит. Зато ассортимент удовольствий впечатляет.
      – Оказывается, и вы знакомы с полезными людьми, сэр.
      – Разумеется. А у вас, сэр, имелись на этот счёт какие-то сомнения?
      Мадам появилась снова – на этот раз с бутылкой красного вина и бокалами.
      – Вы не голодны? – спросила она. – У нас сегодня отличное мясо.
      От еды мы дружно отказались, и поэтому мадам, наполнив бокалы, предложила выпить и за сюрприз, и за знакомство.
      – Ваше здоровье, джентльмены, – сказала она. – Чувствуйте себя как дома. Если захотите чего-нибудь… особенного, не стесняйтесь.
      – А если мы захотим слишком многого? – не удержался я от вопроса. – За счёт заведения не только выпивка?
      – Ну, гадёныш, я уже испугалась, что ты проглотил язык – ни намёка на болтовню целых пять минут! Что же. Будет вам и за счёт заведения.
      – Попрошу меню.
      Мадам рассмеялась и обвела рукой зал.
      – Вот моё меню. Выбирайте, не смущайтесь.
      – Выбирай, – толкнул я Рэя локтем в бок. – Я полагаюсь на твой вкус.
      – Брайан, это шутка? – шепнул он мне.
      – Почему же? Все девушки настоящие. Посмотри. Неужели тебе никто из них не нравится? Вот я бы… Рэй! Ты меня слышишь?
      На мои слова Рэй не отреагировал. Он замер, повернув голову к дверям.
      – Чёрт, Брайан, у меня галлюцинации – или ты видишь то же, что и я?
      Я посмотрел в направлении, которое для меня определил указательный палец Рэя – и в первый момент подумал, что явно сделал пару лишних затяжек.
      В зал вошли две женщины. Одна, чуть повыше, была одета в светлое шёлковое платье.
      Вторая – в брючный костюм нежно-зелёного цвета. Женщины шли, обнявшись, и всем своим видом показывали, что пришли сюда вдвоём. И исключительно для того, чтобы произвести впечатление.
      Ни я, ни Рэй не обратили бы на эту пару никакого внимания, если бы этими женщинами не оказались Мадена и Надья.
      – Ты можешь объяснить мне, что тут происходит? – спросил Рэй.
      – Думаю, что нет, – ответил я, разглядывая новоприбывших.
      Надья повела плечами, сбросив дорогую шубу (услужливый швейцар ловко поймал её), после чего подошла к мадам и протянула ей руки.
      – Надин, дорогая! Я совсем забыла про вечеринку… надеюсь, ты не держишь на меня зла?
      – Разве кто-то может сердиться на тебя, дорогая? – ответила мадам вопросом на вопрос, сжимая пальцы гостьи.
      – О, так ты не злишься! Как хорошо! Познакомься – это Мадена, моя подруга.
      – Подруга? Твоя подруга?! – не выдержал Рэй. – Да что, чёрт побери, тут творится?
      – Рэй, Брайан! Вот так встреча. Что вы тут делаете? – полюбопытствовала Надья, подсаживаясь к нам и делая знак Мадене. – Надо же, какая неожиданность. Уж кого-кого – а вас встретить в этом месте я никак не ожидала!
      Мадам бросила на нас подозрительный взгляд.
      – Вы знакомы? – наконец спросила она.
      – Да, – кивнула Надья. – Это, – она указала на Рэя, – мой любимый муж. А это – мой любовник. Ой, то есть, мой очень хороший друг.
      Мадам нахмурилась, но через секунду снова улыбалась.
      – Как мал этот город – не перестаю удивляться. Что вы будете пить, милая?
      – Водку. Четыре рюмки, – ответила Надья. – А потом посмотрим.
      Когда мадам ушла, Рэй оживился снова.
      – Может, ты всё же объяснишь мне, как вы тут оказались, Надья? В такой час, да ещё вдвоём?
      – Я решила, что не хочу торчать дома и позвонила Мадене, а ей, как оказалось, тоже было скучно в одиночестве. Да, дорогая?
      – А… как же работа? – спросил я, посмотрев на Мадену.
      – В последний момент мой начальник решил отправить меня домой, – ответила она с улыбкой. – Как удачно, правда?
      – Но… ты могла бы позвонить… и…
      Надья со смехом махнула на меня рукой.
      – Брось говорить глупости. Красивую женщину не так просто посадить на короткий поводок. Так уж получилось, что я позвонила первой, Брайан. И мы неплохо провели время.
      Мы с Рэем красноречиво переглянулись.
      – Надеюсь, – сказал я, – вы не занимались всякими… непристойностями.
      – О нет, что ты! Разве что чуть-чуть… а ты боишься, что я уведу у тебя женщину, Брайан?
      Принесённую водку мы выпили очень быстро – и тут же заказали ещё.
      – Знаешь, милый, – обратилась к мужу Надья, – я хотела попросить у тебя прощения за ту сцену. Сама не знаю, что на меня нашло. Не понимаю, как могла такое тебе сказать… прости меня, хорошо? Я знаю, каково тебе было это слышать…
      – То есть, – заговорил Рэй, – я не должен воспринимать всерьёз все эти слова про "отдохнуть" и "подумать"?
      – Нет, конечно же, нет! – Надья взяла его за руку. – О чём я могу думать? Я люблю тебя, дорогой, и никогда в этом не сомневалась!
      Я посмотрел на Рэя. Лицо его было странным – то ли недоуменным, то ли испуганным, то ли сомневающимся.
      – Тогда… тогда… какого чёрта ты мне это сказала, Надья?
      – Прекратите, не ссорьтесь, – упрекнула нас мадам. – Гадёныш, усади, наконец, жену рядом с мужем, а сам сядь рядом со своей женщиной. Ведь это твоя женщина, я права?
      – Абсолютно права, – ответил я, уступая место Рэю.
      – То-то ты смотришь на неё такими ревнивыми глазами. Тебе ещё не надоело его собственничество, милая? – спросила она у Мадены. – Иногда это просто невозможно терпеть. Он сводил с ума всех своих бывших подружек именно этим. Поразительная привычка – ревновать к каждому столбу.
      – Может, хватит, Надин? – не выдержал я.
      Мадам взяла со стола со стола пустые рюмки.
      – Испаряюсь и оставляю вас наедине.
      Надья выудила из кармана рубашки Рэя пачку сигарет и закурила, несмотря на его протест.
      – Хватит дымить, – сказал жене Рэй.
      – Ах, как страшно, – ответила она.
      После этого короткого диалога оба перешли на скучный фарси (впрочем, по тону разговора было нетрудно догадаться о теме беседы – вещи не для чужих ушей), и я снова повернулся к Мадене.
      – Я соскучилась, – сказала она, погладив меня по руке. – Мы не виделись целых три дня!
      – Если честно, я думал, что ты позвонишь.
      – Надеюсь, вы не уничтожили мой шоколад?
      – Мы его не тронули. Весь пакет твой.
      Я закурил и, закинув голову, стал разглядывать люстру.
      – Не делай такое лицо, Брайан, пожалуйста, – снова заговорила Мадена, придвинувшись. – Или… или ты ревнуешь?
      – Что за глупости? Как я могу ревновать к женщине?
      – О, что я слышу, господин Обманщик! – подала голос Надья.
      – Хорошо, может, и ревную, – смилостивился я. – И что с того?
      – Не стоит, – покачала головой Мадена. – Ведь… ведь женщина – это женщина, а ты – это ты…
      – Не связывайся с ней, Мадена. Ты просто не представляешь, чему эта женщина может тебя научить. Поверь мне – уж я-то знаю.
      – А ты волнуешься за мою нравственность?
      Надья закинула голову и расхохоталась.
      – Ах! Смешно. Ты не видишь, кто сидит перед тобой, дорогая? Посмотри на него.
      Посмотри ему в глаза. Думаешь, этот человек до сих пор помнит, что такое нравственность? Он давно уже забыл, что это. И я сомневаюсь, знал ли он о существовании нравственности вообще. Поверь мне – уж я-то знаю! А ты почему молчишь? – спросила она мужа. – Где ваша хвалёная мужская солидарность? Поддержи друга.
      – Сейчас я кого-то съем, – пригрозил Рэй.
      – Не надо жертв, – запротестовал я. – И вообще – давно пора по домам.
      Надья посмотрела на меня, и в её глазах мелькнул озорной огонёк.