– Мы допьём чай – и поедем к тебе. Хорошо?
      – А как же твоя работа?
      – Да плевать мне на работу!
      – Нет, Брайан, – ответила Мадена негромко – но в её голосе появились совершенно незнакомые мне твёрдые нотки. – Ты поедешь к себе домой. А я поеду к себе.
      – Я тебя подвезу.
      – Не стоит. Я закажу такси.
      Я, извинившись, сослался на общее недомогание и, выслушав пожелания скорейшего выздоровления, покинул дом.
      Мадена проводила меня до машины.
      – Осторожнее за рулём, – сказала она мне, опустив глаза. – Хорошо?
      – Постараюсь. Звони.
      – Да, я позвоню. Наверное. Я очень зла на тебя, Брайан. Но твои объяснения мне не нужны.
      Я обречённо покачал головой.
      – Понятия не имею, что тебе сказать, Мадена.
      – Лучше просто помолчи. Спокойной ночи.
      В машине было невероятно душно – я открыл окно и, чуть прибавив громкость радио, направился домой. Меня ждала бессонная ночь за компьютером и книгами, а после этого – её один ужасный день и не менее ужасный разговор с полковником.
      Стоит ли говорить, что мысли мои от всего этого были далеки. (Брайан) Заставить себя работать я так и не смог. По приезду домой у меня разболелась голова, а в пятницу утром боль только усилилась. На работу я не поехал и весь день провёл в постели, безуспешно пытаясь дозвониться то до Рэя, то до Мадены. В воскресенье мигрень решила оставить меня в покое, и статью я-таки дописал – но о работе мне хотелось думать меньше всего. А в понедельник подобные мысли улетучились вообще.
      Когда я вошёл в офис полковника, было начало девятого – но моя начальница почему-то до сих пор пила кофе.
      – Вы, наверное, издеваетесь надо мной, Брайан, – заговорила она, изучающе глядя на меня. – Я ждала тебя в пятницу.
      – Я ужасно себя чувствовал – не мог даже подняться с постели.
      – У вас сезонное обострение всех имеющихся болезней? Сначала Джозеф с гриппом, потом – Саймон с каким-то непонятным пищевым отравлением, потом – Рэй со своими личными проблемами, а теперь ещё и ты! Посмотри на это. – Полковник взяла со стола какой-то документ и протянула его мне. – Посмотри – и после этого объясни мне, как твоя секретарша смеет давать мне подобное!
      Документ был написан рукой Кейт – аккуратным почерком, отдалённо напоминающим почерк учительницы младших классов. Ровно и без единой помарки.
      – Я не понимаю, в чём проблема. Ты при мне просила её набросать…
      – Да, но я сказала, что это должно быть написано по-арабски!
      – Я тысячу раз объяснял тебе положение дел, верно?
      – Знаю. Вы учите арабский. Может, вы заодно изучаете что-то ещё? Искусство служебных романов, например?
      – Может быть, я зайду попозже?
      Полковник повертела в руках свой паркер.
      – Останься, Брайан. И присядь. – Она помолчала, будто прислушиваясь к своим мыслям. – Дилан послезавтра улетает в Ирак. Не думала, что это коснётся и нас.
      – Сочувствую.
      – Именно это когда-нибудь тебя погубит, Брайан. Твоё сочувствие. Ну, что же ты не начинаешь разговор про Рэя? Обещаю, что твоей следующей выборной должностью будет должность Флоренс Найнтингейл! У начальника должна быть железная рука, Брайан, а свои решения он должен принимать, руководствуясь исключительно рассудком, но никак не сердцем!
      – Хочешь услышать моё решение? Нет проблем! Если уходит Рэй, то ухожу и я.
      Полковник усмехнулась и достала из пачки сигарету. Я протянул ей зажигалку – но она прикурила от своих спичек.
      – Значит, ультиматум, господин советник? Хорошо. Как вы хотите написать заявление об отставке? От руки? На компьютере?
      – От руки. На английском, на иврите, на арабском?
      – На фарси. Ах, вы же его не знаете.
      Я написал заявление и отдал его полковнику. Она, не читая, поставила под документом короткую подпись.
      – Ты можешь забрать свои вещи завтра, Брайан.
      – Думаю, я смогу забрать их сегодня. Приеду чуть позже. Я хочу навестить Рэя.
      Впрочем, зачем я тебе это говорю? Тебе нет дела до своих сотрудников!
      Дверь мне открыла Надья. Сперва я даже не узнал её – бледное, как простыня, лицо и тёмные круги под глазами. Сейчас она выглядела сорокалетней женщиной.
      – Рэй в саду, – сказала она, тихо вздохнув. – Тебя проводить?
      – Я найду дорогу. Как ты?
      – Плохо. Пойду перекушу. Надеюсь, меня не стошнит хотя бы на этот раз. Через пять минут выйду к вам. Может, ты хочешь есть?
      – Нет-нет. Если мы проголодаемся, то разберёмся сами.
      Рэй сидел в беседке и с отсутствующим видом читал книгу. На полу валялась смятая пачка сигарет, а рядом стояла наполненная окурками пепельница.
      – Почему ты не на работе? – поинтересовался он дежурным тоном.
      – Почему ты не отвечаешь на телефон? – ответил я вопросом на вопрос.
      – Сломался. Чёрт. Мне с сотовыми телефонами не везёт. У тебя сигареты есть?
      Я отдал ему пачку и устало опустился на пол у стены.
      – Представляешь, – снова заговорил Рэй, – она не даёт мне к себе прикоснуться.
      Стоит случайно задеть её – такой крик поднимает.
      – Думаю, мысли женщины, только что потерявшей ребёнка, далеки от секса. Дай ей немного времени для того, чтобы вернуться к жизни. Ты разве не видишь, что она похожа на привидение?
      – Держу пари, теперь ты её не хочешь, да?
      – Мы уже обсуждали эту тему, Рэй.
      – Может, ты и правда с ней спишь, а я не знаю? Иногда я провожу вечера вне дома, да и она порой задерживается. Почему бы ей не…
      – Прекрати. Ты говоришь ерунду.
      Он стукнул кулаком по столу и поднялся.
      – Нет, чёрт побери, это не ерунда! Надья! – Он повернулся к дому. – Надья! Иди сюда сейчас же!
      Перепуганная женщина подбежала к беседке и замерла в дверях, глядя на нас в полном недоумении.
      – Что за шум, любимый? Дети отдыхают после обеда…
      – Смотри в глаза своему мужу и отвечай! – Рэй указал на меня. – Ты с ним спишь?
      – С Брайаном? – испуганно переспросила Надья.
      – А ты видишь тут кого-то ещё?!
      – Ты сошёл с ума, Рэй!
      – Я не любитель семейных разборок, – заметил я, поднимаясь. – Наверное, лучше будет оставить вас одних.
      – Ах так? – Рэй гордо поднял голову и посмотрел на меня. – Значит, трахаться с моей женой ты горазд, а отвечать не хочешь?!
      – Заткнись, Рэй.
      – Что ты сказал?
      – Я сказал, заткнись.
      Рэй посмотрел сначала на меня, а потом – на Надью.
      – Нет, ну ты это слышала? Он затыкает мне рот в моём доме! Сейчас ты у меня получишь, Брайан. Я давно мечтал дать тебе по морде!
      – Не стоит. Если я отвечу, то мы поссоримся всерьёз и надолго.
      – Так за чем же дело стало? Будь мужчиной хотя бы раз в жизни!
      – Прекратите! – крикнула Надья – и мы с Рэем тут же замолчали, так как никто из нас не мог представить, что Надья умеет кричать. – Прекратите сейчас же! Или убирайтесь отсюда! Оба!
      – Вот так ты благодаришь друзей, да? Вот так? – Я сделал шаг в сторону, чтобы увидеть Рэя – но Надья с ловкостью кошки поменяла позицию и снова оказалась между нами. – Да ради тебя, сукин ты сын, я уволился с работы!
      – Да-да, можешь продолжать трепаться! Это у тебя хорошо получается!
      – Не веришь? Ну тогда посмотри сам!
      Я достал из нагрудного кармана копию заявления об увольнении и отдал её Надье.
      Через секунду Рэй уже разворачивал бумагу.
      – Э… а ты видел, что она подписала его, Брайан? – спросил он. – Чёрт, ты действительно уволился из-за меня? У тебя что, крыша поехала?!
      – Вот у кого она поехала, так это у тебя – иначе бы ты не кидался на меня из-за своих глупостей!
      – Глупости? Значит, моя жена – это глупости?!
      – Ну всё, с меня хватит!
      Надья вышла из беседки и прикрыла дверь.
      – Вот и правильно – нечего вмешиваться в чужие разговоры! – крикнул ей вслед Рэй.
      И тут мы оба услышали, как в двери щёлкнул замок.
      – Ну вот, нас заперли за плохое поведение, – улыбнулся я и присел на один из стульев.
      – Надья! Сейчас же открой! – Рэй подошёл к двери. – Иначе я.. я…я буду заниматься с тобой любовью всю ночь без передышки. Надья! Вот же идиотка!
      – Мне кажется, что идиотом был тот, кто поставил решётки на окнах беседки, – заметил я.
      Рэй сел у стола и вздохнул.
      – Ну я их поставил. Мы боялись, что дети будут лазать в окна. И что из этого?
      – А ключ в замке ты оставил для того, чтобы дети ненароком тут себя не заперли?
      – Ладно. Два-ноль в твою пользу.
      В беседке было прохладно – я поежился и отсел подальше от сквозняка, с тоской подумав об оставленном в машине плаще.
      – Вот только не надо делать такое лицо, Брайан, хорошо? – заговорил снова Рэй. – Я знаю, что виноват – но ты тоже мне нагрубил.
      – Послушай, Рэй, мне нет дела до этих глупостей. Я должен вернуться до вечера и забрать вещи.
      Он обречённо покачал головой.
      – Ладно я – какой-то там консультантишка. Но ты! Советник по арабским делам! Ты хоть понимаешь, что поставил крест на своей карьере? Понимаешь или нет?!
      – Помолчи, Рэй, я тебя умоляю. У меня и так на душе кошки скребут.
      – А у меня, значит, не скребут? Ну ты эгоист! Думаешь, теперь я смогу спать спокойно?
      – Зная тебя, могу с полной уверенностью сказать – сможешь, ещё как. Ты даже не пытался что-то сказать в своё оправдание – увольняйте меня, полковник, что вы, да мне ведь всё равно! Тьфу! Даже говорить об этом не хочу!
      Рэй сделал пару кругов по беседке и прислонился к стене.
      – Ну, а что я мог сказать? Поплакать, что ли? Или покричать? Из двух сотен её подчинённых дерзить ей умеешь только ты!
      Я вытянулся на стуле и оглядел беседку.
      – Тут нет воды? Умираю от жажды.
      – Это то, что тебя сейчас интересует, Брайан? Дурацкая вода?! А то, что мы с тобой остались без работы, тебя уже не интересует?!
      – Трогает до глубины души. Если дашь мне платок, то я ещё и поплачу. Это трогает меня ещё больше, чем твоё дурацкое поведение. – Я закурил и посмотрел в окно. – Ничего страшного. Продолжу учиться. Буду читать лекции. Разберусь.
      – Неплохая идея. Я бы тоже начал читать лекции, если бы не мой страх перед аудиторией.
      – Каждое утро на совещании у меня душа уходит в пятки. Пока не начнёшь выступать, страх будет тебя преследовать постоянно.
      Рэй задумчиво потрепал волосы.
      – А если не лекции – то что?
      – Откроем туристическую фирму. Экскурсии по Ближнему Востоку.
      – Твоё состояние необратимо, Брайан. С каждым днём тебе становится всё хуже и хуже. Я арабист, а не какая-то бумажно-телефонно-офисная крыса.
      – Дрянной ты арабист – иначе бы не сдался без боя!
      – Да если бы я сказал ей хоть слово из того, что ты говоришь в плохом настроении, то она без слов выставила бы меня за дверь!
      – Ну, тогда не говори с ней. Говори с Ником, например.
      Рэй всплеснул руками.
      – Господи, Брайан, какой Ник? Ему до нас уже нет никакого дела.
      – Могу уверить тебя в том, что ты ошибаешься.
      – Ты и так наломал дров, Брайан! Тебе скучно жить?
      Я подняла и прошёлся по дощатому полу беседки, разглядывая носки своих туфель. И только сейчас заметил, какие они пыльные.
      – Ты что, в песочнице играл? – осведомился Рэй, посмотрев на мою обувь. – Говорил же я тебе – не покупай всякую дрянь. И вообще, что это за туфли? У тебя испортился вкус!
      – На себя бы посмотрел.
      Рэй, на котором был довольно-таки домашний наряд – тёплый халат и тапочки – печально опустил голову.
      – Слушай, Брайан, может, найдём более жизнеутверждающую тему для разговора? Нас и так тут заперли – а ты мне втираешь что-то непонятное. Позвони Надье, чёрт побери!
      – Я оставил сотовый телефон в машине.
      – Просто великолепно! И что мы теперь будем делать? Обсуждать арабо-израильский конфликт?
      – Знаешь, а я бы не отказался перекусить.
      Рэй в изнеможении откинулся на спинку стула.
      – Да. И выпить было бы неплохо.
      – Думаю, пить тебе не надо. Да и причин для этого нет. У тебя есть любимая жена и двое детей. А через некоторое время будут ещё дети. Эта жизнь – странная штука.
      Она чередует хорошие сюрпризы с плохими.
      – А ты не знаешь, каков принцип этого чередования?
      – Увы, нет. Но хотелось бы его знать.
      Я достал из пачки две последние сигареты и протянул одну из них Рэю.
      – Ну что, ты хочешь вернуться на работу?
      – А ты думаешь, что это возможно?
      – Во всяком случае, я попытаюсь что-то сделать.
      Рэй вгляделся в моё лицо.
      – Прошу тебя, Брайан, не вмешивай сюда Ника. Он тут не при чём. Ты только разозлишь полковника.
      – Кстати, у неё сейчас тоже не лучшие времена. Её мужа отправляют в Ирак.
      Рэй нахмурился и замолчал на пару минут.
      – У неё есть дети? – наконец, спросил он.
      – Да. Дочь. Насколько я знаю, ей чуть больше десяти.
      – Так, значит, она всё-таки замужем. А я тебе тогда не поверил. Но это странно.
      Почему-то я всегда думал, что у неё есть только работа. Двадцать четыре часа в сутки – и никакой личной жизни.
      – И про то, что у неё в прошлом году был роман с Ником, ты тоже ничего не знаешь?
      Рэй подпрыгнул на стуле от неожиданности.
      – Да ладно! Вот сейчас ты точно врёшь, Брайан!
      – Не думаю, что кому-то, кроме меня, было об этом известно. Я ведь проводил довольно много времени в их обществе.
      – Постой-постой. Разве Ник не женат?
      – Ник вдовец. Его жена умерла много лет назад. Она была неизлечимо больна. У него есть сын. Он где-то учится. С отцом не общается – винит его в смерти матери.
      – Тебе надо было пойти в разведку, Брайан. Может, есть ещё что-то, о чём я не знаю?
      Замок в двери снова щёлкнул – и на пороге появилась Надья.
      – Вы успокоились? – спросила она, после чего посмотрела на Рэя. – Напомни-ка – чем ты мне угрожал?
      – Мои угрозы слишком страшны, – сообщил Рэй, сделав трагическое лицо. – У меня просто не хватит духу повторить это ещё раз!
      – Посмотрим, что ты скажешь вечером. Еда на столе. Ты присоединишься к нам, Брайан?
      – С удовольствием. Но ненадолго – у меня есть кое-какие дела.
      – Тебе не помешало бы подкрепиться. У тебя очень… голодный вид.
      – В каком это смысле? – тут же прищурился Рэй.
      – Во всех смыслах, – отпарировала Надья. – Думаю, нам лучше поспешить. Лично я не люблю жевать холодное мясо.
      На этот раз в приёмной полковника всё было штатно. Роуз мирно сидела за своим столом, склонившись над очередным любовным романом.
      – Полковник у себя? – поинтересовался я.
      – Вы разминулись – она ушла полчаса назад.
      – Ах, чёрт! Так я и знал…
      – Может, я смогу чем-то помочь?- спросила Роуз с надеждой в голосе.
      – Мне нужен телефон Ника. Срочно. Сейчас.
      Роуз удивлённо округлила глаза.
      – Ника? Но ведь он…
      Я раздражённо махнул рукой.
      – Знаю! Да, я знаю, что он уже тут не работает! Просто найди мне его телефон, хорошо? Желательно, побыстрее.
      Роуз достала из ящика стола внушительных размеров справочник в кожаной обложке и начала листать его.
      – Полковник сегодня очень злилась на тебя, – сообщила она доверительным тоном. – И даже ругалась… ну. Плохими словами… представляешь?
      – Представляю, – вздохнул я, подумав, что это меня ничуть не удивляет.
      – Но она, разумеется, пошутила насчёт увольнения. Тебя никто не уволит, и Рэя тоже. Просто у неё плохое настроение – только и всего.
      – Когда у неё будет плохое настроение, ты узнаешь об этом первая. Впрочем, лучше тебе вообще этого не знать.
      Роуз со вздохом отложила справочник.
      – Тут нет номера Ника, – проговорила она печально.
      Я налил себе стакан воды и вернулся в кресло.
      – Полковник разрешает тебе трогать её вещи?
      – Да, конечно. – На лице Роуз снова появилась улыбка. – Она меня очень любит. И доверяет мне.
      – Отлично. У неё в столе есть небольшой зелёный блокнот. Там номера некоторых… избранных сотрудников. Если там нет номера Ника, то они вообще не общаются. Чего просто не может быть.
      Роуз посмотрела на меня немного неуверенно.
      – А ты уверен, что это понравится полковнику? Ведь это её личные вещи…
      – Мы ничего не расскажем полковнику. Это будет нашим маленьким секретом, дорогая, хорошо? Кроме того, неподчинение приказу вышестоящего лица не повлечёт за собой ничего хорошего.
      Роуз растерянно помотала головой, после чего поднялась и отправилась в кабинет полковника.
      Я подошёл к большому окну, приоткрыл его и стал наблюдать за медленно пустеющей стоянкой – в эти часы большинство сотрудников отправлялись домой.
      Десятая (двадцатая?) попытка дозвониться до Мадены снова закончилась ничем – правда, на этот раз я просто слушал длинные гудки в трубке. Что же, лучше, чем автоответчик.
      – Нашла! – радостно завопила Роуз, вылетая в приёмную. – Вот. Держи.
      – Спасибо.
      Я подошёл к столу и снял трубку телефона.
      На кусочке бумаги было два номера – домашний и рабочий. Я задумался над тем, какой сейчас час в славном городе Тегеране – и решил позвонить Нику домой.
      Трубку подняла женщина. Она заговорила скороговоркой, но я, извинившись, перебил её.
      – Простите, мэм, но я не говорю на фарси. Вероятно, вы знаете английский?
      – Да, немного, – ответила женщина прохладным тоном. – Чем могу быть полезна?
      – Мне очень нужно поговорить с Ником, мэм. Надеюсь, он дома?
      – Глупый вопрос, сэр. Посмотрите на часы. Хозяин отдыхает. Я могу что-то передать ему?
      – Нет, мэм. Это личный разговор.
      Женщина тяжело вздохнула.
      – Хорошо, сэр. Подождите минуту.
      За долгие годы службы у Ника выработалась привычка адекватно реагировать на ночные звонки. И сейчас он ответил ровным, спокойным и совсем не сонным голосом.
      – Добрая ночь. С кем имею честь говорить?
      – Это Брайан, Ник. Прости за поздний звонок.
      – Рад тебя слышать. А я уже грешным делом подумал, что началась война с Ираном, – продолжил он всё тем же спокойным тоном – будто войну с Ираном он ожидал со дня на день. – Что стряслось? Судя по твоему голосу, это что-то действительно серьёзное. Говори, друг мой. А я пока закурю – всё равно сегодня уже не удастся уснуть. Где моя трубка, дорогая? – обратился он к экономке.
      Мой рассказ занял всего несколько минут. Ник на том конце провода сосредоточенно молчал.
      – Я не могу поверить, – произнёс он наконец ледяным тоном – этот тон заставлял его подчинённых дрожать от страха. Ник злился очень редко, но никогда не кричал.
      Он прекрасно знал, что угрозы, сказанные спокойно, действуют лучше любого крика.
      – Я просто не могу поверить, что три взрослых и умных человека попали в такую ситуацию.
      Я молчал, ожидая вопросов. Они последовали незамедлительно.
      – Почему ты ничего не сказал ей, когда она решила уволить Рэя?
      – Я пытался, но она меня не послушала. У неё было такое лицо… -… и ты решил, что это будет наилучшим выходом из ситуации? Ты ведь знаешь, что ей всегда не хватало гибкости. Хороша, – переключился Ник на привычный для аналитика разговор с самим собой. – Сначала уволила консультанта советника, потом – самого советника. Теперь осталось уволиться самой.
      – Ещё есть Саймон, Джо…
      – Твои шутки сейчас неуместны, Брайан. Когда твоя карьера висит на волоске, нужно собрать остатки мозгов и подумать о спасении своей задницы. Ну, что ты молчишь? Кричать на меня у тебя смелости явно не хватит.
      – Я хочу, чтобы ты помог мне, Ник. Только и всего.
      – Чем же я могу тебе помочь? Я уже не всемогущий господин советник. Я даже не посол. – Он помолчал. – И тебе давно пора выучить фарси, Брайан. Моя экономка ненавидит английский.
      – Выучу обязательно, – честно пообещал я.
      – Надеюсь. Она, разумеется, уже уехала. Что же. Позвоню на домашний. Передавай всем привет.
      И он положил трубку.
      Роуз, до этого внимавшая разговору (точнее, тому, что она слышала), неожиданно вскочила и взволнованно забегала по комнате.
      – Что случилось?- спросил я. – Никак не можешь решить, что мне приготовить – чай или кофе?
      – Не надо было рыться в её вещах, Брайан. А вдруг она узнает?
      – Если тебя не затруднит – чай. Только зелёный, если можно. Вдруг ужасно захотелось зелёного чая.
      – Есть и зелёный.
      Роуз наполнила чайник и, включив его, присела на угол стола.
      – Вот увидишь, она ничего не заметит, – заговорил я. – У неё в столе всегда страшный бардак. А если заметит – скажи, что это я. Ведь ты ничего не знала про этот блокнот.
      Моя собеседница задумчиво поджала губы.
      – Это нехорошо – рыться в вещах начальника, – уведомила меня она тоном строгой учительницы.
      – Конечно, милая, с этим никто не спорит. Но подумай о другом – вероятно, ты спасла меня и Рэя.
      – Да, об этом я не подумала… это действительно хорошо!
      – Вот видишь, – вздохнул я с явным облегчением. – Ты торопишься? Может, составишь мне компанию?
      Роуз покачала головой.
      – Нет, я спешу. У меня свидание. – И её щёки тут же порозовели.
      – Только не рассказывай Рэю, – не удержался я. – Он тебе этого не простит.
      – Это совсем несерьёзно, – тут же затараторила Роуз. – Лёгкое увлечение – только и всего.
      – Рэй – невероятно ревнивый парень, – продолжил я.
      – Но это же… Брайан, миленький! Обещай, что ты ему ничего не расскажешь!
      – Нет, конечно, нет! – Я указал на чайник. – Посмотри-ка, дорогая – он уже вскипел!
      Домой я торопиться не стал. Впрочем, в городе было не менее скучно. Я побродил по улицам без определённой цели, купил пару книг, заглянул в театр для того, чтобы поинтересоваться ближайшими постановками, подкрепился в крошечной забегаловке и решил, что больше тут делать нечего. Кроме того, следовало накормить кошек.
      Обыкновенно животные встречали меня у калитки. Но на этот раз их нигде не было, и я встревожился не на шутку. В саду их тоже не оказалось – я оглядывал кусты и звал их, но никто не выходил.
      Мои любимцы обнаружились на крыльце. Они мирно сидели на ступенях. Рядом с ними разместилась Мадена, которая чем-то их кормила.
      На Мадене был деловой костюм – вероятно, после работы она сразу отправилась сюда.
      Я приблизился и несколько секунд молча наблюдал за происходящим.
      – Костюм тебе к лицу, – заговорил я.
      – Спасибо. Тебе тоже хорошо при галстуке, – ответила Мадена, не отвлекаясь от своего занятия.
      – Чем ты их кормишь?
      – Остатками суши. Это был мой ужин. Но я заказала слишком много.
      Я присел на ступени – кошки тут же переместились к ногам Мадены, не переставая поглощать творение повара из японского ресторана.
      – Я хотела попросить прощения, – проговорила Мадена, посмотрев на меня. – Наверное, мне не следовало так себя вести. Просто… так случалось не один раз.
      И мне было бы вдвойне неприятно, если бы эта история повторилась с тобой.
      – А чем я отличаюсь от других?
      – Я бы тоже хотела это знать.
      Кошки закончили свою трапезу и принялись старательно умывать мордочки.
      – Фантастика. В первый раз вижу, чтобы они ели рыбу.
      – Может, они любят только сырую?
      – Да, об этом я не подумал. Ты голодна?
      Мадена покачала головой.
      – Ну, тогда мы выпьем по рюмочке за моё увольнение.
      – За… увольнение? Как? – ахнула Мадена.
      – Вот так. – Я открыл дверь, бросил плащ на кресло и пошёл по направлению к кухне, на ходу снимая пиджак. – Теперь твой мужчина – свободный человек.
      Мадена тоже сняла пиджак, оставшись в лёгкой шёлковой рубашке, и присела у стола.
      – А я так надеялась, что всё обойдётся, – вздохнула она.
      – На данный момент всё хуже некуда. Что будет пить леди?
      – Водку, – сказала Мадена.
      Я повернулся к ней – она тоже смотрела на меня, наблюдая за моей реакцией.
      – Водку? – уточнил я. осторожно – Разве леди не пьют водку?
      – Полагаю, что не пьют. Пожалуй, я тоже буду водку. А чем леди будет закусывать?
      – Ни разу в жизни не пила водку, – призналась Мадена. – А закусывать надо обязательно?
      – Не закусывает только Рэй – и то после нескольких рюмок под солёный огурец. А вообще – я по водке не специалист.
      Мадена хихикнула.
      – Под солёный огурец? Это что, по-русски? А у тебя есть солёные огурцы?
      – Спрашиваешь! Да сколько угодно. – И я добавил доверительным тоном: – В последнее время мне часто хочется солёненького.
      Про водку Мадена явно не лгала – она долго принюхивалась к напитку, после чего выпила и, поморщившись, взяла огурец.
      – Ну и гадость, – сказала она. – Я больше не буду.
      – Я тоже не очень люблю водку. Но иногда надо.
      В подтверждение своих слов я снова наполнил рюмку, а Мадена принялась аккуратно складывать огурцы на блюде.
      – Так что, тебя уволили… вообще? Насовсем?
      – Не знаю, – пожал плечами я. – Во всяком случае, с тобой мы уже не в ссоре… а всё остальное меня не очень волнует.
      – Ты очень понравился маме с папой. Я в первый раз вижу их такими.
      – А Лейле я тоже понравился?
      На лице Мадены появилось отсутствующее выражение.
      – Ей ты понравился больше всего.
      – Ладно, не дуйся. Я пошутил. Кстати, завтра вечером мы идём в театр.
      – В театр?
      Я достал абонемент и принялся изучать его.
      – "Отелло" в современной обработке. Не очень люблю эти современные обработки – но иногда получаются шедевры.
      Мадена с некоторым опасением смотрела на то, как я в очередной раз наполняю рюмку.
      – Может быть, тебе хватит, Брайан?
      – Последняя рюмка, обещаю. Я люблю Шекспира. А ты?
      – Да, но временами он тяжеловат.
      – В школе я читал его в подлиннике. Если честно, Шекспир, как и все авторы трагедий, представляется мне очень лёгким и жизнерадостным человеком. Но этот английский! Будто кидают кирпичи. Совсем не вяжется с его образом. Один монолог Гамлета чего стоит. Вот послушай.
      И я, взобравшись на стул и прижав руку к груди, с чувством начал читать монолог принца датского о смысле человеческого существования.
      Мадена хохотала от души, вытирая выступившие от смеха слёзы, после чего сделала мне знак спуститься.
      – Слезайте, Гамлет, вы пьяны. Я боюсь, что вы разобьёте голову.
      Я снова занял место у стола и достал сигареты.
      – Понравилось?
      – Очень. Ты отлично читаешь стихи. А можешь прочитать что-то своё?
      – О нет. Свои стихи я не читаю вслух. Но могу дать тебе рукописи.
      – Жаль. Говорят, что никто не читает стихи лучше автора.
      – Для этого автор слишком много выпил.
      – Нет-нет! – запротестовала Мадена, отставляя рюмки в сторону. – Завтра дашь мне рукописи – почитаю сама.
      Я поднялся и сделал круг по кухне.
      – Как ты думаешь, я смог бы сыграть Отелло?
      – О да, – рассмеялась Мадена. – Я скажу "Питер" – и ты сразу войдёшь в роль.
      – То есть, ты совершенно спокойно воспринимаешь тот факт, что я тебя задушу?
      Мадена тоже встала и подошла ко мне.
      – Ты меня задушишь? Напугал!
      – А какую роль мы дадим тебе?
      Мадена задумалась, после чего сняла туфли и закружилась в танце.
      – Я буду Скарлетт о'Хара, – заявила она. – Она живёт легко и не думает про то, что будет завтра.
      – Нет, ты путаешь. Она говорит, что подумает об этом завтра.
      – А я не думаю. И не буду думать. Знаешь, почему? Потому что у меня есть ты. (Брайан) Моё теперешнее положение вряд ли можно было назвать приятным. Впрочем, и неприятным тоже. Но, как ни странно, происходящее меня совсем не смущало. Я верил в то, что Нику удастся вразумить полковника – он имел на неё определённое влияние. Единственное, что не приводило меня в восторг – так это мысль о том, что мою работу никто делать не будет. Ну и, разумеется, мне совсем не нравилась перспектива вынужденного безделия. Незапланированный отпуск (если это можно было так назвать) плох именно тем, что его нельзя распланировать заранее.
      Немного подумав, я решил, что для разнообразия полезно потратить впустую несколько дней. И, как оказалось, я не до конца разучился отдыхать. Хотя нормальный человек вряд ли назвал бы это отдыхом – скорее, бездельем. Я читал, смотрел кино, гулял и иногда ездил в город для того, чтобы купить еду – готовую, разумеется, так как мне было лень даже думать о том, чтобы заняться кулинарией.
      Вечера я проводил с Маденой. И был твёрдо уверен, что по-другому просто не может быть. Мы гуляли по городу, ходили в кино или же были в кафе, после чего отправлялись к ней домой. Или ко мне. Когда Мадена с вздохом сообщала мне, что ей следует выспаться, так как завтра тяжёлый день, мы проводили ночь в разлуке – но никто из нас не засыпал, не пожелав другому спокойной ночи сообщением или звонком.
      Разумеется, у меня больше не было сомнений в том, что я влюбился по самые уши – так, как не влюблялся ещё никогда. Лёгкий дискомфорт от осознания этого факта я перестал испытывать уже давно. И теперь ничто не мешало мне с головой броситься в омут чувств. Практически незнакомых – и от этого ещё более притягательных.
      Я изменился до того, что перестал узнавать себя в зеркале. Мои глаза стали совершенно другими, а на лице появилось какое-то наивно-мечтательное выражение.
      Это замечал не только я, но и все остальные. Мои соседи, здороваясь при встрече, поглядывали на меня с улыбкой, а девушки в парикмахерской заявили, что раньше мне вряд ли можно было дать больше двадцати трёх, а сейчас я вообще стал похож на восемнадцатилетнего мальчишку. Я никогда не претендовал на импозантность, но всерьёз задумался о том, чтобы носить очки не только во время чтения или работы на компьютере, но и в обычной жизни.
      Изменилась и Мадена. От облика серой мышки, не знающей себе цену, не осталось и следа. Она практически полностью поменяла гардероб, изменила причёску и макияж.
      И мужчины на улице, до этого не обращавшие на неё никакого внимания, откровенно глазели на мою спутницу, что меня невероятно злило. Мадена начала вести себя совсем по-другому – лёгкая скованность, которую я замечал за ней в первые дни нашего знакомства, уступила место откровенности и общительности. Её походка стала другой, изменились мимика и жесты. Наверное, именно это имеется в виду под словами "родиться заново".