Глава 15

Фелисити всю ночь так и не сомкнула глаз.

Ей мучительно хотелось снова оказаться в объятиях Рейфа, услышать, как он говорит ей, что любит ее и что до конца своих дней останется в Фортон-Холле. Но Фелисити уже сказала, что не верит этому, а когда он захотел перевести все в шутку, повернулась и ушла из комнаты.

Поначалу она рассердилась и возмутилась, пока не поняла, что Рейф способен оставаться в Фортон-Холле только до тех пор, пока ему будет удаваться убеждать себя, что это временно. Если она поставит его перед выбором, он уедет. Так что если этим утром он окажется на пути в Китай, винить ей будет некого, кроме самой себя. Найджел был прав: порой она командовала сверх всякой меры.

Во время завтрака Рейф держался так, будто ничего не случилось. По крайней мере ей в этот день не пришлось с ним прощаться. Но с каждым днем уверенность Фелисити в том, что она сумеет это сделать достойно, таяла.

Фелисити искренне обрадовалась приглашению сквайра Талфорда отобедать вместе с ним, но не могла не думать о том, что это вполне мог быть последний раз, который они с Мэй проводят в компании их симпатичного пожилого соседа. Все, что она любила и чем дорожила, вот-вот было готово выскользнуть у нее из рук, и как не дать этому совершиться, она не знала.

– Как только мы устроимся на новом месте, сразу же пришлем вам весточку, – сказала Фелисити, изо всех сил стараясь удержать на лице улыбку.

– Я съезжу к дочери всего на пару недель. Полагаю, когда вернусь, то еще вас застану.

– Рейф сказал, что ремонт левого крыла займет не меньше месяца, – влезла в разговор Мэй. – Он хочет, чтобы я выбрала обои для моей новой спальни.

– Мэй, эта новая спальня вовсе не твоя, – оборвала девочку Фелисити и тут же пожалела, что не сдержалась. Она дотянулась до сестры, возившейся со своими куклами, усадила на колени и ласково прижала к себе. – Прости, солнышко. Я плохо спала этой ночью.

– И с Рейфом ты поругалась. Он сегодня с самого утра злющий-презлющий! Фелисити покраснела под взглядом, который бросил на нее сквайр.

– Мы всего лишь немного поспорили.

– Послушай-ка, Мэй, – сказал Талфорд, – на кухне вроде бы все еще стоит блюдо с остатками еды. Пожалуйста, отнеси их скотине.

Мэй охотно ускакала выполнять приятное поручение, а Фелисити подозрительно посмотрела на своего соседа:

– Да?

Сквайр отодвинул чашку с недопитым чаем.

– Дорогая соседка, я не намерен оставлять вас один на один с Бэнкрофтом, если вы все еще сомневаетесь в его здравом уме.

– У мистера Бэнкрофта более чем здравый рассудок, – живо отозвалась Фелисити. – Кстати, мы вовсе не одни. Джеймс всего в двух милях отсюда, а мистер Грэм еще ближе. – Она наклонилась к сквайру и ласково похлопала его по руке. – Между прочим, у нас теперь есть повар, лакей и дворецкий.

– Господи, а я и не знал! В таком случае простите за ненужное предложение.

– Что вы, сквайр, я так благодарна, что вы переживаете за нас, – тепло улыбнулась Фелисити. – Не стоит волноваться. Поверьте, мы научились справляться с жизненными обстоятельствами…

Она согласилась, чтобы кучер Талфорда отвез их обратно в Фортон-Холл. Но когда они с сестрой вылезли из коляски, Фелисити поняла, что готова взять назад сказанные сквайру слова о своем умении управляться с обстоятельствами.

– Боже мой, только не это!

У двери в кухню стоял экипаж Дирхерста, однако самого графа нигде не было видно. В этот момент с одной из повозок, в которую рабочие грузили мусор, спрыгнул Рейф и направился к ней. Фелисити подавила вздох облегчения – по крайней мере до драки дело не дошло.

– Дирхерст в гостиной на первом этаже, – своим обычным, приветливым тоном сообщил Рейф, избегая, правда, смотреть ей в глаза.

– Спасибо.

Он кивнул и протянул руку Мэй:

– Пошли, крошка, поможешь мне измерять доски. Фелисити, чувствуя себя покинутой всеми, но при этом испытывавшая тихую радость при виде того, как Мэй на ходу учит Рейфа одной из своих глупеньких детских песенок, отправилась на поиски Джеймса Барлоу.

Граф сидел у окна на самом краешке стула, как если бы боялся замарать свои бриджи. Они были исключительно тонкого темно-синего сукна, и к ним замечательно шел светло-синий сюртук и серый жилет. В сравнении с Рейфом, который для работы по-прежнему надевал старую рубаху ее отца, выглядел он потрясающе – но не таким привлекательным.

– Добрый день, Джеймс.

Он поднялся.

– Добрый день, Фелисити. Как вы нашли нашего сквайра?

– В добром здравии. Он с нетерпением ожидает, когда сможет отправиться погостить к дочери.

– Превосходно. – Джеймс взял ее руку и поднес к губам. – А как вы?

Фелисити улыбнулась, осторожно высвободила руку и села на ближайший стул. Похоже, Дирхерст простил ее за то, что она резко обошлась с ним во время происшествия с Робертом Филдсом.

– Вполне благополучно, спасибо. Что привело вас в Фортон-Холл?

Граф пододвинул к ней кресло и, в свою очередь, тоже сел.

– Вы, Фелисити, нисколько не меняетесь. Завтра мне нужно съездить по делам в Честер, и я решил узнать, не составите ли вы мне компанию.

Вот об этом она и мечтала – отвлечься на какое-то время от всего, что свалилось ей на голову за последние дни.

– Это было бы замечательно, Джеймс. Мэй все лето приставала ко мне, так ей хочется попасть в тамошнюю кондитерскую лавку.

Улыбка на лице графа слегка увяла, но тут же во всей красе вернулась обратно.

– Конечно, Мэй тоже может поехать. Обязательно. Фелисити растерянно заморгала, поняв свою оплошность.

– Извините, Джеймс. Я просто привыкла, что сестра всегда и всюду ездит со мной.

– Что вы, что вы! С ней ведь веселее, верно? Вот именно – веселее. Они довольно долгое время просидели в молчании, прежде чем Фелисити сообразила, что может позвонить, чтобы принесли чай. До сих пор прислуга в доме казалась ей такой роскошью, что всякий раз, когда дверь открывалась по ее требованию, мисс Харрингтон хотелось хихикнуть.

Дворецкий легонько постучал в дверь и только после этого вошел в комнату.

– Слушаю вас, мисс Харрингтон.

– Бикс, будьте любезны, принесите чай графу Дирхерсту и мне.

Дворецкий с торжественным видом не спеша кивнул:

– С превеликим удовольствием, мисс.

– Впечатляет, – заметил граф, когда за дворецким закрылась дверь. – Ваш Бикс весьма учтиво препроводил меня сюда. Весьма надлежащие манеры. Где вы его нашли?

– Он служит у герцога и герцогини Хайброу, Его нам одолжили.

– Одолжили, вот оно что… Понятно. А я-то не мог понять, чего ради Бэнкрофт озаботился нанять такого замечательного слугу, если собрался как можно скорее сбыть с рук поместье.

Бикс молча принес поднос с чаем, поставил его на столик и так же молча вышел из гостиной. В открытое окно Фелисити услышала, как весело хохочет Мэй. Ей вдруг захотелось оказаться там, рядом с ней, и чтобы Рейф смешил ее, щекоча под мышками.

Джеймс откашлялся:

– Не хотелось бы показаться назойливым, но вы подумали над тем, о чем мы говорили в прошлый раз? Я имею в виду мое предложение.

Фелисити на секунду растерялась.

– Да, я думала об этом, – взяв себя в руки, ответила она. – Но хотела бы попросить вас дать мне еще немного времени, чтобы досконально во всем разобраться.

И чтобы убедиться, что все другие возможности исчерпаны, подумала Фелисити.

Дирхерст с улыбкой взял ее за руку:

– Конечно. Должен сказать вам, что рассматриваю это как шаг в правильном направлении.

Граф крепко стиснул ей пальцы, потом наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Только не забывайте, что я еще не дала ответа, – предупредила Фелисити, высвобождая руку, прежде чем граф окончательно не раздавил ей пальцы. – Я не хочу быть неправильно понятой.

– Это невозможно, дорогая Фелисити. Вы всякий раз ничего, кроме радости, мне не доставляете.

Фелисити смотрела на графа, сохраняя на лице приветливое выражение, и спрашивала себя, долго бы она мучилась сомнениями, продай Рейф поместье Фортон-Холл графу? От этой мысли Фелисити почувствовала себя облитой грязью: на днях Рейф именно в этом и упрекнул ее, когда сказал, что она продает себя по цене родового поместья. Будут они жить в Фортон-Холле или нет, в любом случае ответственности за их с Мэй благополучие с нее никто не снимал.

– Тогда о моем свадебном подарке. Вы поговорили с Бэнкрофтом по поводу продажи Фортон-Холла?

Фелисити кивнула. Здесь она могла говорить напрямую, отбросив всякие церемонии, и с чистой совестью испить до конца горькую чашу.

– Мистер Бэнкрофт – и мне очень жаль это вам говорить – отклонил предложение продать вам поместье Фортон-Холл. Вы же знаете, между вами разлад, и я боюсь, что он не…

– Что он не продаст мне поместье? – перебил ее граф, вскакивая. – Вы объяснили ему, что поместье в любом случае останется у вас?

Джеймсу не обязательно было знать, что именно ответил Рейф.

– Да, но как я уже сказала…

– Это же нелепо! – Граф подлетел к окну и злым взглядом уставился на подъездную аллею. Некоторое время он молчал, и лишь желваки, ходившие у него на щеках, говорили о том, в каком бешенстве он пребывает. Наконец он повернулся к Фелисити: – Поверить не могу, что человек даже с такой низкой моралью позволил себе так жестоко обойтись с вами!

Фелисити неопределенно пожала плечами, стараясь скрыть тревогу, вызванную этой неожиданной вспышкой гнева. Господи, а она-то почти что сказала, что выйдет за него замуж, даже без Фортон-Холла в придачу!.. Но если это лишь свадебный подарок, тогда непонятно, отчего Джеймс принимает его утрату так близко к сердцу?

– Он ничего мне не должен.

– Не могу с этим согласиться! Я предлагал ему семьдесят тысяч фунтов за эту… – он оборвал себя на полуслове, – за эту землю. Он же нищий! Как он мог отказаться?

– Милорд, – сказала Фелисити, выставляя вперед ладонь в примиряющем жесте, – хотя я обожаю Фортон-Холл, могу вас заверить, что мое решение основывается отнюдь не на одном только желании жить именно в этом поместье.

Дирхерст посмотрел на нее, и лицо его приняло растерянное выражение. Однако он быстро взял себя в руки.

– Конечно, я все понимаю. Эти рабочие… Он что, собирается восстановить западное крыло?

– Да. Брат помог ему оплатить ремонтные работы. Думаю, они оба рассчитывают получить от продажи хорошие деньги.

– Я уже сделал более чем щедрое предложение!

– Джеймс, пожалуйста… выпейте еще чаю. Граф покачал головой:

– Нет. Я не смогу сейчас остаться. Я… мне до завтрашнего дня нужно еще кое-что сделать. Я заеду за вами с Мэй в девять.

– Будем ждать.

Быстрым шагом Дирхерст вышел из гостиной, и минуту спустя громко хлопнула входная дверь. Он даже не стал ждать, чтобы Бикс провел его к выходу. Фелисити допила остывший чай. Восторг Дирхерста после ее ответа на его предложение, похоже, слишком быстро сменило равнодушие. Мужчины порой оказываются самыми настоящими глупцами, когда изо всех сил оспаривают нечто – девушку или кусок земли – никому не нужное лишь потому, что другой мужчина этого никоим образом не может получить. Какое наступит облегчение, когда вся эта кутерьма закончится, вздохнула Фелисити. Если, конечно, это не будет означать, что она потеряет и Фортон-Холл, и Рейфела Бэнкрофта.

Вот, значит, как! Дирхерст оглядел строительную суматоху, царившую вокруг дома, и презрительно фыркнул. Он хранил ангельское терпение целых пять лет, ухаживал за Фелисити, наблюдал, как ветшает поместье, и ждал, когда же семейство Харрингтон додумается обратиться за помощью к их самому близкому, самому надежному другу. И что же? Вместо этого откуда ни возьмись вынырнул великолепный сын герцога Хайброу и вмиг все прибрал к рукам! Дирхерст медленно взобрался на высокое сиденье своего фаэтона. Раз Бэнкрофт отказался мирно продать Фортон-Холл, оставалось одно. Если верить словам миссис Денуорт, сам герцог Хайброу направляется сюда с визитом. Подложный документ не укроется от взора этого прожженного старого дельца, собаку съевшего на земельных сделках. Поэтому любыми способами нужно отвлечь его внимание. Самый простой и надежный – Рейфел Микеланджело Бэнкрофт должен умереть. Вот тогда Джеймс сможет обратиться к герцогу со смиренным предложением быстро и мирно продать Фортон-Холл, а вместе с поместьем и тягостные воспоминания о покойном сыне.

Граф улыбнулся и чмокнул, трогая с места жеребца. Оставалось решить, как все это исполнить. Может быть, несчастный случай? В Честере можно найти помощников для любого дела. Бэнкрофт оказался трижды дураком: у него не будет Фелисити, он расстанется с поместьем Фортон-Холл, а заодно и со своей жизнью.

Если женщина – лучшее творение Господа Бога, то ревность – дело рук самого Люцифера. Рейф, опершись о рукоятку лопаты, мрачно наблюдал, как Дирхерст подсадил Фелисити и Мэй в свой экипаж. Кони тронулись, Мэй весело помахала ему на прощание, а Фелисити даже головы не повернула.

Ругнувшись сквозь зубы, Рейф ожесточенно поддел лопатой дерн, покрывавший лужайку, выбранную под строительство новой конюшни. Фелисити весьма скупо поделилась ним впечатлениями о вчерашнем посещении Дирхерста, а сам граф выглядел еще более самодовольным, чем обычно, – то ли от радости, то ли от злости, что нисколько не проясняло, чем они с Фелисити толковали вчера между собой.

От попыток убедить себя, что все это не его дело, Рейфу стало только хуже. Он любил Фелисити и понимал, будет ее любить, несмотря ни на что. Влюбленность в женщину не стала бы для него такой катастрофой, прояви она хотя бы малейший интерес к путешествиям в другие страны. Угораздило же его влюбиться в женщину, которая настолько сроднилась со своим поместьем, что не мыслит себя без Фортон-Холла даже тогда, когда утратила на него все права!

Приблизился Бикс с бокалом лимонада в руке. Следом тщился Рональд, нагруженный подносом с громадным кувшином и стаканами для рабочих.

– Спасибо, Бикс.

– Мое почтение, сэр.

Дворецкий терпеливо стоял рядом с Рейфом, дожидаясь, когда тот выпьет лимонад. Напиток был холодным и вкусным, но Рейф все же отдавал предпочтение тому, что готовила Мэй, – с кусочками лимонной мякоти и косточками.

– Бикс, – спросил он, протягивая дворецкому пустой бокал, – как тебе здесь нравится?

– Моя должность, мастер Рейфел, не дозволяет мне высказывать критические суждения о деревенском поместье. Как вам известно, я служу в лондонском доме Бэнкрофтов с тех самых пор, как заключил договор о найме с его светлостью.

– И знаешь меня с двухлетнего возраста, – равнодушно добавил Рейф, на которого слова Бикса не произвели никакого впечатления. – Так как тебе усадьба Фортон-Холл?

Дворецкий смотрел на него молча, потом, в свою очередь, задал вопрос:

– Я могу говорить откровенно?

– Будь добр.

Рейф приготовился к бесконечному монологу о жалком состоянии, в котором находится Фортон-Холл. Именно это он и надеялся услышать: в таком случае только безмозглый идиот будет стремиться задержаться здесь пусть хотя бы даже па время. Проклятие, от одной мысли о слове «постоянно» его мороз пробирал по коже!

– Место очень запущенное, – начал дворецкий.

– Да, хуже некуда. Бикс откашлялся.

– Рискуя подвергнуть опасности собственное будущее, мастер Рейфел, я все же осмелюсь заявить, что мне здесь нравится.

У Рейфа отвисла челюсть.

– Прошу прощения?

Бикс, хотя и обеспокоенный тем, как были восприняты его слова, под скептическим взглядом Рейфа тем не менее продолжал:

– Здесь ужасный беспорядок, на зеленые шторы в столовой нельзя смотреть без боли в сердце, но – еще раз прошу прощения, сэр, – это место обладает восхитительной, если даже не весьма возвышенной, прелестью.

– Прелестью, – тупо повторил Рейф.

– Да, сэр.

– Но все эти постройки, сад… – Он замолчал, потому что на перечисление всех недостатков Фортон-Холла ушел бы целый день.

– Как я уже сказал, запущено все ужасно.

– И что же? – поинтересовался Рейф. От отчаяния у него даже сорвался голос.

– Я, конечно, не архитектор, сэр, но то, что сохранилось от усадьбы, мне представляется весьма солидным. Буквально из каждого окна открывается прекрасный вид, комнаты большие и удобные, до них легко добираться как от кухни, так и от помещений для прислуги… и по сравнению с Лондоном воздух здесь удивительно свеж.

Ошеломленный Рейф буквально вытаращился на дворецкого.

– Богом клянусь, Бикс, ты меня поразил.

– Простите, сэр. Если вы желаете, чтобы я отказался от своего мнения, я с удовольствием это сделаю.

– Ни в коем случае! – замахал руками Рейф. – Я же просил тебя говорить откровенно. Просто я не ожидал, что твое мнение будет до такой степени положительным.

– Еще раз приношу свои извинения. – Дворецкий склонил голову в коротком вежливом поклоне и повернулся, чтобы уйти.

– Бикс, подожди. А как бы ты посмотрел на то, чтобы… э-э-э… задержаться здесь на неопределенно долгое время?

Бикс не спеша обернулся:

– Вы имеете в виду – служить у вас, сэр? Рейф откашлялся.

– Ну… да.

На мгновение во взгляде дворецкого промелькнуло нечто, весьма похожее на иронию. – Я бы не согласился, сэр.

– Вот как… Спасибо.

Рейф стоял и смотрел, как дворецкий и лакей возвращаются в дом, на кухню. Да, так просто откровения Бикса ему не переварить. Подбоченившись. Рейф повернулся спиной к усадьбе. Два десятка рабочих, полторы тонны кирпичей, штабеля досок, повозки, лошади и мулы заполонили весь двор. И все потому, что он так и не сумел смириться с мыслью о том, чтобы оставить Фелисити и Мэй.

– Чем, черт возьми, я здесь занимаюсь? – пробормотал он, пожал плечами и взялся за лопату.

Семь часов спустя немилосердно ломило поясницу, а на обеих ладонях вздулись мозоли, хотя Рейф и работал в рукавицах. Зато был готов фундамент под новую конюшню. Рейф не спеша обошел его вокруг. С каждым днем место, которое он выбрал для конюшни, нравилось ему все больше – прямо над рекой, чуть ниже дома, так что грязь не будет течь по двор даже в самый сильный дождь. Помещение должно быть достаточно просторным, что окажется весьма полезным в урожайные для Фортон-Холла годы, но отнюдь не громоздким, не занимающим лишнего места.

– Теперь только стены поставить да крышу нахлобучить. Рейф стремительно обернулся на знакомый голос:

– Лис! А я и не заметил, как вы вернулись.

Она развязала ленты своего голубого капора и сняла его.

– Мы только-только приехали.

– Как там Честер?

– Все спешат, торопятся куда-то. До Лондона этому городку далеко, но суеты хватает, чтобы занять целый день.

Голос у Фелисити был грустный. Рейф внимательно посмотрел на девушку.

– Что-то случилось?

– Нет-нет, ничего. Просто я подумала – если бы Найджел хотя бы половину твоих сил вкладывал в Фортон-Холл!..

– Знаешь, Лис, мне хотелось тебя вот о чем спросить, – сказал Рейф, прекрасно понимая, как рискует. Однако лучше сердиться на нее, чем сверх меры потворствовать собственным желаниям.

– О чем ты?

– Об имении.

– Не надо, Рейф, – отвернулась Фелисити. Но, Лис, я хочу знать. Ты намекала на то, что я мало о тебе забочусь, потому что, так или иначе, не хочу в один миг передать тебе право владения Фортон-Холлом. Но если бы поместье не было моим, оно принадлежало бы твоему брату, Дирхерсту или твоему отцу. Так отчего ты злишься именно на меня?

– Я не… – начала было Фелисити, но оборвала себя на полуслове. – Потому что я думала, что ты будешь совсем не похож на других. Я надеялась, что именно ты и будешь другим.

Рейф вопросительно приподнял бровь:

– На кого не похож, Бога ради?

Она посмотрела на него долгим взглядом, потом раздраженно всплеснула руками, бросила через плечо «ни на кого!» и с высоко поднятой головой решительно направилась к дому.

– Я бы сказал, что мазок кистью малость широковат, – проговорил он, ей вслед, злясь и на нее, и на самого себя.

– Холст очень большой, – не оборачиваясь, ответила Фелисити.

– Не хочу я учить французский! – возмутилась Мэй. – Я хочу учить зулу!

Фелисити подняла глаза от расписания на сегодня, которое она составила для сестры.

– В Англии, радость моя, мало толку от разговоров на зулусском языке.

– А в Африке от него очень большой толк!

– Мэй, мы это уже обсуждали!

Фелисити устало потерла левый висок. За окном продолжался безостановочный стук топоров, и визг пил, перемежаемый голосами рабочих. Она очень старалась не обращать на это внимания, потому что чем дальше, тем очевиднее становилось, что дни их жизни в Фортон-Холле сочтены. Но как же тяжело ей это давалось! Забыть же о своих чувствах к Рейфу было совершенно невозможно.

– Можно, я позанимаюсь вечером? Мне хочется пойти помочь строить конюшню. Рейф разрешил!

– Мэй, давай не будем об этом. Девочка скорчила сердитую гримаску:

– Тебе нужно подойти к нему и поцеловать, чтобы вы больше друг на дружку не злились Фелисити отложила карандаш в сторону.

– Мы вовсе не сердимся друг на друга, просто сейчас все заняты очень серьезным делом.

Мэй покосилась на нее и обреченно вздохнула:

– Ну да. Кажется, граф Дирхерст опять прибудет сегодня на ленч?

– Вообще-то да. У тебя есть возражения? Мэй пожала плечами:

– Он мне совсем не нравится. Он никогда не смеется! Бикс учтиво постучал в дверь и внес почту на серебряном подносе, который был вычищен до блеска. Рейфу пришло письмо от брата и толстый конверт от адвоката-солиситора из Пелфорда. Хотя последнее послание вызвало у Фелисити неподдельный интерес, она твердой рукой вернула оба конверта обратно на поднос, оставив письмо, адресованное ей лично.

– Вы передадите эти письма Рейфу?

– Несомненно, мисс.

И дворецкий бесшумно выскользнул за дверь.

– Мэй, граф Дирхерст умеет смеяться. Он просто более сдержан, чем Рейф. Так ведут себя очень многие люди. – И Фелисити с любопытством перевернула конверт. – Это от миссис Лоуренс Дейли, – прочитала она обратный адрес, и сердце у нее заколотилось.

– Кто это, Лис?

– Наша дальняя родственница из Йорка, – рассеянно ответила Фелисити. Миссис Дейли была ее самой большой надеждой из всех адресатов, которым она написала о своем намерении работать гувернанткой. – Мэй, сходи, напомни Салли, что граф любит пирог с яблоками.

Обрадованная, что можно улизнуть от уроков, Мэй, кажется, не поняла, что ее просто под благовидным предлогом выпроводили за дверь. Она умчалась на кухню, а Фелисити села в кресло и распечатала конверт.

В письме, как и в большинстве предыдущих, были знакомые уже слова о милосердии, тревоге за нее. Дополнительное бремя, что легло на хрупкие плечи молодой сироты, вызывало сочувствие миссис Дейли. Однако далее шли категорические строки: пять фунтов в месяц, комната для жилья и столование, если они с Мэй прибудут в Йорк к двадцать пятому числу. Три своевольных юных джентльмена явно переросли свою последнюю гувернантку, а подходящей ей замены все не находилось.

Фелисити долго сидела, молча, разглядывая письмо. Выход нашелся – она сможет существовать независимо от чьих-либо прихотей и желаний. Шестьдесят фунтов в год для них с Мэй, конечно, жалкие гроши, но она знала слуг, чьи семьи жили и на меньшие доходы, и ничего, не умирали с голода. В Йорке им не понадобятся красивые вещи, а Мэй придется привыкнуть обходиться без любимых шоколадок и карамели.

Фелисити нарочито медленно сложила письмо и убрала в карман юбки. Когда она писала просьбы о работе, то думала, что по получении ответа самым тягостным для нее будет понимание того, что придется навсегда покинуть Фортон-Холл. Однако когда она пошла переодеваться к обеду, перед глазами у нее стоял не дом ее предков, а красавец авантюрист, которому нравилось покупать ей ленты для волос и персики.

Она как раз надевала туфли, когда до ее ушей донесся оглушительный треск и отчаянные крики. Фелисити бросилась к окну. Рабочие со всех ног бежали к развалившемуся громадному штабелю досок. Рейфа нигде не было видно.

Горло у нее перехватило с такой силой, что стало нечем дышать. Фелисити вылетела из спальни, бросилась вниз по лестнице, промчалась через прихожую прямо на кухню. Мэй, Рональд, Бикс и Салли уже были снаружи, и она кинулась их догонять.

– Рейф! – вскрикнула Мэй и со всех ног припустилась к огромной груде торчавших в разные стороны досок.

Бикс успел схватить девочку за руку и толкнул к Салли, строго бросив: «Стой здесь!»

Фелисити и дворецкий подбежали к толпе рабочих почти одновременно. Молодая женщина, неистово расталкивая людей, стала пробиваться вперед, пока не добралась до груды досок…

Рейф сидел, привалившись спиной к тому, что осталось от штабеля, и, ругаясь на чем свет стоит, высвобождал ноги из-под досок. Левое предплечье его было в крови, щека ободрана, но, судя по количеству затейливых ругательств, которые так и сыпались с его губ, ничего серьезного не приключилось. Он поднял глаза, увидел перед собой Фелисити и запнулся на полуслове.

– Проклятие! Ой! Извини… Фелисити всю трясло от пережитого, и она с непередаваемым облегчением опустилась рядом с ним на колени, чтобы потрогать его и убедиться, что Рейф цел и невредим.

– Это не тот случай. Что произошло?

– На меня опрокинулась, чуть ли не половина этого штабеля, – ответил он, высвобождая, наконец, вторую ногу. – К счастью, я сумел отскочить.

– Встать можешь?

– Конечно.

Мистер Грэм со вздохом облегчения, что все так закончилось, протянул ему руку. Рейф ухватился за нее и рывком поднялся. Он осторожно согнул в колене одну ногу, потом другую, и Лис вспомнила, что он уже один раз ломал себе ногу.

– Рейф?

– Ничего вроде бы не оторвалось, и все двигается, – ухмыльнулся он в ответ.

Оглядев собравшуюся вокруг толпу, Рейф галантно предложил Фелисити руку. Она вдруг поняла, как глупо «выглядит, стоя на коленях среди разбросанных досок и в окружении глазеющих на нее рабочих и прислуги. Молодая женщина поспешно ухватилась за руку Рейфа и встала.

– Слава тебе, Господи!..

– Перепугалась?

Уловив в его голосе непонятное удовлетворение, девушка нахмурилась:

– Конечно.

Сквозь толпу рабочих протиснулась маленькая фигурка. Девочка бросилась Рейфу на грудь.

– Ты живой! Салли сказала, что тебя задавило досками!

Рейф с нежной улыбкой – от нее Фелисити страстно захотелось точно так же, как Мэй, обхватить его руками и прижаться к нему – погладил малышку по щеке, утирая слезы.

– Всего лишь маленькая неприятность. Не бойся, все позади.

– Ладно, ребята. – Грэм шагнул вперед и несколько раз хлопнул в ладоши. – Давайте разберем этот завал – и за работу.

Народ начал расходиться. Фелисити заметила, что Рейф пристально ее разглядывает с каким-то странным выражением на лице.

– Что такое? – спросила она, и сердце забилось точно так, как оно трепетало всякий раз, когда он оказывался рядом.

– На тебе только одна туфля, – спокойно сообщил он. Фелисити вздрогнула и посмотрела на свои ноги. Из-под края длинной юбки виднелась левая ступня; через дыру в чулке гордо вылезал большой палец; вся нога была в пыли.

– Боже! Вот это да!

Рейф отстранил Мэй от себя.

– Ну что, кроха, со слезами покончено? Девчушка согласно затрясла головой.

– Ну и отлично. Пойди обрадуй Салли, что меня не раздавило, и скажи – я требую пирог с персиками за то, что она в меня не поверила.

Повеселевшая Мэй с криком «Салли!» умчалась. Рейф повернулся к Фелисити:

– Отнести тебя в дом, чтобы еще больше не попортить чулки?

Это было бы просто замечательно, подумала Фелисити, но сердито возразила:

– Не говори глупостей! Велика беда – порванные чулки. Если бы это была самая большая неприятность за сегодняшний день, я бы возблагодарила Бога.

– Как пожелает практичная леди.

Сколько времени они простояли, глядя друг на друга, Фелисити не очень себе представляла, пока по подъездной аллее не загромыхал экипаж графа Дирхерста. Взгляд Рейфа метнулся от Фелисити к подъезжающему и обратно.

– Твой гость прибыл, – коротко заметил он и присоединился к разбиравшим завал рабочим.

Вернувшись в дом, Фелисити вспомнила о письме миссис Дейли, которое лежало теперь на ее туалетном столике. Спешить с ответом не было нужды, и она решила написать в Йорк через несколько дней. И еще она решила никому не говорить про это письмо по той простой причине, что сама не знала, как сказать Рейфу последнее прости…

Граф перехватил ее на полпути к кухне.

– Доброе утро, Фелисити, – поздоровался он.

– Доброе утро, Джеймс, – рассеянно ответила Фелисити. – Я и не думала, что уже так поздно.

– Это моя вина. Боюсь, я действительно приехал намного раньше, но мне так вас не хватало!

– Мы расстались вчера вечером. – Как ни старалась она ценить такое отношение, потакание капризам как-то не очень укладывалось в их взаимоотношения. Ей хотелось, чтобы Джеймс понял, что временами она просто уставала от этого.

Он с любопытством посмотрел из-за ее плеча во двор, где сновали рабочие.

– Что-то случилось?

– Ничего страшного.

Тревога схлынула, и теперь она чувствовала, как замерзла левая ступня, не говоря уже о том, что от утренней росы чулок промок насквозь. Фелисити поджала пальцы ноги и направилась в сторону кухни.