— А вы решились бы на этот подвиг, епископ? — спросил Морган, играя своим кубком.

— Конечно. Ведь это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас за гостеприимство.

— А когда вы предлагаете? Моей даме нужно время, чтобы подготовиться.

— Сегодня вечером, — торопливо заявил епископ, взглянув на своих спутников, которые кивнули в знак согласия.

— Нет, ваше преосвященство, мне нужно больше времени, чтобы приготовиться, — испугалась Изабель. Она и так чувствовала себя неловко. Наверное, епископ считал ее любовницей короля, а теперь и любовницей Моргана.

— Нам бы хотелось выспаться, леди Изабель. Завтра нас ждет трудная дорога.

— Мне хватит времени до завтра.

— Это невозможно. Мы должны отправиться в путь рано утром. Ну какие еще приготовления нужны такой красавице? Мы уже сидим за свадебным ужином, и я привез вам столько гостей. У нас есть музыка. — Тут он подмигнул и игриво добавил: — Да и жених торопится связать вас брачными узами. Я бы сказал, он просто сгорает от нетерпения.

У Изабель округлились глаза, когда епископ пьяно рассмеялся. Она взглянула на Моргана.

— Как скажете, епископ. Часовня прямо за домом.

— А, так вы хотите в часовне. Я-то думал, что мы можем провести церемонию прямо здесь, у огня. Здесь все так красиво украшено к Рождеству.

Морган повернулся к Изабель и вопросительно посмотрел на нее.

— Не здесь, — торопливо ответила она. — В часовне. Только я должна сначала переодеться.

— Нет. — Морган поймал ее руку и повернул девушку к себе. Она вскочила со своего кресла, ошеломленная поспешностью всего происходящего. — Ты прекрасно выглядишь в этом платье. Соглашайся, глупая гусыня. Епископ собирается сделать из тебя честную женщину.

Она улыбнулась Моргану, но на душе у нее не стало легче. Свадьба — это важное событие, которое обычно бывает в жизни женщины только один раз. Она мечтала о букетах цветов, новом платье, множестве гостей… а не о подвыпившем епископе, который окажет им эту милость зимней ночью.

Один из людей епископа запел любовную песню — в ней было много довольно откровенных слов. Ему подыграли на лютне. И арфист Моргана тоже подхватил мелодию. От этого пения у Изабель на глаза навернулись слезы. Почувствовав ее настроение, Морган обнял девушку за талию и прижал к себе.

— Давай, милая, — прошептал он. — Сам епископ упрашивает тебя, чтобы провести брачную церемонию.

Ей пришлось согласиться, что такого никогда больше может не случиться. Что значат цветы и новое платье? У нее был Морган. У нее было так много новых платьев при дворе, но ни одно не принесло ей счастья.

Когда песня кончилась, отец Барнаби сильно закашлялся. Изабель послала слугу за кружкой эля, чтобы облегчить мучение. На этот раз прохладное питье не принесло ему облегчения, он согнулся от приступа кашля, а его покрытое испариной лицо побагровело.

Переглянувшись со своими людьми, епископ поднялся и отпустил отца Барнаби. Изабель отдала необходимые приказания, чтобы разместить его, и попросила приготовить ему теплое питье из молока и пряностей. Больной вышел, все снова вернулись на свои места. Но настроение как-то неуловимо изменилось. Изабель почувствовала возникшее в комнате напряжение. Священники мрачно смотрели друт на друга. У епископа даже немного спал со щек румянец.

Морган снял с окна перевязанные красными ленточками ветки ели и протянул их Изабель:

— Это будет твоим свадебным букетом, милая. Изабель вдыхала аромат ели, стараясь не уколоться об острые иглы.

— Ну что ж, чем скорее, тем лучше, — пробормотал епископ. Торопливо осушив свой кубок, он вышел из-за стола.

— Мне нужно сначала отдать распоряжения, — прошептала Изабель и подозвала Моффата. С ним она обсудила, как разместить гостей. Епископу предоставили самую роскошную спальню.

Наконец все было устроено, и Изабель больше не могла оттягивать проведение церемонии. В глазах людей они уже были мужем и женой. А теперь церковь освятит их брачные узы.

Изабель повернулась к Моргану и улыбнулась. Он казался таким красивым при свете свечей, что слезы выступили у нее на глазах.

— Готова? — Теплое пожатие его руки отвлекло девушку от ее мыслей, напомнив, что время уходит. Свита епископа сонно позевывала.

Водрузив митру на свою лысеющую голову и застегнув накидку, епископ во главе процессии величественно двинулся к часовне.

В каменной часовне оказалось холодно. Изабель даже позавидовала епископу с его накидкой из горностая. Она дрожала от холода. Кругом горели свечи. Сильно запахло ладаном, гарью и потом. Похоже, священники скакали довольно долго, прежде чем добрались до Амбри, подумала Изабель, сморщив нос.

Отец Барнаби был слишком болен, чтобы петь, и Морган предпочел обойтись без музыки во время венчания, посчитав, что среди его людей нет подходящих певцов и музыкантов для такого случая.

Жених и невеста опустились на колени. Изабель накинула на лицо вуаль. Букетик из еловых веток напомнил о приближении Рождества. Внезапно она почувствовала, что готова расхохотаться. Трудно было поверить, что сам епископ собирался обвенчать ее и Моргана. Происходящее казалось каким-то странным сном.

Приняв благочестивый вид, епископ приступил к венчанию. Его голос стал ровным, язык не заплетался. Он быстро спросил жениха и невесту о том, согласны ли они… «Да», — ответили оба. Морган снял кольцо со своего пальца и надел на палец Изабель. Оно оказалось большим и тяжелым для нее.

— Теперь вы муж и жена, — объявил епископ, вытирая со лба пот своей пухлой рукой.

Морган нежно обнял Изабель за плечи. Ей показалось, что он тоже едва сдерживал смех, когда епископ покачнулся.

— Самое время отправиться спать, — произнес святой отец и, гордо подняв голову и поправив съехавшую набок митру, медленно вышел из часовни во главе всей процессии.

Скоро все гости разошлись по приготовленным для них спальням, где был предусмотрительно оставлен травяной настой на случай утреннего похмелья. Жениху и невесте тоже ничего не оставалось, как отправиться спать.

Изабель засмеялась, понимая нелепость происходившего. Оказавшись за дверями спальни, оба хохотали до слез.

— Это самый смешной и нелепый вечер, — сказал Морган. — Изрядно подвыпивший и, надо добавить, похотливый епископ, обвенчавший нас среди ночи с такой быстротой, словно от этого зависела его жизнь.

— Ты мог бы отказаться, если не хотел жениться на мне, — заметила Изабель.

— Ну нет, милая, я не пропустил бы эту церемонию ни за что на свете. Я мечтал жениться на тебе с того самого момента, как увидел.

Изабель вздохнула и немного печально произнесла:

— Мне всегда казалось, что наша свадьба будет в Уэльсе. Она сняла головной убор и положила его на комод.

— Мы можем обвенчаться и там. Ведь нет правил о том, сколько раз можно венчаться.

Изабель улыбнулась и прислонилась к нему.

— Хорошо бы.

Морган целовал ее шею, его теплое дыхание ласкало ее кожу.

— Теперь ты моя жена и в глазах церкви, хотя я уже много месяцев считаю тебя ею.

Изабель улыбнулась:

— Пойдем, дорогой. Неужели ты собираешься только разговаривать в нашу брачную ночь?

— Нет. — Морган улыбнулся и распустил ее густые черные волосы. Они рассыпались по плечам. — У меня другие намерения.

Его губы запечатлели поцелуи на ее гладких плечах и в ложбинке между полукружиями белых грудей. Изабель затрепетала.

— Ты сделал меня самой счастливой из женщин, — прошептала она и вздохнула, отдаваясь нежной ласке его рук и губ. У нее кружилась голова, словно она парила на облаке счастья. Она провела кончиком языка по его щеке. — Я хочу, чтобы наша брачная ночь не кончалась.

— Даю тебе в этом слово, родная, — поклялся Морган. Он подхватил Изабель и крепко прижал к себе. Она почувствовала себя такой слабой и беззащитной на его руках. Огромная нежность охватила Моргана. Неожиданно влага начала застилать ему глаза. — Я буду любить тебя до самого утра, ты ведь именно этого хочешь.

Изабель счастливо вздохнула и прижалась лицом к его плечу.

— Да, мой любимый, я хочу этого. И если эта ночь окажется всего лишь сном, то это будет самый чудесный сон в моей жизни.

Ночью наступила оттепель. Западный ветер принес с собой и теплый воздух. Изабель проснулась от громкой капели.

Со двора доносились голоса, затем послышался топот копыт. Изабель выглянула в окно и с удивлением увидела, что епископ и другие священники мчались от их замка с такой скоростью, словно за ними погнался сам дьявол. Их повозка сильно подпрыгивала на ухабах. Она едва не перевернулась на повороте, из нее выпали какие-то вещи. Но никто даже не потрудился поднять их.

Почему такая спешка? Должно быть, они уехали без завтрака, ведь только начинало светать. Изабель охватило тяжелое предчувствие, когда она вспомнила о больном священнике. Интересно, они взяли его с собой или оставили ей на попечение.

Когда Изабель подошла к спальне, где спал отец Барнаби, ее тревога усилилась. Дверь была широко распахнута. Заглянув в темную комнату, она сразу же отпрянула от резкого неприятного запаха, с которым не встречалась прежде. Отец Барнаби раскинулся на кровати поверх покрывал. Он лежал неподвижно, его грудь не поднималась. Либо он так тихо спал, либо умер.

Подойдя поближе к кровати, Изабель больше не сомневалась. Она с ужасом увидела, что его лицо уже потемнело, а кровь запеклась на губах и на покрывале. Ночью у него в легких произошло кровотечение.

Изабель вся похолодела. Неужели священник умер от чумы? Но не было видно огромных опухолей, которые, как говорили, всегда сопровождали чуму. Не было и багровых пятен на коже от внутренних кровотечений.

Попятившись, Изабель выскочила из комнаты.

Когда рассвело, слуги вынесли мертвеца из комнаты. Изабель ужаснулась, заметив появившуюся на его шее опухоль. Она еще не сделалась огромной, размером с яблоко, как описывали, скорее она напоминала желудь. Похоже, отец Барнаби умер до того, как опухоли начали расти. Тело не стали осматривать, опасаясь заразиться. Да в этом и не было необходимости. Изабель была убеждена, что их незваные гости принесли с собой чуму!

Морган, и Изабель завтракали в полном молчании. Красивые рождественские гирлянды не радовали, казались неуместными. Все слуги стали ходить на цыпочках, страшась даже говорить о болезни.

Морган обнаружил во дворе оставленный сундук с сокровищами, которые, вероятно, и были обещанной платой за ночлег епископа. После сегодняшнего торопливого бегства гостей многое в их непонятном поведении становилось ясным.

Морган вспомнил о своем забавном предположении. По роскошному одеянию священников можно было судить, что они сели на коней, едва отошли от алтаря. Теперь он не видел в этом ничего смешного. Стало ясно: золотые блюда, подсвечники, чаши и другие сокровища были украдены из церкви. А может, из нескольких церквей — уж очень много сундуков было на их повозке.

Он послал слуг поднять то, что упало на дорогу во время их поспешного отъезда. Слуги принесли украшенную алмазами чашу, изысканную дароносицу и гостию, которые вчера, вероятно, украшали какой-нибудь алтарь.

В оставленном сундуке были такие же краденые вещи. Морган приказал отнести сокровища в часовню. Там более подходящее для них место.

Моргана всякий раз охватывала злость, когда он думал, что этот толстый епископ и его приспешники скорее всего убегали от чумы. Но они ведь несли ее с собой, поэтому и не могли обогнать призрак смерти. Морган решил, что они направлялись с награбленным добром в Бристоль, надеясь отплыть в какой-нибудь безопасный порт.

Если бы он верил в святость служителей церкви, как Изабель, то одно это сразу бы открыло ему глаза. Но Морган и так знал, на что способна церковь. Многие священники одевались с такой же роскошью, как и знать, держали для своих утех женщин или мальчиков, в зависимости от наклонностей. Морган понимал, что они порочили религию, которой были призваны служить. Пороки, присущие простым смертным, не должны иметь места среди тех, кто решил посвятить свою жизнь служению Богу.

К полудню страхи Изабель усилились. Двое слуг, что заботились об отце Барнаби, почувствовали себя плохо. Все началось с сильного чихания и кашля, словно они простудились.

Но уже было известно, с какой скоростью развивается болезнь. Изабель не сомневалась, что они заразились чумой.

Больных поместили в отдельную комнату, надеясь не допустить распространения заразы. Слуги, убиравшие спальню, где умер отец Барнаби, закрыли лица льняными повязками. Изабель велела сжечь всю постель. Она разложила по всему дому пахучие травы и не снимала с запястья серебряную ладанку, что дал ей брат Эндрю. Она наполнила ее свежими травами, которые должны были отгонять чуму.

К утру заболевшие слуги умерли.

Изабель оцепенела от ужаса, узнав эту новость. Как быстро! Она думала, что люди долго болеют чумой. Она строго приказала Моффату сразу же сообщать ей, если еще кто-то в доме заболеет.

Днем Моффат пришел со своим первым мрачным докладом. Еще двоим стало плохо, хотя в этот раз больные горели в лихорадке, кожа у них покраснела. Старая Гилти решилась ухаживать за больными, и Изабель была очень благодарна ей за такое самопожертвование.

— Нужно узнать, далеко ли распространилась чума, — сказал Морган за обедом.

Звон колоколов доносился с ближайшей церкви. Время от времени, когда ветер менял направление, слышался тревожный колокольный звон и других церквей.

— Ты только подумай! Ведь они знали, что среди них есть больной, и приехали сюда, — сердито произнесла Изабель. — Как они посмели! Ведь знали, что могут заразить и нас? А мы как дураки были так польщены их присутствием.

— На меня они не произвели такого впечатления, как на тебя, моя любовь. Но теперь это не важно. Слава Богу, они уехали. Если действовать быстро, то, может, удастся остановить распространение заразы. Надо узнать, есть ли чума в соседних деревнях. Наверное, именно поэтому поля казались пустынными в тот день. Люди сидели по домам из-за чумы. А может, они уже умерли, — добавил он.

— Хорошо, только будь осторожен, — предупредила Изабель, хотя на сердце у нее было очень тяжело. — Сначала поезжай в монастырь Амбри. Узнай, как там моя тетя Бланш. Морган кивнул.

После обеда в сопровождении нескольких добровольцев из числа своих людей Морган отправился все разузнать.

Чума не добралась до деревень в Амбри, так что нужно было отправляться дальше. Когда они подъехали к первой деревне за пределами поместья, Морган закрыл лицо повязкой, приказав своим людям сделать то же самое.

Растаявший снег превратил узкую деревенскую улочку в труднопроходимую трясину. Лошади скользили и вязли в грязи всю дорогу. Никто не вышел им навстречу, и Моргану это показалось зловещим признаком. Вдоль дороги лежало несколько овечьих трупов. Морган сделал вывод, что эта болезнь поражает и животных.

В первой лачуге Морган обнаружил бездыханные тела всей семьи, распростертые на тюфяках. То же самое повторилось в следующей хижине и дальше. Возле кузницы лежала светловолосая женщина, ее тело было обмотано веревкой. Сначала Морган подумал, что ее задушили, но потом понял: жена кузнеца была слишком тяжелой, больной кузнец не смог ее донести до церкви и тогда решил дотащить. Он и сам не ушел далеко, так и остался лежать возле прокопченной двери. Оба тела страшно почернели, и Морган попятился от них. Больше не было смысла оставаться здесь.

Морган приказал своим людям возвращаться. В мрачном настроении он выбрал дорогу, что вела на восток. В этой деревне животные бродили среди хижин. Корова, завидев людей, направилась к ним с жалобным мычанием, ее вымя раздулось от молока.

Здесь оказалось много живых людей. Им посоветовали держаться подальше от монастыря — там все были заражены чумой, которую занесли бродячие нищие. Они также услышали, что в городах не хватало священников, чтобы хоронить умерших, и что городские улицы заросли травой. Умерших от чумы хоронили в больших общих ямах, поскольку некому было рыть отдельные могилы.

Морган был мрачен. Он и Изабель оставались в полном неведении относительно кошмара, который расползался по земле, пока они жили в Амбри.

Морган забеспокоился о своих людях. Наверное, в Уэльсе ничего не знали об опасности. Нужно вернуться домой и предупредить всех. Если не пускать в деревни чужаков, иметь достаточный запас воды и еды, тогда есть надежда уберечься.

А как же Изабель? Сердце Моргана замерло. Она ведь общалась со священником, который вскоре умер. Он пел им в свой предсмертный час. Если Изабель не заразилась, надо немедленно увезти ее из Амбри. Не переставая тихо молиться, Морган развернул коня и направился к поместью. Он уже знал, что должен делать.

— Милая, так будет лучше для тебя. В Стоунхеме можно поднять мост и никого не пускать. Если чумы там еще нет, ты будешь в безопасности. Подумай об этом. Тебе придется оставаться там, пока чума не исчезнет.

— Я не могу вернуться в Стоунхем, к Лайонелу. Я хочу остаться с тобой. О Морган, здесь будет безопаснее всего.

— Ты не можешь оставаться здесь, — решительно ответил он.

— Но почему мне нельзя пойти с тобой? — спросила Изабель.

— Потому что я не знаю, что там ожидает нас. Может, чума еще не добралась до Уэльса. Если бы я был уверен в этом, ты поехала бы со мной. Но я не уверен. Я должен предупредить своих людей, чтобы они приняли меры предосторожности. Только так можно избежать самого худшего.

— Но почему ты считаешь, что в Стоунхеме безопаснее, чем здесь? Ведь там Лайонел. Мы же больше не собираемся развлекать здесь гостей, — с улыбкой заметила Изабель, стараясь хоть немного рассеять ужас, вызванный страшной болезнью.

— Чума уже в доме и без гостей. Мы выезжаем сегодня, пока не поздно. В Стоунхеме можно закрыться ото всех. Лайонел, вероятно, еще при дворе, старается произвести впечатление на короля. Ты должна поднять мост и никого не пускать. Здесь этого нельзя сделать. А скоро выжившие будут приходить сюда и просить подаяния. Я уже видел много оборванных бедняков на дорогах.

Изабель нехотя уложила вещи в свой сундук, поместила в корзины собак и соколов. Она взяла с собой в дорогу нескольких слуг. Люди Моргана, так же как и он, торопились поскорее добраться домой, чтобы все узнать.

Небольшая группа усталых путников тащилась по размытым дорогам на юг, к Стоунхему.

Морган ничего не говорил Изабель, но сам уже решил: если лорд Харли окажется в замке, он вызовет этого братца на поединок. Благороднее дать ему возможность защищаться, чем просто убить, хотя Моргану доставило бы большое удовольствие вонзить кинжал по самую рукоятку в черное сердце Лайонела Харли!

Окрестности вокруг Стоунхема были серыми и пустынными. Приближаясь к селению, путники всегда закрывали платками лица, чтобы защититься от болезни. В деревнях царило запустение, оставшийся в полях урожай и заброшенные сады свидетельствовали о беде. Скорбный колокольный звон сопровождал их постоянно во время поездки. Изабель начала думать, что на земле не осталось ни одного места, куда не добралась бы безжалостная чума.

Они проводили ночи в повозке, боясь заразиться от путешественников в гостиницах или тавернах. Изабель была охвачена печалью и отчаянием, но она спокойно спала в объятиях Моргана, черпая утешение в его силе. Разделяя ее печаль, он не предлагал ей заниматься любовью, да и она сама не стремилась к этому. Они теснее прижимались друг к другу в темноте, словно одна только сила любви могла защитить их от опасности.

За все это время никто из них не заболел. Проходили дни, но болезнь не проявлялась, и Морган вздохнул с облегчением. Похоже, им каким-то чудом удалось не заразиться от зачумленной свиты епископа.

Замок Стоунхем показался впереди, серый и громадный в утренней дымке. Вокруг стояла неестественная тишина, словно все кругом вымерло. Здесь даже колокола не звенели. В ложбинах и под деревьями собирался туман.

Мертвые овцы лежали на лугу возле замка — чума уже побывала здесь.

Когда всадники подъехали ко рву, Морган с удивлением заметил, что подъемный мост был опущен. На башнях не было видно дозорных. Он остановился и громко крикнул, но ответа не последовало. Они проехали по деревянному мосту во внутренний двор, и только тогда наконец появился человек.

Ворота замка были распахнуты, решетка поднята.

— Эй, леди Изабель и лорд Нельс просят принять их.

Мужчина, прислонившийся от слабости к деревянному столбу, покачал головой:

— Нет, милорд, вы не должны входить внутрь этого склепа.

Изабель ахнула, услышав такие слова.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она, предположив, что это был один из воинов Лайонела. — Где ваш господин? Он все еще в Лондоне? Почему мост опущен? Мы проехали по нему, и нас никто не остановил.

Человек пожал плечами:

— Никто сюда не ездит. Мы в безопасности. У нас такой защитник, который охраняет нас лучше любой армии. Его привез из Лондона наш великодушный господин. На вашем месте, леди, я бы развернул коня и без оглядки умчался отсюда.

Отряд все же подъехал к замку. Трава проросла среди булыжников, каменные стены покрылись диким плющом. Несколько тощих собак рылись в кучах мусора, свинья и корова разгуливали по огороду.

С опаской оглядевшись, всадники спешились. Морган взял с собой трех человек и попросил Изабель оставаться снаружи, пока он не узнает, что происходит в замке.

В сопровождении воинов он прошел под низкой каменной аркой, что вела в замок. В нос им ударил резкий неприятный запах. Они снова предусмотрительно закрыли рот и нос платками. Где-то совсем рядом послышались пение и смех. Морган и его люди остановились и удивленно переглянулись. Они ожидали увидеть только болезнь и уныние. Из зала доносились пьяные голоса. Игравший приятную музыку сильно фальшивил. Взрывы хохота эхом разносились по всему замку.

В зале происходила шумная пирушка. Воины остановились у входа в зал. Их глазам предстало поразительное зрелище.

Полуголые крестьяне танцевали в кругу, хохоча и спотыкаясь, некоторые держали кружки с элем и пили во время танца. Несколько воинов и слуг сидели развалясь за столом, заставленным грязной посудой и протухшей едой. Крестьяне что-то хрипло горланили и хватали танцевавших женщин за голые груди, целовали их. На куче грязного тряпья кто-то открыто занимался блудом. С пьяными воплями и смехом танцоры валились на пол. Охрипшие музыканты кинулись к бочке с элем.

Наконец кто-то заметил гостей. Растрепанная женщина направилась к ним, раскачивая бедрами. На ее красном лице заиграла улыбка.

— Заходите, мои дорогие. Нам нужна свежая кровь. — Она чмокнула и распахнула вырез, выставляя свою грудь. С приглашающей улыбкой женщина повернулась к Моргану, который стоял ближе всех: — Посмотри, что у меня есть для тебя.

— Где твой господин? — спросил Морган и отступил, когда соблазнительница стала приближаться.

Женщина махнула рукой в сторону помоста.

Морган повернулся и с удивлением увидел одинокую фигуру, скорчившуюся за столом перед камином.

— Лорд Харли?

Лайонел поднял голову, его глаза были налиты кровью.

— А, заходите, присоединяйтесь к веселью. Никто из нас не протянет больше недели. Но мы обещаем вам дорогу в ад.

Громкий хохот раздался в ответ на его приглашение, и женщина поползла вверх по ступеням, открыто навязываясь ему. Сначала Лайонел не обращал на нее внимания, но когда она сделалась настойчивой, то он отшвырнул ее пинком. Женщина с визгом отлетела на кучу тряпья.

— Что все это значит? — спросил Морган.

— Что значит? — переспросил Лайонел. — Ничего. Сейчас мы живы, но скоро умрем. И вы тоже. Никто не спасется.

— Кто все эти люди? Они не жили в замке. Зачем они здесь?

Лайонел пожал плечами:

— Они мои гости. Здесь они едят и пьют… они гниют… они умирают. Такова судьба всего живого.

— Ты тоже болен? — спросил его Морган. Ему показалось, что эта бессмысленная болтовня свидетельствовала о помешательстве Лайонела. — А что с твоей женой? Что с детьми?

Лайонел уставился на него, стараясь в полумраке разглядеть, кто с ним говорит. Он вытер с лица пот.

— Умерли, все умерли. И я тоже. Это не я. Это лишь то, что осталось от Лайонела Харли. Скоро червяки съедят всех в Стоунхеме. И тогда наступит конец всему. Ты веришь в это, странник?

— Возможно, — согласился Морган, оглядев огромный зал. Теперь его глаза привыкли к полумраку. Он увидел трупы. Они лежали вдоль стены, куда их оттащили. От отвращения Моргана передернуло.

— Почему ты не прикажешь своим людям выгнать весь этот пьяный сброд? Надо похоронить мертвых. Иначе вы все умрете.

— А какой в этом смысл? Да, мы умрем, — сказал Лайонел и зашелся в кашле. Он с трудом поднялся со своего кресла и оперся о край стола. — Я весь разбит. Эта сука, моя сестра, погубила меня. Мне незачем больше жить.

Он снова начал кашлять, прижимая ко рту смятый платок. Когда он поднял голову, Морган увидел кровь на его губах. Одежда Лайонела была мятой и грязной, поседевшие волосы спутались и сальными прядями спадали на лицо. Морган никогда не видел его таким неопрятным. Это был совсем другой человек!

— Ты болен. Тебе нужно лечь в постель.

— Нет… нет… туда нельзя идти. Эта мертвая сука лежит в моей кровати, — со слабой улыбкой произнес Лайонел. — Подумать только, она всегда была как мертвая в моей постели. — Он хмыкнул, поражаясь своему глубокомыслию, и у него начался новый приступ кашля.

Морган смотрел на своего врага. Его ненависть вдруг исчезла. Вот наконец он встретился лицом к лицу с Лайонелом Харли, но не мог убить несчастного. Теперь Лайонел вызывал жалость, а не гнев.

Морган направился к выходу. Здесь больше нечего было делать. Ему хотелось поскорее выбраться из этого ада. Хорошо, что Изабель осталась во дворе и не увидит, как осквернено ее родовое гнездо.

— О Боже! Лайонел! Неужели это ты?

Морган резко обернулся, услышав ее голос. Изабель стояла рядом, прижав руки к лицу. Все-таки она пошла за ними. Морган был готов на все, лишь бы она не видела этого разврата и падения.

— Изабель, назад! Не приближайся! — сердито крикнул он, преградив ей дорогу.

— Изабель, — повторил Лайонел, услышав знакомое имя. — Так зовут мою сестру. Эта подлая сука предала меня. Она причина всего этого. Только она виновата в том, что произошло.

— Выходи отсюда, — сердито приказал Морган, подталкивая ее к выходу. Он понимал, что уже поздно. Она все видела и вдохнула отравленного воздуха этого зала.

Морган велел своим людям вывести Изабель из замка.

Лайонел громко требовал эля, проклиная и слуг, и крестьян, которые не обращали на него внимания. Морган еще стоял в зале. Он уже ничего не мог сделать для Лайонела Харли, на котором была печать смерти. Если подойти ближе, можно заразиться. Тогда Морган принесет чуму домой, к своим людям. Ему очень повезет, если он не заразится в этом логове смерти.

Приняв решение, он поспешил выбраться на свежий воздух. Морган молча вскочил на коня. Изабель тихо плакала, сидя в седле. Она отвернулась, когда он сказал, что ей не нужно было заходить в замок. Но это уже не имело значения. У Изабель навсегда останется в памяти страшная картина пьяного разгула в большом зале Стоунхема. Эти падшие люди отчаянно приближали свой конец, забыв обо всех приличиях. Морган и сам впервые увидел такое.

Долгое время они ехали в молчании. Жуткая сцена стояла у них перед глазами. Оставалось только торопиться домой, в Уэльс, и молить Бога, чтобы им удалось опередить чуму.