– День прошел хорошо? – спросила она Роджера.
      Тот повернулся к ней, и Николь осторожно поцеловала его.
      – О! Все та же рутина в офисе с этим придурком Морисом.
      Морис, возглавлявший отделение, заваливал Роджера работой, хотя тот по договору работал по укороченному графику.
      После встречи с Глорией Симпсон Николь помчалась в редакцию, где ей пришлось проторчать до восьми часов вечера, чтобы наверстать упущенное. Вернувшись домой, она обнаружила, что муж, как обычно, прикован к компьютеру, корпит над своим романом. Она старательно размяла ему плечи.
      – А как у тебя, удачно? – спросил он, с видимым удовольствием потягиваясь после короткого массажа.
      – Да. Представь, днем мне таки удалось пообщаться с миссис Симпсон. Кажется, она отнеслась ко мне с симпатией. Она уверена, что муж не мог изменять ей с Марией Лопес.
      Воцарилась тишина, затем Роджер осторожно спросил:
      – А сколько ей лет?
      – Миссис Симпсон?
      – Нет, этой Марии Лопес.
      – А! Что-то около тридцати пяти…
      – Какова она из себя?
      – Немного вульгарна…
      – Понятно. Именно то, в чем нуждается пожилой мужчина с угасающим либидо…
      – С более чем угасающим. Его жена призналась мне, что после смерти их дочери – а это случилось пять с половиной лет назад – ее муж страдал импотенцией.
      – По отношению к ней – возможно, но это не означает, что он не мог заинтересоваться молодой женщиной!
      – Миссис Симпсон, похоже, уверена в своей правоте, она не сомневается, что муж был безумно в нее влюблен.
      – Но дважды два все-таки равно четырем. Нельзя же завещать десять миллионов совершенно незнакомой женщине. Миссис Симпсон отчаянно цепляется за миф об идеальном браке, так как не хочет взглянуть правде в глаза. В любом случае, если бы я завещал кому-либо десять миллионов, то, думаю, у тебя бы возникли вопросы.
      – Да, я бы поинтересовалась, какой банк ты ограбил! – парировала Николь.
      Роджер рассмеялся. На самом деле маловероятно, чтобы однажды его писательские потуги принесли хотя бы несколько долларов, а не то что десять миллионов. Сначала ему следует закончить свой чертов роман, затем найти издателя. А потом и читателей.
      Два года назад он начал писать, думая, что это куда легче, чем бесконечные операции с цифрами, что, работая над прозой, он сможет вдохнуть глоток свободы. Однако вскоре он обнаружил, что роману присущи своя геометрия и топография, филигранная расстановка персонажей, алгебраические уравнения отношений; в итоге оказалось, что писательское ремесло это совсем не синекура, хотя по профессиональной привычке он скрупулезно разрабатывал детальные планы, стараясь предусмотреть отдаленные пересечения сюжетных линий.
      – Ладно, – заявила Николь, – оставляю тебя спокойно работать.
      Она восхищалась его упорством. Конечно, мечта стать писателем, начать когда-нибудь зарабатывать своим пером была иллюзорной, а разве могло быть иначе? Направляясь в ванную, она ласково погладила мужа по голове и тут же переключилась на собственные проблемы. Николь с наслаждением погрузилась в душистую пену, но ее мысли невольно вернулись к теме расследования.
      «Все упирается в эти десять миллионов, – размышляла она. – Роджер, разумеется, прав: маловероятно, чтобы мужчина оставил подобную сумму незнакомке, первой встречной… Сдается мне, что где-то здесь и кроется разгадка, но где? – озадаченно вздохнула журналистка. – Необходимо снова поговорить с миссис Симпсон, возможно, удастся выудить новую информацию, которая поможет понять…»
      Она схватила мобильный телефон:
      – Миссис Симпсон, это я, Николь.
      – Николь? – недоуменно переспросила вдова, судя по всему не узнавшая ее.
      Это было странно, так как они расстались всего лишь несколько часов назад. Голос вдовы, до сих пор державшейся на редкость любезно, изменился, будто она чем-то смущена и пытается это скрыть. Может, она находится под действием каких-нибудь успокаивающих лекарств, помогающих пережить этот сложный период? Возможно, Николь просто вытащила ее из постели? Было только девять, но вдруг она рано ложится спать.
      – Николь Эйвон, я была у вас сегодня днем.
      – Ах да, конечно, и о чем я только думаю…
      – Я не слишком поздно? Может, вы хотите, чтобы я перезвонила завтра?
      – Нет, все в порядке, уверяю вас…
      Теперь в ее голосе чувствовалась прежняя сердечность.
      – Если у вас найдется минутка, я бы хотела кое-что уточнить. Отчего именно умер ваш муж?
      – От сердечного приступа.
      Николь дотянулась до записной книжки и нацарапала карандашом: сердечный приступ.
      – Было ли сделано вскрытие?
      – Нет, я отказалась. Понимаете, одна мысль о том, что тело моего мужа будет разрезано на куски, чтобы удовлетворить нездоровое любопытство посторонних людей… И потом, зачем, ведь мой муж умер естественной смертью, причем там было много народу. Если бы у меня возникло хоть малейшее сомнение, конечно, я бы приняла иное решение.
      – Понимаю. А скажите, у вашего мужа прежде были проблемы с сердцем?
      – Много лет назад у него случился продолжительный обморок.
      – Обморок?
      – Микроинфаркт. В ту пору он вообще не болел и соответственно недолюбливал врачей. Поэтому он понятия не имел, что у него повышенное давление, по всей видимости, оно и стало причиной инфаркта; после этого, конечно, он побывал у врача и с религиозным рвением стал принимать каждый день лекарства.
      – Понимаю.
      Она спешно пометила: высокое давление. Затем добавила: лекарства… Вот здесь, пожалуй, стоит покопаться.
      – А как он себя чувствовал в то утро, когда?… – продолжила она.
      – Я… я не знаю.
      – Не знаете?
      – Нет, просто меня не было с ним. Он собрал совещание в отеле «Риц» на Палм-бич. Я должна была присоединиться к нему в воскресенье вечером, но утром того рокового дня он скончался во время ланча.
      Почему Симпсон предпочел отправиться в «Риц» в одиночку, ведь на деловые завтраки обычно приглашают и жен? Может быть, он просто хотел провести уик-энд со своей любовницей? Именно к этому выводу пришел бы Роджер, исходя из чисто мужской логики.
      – Вы не могли его сопровождать? – спросила Николь.
      – Нет, я была, далеко. Я провела неделю в Нью-Йорке у свояченицы, которая приходилась крестной Лизе.
      – В Нью-Йорке? – переспросила Николь.
      – Да.
      – По какому-то особому случаю?
      – В общем… нет. – В голосе миссис Симпсон чувствовалось колебание. – Я обычно навещаю ее хотя бы раз в год.
      – Вы всегда отправляетесь на неделю?
      – Нет, скорее на выходные, но на этот раз…
      – На этот раз?
      – Ну, у ее мужа (это брат мистера Симпсона) возникли финансовые трудности, и он хотел одолжить у Джорджа три миллиона. Так что мне нужно было объяснить ему…
      – Объяснить что?
      – Что мой супруг не сможет предоставить ему эту сумму. Естественно, не потому, что у него нет таких денег. Просто три года назад он одолжил брату пятьсот тысяч долларов, а тот их так и не вернул, хотя обещал вернуть долг через год. Впрочем, Джордж не заблуждался на этот счет, потому что вместо того, чтобы поставить имя своего брата на корешке чека, он написал: долговое обязательство, не подлежащее возмещению.Я помню, так как он показал мне чековую книжку. Я сказала тогда: «Да здравствует доверие!» А он просто ответил: «Хочешь пари?» Я не рискнула. Заметьте, я бы никогда не осмелилась спорить с ним в делах, касающихся денег. Понимаете, мой муж в этой области был настоящим гением. Он говорил, что стал богатым просто потому, что сумел разгадать, что на самом деле думает большинство людей.
      – Ваша свояченица, должно быть, была расстроена?
      – Конечно, но знаете, богатый человек не должен бросать деньги на ветер. Джордж всегда придерживался этого правила, и именно поэтому у нас остались кое-какие средства.
      «Конечно, четыреста миллионов – сущие пустяки! Решительно, все в жизни относительно», – подумала Николь. Но она подавила свою реакцию и вслух произнесла:
      – В любом случае люди вольны делать все, что хотят, со своими деньгами.
      Она явно доставила удовольствие миссис Симпсон, ибо та вполне разделяла эту здравую идею.
      – Именно так! – поддакнула вдова. – И потом, должна вам сказать, что мой супруг не одобрял то, как его брат вел дела. Он всегда находил его способ управления расточительным и экстравагантным, именно это ему претило.
      – Когда ваш родственник узнал, что не получит займа, то, должно быть, обиделся?
      – Думаю, да, потому что моя свояченица призналась, что у ее мужа серьезные затруднения; в общей сложности он рискует потерять все, если не найдет деньги в течение нескольких последующих недель… Ему принадлежит раскрученный ресторан в Нью-Йорке, приносящий неплохой доход. Он называется «Зеленая лягушка», возможно, вы о нем слышали?
      – Да.
      – Но так всегда бывает. Если дело приносит десять миллионов прибыли в год, а вы тратите пятнадцать, у вас возникают проблемы. Мой свояк, который избегал реального взгляда на вещи, заложил свой ресторан, чтобы иметь возможность поддерживать привычный образ жизни. А теперь ни один банк не желает предоставлять ему кредит даже на сто долларов. Его жена вынуждена лично встречать посетителей, поскольку им пришлось сократить персонал. Конечно, на тот период, пока я гостила, она брала недельный отпуск, но вообще положение дел не из радостных.
      – В самом деле, неловкая ситуация. Ваш муж, должно быть, чувствовал себя немного напряженно из-за того, что судьба его брата, по сути, зависела от его решения. Кстати, как зовут брата вашего мужа?
      – Артур Симпсон.
      Николь записала, добавив: «Зеленая лягушка».
      – Понятно. А скажите, ваш супруг упомянул брата в своем завещании?
      – Я… я не понимаю, почему вы задаете мне этот вопрос?
      – Извините, разумеется, вы не обязаны отвечать; только иногда маленькая деталь, кажущаяся абсолютно неважной, может в действительности иметь огромное значение для всего дела.
      – Понимаю.
      – Впрочем, спешу добавить, что я говорю так не потому, что считаю брата вашего мужа каким-то образом ответственным за его смерть.
      – Вот как!
      – Поэтому я…
      – Да, мой муж на самом деле кое-что ему завещал. При чтении завещания мой свояк был изрядно удивлен. Во-первых, в связи с присутствием бог весть откуда взявшейся Марии Лопес. А во-вторых, потому что явно не ожидал получить что бы то ни было. По правде говоря, мой муж ощущал, что виноват перед братом.
      – Потому что не предоставил ему заем в три миллиона?
      – Нет, я хочу сказать… по сравнению с ним Артур был скорее неудачником, даже несмотря на то, что являлся владельцем модного нью-йоркского ресторана. Владелец – это, конечно, громко сказано, поскольку на самом деле владели его рестораном его кредиторы.
      – А конкретно, что ваш муж ему оставил?
      – Акции своей компании на сумму примерно двадцать миллионов долларов. По их нынешней котировке, разумеется.
      Николь восхищенно свистнула и прокомментировала:
      – В самом деле, было чему удивляться!
      – Заметьте, эти акции не дают права голоса, и к тому же он может начать их продавать не раньше чем через год, при этом только по частям, в сумме не более пяти миллионов в год…
      – Нет ничего совершенного, но как говорится, дареному коню…
      После короткой паузы вдова продолжила:
      – Мой муж попытался все предусмотреть, он хотел контролировать ситуацию даже после своей смерти. А худшее в том, что это у него получилось! Заметьте, наследство в конце концов решит проблему Артура, который, впрочем, возможно, уже заложил свои акции в банк, чтобы получить тот самый проклятый заем в три миллиона.
      – Если я правильно понимаю, ваш свояк вовсе не рассчитывал что-либо унаследовать?
      – Нет. В конце концов, я не знаю, заходила ли у них об этом речь. Но, как я уже сказала, Артур действительно не на шутку удивился, особенно когда адвокат назвал точное количество акций, которое он унаследует. Он даже заставил его повторить, поскольку не расслышал или не поверил своим ушам.
      – Понимаю. Скажите, в каком настроении ваш муж направился в «Риц»?
      – Я… я не знаю. Я к тому времени уже выехала в Нью-Йорк.
      – Да, это правда. Но вы ведь, вероятно, общались по телефону?
      – Конечно.
      – А вы помните ваш последний разговор?
      – Да.
      – Когда он состоялся?
      – Накануне его смерти.
      – Звонили вы или он?
      – Хм… я.
      – Всего лишь привычка, полагаю.
      – Скорее, вопрос удобства. Моя свояченица обожает светские мероприятия, а ее муж… как бы сказать? Трудоголик. Я бываю в Нью-Йорке лишь раз в год, и она пользуется этим, таская меня повсюду за собой, поэтому часто я возвращаюсь поздно вечером.
      – Понимаю.
      – Мой муж всегда настаивал на том, чтобы мы разговаривали хотя бы раз в день, в какой бы части света ни находились, – пусть даже две минуты перед сном. Понимаете, мы так привыкли быть вместе.
      – Понимаю. А вы помните, что сказали друг другу в тот вечер?
      – Мы говорили недолго. Мне показалось, что мой звонок разбудил его. Было за полночь. Он сказал, что выдался тяжелый день, собрание директоров прошло хорошо, ему не терпится меня увидеть, они с Джеймсом встретят меня в аэропорту и мы поедем ужинать в «Старый дом».
      – «Старый дом»?
      – Это французский ресторан в Бока-Ратон. Нам нравится тамошняя кухня, и мы бываем там по меньшей мере раз в месяц.
      – Ах да, прошу прощения… – сказала Николь, смущенная собственным невежеством.
      Теперь она вспомнила. «Старый дом», изысканный ресторан с невероятным меню, где, например, одна только закуска может стоить как обед в ресторане классом ниже. Сдается, что они с мужем явно не скоро смогут позволить себе поход туда!
      – Не показалось ли вам, что муж ведет себя странно или что он как-то изменился?
      – Нет, впрочем… если подумать, скорее да.
      – Что вы имеете в виду?
      – Ну, он сказал, что любит меня.
      – Это вам показалось странным? – Николь было как-то неловко задавать этот вопрос.
      – Ну… как вам сказать? Мой муж прежде всего деловой человек, привыкший ворочать миллионами и руководить людьми железной рукой. Естественно, трудно ожидать, что он станет писать мне длинные любовные поэмы. Его способ сказать, что он меня любит, был, например, таков: назначить неожиданное свидание в «Макдоналдсе» – у него была слабость к бигмакам! – и удивить меня, положив на пластиковый поднос между двумя пакетиками жареной картошки украшение от Тиффани. Или предложить отпраздновать мой день рождения на специально арендованном по такому случаю острове в Тихом океане.
      Казалось, воскресшие воспоминания были слишком болезненными, миссис Симпсон всхлипнула в трубку телефона.
      Николь помолчала, не зная, как реагировать.
      – Хотите, я подъеду к вам?
      – Нет, нет, благодарю вас, – ответила вдова и, взяв себя в руки, добавила: – Было в этом последнем разговоре нечто… абсолютное. Да, это именно так, абсолютное, словно он прощался со мной, словно чувствовал, что скоро умрет. Теперь, когда я знаю, отчего он умер, мне кажется, возможно, он ощущал недомогание в течение дня и не хотел мне об этом говорить, чтобы я не волновалась понапрасну. Врач, который констатировал смерть, объяснил, что часто незадолго до сердечного приступа со смертельным исходом у больного случаются два-три легких приступа, которых он может и не заметить.
      Наступила пауза, а затем приглушенное рыдание:
      – Давайте закончим на этом, я устала.
      – Я понимаю, что злоупотребила вашей любезностью, но если позволите, последний вопрос. Кто обнаружил тело вашего мужа?
      – Эмилио, официант, который обычно обслуживает нас.
      – Его нашел официант?
      – Да, мужу стало плохо в ресторане отеля «Риц». Эмилио сразу же вызвал «скорую помощь», но было слишком поздно.
      Длинный разговор с Глорией Симпсон принес Николь неожиданный улов. Молодая женщина выбралась из ванны и протянула руку к полотенцу. Затем накинула пеньюар и, взяв записную книжку, улеглась в кровать. Она принялась просматривать заметки, сделанные во время телефонного разговора.
      Итак, Симпсон скончался от инфаркта.
      Судя по всему, смерть наступила от естественных причин, поскольку в прошлом у него случались сердечные приступы.
      В какой-то момент Николь показалось, что Артур Симпсон мог быть заинтересован в смерти брата. Действительно, покойный отписал ему кругленькую сумму, что пришлось весьма кстати – такое наследство вряд ли оставило бы кого-либо равнодушным, уж им-то деньги бы точно пригодились. Спасительный дождь из миллионных купюр весьма вовремя обрушился на Артура Симпсона, финансовая ситуация которого была шаткой, если не сказать отчаянной – по крайней мере, так считала миссис Симпсон.
      Но, по словам вдовы, ее свояк, после того как ему отказались одолжить три миллиона, вряд ли мог ожидать, что ее муж вообще оставит ему что-то, а тем более столь существенную сумму, и его удивление при вскрытии завещания не было притворным. Хотя почему бы не разыграть комедию, особенно когда на кону такой куш: пакет акций стоимостью в двадцать миллионов!
      Но нет, вряд ли ресторатор связан со смертью Симпсона. Вот если бы он прознал, что брат вписал его в завещание, и потом…
      А что потом?
      В конце концов, Симпсон не был хладнокровно застрелен наемным убийцей, он не погиб при столкновении с лихачом-водителем…
      Симпсон умер естественной смертью.
      Инфаркт.
      Возможно, следствие перенесенного стресса…
      Или из-за алкоголя.
      А быть может, имела место роковая забывчивость: вдруг он вовремя не принял лекарство от высокого давления.
      Миссис Симпсон, кажется, сказала, что это было ему необходимо.
      Но до какой степени?
      Кто мог бы предоставить ей эту информацию? Конечно, кардиолог. А также месье Б.
      Она пошла в свой кабинет, открыла ноутбук – «Тошиба», последняя модель, сверхбыстрый, теперь он служил ей лишь пишущей машинкой. Скрестив пальцы наудачу, она набрала адрес своего корреспондента, повторяя, словно заклинание: «Хоть бы он оказался на месте, хоть бы!» Месье Б. поистине являлся настоящей универсальной энциклопедией. А то, чего он не знал, он выуживал в Интернете.

      – Здравствуйте, месье Б.,

      – напечатала она. –

      У меня есть вопрос: насколько опасно для больного (алкоголика), страдающего сердечным заболеванием, с высоким артериальным давлением, если он не будет принимать лекарства один день? Два дня? Длительный период? Срочно.
      Николь Э.

      Месье Б. иногда отвечал на послания Николь спустя несколько дней. Возможно, у него не было доступа к компьютеру. Или он был слишком занят. Или попросту не способен сразу дать ответ на ее порой необычные вопросы.
      А иногда он объявлялся мгновенно.
      Николь подождала несколько секунд.
      Ничего.
      Ее губы разочарованно скривились.
      Должно быть, месье Б. в отъезде.
      В конце концов, он же не карманная собачка: не может же он являться по первому ее зову в любое время суток!
      И потом, это вопрос не по адресу, ведь он не врач.
      Она снова просмотрела свои каракули в записной книжке.
      Подчеркнула имя Эмилио.
      Официант, нашедший Симпсона.
      Отель «Риц» на Палм-бич…
      Место смерти Джорджа Симпсона… естественной смерти.
      Или место, где совершилось преступление…
      Перед тем как закрыть ноутбук, Николь приняла решение: следует в первую очередь отправиться именно туда.

      На следующий день, к девяти часам утра, Николь подъехала к отелю «Риц» на Палм-бич. Это было современное здание в средиземноморском стиле, шикарный отель, но в отличие от его парижских или лондонских кузенов здесь не было ни патины времени, ни атмосферы «старой Европы», ни излишней помпезности. Его светлые стены и кровля из красной черепицы придавали ему сходство с огромным дворцом эпохи Ренессанса. И естественно, фешенебельный отель, расположенный на берегу моря, всегда держал марку, привлекая богатых, а нередко и знаменитых клиентов.
      Служащий в ливрее встречал посетителей поклоном и виртуозно парковал их машины.
      При виде его Николь испытала неловкость, увы, хорошо знакомую ей по прошлым временам: старенькая «хонда» не шла ни в какое сравнение с «мерседесами», «ягуарами» или «БМВ», а тем более с лимузинами, которые останавливались перед отелем.
      Молодая журналистка резко развернулась, и в этот момент ее подрезал «Мерседес-500», его водитель настойчиво сигналил, что лишь усилило смущение Николь. Прибегнув к маневру, позволившему оторваться от нетерпеливого водителя, она припарковала «хонду» напротив отеля, на стоянке коммерческого центра, подальше от внушавшего трепет служащего, которому иначе пришлось бы протянуть ключи от ее древнего транспортного средства!
      Поэтому в «Риц» она пожаловала пешком, как обычный прохожий. Величественный холл отеля произвел на нее неизгладимое впечатление. Повсюду мрамор, обшитые деревом стены, картины, огромные вазы, наполненные экзотическими цветами…
      «Кажется, я создана, чтобы жить здесь. Ну да, как девяносто девять процентов людей», – подумала она.
      Отрешившись от мечтательного настроения, журналистка направилась в просторный обеденный зал, многочисленные окна которого выходили на террасу, затененную оранжевым парусиновым навесом. Ниже был расположен бассейн, а чуть дальше пляж, окаймленный рядами пальм, чьи широкие листья колыхал утренний бриз.
      В зале завтракали человек тридцать, в основном пары, одетые непринужденно, как на отдыхе.
      Николь спросила встречавшую посетителей даму, работает ли сегодня Эмилио. Решительно ей сопутствовала удача. Это действительно была его смена. Администратор проводила молодую женщину к столику, откуда открывался великолепный вид на море.
      – Эмилио подойдет к вам сию минуту… – пояснила она, вручив ей меню, перед тем как удалиться.
      Кивнув, Николь села.
      В ожидании Эмилио она разглядывала посетителей ресторана.