Она собрала бумаги, свернула их и стала искать перчатки. Лукас преградил ей дорогу.

– Я не шучу, Тэйлор. Я хочу, чтобы вы поменяли это ужасающее платье.

– Это вполне подходящий наряд.

– Вы дали бабушке слово, – не уступал он. Подошел к гардеробу, распахнул дверцы и стал просматривать ее платья. Он и сам не понимал до конца, почему это было так важно для него, но ведь она дала слово. А последнюю волю надо уважать, и, видит Бог, Лукас позаботится о том, чтобы это произошло.

Он вытащил из гардероба платье на вешалке и повернулся к Тэйлор:

– Вот – наденьте это. Поторопитесь, иначе мы опоздаем.

Она чуть не рассмеялась, когда увидела, что он выбрал.

– Красное? Вы хотите, чтобы я надела красное платье?

– Да, оно вполне подойдет. Она засмеялась:

– Это вечерний туалет, сэр, он не годится для такого случая.

– Мне оно нравится. И вашей бабушке тоже понравилось бы, – заявил он, направляясь к ней с платьем в руках.

Нет, он просто сумасшедший, если полагает, что она наденет вечернее бархатное платье на встречу с банкирами.

– Оно плохо сидит, – соврала Тэйлор.

– Вы его наденете, – повторил он.

– Мадам не одобрила бы этого.

И Тэйлор скрестила руки на груди. Она не собирается сдаваться – вот и все.

По упрямой линии подбородка было понятно, что и он не уступит. Похоже, они зашли в тупик. Но тут Лукас вдруг ловко обратил ее последний аргумент в свою пользу.

– Безусловно, Мадам бы одобрила. На небесах ведь все одеты в яркую одежду, Тэйлор. Я просто уверен. Ну, надевайте же его. А то мы опоздаем.

Ее это просто ошеломило. Он вел себя возмутительно. И прекрасно. На небесах все одеты в яркую одежду. Несомненно, это было самое лучшее, что он мог сказать. Дело было не в одежде, не в том, во что одеты там, наверху, если они вообще во что-нибудь одеты, а в том, что он был убежден – Мадам попала на небеса.

– Лукас Росс, вы очаровательны. Известно ли вам, что Мадам назвала вас моим принцем, когда в первый раз рассказала мне о вас?

Он положительно начинал выходить из себя. Что она имеет в виду, когда несет такую чушь! И голос у нее стал такой мягкий и ласковый, как нежный летний ветерок. Отчего вдруг такая неожиданная перемена? То она качает головой и хмурится, как старая грымза, то через минуту готова расплакаться и целовать его. Он не знал, что на нее нашло, но твердо решил поставить ее на место относительно всяких «очарований».

– Тэйлор, никакой я не принц и вовсе не очаровательный. Просто стараюсь быть джентльменом в такой непростой для вас ситуации. И это чертовски нелегко. Честное слово, как перед Богом, не знаю, как долго я еще смогу выдерживать эту комедию.

Она не поверила ему.

– Вот как? – спросила она с вызовом. – Тогда умоляю, скажите, что бы вы сделали, вот прямо сейчас, если бы не вели себя по-джентльменски?

– Вы просите меня сказать, что бы я на самом деле хотел сделать?

– Да.

Он широко улыбнулся:

– Я раздел бы вас догола.

Она покраснела ярче своего платья. Он засмеялся:

– Вы сами попросили меня ответить честно, не так ли?

– Да, конечно. – Тэйлор была так ошарашена, что перестала соображать. – Я надену это платье, – промолвила она, заикаясь. – А сверху пальто. – Черное пальто, добавила она про себя, да еще такое, которое закроет меня до пят. И ни за что его не сниму, пусть даже в банке будет нестерпимо жарко.

Выхватив платье у него из рук и направляясь в альков, чтобы переодеться, она вскользь заметила:

– У него ужасно глубокий вырез. Как бы мне из него не вывалиться.

В ответ Лукас буквально вырвал у нее злополучное платье.

Дело кончилось тем, что Тэйлор облачилась в белую блузку и темно-синюю юбку. Когда она завершила свой туалет, завязав яркую ленту в волосах, Лукас уже нетерпеливо расхаживал по комнате взад и вперед.

В конце концов, оказалось, что они пришла на пять минут раньше. Правда, Лукас тотчас поспешил заметить, что они наверняка опоздали бы, если бы он не настоял на том, чтобы взять экипаж.

Мистер Гарри Шерман встретил их в дверях банка и проводил до кабинета председателя, где ожидал мистер Питер Саммерс. Шерман был старшим из двоих – ему было около шестидесяти. В Англии он долгие годы был хорошим другом и консультантом Мадам. Но пять лет назад, через месяц после того как его жена, с которой он прожил почти четверть века, скончалась после долгой и изнурительной болезни, Шерман объявил, что покидает Англию. Ему необходима была какая-то встряска – так он объяснял свой отъезд, – и он вызвался помочь с открытием бостонского филиала их банка. Мадам была ошеломлена, так как полагала, что Гарри никогда не меняет привычного хода вещей. Однако поддержала его решение и даже помогла ему утвердиться на новом месте, поместив в бостонский филиал значительную сумму. Они остались друзьями и писали друг другу по крайней мере раз в две недели.

Мадам всегда говорила, что Шерман – мозг, а Саммерс – душа этого начинания. И в своей оценке бабушка, безусловно, была права, думала Тэйлор с улыбкой, пока Питер Саммерс отпускал ей комплимент за комплиментом. Тэйлор не могла вспомнить, знакома ли с ним, но он уверял, что они прежде встречались. Она была тогда еще совсем юной особой и почти все время цеплялась за бабушкину юбку. А он, Саммерс, безуспешно пытался уговорить ее улыбнуться.

– Вы вели себя довольно забавно, – рассказывал он ей. – Немного даже странно. С нами был еще ваш дядюшка Малькольм, и стоило ему выйти, вы отцеплялись от бабушкиной юбки и превращались в чертенка. Пускались на самые разные шалости. А ваша бабушка была весьма снисходительна. Она давала вам полную волю. Вы начинали рыться в ее столе, очевидно, в поисках каких-то сокровищ, но с появлением в кабинете вашего дяди снова стремглав летели к бабушкиной юбке. И все это повторялось несколько раз, потому что ваш дядя то и дело выходил, а потом возвращался. У меня создалось впечатление, что он прикладывался за дверью к стаканчику виски.

– Может быть, и так, – отвечала Тэйлор. – Мадам никому не позволяла пить спиртное в ее присутствии.

Банкир продолжал вспоминать один за другим забавные эпизоды. И все они были связаны со странным поведением Тэйлор в присутствии дяди Малькольма.

Но эти воспоминания не вызывали у Тэйлор улыбки. Лукасу стало любопытно, когда же до Саммерса дойдет, что она не видит в своем дяде ничего забавного. Сам Лукас, слушая эти рассказы, сразу же пришел к простому выводу: Тэйлор боялась этого человека, когда была маленькой. И его удивляло, что она до сих пор боится его. Судорожно сжатые руки, испуганный взгляд – все говорило о том, что ее страх граничит с ужасом.

Он уже собирался вмешаться в их разговор, чтобы перевести его в другое русло, но тут Саммерс завершил свои воспоминания и спросил Тэйлор, было ли спокойным и благополучным ее путешествие из Лондона. К их беседе присоединился и Шерман. Лукас молча стоял за спиной жены, пока эти два джентльмена наперебой ухлестывали за ней. Разумеется, он полагал, что они вполне безобидны, но все же ему не нравилось, как тот, что помоложе, глазеет на Тэйлор.

Гарри Шерман дождался, когда Тэйлор будет снова занята беседой с его коллегой, и, отозвав Лукаса в дальний угол комнаты, спросил его, знает ли Тэйлор о смерти бабушки.

– Ее дядя Эндрю прислал телеграмму, – ответил Лукас.

Шерман облегченно вздохнул:

– Я с ужасом думал, что именно мне придется сообщить ей. Они ведь были близки, как мать и дочь. И я сам никак не могу поверить. Мне будет ее недоставать.

Затем Шерман спросил Лукаса, готова ли Тэйлор пройтись по всем подробностям завещания.

– Ее бабушка внесла кое-какие изменения, и я боюсь, что Тэйлор еще не знает всех последствий. Эти условия вызовут переполох в семье. Запомните мои слова: еще будут неприятности.

Через час, после того как все подробности были растолкованы, Тэйлор начало мутить.

Лукасу показалось, будто она вот-вот потеряет сознание. Ее лицо сделалось белым, как ее перчатки. Саммерса не было – он отправился на поиски свидетелей, так как Тэйлор предстояло подписать некоторые документы, а Шерман, заметив резкую перемену в своей клиентке, пошел принести ей стакан воды. Он сказал Лукасу, что это все, конечно же, от горя, а разговор о последней воле дорогой леди Эстер, очевидно, оказался для Тэйлор просто невыносимым.

Лукас сел рядом с Тэйлор. Он дождался, пока они остались совсем одни, и взял ее за руку.

– С вами все в порядке?

Она не отвечала, в глубокой задумчивости опустив голову.

Он сжал ее руку, чтобы она посмотрела на него, а когда это не помогло, осторожно взял ее за подбородок и легонько повернул лицом к себе.

В глазах ее стояли слезы. Она вся дрожала. Нет, Тэйлор не пыталась справиться с горем. Она боролась со страхом. Ее глаза выдавали правду. Она была самом деле напугана, и Лукас твердо решил узнать, по какой причине.

– О Лукас, что же Мадам наделала! – Тэйлор ухватила его за руку и не отпускала.

Эти слова поразили его.

– Вы расстроились оттого, что она оставила так много денег на благотворительные цели, Тэйлор? – to, прежде чем она сказала хоть что-нибудь, он сам ответил на свой вопрос:

– Нет, конечно, не из-за это-го. Возможно, это вы и предложили ей поделить свое состояние таким образом. Все равно вам остается огромная сумма. Разве вы не были к этому готовы?

– Мадам не следовало так поступать. Неужели вы не понимаете? Теперь он будет просто вынужден приехать за мной. У него не будет другого выбора. Он на все пойдет, лишь бы заполучить эти деньги. О Господи, что же мне теперь делать?!

Тэйлор вцепилась ему в руку мертвой хваткой. Она очень волновалась, и Лукас не знал, что сделать, чтобы как-то успокоить ее. Ей придется объяснить, в чем состоит опасность, чтобы он мог ей помочь.

Тэйлор снова уставилась себе в колени. Она понимала, что надо как-то совладать со своими чувствами. Лукас, наверное, думает, что на сошла с ума.

– Мне уже лучше, – солгала она и, слабо улыбнувшись, посмотрела на него. – Простите меня. Я не собираюсь так вести себя все время. Просто это было настолько неожиданно… А сейчас я в полном порядке, честное слово.

Он ни на минуту не поверил ей.

– Вы поставили вопрос: что, мол, мне теперь делать? Но вы замужем, Тэйлор. Поэтому ваш вопрос теперь должен звучать так: что нам теперь делать? Понятно?

У него был сердитый вид и резкий голос. Ей подумалось, что он опять ведет себя, как самый настоящий принц.

Ее Прекрасный Принц. Боже, что она сделала с этим человеком? Он заслуживает лучшей участи. Его не следовало обременять браком, которого он не желал, и такими родственниками, как Малькольм.

Он сжал ее руку, и тогда только она поняла, что он ждет от нее ответа. И сказала, только чтобы не расстраивать его:

– Да, понятно. Вопрос должен быть: что же нам делать?

Он что-то проворчал. Она решила: это означает, что он удовлетворен.

– Вы очаровательны, Лукас Росс, даже когда издаете такие малопристойные хриплые звуки.

Ну нет, подумал Лукас. Он не даст ей так просто уйти от этого разговора.

– Скажите, что вы имеете в виду. Я не в силах помочь вам, пока не знаю, в чем именно проблема.

– Да, конечно.

Он прождал целую минуту, пока не понял, что она больше не скажет ни слова.

Но ему очень хотелось хоть как-то развеять ее страхи.

– Послушайте, вы сказали: он будет преследовать вас в погоне за деньгами. Вы ведь говорили о своем дяде Малькольме, да?

Она посмотрела на него и медленно кивнула.

– Но теперь вы замужем, и он не смеет прикасаться к вашему наследству.

– Это понятно.

Она попыталась встать. Но он удержал ее.

– Не так быстро, – проговорил он строго. – Расскажите мне, почему вы расстроены.

От ответа ее спасло то, что Саммерс и Шерман вернулись в кабинет. Шерман подал ей стакан, и Лукасу пришлось отпустить ее руки, чтобы она смогла выпить воды. Она воспользовалась этим и поднялась. Сделав маленький глоток, вернула стакан банкиру, поблагодарила его и отошла к окну. Сложила руки перед собой и устремила взгляд на пешеходов, снующих взад и вперед по улице.

Саммерс сел за свой рабочий стол, повернулся и взглянул на свою клиентку.

– Дорогая моя, вам придется подписать несколько бумаг, чтобы получить доступ к своим средствам.

– А что будет, если я откажусь подписывать? Саммерс подумал, что она шутит с ним. Мысль о том, что кто-то может добровольно отказаться от любой суммы денег, вызывала у него улыбку.

– Подпишете вы или нет – не будет иметь большого значения, – сказал он. – Это просто банковская формальность. Деньги будут сохранены и принесут вам солидную сумму в процентах, если вы решите ничего из них не тратить сейчас.

– Прошу вас, повторите еще раз все подробности. Как именно распределяются эти деньги?

– Две трети имущества идут на благотворительные цели, как я уже объяснял…

Она нетерпеливо откинула волосы назад.

– Да-да, благотворительность. Я понимаю. Но дядя Малькольм… Вы сказали, что он не получит остального. Я не пойму. Вы хотите сказать, что Мадам ничего не оставила своему сыну?

– Давайте все по порядку, – предложил Шерман. Он видел, что Тэйлор сильно взволнована, и хотел успокоить ее, методично разъяснив положение вещей.

– Треть, оставшаяся после пожертвований на благотворительность, составляет солидную сумму, моя дорогая. Ваш двоюродный дедушка Эндрю получает приличное содержание и право на владение имением в Шотландии. Остальное делится между вами и детьми.

Тэйлор закрыла глаза.

– Мадам уточнила или просто сказала: между детьми?

– Она определенно уточнила. Джорджианна и Элисон Хенсон – каждая получает по трети. – Саммер повернулся к Лукасу:

– Это близнецы – правнучки леди Эстер.

– А завещание уже оглашено в Лондоне? – спросила Тэйлор.

– Нет, публичное чтение намечено на вторник, – ответил Саммерс.

– На завтра, – одновременно уточнил Шерман.

– Так неужели Мадам совсем ничего не оставила своему сыну и его семье?

– Оставила, – терпеливо пояснил Саммерс. – Но это просто жалкие гроши.

– Ну, не совсем так, – не согласился Шерман, – Сэр Малькольм будет получать ежемесячное жалованье. Не очень большое, но если он станет вести скромный образ жизни, то ему вполне хватит. Его жене леди Эстер оставила ровно сто фунтов. Она сказала, что это как раз столько, на сколько она поправилась с тех пор, как вышла замуж за ее сына. Мадам обладала своеобразным чувством юмора. – Он тоже повернулся к Лукасу, чтобы пояснить:

– Мадам недолюбливала Лорин. Она говорила, что Лорин – зануда.

– А Джейн? – не отставала Тэйлор. – Ей-то Мадам что-нибудь оставила?

– Она получает столько же, сколько ее мать, – отвечал Шерман. – Ровно сто фунтов и ни шиллинга больше.

Тэйлор покачала головой. Ее переполнял ужас перед будущим.

– Когда Малькольм узнает, что сделала его мать, он взревет так, что мы услышим этот рев на другом берегу океана. Он будет в ярости.

Шерман, который знал Малькольма лучше, чем Саммерс, согласно кивнул:

– Он постарается наделать бед – это точно. Я предупреждал вашу бабушку, но она и слушать ничего не хотела. Она велела своим адвокатам составить завещание так, чтобы невозможно было подкопаться.

– А как насчет земель Малькольма? – спросила Тэйлор.

– Не знаю, известно ли вам, что он уже заложил свою собственность. Ваша бабушка выделила огромную сумму денег на выплату всех его долгов. А это в общей сложности свыше пятидесяти тысяч фунтов.

Лукас был единственным из них, кого поразила эта цифра. Неужели у одного человека могут быть такие долги? Чего он мог накупить в кредит?

Тэйлор невольно ответила на его немой вопрос.

– Карты он никогда не бросит, – уверенно предрекла она.

– Ваша бабушка прекрасно знала об этом его пороке. Она решила дать ему еще один, последний шанс начать все сначала. Если он предпочтет снова наделать долгов, ему придется поискать другой способ расплачиваться с ними. Имущество его матери не сможет больше сулить ему залогом.

– О, не сомневайтесь, он найдет другой способ, – прошептала Тэйлор. – У дяди великолепные творческие способности.

– Ну-ну, не накликайте беду, – посоветовал Саммерс.

Тэйлор сникла.

– Я представляю, о чем вы сейчас думаете, моя дорогая, – сказал Шерман. – Не пройдет и месяца, как он попытается взять у вас взаймы или просто начнет клянчить деньги. – Он снова повернулся к Лукасу, чтобы объяснить:

– Малькольм ни в чем не знает меры. Он не станет сидеть сложа руки.

– Он приедет за мной.

При этих словах она посмотрела на Лукаса. Ей показалось, что он задремал. Он вытянул свои длинные ноги, руки положил на подлокотники кресла и прикрыл глаза.

– Это уже не будет иметь никакого значения, – успокоил Саммерс. – Если бы вы даже захотели отдать ему часть наследства, вы все равно не можете этого сделать. Ваша бабушка особо оговорила это. То, что вы не истратите, будет сохранено для ваших детей.

– А если я умру?

– Вы не умрете, – не открывая глаз, спокойно возразил Лукас.

– Но все же, если бы это вдруг произошло? – Свой вопрос она адресовала Гарри Шерману.

– Даже при этом условии Малькольм денег не получит. Вашим единственным наследником тогда станет ваш муж. – Шерман сделал паузу и улыбнулся. – И потому, как он только что выразительно говорил с вами, я могу предположить, что он сделает все, что в его силах, чтобы вы прожили долгую и счастливую жизнь. И хватит говорить о смерти, Тэйлор. Малькольм не может причинить вам никакого вреда. Вы не должны его больше бояться. Ведь я тоже помню, какой вы были в детстве. Вы, безусловно, боялись своего дяди. Но теперь вы взрослая, да еще к тому же замужняя женщина. Забудьте о своих детских страхах. И помните, что Англия от нас за целый океан.

– Да, вы правы. – Она изобразила улыбку, чтобы он поверил, что убедил ее отбросить волнение и страх.

Наконец они занялись делом, ради которого собрались вместе. Тэйлор подписала необходимые бумаги, а когда они были засвидетельствованы и оформлены, открыла два счета. Один объединенный счет на имя ее и мистера Росса, на котором стояли обе их подписи, и другой – на имя Виктории.

Мистер Шерман согласился принести необходимые бумаги в гостиницу в четыре часа, чтобы встретиться с Викторией и получить ее подпись.

– Вы исключительно щедры по отношению к своей подруге, – заметил он, когда Тэйлор, собираясь уходить, надевала перчатки, а Лукас держал наготове ее пальто.

– Мадам бы это одобрила, – ответила она. Через несколько минут они уже направлялись в гостиницу. Тэйлор хотела пройтись пешком. Но Лукас сказал, что у него мало времени и он не может позволить, чтобы она шла до гостиницы одна. Он сделал знак извозчику, помог Тэйлор забраться в экипаж, а сам сел напротив нее.

Ему нелегко было начать разговор, но очень хотелось обсудить эту тему.

– Почему вы боитесь своего дяди?

Она отвечала не особенно ласковым голосом:

– Он – змея.

– И что?

– Я терпеть не могу змей.

Он улыбнулся, несмотря на то что ответа толком не получил. Эта женщина владела словом, а еще лучше владела искусством давать уклончивые ответы. Она сведет его с ума, если он пробудет с ней достаточно долго и предоставит ей такую возможность.

– Когда вы уезжаете из Бостона? – внезапно спросила Тэйлор.

Уезжает? Никуда он не поедет, пока не убедится, что у нее все в порядке. Одному Богу известно, когда это произойдет. Ему не терпелось поскорее уехать, но все у него внутри переворачивалось от мысли, что придется расстаться с ней. Да, правда была очевидна. Он никуда не хотел уезжать без нее.

Лукас сразу попытался выбросить это из головы. Он пока не мог примириться с неизбежным. В глубине души он побледнел и содрогнулся. Нет, он еще не готов думать о чем-то хоть сколько-нибудь постоянном.

И тем не менее от правды было не уйти.

Тэйлор не совсем понимала, что вдруг нашло на ее мужа. Он уставился на нее злобным взглядом, в котором ясно читалось: лучше повеситься, чем быть на тебе женатым, – взглядом, который ей начинал все больше и больше не нравиться; и ей даже показалось, что она не удивится, если он зарычит, как медведь.

От этой мысли в ее голове странным образом возникла другая:

– А в Монтане есть медведи? С чего вдруг такие вопросы?

– Да.

– Я так и думала, просто мне хотелось знать наверняка. И какие именно больше всего распространены?

– Черные. И еще, наверное, бурые.

– А гризли?

– И эти тоже.

– Они жутко умные.

– Что вы говорите! Тэйлор важно кивнула:

– Известно, что они охотятся за охотником. Они возвращаются на след своего преследователя. И они страшно злые. Дэниел Бун уложил их не меньше дюжины, когда был совсем еще мальчиком – ему и десяти лет тогда не было.

Боже, до чего она наивна!

– Что вы говорите!

– Каждый раз, когда вы говорите: «Что вы говорите!», вы на самом деле хотите сказать, что не верите тому, о чем я рассказываю. Разве не так, мистер Росс?

Он и не подумал отвечать ей. Экипаж остановился у гостиницы. Лукас помог Тэйлор выйти, расплатился с извозчиком, потом схватил ее за руку и буквально протащил за собой через вестибюль.

– Я способна сама добраться до нашего номера, мистер Росс. Отпустите меня, пожалуйста.

– Нет уж! За вами постоянно тянется толпа, куда бы вы ни пошли, – заявил он, продолжая тянуть ее за собой.

Она фыркнула:

– Это вы – известная личность, а не я.

Он шагал по лестнице через две ступеньки. Тэйлор совсем запыхалась, когда они добрались до своего этажа.

– Мистер Росс, а как вас называют знакомые?

– Лукас, – резко заявил он. – Друзья называют меня Лукас. И моя жена тоже. Это понятно?

Они подошли к двери их номера. Он рылся в кармане в поисках ключа. Тэйлор, обессилев, привалилась к стене. Если бы у нее оказался веер, она бы им воспользовалась. Ей уже целую вечность не приходилось так бегать.

– С моей стороны было бы страшно неуважительно называть вас Лукас, но если вы настаиваете…

– Почему так?

Он как раз вставил ключ в замочную скважину, но остановился и повернулся к ней. Только сейчас он понял, что она запыхалась, и не сдержал улыбки. Прядь волос выпала из ее аккуратного пучка и завивалась над ухом. Она была до крайности женственна. И вызывала непреодолимое желание поцеловать себя.

Они стояли совсем близко друг от друга. Тэйлор не могла оторвать глаз от мужа. У него необыкновенная улыбка. И глаза при этом приобретают теплый золотистый оттенок. Слабая женщина растаяла бы под его внимательным взглядом, но она сделана из более прочного материала. Тэйлор протяжно вздохнула.

– Вы что, не собираетесь мне отвечать? – спросил он.

Но она не могла вспомнить вопрос. Ему пришлось повторить. Тогда она объяснила:

– Жены в провинции называют мужей «мистер» при любых обстоятельствах, чтобы поднять их положение в обществе. А наемных работников называют просто по имени. Это считается уважительно.

По его виду было непохоже, чтобы он ей поверил, то же самое подтвердил и заданный им вопрос:

– Это кто так говорит?

– Миссис Ливингстон, – отвечала она. – Это написано в ее путевых заметках.

– Я так и подумал.

– И раз уж мы заговорили на эту тему, я имею в виду что принято, а что не принято в обществе, – так сочу заметить, что большинство мужчин, женатых или холостых, никогда, ни при каких обстоятельствах не употребляют в присутствии женщины бранных слов. Это считается дурным тоном, мистер Росс, и огромным неуважением.

– Что вы говорите!

Ее уже начинало трясти, когда он употреблял это выражение.

– Да, именно так.

Он открыл ей дверь, но когда она шагнула внутрь. ухватил ее за плечи и развернул к себе.

– Давайте начистоту. Когда вы называете меня <мистер Росс", вы проявляете уважение или же пытаетесь разозлить меня? Разозлить, ведь правда? Она кивнула. Он улыбнулся. Но не отпустил ее. Из человека, который куда-то спешит, он внезапно превратился в такого, у которого в запасе целая вечность. А Тэйлор изо всех сил старалась оторвать от !го взгляд. Он действительно еще больше загорел за последние сутки, или это ей только кажется? Интересно, сам-то он понимает, до чего красив?

– Я могу прийти поздно.

Правой рукой он потянулся к ней. Его пальцы прикоснулись к ее шее, когда он заправил выбившуюся прядь ей за ухо. Ее охватила дрожь. Она силой заставила себя не прильнуть к его руке. И не переставала смотреть в его глаза.

А он смотрел на ее рот.

– Ложитесь спать без меня.

– Я, наверное, пробуду весь вечер в комнате Виктории. – Это была ложь, но так как Тэйлор не знала, сколько ей добираться до миссис Бартлсмит и сколько времени уйдет на знакомство с племянницами, она решила действовать наверняка. Ей не хотелось, чтобы Лукас искал ее. – Виктории надо обсудить со мной массу вещей. Я могу просидеть с ней до полуночи, а может быть, и того позже.

Лукас почти не обращал внимания на то, что она говорила. Ему хотелось поцеловать ее. И он терпеливо ждал, когда она замолчит, чтобы сделать это.

Улучив момент, когда она переводила дыхание, он наклонился. Тэйлор догадалась, что он хочет поцеловать ее; она припала к нему и откинула голову назад. Его губы были совсем близко.

Где-то в коридоре хлопнула дверь. В следующее мгновение раздался мужской смех. Потом засмеялась женщина. Чары, которыми околдовал ее Лукас Росс, рассеялись, и она вдруг поняла, где она и что делает. Ее сразу охватил ужас от своего недостойного поведения.

Она повела себя так, будто украла что-то, а ее схватили за руку: резко отстранилась, буквально оттолкнулась от него, ударилась о стену, повернулась и юркнула в номер. Попрощалась с ним через плечо и захлопнула дверь.

Лукас не мог поверить в то, что произошло. Черт побери, ведь она просто-напросто хлопнула дверью перед его носом. И чего вдруг она так покраснела?

– Женщины!.. – пробормотал он про себя. Понять их просто невозможно, Лукас помотал головой и пошел по коридору. У лестницы он остановился.

Тэйлор упала без сил в кресло и тяжело вздохнула, но тут раздался громкий стук в дверь. Подумав, что это Виктория, она встала, поправила юбку и заставила себя изобразить на лице улыбку, чтобы ее подруга не увидела, что она в таком раздраженном состоянии, и все потому, что ее не поцеловали. И открыла дверь. Весь дверной проем заполнял Лукас. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив на груди руки, согнув в колене и выставив вперед одну ногу. У него был такой вид, словно он стоял здесь уже очень-очень давно. Лицо его было довольно хмурым.

– Вы что-нибудь забыли, мистер Росс?

– Ага, – произнес он медленно. А потом сделал всего одно движение. Это произошло так быстро, что Тэйлор не успела даже охнуть. Он протянул правую руку, схватил ее за шею сзади и подтянул ближе к себе. Его пальцы пробежали по ее волосам, и от этого все шпильки и заколки разлетелись в разные стороны. Тяжелые локоны водопадом упали ей на спину и на его руку. Его пальцы нежно сжимали ее затылок. Он приблизил к ней лицо, и губы его почти касались ее губ.

– Я забыл поцеловать вас.

– О!

Она прошептала это в его приоткрытые губы, и этот звук был похож на стон. Его губы накрыли ее рот, не давая ей ни малейшей возможности произнести хотя бы звук. Он жадно, почти хищно целовал ее. Тэйлор ухватилась за его визитку, чтобы не упасть. А когда его язык начал прикасаться к ее языку, ей стало казаться, что она растворяется в его объятиях. Колени ее обмякли, а сердце бешено забилось. Ей было жарко, но при этом она вся дрожала. Тэйлор обвила руками талию Лукаса. Она даже не пыталась сдерживать свой страстный порыв. Она не давала ему остановиться. Она снова и снова требовала жарких поцелуев с дуэлью языков, и Лукас, потрясенный ее бурной реакцией на его прикосновения, не отказывал ей. Они оба не могли насытиться друг другом. Губы их вновь и вновь сливались в поцелуе, и каждый новый поцелуй становился более долгим и греховно-эротическим. Лукас был напряжен и весь горел. Но ему надо было большего. Руки его, лаская, двигались вниз по ее спине. Он захватил ладонями ее прелестную попочку и приподнял так, что Тэйлор пришлось встать на цыпочки и их интимные места соприкоснулись. Она инстинктивно слегка разомкнула бедра и крепко прижалась к нему, беспокойно двигаясь, чтобы полнее ощутить его мужское прикосновение.

Лукас просто сгорал от желания. Он понимал, что надо прекратить эти игры. Он бы овладел ею прямо в коридоре, если бы не проявил немного выдержки и не заставил себя оторваться от нее. До чего же она хороша! А теперь он стремительно теряет контроль над собой, а она, черт побери, просто приклеилась к нему. И вся она такая мягкая и женственная, и, Боже правый, как она умеет целовать!..

Наконец он решился. Резко отшатнулся и начал буквально отдирать от себя ее руки. И хотя знал, что необходимо убираться отсюда как можно дальше и как можно скорее, но не удержался и взглянул на нее. И тут же понял, что допустил ошибку. В ее глазах была такая страсть. Ее рот был таким припухшим и розовым от его не слишком нежных прикосновений. И Лукас не мог отделаться от мысли, что хочет ощутить его вкус еще и еще раз.

В отчаянии он сжал челюсти. А ее лицо стало до крайности смущенным. И он вдруг поймал себя на том, что чувствует высокомерное удовольствие. На нее их поцелуи подействовали так же, как и на него. Он хотел было попросить ее отодвинуться, с тем чтобы, уходя, закрыть за собой дверь. Но побоялся, что она не сможет двигаться достаточно быстро, чтобы это устроило его… или спасло ее девственность.

Тэйлор даже не могла себе представить, как он был близок к тому, чтобы отнести ее в постель и заняться с ней любовью всерьез. Просто она была слишком наивна и неопытна, чтобы понять всю степень угрозы для себя. Но он-то все прекрасно понимал. Все у него болело, пульсировало и было напряжено до предела. И, черт побери, если она не перестанет смотреть на него своими прекрасными голубыми глазами, то он-то знает наверняка, что произойдет.