– Я читала об этом в записках миссис Ливингстон. И мне это представляется весьма разумным.

Виктория присела на лавку и сложила руки на коленях.

– Ты просто вгоняешь себя в гроб, – сказала она подруге. – Ты соорудила огород, распаковала весь наш багаж и наготовила столько мыла, что нам теперь его хватит на ближайшие три года.

– Но зато мне не придется его готовить очень долго, – поспешно проговорила Тэйлор.

Виктория повернулась к Хантеру:

– Она сказала, что завтра будет делать свечи. Не могу представить, зачем они нам нужны. У нас полно фонарей.

– Скажи, что именно ты хочешь всем этим доказать? – в упор спросил Хантер.

Она слишком устала, чтобы солгать или придумать какую-нибудь умную полуправду:

– Что я не хрупкая.

Ее ответ поразил Хантера. Глаза его широко раскрылись, и он с трудом удержался от улыбки. Сегодня Тэйлор точно выглядела очень хрупкой. Она была белая как бумага, с синяками под глазами.

– Кто сказал, что ты хрупкая? – снова спросил он, зная ответ наперед.

Ответила ему Виктория:

– Могу поспорить, что это сказал Лукас. Тэйлор согласно кивнула в ответ:

– Я хочу, чтобы он понял, что я могу выдержать жизнь здесь.

– И тогда он не станет вынуждать тебя уезжать отсюда, – проговорила Виктория.

– Да, именно так.

– Если только не… – начал Хантер. Тэйлор перебила его:

– Я буду очень признательна, если ни один из вас не передаст наш разговор моему мужу. Просто мне хочется, чтобы он сам убедился, что я сильная и полна решимости… и счастлива, черт побери. А теперь, извините меня, я пойду спать. У меня был трудный день.

– А к чему ложиться спать? – спросил Хантер. – Тебе все равно через час вставать.

Тэйлор и сама задавала себе тот же вопрос раз десять за последнюю неделю. Ей и правда казалось, что как только она кладет голову на подушку и засыпает, солнце сразу встает на небе.

– Не надо иронизировать, – пробормотала она.

И прошла в комнату Виктории, чтобы умыться и переодеться в ночную рубашку. Когда услышала, как закрылась входная дверь, она снова вошла в свою комнату.

Виктория предусмотрительно приготовила ей постель. Она немного разрумянилась, и Тэйлор подумала, что Хантер, наверное, снова поцеловал ее.

– Как твои дела с Хантером? – поинтересовалась она. – Вы ладите?

– Сначала ложись. Ты просто валишься с ног, – посоветовала ей подруга.

Тэйлор сделала так, как ей велели. Улыбнулась, когда Виктория поправила на ней одеяло. Было приятно чувствовать, что кто-то заботится и о ней. Она похлопала по кровати, чтобы Виктория села рядом, и немного подвинулась.

Подруга сама ответила на вопрос, который Тэйлор так хотелось задать, но она не решалась.

– Он каждый Божий день желает мне спокойной ночи и обязательно при этом целует меня, – прошептала Виктория. – Иногда даже не один раз. Похоже, ему все равно, что я толстею и становлюсь такой неуклюжей и страшной.

– Ты совсем не страшная, а, наоборот, светишься от счастья – именно это он и видит в тебе.

– Но он все еще говорит, что уедет, как только родится ребенок.

– Может быть, еще передумает.

Виктория согласно кивнула, но по ее лицу было понятно, что она в это не верит. – Тэйлор, чем я могу помочь тебе?

– Дай мне один совет. Скажи, что делать с Джорджи и Элли? Скажи честно, что ты думаешь об их поведении. Ведь они уже не такие маленькие и должны слушаться и подчиняться хотя бы самым простым правилам, не так ли?

Виктория улыбнулась:

– Ты ведь знаешь, что я люблю и обожаю Дэниела и девочек, правда?

– Конечно, знаю.

– Дэниел такая прелесть. Я, правда, заметила, что он становится самоуверенным и упрямым, но все равно способен прислушаться к разумному мнению. С ним не так трудно, но вот девочки…

– Что?

Виктория тяжело вздохнула:

– Они просто маленькие бесенята.

Тэйлор не могла не согласиться с таким мнением, но как мать почувствовала, что должна защитить своих крошек.

– Ну, они не всегда такие. Они слушаются Лукаса и Хантера. Когда один из них велит Джорджи слезть со стола, та немедленно подчиняется. Они не угрожают ей и не заискивают перед ней, и я знаю, что она их не боится. Если бы она боялась кого-то из них, то, по крайней мере, вела бы себя более почтительно.

В голосе Тэйлор слышалось явное замешательство. Виктория только улыбнулась в ответ.

– Это еще не конец света.

– Они способны довести мать до отчаяния, – прошептала Тэйлор.

Виктория рассмеялась:

– Конечно, я не могу назвать себя специалистом, но одно я знаю. Надо научиться говорить нет, и говорить это самым серьезным образом. Нельзя увещевать или договариваться о чем-то с двухлетним ребенком.

– Я все время это забываю, – призналась Тэйлор. – И постоянно пытаюсь увещевать их.

– Ты еще пытаешься их задабривать, – сказала Виктория. – А ведь они уже достаточно большие и способны понять некоторые правила. Они очень умненькие девочки. – Она вздохнула. – И такие прелестные. Трудно отказать им, когда они смотрят на тебя огромными голубыми глазами и слезы льются по их щечкам.

Тэйлор прекрасно понимала, о чем говорит подруга. И правда, трудно не поддаться их обаянию.

– Да, они умные. И ты права, Виктория, мне надо научиться быть более настойчивой и твердой. Иначе они совсем отобьются от рук.

Когда подруга ушла, Тэйлор задумалась о том, как поменять тактику, чтобы добиться от девочек послушания. Она заснула в волнении, потому что признаться себе в чем-то бывает нелегко для любой матери, особенно для начинающей и такой абсолютно неопытной, как она.

Ее дети были настоящие пострелы.

Каллаган объявился следующей ночью. Тэйлор повернулась на другой бок, открыла глаза и чуть не умерла от страха. Этот горец сидел за ее кухонным столом, отправляя в рот вчерашнее печенье по две штуки разом.

Она чуть не закричала в голос, а сердце ее на какое-то мгновение перестало биться. Но потом до нее долетел его запах, и она поняла, что умрет не от страха. Ее прикончит этот запах. Это была страшная вонь, которая заставила ее вспомнить скунса.

Никогда раньше Тэйлор не испытывала ничего подобного. От вони у нее заслезились глаза и скрутило живот. Она даже не могла кричать. Ведь для того чтобы закричать, надо было набрать в грудь воздуха, а она не могла решиться сделать это. Она плотно закрыла нос одеялом и осторожно, маленькими глотками набирала воздух, глядя на этого зловещего человека.

Каллаган. Она вспомнила его имя. И вспомнила также, о чем предупреждал ее Лукас. Он говорил ей, что эта вонь сшибет ее с ног. И был совершенно прав. Но ведь он сказал, что этот человек совсем не опасен. Тэйлор молила Бога, чтобы эти слова Лукаса были правдой.

Но вид у Каллагана был угрожающий и дикий. Было видно, что он крупный мужчина, но он сидел, склонившись над столом, и она не могла понять, какого он роста. На нем были темно-коричневые штаны и куртка из грубой оленьей кожи и черные ботинки, отороченные мехом. У него были длинные нечесаные каштановые волосы. Тэйлор не могла понять, настоящий ли это цвет волос или они просто такие же грязные, как и весь он, много лет не знавший мыла и мочалки.

Он повернул голову и посмотрел на нее. А она уставилась на него. Она больше уже не боялась, зная, что, если ей понадобится помощь, надо только закричать. Хантер спит под открытым небом рядом с домом и тут же прибежит на ее крик.

Каллаган не был похож на безумного маньяка. У него были кристально-ясные глаза. Она прочитала в его взгляде любопытство и еще что-то, от чего все внутри у нее закипело. В этих золотисто-карих глазах она отчетливо увидала озорные искры.

– Вы разве не будете кричать?

Он задал свой вопрос сипловатым, но веселым голосом. Она отрицательно покачала головой. Каллаган улыбнулся, показав сверкающие белые зубы, потом снова повернулся к наполовину опустошенной им кастрюле и закинул очередное печенье к себе в рот.

– Соли маловато.

Наконец к Тэйлор снова вернулась способность рассуждать здраво. Она выскочила из постели, схватила халат со спинки одной из качалок и быстро надела его.

Ее револьвер лежал на камине. Она осторожно направилась туда, чтобы достать оружие, если этот тип вдруг заартачится и начнет проявлять враждебность, когда она попросит его убраться прочь.

– Почему вы решили, что я закричу?

– Почти все кричат, – ответил он и пожал плечами.

– И что бывает тогда?

– Их мужчины выбрасывают меня на улицу. Но я там не остаюсь. Я снова возвращаюсь. Ага, всегда возвращаюсь.

– А когда снова уходите в горы?

Тэйлор протянула руку к оружию и только тогда заметила, что все патроны вынуты и аккуратно уложены в рядок за револьвером. Каллаган оказался намного умнее, чем она предполагала. Ее поразила собственная реакция: она улыбнулась.

– Ухожу, когда понимаю, что готов.

– Вы ведь самый настоящий, да, Каллаган?

– Настоящий кто? – переспросил он.

– Горец.

Она обошла вокруг стола, намереваясь открыть дверь. Если она не вдохнет немного свежего воздуха, то потеряет сознание.

– Я буду вам очень признателен, если вы не станете звать своего мужчину, пока я не закончу завтракать.

– Я никого не собираюсь звать, – пообещала она. – Мне просто нужен свежий воздух. Вот и все.

Тэйлор открыла дверь и оба окна. Но это не слишком помогло. Она прислонилась к косяку входной двери и уставилась на пришельца. У него были манеры борова.

– Завтра утром мне захочется кофе, – заявил он. – И нормально позавтракать.

Он постоянно бросал на нее быстрые взгляды, чтобы понять, как она реагирует. Тэйлор продолжала улыбаться ему.

– Теперь можете кричать. Я уже закончил. – Каллаган поднялся с лавки, которая при этом страшно скрипнула.

– Могу поспорить, что вы можете рассказать множество историй о своей жизни горца.

– Тысячи, – согласился он.

– А вы знаете, кто такие были Дэниел Бун и Дэви Крокетт?

– Я не такой глупый, – бросил Каллаган. – Конечно, я слышал о них. Их уже нет в живых, женщина. Это я тоже знаю. И потом, они не из этих гор. В наших горах есть свои истории. Такие люди, как Том Ховард, и Спарки Досон, и Монтана…

Каллагана прервал крик Виктории. Тэйлор от неожиданности подскочила на целый фут. Она была настолько поглощена разговором, что не заметила, как открылась дверь в соседнюю спальню. Ее дорогая подруга только мельком увидела незнакомца со спины, но издала такой громкий и пронзительный крик, что он мог бы разбудить весь Редемпшен.

В ту же секунду Хантер вбежал в дом с револьвером в руке.

– Каллаган! – прорычал он.

– Доброе утро, Хантер! – выкрикнул в ответ Каллаган. Тэйлор поспешила в другой конец комнаты на помощь Виктории. Подруга зажимала рот рукой и, казалось, того и гляди упадет без чувств.

– Он совершенно безобидный, – шепнула ей Тэйлор. – Если ты уйдешь к себе в комнату и закроешь дверь, то этот запах не должен тебя побеспокоить.

– Именно из-за него я и проснулась, – прошептала в ответ Виктория и снова закрыла рот ладонью.

Тэйлор подняла край халата, чтобы прикрыть подруге нижнюю половину лица.

– Прижми его покрепче и делай маленькие вдохи. Виктория поспешила последовать совету. Глаза ее все еще были широко раскрыты от страха. Тэйлор оставила подругу у косяка двери и пошла за своим револьвером. Заметив, что дети выглядывают между балясинами перил, улыбнулась им.

Она взяла с камина револьвер и быстро зарядила его. Хантер тем временем уже грозился пристрелить Каллагана.

– У тебя есть десять секунд, чтобы убраться отсюда, – приказал он. – И если я тебя снова увижу здесь, то убью.

– Никуда он не пойдет.

Тэйлор пришлось дважды повторить это, пока наконец мужчины не обратили на нее внимание.

– Что ты сказала? – Хантер был убежден, что не расслышал ее.

– Он не уйдет. – Тэйлор улыбнулась Хантеру. Но ей хотелось рассмеяться. У него был просто ошеломленный вид. – Он сказал мне, что все равно будет возвращаться.

Каллаган ударил ладонью по столу и рассмеялся. Но быстро перестал смеяться, когда Тэйлор навела на него револьвер.

– Вы хотите застрелить меня?

– Нет, – отвечала она. – Но вы не уйдете, пока я не скажу, что вам можно уходить.

Каллаган повернулся к Хантеру. На лице его было озабоченное выражение.

– Она что, ненормальная? Хантер кивнул:

– Наверное, да.

– Она перетрудилась, устала и не может здраво мыслить, – воскликнула Виктория. Голос ее звучал глухо из-за того, что она прижимала ко рту кусок ткани. – Тэйлор, ты в своем уме?

– Не знаю. – Тэйлор рассмеялась и посмотрела в сторону лестницы, – Дэниел Дэвид!

– Да, матушка?

– Знаешь, кого мы только что захватили в плен?

– Кого, матушка?

– Самого настоящего живого горца.

Выражение радости и восторга на лице Дэниела наполнили особым смыслом всю ее будущую работу.

– Хантер, тащи сюда корыто.

Каллаган был их воплотившейся мечтой.

Лукас отсутствовал целых три недели. Он приехал домой в пятницу поздно вечером. Хантер встретил его во дворе. И сразу понял: что-то не так. Бока лошади были в пене. Лукас не стал бы зря гнать своего скакуна.

– Где Тэйлор и остальные?

– Они в доме, – отвечал Хантер. – С ними все в порядке. Что случилось?

– Судья согласился. Со мной все подписанные документы.

Хантеру не надо было больше ничего объяснять насчет опекунства, потому что Лукас уже рассказывал ему о дяде Тэйлор, чтобы тот знал, что делать, если кто-нибудь явится сюда в поисках близнецов.

– Рад слышать, что все уладилось, – сказал Хантер, ожидая, что еще сообщит ему Лукас.

– Я выследил двух человек. Шел за ними от Роуз-вуда до Южного Устья. Это наемные стрелки. Они сделали остановку в Камероне и расспрашивали, как быстрее всего добраться до Редемпшена. Я поехал короткой дорогой и думаю, что им еще сутки добираться сюда.

– У нас вчера прошел дождь – это тоже должно их задержать, – вставил Хантер.

– Этот сукин сын послал вооруженных людей, чтобы забрать близняшек.

– Ты скажешь Тэйлор или думаешь, мы сами можем об этом позаботиться и не волновать ее?

Лукасу не хотелось волновать жену, но он понимал, что должен сообщить ей об этом.

– Ей надо быть настороже. Я скажу ей после ужина.

– Я считаю, нам надо сходить в город и поговорить с Фрэнком, – предложил Хантер.

– Я тоже так думаю, – согласился Лукас. Говоря это, он пристально смотрел в глубь двора, где только что заметил незнакомца, одетого в желтые кожаные штаны и куртку. Этот человек повернулся за угол и направился к входной двери. В сгущающихся сумерках и с такого далекого расстояния Лукас не мог толком рассмотреть его лицо. Но что-то в его облике показалось ему знакомым.

– Добрый вечер, – крикнул человек. Лукас сделал шаг назад.

– Каллаган, – прошептал он, с трудом веря своим глазам. И не спускал с него взгляда до тех пор, пока тот не исчез в доме. Причем Каллаган вел себя так, словно уже много раз входил в дом и выходил из него в течение дня.

Лукас еще раз произнес его имя. На этот раз он буквально прокричал его. Хантер рассмеялся:

– Что, не узнал, признавайся?

– Что это с ним приключилось, черт побери?

– С ним приключилась Тэйлор, – отвечал Хантер. – Я займусь твоей лошадью, а ты иди в дом.

Должно быть, Каллаган сообщил всем, что вернулся Лукас, потому что входная дверь неожиданно распахнулась и Тэйлор выбежала ему навстречу. За ней следом бежали дети. Сияющая Виктория стояла в дверях.

Тэйлор подождала, пока Лукас поздоровался с детьми, и только тогда подошла к нему.

– Вот ты и дома, – прошептала она. – Тебе удалось?..

Он кивнул. Потом привлек ее к себе и поцеловал так, что у нее перехватило дыхание. Но дети не отставали: они прыгали вокруг и наперебой продолжали что-то ему рассказывать. Лукас неохотно отстранился от Тэйлор, шепнул ей: «Потом» и повернулся к самой настырной из троих.

– Да, Джорджи?

– Знаешь что, папа?

– Нет, а что?

– У нас там есть дядя.

– Уже наслышан. – С этими словами он посмотрел на Тэйлор.

– Он нам каждый день на ночь рассказывает истории, – сообщил Дэниел. – О самых настоящих горцах. Там есть один, который живет совсем близко, и Каллаган говорит, что я могу с ним когда-нибудь познакомиться.

– Мама не хочет отпускать его. Она сама мне так сказала, – выпалила Элли.

Тэйлор повернулась и направилась к дому. Лукас схватил ее за руку и вернул на место.

– Это почему еще ты его не отпускаешь?

– Дэниел еще не выбрал себе имя, – объяснила Тэйлор. – А Каллаган спит на улице, Лукас. И он не причиняет никаких хлопот. Я прекрасно понимаю, почему ты его недолюбливаешь. Он сказал, что долгие годы был занозой у тебя в боку.

– Если он спит во дворе, то почему бы ему не смыться отсюда как-нибудь ночью? – спросил Лукас с явным раздражением в голосе. Но он и сам знал ответ на свой вопрос. Каллаган получал здесь горячую пищу и массу внимания.

– Мама сказала, что все равно выследит его и притащит обратно, если он уйдет до того, как я выберу себе имя, – вставил Дэниел.

– Ну и когда же это произойдет, сынок? – поинтересовался Лукас как можно мягче: не хотелось, чтобы Дэниел подумал, что он сердится на него.

– Скоро, – пообещала Тэйлор. Лукас крепко сжал зубы – как всегда, когда злился. – Он скоро уедет.

– Ужин готов.

Каллаган сообщил эту новость, высунувшись из дверей. Лукас взглянул на Хантера. Приятель быстро отвернулся, но не настолько быстро, чтобы от Лукаса ускользнула его улыбка.

– Пойдем в дом? – спросила Тэйлор.

Он нахмурился, видя ее нетерпение. Она вела себя так, словно с ними ужинал сам президент Соединенных Штатов.

Наконец Лукас дал затащить себя в дом. А когда вошел внутрь и закрыл за собой дверь, то мог поклясться, что слышал за спиной смех Хантера. Весь вечер ему удавалось сдерживаться. Он терпеливо слушал возмутительную историю, которую Каллаган рассказывал его жене и сыну, и перебил рассказчика только под конец.

– Это совсем не так было, – рявкнул он. – Если собираешься рассказывать, то говори, как оно было на самом деле.

Это резкое замечание не остановило Каллагана, и он продолжал рассказывать одну возмутительную историю за другой. Тэйлор никак не могла понять, чем так расстроен ее муж.

А вот Каллаган, похоже, понимал. И, когда начал рассказывать очередную байку с участием черного медведя, Лукас уже знал, к чему этот горец клонит. Он всплеснул руками и выскочил из дома.

Изумленная Тэйлор извинилась и вышла за ним следом. Лукас направлялся к ручью, и она нагнала его на полдороге.

– Он ведь вор, Тэйлор.

Он ответил на ее вопрос, прежде чем она успела его задать.

– Это, наверное, было раньше, когда он был помоложе. Он ничего не украдет у нас.

– Я что угодно могу снести, но, видит Бог, что мое, то и останется моим.

– Как и твой нож. Тот самый, который ты оставил на стоянке в Цинциннати, и потом рассказал мне о нем, чтобы я знала, что ты не отступишься от поисков малышек.

– Да, – согласился он. – Подойдите сюда, миссис Росс.

Она подошла и обняла его. Лукас прижался подбородком к ее макушке.

– Завтра сюда прибудут люди, – начал он. – Их прислал твой дядя.

Потом крепче обнял ее и объяснил, что они с Хантером собираются делать. И пообещал, что заставит этих людей уехать. Не упомянув, правда, что они вооружены.

С этого момента Тэйлор не спускала глаз с близнецов. И погода как будто подыгрывала ей в том, чтобы не выпускать девочек из дома. С утра и почти до самого вечера шел дождь.

Лукас вернулся домой на закате и сказал жене, что эти люди уехали и больше не вернутся.

В следующее воскресенье, когда она отправилась читать мужчинам газету, Фрэнк рассказал ей о происшедшем более подробно:

– Эти двое хорошо знали, кто такие Лукас и Хантер. И не собирались с ними тягаться. Они многое порассказали. Ваш дядя, похоже, обещал им приличное вознаграждение, если бы они вернули ему племянниц.

– У нас с Лукасом теперь есть официальное право на опекунство, – воинственно заявила Тэйлор.

Фрэнк поспешил успокоить ее:

– Мы это знаем. И никто из нас не будет сидеть сложа руки, если окажется, что кто-то еще разыскивает девочек. Не волнуйтесь, Тэйлор.

Ролли послушал их разговор, а потом отвел ее в сторону.

– У меня для вас маленький подарок, – прошептал он. – Я его только что закончил. – Тэйлор была уверена, что это колыбелька.

Через час Ролли вынес свой подарок из дома. Она ужасно благодарна ему, а засмеялась только от радости, заверила Тэйлор гиганта. Затем проводила его в дом и выбрала место для третьей качалки.

Она настаивала на том, чтобы заплатить ему. Но он, в свою очередь, настаивал, что это подарок. Кресла были расставлены полукругом у очага. Однако Ролли не торопился уходить. Девочек уложили спать после обеда, Виктория спорила о чем-то с Хантером, а Лукас повел сына на охоту.

Тэйлор предложила Ролли присесть на минутку. Он устроился в одном из кресел. Она протянула ему прохладительный напиток, но он отказался.

– Вы хотите меня попросить о чем-то? – подсказала она ему.

– Готовлюсь, – пробормотал он.

На то, чтобы сформулировать свою просьбу, у Ролли ушло больше двадцати минут. Они качались взад-вперед в своих креслах, пока она терпеливо ждала, а он волновался.

И вот наконец Ролли собрался с духом и выпалил заготовленные слова. Он хотел научиться читать.

Тэйлор была ошеломлена и приятно удивлена. А Ролли пребывал в ужасном смущении и волновался, как ребенок, что кто-нибудь узнает. А если кто-нибудь подденет его за то, что он, старый дурак, хочет поумнеть на старости лет, то ведь тогда ему придется убить подлеца, правда?

Она заверила его, что никто смеяться не станет, а когда он не поверил, пообещала, что сохранит их тайну. И никому не скажет, даже собственному мужу.

– Дэниелу тоже пора учиться читать, – заметила она. – Я могла бы сесть между вами двумя и…

Но Ролли не желал, чтобы кто-нибудь, даже семилетний ребенок, видел, как он мучается. И предложил, чтобы она занималась с сыном вечером, а с ним днем, когда он закрывает свою мастерскую на обед. Тэйлор согласилась и в свою очередь предложила заниматься между часом и двумя, когда малышки укладываются спать после обеда. В это время ей легче незаметно уйти из дома.

Их первый урок состоялся прямо на следующий день. Тэйлор сказала всем, что собирается размять ноги и пройтись до города, поговорить с Фрэнком. Ей не хотелось лгать, поэтому каждый день она входила в магазин, здоровалась и шла по проходу к задней двери. Через час по дороге домой она снова проходила через магазин. Фрэнк, должно быть, думал, что она спятила. Каждый раз она говорила одно и то же: что идет на короткую прогулку, потому что такая прекрасная погода; а он всегда так смотрел на нее, что Тэйлор понимала: она производит странное впечатление.

Учить Ролли было одно удовольствие, потому что он страстно хотел научиться и был к тому же совсем неглуп. Для Тэйлор эти уроки были и своеобразной возможностью отдохнуть, потому что только в эти минуты за весь день она могла просто присесть.

Ролли высоко ценил усилия, которые она прикладывала, чтобы научить его. А вот Лукас не ценил ничего из того, что она делала. Он, похоже, даже не замечал ее напряженного ежедневного графика. Ее муж все больше отдалялся от нее и уходил в себя. Тэйлор полагала, что он наконец начал понимать, какое бремя на себя взвалил. Она волновалась и беспокоилась и каждое утро, с огромным усилием выбираясь из постели, произносила молитву о терпении.

Каллаган готовился уходить. Он сообщил своим хозяевам, что слышит, как гора зовет его к себе, и что, хотя он и наслаждается гостеприимством Тэйлор, он уже достаточно наговорился и нагостился. Его снова потянуло на одиночество и уединение. Он говорил Дэниелу, что чувствует себя свободным и умиротворенным, когда стоит на вершине горы и смотрит сверху вниз на Божий рай.

Тэйлор сказал, что будет скучать по Каллагану, но понимает, что ему пора уходить. К тому же, подумала она про себя, он очень действует Лукасу на нервы. В самом деле, Лукасу были просто ненавистны истории, которые Каллаган рассказывал после ужина. Большинство из них были о человеке по имени Монтана. Лукас хмурился при одном упоминании этого имени и уходил из дома. Каждый раз, глядя на это, Каллаган хлопал себя по колену и громко смеялся.

Утомление начинало сказываться на Тэйлор. Она постоянно находилась в напряжении и волнении, и ей так надоело все время притворяться сильной, что иногда она боялась взорваться. Когда терпение ее подходило к концу, Тэйлор хватала ведро, говорила тому, кто мог ее слышать, что пошла за водой, и бежала в укромное место у ручья, чтобы выплакаться и снять напряжение. Иногда она ходила за водой по три раза в день.

Лукас, сам того не подозревая, толкал ее к критической черте. Каждый вечер, как бы выполняя какой-то ритуал, он повторял, что осенью они уедут. Тэйлор же понимала это только так: значит, она до сих пор не сумела убедить его, что у нее достаточно сил и выдержки, чтобы жить в глуши. И поэтому на следующий день прилагала еще больше усилий, работала немного дольше, и на следующий за этим, и еще потом и потом,..

Он исполнял свой ритуал, а она была одержима своей идеей. Она была полна решимости заставить его относиться к себе, как к настоящей жене. Хотела, чтобы он начал делиться с ней своими надеждами, мечтами, волнениями и чтобы рассказал ей о своем прошлом. Как она мечтала, чтобы Лукас поделился с ней воспоминаниями о своем прошлом, и одному Богу было известно, как она пыталась вызвать его на разговор. Но даже несмотря на то, что ее вопросы были совсем невинными, она получала на них лишь односложные ответы. Тэйлор чувствовала, что муж решил какую-то часть себя навсегда утаить от нее, но не могла понять почему.

Жизнь их протекала совсем не гладко. Тэйлор уже больше недели вела с близнецами войну характеров. Виктория уверяла, что у нее есть успехи. У самой Тэйлор такой уверенности не было. Когда Элли или Джорджи плохо вели себя, Тэйлор усаживала провинившуюся на ступеньку лестницы и не отпускала до тех пор, пока та не пообещает, что будет слушаться. Поначалу Джорджи не имела ничего против того, чтобы посидеть на ступеньке. Но дело было в том, что Тэйлор не обращала на наказанную никакого внимания. Она не разговаривала с ней и никому не разрешала разговаривать. Джорджи быстро поняла, что оставаться в стороне от основных событий совсем неинтересно. К пятнице наказание ей уже окончательно надоело, и она наконец перестала залезать на кухонный стол и не отбирала у сестрички ее еду.

Гораздо труднее дело обстояло с Элли. Казалось, ей нравится сидеть в одиночестве на ступеньке. А еще ей также очень нравилось плакать. Она верещала на редкость пронзительным голосом, и Тэйлор как-то раз поймала себя на том, что скрежещет зубами. Она делала вид, что не замечает девочку, притворялась, что эти пронзительные звуки совсем ее не волнуют. Но Элли оказалась намного более упрямой, чем сама Тэйлор. Если Тэйлор выходила на улицу, визг прекращался. Но как только она переступала порог, все начиналось сначала. Элли нужен был слушатель.

В субботу утром у Тэйлор созрел другой план. Она оставила Элли наверху и сказала ей, что она может плакать сколько угодно – все равно никто ее не услышит. Это была ложь, потому что у Элли был такой громкий голос, что даже лошади в стойле шарахались от него, но девочка поверила Тэйлор. И ее рыдания вскоре утратили былой пыл. Если не было того, кто мог бы увидеть или услышать ее, то борьба теряла всякий смысл и не стоила ее усилий.

Разумеется, не всегда близнецы вели себя как бесенята. Чаще они были милыми и прелестными девочками. После ванны вечером они обязательно уютно устраивались у Тэйлор на коленях и рассказывали обо всем, что произошло с ними за день. Казалось, они не помнили, что весь этот день она неотлучно была с ними. Она не скупилась на похвалы и проявление нежности, и ее искренне удивляло, с какой быстротой и легкостью девочки привыкали к жизни в этой глуши.

Дэниелу очень нравился их новый дом. Он бегал за Лукасом повсюду, как щенок, и ловил каждое его слово. И как бы ни был занят Лукас, он обязательно уделял сыну время и внимание.

Тэйлор лелеяла надежду, что муж в конце концов уделит и ей то время и внимание, о которых она так мечтала. Она уже просто не выдерживала больше своего напряженного графика, и в субботу днем у нее случился срыв. И по иронии судьбы последней каплей, которая прорвала плотину, оказался ее милый, невинный сын. Он сообщил ей имя, которое выбрал для себя.

Каллаган стоял рядом с Дэниелом, сомкнув руки за спиной и раскачиваясь взад-вперед. У него был какой-то злорадный вид. Тэйлор почувствовала себя заинтригованной. Этот горец любил подразнить, и ей стало интересно, какую новую игру он затевает. Она видела искорки в его глазах.

И вот Дэниел сделал свое заявление. Он хочет, чтобы его называли так, как все называют неистового и смелого горца, – Монтана.

Она поняла, почему мальчику хочется выбрать именно это имя, ведь она тоже слышала многочисленные волшебные рассказы Каллагана о доблестном и отважном горце. Эти сказки увлекли и ее, но все же она считала имя неподходящим. Он что, в самом деле хочет, чтобы его звали так, как называется их территория?

– Монтана – это имя, которым его называют только за глаза. Он сам терпеть не может это имя, матушка. Мне так сказал Каллаган.

Она кивнула и стала ждать, когда он назовет ей настоящее имя этого человека. От радостного волнения Дэниел начал запинаться. Она не торопила его. Для ребенка наступал важный момент в жизни.

Он глубоко вздохнул и распрямил плечи. И потом назвал ей свое новое имя. Его станут звать Лукас Майкл Росс. От неожиданности она села. Но сын, похоже, даже не заметил, как она расстроена и ошеломлена, потому что уже увлеченно рассказывал одну из своих любимых историй про Лукаса.

– Он вывел сорок переселенцев из каньона в самый разгар зимы, и индейцы их не тронули, потому что, потому что…

Каллаган с радостью досказал всю историю до конца, пока мальчик переводил дыхание: