– У тебя, парень, такая морда, что можно подумать, что ты отсиживался не в тюрьме, а в роскошном пансионате, – сказал секретарь бюро по найму рабочей силы, небрежно просмотрев мои документы. – К нам всякие приходят, только мы не всяких берем. До решетки где работал?

– Там написано.

– Мало ли что там написано. Я встречал людей, у которых бумаги были чище, чем у президента. Кроме того, у нас принято отвечать на вопросы.

– Водил тяжелые грузовики.

– Неприятности заработал на шоссе?

– Нет. В баре.

– Это меняет дело. Наша фирма, – он кивнул в сторону крупно прорисованных на стене букв «СГ», – не любит непрофессионалов. Ты ведь не станешь утверждать, что это неправильно? Сядь вон туда. Тебя вызовут.

Я послушно отошел от стойки.

Брошенные на ленту рабочего транспортера, мои бумаги уплыли в узкую щель в стене, занавешенную для порядка чем-то вроде фольги. Нельзя сказать, чтобы приемная ломилась от желающих отправиться на заработки в Итаку. Кроме меня к стойке подошел еще один человек – невысокий, плотный, с туго выпирающим из-под ремня животом. Все в нем было добродушно-насмеш ливым, все в меру, даже живот, и все же что-то мешало воспринимать его цельным сразу…

Лысина! Этот человек был абсолютно лыс, будто таким и родился. Щеточка рыжих прокуренных усов только подчеркивала безбрежность простирающейся по его голове пустыни. Негромко, но уверенно он пробасил:

– Я в третий раз.

– А рекомендации?

– Их вполне заменят мои работы. Там приложен список.

– Простите, не обратил внимания.

– Непрофессионально, – подмигнув мне, мягко укорил лысый.

– Это легко поправить, – выкрутился секретарь. – Пройдите в ту дверь. Вас встретит санитарный инспектор Сейдж.

– Джейк? Старина Джейк? – удивился обладатель списка неизвестных мне работ и ткнул пальцем в свои бумаги: – Видите это название? «Спектры сырцов»? Да, да, именно это. Д.С.П. Сейдж – мой соавтор.

– Пройдите в ту дверь, – отчаялся секретарь и сердито глянул на меня, невольного свидетеля их разговора.

Лысый толстяк загадочно подмигнул мне и, поправив обеими руками галстук, исчез за дверью.

– Не каждому даются такие разговоры. Я бы, например, так не смог, – решил я подольститься к секретарю, но он не ответил, уткнувшись в бумаги.

Не в мои.

Мои лежали по ту сторону стены.

Может, как раз перед пресловутым санитарным инспектором Д.С.П. Сейджем. Бумаги неудачливого человека, только что покинувшего тюрьму.

Я навалился грудью на стойку:

– Мне долго ждать?

– Ты торопишься? – нехорошо удивился секретарь. – У тебя болен друг? Ждет семья?

– Никого у меня нет. Но «СГ» не единственная фирма в стране, а я неплохой водитель.

– Чего же ты? – отрезал секретарь. – Обратись в бюро Прайда. Или к Дайверам. Или просто на биржу труда. Подходит?

– Ладно, я подожду, – смирился я. – Похоже, это моя судьба – из тюрьмы в Итаку.

– Бывал там?

– В больших городах уютнее.

– Легче затеряться?

– И это верно, – ухмыльнулся я.

– Не чувствую уважения и доверия… – начал было секретарь, но я его оборвал:

– Доверять можно только себе.

– А ты прав, – неожиданно согласился секретарь и, привстав, сдвинул в сторону затрепетавшую фольгу: – Джейк!

В темной щели показались большие бесцветные глаза и не без любопытства уставились на меня. Потом тяжелые веки дрогнули, опустились и их обладатель хрипло выдавил:

– Зайди.

С молчаливого согласия секретаря я обогнул стойку и прошел в приоткрывшуюся дверь. В достаточно просторном кабинете всего было по два: два стола, два кресла, два демонстрационных щита, два сейфа, но человек был один. Того, лысого с усами, не было. Ушел. А тощий длинный мужчина, неестественно прямо возвышающийся над столом, и был, наверное, Д.С.П. Сейдж – санитарный инспектор. С неподдельным интересом он спросил:

– Как тебе удалось побить сразу троих полицейских?

– Случайно, шеф, – ответил я виновато.

– Верю. Любишь поработать кулаками?

– Да как сказать… В пределах нормы…

– Верю. И каковы они у тебя, эти пределы?

Я пожал плечами.

– Я к тому веду, – подмигнул Сейдж, – что мне нужен крепкий и уверенный парень. Чтобы умел следить за механикой, всегда был на месте, умел постоять за хозяина и, само собой, не совал нос куда не положено.

– Но ведь за особую доплату?

– Это само собой, – без тени усмешки ответил Сейдж. – Но вычеты у нас тоже строгие. Любой каприз влетает в копейку. – И потребовал: – Покажи руки!

Я показал.

Сейдж хмыкнул и как ни в чем не бывало закурил.

Но я его понял. На его месте я тоже не преминул бы взглянуть на руки человека, выдающего себя за профессионального водителя. Одного Сейдж не мог знать: в Консультации сидят не дураки. Доктор Хэссоп всего за неделю так обработал мои ладони, что я мог не бояться осмотров. Тугая, грубая кожа, хоть на барабан пускай, и мозоли самые настоящие. Соответственно и ногти, хотя в меру – ведь по документам я почти год не садился за руль автомашины.

Быстрым движением Сейдж потянул шнур портьеры, и она отъехала в сторону, приоткрыв стену, отделяющую нас от приемной. Стена оказалась прозрачной. Сквозь дымчатое стекло я увидел секретаря и нескольких парней, ломающих перед ним шляпы.

– Знаешь кого-нибудь?

Я покачал головой.

– Тебя смущает стекло? – догадался Сейдж. – Не волнуйся, они нас не видят. У этого стекла такое свойство, оно прозрачно лишь в одну сторону.

– Разве такое бывает?

– А ты из приемной видел меня или эту портьеру?

– Не видел, – согласился я. – Но я не знаю этих людей.

– Верю. В медицине что-нибудь смыслишь?

– Могу перевязать рану.

– Рану? – прицепился он, чрезвычайно оживившись. – Ты служил в армии? Почему это не отмечено в твоих бумагах?

– Я не служил в армии. Для меня любой порез – рана.

– А если перелом? Внутренний перелом, скажем.

– Парни на моих глазах ломали руки и ноги, но я к этому никаким боком.

– Верю, – кивнул Сейдж. – И забираю твои бумаги. Завтра утром явишься в аэропорт, пройдешь в нижний бар в северном секторе, там будешь ждать. Через транслятор объявят имена тех, что летят в Итаку. Если твое имя не назовут, вернешься сюда за бумагами. И помни! – неожиданно резко закончил он. – Из Итаки ты уедешь только через тринадцать месяцев. Только через тринадцать! Это обязательное условие. Ни о каких других сроках речи и быть не может. А вот продлить контракт… Если ты нас устроишь, продлить контракт можно.

Какое-то время я убил на покупку мелочей – зубные щетки, белье, зубочистки. Я не хотел рисковать, мало ли что захочет подсунуть мне тот же санитарный инспектор Сейдж в тюбике зубной пасты! К тому же я знал, что за мной будут следить, ведь я летел в Итаку, в закрытый город, и знал, что это не пустой звук.

– Герб, – сказал я себе, выруливая на стоянку отеля «Даннинг», – работа началась, будь внимателен.

Не торопясь вошел в холл, обменялся с портье двумя-тремя репликами (где интереснее: в верхнем или в нижнем ресторане?), набрал несуществующий телефонный номер («Привет, крошка, я уезжаю, не поминай лихом, вернусь – встретимся!»), выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена каким-то рекламным проспектом, потом поднялся на второй этаж.

Коридор пуст, мягкий ковер заглушает шаги.

Буквально за два шага до снятого мной номера я скользнул на лестницу черного хода. Машина стояла на месте. Джек Берримен, не глянув на меня, дал газ, и мы вылетели на ярко освещенную улицу. Шторки на стеклах Джек опустил, ему явно нравилась таинственность происходящего. Но хохотнул он только на хайвее, ведущем в Ньюарк:

– Ты опоздал на две минуты.

– Фиксировал присутствие.

– Передержка, Эл. Ты мог встретить двойника. Впрочем, все обошлось. Сейчас ты, то есть твой двойник, бросил покупки на стол, вышел из отеля, сел в потрепанную «дакоту» и отправился в ближайший бар – он дешевле. Там ты будешь пить часов до двенадцати, потом снимешь девку и поволочешь в свой номер. Как? – Он ткнул меня локтем в бок. – Считай, ты получишь удовольствие. Ну а к утру, несколько помятый, но в настроении, ты отправишься в аэропорт. Ясно?

Я кивнул.

– Этот ты, таскающийся со шлюхами по барам, – наш агент Шмидт. Немножко грима, а вообще он похож на тебя, как родной брат. У него даже голос похож на твой. Если бы ты увидел его в ресторане, ты задумался бы… – Джек довольно хохотнул. – Что касается документов, Эл, за них можешь быть спокоен. Они настоящие, мы купили их у одного парня, решившего срочно улететь на Аляску под другим именем. Надеюсь, ему повезет. И тебе тоже.

– А если он опомнится и попробует разыскать тебя или шефа?

– Это исключено. Теперь ты можешь хвастаться в любом баре: «Я – Гаррис! Я Герб Гаррис! Я личный водитель санитарного инспектора Сейджа!»

– Ну-ну, – хмыкнул я.

Шеф ждал нас в разборном кабинете, предназначенном для самых важных бесед.

Выложив шефу историю с наймом, я получил тонкую папку. Под коричневой обложкой были собраны служебные записки, посвященные деловой карьере санитарного инспектора Д.С.П. Сейджа, и его фотографии разных лет. Ни одной женщины! Вот это да! Это меня поразило. Если верить запискам, неутомимый Д.С.П. Сейдж все свое время отдавал комбинату «СГ». Семьи нет, приятельниц не имеет, друзья отсутствуют.

– Не густо.

Шеф усмехнулся:

– Это ничего, что нет друзей. Главное – враги. Ищи врагов. В отличие от друзей враги есть у каждого человека. Разыщи их, они расскажут больше. Мы не перегружаем тебя аппаратурой. Камеры вшиты в одежду, их мощности хватает для ночных съемок. Снимай в Итаке все – драки, демонстрации, грязь, аварии, частные кварталы, рабочие цеха, сцены в столовых. Мы пока не знаем, что нам пригодится. Снимай курьеров, боссов, полицейских, стариков, алкоголиков. Любая информация будет нам интересна. Особенно вызывающая активные протесты общественности. Правда, Джек?

Берримен коротко хохотнул, это у него здорово получалось.

Впрочем, я предпочел бы услышать его сестру, на что, разумеется, не надеялся. Не мог даже позвонить ей – я в командировке, исчез. Это раздражало. Я уже знал, что Джой не из тех, кто может ждать…

– Ты хорошо помнишь Итаку? – спросил шеф.

– Мне было десять лет, когда отец перебрался в Атланту. Но я помню город. И помню берег…

– И рыбу, наверное? Вы ведь на ней росли?

– Это точно. Рыбный ужин я повторю непременно!

– Не советую. Счастливое детство кончилось, Эл. Крабы, устрицы, рыба – забудь об этом на все время пребывания в Итаке. Снимай океан, снимай берега, рощи, рыбаков, если они там еще сохранились. Но к рыбе не притрагивайся.

Он не стал объяснять почему, но я ему верил. К тому же Джек кивком подтвердил слова.

– Прослушай пару записей, Эл. Не важно, где и кем они сделаны, об этом можешь не спрашивать, но в содержание вдумайся.

– …Говорите все, Сейдж. – Неизвестный голос звучал ровно, уверенно. – Говорите все, что вас беспокоит. Нашу беседу подслушать невозможно.

– Я знаю. Но обрадовать вас не могу. Мы теряем рабочих.

– А новый набор?

– Я вынужден ограничивать новые наборы. Мы берем только одиноких людей, но информация все равно утекает. Каждый новый человек – несомненная потенциальная опасность.

– А что говорит доктор Фул?

– Ничего утешительного. К тому же он много пьет. Его состояние внушает нам тревогу. Через его руки проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его рвать.

– Вы сказали «рвать», Сейдж?

– Вот именно. Как только слухи о моргачах перестанут быть просто слухами, разразится грандиозный скандал. Кто, как не я, санитарный инспектор Сейдж, первым предстанет перед судом? Кто, как не я, будет отвечать за случившееся в Итаке?

– Ну, Сейдж, не надо отчаиваться. Все в руце Божьей. Вы же знаете: новый заказ даст нам такие проценты, что мы сможем заткнуть глотку даже самим моргачам. Продолжайте следить за происходящим, пугайте тех, кто этого заслуживает, подкармливайте тех, кто может быть вам полезен, и все образуется.

– Если бы… Мне приходится следить буквально за каждым… Что думает мой секретарь? Куда таскается мой водитель? Зачем понадобился новый магнитофон любовнице главного химика? Отчего служащие мехмастерских стали много пить? И почему они пьют всегда только в баре «Креветка»?.. У меня столько ушей и глаз, что я начинаю испытывать апатию. Я не справляюсь с потоком информации. Похоже, одной моей головы уже мало…

– Мы ценим вашу голову, Сейдж. И подтверждаем чрезвычайные полномочия.

– Ну да, это позволит вам крепче держать меня за глотку.

– А как вы хотели, Сейдж?

Шеф выключил магнитофон.

– Это люди из Итаки, Эл. Они встревожены. Но настроены решительно. А вот сейчас ты услышишь наших друзей.

– …Теперь, когда военный заказ передан комбинату «СГ», мы остались на мели. Это опасно.

– Разве заказ уже подтвержден?

– Пока нет, но контрольный срок истекает через семнадцать суток. Консультация – наш последний шанс.

– Диверсия?

– Ни в коем случае! Этим мы, конечно, помешаем «СГ», но ненадолго. К тому же любая агрессивная акция сразу обращает на себя внимание промышленной контрразведки.

– Что же делать?

– Вы сами упомянули о Консультации.

– Я бы уточнил… Это была наша общая мысль…

– Так попробуем развить ее.

– Дискредитация «СГ»?..

– Конечно… И начать можно с этих слухов… Ну, эти моргачи… За ними стоит что-то реальное?..

– Конечно. Но выйти напрямую… Итака – закрытый город…

– Неужели и в Консультации думают так же?

– К счастью, нет. Но они хотят восемь процентов от будущих прибылей.

– Восемь процентов? Колоссальная сумма!.. Но мы пойдем навстречу, если они вырвут заказ из рук «СГ»…

Шеф щелкнул выключателем и поднял на меня выцветшие глаза.

– Моргачи? – спросил я. – О чем, собственно, речь? Администрация «СГ» боится скандала?

– В самую точку, Эл, – удовлетворенно заметил шеф. – Ты умеешь ставить вопросы. В запасе у нас шестнадцать дней, а у тебя, Эл, только десять. На одиннадцатый ты должен сидеть в этом же кресле и отвечать на вопросы, поставленные нами сейчас. Тебе необходимо попасть в Итаку и снять на пленку все, что ты сможешь снять. Хотелось бы увидеть и то, что снять невозможно. Неприглядные истории, искалеченные люди, сомнительные действия, несчастные случаи. Чем страшнее и трагичнее будет выглядеть Итака, тем лучше. Я хочу, чтобы ты обнаружил в Итаке ад. Нам необходима такая информация, от которой бы «СГ» вывернуло наизнанку. И помни, помни, помни, Эл, у тебя всего десять дней. И ты не имеешь права заболеть, или попасть под пулю, или вернуться без нужных материалов. Восемь процентов! Разве такое не вдохновляет?

– Чем занимается санитарная инспекция?

– Итака – закрытый город. Целиком, со всеми потрохами, Итака принадлежит комбинату «СГ». Там нет полиции, но есть санитарная инспекция. И они умеют стрелять, идти по следу, вести энергичный допрос. Шарффернемунг.

Я кивнул.

Я любовался шефом.

Чисто выбритые щеки круглились, их покрывал нежный румянец, мутноватые глаза помаргивали за стеклами очков – шеф был уверен в достаточности предоставленной мне информации. И он знал, что десяти дней мне хватит.

В аэропорт я прибыл на полчаса раньше.

Уверенно прошел в свой сектор, разыскал бар и немедленно в нем устроился.

Пока бармен готовил коктейль, дивясь указанным мной ингредиентам, я лениво листал брошюру, рекламирующую стиральный порошок «Ата».

– Ну да. Дают порошку французское название и рекламируют с помощью таких же француженок, как мы с вами, – прогудел за плечом басовитый и благодушный голос. – И все только для того, чтобы покупатель почувствовал себя человеком, имеющим свободу выбора! Вы не против моего соседства?

– Ничуть, – хмыкнул я, узнавая лысого химика, соавтором которого в свое время был сам Д.С.П. Сейдж.

– Зови меня Брэд, – заявил он. – Я Брэд Ф. К. Хоукс. Так я подписываю свои работы. Но ты зови меня просто Брэд. Ведь мы летим в распроклятое место…

– Герб, – подсказал я.

– Мы с тобой летим в самое распроклятое место. – Похоже, Брэд Хоукс не терпел никакой официальности. – Ему радуешься, только покидая его.

– Еще не поздно отказаться, – заметил я, разглядывая помятую физиономию Брэда Ф. К. Хоукса. Видимо, он гулял всю ночь: лицо отекло, лысина побагровела, левая щека казалась странно синеватой. Возможно, его били, но утверждать этого не мог.

– Я видел тебя ночью. – Брэд Хоукс раскатисто расхохотался. – В ресторане Пайгроуза. Ты был обвешан шлюхами и так пьян, что не узнал меня. Куда ты дел рыжую красавицу, которая пыталась валить тебя прямо на столик?

– Черт их всех знает, – пробормотал я.

– И это верно! – Брэд Хоукс одобрительно засмеялся. – Чем быстрее шлюх забываешь, тем лучше. От них никакой пользы. Они как пейзаж за окном поезда. – Он осторожно провел ладонью по синюшной щеке. – Что тебя-то гонит в эту чертову дыру? Я имею в виду Итаку.

Его вполне могли подсадить, но на подсадного он походил меньше всего. Багровая перекошенная физиономия… Скорее вечный пьяница… Я в его глазах, наверное, выглядел так же… Он ведь видел меня ночью в ресторане Пайгроуза…

Меня…

Я усмехнулся.

Конечно, он видел не меня, а нашего агента Шмидта. Человек, документами которого я пользовался, должен был уже находиться на Аляске. А я отсыпался ночью и хлебнул только под утро. Но Хоукс мне в общем нравился. Что-то в нем беспрестанно волновалось, постоянно находилось в движении. Почти одновременно он вспоминал, хвастался, удивлялся и предупреждал. И больше, чем чему-то другому, дивился моему желанию лететь в Итаку.

– Деньги, – пояснил я коротко. – Вернее, их отсутствие.

– Ну да, – хохотнул он. – Конечно, деньги. Глядя на тебя, не скажешь, что тебе сильно хочется влиться в производственную семью. Слышал такое? Все мы – члены одной производственной семьи, ну а это самое производство, естественно, наш дом! – Он благодушно, но не без издевательской нотки хохотнул: – Наш дом! В Итаке тоже так говорят. Там всякое говорят. Можно услышать и такое: мы – братья! А? Как тебе? Мы – братья! Ты еще сам это услышишь, готов держать пари. Только не забывай, что братья есть старшие и есть младшие. Даже там, где я работал, а это, Герб, было не худшим и вовсе не антидемократическим предприятием, на стене столовой красовался щит: «Здесь отпускают обеды только инженерам и химикам!»

– С точки зрения инженера и химика, не так уж и плохо.

Хоукс изумленно воззрился на меня:

– А как же коллективизм, парень?

– Не знаю, – ответил я.

– Чем займешься в Итаке?

– Это мне подскажет санитарный инспектор Сейдж.

– А, Джейк! Конечно. Он распорядится. У него есть очень веселые места. Например, цеха, в которых ладони через час белеют от кислот, а легкие меняют цвет, как лакмусовая бумажка. Постарайся не попасть в такой цех.

Я не успел ответить. К столику подошел бармен:

– Простите, вы Брэд Хоукс и Герб Гаррис, следующие в Итаку? Вас просят на посадку. Вест-Гейт, 16.

– Видишь, как к нам внимательны, – хохотнул Брэд. – Теперь ты постоянно будешь чувствовать такое внимание. В любом случае, Герб, дай мне знать, если Сейдж решит заткнуть тебя в химический цех. Уж я-то знаю, в каком из них штаны развалятся прямо на тебе, а в каком можешь экономить на цирюльнике…

Если Хоукс и шпионил за мной, я его не опасался. Он слишком много говорил. Он не давал мне рта раскрыть – так подсадные не поступают. Только в самолете впал во внезапное забытье, но тут же очнулся:

– Еще не океан?

– Облака. Ничего не видно.

– Все, кто летит в Итаку, первым делом восхищаются океаном. Слушай, Эл, неужели это правда, что вид такой гигантской лужи улучшает пищеварение?

– А почему нет?

Он пожал плечами и снова впал в полузабытье.

Смутные воспоминания всплывали в моей памяти.

Они наплывали друг на друга, смазывались, но тут же возникали вновь.

Я видел светлый и плоский, будто выровненный мастерком океан, видел набегающий на пески накат, тенистые рощи, в которых прятались белые коттеджи, «Марию» – шхуну старого Флая, видел старую площадь, над которой вонзался в облачное небо железный крест костела. Зеленой, теплой, туманной и солнечной помнилась мне Итака. Связь со страной она поддерживала единственной железнодорожной веткой. Но теперь в городке был свой аэропорт, и на летном поле, пустынном и голом, нас встретил санитарный инспектор Д.С.П. Сейдж. По одному ему понятным соображениям он сразу разделил прибывших на несколько небольших групп. Меня он оставил при себе, а Хоукс отправился в первый же автобус, бросив на прощание:

– Найдешь меня в «Креветке», Герб.

– Подружились? – вкрадчиво спросил Сейдж, проводив взглядом бывшего соавтора. – Это правильно. Коммуникабельность – не худшая черта.

– Мне тоже в автобус?

– Нет, мой мальчик. Теперь ты работаешь на санитарную инспекцию. Видишь на краю поля машину с двумя антеннами? Иди к ней. За рулем сидит человек вот с такими волосами. – Он провел рукой по затылку. – Скажи ему, что ты послан на замену. Хочу сразу увидеть, на что ты способен.

Человек за рулем действительно оказался длинноволосым. Крупные локоны обрамляли худое лицо и падали на плечи, широкие и сильные. Но глаза мне не понравились – выпуклые, злые.

– Сейдж послал?

– Да.

– Давно водишь машину?

– С детства.

– Не хами, – предупредил он. – В твоем детстве не было таких машин.

– Это точно. Тогда не было такого количества приборов, но я справлюсь. Зачем тут столько всего понатыкано? – удивился я.

– Тебе скажут, – сухо заметил длинноволосый. – Зови меня Габер.

– Мы не будем ждать инспектора?

– Обойдется без нас.

Я выжал сцепление.

– Дуй прямо по шоссе. Не позволяй, чтобы тебя обгоняли.

Я кивнул. Машина оказалась легкой на ходу. Такую нелегко обогнать, да и обгонять нас было некому. Туман бледными струйками несло через пустую дорогу, пролегавшую по таким же пустым, страшно изрытым оврагами полям.

– Здесь везде так?

– Не узнаешь? – настороженно спросил Габер и тряхнул локонами. – Давно не был в Итаке?

– Я тут вообще не был.

Но я действительно не узнавал город.

Двухэтажные коттеджи кое-где сохранились, но давно потеряли благородный белый цвет, выглядели посеревшими, униженными, а главное – исчезли деревья. Пейзаж определялся теперь не рощами, а серыми бесконечными пирамидами заводских цехов, тянущихся на протяжении всех пятнадцати миль, что отделяли центр Итаки от аэропорта. Правда, на въезде сохранилась арка, построенная из китовых ребер. Над ней светилась хитроумно сплетенная из неоновых трубок надпись: «Ты вернулся в Итаку!» Шлагбаум перед аркой был опущен. Дежурный в желтой униформе с эмблемой «СГ» на рукаве и с пистолетом на поясе кивнул Габеру:

– Кто с вами?

– Новый водитель Сейджа. Герб Гаррис. За нами идут автобусы, будьте внимательны.

В городе я сбавил скорость.

Деловой квартал мне всегда не нравился. Узкая улочка, зажатая каменными многоэтажками. Раньше здесь было просторнее, но мне и раньше не нравилось это место.

– Проглядывает здесь солнце?

Габер усмехнулся:

– Ты приехал не на курорт. Тормозни!

Его тяжелая рука опустилась мне на плечо, но я успел.

Нелепо пританцовывая, странно тряся маленькой седой головой, часто и недоуменно моргая выкаченными, как у глубоководной рыбы, глазами, прямо перед машиной вдруг вынырнула оборванная старуха. Впрочем, старуха ли? Как определить возраст?.. Тем более что за горбатой ее спиной, в грязном мешке с вырезанными в нем отверстиями для рук и ног, находился уродливый большеголовый младенец. Он был отвратителен. Он поражал воображение. Не может быть у младенца такой большой некрасивой головы, таких странных, низко расположенных ушей, крошечных, утонувших в темных подпухших глазницах, бессмысленных и пустых глаз…

Я еще не успел раскрыть рта, а Габер уже орал в трубку радиотелефона.

Почти сразу из-за поворота с воем вылетел желтый, крытый брезентом грузовик. Два здоровенных санитара в желтой униформе «СГ» подхватили старуху и бесцеремонно забросили в крытый брезентом кузов.

– Что это за чучело? – оторопев, спросил я.

– Моргачка, – с чувством сплюнул Габер.

– Моргачка? Что это значит?

– А ты не знаешь? – с отвращением спросил он. – Просто моргачка. Мой тебе совет: не болтай нигде о том, что видел. В Итаке этого не любят. Моргачи – разносчики заразы, заруби это на своем носу, парень. Прямой долг любого служащего «СГ» – следить за этими уродами. Им предоставлен не худший кусок Итаки, так что незачем бродить по городу. – Он вытащил пачку сигарет и жадно закурил. – Пойдешь в отель. Вон то здание. «Морское казино», так его назвали. На тебя там снят номер. К восьми часам утра явишься в офис, это сразу за «Кареттой», тебе подскажут. Получишь машину и инструкции. Все. Выкатывайся!

Я с удовольствием выкатился.

Габер исчез, оставив запах выхлопа, а я остался на невеселой пустынной улице.

Раньше таких улиц в Итаке не было. И я мог поклясться на Библии, что никогда тут не знали такого слова – моргач.

Машина, которую я получил утром, поразила меня.

Мощный джип на новенькой резине, напичканный электроникой. Была там масса разных приборов, я узнал, например, барометр. Видимо, санитарная инспекция «СГ» имела какое-то отношение и к погоде. Здесь же, под рукой, располагались трубки двух радиотелефонов.

– Ты входишь в систему санитарных патрулей, – объяснил мне довольно угрюмый тип – старший механик. – Отзываться будешь на «тройку». Это твой номер.

Весь день под руководством того же механика я изучал машину. Я думал, мы продолжим это и вечером, но в шесть часов он прогнал меня:

– Твое время кончилось.

– А могу я воспользоваться машиной?

– А парковать за чей счет?

– Разумеется, за мой.

Он удивленно поднял глаза:

– Ты откуда такой?

Я назвал южный городок, фигурировавший в моих документах.

– Там все такие?

Но взять машину механик мне разрешил.

Вернувшись в отель, я умылся и заказал обед. Его доставили быстро. Тележку толкал хмурый парнишка с узкими, косящими в разные стороны глазами. Он был невероятно серьезен, даже уныл. Я спросил:

– Ты умеешь смеяться?

Он ответил:

– Зачем?

Я пожал плечами:

– Ну хотя бы из приличия. Улыбку можешь изобразить?

Он тупо ответил:

– Зачем?

Я опять пожал плечами:

– Вижу, ты серьезный парень. Ладно, не хочешь – можешь не улыбаться. Только скажи, как тут у вас с белыми передничками… Ну, ты понимаешь… – Я задумчиво покрутил пальцами.

– Долго вам придется искать.

– Вы что, утопили всех девочек в океане?

– Кто мог, тот сам утопился. Или смылся подальше отсюда, – глядя мимо меня, загадочно ответил парнишка.

– А ты почему не смылся?

– Я не боюсь пьяной рыбы.

– А что это такое?

Парнишка спохватился. На бледные щеки вдруг лег налет нездорового румянца, глаза совсем разъехались.

– Сами узнаете.

– Ну ладно. Свободен. Бар «Креветка» – это далеко от отеля?

– Совсем нет.

– Надеюсь, веселенькое местечко?

– Кому как. – Мальчишка оказался неисправимым.

Когда-то бар «Креветка» принадлежал старому Флаю. Сюда приходили выпить, пошуметь, попробовать морскую рыбу, от души поесть устриц, погонять бильярдные шары. Мальчишкой мне не раз случалось заглядывать в «Креветку», хотя старый Флай мальчишек недолюбливал. Но меня посылал отец, я не мог отказаться от похода в опасный бар, и это всегда было как самое настоящее, сулившее неизвестно что приключение. Ведь, отпуская устриц, старый Флай мог крепко держать тебя за ухо.