Охранник был твердо уверен, что стоявший перед ним человек привык передвигаться по городу исключительно на шикарных автомобилях.

– Да по мне хоть на тракторе, лишь бы не пешком! – обрадовался Ворон. – Спасибо тебе. Кстати, меня зовут Арнольд, – представился сыщик, подходя к припаркованному в десяти метрах от казино «опелю»..

– А я Степан, – улыбнулся охранник и пожал протянутую ему благодарным попутчиком жилистую руку.

Мужчины сели в старенькую, но вполне еще справную иномарку и рванули по пустынному ночному городу в сторону Озерков. Непринужденный разговор завязался как бы сам собой.

– Ты чем по жизни занимаешься? – словно между прочим поинтересовался Ворон.

– А ты? – тут же «перевел стрелки» Степан. – Бизнес мутишь?

– Нет, это уже в прошлом, – лениво отмахнулся сыщик, попыхивая сигареткой. – Теперь мне это больше не нужно. За меня работают другие, а я лишь получаю свои дивиденды.

– Круто! Вот бы мне так! – с завистью произнес Баскаков и добавил: – Я начальник охраны в одной крупной фирме… У меня в подчинении пятьдесят человек. У каждого – «ствол» и закрепленный объект. Вот и прикинь, как приходится крутиться…

– Ничего, поднимешься, – дружелюбно предсказал сыщик. – Вот сорвешь банк в «Трех картах» и обязательно поднимешься! Так же как я в Лас-Вегасе…

Ворону показалось, что сидевший за рулем игроман сейчас подпрыгнет от изумления, пробив головой крышу своего «опеля». Глаза Степана округлились, вспыхнули, а пальцы сжали рулевое колесо так сильно, что заскрипела пластмасса. Баскаков чуть ли не с благоговением посмотрел на Ворона, сглотнул подступивший к горлу комок и тихо спросил:

– Ты выиграл в Лас-Вегасе? И много?..

– Хочешь верь, хочешь нет, – Ворон был доволен, что его хитрый ход попал точно в десятку, – но ровно год назад, день в день, я за один вечер снял почти миллион долларов.

– Как?! – воскликнул обезумевший от возбуждения и зависти Степан.

– Очень просто. Моим партнером по «блэк-джеку» оказался один греческий миллиардер, Андреас Пападакис. Слыхал, поди, о таком? Ему принадлежат почти все греческие порты.

– Что-то припоминаю, – непослушными губами пробормотал игрок. – И что?..

– Я ободрал его как липку, – спокойно сообщил Ворон и рассмеялся. – Вот шоу-то было! Все казино собралось, когда он, злой как черт, решил одним махом отыграть все и еще немного сверху. Он уже проигрывал мне четыреста восемьдесят тысяч и предложил удвоить ставку. У богатых свои причуды.

– А ты?! – с благоговейным испугом спросил Баскаков, уже почти не обращавший внимания на дорогу.

– А я набрал двадцать очков… – Ворон пожал плечами. – У него, по-моему, было девятнадцать. Он взял еще одну карту, а потом, увидев перебор, схватился за сердце. Слава Богу, откачали, а то не видать бы мне своих денежек как пить дать!.. Вскоре я вернулся в Питер, и тут как раз подвернулось предложение вложить деньги в завод по производству прохладительных напитков. В общем, закрыл я свою контору по торговле недвижимостью, купил пай в его деле и с тех пор даже пальцем не шевелю, только радуюсь жизни! Вот такая история. Я тогда раз и навсегда зарекся ходить в казино, покупать лотерейные билеты и искушать фортуну. Держался я в аккурат до сегодняшнего вечера. – Ворон опять рассмеялся и, выкинув окурок, потянулся за следующей сигаретой. – Страсть оказалась сильнее меня.

– Как мне это знакомо, – уныло сказал охранник. – Когда-то и у меня было достаточно денег, чтобы купить если не заводик, то организовать собственное казино! Во времена кооперативной лихорадки я заработал целое состояние на торговле подержанными иномарками. Но однажды, будь проклят тот час, знакомый пригласил меня на одну закрытую вечеринку, где собирались любители игры в «очко», и в первый же день я выиграл десять тысяч рублей. По тем временам деньги огромные, ты помнишь.

– Да, сумма внушительная, – согласился Ворон, – простому человеку полтора-два года работать.

– И пошло-поехало, – продолжал Степан, – дальше – больше. Потом открылось первое казино в городе – «Три карты», и с тех пор я регулярно хожу сюда и просаживаю все заработанные деньги. Были моменты, когда мне не на что было еды купить. Слава Богу, один приятель вспомнил обо мне и устроил на работу охранником в хорошую фирму… – Баскаков осекся, поняв, что проговорился, но тут же добавил: – Сначала я был простым охранником, потом – старшим группы, а сейчас – начальник всей структуры.

– И что, с тех времен, когда не было денег на еду, ты больше ни разу не проигрывался? Так, чтобы совсем, да еще с долгами? – опять словно между делом спросил Ворон, даже не глядя в лицо Степану. Охранник долго молчал, мысленно прикидывая – стоит ли рассказывать постороннему человеку о своих злоключениях, но потом все же не удержался. Ведь иногда так хочется облегчить душу и хоть с кем-то поделиться своими неприятностями.

– Было… Не так давно. Можно даже сказать, совсем недавно. Я проиграл все, что имел, потом взял в долг у казино. Меня там хорошо знают, я у них один из постоянных клиентов вот уже который год. Каждый раз мне везло, и я всегда отдавал деньги в срок, но на сей раз втерся сильно. – Баскаков тяжело вздохнул и крепко сжал губы. – Думал, все, закопают…

– И много проиграл? – по-прежнему без особого интереса спросил Ворон.

– Много. Пятьдесят тысяч. Не знаю, что на меня тогда нашло! Я буквально обезумел! – неприятные воспоминания заставили охранника поежиться. – Потом, правда, подвернулось одно дельце…

– Как я понял, в конце концов ты все же с ними рассчитался, – скорее утвердительно произнес собеседник.

Степан бросил на него рассеянный взгляд и кивнул:

– Да, полностью. Даже еще десять штук зелени заработал.

– Кстати, ты так и не сказал, как у тебя сегодня? – спросил Ворон, пытаясь отвлечь охранника от тягостных мыслей. – Неужели опять продулся?

– Сегодня? – переспросил Степан, и задумчивость моментально соскользнула с его серого лица. – О нет! Сейчас у меня в кармане на семьсот баксов больше, чем было, когда я вошел в зал!

– Вот видишь, – сыщик постучал пальцем по стеклу «опеля», – все в нашей жизни движется по кругу. И когда тебе кажется, что выхода из сложившейся ситуации уже нет, он обязательно находится! По-моему, мы почти приехали, – он взял Баскакова за рукав. – Слушай, не делай доброе дело наполовину, подкинь до дома. Здесь совсем недалеко!..

В следующую секунду в голову охранника уперся холодный ствол пистолета с навинченным глушителем.

– Вот ты и проговорился, щенок, – медленно, выделяя каждое слово, прошипел попутчик. – Не останавливайся! И не делай резких движений. В противном случае у меня есть инструкция живым тебя не брать. Здесь сверни налево!..

– Кто вы? – машинально выполняя приказ «Арнольда», испуганно пробормотал Баскаков.

«Опель» свернул с асфальтированной дороги в неосвещенный Новоорловский парк. Холодной осенней ночью парк производил мрачное впечатление. Казалось, будто опасность подстерегает за каждым деревом.

– На, смотри! – в лицо охранника уткнулось красное удостоверение сотрудника Федеральной службы безопасности. – Теперь понял, слякоть, что с тобой не шутят! – Пистолет резко надавил на висок. На глазах Степана выступили предательские слезы. – Думал, если удалось наколоть ментов, то уже и чистенький, да, собака?!..

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – промямлил насмерть перепуганный игрок, хотя на самом деле он уже сообразил, какую только что совершил ошибку. Ведь предупреждал же его старик – никому, ни под каким предлогом! Ловко разыграли… Теперь его обязательно уроют. Или те – за то, что продал, или эти – за то, что врал и покрывал убийцу. Степан почувствовал, что его тело сотрясает нервная дрожь.

– Ну, как знаешь! – Щелчок снимаемого предохранителя прозвучал как грохот полевой гаубицы. – Тогда извини, приятель…

– Не надо! – завопил во все горло Степан. – Не стреляйте, пожалуйста! Я скажу все, что знаю! Все!

– Останавливай машину, – приказал Ворон, – и глуши двигатель. Вот так! – сыщик подождал, пока охранник повернет ключ в замке зажигания, а потом спросил: – Где и когда ты познакомился с человеком, который организовал ограбление сейфа в офисе телекомпании?

– Мы виделись всего один раз, – затараторил Баскаков. – Он сам нашел меня. Сказал, что раз я е могу рассчитаться с долгом, то должен помочь взять сейф. Я должен был сообщить, когда Михаил Кац оставит там большую сумму денег, после чего устроить так, чтобы в ночь ограбления дежурил именно я. Для меня это был единственный выход, чтобы расплатиться!.. – Со стороны, видимо, странно было видеть этого здорового, крепкого мужика размазывающим по лицу сопли. – Я же не думал, что Миша появится в самый неподходящий момент!.. Тот человек должен был только забрать деньги и уйти… Я не виноват!

– Неужели? – с притворным сочувствием произнес Ворон. – Их имена и приметы, быстро! От того, насколько хорошо ты все вспомнишь, зависит твоя жизнь! Ну?!

– Один – старик, ему, наверное, лет семьдесят пять. Маленький, седой, с хитрыми глазами… Второго, который вскрыл сейф и убил Каца, я разглядеть не успел. Он выстрелил в меня усыпляющим зарядом… Он молодой, что-то около тридцати, светлый, худой…

– Он что-нибудь сказал тебе, прежде чем усыпить? – спросил сыщик.

– Нет, – замотал головой Степан, – как только я открыл дверь, он заявил: «Привет, земляк, отдыхай», – а после выстрелил в меня из какой-то штуковины вроде пистолета… Потом, уже сквозь сон, я слышал, как он дрался с Кацем. То, что было со мной, нельзя назвать обычным сном. Я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, но слышал почти все, что происходило вокруг, только звуки доносились словно издалека…

– Понятно, – кивнул Ворон, – теперь самое главное. Ответишь – останешься в живых, нет – закопаю прямо в этом лесу. Как имя старика и где его можно найти?

– Он старался не произносить никаких имен, но однажды проговорился и назвал себя Петром Корнеевичем…

– Как ты сказал?! Петр Корнеевич?! Корнеич… – Сыщик вспомнил, что так звали самого известного питерского вора в законе, про которого в криминальных кругах ходили настоящие легенды. Самой невероятной из них казалась как раз та, которая повествовала об истинном происшествии. Ее рассказывал Ворону много лет назад в школе милиции ветеран МВД генерал-майор Макаров. Однажды, в начале шестидесятых годов, профессиональному взломщику сейфов удалось под покровом ночи проникнуть в спальню загородной дачи директора «Пассажа» и, не разбудив ни хозяина, ни его супругу, ни даже спавшего этажом ниже пса, вскрыть сейф и забрать почти семьдесят тысяч рублей – сумма по тем временам просто фантастическая. Правда, через какое-то время медвежатник Сергеев был все-таки пойман, но это ничуть не смазало общего впечатления от ювелирно исполненной работы. Данный примечательный эпизод был внесен во все милицейские учебники как особо показательный, а вор в законе Корнеич навсегда вошел в историю криминальной России.

Ворону было любопытно, что же за молодого подручного нашел себе Корнеич? Если квалификация этого парня сравнима с квалификацией его старшего товарища и наставника, то нетрудно себе представить, сколько сейфов они уже успели «поломать» за последние годы! Десятки! Зная железное правило Корнеича никогда не размениваться на мелочи, можно было предположить, на какую сумму облегчили они владельцев всех этих несгораемых и неприступных стальных пеналов. И четыреста тысяч, похищенные из офиса «КТВ», – веское тому подтверждение.

– Это все, что тебе известно? – спросил Ворон, пристально глядя на дрожавшего от страха охран-ника.

– Все! – просипел тот в ответ. – Честное слово, больше ничего не знаю!.. Вы ведь сдержите свое слово и не станете меня убивать?! Правда?

– Выходи из машины, – коротко бросил сыщик, кивком головы указывая на дверцу со стороны водителя.

– А? Зачем?! – еще сильнее задрожал Баскаков, но все-таки был вынужден подчиниться. Когда тебе в глаз смотрит пустое и зловещее отверстие в пистолетном стволе, почему-то пропадает всякое желание проявлять самодеятельность. Охранник непослушными руками толкнул дверцу, осторожно поставил ноги на мокрую траву лесопарка и обернулся. Вместо ответа «сотрудник ФСБ» махнул пистолетом: «Давай, не задерживайся!» Степан вылез из салона и замер, положив руки на крышу автомобиля. Пассажир мгновенно оказался рядом.

– Стой так и не дергайся, – предупредил Ворон, звеня зажатыми в свободной руке ключами от машины. – Одно неосторожное движение или, не дай бог, попытка убежать – и я всажу в тебя всю обойму. Понял, гаденыш?

Охранник ничего не ответил, а только тихо и жалобно заскулил, опустив голову.

Ворон обошел машину и открыл багажник. Пошарив в нем с полминуты, он достал веревку, вернулся к Степану и связал ему руки за спиной.

– Если будешь себя хорошо вести, не будешь кричать, колотить ногами, звать на помощь, то я вернусь и освобожу тебя. Если будешь дергаться, то считай, что ты труп. Понял?

Баскаков послушно закивал головой, словно китайский болванчик, а потом вдруг охнул и стал медленно оседать на траву. Несильный, но точно выверенный удар по затылку на время лишил его сознания. Ворон подхватил обмякшее тело под руки, подтащил к багажнику и, приподняв, закинул туда сначала туловище охранника, а потом и ноги, согнув их в коленях. По опыту он знал, что предусмотренная в иномарках вентиляция багажного отделения не позволит Степану задохнуться – по крайней мере в течение тех суток, за которые Ворон планировал завершить дело с похищенной из сейфа видеокассетой. Сыщик погасил фары автомобиля, запер обе дверцы, закурил и быстрым шагом направился назад по петлявшей через темный лесной массив мокрой дороге. Достав из кармана плаща мобильник, он коротко переговорил с Иваном. К тому времени как сыщик добрался до условленного места встречи с сыном, в записной книжке сержанта, имевшего доступ к милицейским компьютерам, уже был адрес нового особняка Петра Корнеевича Сергеева в поселке Юкки.

Дожди и шквальные ветры, захлестывавшие город последние две недели, наконец прекратились. На ярко-синем небе сверкало холодное солнце, рассыпая в лужах и каплях множество таких же холодных бликов. С востока дул несильный, но ровный студеный ветер, заставляя трепетать редкую, совсем невесомую листву огромных деревьев старого лютеранского кладбища. Ворон шел по хрустящему песку дорожки и читал надписи на старинных плитах. «Полковник Андрей Карлович Каульбарс, скончался от ран, полученных при штурме Плевны»… «Майор Николай Оттович Унгерн-Штернберг, пал за Отечество в бою под Стефанувом»… «Капитан Роберт Андреевич Люндеквист, доблестно пал за Царя и Отечество при взятии крепости Гуниб»… «Да, капитан, должно быть, не приходилось тебе прятаться от всех в собственной стране, – с горечью подумал Ворон. – Тебе и в дурном сне не могло представиться, что ты ходишь по улицам в гриме и в парике, с фальшивым паспортом и поминутно озираешься, чтобы засечь „хвоста“. Для тебя все было просто: за тобой – Отечество, впереди – враг, вокруг твои солдаты. Веди их вперед, а если что, то похоронят тебя с честью и семью твою не забудут. Собственно, и для нас в Афгане дело обстояло примерно так же. Зато теперь все изменилось, теперь враг говорит с нами на одном языке, ездит по нашим улицам на своих роскошных машинах и предлагает нам с экрана телевизора затянуть потуже пояса, а сам едет отдыхать на собственную виллу в Майами!.. Да, тем, кто погиб в Афгане, пожалуй, еще повезло».

В следующее мгновение Ворон вздрогнул и остановился, заметив приближающуюся со стороны ворот женскую фигуру. Женщина шла уверенной и в то же время как бы танцующей походкой, на ней были черные джинсы, черная кожаная куртка, свитер из толстой шерсти с высоким воротом, темные очки и тот же, что и в прошлый раз, лихо заломленный берет. Сердце у Ворона заколотилось, он машинально оперся на заржавленный столбик ограды. Дело было не только в том, что он отвык от романтических свиданий, и не только в том, что последние несколько дней его мысли упорно возвращались к образу этой женщины, – нет, кроме всего этого сегодня он остро чувствовал свою беззащитность, потому что впервые за долгое время встречался с посторонним, в сущности, человеком без всяких конспиративных принадлежностей вроде очков и накладных усов. Со своим настоящим, хотя и перенесшим несколько пластических операций лицом Ворон чувствовал себя очень уязвимым. Он был взволнован, однако и сыщик, и подпольщик без верной интуиции – ничто, а интуиция подсказывала ему, что он все делает правильно. Отказаться от свидания он все равно не мог, потому что постоянно думал о Вере Лихвинцевой, а явиться на свидание в конспиративном обличье было бы и оскорбительно для женщины, и вообще нелепо.

Шаги захрустели совсем рядом. Вера остановилась перед Вороном, сняла очки, скрестила своим излюбленным движением руки на груди и внимательно осмотрела его с головы до ног. Оставшись, видимо, довольна результатами осмотра, она одобрительно кивнула и произнесла:

– Добрый день. Извините, но с момента нашей прошлой встречи вы, по-моему, несколько изменились. Вы себя хорошо чувствуете?

Ее губы дрожали от еле сдерживаемой улыбки.

Ворон тоже растерянно улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте. Я, честно говоря, опасался, что вы меня не узнаете.

– Ну вот еще, – фыркнула Вера. – И не таких узнавали. Я ведь все-таки профессионал в своем деле и могу отделять лицо от всего того, что к нему прилеплено. Кстати, вы тоже настоящий мастер: я ведь, к стыду своему, не сразу поняла, что вы были тогда не в настоящем своем обличье. Еду домой и думаю: вроде человек как человек, но все же что-то с ним не так. А что – никак не могу понять. Уже стала засыпать и вдруг поняла. Батюшки, думаю, да он же в гриме! Вот, стало быть, зачем он в театр приходил! Да, вот каковы нынче частные детективы – самому Шерлоку Холмсу дадут сто очков вперед! А потом меня насторожили эти ваши истории из жизни частных детективов, которые вы мне рассказывали: они очень смешные, но напоминают те ходячие байки из жизни моряков, охотников и так далее, которые в неизменном виде переходят из уст в уста. То есть для того, чтобы рассказывать эти байки, совершенно не обязательно быть моряком, или охотником, или частным детективом…

Ворон потупился, делая вид, будто щурится от солнца. На самом деле он не знал, что говорить. Обычная находчивость не желала прийти ему на помощь, а мысль о том, чтобы просто рассказать всю правду о себе, внушала ужас. Во-первых, хорош ухажер, у которого руки по локоть в крови! А во-вторых, и это самое главное, рассказать все означало непоправимо впутать эту женщину в свои дела, постоянно грозящие смертью. Конечно, можно беречь ее, скрывать свои отношения с ней (если они еще возникнут, эти отношения!), но слишком много могущественных людей интересуются жизнью Ворона, и если им удастся что-то пронюхать, то беды не миновать. За себя Ворон не боялся – в глубине души он давно считал себя обреченным, но эта женщина… Она по-прежнему стояла напротив, скрестив руки на груди, и выжидательно смотрела на Ворона. Тот в отчаянии огляделся по сторонам, но ничто не подсказало ему спасительного ответа: по-прежнему трепетала под ветром еще не совсем облетевшая листва, по-прежнему блестели на солнце сырая пожухлая трава и мрамор надгробий. Растерянно посмотрев на Веру, Ворон тихо спросил:

– Почему же вы решили встретиться с таким насквозь фальшивым человеком?

– Гм, – сказала молодая женщина, пожав плечами, – ну как бы вам получше объяснить… Знаете, мужчинам в отношениях с женщинами лучше всего давить на два чувства: на любопытство и на жалость. Самые разумные женщины сплошь и рядом идут у этих чувств на поводу. Возьмем наш случай: мне, конечно, стало интересно, чем же на самом деле может заниматься человек, который в повседневной жизни ходит в гриме, отлично дерется, водится с афганцами и говорит на их языке, к которому среди ночи подкатывают роскошные лимузины – ну и так далее. А с другой стороны, мне стало вас жалко. Я подумала, каково это: постоянно что-то скрывать, включая даже собственное лицо, постоянно бояться проговориться и поэтому гнать какую-то дежурную пургу про частных детективов…

– Вера, я не должен вам ничего рассказывать, – мрачно сказал Ворон. – Даже частично, даже самую малость о своих делах и то не могу рассказать. Разве мы не можем как-то общаться без этого?

– Пф, конечно, нет! – оскорбленно воскликнула Вера. – За кого вы меня принимаете? И дело вовсе не в любопытстве – просто мне не нужен какой-то псевдомужчина, который живет своей скрытной жизнью, а со мной только отдыхает и развлекается. Хорошенькую роль вы мне отводите!

– Ага, значит, мужчина вам все-таки нужен? – вкрадчиво произнес Ворон, оттолкнулся от ограды и мягко, по-кошачьи шагнул к актрисе, одновременно убеждаясь, что эта богиня, которой восхищались миллионы людей, не утратила еще способности краснеть.

Вера попятилась и сбивчиво заговорила:

– Конечно, надо быть полной дурой, чтобы встречаться с мужчиной, который тебе неинтересен. Я и не скрываю того, что вы мне интересны, но…

– Может, обойдемся без «но», – прошептал Ворон, обнял Веру за талию, привлек к себе и поцеловал. Прямо перед собой он видел чудесную синеву ее глаз, но затем глаза закрылись, и он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Когда их губы разомкнулись, она попыталась высвободиться из его объятий, издав, словно кошка, тихое недовольное урчание, но он не выпустил ее. Убрав густые пряди темных волос, он зашептал в маленькое розовое ушко: – Вера, пощади меня, ради Бога. Ты не должна, не должна знать, кто я такой!

– Повторяю, мне нужен мужчина, а не какая-то тень, – возразила она упрямо. – И потом, что за потребительский подход к женщине: обниматься и целоваться ты готов, а рассказать о себе – нет. Так не пойдет, друг мой.

Ворон разжал объятия, постоял несколько секунд неподвижно, потом отступил к могильной ограде. Вера сунула руки в карманы джинсов и посмотрела на него исподлобья. Ветер по-прежнему шумел на старинном лютеранском кладбище, листва трепетала в холодной синеве, тени громадных деревьев косо ложились на могилы, и никто не мог подсказать Ворону, как ему следует поступить.

– Для начала я могу сказать тебе только одно, – глухо проговорил Ворон, – я не бандит. Наоборот, я нахожусь во вражде с очень многими влиятельными бандитами. Точнее, это не просто вражда – это война не на жизнь, а на смерть, вот только пленных на этой войне не бывает. Я один, а их много, поэтому я вынужден скрываться, отсюда и вся эта таинственность. Но прекратить войну, отступить, исчезнуть я не могу, потому что, помимо всего прочего, они… – он на секунду запнулся, – они убили мою жену и дочь. Эта война будет продолжаться и дальше. Таково в общих чертах содержание моей теперешней жизни. Я не имею права посвящать тебя в какие-либо подробности, поскольку не могу даже перед тобой засвечивать людей, которые мне помогают. Я не хотел тебе ничего говорить, потому что не хотел тебя впутывать в эти дела…

– Ну да, – возразила Вера, – ты хотел бы таинственно появляться, когда тебе удобно, и таинственно исчезать, когда дела вновь тебя позовут, а я не должна ни о чем тебя спрашивать и терпеливо ждать твоего появления. Так вел себя змей в одной русской сказке, который являлся девушке в обличье добра молодца. Очень мило!

Она на мгновение задумалась, а затем вскинула на сыщика огромные синие глаза, засверкавшие восторгом открытия.

– Нет, ты не змей, – прошептала она. – Ты – Ворон! – И она больно ткнула Ворона пальцем в грудь. – Я тоже ведь порой почитываю газеты, – продолжала она, – да и разговоров про Ворона ходит предостаточно. Нет, ты не из тех, кто напускает на себя таинственность, чтобы понравиться женщине. Ты именно таков, каков ты есть, а значит, все сходится…

– Вера, кем бы я ни был, представь, что тебя ждет со мной! – перебил ее Ворон. – В этом городе нам не только нельзя будет появляться вместе – нам придется всячески скрывать то, что мы знакомы. Впрочем, это относится и к любому другому городу. Конечно, меня не знают в лицо, но если кто-либо хотя бы заподозрит, что человек, которого видели рядом с тобой, и я – одно лицо, то тебя ждет большая беда. Я не за себя боюсь, а за тебя. Боже, какая я скотина, ведь я обо всем этом подумал только теперь. Вера, прости, но все эти дни я думал только о том, чтобы позвонить тебе, а на самом деле не должен был этого делать. Подумать только: ты – и весь этот мрак! Нет, я не должен был тебя впутывать в такие дела. – Ворон помолчал и уныло добавил: – Но я просто не мог тебе не позвонить. Я все время думал о тебе. Прежде чем что-то сделать, мне приходилось сначала отогнать твой образ…

– Да, так бывает, – кивнула Вера с глубокомысленным видом. – Наверное, это любовь.

Она была такой милой в это мгновение, что Ворон не выдержал, снова обнял ее и попытался поцеловать, но она отстранилась.

– Чудак, – сказала она нежно, – ты уже во все меня впутал, когда пригласил в ту афганскую пекарню. А может, и еще раньше, когда избавил меня от нашего пьяного монтировщика. Шел бы себе мимо по коридору… Так что не кори себя. Ты же знаешь, как бабы упрямы: если им хочется во что-то впутаться, ничто их не остановит…

После этих слов она уже не сопротивлялась, и их губы слились в долгом поцелуе. Вера была так покорна и нежна, что у Ворона закружилась голова, а рука скользнула под ее кожаную куртку. Его ладонь легла на упругую грудь, обтянутую пушистым свитером. Вера не сбросила его руку – наоборот, с тихим удовлетворенным стоном прижала ее еще крепче.

– Послушай, – оторвавшись от ее губ и с трудом переводя дыхание, прошептал Ворон, – мне кажется, я совсем ошалел. У меня ведь есть для тебя подарок.

Слегка отстранившись, Ворон залез во внутренний карман и извлек оттуда красивую благоухающую коробочку.

– О, Париж, – с уважением, но без особого энтузиазма сказала Вера. – Наверное, страшно дорогие?

– Я думал, ты знаешь эти духи, – огорчился Ворон.

– Да я в духах и разном барахле вообще плохо разбираюсь, – засмеялась Вера. – Как-то времени не было подковаться. Но известность страхует от одного: дерьма мне никогда не дарят.

– А дарят, поди, много чего… – с легкой обидой в голосе произнес Ворон.

– Не будь идиотом, – засмеялась она, притянула к себе его голову, и долгий поцелуй повторился. – Хороший день сегодня, – сказала Вера, когда они наконец оторвались друг от друга. – Надо бы как-то это отметить. Ах да, – хлопнула она себя по лбу, – у тебя же конспирация. Ладно, посиди тут на могилке, а я сбегаю за коньячком. Я видела тут неподалеку ларек. Заодно и перекусим.

– Вера, да как-то неудобно… – замялся Ворон, но она уже шагала к воротам.

Ворон вздохнул, с улыбкой посмотрел в синее безоблачное небо и стер ладонью капли с надгробной плиты капитана Люндеквиста.

– Извини, капитан, – произнес он, садясь на плиту. – Возможно, мы делаем что-то не так, но сейчас я счастлив.

Неожиданный звонок во входные ворота разбудил Корнеича в половине шестого утра, когда за окном еще только начинала рассеиваться ночная мгла, а вдали бледно засветилась линия горизонта. Рывком поднявшись с необъятной кровати, старик бросил мимолетный взгляд на перевернувшуюся на другой бок красавицу Диану, чья бронзовая кожа сейчас почему-то не вызвала у медвежатника привычного желания ее погладить, стянул со стула длинный шелковый халат, накинул его на плечи, вдел ноги в тапочки и вышел из спальни в холл второго этажа, тихо прикрыв за собой дверь. По широкой мраморной лестнице уже грохотали слегка приглушенные ковровой дорожкой шаги поднимавшегося наверх охранника. Увидев спускающегося вниз хозяина, здоровенный бугай в спортивном костюме коротким кивком головы поприветствовал Корнеича, после чего взволнованно сообщил:

– Хозяин, у ворот стоит черный «мерседес» с государственными номерами. В нем два парня, у обоих удостоверения ФСБ, один – капитан, второй – подполковник. Говорят, что им срочно нужно с вами переговорить. Пока не угрожают, но я думаю, просто так они не успокоятся. Сказать им, что вас нет дома?

– Подожди. – На лбу вора проступили глубокие морщины, а глаза потемнели. – Давай сходим к вам в комнату. Поглядим, что это за люди.

Они спустились на первый этаж трехэтажного особняка мимо стоявших по обе стороны лестницы белых мраморных амуров, заряжающих свои луки очередной стрелой любви, пересекли просторный холл и вошли в помещение охраны, где на четыре монитора слежения передавалось изображение с четырех вращающихся телекамер. На трех мониторах была обычная картина расположенной вокруг дома местности, а на четвертом, показывавшем въездные ворота, Корнеич увидел черный «мерседес», рядом с которым стояли двое мужчин. Оба были одеты в черные плащи, костюмы с галстуками, на обоих были начищенные до блеска ботинки. В общем, вид весьма солидный. Один постарше, второй помоложе, у обоих темные волосы и по-военному короткие стрижки. У того, что старше, – густые усы. Словом, вор уже не сомневался в том, что эти двое именно те, за кого себя выдают, – офицеры Федеральной службы безопасности. Старый медвежатник достаточно часто встречался с людьми из спецслужб, чтобы заметить: как бы различно они ни выглядели, в их внешности всегда есть нечто неуловимо общее.

– Что будем делать, хозяин? – осторожно поинтересовался второй охранник, сидевший за пультом видеонаблюдения. – Они не отвяжутся. Хотя у них нет никакого ордера.

– Это тебе не менты! – неожиданно взорвался старый вор. – Этим ребятам не нужны никакие ордера! Они приходят тогда, когда хотят, и туда, куда захотят! – Он замолчал, остывая, а потом приказал: – Впускайте их. Я буду у себя в кабинете.

Развернувшись и покинув комнату для охраны, он медленно направился вверх по лестнице.

В том, что визит спецов – дело рук полковника Кирилленко, вор не был до конца уверен. Накануне вечером звонили из шведского «Индастриал Моушен банка» и сообщили, что на счет старика упал такой долгожданный миллион долларов. И хотя Кирилленко не уложился в первоначально установленные вором сроки перевода денег, сам факт показывал, что полковник решил все-таки не искушать судьбу, ввязываясь в войну с умудренным опытом «генералом уголовного мира», а выкупить неизвестно каким образом попавшую к Корнеичу копию сделанной майором Безукладниковым скрытой записи. Значит, решил вор, неожиданный визит сотрудников ФСБ не связан с шантажом. Тогда с чем?..