Бен-Гурион, и мы находимся в зале ожидания. Дальше что? Нам некуда ехать, и не за что. Мы бы уселись на
      полу в аэропорту - вот вся жизнь и закончилась. А Роза еще говорит, что нечего вбивать в голову глупые
      мысли о самоубийстве. Она никогда, думаю, не была в нашем положении, Саша Орловский никогда не был в
      нашем положении, он хитрее. Y других людей есть какая-то здоровая и положительная энергия агрессивности,
      даже у очень хороших, и они могут заставить важных людей понять, что им надо помочь. Мы в гораздо более
      трагичной ситуации, чем все, кого мы знаем, и мы подвергались гораздо большим преследованиям в Израиле,
      и на иммиграционных слушаниях, и в отрицательном ответе комиссии наши права были нарушены больше,
      чем права многих других, но мы не обладаем ни силой убеждения, ни способностью манипулировать людьми,
      чтобы добиться своего.
      А теперь попробую описать то, что произошло вокруг нашей просьбы о статусе так, как Вы просили, хотя и не
      уверен, что смог до конца понять и выполнить именно то, что Вы хотели бы увидеть.
      Пункт Первыый: СУДЬИ ФАКТИЧЕСКИ УКЛОНИЛИСЬ ОТ СЛУШАНИЙ, ПЕРЕДАВ ВСЮ ИНИЦИАТИВУ
      ИММИГРАЦИОННОМУ ОФИЦЕРУ
      Это видно из того, что они сказали всего лишь 3-4 фразы за все 3 многочасовых слушания. Доказательство
      кассеты со слушания.
      Пункт Второй: КОМИССИЯ ОТРИЦАЛА ПРАВО ЛЮДЕЙ НА СОБСТВЕННЫЕ УБЕЖДЕНИЯ, НА ПРАВО
      ВЫСКАЗЫВАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ Комиссия очень много и подробно расспрашивала меня о моих убеждениях.
      Ее члены также просили меня комментировать цитаты, какие они читали из разных папок, например,
      заключение неизвестной мне группы по наблюдению за полицией. Из моих слов можно было понять, что я
      приверженец соблюдения прав человека, демократических норм, свободы слова, разрешения на любую
      религию или на атеизм, защиты прав работающих.
      Комиссары написали в их негативном решении (посмотрите его, я его прислал на английском языке), а также
      говорили на слушаниях, что мои убеждения, якобы, следующие. 1. Я, будто бы, убежден, что в Израиле
      существует рабство и что русские там превращены в рабов (на самом деле это я имел в виду такое явление, как
      квиют, и предоставил много материалов, касавшихся квиюта, это имело отношение к тому, что произошло
      лично со мной). 2. Я будто бы убежден, что Израиль - фашистское государство (на самом деле речь шла о моей
      статье ПОЧЕМУ ИЗРАИЛЬ ПРОТИВ ДНЯ ПОбЕДЫ, вернее, о комментарии к ней, в котором редакция газеты
      заявила, что от моих сочинений надо не оставить камня на камне). 3. Я будто бы обращался в Израиле с
      жалобами и просьбами о защите в разные организации, а также подал в Канаде просьбу о статусе беженца
      только для того, чтобы получить возможность опорочить и оклеветать государство Израиль. На самом деле я
      говорил только о том, что происходило в Израиле СО МНОЙ, И С ЧЛЕНАМИ МОЕЙ СЕМЬИ лично! То есть,
      члены комиссии откровенно врали о том, что я пришел на беженские слушания только для того, чтобы, якобы,
      заявить - Израиль плохая страна.
      О моих жене и матери, о том, что это не я один, а мы вместе обратились с просьбой о статусе, а также о том,
      что и моя мать, и жена обращались в Израиле в разные инстанции и без меня, со своими личными жалобами,
      комиссия не сказала ни слова (это все есть на кассетах и в тексте негативного решения, который теперь у Вас
      есть).
      В этом контексте судья Буарон, председатель комиссии, сказал две замечательные фразы (это почти все, что он
      на слушаниях сказал): "Так Вы, значит, в бывшем Союзе были бунтовщиком против законной власти, против
      правительства?" И дальше, обращаясь ко мне: "А Вы что, считаете, что Вы имеете право на собственное
      мнение?" Обе этих фразы были сказаны в контексте допроса, который вела иммиграционный офицер Малка. И
      сказаны они были в ответ на мои прямые и косвенные утверждения о том, что мы не могли находиться в
      Израиле и не можем туда возвратиться из-за того, что подвергались и будем подвергаться преследованиям за
      свои убеждения.
      Пункт Третий: СЕКРЕТАРЬ-ПЕРЕВОДЧИЦА НАШЕГО АДВОКАТА УМЫШЛЕННО ИСКАЗИЛА ПЕРЕВОДЫ
      ДОКУМЕНТОВ В ПОЛЬЗУ НЕГАТИВНОГО РЕШЕНИЯ БЕЖЕНСКОЙ КОМИССИИ
      По этому поводу имеются документальные подтверждения
      Пункт Четвертый: КОМИССАРЫ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО Я И МОИ бЛИЗКИЕ - МЫ ЗАСЛУЖИЛИ
      ПРЕСЛЕДОВАНИЯ (члены комиссии называют их "трудностями") ЗА НЕЖЕЛАНИЕ ИЗМЕНИТЬ СВОИ
      ВЗГЛЯДЫ, УБЕЖДЕНИЯ И РЕЛИГИОЗНУЮ ОРИЕНТАЦИЮ
      В своем отказе признать нас беженцами члены комиссии написали (цитирую дословно): "Вполне может быть,
      что, живя в Израиле, Гунины сталкивались с определенными трудностями. Это была естесственная реакция
      ультра-религиозных индивидумов на то, что присутсвие двух нерелигиозных взрослых людей, отказывавшихся
      практиковать еврейскую религию, ущемляло права ультра-ортодоксов". Тут я цитирую с французского
      варианта, так что возможны незначительные расхождения с английским переводом.
      В другом месте члены комиссии написали: "Мы убеждены, что Гунины опасные клеветники, которые
      обрисовали свою страну как страну рабства и беззакония, где русских людей избивают, если они работают
      недостаточно быстро, где русские дети являются жертвами издевательств учителей и учеников, где русские
      женщины становятся жертвами сексуального насилия, и где государство не желает защищать их. Именно в
      результате своей клеветнической позиции они и столкнулись с тем, что ни полиция, ни члены парламента, к
      которым они писали, ни многочисленные организации, ни правозащитные группы, ни государство, ни
      адвокаты не пожелали их защищать". Это есть в тексте отрицательного ответа, который я Вам прислал.
      Пункт Пятый КОМИССАРЫ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО РУССКИЕ ИММИГРАНТЫ ИЗ ИЗРАИЛЯ НЕ ИМЕЮТ
      ПРАВА НА СТАТУС БЕЖЕНЦЕВ В КАНАДЕ, ТАК КАК ЯВЛЯЮТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ ГОСУДАРСТВА
      ИЗРАИЛЬ
      Снова цитирую строки из негативного решения: "Мы утверждаем, что претензии Гуниных на статус беженцев
      не имеют даже минимума доверия потому ... что государство Израиль оплатило транспортировку иммигрантов
      из бывшего СССР, а также предоставило им бесплатные курсы и мед. помощь".
      Я бы сравнил это с тем, как если бы кто-то говорил, что узники фашистких лагерей смерти не имеют права на
      сострадание потому, что Германия оплатила их провоз в лагеря, а также еду, которую они получали в лагерях.
      Пункт Шестой КОМИССИЯ НА СЛУШАНИЯХ ИСКАЖАЛА МОИ СЛОВА, ДЕЛАЛА НЕДОПУСТИМЫЕ
      МАНИПУЛЯЦИИ
      Пример 1
      Г-н Ив Буарон (комиссар): почему в истории написано: "израильтяне нас трактуют как рабов, эксплуатируют
      нас, издеваются над нами, а, если мы не хотим работать так, как они того желают, они избивают нас"?
      Я: г-н Буарон, вы умышленно исказили одну из фраз этого пассажа, там не написано "не хотим работать так, как
      они того желают"; там написано "не работаем так, как они того желают"! Теперь я должем заметить, что эта
      фраза не касается всех израильтян, а относится к совершенно определенному случаю, описанному в моем
      заявлении о просьбе беженства. А именно - относится к такому явлению как "кабланут". Термин и явление
      "кабланут" исчерпывающе описан в двух статьях талантливых журналисток, переводы которых я Вам
      предоставил. Слова об избиении касаются того, что один из русских рабочих, вместе со мной находившихся на
      стадионе (смотрите мою историю), был избит надсмотрщиком-израильтянином, который обвинял "русского" в
      том, что тот умышленно медленно работает, в то время как "русский" уже был на грани обморока от
      непосильного труда и невыносимой жары, к которой был непривычен. Израильтянин сказал тогда: "Тут вам не
      Россия, тут надо работать, а не отдыхать!" Когда "русский" на минуту замешкался, один из израильтян,
      наблюдавших за нашей работой, подошел к нему и ударил его по лицу. Когда тот был в шоке, растерявшись от
      удара, израильтянин с силой пнул его ногой, и тот упал... Если Вы хотите дать оценку сказанному мной, Вы
      обязательно должны дать оценку такому израильскому явлению, как кабланут.
      Пример 2
      Г-жа Малка: Я прочитала вашу заметку, и у меня есть определенные замечания, которые я хочу сообщить. Вы
      говорите о многих инцедентах, когда полиция с вами была очень жестока, очень часто отказывалась вам
      помочь. Это вступает в противоречие с теми документами, которые у нас имеются об израильской полиции.
      Например, документ номер 19 на второй странице, в параграфе 4, указывает на интервью с директором группы
      наблюдения за полицией, ассоциации гражданских прав в Израиле. Это интервью имело место 11 апреля 1995
      года, при этом указывается, что обычной формой поведения офицера полиции в Израиле является оказывание
      помощи всем, без различия их происхождения, и указывают на случай, когда полицейский отказался оказать
      такие услуги палестинцу, и этот полицейский оказался перед дисциплинарной комиссией полиции.
      Следующий, вернее, тот же параграф, говорит, что они не знают ни одного случая, когда бы новый иммигрант
      нееврейского происхождения пожаловался на израильских полицейских за отказ помочь. В то же время
      указывается, что эта организация получает примерно 100 жалоб в год. Это документ А-19, параграф 5. Я бы
      хотела ваши комментарии, по поводу этого документа, если они у вас есть.
      Я: Начну с того, что этот пример формально не подходит к морему случаю, потому что описывается 1995 год, а
      я уехал из Израиля еще в 1994. Кроме того, там говорится о лицах нееврейского происхождения, а я лицо
      еврейского происхождения. И еще одно - Вы говорите, что офицер израильской полиции оказался перед
      дисциплинарной комиссией. Но что решила эта комиссия? Может быть, она решила, что офицер был прав и
      поблагодарила его за неоказывание помощи палестинцу? Но главное даже не в этом. Отсутствие сведений о
      жалобах может объясняться очень просто. я обращался с жалобами в письменной форме в Мин. Полиции, в
      Мин. Внутренних дел, в полицию ( я предоставил вам квитанции всех заказных писем, отправленных мной в
      такие учреждения, и, если вы сомневаетесь в подлинности квитанций, могу дать подлинники на экспертизу).
      Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает, не давая мне продолжить, она переходит на крик:
      это не ответ на мой вопрос!!!
      Теперь уже я перебиваю ее: дайте же мне ответить на ваш собственный вопрос! Не перебивайте меня! - Я не
      получил никакого ответа на мои письма. Кроме того, я приходил в Тель-Авиве в специальную организацию,
      которая рассматривает жалобы на полицейских, и эта организация также не отреагировала на мои жалобы. я
      думаю, что все жалобы от русскоязычных остаются не принятыми и даже не зарегистрированными.
      Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает: "Вот что надо было вам сделать!"
      Пункт Седьмой - КОМИССАРЫ ПРОВЕЛИ СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КАНАДЫ И ИЗРАИЛЯ, ИЗ
      КОТОРОГО КАНАДА ПРЕДСТАЛА ОТТАЛКИВАЮЩЕ, А ИЗРАИЛЬ ОНИ ОПИСАЛИ КАК
      ПОКАЗАТЕЛЬНОЕ, ОБРАЗЦОВОЕ, ИДЕАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО
      Так, комментируя мои рассказы об издевательствах, которым подвергались наши дети в детском саду и в школе
      в Израиле, об издевательствах полиции, г-н Буарон сказал:: "А что, в Канаде, где вы просите убежища, лучше,
      что ли? Мы не можем знать всех случаев, не можем утверждать, что в Канаде полиция не издевается над
      представителями меньшинств. Наоборот, в Канаде полиция жестока, и зверски издевается. А в школах! Тут в
      школах каждый день происходят кровавые побоища между англофонами и франкофонами. То, что вы описали,
      скорей, похоже на Канаду, а не на Израиль".
      Я отвечаю: "Господин судья, меня не интересует общая политическая обстановка в Канаде. Мы прибыли сюда
      не потому, что выбрали Канаду из всех стран, а потому что не могли оставаться дальше в Израиле. И для нас
      главное, что именно нас тут никто не избивает, именно над нашими детьми тут никто не издевается
      изощренными способами, как это имело место в Израиле. И потом - я не верю, что в монреальских школах
      происходят кровавые побоища между англофонами и франкофонами. Мои дети тоже учатся в школе, у нас есть
      много знакомых, дети которых участся в десятках школ города, и ни от кого мы подобных вещей никогда не
      слышали".
      Г-н Буарон - "У вас плохая информированность".
      А теперь сравним эти высказывания о Канаде с высказываниями комиссаров об Израиле (цитирую текст
      негативного решения)
      Страница 4, параграфы 2-5: "Израиль имеет самое демократическое общество, справедливые юридические
      законы и охраняет права своих граждан. Полиция никогда не дискриминирует русских или арабов". Страница
      5: "В Израиле существует множество организаций, занимающихся правами человека".
      Насчет того, как полиция НИКОГДА не дискриминирует арабов, есть сотни тысяч документов ООН, Amnesty
      International, Human Rights Watch и других наиболее уважаемых в мире организаций с описаниями зверских
      пыток, беззаконий, издевательств и насилия. А насчет русских есть тысячи газетных статей.
      Но для комиссаров - Канада - плохая страна, а Израиль хорошая.
      Пункт Восьмой - КОМИССАРЫ ПРОВОКАЦИОННО ЗАЯВИЛИ, ЧТО ИГНОРИРУЮТ ВСЕ НАШИ
      ДОКУМЕНТЫ, ТАК КАК ЭТИ ДОКУМЕНТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯюТ СОбОЙ НИЧЕГО ОСОБЕННОГО
      В негативном решении нагло написано: "Трибунал игнорирует медицинские, юридические и другие документы
      просителей статуса".
      А между тем документы, представленные нами, доказывали систематическую дискриминацию, избиения,
      преследования, издевательства. Комиссары написали, что наши документы не показывают ничего в
      особенности. А ведь среди них были такие, как переписка моего адвоката с Министром образования и
      культуры Израиля г-ном А. Рубинштейном, из которой выясняется, что мне отказывали в положенных всем
      новым иммигрантам курсах, или как переписка моего адвоката с Государственной Биржей Труда, фактически
      отказавшей мне, человеку с израильским паспортом, в полноценном разрешении на работу, с Институтом
      Национального Страхования, отказавшимся выплачивать мне пособие, когда я был без работы. Среди них
      были еще, например, анкеты из Налогового Управления в Иерусалиме, с требованием заплатить налоги за
      какой-то мифический бизнес, которого у нас и в помине не было, в то время как в первые три года все
      новоприбывшие освобождаются от налогов, или переписка с Начальником Управления Делами Культуры
      Тель-Авивского Округа всвязи с отказом мне в эквиваленте диплома, или переписка с администрацией
      университета Бар-Илан всвязи с отказом мне в анкетах на поступление на факультет музыкологии, а потом
      всвязи с отказом принять заполненные анкеты, а также всвязи с отказом принять меня на факультет языка
      идиш, или статьи обо мне в израильских газетах, доказывающие то, что я не придумал свою беженскую
      историю после приезда в Канаду, а жаловался и боролся за свои права еще в Израиле, переписка с полицией и
      квитанции об отправке жалоб в Министерство Полиции и Министерство Внутренних Дел Израиля,
      доказывающая, что свои жалобы в полицию я не придумал, медицинские документы, подтверждающие
      получение травм в результате избиения, и многое другое.
      Пункт Девятый - МОИ АДВОКАТЫ МЭТР ЛЕ БРОН, МЭТР ДОРЕ, МЭТР БУШМЕН, А ТАКЖЕ ЧЕТЫРЕ
      МОИХ КОНСУЛЬТАНТА ИЗУЧИЛИ ДОКУМЕНТЫ, КОТОРЫЕ ЦИТИРОВАЛИ КОМИССАРЫ ВО ВРЕМЯ
      СЛУШАНИЙ, И ПРИШЛИ К ВЫВОДУ, ЧТО ЧЛЕНЫ КOМИССИИ НЕДОБРОСОВЕСТНО ЦИТИРОВАЛИ ИХ
      Комиссары пропускали одни слова и вставляли другие, выпускали строки, критикующие Израиль за нарушения
      прав человека, а читали только такие строки, какие были им выгодно читать, и так далее. Все это было сказано
      Мэтром Бушменом в его речи в Федеральном Суде.
      СЛУШАНИЕ
      Всего у нас было три слушания, но я даю материалы пока только первого. Если Вы решите, что целесообразно
      дать материалы остальных, я это сделаю также.
      Как обычно, перед слушанием - вступительное слово членов комиссии, объяснения и пояснения адвоката.
      Выясняется между прочим, что анкета номер "си" не была подписана переводчиком; начинается выяснение
      этого происшествия. На вопрос, согласен ли я с переводом текста моего заявления о просьбе убежища, я
      отвечаю: язык перевода издевательски-ироничный по отношению к переводимому материалу, с этим я не
      согласен; кроме того, несмотря на то, что господин Ле Бр?н, мой основной адвокат (господин Доре мой
      адвокат для слушания только), исправил то, что я считаю умышленными искажениями, осуществленными
      г-жой Элеонорой Бродер, отдельные фразы и места перевода все еще несут отпечаток этих искажений. Кроме
      того, я обращался в Израиле в намного большее число инстанций и организаций, а она [переводчица] этого не
      указала.
      Г-н Буарон, коммиссар: К этому мы еще вернемся! Но это было обратно переведено?
      Я: Я не хотел бы, чтобы из-за этого вопроса откладывалось или переносилось слушание, поэтому заявляю, что
      я сам прочел и в общих чертах согласен с окончательным вариантом перевода.
      Г-жа Малка (иммиграционный офицер): Так была или нет переведена история официально на язык, понятный
      для Вас?
      Я неопределенно покачал головой и буркнул что-то.
      Буарон: Да. Я думаю, да... Обращается ко мне: здесь подпись переводчицы и ее клятва в том, что она перевела
      ее французский вариант на русский язык, и Вы поняли, и Вы согласны.
      Я молчу.
      Следует выяснение списка документов, дежурные фразы, обмен документами между комиссией и моим
      адвокатом (мэтром Доре).
      Г-жа Малка: Я хочу вам задать вопрос по параграфу 17 (истории). Это касается инцедента, имевшего место в
      августе 1991 г. Вы тогда были на работе, и полицейские пришли за Вами и за другим человеком, я хотела бы,
      чтобы вы мне рассказали подробней об этом событии. Короче, сколько полицейских пришло за вами?
      Я: ва полицейских пришли за мной, третий сидел в машине. Они взяли меня и одного из рабочих-арабов и
      посадили нас в машину. Они привезли нас к дому недалеко от улицы Орлов. Там, на земле, лежали связки
      очень тяжелых напольных плиток. - Перебивает иммиграционный офицер.
      Г-жа Малка: Когда офицеры пришли за вами, где находился Лев Гинзбург?
      Я: ?н находился на стадионе, где он работал (в тот момент начался перерыв, но Гинзбург еще что-то делал).
      Г-жа Малка: И что он точно видел?
      Я: он должен был видеть в проем ворот стадиона, как подъехала полицейская машина, как полицейские вышли
      из машины и позвали меня и одного из рабочих-арабов, когда нас привезли назад; он также видел как нас
      привезли и как нас выпустили.
      Г-жа Малка: В вашей истории вы говорите что 2 полицейских появились: "они заставили меня и одного араба
      сесть в машину и привезли нас к одному дому недалеко от улицы Орлов". Так вот, я везде усиленно ищу - и не
      могу найти даже слабого упоминания о третьем полицейском. Есть ли какая-то причина, по которой вы не
      упомянули о третьем полицейском?
      Я собираюсь отвечать, и даже выговорил уже первое слово, но меня перебили г-н Буарон и г-жа Малка
      одновременно, но г-н Буарон повысил голос, и перекрыл голос г-жи Малки: А афидевит говорит "два
      полицейских"!
      Г-н Мишель Доре, адвокат: Свидетельство моего клиент? согласно закону намного важнее афидевита, так дайте
      ему сказать, послушайте, как он сам это объяснит, не перебивайте его!
      Иммиграционный офицер (г-жа Малка) снова перебивает, не дает говорить ни адвокату, ни мне, заглушая
      своим теперь уже поднявшимся до пронзительности криком наши голоса.
      Г-жа Малка: Я хочу заново задать вопрос: ваш свидетель сказал (и вы можете поправить это свидетельство,
      если хотите, но так уже написано), что два полицейских пришли за вами, и один сидел в машине. Это так?
      Я: это так, но...
      Иммиграционный офицер снова перебивает, не дает продолжить.
      Г-жа Малка: Но в вашей истории не упоминается об этом. Чем это вызвано?
      Я: это совершенно понятно. Если спрашивают у человека - сколько полицейских вас забрали? - он говорит
      "два". Третий не имел прямого отношения к уводу меня со стадиона. Он просто сидел в машине. И сейчас,
      некоторое время назад, я сказал, что два полицейских пришли за мной. И только потом добавил, что третий
      сидел в машине. А ведь мог всвязи со смещением акцентов или из-за нежелания быть многословным и не
      добавить; ну и что, по Вашему, это значит, что я неточен или скрываю что-то? Ничего подобного!
      Г-жа Малка: Что это был? за фирма, в которую вы трудоустроились для работы на стадионе?
      Я: это была фирма "Каплан и Леви". Фирма по уборке и очистке улиц. Кроме того, было указано в названии
      фирмы, что это фирма кабланская, каблан.
      Г-жа Малка: Что такое "каблан"?
      Я: что такое "каблан" - об этом я могу вам прочитать в газете, которую могу достать, если позволите, так как в
      этом заключается главн?я причина того, что произошло со мной ? тот раз, о котором идет речь, и также в
      другие моменты. У ва? должен быть перевод этой статьи, так как я знаю, что дал г-же Бродер уже готовый
      перевод, который она должна была проверить и заверить. Но я бы хотел прочитать из газеты, что?? сделать
      акцент на конкретных местах или фразах.
      Иммиграционный офицер, г-жа Малка, игнорирует мою просьбу. Г-жа Малка: какую работу вы и мсье Гинзбург
      делали в тот день, когда это произошло?
      Я: вместо того, чтобы нас повезти убирать улицы, нас отвезли на стадион, где приказали корчевать кусты и
      траву.
      Г-жа Малка: Всвязи с этим инцедентом пытались ли вы жаловаться кому-нибудь, куда-нибудь по поводу того,
      что произошло?
      Я: сравнительно мало времени прошло со времени моего приезда. Мой иврит был еще недостаточно хорош, и,
      когда я обращался с жалобой на то, что меня послали на курсы языка, которые были для меня очень неудобны,
      я обнаружил, ?то без достаточно хорошего знания иврита я не могу жаловаться.
      Г-жа Малка: вы не знали организаций, которые помогают людям, которые приехали так, как вы - из России?
      Я: я и сейчас не знаю таких организаций, какие бы оказывали реальную помощь, а тогда - тем более.
      Малка: Когда вам приходилось иметь дело с различными государственными депортаментами государства
      Израиль, вы обращались к ним на иврите или по-русски?
      Я: даже если чиновники и говорили по-русски, они старались этого не показывать.
      Г-жа Малка: вы хотите сказать, что они не хотели с вами говорить по-русски?
      Переводчица переводит с противоположным смыслом: " Вы хотите сказать, что они хотели с вами говорить
      по-русски?"
      Я: нет, наоборот.
      Г-жа Малка: Я прочитала вашу заметку, и у меня есть определенные замечания, которые я хочу сообщить. Вы
      говорите о многих инцедентах, когда полиция с вами была очень жестока, очень часто полиция отказывалась
      вам помочь. Это вступает в противоречие с теми документами, которые у нас имеются об израильской
      полиции. Например, документ номер 19 на второй странице, в параграфе 4, указывает на интервью с
      директором группы наблюдения за полицией, ассоциации гражданских прав в Израиле.Это интервью имело
      место 11 апреля 1995 года, при этом указывается, что обычной формой поведения офицера полиции в Израиле
      является оказывание помощи всем, без различия их происхождения, и указывают на случай, когда полицейский
      отказался оказать такие услуги палестинцу, и этот полицейский оказался перед дисциплинарной комиссией
      полиции. Следующий, вернее, тот же параграф, говорит, ?то они не знают ни одного случая, когда бы новый
      иммигрант нееврейского происхождения пожаловался на израильских полицейских за отказ помочь. В то же
      время указывается, что эта организация получает примерно 100 жалоб в год. Это документ А-19, параграф 5. Я
      бы хотела ваши комментарии, по поводу этого документа, если они у вас есть.
      Я: Начну с того, что этот пример формально не подходит к морему случаю, потому что описывается 1995 год, а
      я уехал из Израиле еще в 1994. Кроме того, там говорится о лицах нееврейского происхождения, а я лицо
      еврейского происхождения. Но главное даже не в этом. Отсутствие сведений о жалобах может объясняться
      очень просто. Я обращался с жалобами в письменной форме в Мин. Полиции, в Мин. Внутренних дел, в
      полицию ( я предоставил вам квитанции всех заказных писем, отправленных мной в такие учреждения, и, если
      вы сомневаетесь в подлинности квитанций, могу дать подлинники на экспертизу).
      Иммиграционный офицер (мадам Малка) снова перебивает, не давая мне продолжить, она переходит на крик:
      это не ответ на мой вопрос!!!
      Теперь уже я перебиваю ее: дайте же мне ответить на ваш собственный вопрос! Не перебивайте меня! - Я не
      получил никакого ответа на мои письма. Кроме того, я приходил в Тель-Авиве в специальную организацию,
      которая рассматривает жалобы на полицейских, и эта организация также не отреагировала на мои жалобы. Я
      думаю, что все жалобы от русскоязычных остаются не принятыми и даже не зарегистрированными.
      Г-жа Малка: мьсье, ты сказал, что после сотрясения у тебя постоянные проблемы со здоровьем. Что именно?
      Я: повышенное давление, слабость, головокружения, головные боли, неприятные ощущения под ложечкой и
      другие...
      Малка: что сделали в больнице?
      Я: сделали рентген-снимок головы и настоятельно потребовали полежать дней 7, и только тогда обратиться к
      неврапатологу.
      Малка: это врач сказал, что повышенное давление связано с сотрясением?
      Я: нет, я заметил, что ухудшение здоровья началось у меня именно с тех пор.
      Малка: мсье, обращался ли ты зд?сь к неврапатологу?
      Я: к семейному врачу, г-же Бжезинской, она отказала в направленнии к неврапатологу на том основании, что
      сама знает, что мне нужно, и выписала мне медицинские средства, положенные при серьезно протекающей
      гипертонии. Первый раз я обращался к ней по поводу головных болей и других проблем, связанных с тем. Что
      может являться последствиями сотрясения, ?????? ??? ? ????????? ? ??? в декабре 1994 г., второй раз - в 1995
      году, но когда точно - не помню.
      Г-н Ив Буарон (комиссар): почему в истории написано: "израильтяне нас трактуют как рабов, эксплуатируют
      нас, издеваются над нами, а, если мы не хотим работать так, как они того желают, они избивают нас"?
      Я: г-н Буарон, вы умышленно исказили одну из фраз этого пассажа, там не написано " не хотим работать так,
      как они того желают"; там написано "не работаем так, как они того желают"! Теперь я должем заметить, что эта
      фраза не касается всех израильтян, а относится к совершенно определенному случаю, описанному в моем
      заявлении о просьбе беженства. А именно - относится к такому явлению как "кабланут". Термин и явление
      "кабланут" исчерпывающе описан в двух статьях талантливых журналисток, переводы которых я Вам
      предоставил. Слова об избиении касаются того, что один из русских рабочих, вместе со мной находившихся на
      стадионе (смотрите мою историю), был избит надсмотрщиком-израильтянином, который обвинял "русского" в
      том, что тот умышленно медленно работает, в то время как "русский" уже был на грани обморока от
      непосильного труда и невыносимой жары, к которой был непривычен. Израильтянин сказал тогда: " Тут вам не
      Россия, тут надо работать, а не отдыхать!" Когда "русский" на минуту замешкался, один из израильтян,
      наблюдавших за нашей работой, подошел к нему и ударил его по лицу. Когда тот был в шоке , растерявшись от
      удара,израильтянин с силой толкнул его ногой, и тот упал...
      { Два следующих документа (нажмите стрелкой на связку) - ПЕРВЫЙ - ВТОРОЙ - }
      Дорогие друзья!
      Мы просим Вас рассматривать это обращение не как обычную просьбу о помощи, и не только как отчаянный
      крик о помощи.
      В октябре, 1998 года, Федеральный Суд Канады принял второе решение по делу семьи Гуниных (первое было
      положительным). Это трагическое решение подвело печальный итог нашей просьбе о статусе беженцев,
      процедуре, отнявшей у нас четыре года нашей жизни.
      Позвольте нам кратко описать события, предшествовавшие этой грустной дате.
      Глава семьи - Лев ГУНИН, - как и все остальные члены нашей семьи, родился в Бобруйске, Беларусь (бывший
      СССР). Бессмысленное, слепое стечение обстоятельств в считанные дни превратило его из преуспевающего
      ученика средней школы, юного композитора и подающего большие надежды молодого пианиста в человека,
      преследуемого советскими властями. Они пытались не дать ему получить образование, однако, его
      настойчивость и счастливый случай помогли прорвать этот заколдованный круг, и ему удалось начать учебу и
      получить сначала среднее, а потом и высшее музыкальное образование. тем не менее, Лев не имел
      возможности сделать успешную карьеру в качестве композитора, так как подвергался преследованиям. В то же
      время он сыграл специфическую роль в культурной жизни бывшего СССР. он автор романов, повестей и
      рассказов, поэзии, серьезной и электронной музыки, статей, работ по истории, истории музыки, музыкологии,
      философии, и так далее. Его статьи и письма помещали и помещают газеты многих стран мира. Он владеет
      несколькими языками (русский, французский, английский, немецкий, польский, беларуский, идиш) и понимает