Огромный зал был разделен на несколько площадок, каждая из которых предназначалась для занятий определенным видом спорта. Четверо ассистентов, каждый на отдельной площадке, были заняты отработкой техники своих подопечных. На одной занимались борьбой, на другой — жонглированием, еще на двух занятия велись с явными новичками, и пока дело ограничивалось самыми простыми физическими упражнениями.
      Графиня Крэк находилась у дальней стены зала на довольно значительном расстоянии от меня. Она инструктировала одного из ассистентов, разъясняя ему какие-то тонкости жонглирования. Жонглировать нужно было шестью среднего размера ящерицами из тех, что имеют острые как бритва шипы. Вообще-то жонглирование такими животными довольно увлекательное зрелище, однако в данном случае жонглер явно опасался за свои руки, и ассистент никак не мог заставить его преодолеть страх и обрести уверенность в себе. Расслышать, что говорила графиня, я не мог, но я видел, как она, демонстрируя отдельные приемы, несколько раз подбрасывала вверх этих ящериц и ловила их безупречной хваткой, а потом передавала ассистенту, чтобы он повторил прием.
      Да, не завидовал я этому ассистенту — ловя такую летящую ящерицу, можно запросто остаться без пальца. Но графиня проявляла предельное спокойствие и терпение. На ней опять был новый наряд, и мне подумалось, что она наверняка не станет надевать его, такой богатый, на показательные выступления, глупо было бы так рисковать — ведь Ломбар всегда кружит, как коршун над добычей, и обязательно поинтересуется, откуда у нее такие обновы.
      На Хеллера я не обращал особого внимания — просто удостоверился в том, что он находится здесь. Правда, об этом мне и так доложили выставленные у двери охранники. Хеллер, видимо, завершил свой дневной урок и теперь в противоположном от графини Крэк конце зала занимался физическими упражнениями, просто для поддержания спортивной формы. В данный момент он проделывал упражнение, которое называется «брать на испуг». Назвали его так потому, что публичное выполнение его почти всегда вызывает испуганный крик у зрителей, которые искренне считают, что спортсмен сорвался с колец и падает. Выполнялось оно на одиночном кольце, подвешенном примерно в десяти футах над полом.
      Гимнаст поначалу выполняет стойку на одной руке. Тело его, вытянутое в струнку подымается вверх параллельно тросу, держащему кольцо. Такая стойка сама по себе считается упражнением высшей категории трудности. Мне, например, никогда не удавалось его выполнить. Но тут добавляется еще один хитрый элемент, из-за которого упражнение и получило свое название. Рука Хеллера в определенный момент соскальзывала, и тело его срывалось вертикально вниз. Однако ступни подавались при этом чуть вперед, захватывали трос и резко останавливали летящее вниз тело, натолкнувшись на верхнюю поверхность кольца. У него это получалось с невероятной легкостью, причем, сделав упражнение одной рукой, он тут же без передышки проделывал его другой. Птицей летая над кольцами, он как будто совсем не чувствовал усталости. Все движения его были удивительно грациозны. Видимо, для него это было чем-то вроде самой обычной разминки. Он раз за разом проделывал упражнения то правой, то левой рукой, и казалось, что он вообще думает о чем-то совершенно постороннем. Мне нетрудно было догадаться, о чем он думает: о вечере и, конечно же, ночи в обществе графини Крэк.
      Но тут мое внимание привлекла площадка, на которой выступали борцы. Они тренировались рядом с тем местом, где упражнялся Хеллер. Похоже было, что здесь тренер столкнулся с явными осложнениями. Этот ассистент графини был высоким мускулистым парнем. Как и все тренеры, он был всего лишь в набедренной повязке. Пара, с которой он занимался, похоже, не желала следовать его указаниям. И не удивительно — слишком уж они разнились: один из тренируемых был приматом — лохматый зверь, весь покрытый шерстью, пойманный в тропических джунглях какой-то из диких планет; второй — желтокожий, скорее всего из района Дальних гор Представителей этой расы часто можно увидеть на цирковых аренах, где им обычно поручают исполнение силовых номеров. Их отличает полное отсутствие волосяного покрова на теле, великолепная мускулатура, а на арене они обычно ревут во все горло и демонстрируют свои незаурядные мускулы. Оба — и примат, и желтый человек — были примерно одинакового роста — никак не меньше шести футов восьми дюймов, а весили они примерно фунтов по триста.
      Я с интересом следил за их действиями. Скорее всего, примат и желтый должны были, по замыслу, завязать драку из-за крупного красного муляжа, изображавшего какой-то неведомый плод. Отрабатывалась борьба с элементами акробатики и клоунады, где все действия точно рассчитаны по времени и отлично отрепетированы. Предполагалось, что публика воспримет этот номер как забавную, но серьезную схватку. Сначала на арену должна была спрыгнуть обезьяна и надкусить плод. Затем на примата должен был напасть желтокожий, вырвать у него плод, после чего у них, естественно, должна была завязаться борьба, состоящая из прыжков, бросков и сальто. Завершить же представление предполагалось сценой, когда примат кладет конец спору, разделив плод поровну, после чего они мирно усядутся рядышком и съедят общую добычу. Вся соль этого забавного выступления заключалась именно в последнем эпизоде: решение найдено приматом, обезьяной, короче говоря.
      С приматом у ассистента не возникало никаких проблем. Как и все крупные обезьяны, он прыгал и вертел сальто с превеликим удовольствием. Трудности возникали из-за поведения желтокожего. И тут я должен признаться, что мне никак не хотелось бы столкнуться с таким типом на узенькой дорожке. Все его действия определялись уверенностью в превосходстве своей грубой силы. Он лупил примата от всей души, что, естественно, не могло тому нравиться. Даже обезьяне было ясно, что все эти пинки, удары и колотушки, что сыплются на нее, никак не предусмотрены сценарием.
      В какой-то из моментов желтокожий должен был захватить примата удушающим приемом. Обезьяне же полагалось уйти от захвата, сделав ловкое сальто. Но тут желтокожий решил, повидимому, не ослаблять хватки и не дать примату сделать сальто. Глаза желтокожего горели злобным огнем. Сейчас он пытался завершить свой прием и понастоящему задушить обезьяну. Из-за шума в зале я почти не слышал голоса тренера. Но коечто все-таки разобрал.
      — Посмотри, — говорил он желтокожему. — Я сейчас займу его место, а ты попробуешь свой захват на мне. Я же покажу тебе, куда именно нужно класть руки, чтобы обезьяна могла выскользнуть, а со стороны не было бы заметно, что это ты дал ему возможность крутануть сальто.
      При этих словах мне подумалось, что на месте тренера я не стал бы так рисковать, потому что желтокожий явно настроен на убийство. Примат с мрачным видом отошел в сторонку, потирая шею. Тренер занял его место и знаком велел желтокожему начинать. Мне уже случалось видеть выражение предвкушения на лице готового к убийству человека, но столь явственно это проявлялось впервые. Скорее всего этого типа привезли сюда из тюрьмы внутренней полиции, где он сидел по обвинению в убийстве, иначе он никак не мог бы попасть в Замок Мрака. Он наверняка испытал на себе и несправедливость, и дурное обращение и успел буквально пропитаться ненавистью ко всему, что имеет отношение к Замку Мрака. Теперь ему явно предоставлялся шанс свести счеты хоть с одним из обидчиков. Подобно кровожадному хищнику он бросился на тренера и со звериным рыком обвил руками его шею. Затем, захватив горло в замок и используя одну руку как рычаг, он надавил на горло. Жажда убийства светилась в глазах желтокожего, злобное рычание вырывалось из искаженного в злобной гримасе рта. Я ждал, что вот-вот услышу хруст ломающихся позвонков тренера. Кричать он уже не мог. Шум в зале стоял такой, что мне казалось, будто никто не замечает происходящего. А очень может быть, что такое здесь вполне в порядке вещей. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что желтокожий впишет в свой послужной список еще одно убийство. Краем глаза я уловил какое-то движение.
      Хеллер неуловимым движением изменил траекторию полета над кольцами, в самый последний момент умудрился сделать сальто и точно приземлился на обе ноги рядом с борющимися.
      Без каких-либо эмоций машинальным движением он вытянул руку и, казалось бы, легонько сжал большим и указательным пальцами локоть желтокожего гиганта. Собственно говоря, это довольно простой прием, с помощью которого освобождаются от захвата противника, но он весьма болезнен и оказывает парализующее действие. Только вот откуда Хеллер мог знать, какие точки следует нажимать, — это непостижимо: ведь у желтокожих совсем другое строение тела. Рев желтого гиганта тут же сменился воплем боли!
      Он отбросил тренера с такой поспешностью, будто это был кусок раскаленного металла, и, моментально развернувшись всем телом, бросился на Хеллера. Хеллер же с необыкновенной ловкостью спокойно нанес ему удар в затылок носком ноги. Удар этот не был смертельным. Однако желтокожий упал ничком, потеряв сознание.
      Тренер силился подняться на ноги. Хеллер протянул ему руку. После такой передряги парень не мог говорить, но по выражению лица было понятно, что он благодарит своего спасителя. Я не мог расслышать, что ответил ему Хеллер, но было видно, что он указывает на горло тренера. Потом он принялся осторожно массировать горло и плечи парня. И тут к ним подошел примат и, на удивление всем, заставил рассмеяться и Хеллера, и тренера — он весьма торжественно пожал Хеллеру руку. Это было особенно смешно, потому что никто не ожидал, что обезьяны могут знать такие вещи. Я и сам рассмеялся — и это был мой последний смех в тот день! Тренер быстро оправился и пошел за своим электрическим бичом.
      Гигант все еще валялся на полу, не подавая признаков жизни. Хеллер окинул взглядом эту картину и, видимо, решил, что на сегодня ему упражнений хватит. Он натянул тренировочную куртку, рысцой пересек зал, чмокнул графиню Крэк в щечку и вышел.
      Отлично зная, что охранники, выставленные у дверей, не отпустят Хеллера от себя ни на шаг, а также зная его распорядок — сейчас он наверняка искупается, потом станет переодеваться, — я немного задержался, смущенный поведением графини. В конце концов, именно она является сейчас моим злейшим врагом, потому что именно из-за нее Хеллер задерживает отлет миссии.
      Внешне она была воплощением спокойствия, но казалось, что она просто тянет время, дожидаясь, когда Хеллер уйдет из зала. И, долагая, очевидно, что я тут же последую за ним, она поспешно пересекла зал, направляясь в мою сторону. Следует отдать должное этому прожженному мошеннику Таймио — он, хоть и был жуликом, обладал все-таки несомненным вкусом. А может быть, он просто выполнял вполне определенные указания Хеллера, делая эти закупки. Как бы там ни было, но в новом наряде графиня Крэк выглядела просто великолепно. На ней были новые черные блестящие сапоги выше колен с блестящими бронзовыми каблучками. Телесного цвета лосины подчеркивали стройность фигуры, отлично гармонируя с короткой, до пояса, кожаной курткой черного цвета с блестками. На голове, венчая ее пышные светлые волосы, красовалась конусообразная шапочка с козырьком, украшенная черными дисками и маленьким султаном, задорно возвышающимся впереди. Костюм по фасону очень походил на тот, в котором она и раньше выступала здесь, но сделан он был из самого дорогого материала и отличался какимто особым шиком.
      Конечно же, она была изумительно красива. Тут ничего не скажешь. Это была особая красота, величественная и одновременно очень соблазнительная. И эта ослепительная красавица — мой враг. Она тем временем присела на подлокотник кресла напротив меня, спиной к залу, и обратила свое благородное лицо ко мне.
      — Солтен, — сказала она, — вы должны мне помочь! При этом на глазах у нее выступили слезы.
      Какой-то беззвучный сигнал тревоги прозвенел у меня в мозгу Неужто предо мной, со слезами на глазах, сидит холодная, бесчувственная Графиня Крэк? Что за новый заговор задуман против меня? Я вообще никогда не доверял женщинам, а уж графине Крэк я не доверял втройне.
      — Солтен, — начала она снова. — Джеттеро уже изучил английский язык. Он прекрасно усвоил и виргинское произношение, и произношение жителя Новой Англии. Надо сказать, он справился со всем великолепно. Я даже прошла с ним курс жаргона, а потом еще и светских манер. Он быстро усвоил и то и другое. Кроме того, мы прошли с ним курс географии и геологии Земли. Он теперь довольно свободно ориентируется в политических структурах и в демографии планеты. Он восстановил в своей памяти некоторые особенности Солнечной системы… — Слеза скатилась с ее ресниц и заскользила по гладкой коже щеки. — Солтен, я уже просто не представляю себе, чему еще можно обучить его! — Это прозвучало как самый настоящий крик о помощи.
      «Ага, теперь ясно! — подумал я. — Ты уже исчерпала все средства, которыми можно затягивать его отлет!»
      — Солтен, не могли бы вы вытребовать для меня разрешение пройти с ним курс шпионажа? Он будет подвергаться смертельной опасности, если не научится разбираться в этом деле. А мне кажется, что у него нет ни малейшего представления об этой сфере деятельности.
      «Вы, леди, наверняка даже не представляете себе всю глубину его невежества в этой области», — возразил я ей про себя.
      Графиня, — сказал я вслух, надеясь, что чувство мстительного торжества не отражается на моем лице, — Ломбар на этот счет дал весьма четкие указания.
      Но почему, Солтен, почему? Он же подвергнется смертельной опасности, если не будет знать самых элементарных вещей по этому предмету! — И новая слеза покатилась по ее щеке.
      У Ломбара, должно быть, есть на то свои причины, — ответил я. Интересно, а по каким это причинам я вдруг внезапно ощутил тошноту? — И должен сказать, — продолжал я, — что причины эти у Ломбара всегда бывают весьма основательными. Я полагаю, что он просто хочет, чтобы Хеллер там выглядел более естественно. Вы ведь знаете, как обычно действуют настоящие специальные агенты: суются всюду, заглядывают в мусорные ящики и вообще явно привлекают к себе внимание. Надеюсь, вы сознаете, что Ломбар свободно может убить нас обоих за то, что я и так допускаю много лишнего. Ведь задачи данной миссии весьма просты — внедрить там кое-что из современных технологий для того, чтобы планета могла… — Тут мое внимание внезапно переключилось на то, что происходило за ее спиной.
      Желтокожий гигант пришел в себя. Ассистента нигде не было видно. И сейчас желтокожий двигался к нам. Он сердито потирал локоть и выглядел при этом весьма угрожающе. Холодок страха пробежал у меня по спине. Графиня тем временем старалась подыскать новые аргументы, которые могли бы убедить меня. Она не заметила, что внимание мое переключилось на гиганта. Видимо, я все же не разучился скрывать свои чувства. У меня зародилась слабая надежда, что это грубое чудовище, которое было уже совсемрядом за ее спиной, убьет ее и тем решит все мои проблемы. Она была безоружна. Я же намеренно следил за тем, чтобы рука моя непроизвольно не потянулась к оружию. Она продолжала сидеть на подлокотнике кресла. Позиция ее была весьма неудобной. Если Она попытается вдруг резко подняться, кресло может опрокинуться. Гигант медленно приближался, попрежнему продолжая массировать локоть. Вот он уже принял угрожающую позу, так и не замеченный никем, кроме меня.
      Графиня все никак не могла найти нужный аргумент и просто умоляюще глядела на меня. Желтокожий оставил наконец свой локоть в покое и ухватил ее за плечо!
      — Тебе придется держать от меня подальше этого (…) Хеллера, иначе я сверну ему его (…) шею! — проревел он.
      Графиня резко повернулась, все еще не вставая с кресла, и окинула взглядом возвышающуюся над ней фигуру.
      — Не смей в таком тоне говорить о Джеттеро! — резко бросила она. Словно единый вздох прокатился по залу.
      Человек пятьдесят, присутствовавших в зале, шумно втянули в себя воздух и замерли, затаив дыхание. В помещении воцарилась гробовая тишина. Гигант медленно поднял руку, собираясь схватить женщину за горло. Голос его прогремел столь страшно, что каждое слово, казалось, несло смертельную угрозу.
      — Я буду говорить о нем так, как мне вздумается! Он всего лишь (…) офицер Флота! Хвастливый, жалкий, гнусный, надутый (…). — Руки его снова потянулись к ее горлу.
      Лицо графини побелело как мел.
      Рука же скользнула за спинку кресла, и оно, вертясь по. полу, откатилось в сторону.
      Она обошла противника справа.
      Раздался звук, похожий на выстрел. Я не разглядел движения ее руки, однако левая кисть желтокожего оказалась сломанной и бессильно повисла!
      И тут начался адский танец, наблюдать который еще раз я не согласился бы ни за что в жизни. Нет, это не была бесчувственная, лишенная эмоций статуэтка! Графиня превратилась в комок ярости, и карающего гнева. Она ударила гиганта в лицо левым свингом и тут же снова заняла боевую стойку. Правая рука широким свингом направилась к его лицу, однако перед самым ударом, когда тыльная сторона ее кисти уже должна была коснуться цели, бронзовый каблук с силой ударил об пол. Казалось, что этот прозвучавший подобно выстрелу щелчок придал дополнительное ускорение руке. И в то же мгновение раздался хруст ломаемой кости! Сделав шаг вправо, она чуть занесла левую руку и резко выбросила ее вперед. Каблук левой ноги щелкнул по полу. Удар тыльной стороны кисти пришелся по скуле, и снова послышался хруст ломаемых костей! Уход влево! Удар! Удар справа! Удар слева! Щелчок каблука об пол. Удар в челюсть!
      Нанося удар за ударом, действуя как точно выверенная беспощадная машина, она заставляла противника пятиться все дальше и дальше. У желтого гиганта за спиной оставалось еще футов пятьдесят. Шаг за шагом графиня сокращала это расстояние. Кровь потоками заливала его грудь. Он рычал, как зверь. Шаг за шагом, удар за ударом она загоняла его в угол. Это было жуткое и впечатляющее зрелище, самый настоящий балет ужаса, балет крови и мучительной кары. Странное музыкальное трио сопровождало этот страшный танец: ритмичное щелканье каблука, глухой звук нанесенного удара и отчаянный вопль желтого гиганта.
      Так они прошли уже футов пятьдесят или шестьдесят, и каждый шаг был оплачен мучительной болью. И тут желтокожий предпринял попытку атаковать графиню!
      Он решил ударить ее ногой. Если бы нога его достигла цели, то наверняка проломил бы женщине грудную клетку. Но точно рассчитанным движением она перехватила пятку гиганта, а потом, используя вес и инерцию противника, дернула на себя с такой силой, что массивное тело его вытянулось в воздухе параллельно полу. И в тот же момент в воздух взвилась ее нога и черной молнией врезалась в то, что осталось у него от нижней челюсти. Подобно гигантской стреле, желтокожий полетел через зал, в том направлении, где стояли электрошоковые машины. Голова его натолкнулась на один из выступающих рычагов. Послышался звук раскалываемого арбуза. А сам гигант грохнулся на пол. Графиня на этот раз отнюдь не походила на хладнокровного убийцу. Она была олицетворением гнева и ярости. Даже сейчас она не оставила его в покое, а бросилась к лежащему и стала наносить удары ногами в грудь, в бока и в лицо! Наконец она отошла в сторонку, тяжело дыша и все еще охваченная гневом.
      — Эй, вы! — Она кивнула в сторону своих помощников, парализованных страхом. — Возьмите этого типа в подсобку, и пусть его там заштопают!
      Кто-то из ассистентов осторожно приблизился к желтому гиганту и попытался нащупать пульс. Повозившись немного, он обернулся к графине.
      — Он мертв! — изрек он.
      Графиня Крэк в этот момент как раз поправляла чуть сбившуюся набок шапочку.
      — Хорошо. Это научит его больше никогда не грозить Джеттеро! — заявила она, не совсем согласуясь с логикой.
      До этого момента я был просто парализован страхом. Но когда она произнесла эти слова, возясь одновременно со шляпкой, в то время как сапоги ее были сплошь покрыты кровью, а на полу вокруг натекли солидные кровавые лужи, меня пронзил самый настоящий ужас. Я просто не знал, как бы поскорее убраться отсюда, и, недолго думая, выскочил из зала и помчался по коридору, ведущему неизвестно куда, только бы оказаться подальше от нее.
      Немного поостыв, я нашел коридор, который вел к моей комнате, но, прежде чем войти к себе, остановился. Мне просто необходимо было хоть немного успокоиться. Я испытывал тошноту и очень боялся, что опять начнется приступ рвоты. Руки у меня тряслись. Я постарался добыть из кармана чанкпопс, но пальцы не подчинялись моей воле. Я даже не смог откупорить баллончик и выронил его на пол. Мой мозг сверлила одна мысль. Любой ценой и любыми средствами я должен сделать так, чтобы Хеллер улетел отсюда. Если я запоздаю с отлетом хоть на один день, день этот может оказаться днем моей смерти. Если графиня Крэк хоть на мгновение заподозрит нас в том, какую судьбу мы уготовили для Хеллера, то экзекуция, которой только что подвергся этот желтый гигант, покажется мне легкой поркой.
      Ладно, пора прекращать оплакивать себя. Еще не все потеряно. Говорят, что, когда человеком целиком овладеет страх за собственную жизнь, он становится способным на невероятные свершения. Мне нужна была такая встряска, и я ее получил. Одернув на себе мундир для придания бодрости и стараясь дышать как можно ровнее, я прошел мимо комнаты охраны и вошел к себе. Хеллер успел уже выкупаться и теперь сидел, развалясь в кресле и слушая музыку, которую передавали по хоумвизору. Я швырнул фуражку на постель и присел к столу. Я не решался распечатать баллончик, чтобы Хеллер не обнаружил, как трясутся у меня руки. Зато я умел отлично владеть своим голосом — этому нас учат в Аппарате.
      — Джеттеро, — сказал я, — не кажется ли вам, что это довольно грязное место?
      Сначала он только бездумно поглядел на меня, продолжая слушать музыку. Но потом улыбнулся.
      — И это вы спрашиваете у офицера Флота его величества? — ответил он вопросом на вопрос.
      — Это место плохо приспособлено к приличной жизни. Вы ведь привыкли к иному окружению.
      Он задумался над моими словами; значит, мне удалось завладеть его вниманием — он уже слушал не только музыку. Но сработает ли это? Отчаянная молитва бродила у меня где-то в подсознании, но я надеялся, что слова ее долетят до богов.
      — В сущности, вы уже завершили курс обучения, — сказал я, стараясь, чтобы голос мой звучал свободно и по-деловому. — Теперь у нас нет причин оставаться на Волтаре.
      Хеллер окинул взглядом комнату. Можно было подумать, что он видит ее впервые. Грязный, почти что черный пол, ветхая мебель, растрескавшиеся каменные стены. Потом он поглядел на меня:
      — Вы совершенно правы, Солтен! Замок этот неудобен для проживания!
      Тут он внезапно вскочил, сделал шага три в одну сторону, повернулся и отмерил три шага в другую. Немного постоял, опираясь о спинку кровати, как это обычно делают астролетчики, даже находясь на планете, а не в полете. Эти его метания немного сбили меня с толку. Я никак не мог проследить за его мысленным процессом, но смутно чувствовал, что именно сейчас он приходит к какому-то важному решению. По глупости я даже решил было, что мне улыбнулась фортуна и я сумел наконец заставить миссию сдвинуться с мертвой точки!
      За весь этот вечер он не проронил больше ни единого слова на эту тему. Он лишь улыбался чему-то, напевал какую-то мелодию в полголоса, даже негромко посмеивался и вообще был сплошное обаяние. Ему даже удалось довольно быстро вывести графиню из мрачного настроения, в котором она пребывала некоторое время после того, как охранники доставили ее сюда. Она обмолвилась, что ей пришлось устроить сцену — правда, не уточнила, что это была за сцена и чем она кончилась. Она только призналась со вздохом, что испортила в результате новые сапоги, которые он презентовал ей. Хеллер расхохотался и ответил, что там, откуда появились эти сапоги, есть еще масса других сапог, и тут же принялся рассказывать одну за другой презабавнейшие истории о всяких казусах, случавшихся на космических кораблях. Я решил тогда, что мозг его уже занят мыслями о предстоящем рейсе. Доброе предзнаменование.
      Но было в его поведении и нечто еще более ободряющее. Он вытащил откуда-то составленный мной список «замышляемых переворотов и претендентов на престол» на планете Манко, и вскоре эта парочка уже сидела над ним, сдвинув головы и держа в руках баллончики с зеленой шипучкой. Под звуки музыки они стали прорабатывать этот материал. Я был настолько обрадован его явным интересом к предстоящей экспедиции, что, пожалуй, и сам стал с некоторой симпатией относиться к истории Манко.
      Видишь? — говорила, тем временем графиня Крэк, тыкая очаровательным пальчиком в какойто из листков. — Значит, Непогат и в самом деле там была когда-то! Вот, читай сам, — но, не утерпев, зачитала вслух: «А девица служанка Непогат, которая воистину пыталась соблазнить принца, была изгнана из крепости Дар с приказом никогда более не появляться в этих местах».
      Ого, — воскликнул Хеллер. — Здесь, правда, ничего не говорится о том, что это был за принц, но ты ведь тоже, наверное, считаешь, что им вполне мог быть Каукалси?
      Естественно, это он, — решительно заявила графиня Крэк. — А женщина, оскорбленная в своей любви, способна на самые страшные дела.
      Нет, тут я уж совсем ничего не понимал. Ведь это просто-напросто ненаучный подход. Прямо на моих глазах эта парочка выдумывала свою собственную историю.
      Вот здесь перечислены осужденные принцы, но имена их, правда, так и не названы. Не думаешь ли ты, что в этом списке может оказаться и принц Каукалси? — спросил Хеллер после до вольно продолжительных поисков.
      Я совершенно уверена, что он здесь назван, только не по имени! — воскликнула графиня Крэк. — Разве ты не видишь, что это тот же период?
      Да, период явно тот, — согласился Хеллер. — Следовательно, это можно считать установленным фактом! — И оба они счастливо расхохотались.
      Я горько усмехнулся про себя. А еще считается военным инженером. Надеюсь, что мне никогда не придется разгуливать по мосту, построенному им, это было бы слишком опасно при такой его способности к научному мышлению. И я улизнул потихоньку, предоставив им заниматься своим делом, и пошел в свою грязную, забитую всяческим хламом конуру где я уже привык спать, уступая им на ночь свою комнату. Но сейчас меня согревала дурацкая надежда на то, что вскоре я окажусь вне пределов досягаемости графини Крэк!

ГЛАВА 2