В любом другом случае Лаура наверняка бы рассмеялась.
      Стекавшая по лицу дождевая вода, слипшиеся на голове мокрые волосы, выпученные в панике глаза придавали Малкольму Кендаллу скорее вид сбежавшего из психушки умалишенного, чем респектабельного, искушенного политика, очаровавшего миллионы жителей Техаса.
      – Ты так и не оставила нас в покое, да? – процедил он сквозь зубы. – Надо было продолжать копаться в моих делах? Встревать во все и вся?
      Лаура попыталась казаться спокойной, хотя была далека от этого.
      – Я лишь пыталась спасти от тюремного заключения свою мать.
      – Больше ты никого не спасешь. Даже себя.
      – Малкольм, пожалуйста, – захныкала Барбара. – Убери пистолет. Ты же знаешь, как я их ненавижу.
      – Она права, – вставила Лаура. – У тебя и так хватает проблем, чтобы добавлять новые…
      – Заткнись. – Он обошел обеих женщин кругом. Бледный, как полотно и явно в шоке, но рука его была тверда, а взгляд решителен.
      Он махнул пистолетом в направлении Барбары.
      – Отойди от нее.
      Барбара с ужасом глядела на мужа, прижавшись к стене.
      – Что?!
      – Ты что, оглохла? Я сказал, отойди от Лауры. Краем глаза Лаура заметила, как Барбара отступила.
      – А ты, – пистолет метнулся в ее сторону, – сделай шаг назад.
      Лаура поняла, что в ее положении лучше не спорить. Она выполнила его приказ.
      Левой рукой Малкольм оторвал от портьеры голубой шелковый шнур и протянул его Барбаре.
      – Свяжи ей руки за спиной.
      Барбара, не отрывая глаз от пистолета, покачала головой:
      – Нет.
      Малкольм быстро оценил ситуацию. Кричать на нее и угрожать пистолетом вряд ли поможет. Надо менять тактику.
      – Барбара. Послушай меня…
      – Убери пистолет.
      – Я не могу. Но я опущу его вниз. – Он опустил руку. – Так лучше?
      Барбара кивнула, но глаз с пистолета по-прежнему не сводила.
      – Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
      – Об этом надо было думать перед тем, как звать ее сюда. Прежде чем во всем признаваться.
      – Что ты собираешься делать?
      – Ты сама знаешь. Надо от нее избавиться. В противном случае она засадит за решетку нас обоих, и ох как надолго!
      – Не слушайте его, Барбара. Вас не посадят в тюрьму, вы не совершили ничего плохого.
      – Я не хочу, чтобы пострадал кто-нибудь еще, – упрямо повторила Барбара.
      – Здесь либо она, либо мы. Она и тебя уничтожит. И ты знаешь за что, не так ли?
      По щекам Барбары потекли слезы, но она не проронила ни слова.
      – А, ну давай, – приказал Кендалл, тряхнув шнуром. – Свяжи ее. – Он снова поднял пистолет. – Или я выстрелю. Прямо здесь.
      Потрясенная происходящим, Лаура смотрела, как Барбара, явно в страхе оттого, что муж способен выполнить обещание, нерешительно шагнула вперед, к Малкольму.
      Надо что-то придумать! Быстро. Воспользовавшись тем, что Малкольм на секунду отвлекся, девушка схватила со стола кофейник и швырнула ему в лицо.
      Он с криком отшатнулся и с грохотом повалился за стойку с посудой.
      Лаура среагировала мгновенно.
      – Бежим! – крикнула она, схватив Барбару за руку, и потащила ее за собой. – В машину! – Она еще как-то умудрилась сдернуть со стола свою сумочку и плащ. – Скорее!
      Барбара дважды споткнулась у выхода, но Лауре как-то удалось удержать ее. Ливень уже прекратился и лишь слегка моросило.
      – Садитесь, – бросила Лаура, открыв дверцу. Барбара колебалась, поглядывая в сторону дома.
      – Малкольм… Может, проверить…
      – Кофе был холодным. Ничего не случится. Можете, если хотите, вызвать из машины «скорую». После того, как мы позвоним в полицию. Быстрее, быстрее. – Нетерпеливо вздохнув из-за нерешительности женщины, она запихнула ее в салон и рванулась к водительскому месту.
      Отжимая педаль газа, она все время посматривала на парадную дверь.
      – Давай же, ну! – молила она, но двигатель и не думал заводиться. – Оживай! – Она жала и жала. Раз. Два. В третий раз. Никакой реакции. – Проклятие, не подведи меня. Только не сейчас!
      Когда двигатель, наконец завелся, водительская дверца резко распахнулась. На нее в упор глядели зверские глаза Малкольма. Кровавый след тянулся у него на лбу.
      – Ты, сука! Вылезай.
      Лаура закричала от боли, когда он схватил ее за локоть и вытащил наружу. Верхнюю часть груди опалило жаром, стало ясно, что она еще не оправилась от ранения.
      – Скотина! – завопила она. – Тебе все равно не уйти! Слишком много людей знают, где я…
      Мощный удар Малкольма не дал ей закончить. Голова ее резко мотнулась. В ярости от боли и унижения, она бросилась на него, царапаясь, пытаясь добраться до лица, беспорядочно пиная. Но силы были явно неравны. К тому же острая боль не позволила ей использовать какой-нибудь из разученных приемов самозащиты.
      Вцепившись в правую руку, Малкольм вывернул и завел ее назад, прижав Лауру к себе спиной.
      – А как тебе понравится, если я прострелю твою башку прямо сейчас? – спросил, он и ткнул холодным дулом ей в висок.
      Она уже приготовилась обмякнуть в его руках, надеясь, что он поверит в обморок, когда двор огласился скрипом протекторов и ревом клаксона.
      Оба замерли на месте.

      Ужаснувшись выхваченной светом сцене, не веря своим глазам, Тед рванулся из машины.
      – Малкольм!
      – Тед, осторожно! – закричала Лаура. – У него пистолет! И это он убил Джей Би.
      Он остолбенел от изумления, но лишь на секунду. Пристально глядя на Малкольма, он медленно двинулся вперед.
      – Отпусти ее.
      – Стой, где стоишь! – приказал Малкольм. – Еще один твой шаг, и, клянусь, я размозжу ей голову!
      Теду не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Он слишком часто бывал в подобных ситуациях, чтобы научиться воспринимать людей с оружием серьезно.
      – Успокойся. – «Жаль, что не догадался захватить с собой револьвер. Придется полагаться только на свое тело и мозги».
      Приглушенные всхлипывания заставили его взглянуть в сторону. Рядом с «мустангом» тихо плакала Барбара, зажав стиснутыми кулаками рот.
      – Ты бы отпустил Лауру, дядя Малкольм? – произнес он ровным, спокойным тоном, стараясь выказать дружелюбие. – Тогда мы поговорим. Только ты и я.
      – Заткнись! И держи руки так, чтобы я их видел. Тед широко развел руки.
      – Не будь идиотом, дядя Малкольм. В каком бы дерьме ты ни оказался, убивать не стоит. Ты сделаешь только хуже.
      – Только не надо этой твоей примитивной логики! И не пытайся играть со мной в героя. А не то станешь мертвым героем.
      Барбара перестала плакать.
      – Послушайся его, Тед. – Она скрестила руки на груди и, хотя все еще казалась напуганной, из транса, видимо, вышла. – Ему нечего терять. Он уже двоих лишил жизни.
      – Двоих? – Тед посмотрел на Малкольма. Тот напружинился, словно зверь в западне. Выпученные глаза его то и дело вращались, он метал дикие взгляды на черный автомобиль, стоявший за «мустангом». Но рука с пистолетом у виска Лауры была тверда словно камень.
      – Кого же он убил помимо Джей Би?
      – Ни слова больше, Барбара! – предупредил Малкольм.
      – А, то что? – Голос ее стал звонким и чистым, с каждым словом она словно набиралась сил. – Что ты сделаешь? Убьешь меня тоже? Убьешь всех троих?
      – Замолчи!
      – Неужели ты не видишь, что все кончено? Что после такой кровавой бойни тебе не уйти?
      – Кого он убил, Барбара?
      Она пошатнулась и оперлась на борт «мустанга», будто силы враз покинули ее.
      – Твою мать.
      Тед услышал все слова до единого, но отказывался их воспринимать.
      – Что ты сказала?!
      – Произошел несчастный случай. Они были любовниками. Элизабет собиралась бросить Чарльза ради Малкольма, а Малкольм не хотел этого. Он хотел сохранить свою карьеру, богатую жену, блестящее будущее, впрочем, и от Элизабет, как от любовницы не отказывался.
      Слепая убийственная ярость охватила Теда.
      – Ты подонок, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Грязный, двуличный подонок!
      Опустив плечи, он взвился словно пружина. Движением, отработанным еще в футбольной команде школы, он провел боковой захват, которым мог бы гордиться его тренер и швырнул Малкольма через себя.
      Послышалось хрюканье, а затем тупой удар: Малкольм врезался в радиатор «мустанга». Пистолет выпал у него из рук и отлетел прочь.
      – Звоните по 911, – крикнул Тед ахнувшей Барбаре. В то время, как она нырнула в «мустанг», Тед ухватил Малкольма за пиджак, развернул к себе лицом и со всей силы вмазал кулаком.
      Малкольм упал замертво.
      За спиной Теда послышался стон. Лаура лежала на земле, безуспешно пытаясь подняться.
      В два прыжка он оказался рядом, подхватил на руки и прижал к себе.
      – Слава Богу, с тобой все в порядке! – Только тут он заметил сочившуюся из-под блузки кровь. – Господи, у тебя кровотечение!
      – Ничего страшного. Просто рана открылась. Слезы катились у нее по щекам, пока он шарил в поисках носового платка, пока останавливал кровь.
      – Как ты здесь оказался? – спросила она дрожащим голосом. – Ты ведь должен был быть сейчас где-то над Атлантикой.
      – Планы изменились.
      – Почему?
      Он осторожно промокнул кровь.
      – Потому, что я люблю тебя. И потому, что не хочу с тобой расставаться. Ни на минуту.
      – Но Белфаст… Твоя работа…
      Позволив ей самой держать временную повязку, он помог ей встать на ноги.
      – Это совсем не так важно. Я всегда знал это. Просто не был готов признать это.
      – А теперь готов?
      – Да. Если бы не был, я бы не вернулся.
      – О Тед! – Не успела она продолжить, как послышался вой сирены. Мгновение спустя двор затопил свет фар множества полицейских машин.
 
      – Ну… мы закончили.
      Врач приемного покоя Хьюстонского мемориального госпиталя, молодой интерн, выглядевший скорее студентом колледжа, чем хирургом, наложил последний шов на грудь Лауры и улыбнулся ей открытой, озорной улыбкой.
      – Теперь будет держаться. Если, конечно, вам вдруг не захочется испытать швы на прочность в группе коммандос или тому подобной.
      – А почему вы так говорите, доктор Райн?
      – О! – Он лепил хирургический пластырь поверх плотного квадрата марли на ране. – Слухами земля полнится.
      – Нет уж, теперь только отдых. С поисками преступников покончено. По крайней мере на время. – Опершись о его руку, она осторожно соскользнула со стола, на котором лежала последние сорок пять минут. – А сейчас, если не возражаете, я поеду домой.
      – Возьмите с собой вот это. – Он вынул из медицинского шкафчика маленький пузырек. – Если боль станет очень сильной, после того, как отойдет местная анестезия, принимайте по одной таблетке каждые четыре часа.
      – Спасибо, доктор.
      Она нашла Теда в комнате ожидания. Лицо его побелело как мел, зубы стиснуты. Он не слышал, как она подошла и потому вздрогнул, когда она положила руку ему на плечо.
      – Лаура! – Тед встал и обнял ее так бережно, словно прикасался к хрусталю. – У тебя все нормально? Они не разрешили мне войти.
      – Все отлично. – Она столько хотела ему сказать, но все слова почему-то улетучились. Она просто молча обняла его.
      – Ты с самого начала была права насчет Малкольма, – сказал он, наконец, разжав объятия. – И насчет Барбары.
      Она заглянула ему в глаза и увидела в них отражение всех его чувств – печали, горечи, гнева.
      – Стоит ли об этом, если тебе не хочется?
      – Нет, давай поговорим. – Они присели. – Я поехал в полицию сделать заявление. Там же Барбара попросила разрешения переговорить со мной. Я знал, что ты еще какое-то время пробудешь у доктора Райна и потому согласился.
      – Как она?
      – Лучше, чем я ожидал. Барбара гораздо сильнее, чем кажется. Это Малкольм подавлял ее. – Тед подождал, пока удалится медсестра с тележкой, и продолжил: – Теперь я знаю, что произошло в тот день в Аспене, Она разыскивала Малкольма. Нашла на балконе в библиотеке Чарльза вместе с моей матерью.
      – Значит, то, что утверждала Барбара раньше, – правда? Малкольм и твоя мать были любовниками?
      Тед кивнул:
      – Они ругались. По словам Барбары, Элизабет была в ужасном состоянии. Она угрожала все рассказать Чарльзу и уже собралась уходить, Малкольм попытался удержать ее. Они стали бороться. И тут мать оступилась и повалилась на перила. Малкольм старался предотвратить падение, но все произошло очень быстро, и в руках у него осталась лишь ее цепочка.
      – Как ужасно!
      – Когда Малкольм понял, что Барбара видела все это, он совсем потерял голову. Он умолял ее о прощении, клялся, что никогда по-настоящему не любил Элизабет, что это она преследовала его.
      – Почему она не сообщила в полицию?
      – Барбара хотела, но Малкольм заявил, что скорее умрет, чем сядет в тюрьму. Он хныкал у нее на руках, как потерянный малый ребенок, уверяя, что любит ее. Ее доброе сердце сжалилось. Она слишком любила его и поэтому пообещала молчать. Жена помогла мужу взять себя в руки, и они спустились вниз, к гостям.
      – Ты сказал, что у Малкольма осталась цепочка твоей матери. Что с нею стало потом?
      – Когда Барбара поняла, что Малкольм не в состоянии мыслить, она отобрала цепочку и бросила в первую попавшуюся сумку для гольфа, не подозревая, что та принадлежит отцу. Позже она собиралась забрать цепочку, но никак не могла вспомнить, в какую сумку ее кинула. Потом гости разъехались по домам, и те, кто приезжал играть в гольф, разобрали свои клюшки и сумки. Барбаре оставалось только ждать, пока кто-нибудь из гостей не вернет цепочку. Но так как никто не объявился, она посчитала, что та где-то затерялась.
      – Не понимаю. Цепочка все это время лежала в сумке для гольфа и отец не знал об этом?
      Тед рассказал ей о своей вылазке на чердак отцовского дома две недели назад и о том, что обнаружил цепочку.
      – О Тед!
      – Вскоре после этого Барбара стала пить. Поначалу это помогало ей забыться, но постепенно она настолько втянулась, что уже не могла остановиться.
      – Она никогда не думала о лечении в реабилитационной клинике?
      – Много раз. Джей Би знал о ее болезни и уговаривал лечиться. То же самое твердили ее мать и Джоан Элден, лучшая подруга Барбары. Один Малкольм был против – боялся, что из-за слухов об алкоголизме жены его карьере придет конец.
      – Та фраза, которую обронил Джей Би Леноксу после ленча на конференции: «В конце концов, круг замкнулся», – долго оставалась для меня загадкой, – прошептала Лаура. – Трудно было представить, к чему она относится, но теперь все ясно. Он, видимо, догадался, что в смерти твоей матери виновен Малкольм. Мне всегда казалось, что он, как и ты, никогда не верил в ее самоубийство.
      – Я рад, что наконец-то все выяснилось. Может быть, теперь душа ее на небесах успокоится.
      Лаура взяла его руку, прижала ладонь к своей щеке.
      – Малкольм сознался?
      – Нет еще. Он отказался говорить без адвоката. – Тед коротко, безрадостно засмеялся. – Знаешь, самое смешное в том, что, по последним сводкам, Малкольм опережает своего соперника более чем на семь тысяч голосов. Ожидают, что он победит с явным преимуществом. Даже если всю эту историю предать огласке прямо сейчас и за него больше никто не проголосует, он все равно уже выиграл выборы.
      – Зная, как страстно он мечтал стать губернатором, думаю, что крушение амбиций заставляет его страдать больше, чем перспектива провести тридцать лет за решеткой.
      Тед бросил на нее внимательный взгляд.
      – Думаешь его осудят на столько?
      – По обвинению в убийстве первой степени, плюс в неумышленном убийстве… Да, примерно так.
      – А Барбара?
      – Ей могут предъявить обвинение в соучастии или, самое лучшее, в пособничестве в сокрытии преступления. Но поскольку, я полагаю, она даст показания против своего мужа, хотя ее нельзя заставить сделать это, обвинение пойдет на соглашение с ней – свидетельство в обмен на снятие обвинений.
      Внезапно, увидев вошедшего через двойные двери полицейского, она вскочила на ноги.
      – Амос! Кто-нибудь догадался ему позвонить?
      – Я попросил полицейского офицера, оформлявшего арест в участке, сообщить Уилсону. Амос с помощниками уже вылетели сюда на вертолете.
      – Что с моей матерью?
      Тед улыбнулся:
      – Ее освободят примерно через час. Я позвонил Леноксу и попросил забрать ее и привезти в «Затерянный ручей». Надеюсь, я правильно поступил. Думаю, что ей не стоит сейчас оставаться одной.
      На глазах у Лауры выступили слезы.
      – Я сама не сделала бы лучше. Спасибо, Тед. Он встал.
      – Я обещал в полиции, что привезу тебя, чтобы ты сделала официальное заявление. А что, если мы побыстрее развяжемся с этим делом и поедем домой? Самолет Дейла ждет в аэропорту.
      Домой! Никакое другое слово не звучало так чудесно, как это. Да и к тому же так уместно! Улыбнувшись ему снизу вверх, она обвила рукой его талию.
      – Так и сделаем.
 
      Малкольм, сидевший в камере, меньшей, чем шкаф в его доме, взглянул на адвоката, хорошо одетого мужчину с тяжелым подбородком и длинными седыми бакенбардами.
      – Вовремя же ты, – пробормотал Малкольм, когда охранник оставил их одних.
      – Раньше не получилось. Воздушное движение над Хьюстоном – это какой-то кошмар!
      Да. А то я не знаю! Если бы не это, я давно бы успел появиться там. Гораздо раньше Лауры. И не сидел бы сейчас здесь.
      – Ну, – отодвинув стул, чтобы не касаться грязной стены, Сэм Гаррет сел. – Может, расскажешь, что все это значит?
      Лгать ему не имело никакого смысла. Особенно сейчас, когда Барбара заливается соловьем и есть еще два таких заслуживающих доверия свидетеля, как Тед и Лаура.
      Он рассказал Сэму все, начиная с любовного романа со своей невесткой, о котором будет жалеть всю оставшуюся жизнь, и кончая появлением полиции во дворе хьюстонского особняка Фентонов.
      – Боже! – Сэм почесал затылок.
      – Не надо на меня так смотреть! – рявкнул Малкольм. – Лучше вытащи меня отсюда.
      Сэм медленно и грустно покачал головой:
      – Я адвокат, Малькольм, а не волшебник. Могу только сказать, что тебя не выпустят под залог.
      Малкольм начал мерить камеру шагами. Возможно, Енцо сумеет что-то сделать? У него есть связи. Он договорится о залоге. Может быть, даже сумеет переправить его за границу.
      Он остановился перед Сэмом.
      – Мне надо позвонить.
      – Кому?
      – Не важно. Договорись насчет звонка.
      Пять минут спустя Малкольм набирал номер Енцо по платному телефону в коридоре рядом с камерой.
      Но максимум до кого он добрался, это какой-то сопливый придурок, очевидно, занявший место Тони Кордеро.
      – Мистер Скарпати на совещании, – ответил тот с сильным бруклинским акцентом. – Еще раз, как вы сказали вас зовут?
      Малкольм стиснул челюсти.
      – Кендалл. Малкольм Кендалл. Мы с Енцо…
      – Минуту.
      Когда собеседник вернулся, от былой вежливости не осталось и следа.
      – Мистер Скарпати никогда о вас не слышал. Проверьте по телефонному справочнику. Вы, очевидно, ошиблись номером.
      – Я звоню тому самому…
      К его крайнему удивлению, человек повесил трубку. Малкольм в оцепенении замер, потом наконец тоже повесил трубку. Совещание, как же! Енцо сидел там, в своем кабинете. И не стал с ним говорить только по той простой причине, что не видел больше в Малкольме никакого проку. В этом весь Скарпати.
      Вот сукин сын! После того как он рисковал ради него своей шкурой, этот подонок избавился от него, как от мусора.
      На секунду мысль о том, чтобы заложить Енцо с потрохами как мошенника, каковым тот и являлся, замаячила так соблазнительно, что он чуть было не попросил охранника позвать прокурора. Он отдал бы все на свете, лишь бы увидеть этого грязного мерзавца в наручниках! Но это невозможно. Без свидетелей это будут просто слова. А как только гангстер узнает, что Малкольм показывает против него, жизнь его не будет стоить и ломаного гроша. Даже за решеткой.
      За решеткой. Когда он вернулся в камеру, все надежды изменить свою участь рухнули. Упав на стул, он обхватил голову руками.
      Впервые в жизни он почувствовал себя совершенно беспомощным.

      Когда два часа спустя Тед с Лаурой прибыли в Остин, в аэропорту творилось что-то невероятное. Представители прессы, смешавшись с сотнями любопытных, толкали и пихали друг друга, чтобы получше рассмотреть тех двоих, кого один из телевизионных ведущих уже окрестил «могучим техасским дуэтом».
      Изможденная, но с ясной головой, Лаура держала Теда за руку, глядя прямо в объективы камер.
      – Ты можешь с ними пообщаться и закончить на этом, – предложил он, крепко обнимая ее за талию. – Нам все равно не дадут прохода, пока ты не выступишь.
      Голосом, крепнущим с каждой фразой, она рассказала репортерам то, что было уже известно: что Малкольм Кендалл признался в убийстве Джей Би и, что его этапируют в округ Бернет, где предъявят официальное обвинение.
      Сзади тянул руку какой-то журналист.
      – Мисс Спенсер, вы знали, что он убил вашего отчима, уже когда летели в Хьюстон?
      – Нет.
      – А как насчет промелькнувших ранее сообщений о возможной мафиозной связи между Малкольмом Кендаллом и Енцо Скарпати? Они подтвердились?
      – Я вряд ли компетентна в этом вопросе.
      Еще один репортер обратился к Теду:
      – Мистер Кендалл, ваш дядя признался в убийстве вашей матери?
      – Да. Но поскольку данный случай подпадает под другую юрисдикцию, нас просили воздержаться от комментариев и по этому вопросу. – Он улыбнулся. – Извините, но вам придется спрашивать нас о том, о чем мы можем говорить.
      – Мисс Спенсер, что вы чувствуете, узнав, что человек, пытавшийся уничтожить вас и вашу газету, еще и убийца вашего отчима?
      – Гнев. И печаль. Ни один пост в мире, не важно, насколько ответственный, не стоит того, чтобы из-за него убивали. Теперь Малкольм Кендалл понял это. Жаль, что понимание не пришло к нему раньше. Тогда Джей Би остался бы жив.
      Микрофон протянул знакомый телекомментатор.
      – Насколько я знаю, специальный вечерний выпуск «Сентинел», с эксклюзивным отчетом о событиях, появился на прилавках чуть меньше часа назад. Вы что-нибудь знаете об этом, мисс Спенсер? И каков теперь статус «Сентинел»?
      Лаура улыбнулась. Последние два часа она поддерживала постоянную связь с Милтоном Шэнком.
      Диктовала по телефону статьи, а он сообщал о развитии событий в городе.
      – Спрос просто фантастический! – ответила она с гордостью. – Нам пришлось печатать дополнительный тираж, а от желающих поместить рекламу, нет отбоя. – Когда кто-то из фотографов навел на нее камеру, она широко улыбнулась. – Я рада сообщить, что «Сентинел» жива и в полном порядке. Причем надолго.
      В лимузине по дороге в «Затерянный ручей» Лаура упала Теду в объятия.
      – Ты отлично себя вел перед прессой. Весьма дипломатично. – Она подняла глаза, легкая улыбка играла на ее губах. – И никаких зуботычин. Это что, новый Тед Кендалл? Или просто еще одна грань очень сложного человека, которого я знаю и люблю?
      – Скажем так: улучшенная версия старой модели. – Глядя на нее сверху вниз, он добавил: – Ты тоже выступила неплохо. Джей Би гордился бы тобой.
      Ее глаза затуманились.
      – Сейчас, зная, почему он погиб, я думаю, что могла бы предотвратить убийство.
      – Ерунда!
      – Правда. Если бы я не была так чертовски занята судьбой газеты, Джей Би мог бы прийти с тем, что узнал, ко мне. Мы бы все обсудили, как обычно делали почти каждый вечер. Вместе мы нашли бы способ справиться с Малкольмом. Он предпочел решать вопрос в одиночку, потому что не хотел доставлять мне новые неприятности.
      – Не казни себя, Лаура.
      Их прервала очередная информационная сводка о выборах. «По невероятной иронии судьбы, – объявил диктор, – Малкольм Кендалл, которому предъявлено обвинение в убийстве Дж. Б. Лоусона, на губернаторских выборах одержал убедительную победу. В письменном заявлении, полученном нашей станцией несколько минут назад, мистер Кендалл отказался от губернаторства и поздравил с победой губернатора Торна. Других комментариев не последовало».
      Тед выключил радио.
      – Что ж, я рад, что эта глава окончена. Куда спокойнее будет спать, зная, что Малкольм Кендалл не будет нашим следующим губернатором.
 
      Тед с Лаурой приехали в «Затерянный ручей» почти в полночь, но, тем не менее все лампы в доме ярко горели. Стоило только лимузину въехать во двор, как парадная дверь отворилась и оттуда, всплескивая руками, выбежала Ширли.
      – О, моя детка!
      Смеясь и плача, она прижала Лауру к груди.
      – Как ты себя чувствуешь, малышка? Ленокс сказал, что твоя рана снова открылась. – Она озабоченно отстранилась. – Боже, я сделала тебе больно?
      Лаура рассмеялась:
      – Все нормально, мама. Не надо обращаться со мной так, словно я стеклянная. – Она чуть отступила назад. – Нет, вы только посмотрите! – ухмыльнулась дочь, разглядывая белые джинсы с множеством заклепок, такую же жилетку и белые же сапоги с бахромой. – Где ты раздобыла такой наряд?
      Отведя руки в стороны, Ширли выполнила грациозный пируэт.
      – Тебе нравится? Все новое. Мне подумалось, что после всех этих ужасных испытаний я заслужила несколько обновок. Поэтому Ленокс повез меня за покупками.
      Лаура в изумлении посмотрела на Ленокса, стоявшего за Ширли.
      – Ты повез маму за покупками?
      Тот еле сдержал улыбку.
      – Да, хотя должен признаться, что мне вряд ли захочется заниматься этим регулярно.
      – О, не слушайте его. – Совершенно забыв о былой неприязни, она дружески хлопнула стоического дворецкого по спине. – Ему понравилось. Точно говорю. И у него неплохой вкус. Для англичанина.
      Ленокс слегка поклонился.
      – Благодарю вас, мэм. – Повернувшись к Лауре с Тедом, он спросил: – Я взял на себя смелость приготовить легкий ужин. Подать сюда?
      – Это было бы прекрасно, Ленокс.
      – Давай, старина, я тебе помогу, – предложил Тед, обнимая Ленокса за плечи, – а Лаура с матерью пусть пока пообщаются наедине.
      – И вовсе не обязательно, – запротестовала Лаура.
      Тед отмахнулся и вышел из комнаты.
      Ширли взяла Лауру за руку и повела к дивану.
      – Очень разумно с его стороны. – Она искоса бросила на Лауру вопрошающий взгляд. – Амос сказал, что Тед останется здесь. Это правда? Может, я чего-то недопонимаю?
      Лаура улыбнулась:
      – Ну… может быть, ты скоро кое-что поймешь. Ширли сжала ее руку.