Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дэвид Эш (№2) - Возвращение призраков

ModernLib.Net / Ужасы и мистика / Херберт Джеймс / Возвращение призраков - Чтение (стр. 18)
Автор: Херберт Джеймс
Жанр: Ужасы и мистика
Серия: Дэвид Эш

 

 


Она покачала головой, не веря его словам.

— Тогда пошли к нему, взгляни ему в глаза, — настаивал Эш.

— Он болен. Доктор Степли сказал, что его нельзя беспокоить.

— Тогда ты никогда не узнаешь правду.

Он видел ее замешательство, чувствовал ее внутреннее потрясение. Но вскоре к Грейс вернулась решимость.

— Ты поможешь мне? — сказала она, и Эш быстро обнял ее. Он поцеловал ее волосы и крепче прижал к себе.

Грейс отстранилась и, еще раз посмотрев ему в глаза, повернулась к дороге перед собой.

Они вышли на середину главной улицы, прислушиваясь, не едет ли какая-нибудь машина, но кроме стука своих ног по покрытию тротуара услышали только глубокую тишину. Туман, или мгла, собирался клочьями, то совершенно скрывая из виду здания за прудом, то открывая белые дощатые заборы, маленькие живые изгороди и домики с газонами за ними. Свет в окнах домов не горел, но Эш и Грейс знали, что внутри кто-то есть, что вся деревня не могла эвакуироваться, пока они спали. Так куда же все делись? Неужели все так перепугались, что сидят взаперти? Они тоже чувствуют угрозу? Под деревьями в конце пустыря сгустились какие-то тени, но когда Грейс и Эш приблизились, фигуры опять поблекли и растворились в тумане. Однако когда двое поравнялись с колодками и позорным столбом, до них донесся жалобный стон.

— Идем, — спокойно проговорил Эш.

Грейс дала увести себя, но не удержалась от того, чтобы не взглянуть на ветхие деревянные пережитки прошлого, ожидая со страхом увидеть их в действии. К ее облегчению, они были пусты, хотя что-то темное, поблескивая, сочилось из позорного столба, образуя расширяющееся влажное пятно у его основания, которое тут же впитывалось в землю. Это очень напоминало кровь, но Грейс не хотелось убеждаться в этом. И Эшу, который также заметил струйку, — тоже.

Они прошли мимо и добрались до края лужайки, а когда Эш взглянул через плечо, у колодок и позорного столба снова образовались фигуры. Он ничего не сказал Грейс.

Из дома слева донесся крик — человеческий крик, приглушенный стенами. За ним последовал другой — из дома подальше. Грейс и Эш услышали, как хлопнула дверь и вдали стих шум бегущих ног.

Снова повисла тишина, которую нарушали лишь их собственные шаги. Мгла плыла мимо, за ней то показывались, то опять скрывались пустынные улицы. Несколько лавок, мимо которых они прошли, казались пустыми — ни огонька не светило сквозь туман, и двери были закрыты. Эш случайно прикоснулся рукой к лицу и ощутил холодную сырость.

Дверь в коттедже справа вдруг распахнулась, и оттуда, спотыкаясь, вышла пожилая пара. Поймав взгляды Эша и Грейс, они на секунду замерли, а потом поспешили вокруг дома к дорожке, ведущей в поле. Эш проследил за ними взглядом, но они быстро скрылись в тумане.

Повернувшись к Грейс, он покачал головой. Они двинулись дальше. В доме рядом раздался грохот, послышался взволнованный, гневный голос, — потом все затихло. Эшу показалось, что в окне другого дома дернулась занавеска, но его отвлек еще один звук. Где-то позади завелась машина.

Глупо ездить в такой туман, но очевидно, кто-то отважился на это. Шум мотора затих вдали — по-видимому, водитель переехал мост, уезжая из деревни. «Счастливого пути», — подумал Эш. Ему захотелось скрыться вместе с Грейс в том же направлении.

Вскоре они дошли до развилки, и на какое-то мгновение Эш задумался, — не пойти ли налево, так как эта дорога вела от церкви и дома Локвудов прочь из самого Слита. Но Грейс на этот раз не колебалась; она повернула направо и стала подниматься на холм, не заметив секундного сомнения спутника. Сам Эш даже не замедлил шаг.

Их внимание привлек ряд коттеджей, и Грейс спросила:

— Может быть, заглянем, как она?

Прежде чем он успел ответить, впереди послышались голоса. Оба сразу забыли об Эллен Преддл и напряженно вслушались.

— Это дети, — тихо выдохнула Грейс.

Хотя гимн был уже знаком, теперь он звучал не так зловеще, поскольку Эш знал, что поют бестелесные голоса. Он и Грейс ускорили шаги, двигаясь по направлению к небольшому зданию школы.

Они остановились у ворот, и Эшу представились собравшиеся в классе дети, распевающие гимн с горящими от энтузиазма глазами. Он напомнил себе, что в школе никого нет, а это голоса из другого времени, что он и Грейс уже слышали это небесное пение мертвых.

Танцуйте все, сказал он,

Я танцев всех владыка.

Я поведу вас в танце

От мала до велика!

И все же Эш недоумевал — и дело было не только в неземном явлении, а еще и в том, что, по словам Грейс, гимн был не таким уж древним. Большинство, если не все певшие дети, должны быть еще живы — почему же его разучили духи тех, кто ушел из жизни гораздо раньше? Если, конечно, как он убеждал Грейс, это не были просто воспоминания, звуки, сохранившиеся в атмосфере, в самих стенах школы, как таинственная запись, высвобожденная теперь его и Грейс психической энергией. Гимн изменил тональность, стал как-то мрачнее.

Но в пятницу внезапно

Покрылось небо мглой.

Трудно танцевать

С чертом за спиной!

Считалось, я умер

И к вам не вернусь.

Но знайте: я — танец,

И снова кружусь!

Ты видишь? — Грейс словно прочла его мысли. — Видишь? — повторила она. — Это какое-то предупреждение. Так они дают нам знать, что происходит в Слите.

Он покачал головой.

— Я не понял.

Голоса стали громче, мгла на детской площадке распалась, кружась и раздуваясь, будто под порывами неистового ветра.

Грейс не двигалась, глядя сквозь кружащийся туман на школу.

— Им нужна наша помощь, Дэвид, — сказала она. — Как ты не понимаешь? Им нужна наша помощь.

34

В церкви Св. Джайлса было пусто.

Грейс, стремящаяся обратно домой, подождала у ворот, в то время как Эш поспешил по дорожке мимо могил к открытой двери в притвор. Как и раньше, внутри было неприятно, могильный холод и мрак вызывали дрожь. Когда Эш добрался до внутренней двери, сначала ему показалось, что она заперта, но когда он повернул железное кольцо и налег плечом, дверь поддалась. Вызывающий содрогание холод еще более усиливался в самом здании, и Эш не ощутил никакого желания заходить в это отталкивающее темное помещение. Он позвал Фелана, но, не дождавшись ответа, снова закрыл дверь и торопливо вышел из притвора.

Когда он подошел к воротам и сказал, что ирландец, по-видимому, закончил свои исследования и ушел, Грейс, не скрывая своего нетерпения, тут же устремилась к дому прислуги, оставив Эша гадать, почему Фелан не пришел в гостиницу, как они договорились. Все еще недоумевая, он догнал Грейс.

Выше по склону туман был не таким густым, и вскоре показался дом Локвудов. Но в нем было что-то не так, и оба почувствовали это.

Грейс бросила на Эша быстрый встревоженный взгляд и ускорила шаги. Последние ярды до ворот она преодолела почти бегом. Ворота были открыты, так же как и входная дверь в дом.

— Грейс, подожди! — крикнул Эш, когда Грейс с растрепавшимися и развевающимися волосами побежала к двери.

Грейс скрылась внутри, и он, чуть запыхавшись от подъема, каким бы пологим тот ни был, бросился за ней.

Эш вошел в прихожую, и вокруг него сомкнулся мрак. Услышав шаги на верхней площадке, Эш прислушался. Грейс позвала отца, и ее шаги вдруг замерли. Она позвала снова, и Эш понял, что викария нет в спальне. Не дожидаясь Грейс, он распахнул двери в гостиную и заглянул туда. Никого. До него снова донесся голос Грейс, осматривавшей комнаты наверху. Эш прошел по прихожей и заглянул через дверной проем на кухню; судя по всему, там тоже никого не было. Эш остановился у двери кабинета.

Когда с лестницы донеслись шаги Грейс, он открыл дверь. И замер, пораженный.

— Дэвид, его нет...

Грейс встала рядом в дверном проеме, но когда она заглянула через плечо Эша в комнату, слова замерли у нее на губах. Он почувствовал ее реакцию по короткому вдоху. Ее глаза уставились на картину над пустым камином.

Холст местами стал темно-коричневым, словно его опалил огонь, а масляные краски размякли и вздулись. Картина начала трескаться, и в воздух поднялись тонкие черные завитки дыма.

Грейс и Эш в ужасе смотрели, как картину Локвуд-Холла пожирает невидимый, неслышный и не имеющий запаха огонь.

35

Кейт Маккэрик через окно своего «рено» посмотрела на указатель.

«Боже мой, подумала она, — тот, кто вешал эту штуку, наверняка не хотел, чтобы кто-то нашел нужное место».

Она сверилась с атласом у себя на коленях. Да, Слит должен быть где-то там, в этом направлении. Направо.

Заняв правый ряд, она подъехала к перекрестку и выполнила правый поворот.

Поездка по Лондону не доставила удовольствия. Все транспортные магистрали на север, запад, восток и юг были забиты. Вечер пятницы — не лучшее время для выезда за город. Но когда наконец удалось выехать, то и на шоссе оказалась такая же давка, отчего поездка в Чилтерн стала не только долгой, но и страшно утомительной. Спустились сумерки, и Кейт, у которой хватило времени лишь на то, чтобы взять из дома самые необходимые вещи и большую сумку, чувствовала себя одновременно усталой и голодной. Почему, черт возьми, телефоны в Слите не отвечают? Вчера она несколько раз пыталась дозвониться в гостиницу «Черный Кабан», а потом к викарию, но без всякого результата. Оператор сообщил, что на линии какие-то повреждения, но в самом скором времени все снова будет в порядке. Что ж, прекрасно. Поездка через холмы вполне устраивала Кейт, а полученная информация о Симусе Фелане могла пригодиться ее исследователю. Кроме того, хоть Кейт и не хотелось этого признавать, она соскучилась по Эшу.

Любовь тут была больше ни при чем — возможно, с его стороны никакой любви и не было — но Кейт по-прежнему испытывала к Дэвиду сильное чувство, несмотря на его угрюмость и раздражающие манеры уставшего от жизни человека. Они неплохо проводили время вместе — да, в основном беспокойно, но Дэвид Эш по-прежнему оставался интересной личностью. Его нервное расстройство три года назад несколько поколебало его цинизм, поубавило самоуверенности, и, надо сказать, появившаяся в нем душевная ранимость некоторым образом улучшила его облик. Между ними всегда было что-то, временами даже страсть, но во время его болезни Кейт приготовилась посвятить себя более глубокому чувству к нему. Эш не допускал этой близости и еще больше уходил в себя. Ему потребовалось по меньшей мере пять месяцев, чтобы одолеть своего внутреннего демона, и перемены, как ни странно, оказались к лучшему. Эш все также усердно бился, чтобы вывести на чистую воду шарлатанов в мире парапсихологии, по-прежнему с пренебрежением смотрел на большинство медиумов и знахарей, но в нем появилась терпимость, он перестал с ходу отрицать все аномальные и сверхъестественные явления.

К этому времени солнце тонкой красной дугой выглядывало из-за отдаленных темных холмов, и Кейт надеялась, что скоро очутится в Слите. Надо будет крепко выпить, потом хорошо поужинать, а потом — что ж, потом глядя по обстоятельствам. Возможно, останется на все выходные, и, может быть — только может быть, — они с Эшем снова переживут часть прежнего волшебства — или, по крайней мере, часть прежнего вожделения.

Она улыбнулась своим не слишком благопристойным мыслям. О да, она скучает по этому. Для загадочного, замкнутого в себе мужчины, Дэвид Эш был на удивление несдержан, когда дело доходило до страсти. События в Эдбруке совершенно изменили его — и не удивительно.

Дорога на протяжении мили постепенно понижалась, и вдруг меж деревьев открылась ошеломляющая картина. Кейт съехала на заросшую травой обочину, но не для того, чтобы полюбоваться панорамой, а потому что кое-что привлекло ее взгляд.

Теперь только верхний краешек солнца выглядывал из-за далеких холмов, и, словно в ожидании его кончины, начали собираться темнеющие облака. В воздухе стояла сырость, атмосфера была плотной, будто перед грозой. Но между ближайшими холмами виднелась долина, которую заполнило желтоватое облако, что и привлекло интерес Кейт. По крайней мере, это выглядело облаком, но на самом деле было, видимо, паром или туманом. Кейт смогла различить в дымке лишь высокую церковную башню — и больше ничего.

Не Слит ли скрывается в тумане? Если верить карте, деревня должна быть где-то рядом. Очень интересно. Насколько Кейт могла заметить, больше нигде тумана не было, откуда же этот клок? Несомненно, на то существует какая-то геологическая причина. Кейт несколько минут смотрела на это зрелище, зачарованная колдовской картиной.

Наконец она вернулась в машину и разочарованно покачала головой. От выходных она ожидала чего-то другого. Возможно, к утру туман унесет, или он рассеется дождевыми тучами, открыв деревню во всем ее великолепии солнцу. Определенно, деревня была прекрасно расположена, вдали от городского шума и уныния. Кейт пристегнула ремень безопасности и тронулась с места.

Вскоре дорога стала понижаться, и частые повороты отвлекли Кейт от мелькания долины за деревьями. Дорога не была очень широкой, но, слава Богу, встречных машин не попадалось. Когда Кейт круто повернула у подножия холма, то обнаружила, что в нескольких ярдах впереди поперек дороги протянулся туман.

Сбавив скорость, она в смятении смотрела на сплошной, непрозрачный барьер. На расстоянии он казался непроницаемым. И таким... Кейт упрекнула себя за эту мысль, но мысль оставалась... таким отталкивающим.

Невдалеке от стены тумана стояли два автомобиля, и Кейт подрулила к ним. Водители собрались у переднего, серого пикапа марки «форд» с красно-голубой надписью «Бритиш Телеком» на боку и на задней двери. Прервав разговор, они обернулись к Кейт. Один из них, что помоложе, с собранными в хвостик волосами на затылке, изобразил улыбку.

— Вам не проехать через туман, — объявил он, облокотившись на крышу своего пикапа и почесывая шею.

Другой мужчина, который, в отличие от своего товарища, был в галстуке поверх аккуратной голубой полосатой рубашки, согласно кивнул головой и добавил:

— Странный туман. Никогда не видел ничего подобного!

— Я могу включить фары... — в надежде ответила Кейт.

Техник из «Бритиш Телеком» покачал головой с хвостиком:

— Я пытался. Не видно и на десять ярдов. Никогда не наблюдал ничего подобного. — Он оглянулся на клубящуюся массу и вызывающе заметил: — Мне не так много платят, чтобы я рисковал своей жизнью.

— Пожалуй, поищу объезд, — сказал другой, которого Кейт приняла за бизнесмена или торгового представителя. — Все равно мне в сам Слит не нужно.

— Так там впереди Слит? — спросила Кейт.

— В паре миль. — Телефонный техник в притворном расстройстве зацокал языком. — Не знаю, что скажут в фирме. Все линии в деревне сдохли, и они считают, что вышла из строя распределительная коробка. Я собирался посмотреть, починить или доложить, в чем дело. Но сегодня вечером ничего не выйдет.

— И это касается всех телефонов? — уточнила Кейт, поняв, почему не могла дозвониться.

— Если повреждение серьезное. Последний раз такое произошло в городе, когда в одну из наших коробок врезался грузовик. Это сразу выбило половину городских линий.

— Но мне нужно в Слит, — настаивала она.

Техник пожал плечами.

— Ничем не могу помочь, мадам. Если не верите, можете сходить туда пешком. Но далеко не заходите... — он подмигнул другому водителю, — ...а то мы вас больше не увидим.

Кейт решила именно так и поступить. В конце концов, каким густым может быть туман? Возможно, он такой плотный лишь у краев, а этот идиот не попытался заехать дальше. Она отошла от мужчин, а они оценивающе посмотрели ей вслед.

— Берегите себя, — совершенно искренне крикнул ей мужчина в галстуке. Не первой молодости женщина, но ничего.

Техник понимающе подмигнул ему.

Кейт задержалась у края тумана, удивленная его непроницаемостью и странной желтизной. И кроме того, стоял отвратительный запах. Туман простирался вправо и влево, но никуда не уплывал, хотя и клубился внутри своей толщи. Кейт шагнула вперед и тут же ощутила холод этой мглы; через два шага дороги уже не было видно. Обернувшись, она различила лишь смутные очертания автомобилей и водителей рядом. Хотя и встревоженная, Кейт снова повернулась вперед и сделала еще несколько шагов.

Холод усилился, и она снова остановилась. Тут явно что-то не так. Этот чертов туман неестественен. Кейт почувствовала, что теряет ориентацию.

Она скорее бросилась искать траву на обочине дороги и с облегчением вздохнула, когда, хотя и с трудом, нашла. В нее просочился холод, а с ним пришло какое-то предчувствие. Кейт это не нравилось, совсем не нравилось. Она начала возвращаться — пятясь, боясь повернуться спиной к тому, что притаилось в тумане впереди. Это было бессмысленно, глупо, но Кейт не придавала значения тому, как выглядит со стороны. Отступая, она вглядывалась во мглу, ожидая, что сейчас из клубящегося тумана что-то выплывет. Ничто оттуда не выплывало, но Кейт все равно не осмеливалась повернуться к туману спиной. Она слышала свои шаги по дороге, и казалось, что она выходит из тумана обратно гораздо дольше, чем заходила туда. Ведь уже должна бы выйти? Сейчас она бросится бежать. Сейчас выберет момент, повернется и побежит, побежит и не остановится, пока...

Ее появление было встречено аплодисментами телефонного техника. Бизнесмен сочувственно улыбнулся, когда она обернулась. Кейт поежилась и продолжала идти, успокаивая себя, чтобы не побежать.

— Вам как будто померещился там дракон, — сказал бизнесмен, словно эта шутка могла ее ободрить.

«Нет, — подумала Кейт, глядя через плечо на непроницаемую стену лениво колышущегося тумана, — ничего романтического там нет. А есть что-то дьявольски зловещее».

Она снова забралась в машину и сидела там, восстанавливая дыхание. Двое мужчин залезли в свои автомобили и развернулись на узкой дороге в сторону холмов. Бизнесмен махнул Кейт рукой, телефонный техник на прощание посигналил, и она осталась в одиночестве смотреть во мглу через ветровое стекло.

Что же теперь делать? Как же, черт возьми, добраться до Дэвида Эша с информацией для него?

Хотя сведения Кейт не имели прямого отношения к его расследованию — по крайней мере, так ей казалось, — но ее находка могла вызвать интерес. И вдруг возникла тревога, потому что этот Симус Фелан, как ни странно, появлялся только тогда, когда случалось какое-нибудь несчастье. Нет, не совсем так: он появлялся перед тем,как случалось несчастье. Когда Эш упомянул его в первый раз, имя показалось Кейт знакомым, но потребовалось несколько запросов, чтобы выяснить кое-что об этом ирландце, и все равно сведения были весьма скудными.

Его имя никогда официально не фигурировало в расследованиях катастроф — очевидно, власти считали его не более чем чудаком, — но нашлись люди, знавшие его: полиция, некоторые журналисты и кое-кто из работавших в сходных с Кейт областях — те, кто изучал метафизическую природу всяких страшных происшествий. От них-то она и разузнала о Фелане.

Его первое появление было отмечено около тридцати лет назад, когда в Эберфане, маленьком шахтерском поселке в Мид-Глеморгане, вершина террикона съехала вниз и накрыла школу и дома, убив сто сорок четыре человека, в основном детей. Потом о Фелане не было ничего слышно до середины восьмидесятых, когда станцию лондонской подземки Кингс-Кросс охватил пожар. Тогда сгорел тридцать один человек из пассажиров и персонала. Фелан с несколькими, не связанными между собой личностями, о которых публично ничего не сообщалось, был арестован по подозрению в поджоге, но потом освобожден без предъявления каких-либо обвинений.

Кажется, он снова всплыл в 1988 году, когда предупреждал жителей маленького шотландского пограничного городка под названием Локкерби перед тем, как направлявшийся из Франкфурта американский Боинг-747 взорвался в небе от бомбы террориста и обрушился на дома внизу. Потом, не так давно — и это были лишь слухи, что подчеркивали источники Кейт, — Фелан направил полицию в дом в Глостере, где в полу погреба, а также в саду и в поле рядом нашли двенадцать тел — все принадлежали женщинам и молодым девушкам, которые за год до того были объявлены пропавшими. Здесь Фелан впервые появился послесобытия — во всех остальных случаях он умудрялся оказаться рядом загодя, явно предупреждая людей о близящейся беде. Вряд ли можно считать удивительным, что никто его не слушал.

А теперь Симус Фелан появился в Слите.

Кейт ударила кулаками по рулю и прокляла туман, отгородивший ее от деревни.

Зачем этот ирландец приехал сюда?

И что ему нужно от Дэвида Эша?

36

Река текла лениво, но все же с неодолимой силой давила на мельничное колесо. Деревянные колодки, удерживавшие колесо на месте более полувека, начали трескаться, откалывались щепки, части превращались в пыль. И, когда колесо содрогнулось и медленно повернулось, ночь пронзил визгливый скрип, напоминавший мучительный стон какого-то существа.

С первым поворотом из реки появилось что-то раздутое и белое — разложившийся труп, когда-то, возможно, бывший человеком. Проржавевшие цепи приковывали его к позеленевшим от тины лопастям, и из дыры, где когда-то был рот, вырвался звук — жалобное стенание страдающей души.

* * *

Сэм Ганстоун не побеспокоился стряхнуть грязь с башмаков и оставить их у порога. Он поспешил по коридору, оставляя за собой след грязи и пыли, и, хватаясь за перила, чтобы удержаться в вертикальном положении, взобрался по лестнице. Как фермер ни запыхался, он не останавливался, пока не добрался до верха. Что-то было не так. Он не знал, почему так уверен в этом, но не замедлял шагов. Странного цвета туман обволок поля вокруг фермы, словно вернулся прошлогодний грязный смог, и это усиливало смертельную тревогу, которую фермер не мог себе объяснить. Когда он возвращался с охоты на кроликов, через поля поползла огромная бессмысленная стена клубящейся мглы и сначала сбила его с толку, потому что впереди не было видно ни на ярд. И запах тоже был отвратительный, а плывущие клубы тумана будто льнули к телу, отчего становилось холодно и сыро, хотя стояло лето. Сэму было даже боязно дышать.

Там, в полях, он прежде всего обеспокоился о Нелл. Она слишком больна, чтобы надолго оставлять ее одну, а если он заблудится в этом... Ганстоун стал вспоминать, закрыл ли окно в спальне, прежде чем уйти из дома. Эта дрянь не принесет ничего хорошего ее легким, а Нелл, наверное, спит, не зная, что это пробирается в комнату.

Он уронил мешок с еще теплыми кроликами и замахал руками на туман перед собой, будто расчищая себе путь. Конечно, усилия были напрасны, но хорошо, что он знал эти места. Пока видно землю под ногами, все будет в порядке.

К счастью, туман стал реже — в нем, казалось, появилось менее густое внешнее кольцо — и вскоре Ганстоун смог ускорить шаги. Он с трудом шел, положив «переломленный» дробовик на сгиб руки, и вскоре различил очертания своей фермы. Затем показался и сам дом, но поскольку Сэм подходил к нему с фасада, а спальня выходила на задний двор, он не смог определить, открыто ли там окно. Чертов дурень, он никак не мог стряхнуть чувства, что что-то не так, что он отчаянно нужен Нелл. Бросив дробовик, фермер побежал рысцой. «Господи, не дай мне опоздать!» — про себя молился он.

Через переднюю дверь, вверх по лестнице, и вот он на площадке. Ганстоун бросился к открытой двери в спальню и вскрикнул, увидев, что окно закрыто, а стекло снаружи заволокло туманом, но крик застрял в горле, когда Сэм заметил пустую постель.

Простыни протянулись по полу, словно тянулись за Нелли, когда та шла к окну. Окно... Ганстоун посмотрел через стекло.

Сквозь туман мерцало оранжевое зарево.

«Нет, только не это, — подумал он, — только не этот чертов призрачный огонь! Как Нелли могла узнать, как она могла увидеть его со своей постели?» Он придвинулся к окну и вгляделся во мглу, еле различая языки пламени, а они разгорались и плясали, их яркость приглушалась плывущим туманом.

— Нелл! — Его нос едва не касался стекла. — Нелли!

Он позвал громче, так как различил на фоне смутного зарева силуэт. Фигура была невысокая, грузная, в чем-то бесформенном — не иначе как в ночной рубашке.

Издав протяжный, испуганный стон, Ганстоун рванулся от окна и бросился к лестнице. В своих тяжелых резиновых сапогах он прогрохотал вниз, но не замедлил бега. Внизу он повернул к задней двери и на бегу стал снова и снова звать жену. Задняя дверь была распахнута, он поспешил через двор к воротам, утопающим в разросшейся живой изгороди. Не увидев жены, Ганстоун остановился. Хотя огонь взметнулся высоко в небо и освещал мглу своим сиянием, Нелл нигде не было видно.

Но он вновь побежал, тяжело дыша от волнения и напряжения. Где же она, где она, где Нелл? Он издал мучительный вопль.

«Старая дурочка, зачем ты ушла, зачем вылезла из своей теплой, безопасной постели? Он не настоящий, этот чертов огонь. Господи, помилуй, это только призрак, на самом деле его нет!»

В конце концов усилие стало для него чрезмерным, он побежал усталой рысцой. Его грудь работала, как мехи, и он слышал только свое хриплое дыхание. Это был крепкий работящий мужчина — таким он был всю свою жизнь, но теперь он понял, что силы уже не те. Бег перешел в слабое, неуклюжее ковыляние.

И тут он увидел ее. Нелли бесформенной кучей лежала на земле перед огнем. Она казалась просто холмиком на земле.

— О, Нелл... Что случилось, девочка моя?..

Сэм Ганстоун упал на колени рядом с осевшей женой, уже поняв, что она мертва: он чувствовалее отсутствие. Он коснулся ее плеч, и тепло, которое ощутил, исходило не от нее, а от зарева рядом, от огня несуществующего пожара.

И тогда Ганстоун взревел. Повернувшись к призрачному пожару, он выкрикнул ему проклятие, а небу свое возмущение и свою боль.

А когда наконец повернул к себе лицо жены — возможно, чтобы поцеловать ее в последний раз так, как не целовал много лет, — то увидел в ее мертвых глазах застывший ужас.

* * *

Рут Колдуэлл размешивала в кофе сахар, не сознавая, что на самом деле не положила его в кружку. Она смотрела на созданный ложкой крохотный водоворот, и ее мысли уносило вихрем, кружащимся все шире и шире, все быстрее и быстрее, — и они, запутываясь и смешиваясь, исчезали в темном центре, превращались в ничто...

Ее склоненная голова вздернулась, ложка упала на кухонный стол. Кофе продолжал кружиться, но водоворот стал плоским и вскоре исчез; Рут показалось, что ее унесенные мысли через мгновение вернулись, она еле слышно застонала и откинулась на спинку стула. Изогнув шею, девушка секунду-две смотрела на потолок.

Лампочка над кухонным столом напоминала смотрящий сверху глаз, наблюдающий за каждым ее движением, за каждым изменением в выражении ее лица. Он шпионил за ней, как и все лампочки в доме, но Рут ни разу не выдала себя, ни разу не показала, что знает об этом. Она не такая дурочка, не тупая корова, чтобы не понимать, что происходит. Она заметила, как мать наблюдает за ней краем глаза. Даже Саре, младшей сестре, ведено следить за ней. Они хотят поймать ее, думают, что смогут открыть ее секрет.

Но Рут не будет включать лампочки, даже если в доме потемнеет. Ведь тогда лампочки не смогут видеть ее, а? Не смогут, если отключить энергию. Не смогут донести, — и зеркала тоже не смогут, потому что она не будет в них смотреться. Все равно она ненавидит свое отражение, потому что, когда смотрит в зеркало, сама видит секрет так ясно и ей он так очевиден, что скоро станет очевидным и для всех остальных. Все увидят ее грех, ее похоть, те страшные грязные вещи, которыми она занималась с...

Девушка снова поникла, локти упали на стол, голова склонилась над кружкой с кофе, так что поднимающийся пар согрел лицо. У края кружки кружились пузырьки, как маленькие плавающие глаза, и они тоже наблюдали за ней, следили, пока мать ходила к отцу в тюрьму. Рут знала, что мать дала дому инструкции следить за дочерью, пока ее самой нет, смотреть, не займется ли она опять какой-нибудь гадостью.

Это не моя вина, мамочка! Это все он, разве ты не понимаешь? Он заставил меня...

Осторожно. Она только что чуть не закричала вслух. Этого нельзя делать, нельзя давать знать дому. И Саре.

Рукав ее блузки расстегнулся, и Рут поскорее застегнула его снова, прикрыв запястье. И проверила пуговицы у шеи, убеждаясь, что они тоже застегнуты.

Ничего нельзя показывать. Манс не должен видеть голых частей. О, пожалуйста, пусть ночью он не придет снова!

По коже пробежали мурашки от одного упоминания его имени.

Думай о чем-нибудь другом! Подумай о бедном папе. Мама сказала, что Рут поможет ему, если признается, что Дэнни Марш набросился на нее в лесу. Почему она такая безрассудная, упрямая девчонка, и отрицает то, что случилось на самом деле? Когда она притащилась домой, на всем ее теле оставались следы насилия, одежда была изорвана. Надо сказать правду полиции и папиному адвокату — и папу не обвинят в умышленном убийстве. Его даже не обвинят в неумышленном убийстве, если суд узнает, как ужасно Дэнни набросился на нее. Весь день мать уговаривала Рут, не давая ни минуты покоя. А ночью, когда Рут была одна в тишине своей спальни...

Она содрогнулась, судорога пробежала от макушки до кончиков ног. Она не хочет думать об этом...

По коридору из комнаты донесся голос сестры. Как обычно, пение было фальшивое, но энтузиазм у Сары от этого не убывал. Звук чуть не вызвал у Рут улыбку. Сара не понимает, что происходит. Она живет в своем невинном мире, мире кукол и Диснея. Она уверена, что полицейские скоро отпустят папу, как только Рут скажет им про глупого парня, который пытался ее целовать и обнимать.

Рут снова воровато посмотрела на лампочку наверху. Ты не можешь заглянуть внутрьменя. Никто не может. Ни ты, ни мама, ни папа. И ты не можешь видеть его,не можешь видеть Манса.Если бы могла, то сообщила бы маме и папе, и они бы поняли, узнали секрет, узнали бы, что он делает...

Рут еще больше сгорбилась и сцепила руки под носом, прижав большими пальцами губы. От кофе поднимался белый пар. Пение сестры замолкло, и в доме стало тихо-тихо.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23