17. Продолжительная верховая прогулка втроем

Утро залило золотом двор и струилось в холл сквозь распахнутые ворота. Шатаясь, навстречу Лее по коридору шел Романе в насквозь мокрой тунике. Увидев ее, он криво улыбнулся, посторонился, прижавшись спиной к камню. Полные грустного сарказма глаза сегодняшним утром не оскорбили ее, как обычно, откровенным взглядом. Видно, им в самом деле давно стоило поговорить.

Волосы, влажные как после купания, облепляли его виски и лоб. Лея остановилась перед ним, чего никогда не делала раньше по доброй воле.

— Я у-нич-то-жен, — выдохнул он. — Он превзошел самого себя. В него бес вселился.

Нерешительно протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но… было уже не к кому. Лея со всех ног, сжимая и разжимая кулаки, неслась во двор.

— Лорд Грэй!

Воздух сгустился и зазвенел. Впору было бы ему и кровавым туманом подернуться, так она была разъярена.

Он собирался куда-то ехать, и, чтобы обернуться к ней, ему понадобилось вынуть ногу из стремени.

— К вашим услугам, мисс Андольф.

— Лорд Грэй, — повторила она, — может, вы скажете, что я вмешиваюсь не в свое дело, что вы не в пример лучше знаете, как воспитывать дворянских недорослей… Однако я считаю, что вы превысили всяческую меру. Я требую, чтобы с сегодняшнего же дня вы прекратили глумиться над человеческим достоинством Романо.

— Вот как? — удивился лорд Грэй и даже бровь приподнял. — Вы, стало быть, обнаружили, что оно у него есть?

Жилы вздулись у него на лбу. «Вот уж у кого похмелье! — подумалось Лее. — Похоже, что Романо-то вчера отделался легче других».

— И я не позволю, — сказала она тише, как всегда, когда желала быть услышанной, — делать из меня орудие изощренной пытки. Надеюсь, вьд меня правильно поймете.

— Это — ваше право, мисс Андольф. Надеюсь, вы тоже меня правильно поймете.

Он не собирался ни спорить с нею, ни, тем более, пререкаться. Пока она краснела и бледнела от его последней реплики, которая, с какой стороны ни взгляни, была весьма прозрачна, он бросил ей уже из седла:

— Если он и вправду хочет получить такую девушку, как ты, пусть будет тебя достоин.

Развернул коня и скрылся под воротной аркой, рассыпая густую дробь по настилу моста.

Как выяснилось, ездил он с утра недаром. Вернувшись к обеду, проветрившись и подобрев, он оглядел их за столом и сказал:

— Я затеваю верховую прогулку по провинции. Обычно я делаю это каждый год, в пору жатвы. Желающие научиться чему-то доброму или просто сменить обстановку могут ко мне присоединиться. Мисс Андольф?

Лея непроизвольно переглянулась с Романо.

— О нем и речи нет, он едет независимо от своего желания. Он — лорд, и должен знать, где и когда его способен обмануть управляющий. Мне предстоит оценить доход провинции и, как следствие, свое благосостояние на будущий год. Лорд зависит от налогов. А вы, разумеется, вправе отказаться. Все-таки две недели в седле.

Затравленный взгляд Романо был как крик о помощи.

— Сдюжу, — улыбнулась Лея. — Разве эта поездка не была бы в русле всей предыдущей преподанной мне в Винтерфилде науки?

— Кто знает, — пожал плечами лорд Грэй. — Может быть, ваш счастливый избранник предпочел бы супругу глупее себя? Но, если вы определенно едете, позаботьтесь взять с собой оружие и все то, без чего вы не в состоянии обойтись две недели. Мисс Андольф, вам имеет смысл одеться по-мужски. И будьте готовы выехать завтра на рассвете.

Они отправились втроем и налегке, как любил лорд Грэй. Обычно его в таких поездках сопровождал Оттис, но на этот раз его с собою не позвали, да тот как будто и не рвался. Тем, без чего Романо Кадуцци не мог обойтись две недели, как ни странно, оказалась лютня, с которой он обращался умело и бережно и вез притороченной к седлу, а вечерами или на коротких привалах забавлял Лею, пробуя силы в посвящаемых ей кансонах. Это было единственное, от чего приходилось краснеть: переходя на язык поэтических преувеличений, без которых немыслима любовная лирика Приморского Юга, Романо опять становился несносен. Не то собственник ехал с нею рядом, не то — робкий влюбленный, но какая-то связь между ними безусловно установилась. Она ловила на себе та донельзя довольный его взгляд, то — восхищенный, как будто она уже ответила ему «да». Да ведь так оно, собственно, и было: если он не полный дурак — уж кем-кем, а дураком-то Романо Кадуцци не был! — то никак иначе и не смог бы истолковать ее беспомощный лепет там, у двери. И вместе с тем ее от души забавляла аккуратность, с какой он держался в ее тени, пользуясь ею как щитом от страшного лорда. Вполне приличное поведение которого, однако, Лея не рискнула бы отнести на счет полученной от нее выволочки.

Лорд Грэй с тем же успехом мог ехать и один. Городок за городком, деревню за деревней объезжал он, останавливаясь в них лишь настолько, чтобы побеседовать с магистратом, старостами общины или вольными арендаторами. Он обладал довольно редким для хозяина качеством: ему не врали. Казалось бы, для тех, кто отдает господину долю дохода, было бы совершенно естественно этот доход приуменьшить, однако подданные, видимо, были уже научены долгим опытом. Лорд Грэй, взглянув на колосящееся поле, мог сразу сказать, сколько оно по осени даст бушелей с акра. Вылущивая и перекатывая меж пальцами зерна, он мог определить их спелость, твердость и качество еще только будущей муки. С точностью до десяти фунтов он мог на глаз взвесить корову. С магистратами было сложнее, синдики спали и видели городской бюджет в своей полной власти, однако и бухгалтерские книги отнюдь не представлялись дотошному лорду китайской грамотой.

— Как? — спросила Лея.

Он удовлетворенно кивнул: — Хороший год.

И впрямь. Никто не любит платить налоги, однако куда бы Лея ни обратила взгляд, нигде в лицах она не обнаруживала ненависти или хотя бы недоброжелательства. На них смотрели с улыбкой, а чаще — равнодушно.

У всех по этой поре важные и спешные дела, помимо визита лорда. Хорошо живут там, где могут себе такое позволить. Видно было, что провинция — не бедная. Дома здесь ставили либо каменные, либо деревянные, в два этажа, и в большинстве крыли их черепицей, а не соломой. Женщины носили цветные платья и чепцы с кружевами, на ногах — кожаную обувь. Воду тут пили разве что в наказание, все больше — светлый эль.

— Послушайте, — сказал Романо, — а ведь вы могли бы выжимать из них и больше! Знаете эту мортонову вилку? Вы много тратите, значит, у вас много денег: как насчет сеньора? Вы мало тратите, значит, у вас много остается: как насчет сеньора? Золотое, между прочим, дно!

— А зачем? — лениво удивился лорд Грэй.

Они сидели на обочине дороги, наскоро перекусывая на полпути меж деревней, которую они оставили поутру, и гарнизонным городком, куда лорд Грэй намеревался нагрянуть ближе к вечеру. Лошади бродили неподалеку, позванивая сбруей, Лея, жмурясь, ловила лицом солнце, лорд Грэй в расстегнутом камзоле полулежал, опираясь на локоть — ни дать ни взять дог в окружении щенят. Пахло чисто по-осеннему: дымом от сжигаемых на подворьях растительных остатков. Романе валялся навзничь на жухлой траве, как бы придавленный тренькающей лютней.

— …груди твои, широкие в основании, — бормотал он, — стоящие прямо и сладкие как… мм… этот кусок никак не получается. А почему они вообще должны быть сладкие? Лея…

— Заткнись, охальник!

— …словно двойни молодой серны.

Стоило взглянуть на нее, чтобы догадаться, кого он пытается описать.

— Мальчик, не тронь Писание!

— Так ведь шедевр! Так и тянет слямзить строчечку… И виноградник твой в цвету… О Каллипига! — взвыл незадачливый трубадур. Лея, сдавленно хохоча, уткнулась лицом в колени. Ее классического образования хватало в самый раз, чтобы понять, какая часть ее божественного тела удостоилась греческого эпитета. Лорд Грэй только посмеивался. Должно быть, у него тоже было классическое образование.

— То есть как это зачем? — запоздало откликнулся Романо. — Вы могли бы жить богаче. Простите за откровенность, но Винтерфилд — угрюмая медвежья нора. Там темно и тесно. И вообще, в мире столько есть всякого, чтобы украсить жизнь! Вы могли бы, скажем, пристроить новое современное светлое крыло к этому своему склепу, раз уж он вам так дорог, устелить полы коврами, заставить холлы мраморными нимфами, есть на серебре и спать на шелке…

— Натопить-то зимой этакую махину… — хмыкнул хозяин Винтерфилда. — А изнанка всего этого — косые взгляды и злобный шепот вслед. Что может быть гаже ненависти собственных подданных? И потом, что за смысл тащить в дом что попало, лишь бы стояло?

— Была б у вас жена, — с вызовом заявил Романо, откладывая лютню в сторону, — а пуще того — дочери, вы бы по-другому рассуждали. Бриллианты в мельхиор не оправляют. Дорого нынче приданое.

— Будь у меня дочери, — возразил лорд Грэй, — их бы женихи с благодарностью и в одних сорочках взяли. Ну а парни и сами бы знали, что полопают так, как потопают. Думаешь, я бы их больше щадил, чем тебя? Только начать стоило куда раньше, чтобы к твоим годам уже в мужчин выросли.

А-ах! Кто бы другой и не углядел, однако Лея, обученная всему, что касалось членовредительства, распознала, как в себе почувствовала, роль каждой мышцы, приведшей в мгновенное действие длинное, юношески гибкое тело Романо, извернувшегося в траве и бившего не одной лишь рукой, но всем телом, винтом, с проворотом выбрасывая себя вперед и снизу вверх, отталкиваясь от земли бедром, коленом, пальцами ноги. Из рукава или сапога нож скользнул ему в руку? Наносимый удар был подлым, тайным, по-змеиному скользким, какимто очень… южным, она не подобрала другого слова, успев только вскрикнуть.

— Господи, парень, да ты и свинью не зарежешь!

Неновый ботфорт лорда Грэя упирался Романо в ключицу, тот болезненно морщился, удерживаемый на безопасном расстоянии примерно так же эффективно, как удерживают кошек за загривок.

— Еще неизвестно, как бы у нас с вами кончилось, кабы я бил всерьез, — сдавленно сказал юноша.

— Если бы ты бил всерьез, — без улыбки ответил ему лорд Грэй, — я сломал бы тебе все верхние ребра и ключицу. Ты бы в жизни ничего в правую руку не взял. Ты хоть соображаешь, как ты рисковал? А если бы я не догадался?

— Разве я мог вас недооценивать? — все еще тяжело дыша, отозвался неусмиренный Романо. — Вы хотели сказать, если бы вы сделали вид, что не догадались?

— Вы знаете, что вы сумасшедшие? — сказала Лея со слезами в голосе. — Оба!

— М-да, — согласился лорд Грэй. — Между прочим, Романо, есть отличный способ мериться силой, не доводя девушек до сердечного приступа. Армрестлинг. Хочешь?

Он уже закатывал рукав. Романо поглядел на его жилистую руку, на свою, потом в глаза противнику… и помотал головой.

— Я проиграл, — сказал он беспечно. — Господи, ну что за извращенная страсть все на свете превращать в соревнование? Когда я вправду захочу убить вас, я воспользуюсь ядом.

Лорд Грэй хмыкнул и тоже посмотрел на свою руку.

— А ведь не так уж я был уверен в победе. Рано ты, братец, спасовал. Бицепс-то у тебя объемнее.

— Что не помешает вам сломать мне руку и заявить, что я сам напросился.

— Расскажите лучше, — вмешалась Лея, — о той достославной истории с Гильдией Мастеров Клинка. Сколько на самом деле в ней правды?

— Что за история? — Романо перевернулся на живот и подпер голову руками.

— Слыхала я, будучи при дворе, что лет двадцать тому назад некий лорд Грэй явился в Гильдию и бросил дерзкий вызов всем ее Мастерам. И еще говорят, что он не ушел оттуда, пока все они не были им повержены… — Она невинно хлопнула ресницами.

— А, — сказал лорд Грэй, расслабляясь, — давненько не слыхал я эту историю. Вот, значит, как ее рассказывают в нынешние времена. Уже не упоминается, что главный ее герой, совершая сей достославный, как вы изволили выразиться, подвиг, был — я извиняюсь, миледи! — в дымину пьян? Как и все прочие ее участники.

— Ну так нетрудно было догадаться! — фыркнул Романо. — Кому такое в трезвую-то голову придет?.. Кроме откровенно патологических типов.

— Да и Мастеров в прежние времена в Гильдии числилось поменьше…

— И вы в самом деле без перерыва дрались десять часов?

— Двенадцать, — ревниво поправил ее лорд Грэй.

— Так ведь и протрезветь успели. — Это Романо.

— Не-ет! Видите ли, в одной руке кавалер держал меч, а в другой — бутылку, и когда он к ней прикладывался, другой великодушно делал шаг назад.

— А вы, случайно, не тем местным винишком их пользовали? — съехидничал Романо. — Ну, которое так интересно вяжет ноги. Из чего вы его гоните, у вас же виноград не растет?

— Из барбариса. Но на самом деле там было бургундское.

— А жаль. Тогда я бы точно знал, чем объясняется ваш триумф.

— Да я, честно говоря, до сих пор не понимаю, почему молва так настаивает на моей победе. Я попросту не помню, когда я упал, и сколько бы я потом ни выяснял, все прочие страдают весьма схожим провалом в памяти. А хотите, — неожиданно предложил он, — я покажу вам заграницу?

— Это как? — Его спутники даже приподнялись с травы.

— А так. Съедем немножко с дороги, а там есть на что поглядеть. Потом галопом наверстаем.

— Я хочу, — сказала Лея и вскочила на ноги.

Романо последовал ее примеру с несколько меньшей прытью: разнежился на осеннем солнышке. Они мигом собрались и, сойдя с большака, двинулись к Северу по каменистой, едва заметной тропке, вьющейся в распадках холмов.

18. То, что обязан делать лорд

Прошло около получаса езды, в течение которого они почему-то переговаривались лишь шепотом, да и то скупо. Такая прозрачная тишина стояла кругом, что было немного страшно. Тропа повышалась, и вскоре их со всех сторон окружали скалы.

— Тут осторожнее! — окликнул их вдруг лорд Грэй. — Осадите назад и спешьтесь.

Юноша и девушка послушались и осторожно приблизились к своему вожатому. От самых его ботфорт, невидимый в трех шагах, шел обрыв. По нему змеилась узенькая неровная тропка — лошади уже ни спуститься, ни подняться. А дальше, впереди и внизу — глубокое извивающееся ущелье, каньон, щетинящийся изъязвленными непогодой скальными пиками, ребрами, зубцами.

Оно тянулось с запада на восток насколько в обе стороны видел глаз, и дальний его край был скрыт подернутым осенней желтизною, но все еще кудрявым лиственным лесом.

— Вот, — сказал лорд Грэй. — Сейчас меж нами и недружелюбным северным соседом, кроме пограничного форта, нет ни души. Возбуждает?

— Некоторым образом — да, — согласилась Лея, чувствуя, как что-то леденящее, как предчувствие, ползет ей в душу.

— А это, — лорд Грэй махнул рукой под ноги, — единственная проходимая тропа, ведущая от них к нам. Я много лет искал другие — безуспешно.

Ну и дорожка! Из чьего кошмарного сна извлек ее Создатель? Даже Романо ощутимо содрогнулся. Она казалась проложенной искусственно, но даже строители пирамид вряд ли были бы способны на подобный титанический труд. Ущелье, извиваясь, пересекал гигантский гребень, похожий на спинной плавник окаменевшего морского чудища, и вот вдоль этого-то гребня, где-то в двух третях от подножия, тянулась ниточка тропы фута в два шириной: слева — пропасть, справа — стена, может, не столько отвесная, сколько неприступная из-за колючего кустарника и громадных глыб, заваливших ее чуть не до самого верха. Некоторые из них выглядели весьма неустойчиво.

— Потрясающее место, — прошептала Лея. — Почему здесь не стоит укрепление?

— Ты же видишь, здесь нет ни пятачка ровного места. — Он глянул из-под руки вперед. — Укрепление стоит на той стороне.

— А разве граница лежит не по ущелью? Казалось, было бы естественно…

— Раньше она тут и пролегала. Но однажды, лет сто пятьдесят тому назад совершен был на этом самом месте беспримерный подвиг. Две армии стояли на этой тропе, где сражаться могут только двое первых, один с одной, а второй — с другой стороны. Чтобы шагнуть вперед, надо убить. Так что каждый ее ярд оплачен жизнью. В общем, мы захватили и тропу, и укрепление с той стороны, и тем самым увеличили свою территорию на несколько десятков миль…

— …изгаженной, бесплодной, никому не нужной земли, — фыркнул за их спинами позабытый Романе. — Ну разве что как мемориал славы!

— В чем-то вы определенно правы, — согласился лорд Грэй с Леей, стоически игнорируя очередной выпад не в меру распетушившегося юнца. — С этой стороны тропу запереть проще. Здесь ее может держать даже небольшой отряд. Чертов бюджет, хоть из своего кармана плати, ей-богу! Здесь и в те неспокойные времена стоял только тайный пост, в обязанности которого входило в случае беды слать гонца в гарнизон. И полечь, держа тропу, пока подоспеет подмога. Ну а теперь все посты вынесены туда. — Он указал подбородком вперед. — Что они там жгут? — внезапно перебил он самого себя.

Из-за рощи за горизонтом в хрустальное небо поднимались клубы черного дыма.

— Как-то он мне не нравится, — пробормотал лорд Грэй. — Не хотелось бы тащить вас туда, но как же узнать?

Насупившись, он поглядел вниз, на тропу.

— Что это? — спросила Лея, указывая рукой. Лорд Грэй мельком глянул на нее, потом вновь устремил взгляд на странно сдвинутые и испятнанные чем-то темным желтовато-серые камни. Проследил одному ему понятные отметины, круто развернулся к пропасти спиной и почти бегом бросился в ближайшие кусты.

— Черт! Романе!

Его интонация исключала пререкания. Юноша поспешил следом и помог вытащить из кустов труп молодого человека в перепачканной и изорванной, но несомненно форменной одежде. Романо вытер внезапный пот со лба и осел на пятки.

— Истек кровью, пока полз, — констатировал лорд. — Хватило сил еще спрятаться в кусте, а потом он потерял сознание.

Взгляд его обратился к черному дыму в прозрачном небе. Потом вновь вернулся к телу у ног. Потом он медленно, словно впервые оглядел их лица: растерянные мальчик и девочка, никогда прежде не видевшие мертвеца. Девочка, кажется, понимала лучше.

— Может, эти объяснят нам, в чем дело? — спросил Романо, пальцем указывая на тропу.

Там, внизу, милях в полутора от места, где они стояли, то пропадая из глаз в складках местности, то вновь возникая и взблескивая на заходящем солнце металлической чешуей, как змея извивалась колонна, движущаяся по тропе цепочкой по одному. С того края на этот. И было тихо-тихо.

Глаза лорда Грэя сузились.

— Эти не объяснят, — хрипло сказал он. — Эти к переговорам не расположены.

— О-ля-ля! — присвистнул Романо. — И похоже, что меж ними и нами теперь уже и вовсе ни одной живой души?

— Если им удалось миновать укрепление, то — да, — подтвердил лорд, глаз не сводя с черного дыма над тропой.

— В добрый же час нас сюда принесло! Зачем же мы время теряем? Они, как я погляжу, минут через десять здесь будут. По коням, господа, и деру до гарнизона!

Лорд Грэй молчал, как камень. Кто это придумал?

Тоже скажут — камень! Живое у него лицо, и больно ему, как на разрыв.

— Я не могу, — вымолвил он наконец, — вскочить на коня и сделать вид, будто меня тут не было. Есть вещи, которые лорд обязан делать. Посмотри, сколько их! Здесь еще можно запереть, а если они хлынут в долину., .

Он замолчал, и Лея с трезвой беспощадностью додумала все недосказанное. Этот смерч враждебного железа, прикрывающего враждебную плоть, беспрепятственно обрушится на беззащитную, поглощенную страдными хлопотами долину. И даже если гарнизон, поднявшись, таки сомнет и раздавит их, война неминуемо покатится по крестьянскому полю, оставляя за собою потраву и пепелища.

И голод. Чужие воины сотворят с твоей родиной то, что сами бы они назвали чудовищным злодеянием, от чего сами призывали бы небеса разверзнуться, а землю — содрогнуться, кабы это случилось с их собственными деревнями и семьями. Кузнеца, что только вчера перековал вперед других твоего коня, спросонья схватившегося за молот, с гоготом поднимут на копья. Пригожую крестьянку, что по жаре поднесла тебе молока, завалят целой толпой на пороге и бросят с перерезанным горлом. Порубят собак, что лениво тявкали тебе вслед из-под тенистого куста. На пути своем будут сжигать хижины вместе с теми, кто истово молит беду пройти мимо, прежде подперев чурбаком дверь — чтоб не выскочил никто. Словом, рачительно и повседневно очистят землю для себя. А ты собираешь со своих подданных налоги. Ты — их лорд. В некоторых случаях за право так зваться и жить чужим трудом ты обязан умирать.

— Один из нас поскачет в гарнизон, — сказал лорд.

Оба мужчины обернулись одновременно: — Лея…

— Нет! — закричала она.

— Да, — сказал лорд Грэй, и она притихла, а он уже повернулся к Романо с кривой усмешкой на губах: — Ну что? Хочешь вечной славы? Встанешь на эту тропу?

Брови Романо поползли вверх, глаза округлились.

— Я? — беспомощно переспросил он.

— Ну да. Если ты и в самом деле хочешь получить лучшую на свете девушку, то должен бы быть готовым платить. Всем. Это дело для мужчины. А ты ведь уже не тот маменькин любимчик. Что, готов?

— Но вы не можете?! — зарычала Лея. — Он же мальчишка! А это — верная смерть!

Романо побагровел и начал подниматься. В ту минуту он бы и на тропу встал, и самого Грэя стер бы с лица земли, потому что есть предел всему. Лорд Грэй со смехом толкнул его обратно наземь.

— Я пошутил, — сказал он. — Неужели бы я уступил тебе такую честь? С самого детства мечтал о подвиге вроде этого.

— Ну уж теперь…

— Я сказал — встанешь после меня.

Лорд Грэй выпростался из камзола, снял сорочку, оторвал от нее длинный лоскут и повязал им лоб, так чтобы пот не заливал глаза. Потом свистнул коня и из седельной сумки извлек завернутые в тряпицу маленькую склянку и шприц, набрал в него, прищурившись на закатный свет, прозрачную жидкость из склянки, согнул и разогнул руку и аккуратно ввел в выпуклую, отчетливую вену содержимое шприца.

— Возьмешь Марвика, — распорядился он. — И отдашь мне свой меч.

Негнущимися пальцами Лея протянула ему оружие, и он буквально вырвал его у нее, повел плечами, два клинка в обеих его руках оплели его мгновенной блещущей сетью. Довольно усмехнувшись, бросил правый клинок к левому, в левую руку.

— В седельной сумке — моргенштерн. Возьмешь его в руку. Ты сумеешь. В гарнизоне требуй командора Флетчера, поднимай его хоть с супружеского ложа, хоть со смертного одра. Назовешь мое имя, и он сделает все, что нужно.

Инъекция что-то творила с ним. Вены на лбу и руках вздулись так, что взглянуть страшно, глаза зримо наливались кровью, бугры мышц выделились рельефнее, ложбины меж ними — резче, загорелые плечи заблестели от пота, кожа временами мелко, как у лошади, подергивалась, дыхание становилось короче, громче, прерывистее.

— Погоди, — сказал он. — У меня есть еще пара минут для тебя. Потом ко мне нельзя будет подойти.

Усмешка его была уже нехороша. Уж очень он стискивал зубы. Ей показалось, что они обведены кровавой каймой. Свободной рукою он легко поймал оба ее запястья и немного притянул ее к себе.

— Меня зовут Дуэйр, — сказал он.

Вкус железа и пепла остался на губах, когда она беззвучно повторила. Секунд десять он не отрываясь смотрел в ее растерянное без испуга лицо. Потом она рванулась к нему с рыданием в горле, и не совсем понятно стало, все ли еще он тянет ее к себе или уже удерживает на расстоянии, на полусогнутой руке.