Глава 43

Ход конем

У обгоревшей кромки длинной неровной полоски хорошо были видны несколько букв и цифр. Другая часть оставалась пустой. И тогда Галик осторожно приблизил ее к костру. Вскоре весь сохранившийся кусок листа наполнился текстом.

— Секретные чернила, — деловито пояснил Галик. — Проступают лишь при нагреве.

— И что это значит? Шифровка? — Воскликнул Арик. — Ух, здорово!

Но радовался он рано. Сохранилась лишь часть текста. Толкаясь и стукаясь лбами, ребята пытались прочесть.

— Смотри-ка, — сказал Валик. — По-нашему написано.

— Ну да, — сказал Галик. — А ты чего хотел?

Все трое, сопя, они смотрели на обгорелый клочок бумаги:

«...УТНИК

еликий иг

чинает пут

с основан... квад

Конник — 2

Пеший вои... — 1 вв...

ой ...он и ...рязь —

пол... диаг...

туральная ступен

«...УТНИК еликий иг чинает пут с основан... квад Конник — 2 Пеший вои... — 1 вв... ой ...он и ...рязь — пол... диаг... туральная ступен еший воин — 1 вве ...онник — 2 сочти... исла гическое чи центре ква три стро и стол крес ключ ...адус теводный з фере авной ...иру»

— Дайте и мне взглянуть, — сказал сержант.

Галик протянул ему обгорелый листок, который еще пах табаком.

— Ай-ай! — только и сказал сержант.

Арик протянул руку и осторожно потянул из рук сержанта листок. Тот безропотно отдал.

— Часть текста сгорела. Что же вы, лиходеи, наделали? Теперь уж не прочесть. — Арик сердито и грустно смотрел на друзей, а искоса и на сержанта.

Тот выглядел виноватым.

— Да ладно уж, — сказал Галик. — Словно ты полный текст сумел бы понять! Кто разберет эту галиматью?

— Ну, хоть надежда была бы!

— Слабая надежда, мой друг.

— А я не утверждаю, что сильная.

— Жуткое дело, — пробурчал Валик.

— Все-таки лучик надежды есть, — сказал Галик.

— С какой стороны?

— Наш доктор волшебных наук.

— Господин Якоби?

— Он самый.

— А где он, кстати? — Арик оглянулся.

Они стояли у костра, который почти догорел. Остальная часть пещеры была погружена во тьму.

— Ты так спрашиваешь, как будто отсюда можно сбежать.

— Да нет, — отмахнулся Арик. — Валик, подбрось хворосту. Господин Якоби, вы где?

— Я здесь, — раздался спокойный, даже какой-то грустный голос.

Доктор волшебных наук поднялся с двух вязанок хвороста, на которых было прикорнул, и стоял в двух шагах от друзей.

— Вот! — Арик протянул ему обгорелый листок с остатками текста.

— Догадываюсь, что это такое, — сказал Якоби.

— Неужели? — Галик даже сглотнул от волнения.

— Бумага, в которую был завернут хрустальный шар, — это скорее всего типографский лист ин фолио, то есть полного размера.

— Вот как? И что теперь делать?

— Разумеется, прогреть оставшуюся часть листа.

— О, мы идиоты! — завопил Арик и стал разыскивать отброшенный сержантом лист бумаги. — Дураки мы, дураки.

Лист с грубо оторванным углом был найден и тщательно нагрет у костра. Его грели так долго, что чуть не спалили. Но ни одной буквы, ни единой точки больше не появилось.

— Надо же! — сказал Якоби. — Текст был только в той части, которую вы почти сожгли. Когда не везет, тогда не везет.

— Ну хорошо, — сказал Арик. — Но какая-то часть все же есть. Пусть обглоданная, но все же! Как ее понять?

Якоби смотрел на текст и молчал.

— Не томите нас, дорогой доктор, — сказал Галик.

— Текст мне смутно знаком. О, очень смутно! — Якоби коснулся рукой лба.

— Что он означает? О чем он?

— Не знаю.

— То есть как?

— А вот так, друзья мои.

— Вы же только что сказали, что догадываетесь!

— Я догадываюсь, откуда текст. А не о чем он.

— И откуда же?

— Из книги Иббур, о которой я вам уже говорил.

— Неужели? Каким образом?

— Я сейчас припомнил лекции профессора Эльвеция. Он рассказывал нам, что шар был изготовлен из особого хрусталя в той же секретной мастерской, она же типография Витенберга, где специальными красками тайно печатались фрагменты из книги Иббур. Неудивительно, что шар завернули в типографский лист. Скорее всего в испорченный лист, где пропечаталась только часть текста. Бумагу тогда берегли, и правильно отпечатанный лист пошел в книгу. Это мне ясно.

— Значит, у нас часть текста из этой таинственной книги?

— Весьма вероятно.

— А как же его прочесть? Как понять?

— Вот этого я вам не скажу.

— Почему же, дорогой доктор? Вы же волшебник.

— Этот текст — по всей видимости, математическая шифровка. А волшебники хотя немало знают и многое умеют, но с математикой обычно не в ладу.

— Неужели? — удивился Галик.

— Э, мой друг, если бы волшебники были, ко всему прочему, еще сильны и в математике, то тогда все теоремы давно уже были бы доказаны, а все в этом мире подсчитано. Но это не имеет места. Значит... Умеете делать логические выводы?

— Так что же делать?

— Давайте думать вместе.

— Ну, это само собой, — сказал Валик.

— Эй! — сказал вдруг сержант озабоченно. — Мы тут разболтались, а эти, может быть, нас подслушивают.

— Ох! — сказал Галик и прикусил язык, тревожно оглянувшись на проход в шестую пещеру.

— Валик, малыш, — сказал сержант, — будь добр, загляни в соседний зал, нет ли там кого.

— Есть заглянуть! — прошептал Валик и исчез. — Никого! — сказал он, появившись через полминуты.

Сержант немного успокоился.

— Все равно, — сказал он грозным шепотом. — Орать запрещаю! Говорить тихо!

— Есть говорить тихо! — прошептали Арик и Галик.

И в этот момент послышались шаги. В проходе, что вел в шестую пещеру, заметался свет. Ярче, еще ярче. Все замерли. В свете факелов появились два охранника. Один из них поднял невысоко какой-то мешочек и бросил его в сторону сержанта. Мешочек глухо упал на землю.

— Наш лейтенант, — сказал охранник, — прислал вам немного харчей.

Второй усмехнулся. Оба развернулись и пропали. Исчез свет факелов, затих звук шагов.

— Вовремя, — только и сказал сержант.

А Валик, подойдя к костру, уже открывал мешок.

— Сухари, — сообщил он, — заплесневелые.

— И такие съедим, — сказал сержант.

Сухари они запили родниковой водой.

— А где Базз? — уже по привычке спросил Валик.

— Не знаю, — призналась Сэнди. — Не могу за ней уследить.

— Кое-что вполне можно понять, — говорил Арик. — Ясно, что первое слово — путник. А где путник, там путешествие, там поиск. Разве не так?

— Так, — сказал Валик.

— Тогда слушайте: «ПУТНИК великий игрок начинает путь с основания квадрата...» Разве не так?

— Так, — сказал Валик.

Галик и остальные молчали.

— Но вот что означает «Конник — 2»?

— Ясно что, — сказал Валик. — Двое верховых.

— Разве? Не уверен.

— Почему ты не уверен, когда дальше идет пеший воин?

— Ну да, который «один вв...». Что это значит? А дальше вообще — «плохой он и грязь».

— При чем здесь грязь? — не выдержал Галик.

— Не знаю. Здесь так написано. «Полная диагональ грязи».

— А дальше немытые ступени? — ехидно спросил Галик.

— Да, но при этом натуральные.

— Хорошая расшифровка!

— Не нравится? Давай другую.

— А дальше «сочти ...исла». Ислам?

— Исла, кстати, по-вестгалльски — остров.

— Любопытно.

— Да нет, — вмешался вдруг Якоб Якоби. — Это означает «сочти числа».

— Откуда вы знаете?

— Это просто. Это из Священного Писания. Там есть такое выражение.

— Ах, вот как! А какие же тут числа?

— Пока не знаю.

— Но вообще логично, — сказал Арик. — Потому что дальше — про ключ. А какой тут может быть ключ, если не числовой?

— Не возражаю, — сказал Галик. — Только вот как его найти?

— А «фере», — сказал Якоби, — скорее всего означает «Сфере».

— Здорово! — обрадовался Валик.

— Но почему в начале упомянут игрок? — спросил Галик. — С кем он играет? И во что?

— А там еще про стол что-то, — вставил Валик.

— И стол был яств, — усмехнулся Галик. — Кому что мерещится!

— Слушайте, — сказал сержант, мучительно вглядываясь в обгорелый листок, — а вот эти крестики-нолики ваши или как их там? Ваши пятнадцать шишек, военно-полевая игра? Или я не то?..

— Причем здесь крестики-нолики? — спросил Арик.

— Эврика! — вскричал вдруг Галик. Он подскочил к сержанту с намерением чуть ли не расцеловать его.

— Ну-ну. — Сержант смущенно отстранился.

— Ты чего? — повернулся к другу Арик.

— Крестики-нолики играются на девяти клетках? — спрашивал Галик, забирая листок у сержанта.

— Ну?

— Ты говорил «грязь»?

— Говорил.

— А это, брат, не грязь, а «ферязь»!

— Не понял.

— Ферязь — это по-старинному ферзь.

— Ага.

— Не нолики у нас будут на девяти клетках, а шахматы. Теперь понял?

— Нет еще.

— Конный воин — это ход конем! А игрок наш — шахматист.

— Погоди! — Арик изумленно уставился на Галика. — Тогда многое проясняется.

— Именно!

Теперь уже Арик выхватил листок у Галика.

— Эх, записать нечем. Я все понял. Слушайте и запоминайте:

«ПУТНИК

великий игрок

начинает путь

с основания квадрата

Конник — 2 хода

Пеший воин. — 1 вверх

боевой слон или ферязь —

полную диагональ —

натуральная ступень

пеший воин — 1 вверх

конник — 2 хода

сочти числа

магическое число

в центре квадрата

три строки

три столбца

крест —

ключ

градус

путеводный знак

к Сфере равной миру».

— Ура! — сказал Галик.

— Я знаю про крест, — сказал вдруг Валик.

Друзья изумленно уставились на него.

— Боцман мне говорил... ищи, говорит, крест из чисел.

— Какой боцман?

— Как какой? Тот... что хотел пить вино... с деканом, что ли...

— А декан откуда?

— Вот этого не знаю.

— Простите, юноша, — вмешался Якоби, — это интересно — то, что вы говорите.

— Да? — Валик приосанился.

— Я так понимаю, что речь идет о декане факультета в каком-то университете. Что за факультет? И где этот университет?

— Где? — Валик запыхтел. — В Лабаре, я думаю.

— Ах вот как. А факультет?

— Бес его знает. Философский, наверное. Я в этом не разбираюсь.

— Философский в Лабаре? Как интересно. Похоже, я знавал этого человека. — Якоби поджал губы. — Он увлекался числами, бесподобно владел этим предметом. Нет, братцы, это серьезно. Этот юноша нас не разыгрывает.

— Еще бы! — сказал Валик. — Он же мне все заранее рассказал. Эх, был бы я чуть трезвее! Магический крест — фигура из теории чисел. Он так и говорил! Ясно как божий день. Он и про Малый Комунго знал, и про «Принцессу Мур». Помните парусник на мели?

Арик и Галик стали посматривать на Валика с неожиданным уважением. Он перехватил эти взгляды.

— Интуицию надо развивать творческую, — сказал он и посмотрел свысока.

После этих слов Арик и Галик просто присели.

— А помнишь записку от морской свинки? — Валик в упор смотрел на Арика. — Там же тоже про крест.

— Записка? От свинки? — Галик тоже уставился на Арика.

— Господи! — Арик схватился за голову. — Каждое лыко в строку.

— Помнишь, там тоже про какой-то крест? — Валик не сводил глаз с лица друга.

— Записку я давно потерял, — пробормотал Арик. — Но содержание ее запомнил крепко: «Книга твоей судьбы открыта. Ищи крест из цифр. Но не забывай огонь, слова и краски». Слушай, как это я сам не сообразил? Спасибо, дружище!

— Ну вот, — сказал Галик. — Не знаю, конечно, при чем тут краски, а огонь — вот он, пожалуйста! Чуть всю записку нам не сжег!

— Поразительно, — прошептал Якоби. — Все, буквально все сходится.

— Не уверен, что имелся в виду этот огонь, — пробормотал Арик.

Галик, присев на вязанку хвороста, не отрываясь смотрел на обгорелую бумажку. И вдруг вскочил в возбуждении.

— Это действительно конь! И он делает два хода. А зачем ему больше? Его сменяет пешка. Пешка! Пешечка моя! А потом слон! Слоник. Обыкновенный такой шахматный слоник! — И Галик принялся танцевать у костра, высоко подбрасывая ноги.

Друзья смотрели на него в изумлении.

— Он, часом, не свихнулся? — спросил Валик.

— Нет, я правда понял! — Галик внезапно побледнел. — Айлер. Ходы конем.

— Что? — спросил Арик. — При чем здесь Айлер?

— Айлер — это великий математик. У него есть знаменитая задача. Она описана в книжке из моей библиотеки. В той, где оборвано начало. Не помнишь разве? Может ли конь обойти доску, побывав на каждой клетке единожды?

— Ну?

— Айлер нашел изящное решение.

— И что из этого следует?

— Надо приспособить задачу к девяти клеткам. А это в сто раз проще. В тысячу! Ах, писать нечем!

— Почему? — сказал Арик. — Угольком из костра. А бумага-то есть! Которую мы чуть не сожгли.

— Ух я дубина! — подскочил Галик. — Давай ее сюда.

Нагнувшись к костру, Галик выудил обгоревший прутик.

— Вот и перо, — сказал он.

Арик уже разворачивал лист ин фолио с оборванным правым углом.

— Смотрите сюда. — Галик не мог скрыть возбуждения. — Сейчас будем играть в шахматы. Только на девяти клетках. А нам больше и не надо! Вот квадрат номер один. — Он быстро начертил слева вверху небольшой квадратик для игры в крестики-нолики. — Где основание квадрата? Ясно, что центральная клетка внизу. Ставим там единицу.

— А? Каково? — Галик отложил прутик и откровенно любовался квадратом.

— Знаете ли вы, что получили? — спросил Якоб Якоби, сдерживая волнение.

— Что? — беспечно хмыкнул Валик.

— Истинное чудо, друзья мои. В истории математики этот квадрат называется волшебным. Найти его чрезвычайно сложно. Почти невозможно. Я когда-то пытался. Сорок ночей я переставлял цифирь. Извел годовой запас бумаги. Похудел на пуд. Но найти не смог. А вы нашли! И так просто. Так элегантно!

— А что в нем волшебного? — Валик вновь хмыкнул.

— Подсчитайте, юноша, сумму любого столбца.

— Столбца? — Валик наморщил лоб. — Так... четыре плюс три плюс восемь... Пятнадцать!.. Во втором... тоже пятнадцать... В третьем... Ух ты!

— А теперь сумму любой строки.

— Ой-ей! Опять пятнадцать! — Валик порозовел. Как ни слаб был свет костра, но это увидели все.

— Слушай, а он соображает! — пробормотал Арик. — Как суммирует!

— Блеск! — со всем возможным сарказмом подтвердил Галик.

— А теперь сумму любой диагонали, — попросил Якоби.

— Не может быть, — прошептал Валик. — Ужас какой-то.

— В том-то и дело! — торжествующе заключил Якоби. — По всем направлениям одно и то же. Как это возможно? Девять разных цифр выстраиваются в такую немыслимую фигуру! Как это возможно, я спрашиваю?

Он смотрел на ребят, широко раскрыв глаза. Те молчали.

— А я вам скажу — это действительно чудо, и отражает оно великую и тайную симметрию мира.

— Чего отражает? — спросил Валик.

— В свое время вы узнаете больше. Не торопитесь. Главное — у вас великолепные задатки.

После этих слов трое друзей скромно потупились.

— Да, нам, волшебникам, многое подвластно, но только, увы, не строгая стихия математики. Восхищаюсь вами, молодые люди. Найти волшебный квадрат! Я лично потрясен.

— А, пустяки, — отмахнулся Галик. — Это как раз было несложно. Ход туда, ход сюда... Оно само и сложилось. А вот то, что делаете вы — волшебные палочки, привороты-отвороты, джинна в бутылку загоняете, — вот это да!

— Я, положим, приворотов не делаю, — гордо сказал Якоби. — У меня иные правила и другие, если так можно выразиться, приоритеты.

— Возможно, — сказал Арик. — Но сейчас это не важно. Сейчас надо крест найти.

— А чего его искать? — возразил Якоби. — Вот он — центральная строка и центральный столбец. Вот вы и нашли эти числа, друзья! А, значит, нашли и ключ.

Глава 44

Извержение

— Итак, повторяю, вы нашли магический крест, — доктор Якоби скрестил на груди руки и говорил спокойно и торжественно, — нашли числа, из которых крест составлен.

— Какие же это числа? — решил уточнить Валик.

— 357 и 159 — два замечательных, два таинственных числа, — сказал Якоби. — Первое в особенности.

— А почему? — спросил Валик.

— В какую игру вы чаще всего играете? — хитро прищурившись, спросил Якоби. — Сколько камушков или там шишек?

— Пятнадцать, — ответил Валик смущенно.

— Ну, вот вам первое забавное свойство: сумма цифр этих чисел такова же. Отвечайте — такова?

— Такова, — повторил Валик. — Это я уже усвоил.

— А как вы обычно раскладываете камушки для игры?

— Три, пять и семь, — ответил удивленный Валик.

— Вот видите? А вы даже и не догадывались, что повторяете своей милой и наивной игрой великое число.

— Это правда, — сказал Валик. — Не догадывались. Я, во всяком случае, — добавил он честно.

Арик и Галик старались держаться невозмутимо, но на самом деле тоже были поражены. Галик с тайным изумлением взглянул на Арика. Тот лишь недоуменно пожал плечами. «И я не догадывался. Да и откуда бы мог?» — говорил его ответный взгляд.

— А что такое число 15 вообще? — наседал Якоби на бедного Валика.

Валик преданно смотрел на него и молчал.

— Это сумма первых пяти цифр. Красиво, просто. Чуете?

— Чую.

— Все очень гармонично. А теперь возьмем число 3, которое древние греки называли триадой. Что вы о нем знаете?

— Ну... — пробормотал Валик.

— Правильно, прежде всего Святая Троица. Слыхали про такую?

— Слыхал, — сказал Валик.

— А то, что пространство наше трехмерно, знаете?

— Ну... — Валик вновь засопел.

— Знаете? Отлично.

Арик и Галик притихли и слушали во все уши. Иронично улыбаться им давно надоело.

— А знаете ли, что древний грек Пифагор учил, что все в природе разделено на три части?

— Этого я не знал, — ответил Валик окрепшим голосом.

— Даже время — на прошлое, настоящее и будущее.

— Во как! — удивился Валик.

— Между прочим, у пифагорийцев единица и двойка не считались числами, это были предчисла, отражающие две надмирные сферы — монаду и дуаду. Числа у последователей Пифагора как раз начинались с триады — то есть с первой устойчивой и конкретной формы.

— Вот это да, — сказал Валик.

— Теперь поняли?

— Теперь понял. Правда, не понял, что я понял.

Якоби тонко улыбнулся.

— Пифагор утверждал, что сам бог Аполлон пророчествовал с треножника, и поэтому советовал совершать возлияние три раза. Не более.

— Ничего себе!

— А вы, зеленая молодежь, когда дорветесь, небось и по пять, и по семь раз вкушаете? Сознайтесь.

— Не помню, — сказал Валик.

— Стыдно! — пробурчал Якоби.

По стенам побежали тени, темнота сгустилась. Галик подбросил в костер хвороста. Сучья недовольно затрещали.

— Кстати о числе пять. А здесь что скажете, мой друг?

— Ничего не скажу. — Валик наклонил голову и смотрел исподлобья. Вопросы доктора волшебных наук стали его утомлять. Он хотел выглядеть сердитым, но у него не очень это получалось.

— Правильно. Пустяковое число — всего-то пентада, она же волшебная пентаграмма. Греки считали это число священным символом света. Оно же — пятый элемент, пятая сущность. Оно в качестве пятой сущности воспаряет над четырьмя элементами природы — землей, водой, воздухом и огнем. При этом высшая пятая сущность — эфир — легко проникает в первые четыре низшие — и в воздух, и в воду, и в землю. В огонь — само собою. Поэтому число пять греки считали символом проницаемости. Его же называли равновесием, потому что оно делит надвое совершенное число 10 и является центром — третьим, центральным членом — удивительного числа 15.

— Да, — тяжело вздохнул Валик, — теперь понимаю.

— Пятерку еще считают символом животворящей природы, потому что умноженная сама на себя она к себе и возвращается. Ее из-за этого сравнивают с пшеницей.

— Не понял, — сказал Валик. — При чем здесь наша родная пшеничка-кормилица?

— Это просто. Весной вы кидаете в землю пять зерен пшеницы. Осенью получаете двадцать пять. Пшеница возвращается сама к себе. Как и пятерка.

— Здорово, — прошептал восхищенный Валик.

— Но ведь и шестерка, умноженная на себя, возвращается к себе, — вмешался Арик, — разве не так? Шестью шесть — тридцать шесть.

Якоби поморщился, как от зубной боли.

— Не говорите мне о четных числах, о них сейчас и речи нет. Они не прочны, они легко раскалываются пополам, это числа-предатели и нам сейчас совсем не нужны. Конечно, они тоже не без свойств, но... оставим пока. Это понятно?

— Понятно, — сказал смущенный Арик.

— Вернемся к славной нашей пятерке. Во многих монастырях (у вас, в ваших северных краях, кстати, тоже) над дверями вешают пятиугольник-пентаграмму. Обычно просто рисуют, а иной раз из металла выковывают. А зачем ее к дверям прибивают?

— Мм-м... — честно промычал Валик.

— Вешают ее для защиты от темных сил. Беда в том, что это прекрасное число — пять — захватил в свое вооружение и дьявол. А знаете почему? Да потому что пентада — это символ проницаемости, о чем мы уже толковали. А дьяволу как раз и хочется всюду проникнуть. Вот он и прикидывается. Разного рода дьявольские штуки и сооружения обычно прикрываются пятиконечной звездой. Сатана себе эту звезду и на лоб надвинет, и на грудь нацепит, поди его отличи! Различного вида и калибра бесы только и орудуют пятеркой, влезая в душу человеческую. Сами всяческую ложь учат на пять баллов и других заставляют. Заклятием от этакой напасти выступает правильная пентаграмма. Это понятно?

— Пока не очень. А как сделать правильную?

— Об этом я вам прочту специальную лекцию. Это искусство тонкое. А сейчас пойдем дальше.

— Число семь?

— Вот видите, юноша, вы уже начинаете соображать.

— Угу, — сказал Валик и расправил плечи.

— Это знаменитое число, оно же гептада, и вовсе смешное. Семизвездье. Семь планет. Семь духов. Большую Медведицу на ночном небе сумеете найти?

— Конечно, — важно ответил Валик.

— Сколько в ней звезд?

— Семь! — Валик сам удивился своему ответу.

— Вот видите? А у греков семь — число жизни. Семимесячный ребенок выживает, а восьмимесячный — нет. Ведь так? Тайна велика сия.

— Да, — сказал Валик.

— Сколько человек не ждут одного?

— Семеро! — бодро сказал Валик.

— Если вы вышли в поле с сохой, то сколько человек будут дожидаться с ложкой.

— Семеро! — уверенно ответил Валик.

— А почему не шесть и не восемь?

— Не знаю.

— Но тайну семи чуете?

— Чую.

— А теперь вообразите, что все вышеперечисленные качества — и тройки, и пятерки, и семерки — вы сложили в один мешок.

— Ох! — сказал Валик.

— Теперь вы поняли, — Якоби перешел на грозный шепот, — что это такое — это жуткое, немыслимое, невероятное число — 357?

— Ну! — сказал Валик.

Якоби умолк и вытер пот на лбу. Валик сделал то же самое.

Языки костра спутанными тенями бежали по ближайшим каменным стенам.

— Что будем делать дальше, господин Якоби? — тихо спросил Галик.

— Вы правы, юноша. — Якоби постучал пальцами по собственному покатому лбу. — О, как вы правы! — Он без сил опустился на кучу хвороста.

— И все же? — Арик в упор смотрел на доктора волшебных наук.

— Ну что ж! — Якоби поднял голову. — В принципе ясно.

— Ясно что? — не выдержал Валик.

— Мы имеем магический квадрат, это раз. В нем есть магическая горизонталь. Это число 357. Это два. Есть и магическая вертикаль — число 159. Это три.

— А почему не 951? — спросил Арик.

— Любая вертикаль, как и всякая башня, строится снизу. Об эманации, то есть истечении сверху, сейчас речи нет. Только животворящий крест рисуется сверху. Но это, братцы, пока не про нас.

— Предположим, — сказал Арик. — А дальше?

— А дальше мне достаточно припомнить лекции профессора Эльвеция. Горизонталь — это широта. Вертикаль — это меридиан.

Услышав это, удивленная Сэнди повернула голову и впилась взглядом в Якоба Якоби.

— Так просто? — спросил Арик.

— О, это совсем не просто, юноша. Совсем не просто. Но в данном случае заявляю вам ответственно: мы должны искать следующую точку — 35,7 градуса северной широты, 15,9 восточной долготы.

— А-а! — воскликнул Галик. — Вот почему в обгорелой бумаге говорится про градус!

— Да, поэтому. Именно поэтому. У нас нет под руками карты? Как жаль! Что в этой точке? Что? Это море или суша?

— Не знаю. — Арик пожал плечами.

— Я знаю, — сказала Сэнди.

Сказала она тихо, но на ребят и доктора волшебных наук эти слова произвели впечатление грома. Словно по команде они повернулись и уставились на девушку.

— Что там? — спросил Якоби.

— И суша, и море.

— Как это? — удивился Валик.

— Это море. А в той самой точке, о которой вы говорите, — остров. Точнее, крохотный островок.

— Постой, а море какое? Сейчас не соображу. — Якоби напряженно смотрел на девушку.

— Это знаменитое море Ста Земель, лежит на запад от нас. Из Южного моря мы можем пройти в него через Форбосский пролив.

— Откуда ты знаешь про остров? — Арик от волнения даже охрип.

— Капитан Резотто... Он мне говорил...

— Капитан знал про этот остров?

— Он мечтал туда попасть. Он бредил этой точкой. Но он не знал ее координат. Не знал этих цифр. А мы их теперь знаем.

— Но откуда капитан?..

— Он знал про таинственный крест из чисел. В Лабаре он дружил с какими-то учеными, математиками... Он ходил в тамошний университет, пил с ними ром. Но цифр они ему не назвали. Видимо, сами не знали.

— Еще бы! — сказал Якоби. — Они не смогли исчислить волшебный квадрат. Не всякому математику это под силу.

— Капитан Резотто сам пытался вычислить, — продолжала Сэнди. — Он и меня пытался привлечь, показывал какие-то сумасшедшие вычисления... но я тогда не понимала. Ничего не понимала. Только сейчас... — Сэнди замолкла.

— Плывем туда! — вскочил Валик. — Немедленно! Туда!

«Да... да... да...» — разнесло гулкое эхо.

— Эй, а чего это вы так раскудахтались? — раздался вдруг мрачный баритон сержанта. — Забыли, где сидите?

Валик так и сел на свою вязанку хвороста.

Все внезапно умолкли. Темная громадная пещера навалилась на них всем своим пространством.

— А сидите вы в тюрьме, — тихо продолжил сержант. — В подземелье. Возможно, в одной из самых жутких тюрем мира. И сколько просидите тут, ведает один Господь Бог.

В тишине и полутьме они просидели около часа.

— Все! Я пошел купаться! — заявил Валик. — Сил моих нет. С одного боку холодно, а с другого почти поджарился.

— Валяй! — сказал сержант. — Запрета не будет.

— Я тоже хочу, — сказал Галик.

— И я, — сказал Арик.

— Только по очереди, — пробурчал сержант.

— Да, конечно, — сказал Арик.

А Валик уже влезал в воду.

— Эй, а вода-то стала горячее, — вскрикнул он и быстро вылез на каменистый бережок. — Она совсем горячая! Фиг искупаешься.

— Она нагрелась? — удивился Галик и сунул в воду голую ногу. — Ой! — вскрикнул он.

— Что это! — спросил Арик, тревожно оглядываясь.

Послышалось шипение...

— Гейзер ожил, — сказал Галик.

— А чем это пахнет? — Валик принюхался. — Дым какой-то не наш.

— Эй! — Арик с изумлением смотрел на потолок пещеры. Там блеснул свет. Блеснул и исчез.

Но появился слабый свет под аркой шестой пещеры. Галик и Валик оглянулись. В проходе, почти заслонив его, во весь рост стоял огромный охранник с факелом в руках. Второй рукой он делал не то призывные, не то угрожающие жесты.

И тут раздался первый треск, поначалу тихий и загадочный. Он коварно подбирался, словно по песку шуршала змейка.

Нервы, глаза и уши у всех были на пределе.

А затем раздался сухой мгновенный выстрел, сменившийся чудовищным грохотом. Все задрожало.

— Готовность раз! — заорал, вскакивая, сержант.

— Что это? — Сэнди в ужасе схватила Арика за руку. Но слов ее не было слышно.

— Всем строиться! — продолжал кричать сержант.

Вскочил Якоб Якоби, одергивая свой расползающийся балахон.

Валик и Галик мгновенно оделись. Арик натянул снятый было с правой ноги башмак. В темноте снова нашел руку Сэнди. Не успели они встать, как огромный кусок скалы шевельнулся и совершенно, как им показалось, беззвучно отвалился. Дневной свет хлынул и ослепил обитателей пещеры. Вскрикнув, все закрыли глаза руками.