Глава 32

Четверг, 16 часов 35 минут, Ганновер, Германия

Как только Боб Херберт заметил автомат, он включил заднюю скорость и со всей силы вдавил ручную педаль газа. От резкого обратного ускорения его бросило на ремни безопасности, и он вскрикнул, когда лямка болезненно врезалась в тело. Зато очередь из автомата прошла мимо водительского сиденья «мерседеса». Пули вспороли переднее крыло и ушли дальше «в молоко», после того как микроавтобус пронесся вперед. Херберт продолжал двигаться назад даже после того, как задняя правая часть бампера стукнулась о фонарь и машина, отлетев обратно на дорогу, пошла юзом. Накатывавшие сзади автомобили резко тормозили или виляли, чтобы избежать столкновения. Водители кричали и отчаянно сигналили.

Боб не обращал на них внимания. Глянув вперед, он увидел, что автоматчик высунулся из окна микроавтобуса. Мужчина пытался прицелиться в него.

— Вот сукины дети — никак не отстанут! — выругался американец. Чуть медленней, чем следовало, из-за того, что приходилось все делать руками, Херберт выжал газ и крутанул рулем влево. Затем левой рукой уперся в рулевое колесо. Быстро преодолев те пятнадцать футов, что отделяли его от микроавтобуса, он ударил его в заднее левое крыло. От столкновения металл со скрежетом смялся, и автобус швырнуло вперед. Херберт бросил свою машину ближе к центру дороги. Выжимая по-прежнему все возможное из «мерседеса», он обошел микроавтобус со стороны водителя и устремился вперед.

Теперь движение сзади совсем застопорилось, а прохожие разбегались кто куда.

И тут Херберт вспомнил про сотовый телефон и судорожно поднес его к уху.

— Майк, вы еще на проводе?

— Господи, Боб, вы что не слышали, как я вам кричал?

— Нет, Господи, теперь по мне сходят с ума уже два континента!

— Боб, что там...

Остального Херберт не расслышал. Бросив трубку на колени, он выругался — впереди на улицу вывернул трамвай. Прибавив скорость, Боб обогнул его, тем самым отсекая микроавтобус. Оставалось надеяться, что автоматчик не станет стрелять по трамваю из растерянности или пустой злобы.

Херберт снова подхватил трубку.

— Простите, генерал, но я не расслышал.

— Я спросил, что там у вас происходит?

— Майк, у меня тут отмороженные лунатики с автоматами, которые решили разыграть со мной этап гонок «Гран-при» на улицах Ганновера!

— Вам известно, где вы находитесь? — уточнил Роджерс. Херберт бросил взгляд в зеркало заднего обзора и увидел, как микроавтобус выскочил из-за трамвая.

— Подождите... — попросил он Роджерса.

Херберт пристроил свою трубку на пассажирском сиденье и обеими руками ухватился за руль. Микроавтобус закончил обгон и снова продолжил преследование. Херберт вгляделся вперед. Из-за бешеной скорости Ганновер превратился в размытое мельтешенье. Боб пронесся по улице Ланге-Лаубе, сделал несколько резких поворотов и оказался на Гете-штрассе. Он сообразил, что движение здесь, к счастью, менее интенсивное, чем должно было быть в этот час. Во время «дней хаоса» люди старались держаться подальше от города или не выходить из домов.

Херберт слышал едва доносившийся голос Роджерса.

— Черт! — выругался он, опять подхватив телефон и прибавив скорость. — Извините, Майк, я на проводе.

— Где вы в точности находитесь?

— Не имею понятия, я...

— Вы не видите каких-нибудь указателей? — оборвал его Роджерс.

— Нет.., хотя подождите, да! — Его взгляд уловил табличку с названием улицы, промелькнувшую мимо. — Георг-штрассе. Я на Георг-штрассе!

— Погодите, — попросил генерал, — мы выведем карту на экран компьютера.

— Да уж погожу, — пообещал ему Херберт. — Иначе ехать-то мне некуда.

Микроавтобус вылетел на Гете-штрассе, задел проезжавший автомобиль и увеличил скорость. Херберт не знал, что думать: то ли у этих головорезов есть легальное прикрытие, то ли у них отсутствуют мозги, то ли бандиты просто спятили, но они явно не собирались прекращать преследование. Он решил, что скорее всего они взбеленились из-за того, что американец да еще инвалид сумел им достойно ответить. Спускать подобное с рук для них было просто немыслимо.

Ну конечно, подумал Боб, хоть бы один полицейский был где-то поблизости. Но, как сказал ему офицер возле пивного бара, большая часть личного состава «ландесполицай» была занята патрулированием в районах, где проходили сборища и другие мероприятия, связанные с «днями хаоса». Кроме того, никто не предполагал, что в самом городе кто-то устроит автомобильные гонки с преследованием и стрельбой.

— Боб... — снова прорезался голос Роджерса. — Все нормально. Поверните на Георг-штрассе и двигайтесь по возможности на восток. Вы доедете прямиком до Ратенау-штрассе, которая уходит на юг. Мы постараемся, чтобы там вам оказали помощь...

— Черт! — опять громко выругался Херберт, роняя трубку.

Как только микроавтобус приблизился, стрелок снова высунулся из окна и открыл огонь теперь уже по колесам «мерседеса». Херберту ничего не оставалось, как проскочить дальше на бульвар, который вел к центру города, стараясь побыстрее уйти из-под обстрела.

Машины шарахались в стороны от несущегося «мерседеса». Неожиданно бег его нарушился сильным ударом о выступавший над мостовой люк, и Херберт на какие-то мгновения потерял ориентацию. «Мерседес» развернуло на пол-оборота в сторону наезжавшего микроавтобуса. Боб ударил по тормозам и справился с заносом. Микроавтобус пронесся мимо остановившейся машины, а перед Хербертом была дорога, откуда он только что приехал.

С визгом покрышек преследователи затормозили ярдах в пятидесяти за его спиной.

Херберт снова оказался в пределах досягаемости прицельного огня. Он схватил телефон и выжал газ.

— Майк, теперь мы едем в обратную сторону, — сообщил он. — Обратно по Георг-штрассе в сторону Ланге-Лаубе.

— Понял, — ответил Роджерс. — Даррелл тоже на связи. Сохраняйте хладнокровие, мы постараемся вам чем-то помочь.

— Я и так хладнокровен, — заверил Херберт, поглядывая на ревущий сзади микроавтобус. — Только уж постарайтесь, чтоб под конец мне вовсе не охладеть.

Боб еще раз посмотрел в зеркало и увидел, что стрелок перезаряжает оружие. Отпускать его они не собирались, и рано или поздно, но удаче придет-таки конец. При взгляде в зеркало ему на глаза попало свое инвалидное кресло. Херберт решил пристроиться перед микроавтобусом, выдвинуть поддон и сбросить кресло под колеса преследователей. Вероятно, их это не остановит, но наверняка причинит какие-то повреждения автобусу. Ну, а если он останется в живых, то какое удовольствие он получит, когда станет заполнять заявку на новое кресло!

«Причина утраты», вспомнил он один из пунктов формы номер L-5. «Сброшена на ходу из автомобиля, чтобы задержать неонацистских убийц».

Херберт снизил скорость, подпустил микроавтобус поближе и нажал кнопку на приборном щитке.

Задняя дверца и не подумала открыться, а мелодичный женский голос сообщил:

— Простите. Во время движения автомобиля устройство не работает.

Херберт вдавил ладонью педаль газа и стал набирать скорость. Он внимательно следил, глядя в зеркало заднего обзора, за маневрами микроавтобуса и старался по возможности держаться в мертвой зоне, впереди и левее преследователей, так что прицельная стрельба по нему из бокового окна была практически невозможна.

И тут Боб увидел, как стрелок, подняв ногу, выбил лобовое стекло. Оно вспорхнуло гигантской бабочкой во встречном потоке машин и, ударившись об асфальт, разлетелось на мириады блестящих осколков.

Стрелок выставил автомат в окно и повел им в сторону «мерседеса». Он с трудом удерживал оружие в нужном положении из-за нещадно хлеставшего встречного ветра. Картина выглядела как в кошмарном сне: бандит с автоматом в амбразуре лобового окна микроавтобуса.

У Херберта оставалось лишь мгновение на какие-то действия. Он наотмашь ударил рукой по тормозу. «Мерседес» резко затормозил, и микроавтобус на полной скорости налетел на него сзади. Крышка багажника машины смялась в гармошку, но Херберт увидел, как стрелка швырнуло вперед поверх нее. Он так и свесился по пояс из лобового окна. Автомат вылетел у него из рук и, ударившись о крышу, отскочил в сторону. Водителя тоже резко кинуло вперед, и он, со всего маху ударившись грудью о рулевое колесо, потерял сознание, хотя, когда его нога соскользнула с педали газа, автобус остановился.

Единственной травмой, которую получил Херберт, стала еще одна болезненная ссадина на груди от впившегося ремня безопасности.

На мгновение наступила отчетливая тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками автомобильных моторов да возгласами с опаской приближавшихся людей, призывавших кого-то еще на помощь.

Не будучи уверенным, что ему удалось вывести из строя микроавтобус или его пассажиров, Херберт нажал на газ, чтобы все-таки уехать. Машина не двинулась с места. Он почувствовал, что колеса исправно крутятся, но в то же время ощутил мертвую хватку двух сцепившихся бамперов.

Какие-то мгновения Боб сидел не двигаясь. Впервые осознав, как бешено колотится сердце, он пытался сообразить, а нельзя ли выбраться из машины вместе со своим креслом.

Неожиданно микроавтобус снова ожил. Херберт почувствовал сильный рывок и посмотрел в зеркало заднего обзора. Место прежнего водителя занял другой, и теперь он дал задний ход. Затем он сдал свою машину вперед и снова дернул назад.

Пытается освободиться, с некоторым опозданием подумал Херберт, в то время как машины уже расцепились.

Микроавтобус, не останавливаясь, продолжил движение назад и, прибавив скорость, свернул за угол и исчез из виду.

Разведчик сидел, вцепившись в рулевое колесо, и пытался решить, что ему делать дальше. И тут он расслышал далекое завывание сирены, которое, видимо, и заставило неонацистов ретироваться. Сирена была пронзительной, одной из тех, что делали здешние полицейские «опели» похожими на «бьюики» американской полиции. К машине начали подходить люди и что-то участливо спрашивать Херберта по-немецки.

— Данке, — повторял он раз за разом. — Спасибо. Все в порядке. Гезунд. Все нормально.

А нормально ли, подумал Херберт. Он вспомнил о полиции, которая станет задавать ему вопросы. Немецкие полицейские отнюдь не славились особым дружелюбием. В лучшем случае с ним разберутся объективно. В худшем...

В худшем, подумал он, в полицейском участке найдется пара служащих, симпатизирующих неонацистам. А в еще худшем — его посадят в тюрьму. И уж в самом плохом — ночью кто-нибудь подберется к нему с ножом или с куском проволоки.

— Сматываемся, — сказал он себе вслух. Рассыпавшись в благодарностях перед зеваками и вежливо попросив освободить дорогу, Херберт поспешно завел машину, взял в руку телефон и двинулся вслед за микроавтобусом.

Глава 33

Четверг, 11 часов 00 минут, Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Ей дали прозвище «Кракен» — в честь легендарного морского чудовища с несметным количеством щупалец. И установил ее Мэтт Столл — сразу же после того, как его в числе первых сотрудников взяли в Оперативный центр.

«Кракен» был мощной компьютерной системой, соединенной с базами данных по всему свету. Источники и информация простирались от фильмофондов до картотеки ФБР с отпечатками пальцев, от книг из Библиотеки Конгресса до подшивок старых газет в каждом крупном городе Соединенных Штатов, от биржевых расценок до расписаний воздушного и железнодорожного транспорта, от телефонных справочников по всему миру до сведений о составе и размещении военных и полицейских формирований в большинстве городов по стране и за рубежом.

Однако Столл и его немногочисленные сотрудники разработали систему, которая не только осуществляла доступ к информации, а еще и анализировала ее. Написанная Столлом программа распознавания позволяла исследователям обвести кружком, к примеру, нос, глаз, рот или лицо террориста и отследить все места, где он появлялся, будь то отчеты зарубежных полиций или газетные архивы. Аналогичным образом распознавались и географические объекты: по очертаниям горы, линии горизонта или береговой линии. Два оператора круглосуточно дежурили при архиве данных, способном одновременно выполнять более тридцати независимых заданий.

На поиски фотографии заместителя министра иностранных дел Германии «Кракен» потратил менее пятнадцати минут. Она была сделана фотографом агентства Рейтер и опубликована в берлинской газете пять месяцев назад, когда Хаузен приехал выступить с речью на ужине в честь выживших жертв холокоста. Получив эту информацию, Эдди не удержался от возмущения цинизмом тех, кто вставил именно это изображение в видеоигру.

Поиск местности занял немногим больше времени, правда, тут программистам повезло. Вместо того чтобы запросить о сравнении по всему земному шару, Деирдри Донахью и Нат Мендельсон начали с Германии, затем переместились в Австрию, Польшу и, наконец, во Францию. Через сорок семь минут компьютер обнаружил необходимую местность. Она оказалась на юге Франции. Деирдри отыскала исторические данные по конкретному месту и, составив полный отчет, занесла его в общий файл.

Эдди факсом отправил информацию Столлу. После этого длинные мощные щупальца «Кракена» получили передышку, а само чудовище снова занялось молчаливой слежкой из своего тайного укрытия.

Глава 34

Четверг, 17 часов 02 минуты, Гамбург, Германия

Пока Худ шагал в сторону административного здания, его снова захлестнули воспоминания. Живые, подробные воспоминания о тех погребенных, но не забытых вещах, о которых он говорил или которыми занимался вместе с Нэнси-Джо Босуорт почти двадцать лет назад.

Он вспомнил, как они сидели в мексиканском ресторанчике в Студио-сити, обсуждая, решатся ли они рано или поздно обзавестись детьми. Ему мыслилось, что да, она же была определенно против. Они ели маисовые лепешки с начинкой и острой подливкой, пили горький кофе и обсуждали все «за» и «против» жизни в качестве родителей.

Он помнил, как в кинотеатре «Уэствуд», ожидая, когда начнется сеанс фильма с Полом Ньюманом, они спорили по поводу дебатов в Юридическом комитете нижней палаты Конгресса об импичменте президента Никсона. Он буквально ощущал запах попкорна, который тогда ела она, и вкус печенья «Милк-дадз», которое ел он сам.

Пол припомнил разговор на полночи о будущем развитии техники после того, как они впервые поиграли на компьютере в еще черно-белую версию игры в пинг-понг. По тому, как Нэнси высмеивала его дилетантские рассуждения, еще тогда он понял, что вычислительная техника была именно той областью науки, которую она во что бы то ни стало собиралась покорить.

Пол не думал обо всем этом вот ухе много лет, тем не менее он мог в точности вспомнить так много слов, запахов и событий, все выражения на лице Нэнси, столько деталей ее нарядов. Все было в нем так живо. И конечно же, ее энергия. Пол просто поражался ей, а порой даже несколько пугался. Нэнси была из того разряда женщин, которые заглянут под каждый камушек, излазят любое новое место, рассмотрят всякое новое направление. А когда этот милый дервиш не погружался в работу, он ходил с ней танцы и занимался с ним любовью, орал до хрипоты на ах с какими-нибудь «Лейкерс» или «Кингз», вскрикивал от отчаяния или радости за доской для игры в слова или, сжимая джойстик, во время игры на компьютере. Нэнси хватало и на то, погонять на велосипеде по парку Гриффита, и на то, чтобы лазить по пещерам Бронсон-каверн в поисках места, где снимал фильм «Робот-чудовище». Даже глядя фильм, она не могла сдержаться от того, чтобы, достав блокнот, не делать в нем какие-нибудь заметки. Заметки, которые позднее сама не способна а разобрать из-за того, что писала в темноте, но это не имело значения. Это был процесс осмысления, творчества, созидания, который всегда так завораживал Нэнси. И именно эти ее энергия и энтузиазм, работоспособность и магнетизм так завораживала. Она была сродни греческой музе, сродни Терпсихоре, разум и тело кружились в танце то здесь то там, и Пол зачарованно следовал за ними.

Черт побери, ты так и остался зачарованным, подумал Худ. Ему не хотелось испытывать чувства, которые он ощущал какое-то страстное желание заключить в объятия этот женственный лик и, плюнув на все, унестись вместе с нею навстречу будущее. Держаться изо всех сил вместе и постараться наверстать упущенное за годы разлуки. Пол не хотел все это испытывать, но остальная часть его души чувствовала себя именно так. Господи, взмолился он про себя, когда же я повзрослею! Однако все не так просто, а может, просто? Повзрослеть и набраться ума-разума означало лишь понимание того, как и что происходит, а вот знания, что с этим делать, при том не давалось. Как это так получается? И как это Нэнси удалось заслонить и гнев, который он испытывал на протяжении двух десятилетие, и ту новую жизнь, которую он построил?

Пол мог бы мысленно повторить шаг за шагом, словно по ступеням лестницы, тот путь, который в итоге вывел его по жизни туда, где он сейчас и находился. Нэнси исчезла. Он впал в отчаянье. С Шарон они познакомились в магазине, где торговали багетами. Она выбирала там рамку для своего диплома об окончании кулинарного училища, а он — багет для дарственной фотографии от губернатора. Они разговорились. Обменялись мерами телефонов. Пол позвонил. Она была привлекательней, интеллигентной, главное — установившейся. Она не отлилась особыми способностями за пределами кухни, которую действительно любила, и от нее не исходило то сверхъестественное течение, которое отличало Нэнси. Если бы такая штука, как прошлые жизни, и впрямь существовала, он мог бы представить себе с дюжину разных душ, прошедших через Нэнси. В Шарон же невозможно было увидеть никого, кроме Шарон.