— Где председатель? — спросил у лейтенанта Ватутин.

— Он ведет проверку — а кто вы такой?

— Я — полковник Ватутин, а это — полковник Головко. Где этот проклятый председатель, говори, несчастный молокосос!

У возмущенного лейтенанта изо рта полетели слюни, но он наконец указал направление.

— Извини, Василий, — произнес Герасимов. Телохранитель повернулся к своему председателю и увидел дуло автоматического пистолета. — Дай мне спой пистолет.

— Но...

— Сейчас не время для разговоров. — Герасимов взял пистолет и сунул его в карман. Затем он передал Василию наручники. — Пусть каждый пристегнет одну руку — и через руль.

Водитель был потрясен, но оба поступили так, как приказал Герасимов. Василий защелкнул одно кольцо на своем левом запястье, просунул второе через руль и защелкнул на правой руке водителя. Тем временем Герасимов снял телефонную трубку с радиофона и сунул ее в карман.

— Ключи?

Водитель передал их через плечо левой рукой. Ближайший часовой находился в сотне метров, а самолет — в двадцати. Председатель Комитета государственной безопасности сам открыл дверцу автомобиля — впервые за много лет.

— Полковник Филитов, следуйте за мной.

Михаил Семенович был удивлен ничуть не меньше остальных. но послушался. На виду у всех — по крайней мере тех немногих, кто наблюдал за вылетом американского самолета, — Герасимов и Филитов пошли к возвышающемуся над их головами хвосту «Боинга», окрашенному в красный, белый и синий цвета. Как по команде, над ними открылась дверь.

— Торопитесь, парни! — крикнул Райан и бросил вниз веревочную лестницу.

Старые ноги Филитова предали его. От ветра и выхлопных газов реактивных двигателей VC-137 веревочная лестница трепетала как листик, и он, несмотря на помощь Герасимова, никак не мог поставить обе ноги на нижнюю перекладину.

— Господи, смотри! — указал рукой Головко. — Жми!

Ватутин не произнес ни единого слова. Он выжал до пола педаль газа и включил дальний свет.

— Нас заметили, — произнес механик, когда увидел автомобиль. К ним бежал и солдат с автоматом.

— Ну давай же, папаша! — подбадривал механик старика.

— Проклятье! — выругался Райан, оттолкнул сержанта и спрыгнул вниз. Он приземлился неудачно, подвернув правую лодыжку и порвав на левом колене брюки. Но, превозмогая боль, тут же вскочил. Он схватил Филитова под одну руку, Герасимов — под вторую, и им удалось поднять старика достаточно высоко, так что сержант смог наклониться и втащить его внутрь самолета. Герасимов вскарабкался по лестнице следом — удерживал ее Райан. Наступила очередь Джека — но он столкнулся с той же проблемой, что и Филитов. Его левое колено не сгибалось, а когда он попытался карабкаться на одной правой ноге, то заметил, что правая отказывается работать. Он громко выругался — его голос был слышен сквозь вой ветра и рев авиационных турбин — и попробовал взбираться, перехватывая ступени руками, но промахнулся и упал на бетон аэродрома.

— Стой! Стой! — кричал кто-то с автоматом в руках с расстояния в десять футов. Джек поднял лицо к открытой двери самолета.

— Улетайте! — крикнул он изо всех сил. — Закрывайте проклятую дверь и улетайте!

Механик ни мгновения не колебался. Он протянул руку, чтобы захлопнуть дверь, и Джек заметил, как она за считанные секунды села в герметическое гнездо. Внутри самолета сержант схватил трубку внутренней связи и сообщил пилоту, что задняя дверь закрыта должным образом.

— Башня управления, говорит номер девять-семь-один, начинаем взлет. Конец связи. — И полковник фон Эйк передвинул вперед рукоятки всех четырех двигателей до предела, поскольку для взлета требуется максимальная мощность,

Сила рвущихся из сопел выхлопных газов швырнула всех четверых — автоматчик тоже успел подбежать к месту происшествия — на ледяную поверхность взлетной дорожки, и они покатились к ее концу. Лежа на животе, Джек следил за тем, как мигающий красный огонек на верхней части вертикального руля стремительно удаляется, исчезая вдали. В последний раз Райан увидел свечение инфракрасных излучателей глушителя, защищающих VC-137 от ракет «земля-воздух». Он едва не рассмеялся, но перевернулся на спину и увидел дуло пистолета у своего лица.

— Привет, Сергей, — сказал Райан полковнику Головко.

— Мы готовы, — услышал по радио Лучник. Он поднял ракетницу и выстрелил R воздух. Ракета разорвалась прямо над одним из производственных корпусов объекта.

Дальше все происходило одновременно. Слева от него расположились трое ракетчиков со «Стингерами», и после длительного ожидания ракеты устремились к караульным вышкам или, точнее, к электрическим обогревательным батареям, находившимся внутри них. Пары часовых, находившихся в каждой из них, едва успели удивиться при виде ракеты, разорвавшейся над территорией объекта, и лишь один из шести заметил мчавшийся к вышке язык желтого пламени, но, конечно, не успел отреагировать. Все три ракеты попали точно в цель — они не могли промахнуться при стрельбе по неподвижной цели, — и в каждом случае трехкилограммовая боеголовка сработала так, как от нее ожидали. Меньше чем через пять секунд после пуска сигнальной ракеты все три караульные вышки были уничтожены, а с ними и пулеметы, защищавшие лазерную установку.

Часовой, стоявший перед Лучником, погиб сразу после этого. У него не было ни малейшей надежды. Сорок автоматов открыли огонь одновременно, и половина выпущенных пуль попала в цель. Затем начали пристрелку минометы, и Лучник корректировал их огонь по радио. Мины падали в районе того, что он считал казармами охраны.

Грохот автоматического огня нельзя спутать ни с чем другим. Полковник Бондаренко только что пришел к выводу, что достаточно надышался холодным горным воздухом и насмотрелся на прекрасную, хотя и ледяную природу, и уже возвращался к своему дому, когда услышал звук, заставивший его замереть на месте. Первой мыслью было, что кто-то из солдат КГБ случайно нажал на спуск, но это длилось меньше секунды. Он услышал звук взрыва над головой и, подняв голову, увидел разорвавшуюся ракету. Затем послышались взрывы со стороны лазерной установки, и тут, словно у него в голове щелкнули переключателем, он превратился из потрясенного человека в профессионального военного, против которого ведется атака. Казармы роты КГБ находились в двухстах метрах от него, и он кинулся туда.

Он увидел, как мины, пушенные из минометов, падают на новый большой инструментальный цех, расположенный позади казарм. Из распахнутых дверей казарм выскакивали люди, и ему пришлось остановиться и поднять вверх руки, чтобы избежать выстрелов.

— Я — полковник Бондаренко! Где ваш офицер?

— Здесь! — Вперед вышел лейтенант. — Что... — Минометчики исправили свою. ошибку: следующая мина упала на крышу задней казармы. Взрыв потряс воздух.

— Следуйте за мной! — выкрикнул Бондаренко, уводя солдат от самой уязвимой цели. Вокруг раздавался треск автоматов — советских автоматов. Полковник тут же понял, что не сможет по звукам их очередей определить, где свои, а где враги. Только этого не. хватало! — Соберите своих людей! — приказал он.

— Что здесь...

— На нас напали, лейтенант! Сколько солдат в вашем распоряжении?

Молодой офицер повернулся и начал считать. Бондаренко сделал это гораздо быстрее. Сорок один солдат, все вооружены автоматами, но без тяжелого вооружения и без раций. Без крупнокалиберных пулеметов можно было обойтись, но не без радиосвязи.

Собаки, пронеслась у него в голове глупая теперь мысль, как понадобились бы собаки...

Их тактическое положение было безнадежным, и Бондаренко знал, что оно может только ухудшиться. Взрывы сотрясали воздух.

— Лазеры, мы должны... — пробормотал лейтенант, но полковник схватил его за плечо.

— Мы сможем заново создать аппаратуру, — редко бросил молодому офицеру Бондаренко, — но не сумеем воскресить ученых. Нужно пробиться к жилому дому и удерживать его до тех пор, пока не прибудет подкрепление. Пошлите надежного сержанта в общежитие для холостяков, и пусть они немедленно перебираются в многоквартирное здание.

— Нет, товарищ полковник! Мне приказано защищать лазерную установку, и я должен...

— Я приказываю вам собрать людей...

— Нет! — пронзительно закричал лейтенант.

Бондаренко сильным ударом опрокинул его на снег, выхватил автомат, снял его с предохранителя и выпустил в грудь лейтенанта короткую очередь. И тут же повернулся.

— Кто из вас лучший сержант?

— Я, товарищ полковник, — дрожащим голосом произнес молодой солдат.

— Я — полковник Бондаренко и принимаю на себя командование обороной! — голос Бондаренко прозвучал словно приказ Всевышнего. — Возьмите четырех человек, бегом — к общежитию холостяков и переведите всех в жилое здание на вершине холма. И быстрее! — Сержант тут же указал на четырех солдат и вместе с ними бросился бежать. — Остальные — за мной! — Он повернулся и направился в пелену падающего снега. Ни у Бондаренко, ни у солдат, последовавших за ним, не было времени раздумывать над тем, что их ожидает. Не успели они пробежать и десяти метров, как на всем объекте погасло освещение.

У ворот лазерной установки стоял «газик» с тяжелым крупнокалиберным пулеметом. Генерал Покрышкин выбежал из центра управления, как только услышал взрывы, и был потрясен, увидев, как пылает то, что осталось от сторожевых вышек. Командир охранной роты КГБ подъехал к нему на своей машине.

— На нас напали, — без всякой надобности сообщил офицер.

— Соберите своих солдат — вот здесь. — Покрышкин оглянулся и увидел бегущих людей. Они были одеты в советское армейское обмундирование, но генерал сразу понял, что это не русские солдаты. Он вскарабкался в кузов «газика» и над головой изумленного офицера КГБ направил на них ствол пулемета. Он нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало, и ему пришлось передернуть затвор. Покрышкин нажал на спусковой крючок во второй раз и теперь с удовлетворением увидел, как трое афганцев рухнули будто подкошенные. Командиру охранной роты не требовалось дальнейших указаний. Он достал рацию и начал отдавать приказы. И тут же бой превратился в свалку, как это неминуемо должно было произойти, — и атакующие и обороняющиеся были одеты в одинаковое обмундирование и вооружены одинаковыми автоматами. Но афганцев было больше, чем русских.

Морозов и еще несколько холостяков выскочили из общежития, как только услышали грохот взрывов и выстрелы. Большинство из них прошли службу в армии, хотя сам он был освобожден от нее. Впрочем, это не играло роли — никто не имел ни малейшего представления о происходящем. И тут из темноты выбежали пятеро солдат. На них было армейское обмундирование, и в руках они сжимали автоматы.

— Быстрее, бегите за нами! — Рядом послышались звуки автоматных очередей, и двое солдат упали — один замертво, второй — раненый, он успел обернуться и выпустить в темноту длинную очередь. Из-за снежной завесы донесся пронзительный стон и затем крики. Морозов кинулся в общежитие и позвал всех, кто был там, бежать к выходу. Молодым инженерам не нужно было повторять дважды.

— Вверх, к вершине холма, — скомандовал сержант. — К жилому дому! И скорее, скорее! — Четверо солдат КГБ, оставшиеся в живых, подгоняли инженеров, оглядываясь по сторонам в поисках противника, но видели только вспышки выстрелов. Теперь пули летели со всех сторон. Еще один солдат упал с предсмертным стоном, но сержанту удалось застрелить афганца, убившего его. Когда из общежития выбежал последний инженер, сержант и единственный оставшийся в живых солдат подняли автоматы убитых и повели раненого товарища вверх по горному склону.

Это слишком крупная операция для восьмидесяти человек, с опозданием понял Лучник. Слишком велика территория объекта, слишком много зданий, но вокруг было множество неверных, а он привел своих воинов сюда именно по этой причине. На его глазах один из боевиков взорвал противотанковой гранатой РПГ-7 автобус. Он загорелся, съехал с дороги и покатился вниз по склону. Изнутри доносились крики гибнущих русских. Моджахеды со взрывчаткой врывались в здания. Увидев станки, блестящие от смазки, они закладывали заряды и успевали выскочить наружу еще до того, как гремели взрывы и начинался пожар. Лучник поздно понял, в каком здании размещаются казармы охранников, теперь это здание пылало, и он повел туда свою группу, чтобы уничтожить солдат, выбегавших оттуда. Но опоздал. Случайная мина, выпущенная из миномета, перебила электрический кабель, по которому поступала электроэнергия, освещающая территорию объекта, и теперь его люди почти ничего не видели, ослепленные вспышками из своих собственных автоматов.

— Молодец, сержант! — похвалил юношу полковник Бондаренко. Он уже распорядился, чтобы все инженеры поднялись на второй этаж. — Мы окружим это здание и будем оборонять его. Если придется отступать, отойдем и займем круговую оборону на первом этаже. Стены и перекрытия здесь из бетона. Пули они выдержат, а вот противотанковые гранаты — другое дело. Пошлите одного человека внутрь — пусть соберет людей, прошедших военную подготовку. Дайте им эти два автомата — Всякий раз, когда один из наших будет выбывать — раненый или убитый, — передавайте его оружие тому, кто умеет им пользоваться. Я сейчас зайду в здание — может быть, там есть еще действующий телефон...

— В служебном помещении на первом этаже есть радиотелефон, — сообщил сержант. — Радиотелефоны тут во всех зданиях.

— Отлично! Держите оборону, сержант. Через пару минут я вернусь. — Бондаренко вбежал внутрь здания. Радиотелефон висел на стене, и полковник с облегчением увидел, что это аппарат военного образца, работающий на батарейном питании. Бондаренко снял его с крючка и выбежал наружу.

Нападающие — кто они? — подумал он — плохо организовали штурм объекта. Начать с того, что им не удалось уничтожить казармы охранной роты КГБ до начала штурма; во-вторых, они не сумели быстро атаковать жилой район объекта. Теперь нападающие пытались исправить эту ошибку, но натолкнулись на цепь пограничников, залегших в снегу. Бондаренко знал, что это всего лишь солдаты КГБ, но они прошли должную подготовку и понимали, что здесь, на вершине горы, им некуда отступать. Он уже обратил внимание на молодого сержанта, оказавшегося превосходным командиром. Юноша двигался вокруг здания, сам не стрелял, но подбадривал остальных и говорил, что им следует делать. Полковник включил рацию.

— Внимание! Говорит полковник Бондаренко, заместитель начальника объекта «Яркая звезда». Мы отражаем нападение, повторяю, «Яркая звезда» отражает нападение. Прошу немедленно ответить — кто слышит меня.

— Геннадий, это Покрышкин. Я нахожусь на лазерной установке. Мы защищаемся в центре управления. Какова ситуация?

— Я нахожусь в жилом доме. Все гражданские лица — то есть все, кого нам удалось собрать, — находятся внутри, на втором этаже. У меня сорок солдат, и мы постараемся удержаться. Вы запросили подкрепление?

— Пытаюсь установить связь. Геннадий, мы можем рассчитывать лишь на помощь извне. Вы сможете продержаться?

— Спросите меня снова через двадцать минут, товарищ генерал.

— Самое главное — спасите людей, полковник. Спасите моих людей! — донесся крик Покрышкина,

— Мы будем защищаться до тех пор, пока живы, товарищ генерал. Конец связи. — Бондаренко закрепил на спине лямки рации и взял автомат. — Сержант!

— Я здесь, товарищ полковник. — Перед ним выросла фигура молодого сержанта. — Они пока не атакуют, только делают вылазки то здесь то там...

— Ищут незащищенные места. — Бондаренко снова опустился на колени. Повсюду, казалось, свистели пули, но огонь еще не был концентрированным. Над их головами разбивались окна, и стекла летели вниз. Пули ударяли в стены из сборного железобетона, и всех осыпало его осколками. — Располагайтесь на углу, противоположном этому. Вы будете возглавлять оборону северной и восточной стен здания. Я возьму на себя две остальные. Прикажите своим людям вести только прицельный огонь...

— Я уже отдал такое распоряжение, товарищ полковник.

— Отлично! — Бондаренко хлопнул сержанта по плечу. — Не отступать с занятых позиций, пока вас не принудят к этому, но сначала сообщите мне об этом. Люди, что в здании, бесценны. Их нужно спасти во что бы то ни стало. Идите! — Полковник смотрел вслед уходящему сержанту. Может быть, и в КГБ умеют неплохо готовить солдат. Он повернулся и подбежал к углу дома.

Сейчас у него было двадцать — нет, уже только восемнадцать — солдат. В камуфляжной форме они были почти невидимы. Бондаренко, согнувшись под тяжестью рации на спине, пробежал от одного солдата к другому, расставляя их в наиболее защищенных местах, объясняя, что нужно беречь патроны. Он едва успел миновать западную стену здания, как из темноты донесся дружный вопль.

— Нас атакуют! — закричал молодой солдат.

— Не стрелять! — рявкнул полковник.

Бегущие фигуры появились перед ними как по мановению волшебной палочки. Только что здесь было пусто, лишь падал снег — и в следующее мгновение из темноты вырвалась цепь людей, с бедра стреляющих из своих «Калашниковых». Бондаренко дал им приблизиться на пятьдесят метров.

— Огонь! — В следующую секунду десяток бегущих рухнули на снег словно подкошенные. Остальные замешкались и отступили, оставив еще два трупа. С противоположной стороны здания тоже слышались автоматные очереди, У Бондаренко мелькнула мысль, удастся ли сержанту отразить атаку, но он не мог заниматься этим. Рядом послышались стоны — его солдаты тоже несли потери. Обходя обороняющихся, он увидел, что один уже не стонет. Теперь у него осталось лишь пятнадцать человек.

Самолет уверенно набирал высоту. В нескольких футах позади полковника фон Эйка на откидном сиденье располагался русский летчик, поглядывавший на панель с электроприборами.

— Как дела с энергоснабжением? — раздраженно спросил пилот.

— Никаких проблем с питанием двигателей. Гидравлика тоже в порядке. Судя по всему, что-то случилось с освещением, — ответил инженер, незаметно выключая ходовые огни на вершине хвостового оперения и на концах крыльев.

— Ну что ж... — Контрольные панели были, разумеется, освещены, и для тех, кто находился в кокпите, дополнительного освещения не требовалось. — Ладно, исправим в Шанноне.

— Полковник, — послышался голос механика в наушниках пилота.

— Говорите, — сказал инженер, убедившись, что наушники в шлеме русского летчика подключены к другому каналу.

— Можете говорить, сержант,

— У нас два наших... два новых пассажира, сэр, но мистер Рай-ан остался на аэродроме.

— Повторите, — сказал полковник фон Эйк.

— Он приказал нам улетать, сэр. К нему подбежали двое с пистолетами, сэр, они... он приказал мне закрыть дверь и уносить ноги, сэр, — повторил механик.

— О'кей, — выдохнул пилот. — Как дела в хвостовом отсеке?

— Я усадил их на кресла заднего ряда. Не думаю, что кто-то обратил на них внимание — шум двигателей и тому подобное.

— Пусть так все и остается.

— Слушаюсь, сэр. Я сказал Фредди, чтобы он перевел пассажиров в носовой салон. Гальюн в хвосте не работает, сэр.

— Ничего не поделаешь, — ухмыльнулся пилот. — Скажи им, пусть ходят в тот, что в носовом салоне, если возникнет надобность.

— Слушаюсь, полковник.

— Семьдесят пять минут, — сообщил штурман.

Боже мой, Райан. Надеюсь, что с тобой ничего не случилось, подумал пилот...

— Мне надо было застрелить вас прямо на месте! — проворчал Головко.

Они сидели в машине председателя КГБ. Райан увидел, что находится в окружении четырех разъяренных офицеров этого ведомства. Разъяренней других был тот, что располагался на правом переднем сиденье. Это телохранитель Герасимова, подумал Райан, тот, что постоянно находился в компании председателя. Он выглядел необычайно сильным физически, и Райан был доволен, что его отделяет от телохранителя спинка кресла. Впрочем, у Джека были более срочные дела. Он посмотрел на Головко и решил, что следует попытаться успокоить его.

— В этом случае, Сергей, разразится небывалый международный скандал, — спокойно произнес Джек. Переговоры, которые последовали дальше, велись по-русски. Он не понимал, о чем идет речь, но эмоциональное содержание было ему ясно. Они просто не знали, что теперь делать. Это вполне устраивало Райана.

Кларк шел по улице в трех кварталах от порта, когда, наконец, увидел их. Часы показывали без четверти двенадцать. Слава Богу, точно вовремя. В этом районе города находились рестораны и, к изумлению Кларка, дискотеки. Когда он заметил их, они как раз выходили из дискотеки. Две женщины, одетые, как ему сообщили, и один мужчина. Телохранитель. Всего один, как и говорилось в приказе. Для Кларка было приятным сюрпризом, что пока все шло в соответствии с планом. Он насчитал на улице с десяток прохожих, некоторые из них шли группами и громко разговаривали, некоторые покачивались в подпитии. Сегодня вечер пятницы, и именно этим занимаются люди во всем мире вечером пятницы. Кларк не выпускал из поля зрения троих интересовавших его людей и постепенно приближался к ним.

Телохранитель был настоящим профессионалом. Он шел справа от женщин, и его правая рука была все время свободна. Он чуть опережал их, но постоянно окидывал взглядом все происходящее вокруг. Кларк поправил шарф на шее и сунул руку в карман, взявшись за рукоятку пистолета. Он был совсем рядом. Женщины приближались к перекрестку и шли не торопясь. Та, что постарше, осматривала город, показалось Кларку, с интересом. Окружающие здания выглядели древними, но на самом деле это было не так. Вторая мировая война пронеслась через Таллинн двумя сокрушительными волнами, оставив позади себя пустыню сожженных камней. Но тот, кто имел право принимать решения, распорядился восстановить город в точности, каким он был раньше, и потому этот город казался не таким, как русские города, где Кларку довелось побывать. Он напоминал Кларку Германию, хотя ему было неясно почему. Это была его последняя не относящаяся к делу мысль этим вечером. Теперь он был в тридцати футах от них, еще один прохожий, возвращающийся домой холодной февральской ночью, с опущенным лицом, чтобы укрыться от пронизывающего ветра, и надвинутой на лоб меховой шапкой. Он уже слышал их голоса, говорившие по-русски. Пора.

— Русские, — удивленно произнес Кларк с акцентом жителя Москвы. — Неужели не все жители этого города высокомерные эстонцы?

— Это старинный и прекрасный город, товарищ, — упрекнула его та женщина, что постарше. — Нужно уважать местные обычаи.

Теперь за дело... сказал себе Кларк. Он шел заплетающимися шагами пьяного человека.

— Извините меня, леди. Желаю вам счастливо провести вечер, — сказал он, проходя мимо. Он обошел женщин и столкнулся с телохранителем. — Извините меня, товарищ... — Телохранитель поднял голову и увидел дуло пистолета у самою лица. — Повернитесь налево и идите в переулок. Держите руки, чтобы я мог их видеть, товарищ.

Бедняга был так потрясен, что это казалось почти забавным, подумал Кларк и тут же напомнил себе, что перед ним превосходно подготовленный сотрудник КГБ с пистолетом в кармане. Он схватил мужчину за воротник, держа пистолет у его липа.

— Мама... — с тревогой сказала Катя.

— Молчи. Молчи и делай так, как тебе скажет этот человек.

— Но...

— Марш к стене, — скомандовал Кларк. Он не отрывал пистолета от лба телохранителя, сменил руки и затем сильно ударил ребром правой руки по шее мужчины. Потерявший сознание телохранитель опустился на колени, и Кларк тут же защелкнул наручники на его кистях. После этого он заткнул ему рот и оттащил в самое темное место узкого переулка,

— А теперь, дамы, прошу вас пройти со мной.

— Что здесь происходит? — спросила Катя.

— Я не знаю, — призналась ее мать. — Твой отец сказал мне...

— Мисс, ваш отец решил навестить Америку и выразил желание, чтобы вы и ваша мать присоединились к нему, — произнес Кларк на безупречном русском языке.

Катя не ответила. В переулке царил полумрак, и все-таки Кларк заметил, что лицо ее побледнело. Мать выглядела лишь немногим лучше.

— Но ведь это предательство, — произнесла наконец девушка. — Я не могу в это поверить...

— Он сказал мне... он сказал мне, что мы должны беспрекословно повиноваться этому человеку, — прошептала Мария. — Катя — мы должны.

— Но...

— Катя, — прервала ее мать, — Подумай, что случится с тобой, если твой отец окажется в Америке, а ты останешься здесь? Что будет с твоими друзьями? Что будет с тобой? Они воспользуются тобой, чтобы вернуть его обратно, будут шантажировать его, сделают все возможное, Катюша...

— Нам пора идти. — Кларк взял женщин под руки,

— Но что будет с ним? — Катя сделал жест в сторону лежащего телохранителя.

— С ним все в порядке. Мы не убийцы. Это оказывает плохое влияние на наш бизнес. — Кларк вывел их на улицу и повернул налево к порту.

Майор разделил своих людей на две группы. Та, что поменьше, закладывала подрывные заряды повсюду, где считала нужным, — основание зеркала или фундамент лазера — не имело значения. Основная группа уничтожила почти всех солдат КГБ, попытавшихся контратаковать их, и теперь окружила командный бункер. Вообще-то это был не бункер, но проектировщик, по-видимому, считал. что контрольный центр должен быть защищен ничуть не хуже, чем ЦУП на Байконуре, не исключено, он предполагал, что по горе, где размещен объект «Яркая звезда», могут нанести ядерный удар. Впрочем, вероятнее всего, существовало указание, что для подобного объекта следует строить такой центр управления, — и все тут. В результате центр управления «Яркой звезды» представлял собой заглубленное в грунт сооружение с железобетонными стенами метровой толщины. Моджахеды из группы майора убили командира охранной роты, захватили его машину с установленным на ней крупнокалиберным пулеметом и теперь поливали огнем амбразуры в стенах бункера. Вообще-то никто не пользовался амбразурами для наблюдения, и пули всего лишь пробивали толстое стекло и разносили вдребезги установленные внутри компьютеры и приборы управления.

Генерал Покрышкин, находившийся в центре управления, был вынужден принять на себя командование обороной. В его распоряжении было около тридцати солдат из охранной роты КГБ, вооруженных лишь стрелковым оружием и тем небольшим количеством боеприпасов, которое было при них на момент штурма. Покрышкин поручил оборону лейтенанту, а сам пытался вызвать по радио подкрепление.

— Понадобится не меньше часа, — сообщил ему командир полка. — Машины уже выезжают,

— Постарайтесь, чтобы они прибыли как можно скорей! — кричал в микрофон генерал Покрышкин. — Мои люди гибнут! — Он уже подумал о том, чтобы запросить вертолеты, но в такую погоду это было бесполезно. Вертолетный десант будет не просто рискованным шагом, а прямо-таки самоубийством. Покрышкин опустил рацию и взял свой табельный пистолет. Он слышал грохот, доносящийся снаружи. Все снаряжение объекта взорвано и разрушено. Впрочем, это можно пережить. Какой огромной ни была потеря, самое главное сейчас сохранить людей. Почти треть инженеров находилась с ним в бункере. В момент начала штурма они заканчивали затянувшееся совещание. Если бы не совещание, инженеры и ученые начали бы расходиться. По крайней мере сейчас у них появился шанс выжить.

С наружной стороны бетонного бункера майор все еще пытался понять, что происходит — Он никак не рассчитывал натолкнуться на такое сооружение. Выпущенные противотанковые гранаты всего лишь откалывали осколки от бетонной плиты, а прицелиться в темноте в узкие амбразуры из гранатомета было практически невозможно. С помощью трассирующих пуль можно попасть очередью в амбразуру, но это не окажет никакого воздействия на тех, кто находился в бункере.

Нужно найти слабое место, подумал он. Не спеши, тщательно все обдумай. Майор приказал своим людям вести непрерывный обстрел бункера, а сам пошел вокруг него. Обороняющиеся также равномерно распределили свое вооружение, но подобные укрепления не могли не иметь ахиллесовой пяты, уязвимого места... Требовалось всего лишь найти его.

— Как дела? — раздался голос в рации.

— Мы убили человек пятьдесят. Остальные скрылись в бункере, и сейчас мы пытаемся пробиться к ним. А ваша цель?

— Жилое здание, — ответил Лучник. — Они все внутри, и мы... — Из рации донесся грохот выстрелов. — Мы скоро сломим оборону и ворвемся внутрь.

— Через тридцать минут нам нужно уходить, мой друг, — напомнил майор.

— Знаю. — Рация замолчала.

Лучник — хороший человек, храбрый воин, подумал майор, осматривая северную сторону бункера, ему бы неделю военной подготовки, и он мог бы воевать с куда большей эффективностью... всего одну неделю для систематизации уже имеющихся у него знаний и приобретения опыта, ради которого проливали кровь столько правоверных...

Вот это место. Вот ахиллесова пята.

Последние мины, выпущенные из миномета, разорвались на крыше жилого здания. Бондаренко наблюдал за этим с улыбкой. Наконец-то противник совершил что-то глупое. Мины из минометов 82-миллиметрового калибра никак не могли пробить бетонные плиты потолочного перекрытия, но вот если бы противник обстрелял ими периметр здания, полковник потерял бы многих своих солдат. Теперь у него осталось их всего десять, причем двое были ранены. Автоматы погибших солдат уже передали внутрь здания, и инженеры вели огонь из окон второго этажа. Бондаренко насчитал двадцать вражеских трупов, и нападавшие — это были афганцы, теперь он не сомневался в этом — остановились в нерешительности вне пределов видимости, не зная, что предпринять дальше. Впервые Бондаренко понял, что они могут выжить, отразить штурм. Только что генерал сообщил ему, что полк моторизованной пехоты движется из Нурека, и, хотя полковник с ужасом представил себе, что значит гнать боевые машины пехоты по усыпанным снегом горным дорогам, потеря нескольких взводов казалась ничтожной по сравнению с тем объектом, той суммой знаний, которую он старался сейчас защитить.

Автоматный огонь стих, очереди раздавались довольно редко — противник решал, что делать дальше. Если бы у Бондаренко было больше людей, он предпринял бы сейчас контратаку, пытаясь опрокинуть противника, но при сложившейся ситуации полковник был вынужден оставаться на оборонительном рубеже. Он не имел права рисковать, особенно теперь, когда в его распоряжении было всего одно отделение для защиты двух сторон здания.