— Э нет, — рассмеялся Ваня, — а как же плавать?
      В два гребка он ее догнал и, схватив за хвост, потянул на себя. В воде Ваня чувствовал себя гораздо увереннее, чем на суше, волчице же было явно не по себе. Она развернулась, пробовала замахнуться лапой — не вышло, намочила хвост, пробовала куснуть Ваню, но он со смехом ускользнул под воду, проплыл у нее под брюхом и вынырнул у самого берега. Веста разъярилась, бросилась за ним, но не поймала, только наглоталась воды и долго кашляла, что?то возмущенно рыча. Ваня хохотал, брызгал в нее водой и с наслаждением смотрел на то, как волчица суетится, не может догнать, со злости кусает воду, фыркает и трясет ушами. Несмотря ни на что, Веста сдаваться не собиралась, снова и снова нападала, промахивалась и все пятилась поближе к мели. Стоя на всех четырех лапах, она чувствовала себя гораздо увереннее. Наконец Ваня попался, Веста, торжествующе рыча, бросилась на него, повалила на спину, да так, что он с головой ушел под воду, схватила за руку и потащила к берегу.
      — Сдаюсь, сдаюсь! — закричал Иван. — Только не ешь меня, прекрасная волчица!
      — Ну тебя! — хмыкнула Веста, бросила его на траву, встряхнулась так, что брызги полетели кругом, в изнеможении опустилась рядом! — Да ты силен, оказывается. Уморил меня…
      — Ты тоже молодец, — улыбнулся Иван, не вставая: он немного устал.
      Так они и сидели на берегу, сохли под лучами солнышка и думали каждый о своем. Ваня надергал себе травинок и задумчиво их грыз, Веста просто лежала не шевелясь, чувствуя, как стекают по животу холодные капли. Шерсть ее была густой, сохнуть должна была долго, конечно, на бегу оно всяко быстрее — тут и ветерок обдувает, и сама встряхиваешься. Но бежать куда?то было лень. Веста заснула, даже во сне удивляясь тому, как много она спит в последнее время. Но сон ей был на пользу, поэтому спала она тихо и безмятежно. Ване же не спалось, он подполз к волчице, долго щупал ее спину и бока, ища местечко посуше, и наконец примостил голову где?то рядом с хвостом. Притих.
      Долго смотрел Иван на воду, на разноцветных стрекоз, которые, взмахивая хрустальными крыльями, порхали над рекой. Дул легкий ветер, покачивалась прибрежная трава, качались на воде белые лилии. На другом берегу был лес, Ваня видел рябины, усыпанные красными ягодами, слышал, как где?то там стучит по дереву дятел. Берег на той стороне был песчаным, Иван даже пожалел, что так и не переплыл реку, вот бы сейчас поваляться на мягком желтом песке! Одежда его уже давно высохла, солнце светило ярко, хотя и не так палило, чувствовалось приближение вечера. Надо бы уже двигаться к тому самому лесу, куда должна прийти Настенька, но будить Весту не хотелось. Ваня с нежностью погладил волчицу по голове, по спине, расправил шерсть и решил при первой же возможности купить гребешок. Не мешало бы как следует расчесать Весту, да и привести в порядок собственную гриву тоже неплохо. Интересно, а как отнесется волчица к тому, что он решит заняться ее шерстью? Ваня хихикнул и снова улегся рядом, на этот раз так, чтобы смотреть в небо. Долго следил он взглядом за белыми облаками, потом голубая высь его убаюкала, и Ваня задремал.
      — Ай!..
      Веста резко вывернулась из?под него, так что голова Ивана упала на землю.
      — Пересвет едет, — сообщила волчица настороженно, — что?то вид у него тревожный.
      Ваня встал, потирая затылок, посмотрел, куда указывала Веста, и в самом деле увидел, что к ним скачет Пересвет. Вот он уже остановился, слез с коня и с каким?то ожесточением покачал головой. Заговорил, почти срываясь на крик:
      — Он ничего и слышать не хочет! Я говорил, говорил ему, что войско близко. Если он не хочет обороняться, пусть хотя бы предупредит свой народ! Но он сказал, что не будет ничего говорить. А если я посмею наводить смуту в его царстве, он мне голову снимет! И свиток не помог!
      Пересвет был в ярости, он переводил взгляд с волчицы на Ивана, ища поддержки. Первой заговорила Веста:
      — А что я тебе говорила? До него давно доходили слухи о предстоящей войне, но он не хочет и думать об этом. И дело не в том, что ему все равно, дело не в том, что он заведомо уверен в поражении и уже опустил руки, он попросту никогда не вел войн со своими соседями. Он свято уверен, что все это ложь и досужие сплетни, он считает, что царю Елисею, его давнишнему приятелю, никогда и в голову не взбредет на него нападать. А что до Рогнеды… — тут волчица усмехнулась, — женщин он готов равнять с животными, они для него слишком ничтожны, чтобы брать их в расчет. Вот такой вот он, царь Кусман.
      — Но как он может не понимать, — снова взорвался Пересвет, — что времена изменились и старые союзы распались!
      — Так и не понимает, — лениво проговорила Веста, — а я не понимаю, почему это так тебя удивляет. Ты, кажется, участвовал в захвате Серебряного царства. И неужели ты счел, что Далмат себе более ясно представлял грядущую опасность? Я уверена, что он и сейчас воображает, будто царь Елисей выдумал какую?то забавную игру. А чего ты хотел? Елисей, Далмат и Кусман жили в мире и дружбе едва ли не полвека, по?приятельски ездили друг к другу в гости, даже детей и тех переженили: Ходан, сын Далмата, женат на Светолике, дочери Елисея, а у Кусмана и вовсе двое сынов взяли в жены Елисеевых дочерей. Подумай, какого подвоха могут они ожидать от собственного свата?
      — Никакого, — поник головой Пересвет, — но все же я думал… я надеялся…
      — Зря надеялся, — отрезала Веста, — сам видишь, как все выходит. Это нам беды мало: только бы яблоки молодильные да живой воды кувшинец о двенадцати рылец получить и — ау, царь?батюшка! Не пора ли нам пора, в том смысле, что надо и честь знать.
      — А как вы думаете пробраться к царю Далмату?
      — Проберемся как?нибудь, — беззаботно ответила волчица, точь?в?точь как Иван.
      Пересвет понял, что особого сочувствия он не добьется и с досадой бросился на траву.
      — Не рассиживайся, — тут же строго сказала ему Веста, — день на исходе, пора нам уже потихоньку двигаться.
      Пересвет рассеянно кивнул, взобрался на коня и стал молча наматывать на руку поводья. Волчица же потянулась, сладко зевнула, продемонстрировав Ване целую пасть белоснежных зубов, встряхнулась и сказала:
      — Садись, поедем.
      Иван сел. Тронулись в путь.
      Ехать было недалеко, и вот уже впереди замаячил знакомый лес.
      — Хороший лесок, — одобрил Пересвет, — у нас таких нет. Все больше елки да сосны, а чтобы вот так все зелено — такого нет.
      — Зато у вас грибов, наверное, пропасть, — возразил Ваня, — а здесь я одни сыроежки встречал, да еще маслята кое?где.
      — Грибы — это да, — Пересвет серьезно кивнул, — грибы, ягоды. Черники — той вообще тьма?тьмущая, как осень, так из лесу ведрами ее приносят. Часть на варенье, часть в подвалы, на лед, а там уж как пойдет, — и на пироги, и так, сырой. Вкусно! Но и приедается тоже за зиму.
      — Давно я черники не ел, — мечтательно проговорил Иван, — магазинная — это одно дело, а чтобы так, свеженькая…
      — Это как — магазинная? — не понял Пересвет.
      Ваня махнул рукой, мол, долго объяснять.
      Тем временем волчица уже подходила к тому самому месту, где так удачно утром встретились с Настенькой. Иван успел спрыгнуть прежде, чем Веста его сбросила, с удовольствием потянулся и огляделся по сторонам. Солнышко уже из ярко?белого шара обратилось в краснеющий диск на горизонте, по небу разливалось алое зарево. Судя по всему, лесовица должна была вот?вот прийти.
      — Ну и где твоя Настенька? — обратилась волчица к Ване.
      Тот развел руками:
      — Не знаю. Должна быть. Только она не моя.
      — Твоя, твоя, — усмехнулась Веста, — ты же с ней дружбу ведешь.
      — А тебе что, жалко? — хихикнул в свою очередь Ваня. — Или ты ревнуешь?
      Волчица будто смутилась, но тут же ответила прежним тоном:
      — Мне?то не жалко, однако же не каждому лесовица помогать будет.
      Иван задумался над тем, что бы такое ответить, но тут из?за небольшой осинки вынырнула сияющая Настя.
      — Здравствуй, Ванечка! — Она широко улыбнулась Ивану, бросилась к нему, приобняла и тут же подбежала к Весте с Пересветом.
      — И тебе, белая волчица, здравствовать! — сказала лесовица с важностью. — А тебя, витязь, я не знаю, как и звать!
      — Пересвет, — улыбнулся он, — а ты, знать, Настена?
      — Настасья! — наставительно сказала лесовица. — Но можно и Настенька. Здравствуй, Пересвет!
      — Здравствуй, Настасья, — поклонился Пересвет вежливо, — много о тебе наслышан и очень рад встрече!
      Настя улыбнулась ему и снова подошла к Ивану:
      — Поймала я твоих лошадок, Ванечка! Тебя дожидаются вон за теми березами.
      И она показала рукой на несколько березок, сиротливо жмущихся друг к другу. Ваня просиял и, забыв ее поблагодарить, со всех ног помчался к ним.
      Кобылицы и правда оказались за березами. Стояли они смирно, убежать не порывались, да и не могли — ноги их были крепко связаны тонкими ивовыми прутьями. Видно было, что Настенька творчески подходила к процессу поимки лошадей и даже постаралась их украсить по?своему. В золотые гривы она вплела цветы, да такие, перед которыми Ванин букет казался жалким веником. Горели тут и огненные жарки, и синий барвинок, и мелкие белые колокольчики, и такие цветы, каким и названия не было, какие знала одна только лесовица. Хвосты были увиты душистым горошком, хмелем и вьюнком, а за уши кобылицам Настя пристроила по паре тигровых лилий. Еще краше стали лошадки с таким убранством.
      Ваня огладил кобылиц, наконец?то рассмотрел их как следует при дневном свете. Обернулся к подбежавшей лесовице:
      — Спасибо тебе, милая! Что бы я без тебя делал!
      — Не за что! — заулыбалась Настя и покраснела.
      Ваня вспомнил про цветы и бросился к полянке.
      — Эй, ты куда? — крикнула лесовица ему вслед.
      Иван быстро нашел оставленный на земле букет. Заметив, что цветы примялись, расправил их слегка и побежал обратно к Настасье.
      — Это тебе! — Он протянул ей цветы и остановился в нерешительности, ожидая, что она скажет.
      — Ой, — опешила лесовица, — мне? Отчего же?
      — Ну… — замялся Ваня. — Понимаешь, у нас принято дарить цветы!
      — Зачем?
      — Просто так, — окончательно смутился Иван. Настя рассмеялась и схватила букет:
      — Ну, раз принято, тогда ладно! Спасибо тебе!
      Она сделала пару шагов назад, посмотрела направо, налево и вдруг, вскинув вверх руки, прошлась колесом один раз, второй… А на третий в том месте, где только что была лесовица, оказался вдруг большой пень.
      Ваня протер глаза, понял, что ему не показалось, вздохнул.
      — Это и есть царские кобылицы? — спросил тихо подошедший Пересвет. — Хороши!
      — Хороши, — согласился Иван, — только как нам теперь их отвести к царю? Снимем путы, а вдруг прочь убегут?
      — Не убегут, — покачал Пересвет головой, — давай?ка так: ты верхом на одну сядешь, я на другую, а третью и коня моего в поводу поведем.
      — А как же… — начал было Ваня, но вдруг с изумлением понял, что он не боится больше ехать верхом. То ли сказалось вчерашнее зелье, то ли просто привык ехать на спине волчицы, но страха совсем не было. Он отважно кивнул.
      — А ты как думаешь? — обратился Пересвет к волчице.
      — А что я? — хмыкнула та. — Не мне же верхом ехать, а вам!
      — Тогда решено, — сказал Пересвет и лихо вскочил на спину кобылице.
      — А с путами что делать? — полюбопытствовал Ваня.
      — С путами, — замялся Пересвет, — леший их ведает, вдруг и правда, когда развяжем, сразу дадут деру. Может ты, Веста, перегрызешь?
      — Еще не хватало, — фыркнула волчица, — чтобы я и к лошадям! Ну ладно, — неохотно добавила она, — сделаю.
      — Вот и хорошо, — успокоился Пересвет, — а на третью лошадку я узду со своего коня прилажу.
      Он спрыгнул, снял со своего коня сбрую и надел на одну из кобылиц. Та попробовала было взбрыкнуть, но покосилась на оскалившуюся Весту и мигом притихла.
      — Вот и все! — потрепал Пересвет ее по холке, взобрался на другую лошадь и крепко намотал поводья на руку. — Ваня, где ты там?
      Ваня стоял в раздумьях. Царские кобылицы были, знамо дело, неоседланные, стремян не было и в помине, поэтому как взбираться на такую лошадку — загадка. Наконец Иван сообразил встать на пень, подтянулся кое?как и с грехом пополам очутился у кобылицы на спине. Та почуяла неопытного наездника и недовольно вскинулась, но Веста ее быстро успокоила. Затем она перегрызла ивовые прутья и освободила ноги лошадей. Тронулись потихоньку.
      — Хранимир! — крикнул Пересвет коню. — Ступай за мной!
      Конь заржал и покорно двинулся следом, настороженно поглядывая на волчицу. Прошли лес, поле; кобылицы уже не порывались убежать на вольные луга, шли тихим шагом, низко опустив убранные цветами головы.
      К Золотым воротам подошли, когда уже совсем стемнело и на небе показались первые звезды. Стражник, все тот же усатый толстяк, уважительно посмотрел на кавалькаду и даже сделал попытку поклониться. Но, убедившись в том, что его порыв не оценен, снова погрузился в полусонное состояние. Кобылицы, чуя, что их снова собираются загнать в тесные конюшни, начали громко ржать. Ване стало их жалко:
      — Да что он, царь Кусман, неужели не видит, что его лошади по колено в грязи стоят?
      — Да все он видит, — фыркнула Веста, — только ему и дела мало. Главное, что кобылицы его собственные, а остальное ему неважно.
      — Эх, — сокрушенно покачал Ваня головой, — такие лошадки и в таких руках!
      — Ничего не поделаешь, — вмешался Пересвет, — я так думаю, недолго им здесь пробыть осталось. Коли моя мать захватит Золотое царство, кобылицы перейдут к ней. А она лошадей любит.
      — Ну хоть что?то она любит, кроме власти, — вздохнул Ваня, — и то хлеб.
      Наконец прибыли к дворцу. Кое?как завели сопротивляющихся лошадей в конюшни, сняли узду Хранимира, закрыли двери на тяжелый засов.
      — Где ночевать будем? — поинтересовалась Веста. — Али прямо на площади?
      — Нет, только не так, — испугался Иван, — я помню, как у меня после такого спанья все тело болело Давайте лучше на постоялый двор, хорошо?
      — Хорошо, — кивнула волчица, — вы давайте туда, а я, с вашего позволения, тут прикорну.
      — Как это тут? — огорченно произнес Ваня. — Давай?ка с нами!
      — Нет, — твердо сказала Веста и закрыла глаза.
      Иван вздохнул, посмотрел на Пересвета:
      — Ну что, пойдем?
      — Пойдем.
      Оба быстро направились к знакомому уже постоялому двору, поздоровались с хозяином, который отчего?то был грустен и мрачен, молча съели поставленный перед ними ужин, молча отправились в отведенную им светелку. Хозяин отрывистым и злобным голосом заявил, что свечей он не отпустит и не потерпит никаких ночных гуляний. После чего он пожелал доброй ночи и удалился, шаркая босыми ногами, сморкаясь и ворча под нос что?то зловещее.
      Комната оказалась маленькой и темной. Единственное окошко было задернуто занавеской из плотной ткани, да так, что из?под нее не пробивался ни единый лучик света. Пересвет достал из кармана огарок свечи, щелкнул кремнем, зажег. В углу стояла небольшая кровать, крытая старым ковром, стул о трех ножках, на полу валялись какие?то тряпки и лежал пестрый половичок. Больше в комнате ничего не было. Ваня вздохнул и, не раздеваясь, залез на кровать, накрылся ковром и тотчас уснул. Пересвет походил еще немного взад?вперед, выкурил трубку и тоже лег спать. Оба спали как убитые и ничего не видели во сне. А на рассвете прямо под окнами заголосил петух.
      Ваня открыл глаза, вскочил, отодвинул занавеску, открыл ставни. В комнате тут же посвежело. Иван увидел, что еще даже солнце не встало, выругался, огляделся в поисках чего?нибудь тяжелого, нашел на столе чашку с отломанной ручкой. Плохо соображая, что делает, он запустил чашкой в петуха, не попал, но зато добился своего — петух замолчал и бросился куда?то бежать по капустным грядкам. Иван снова лег, закрыл глаза, но больше так и не уснул. Встал, стараясь не разбудить Пересвета, тихо прикрыл за собой дверь. Нашел сонного хозяина, расплатился с ним и пошел обратно к площади. Постепенно светало, город просыпался, открывались лавки, две женщины ругались возле колодца, размахивая руками. Дворец показался сегодня еще более убогим, в свете первых утренних лучей он приобрел кроваво?красный оттенок, стал будто меньше размером и еще более неопрятным.
      Веста крепко спала, свернувшись клубком, так что непонятно было, где хвост, а где морда. Ваня сел рядышком с ней, погладил, еще раз изумился, какая же мягкая у нее шерсть. Странное дело, но Иван все больше и больше привязывался к волчице, с тоской думая о том, что ему рано или поздно придется с ней расстаться. Он был уверен, что она никогда не предаст, не бросит, всегда выручит, и сам был готов отплатить тем же, без раздумий он пошел бы за ней на край света. И дело было не в том, что Иван считал себя ее должником — дело было в чем?то другом. А в чем — Ваня пока не знал.
      — Доброе утро!
      — Доброе, — очнулся Иван от размышлений, открыл глаза и тут же зажмурился: солнце уже поднялось и. светило прямо в лицо. — Как спалось?
      — Хорошо, — потянулась Веста, — даже очень славно. А тебе?
      — Замечательно.
      — А где Пересвет? — поинтересовалась волчица без особого интереса.
      Ваня пожал плечами:
      — Не знаю, я ушел, он еще спал.
      — Как же, спал он, — усмехнулась Веста, — поди, раньше тебя поднялся и пошел город осматривать.
      — Не знаю, — честно признался Ваня, — я не слышал, чтобы он уходил.
      — Конечно, не слышал! Ты же спишь как убитый!
      Иван хотел возразить, но тут как раз показался Пересвет, чисто умытый, свежий и с мокрыми волосами. На нем были надеты только штаны и белая рубаха, железные же доспехи висели у седла Хранимира, которого Пересвет вел в поводу.
      — Доброе утро!
      — Здравствуй, — пробурчала Веста. Видимо, сегодня она была не в духе. — Где был?
      — Где был, там уже нет, — таинственно проговорил Пересвет и поднес палец к губам, — тсс!
      Веста возмущенно фыркнула, и Ваня поспешил переменить тему:
      — К лошадкам пора.
      — Пора, — быстро кивнул Пересвет и подмигнул Ивану: молодец, мол, не растерялся.
      Волчица, ворча что?то под нос, тоже пошла в конюшню. Отодвинули засов; кобылицы уже били копытами, слыша шаги. Только Ваня и успел, что дверь открыть — вылетели царские лошадки, как ветер, помчались, задрав хвосты, на вольные луга.
      — И теперь что? — поинтересовался Пересвет. — Давай, зови свою девчонку.
      Ваня развел руками и с надеждой взглянул на Весту. Та только хмыкнула:
      — А чего ты на меня смотришь? Я второй раз лесовицу кликать не буду, она мне за дерево свое уши оборвет. На первый раз простила, на второй — и думать не моги.
      — Что же делать? — испугался Иван, — Как нам поймать их? Ведь последний день остался! Веста, милая, как быть?
      — Как быть, как быть, — раздраженно протянула волчица, — а я почем знаю? Мне?то их точно нипочем не догнать, а как иным, не знаю.
      — Мне тоже не догнать, — признался Пересвет. — Хранимир мой быстр, но не чета им.
      — Так что же делать? — совсем запаниковал Иван.
      — Не суетись, — поморщилась волчица, — дважды повезло — повезет и в третий раз. Кроме того, я тебе говорила, что пора самому действовать, а не на других надеяться.
      — Да я… — начал Ваня, но оборвал на полуслове, поняв, что Веста права. — Пора.
      — А раз пора, чего зря время терять? — весело сказал Пересвет. — В путь, друзья мои, и да поможет нам небо!
      — В том смысле, что опять на авось понадеемся? — подозрительно спросила волчица.
      Пересвет рассмеялся:
      — А то!
      — Эх вы, — покачала Веста головой, впрочем, уже беззлобно. Кивнула Ване: — Садись уж, богатырь великий!
      Ваня сел. Поехали. Уже далеко за золотыми воротами Ване пришла в голову идея, которой он поспешил поделиться:
      — А что если приманить их чем?нибудь?
      — Примани, — равнодушно сказала Веста, — только чем?
      — А что, хорошая идея! — подхватил Пересвет. — Зачем их все время ловить? И правда, проще приманить, а там уже и брать голыми руками. В беге?то с ними мало кто сравнится, а вот в хитрости поди не чета им.
      — Ну, может, — неохотно согласилась волчица, — но как?
      — Как… — Пересвет задумался и обратился к Ивану, — а правда, как?
      — Я не зна… — совсем поник Иван, но вдруг спохватился и воскликнул, — солью! Лошади ведь любят соль, так?
      Он вопросительно посмотрел на Пересвета. Тот кивнул:
      — Любят, как не любить. Мой Хранимир за горстью соли не то что в конюшню пойдет самую захудалую, под седло к чужаку станет. Ну, с седлом, — он виновато похлопал коня, — это, пожалуй, я погорячился, а в общем, — очень любит.
      — Так решено! — обрадовался Ваня. — Значит, соль?
      — Значит, соль, — кивнул Пересвет. — Тогда возвращаемся?
      — Возвращаемся, — твердо сказал Иван и наклонился к Весте. — Возвращаемся, да?
      — Ну, если ты решил все?таки испробовать собственные силы и методы, — хмыкнула волчица, — то, конечно, надо вернуться. В лесу да в поле соли днем с огнем не сыскать.
      Она еще некоторое время дулась непонятно на кого, но Ваня по ее тону понял, что Веста уже не сердится, а, похоже, гордится тем, что он наконец решил действовать самостоятельно. Ваня даже покраснел слегка, но виду не подал.
      Веста и Хранимир помчались обратно к золотым воротам. Стражник покосился на них с неудовольствием, еще бы, вот моду взяли: туда?сюда ежечасно шастать! Чай, не проходной двор! Он проворчал что?то, но наткнулся на такой зловещий взгляд волчицы, что предпочел оставить при себе все возражения.
      В городе Веста уверенно повернула к небольшому рынку, состоящему из двух торговых рядов. В одной из тамошних лавок как раз продавали специи и соль. За прилавком стоял хмурый худющий мужичок в рваной рубахе. Пересвет купил у него два золотника соли, заплатил парой медных монет и пересыпал соль в переметную суму. Хранимир, почуяв лакомство, заворочал мордой. Пришлось и ему дать немного соли, которой Пересвет посыпал горбушку. Оказывается, не один только Ваня уносил хлеб из харчевни.
      Двинулись обратно. В воротах стражник чуть не лопнул от злости, но опять сдержался и только громко чихнул.
      — Кстати! — опомнился Пересвет. — Иван, а ты подумал, как мы будем коней искать? Ведь не почуют же они соль за версту!
      — Э… — почесал затылок Ваня, — этого я в расчет не взял. То есть делай как хочешь, а догонять лошадок придется? Так ведь не догоним!
      — Не догоним, — согласилась волчица, — я?то точно. И пробовать не хочу.
      — А может, попробовать? — робко предложил Ваня. — Что, если…
      — Никаких если! — грубо оборвала его Веста. — Мне пары раз во как хватило, по самое по горлышко. Больше как?то не хочется.
      — Ладно, — вздохнул Иван и вдруг ясно понял, что надо делать. Опять, будто по мановению чьей?то руки, страх отступил, осталась только решительность и отвага. — Пересвет!
      — Что?
      — Дай мне своего Хранимира. Я попробую поймать кобылиц.
      — А зачем тебе мой конь? — не понял Пересвет. — Он не быстрее Весты будет, а что до того, чтобы лошадок ловить, и вовсе не справится. Ты лучше с Вестой уговорись как?нибудь!
      — Нет, только конь, — твердо сказал Ваня. — Дашь?
      — Дам, конечно, мне не жалко, — улыбнулся Пересвет.
      Он остановил коня, спешился и вопросительно посмотрел на Ваню. Тот слез с волчицы, погладил ее рукой, подошел к Хранимиру.
      — Ну что, друг, — обратился он к коню, — со мной, что ли, поедешь?
      Хранимир взбрыкнул, поглядывая на стоящего рядом Пересвета. Тот погладил его по холке:
      — Терпи, брат. Чай, не на век расстаемся, на день только. Слушайся Ивана во всем, береги его да смотри не шали.
      Ваня, похлопав коня, взобрался в седло. Еле усидел — до того высоким показался ему Хранимир, дух захватывало.
      — Не упадешь? — с беспокойством спросила Веста. — Гляди там, поосторожней! Кобылицы, вестимо, на заповедных лугах пасутся, это к востоку отсюда. Ну, ни пуха! Пошел!
      — До вечера! Ждите! — крикнул Иван и ударил Хранимира пятками.
      Тот заржал и, встряхнув головой, стремглав помчался на восток.
      — Осторожнее, — прошептала Веста, глядя ему вслед. — Как думаешь, Пересвет, справится?
      — Справится, куда денется, — усмехнулся он, — нормальный мужик, не богатырь, конечно, но и не размазня. Он тебе друг?
      Веста потупилась. Помолчала, наконец ответила неохотно:
      — Друг.
      Больше она не сказала ничего, и Пересвет, поняв, что лучше не лезть с расспросами, пошел по тропинке вдаль. Волчица постояла, подумала и тихонько затрусила за ним.
      Тем временем Ваня мчался по ржаному полю. Ветер бил в лицо, седло казалось жестким и неудобным, Хранимир скакал так, что Ивана подбрасывало вверх.
      — Полегче! — попросил он коня, но тот, будто нарочно, свернул на какую?то непроходимую тропку, где проваливался чуть ли не по колено, и то и дело норовил сбросить Ваню на землю. Иван же снова почувствовал в себе прилив непонятных сил и рявкнул, что было мочи:
      — Легче!
      Хранимир вскинулся, будто не веря, что это крикнул новый наездник, но понял, что с ним не шутят, и стал идти аккуратнее. Ваня же все высматривал впереди, не мелькнет ли где золотая грива, но пока ничего не видел. Вихрем промчались мимо еще одного поля, вдали за холмами замаячил зеленый луг. Хранимир быстро перемахнул через два оврага — сердце у Вани всякий раз уходило в пятки, — прошел последний холм и наконец оказался на лугу. Тут он немного сбавил шаг и почти поплыл в зеленом море. А Иван все смотрел и смотрел вперед, искал глазами золотой всполох посреди травы, пару раз видел, как камнем падал вниз выследивший добычу беркут. Прошли один луг, вышли к небольшой речушке, которую Хранимир, подгоняемый Ваней, перешел вброд, даже не замочив брюха. И снова луг, на этот раз огромный, снова Ваня, щурясь, высматривал вдали кобылиц, и тут сзади раздался стук копыт. Иван оглянулся и охнул.
      Мимо него стрелой промчалась одна из царских лошадей, вся в мыле и пене, будто за ней кто?то гнался. Ваня стремглав бросился следом, не уставая угощать Хранимира ударами пяток. Некоторое время ехали вровень, потом кобылица вздыбилась и поскакала вперед быстрее ветра. Иван не знал, что и думать. В самом деле, кто или что могло так напугать бедную лошадь? И если она здесь, то где остальные кобылицы? Загадка. Ваня оглянулся, но не увидел ничего подозрительного. А когда снова стал смотреть вперед, оказалось, что все три царские лошади стоят смирно на краю обрыва, не зная, что делать дальше. Выглядели они напуганными, жались друг к другу и трясли золотыми гривами. Иван на Хранимире верхом подъехал к ним, боясь, что они разбегутся в разные стороны, но нет, кобылицы будто бы обрадовались, протягивали к нему свои длинные морды и жалобно ржали, оглядываясь назад. Ваня, не зная, чего ждать, спешился, достал из переметной сумы соль, из?за пазухи кусок хлеба, угостил всех троих. Те если с жадностью, но продолжали дрожать всем телом, смотрели доверчиво на Ивана и беспокойно стучали копытами. Ваня без труда накинул всем троим веревки на шеи, как умел, завязал узлы и привязал лошадей к седлу Хранимира. Снова сел коню на спину, и, поддерживая веревки одной рукой, поехал обратно. Страшно было столкнуться с чем?то невиданным, чего так испугались три быстроногие лошадки, но Иван надеялся на собственные силы и стал смело подстегивать коня.
      Не доезжая до первого луга, он откуда?то сверху услышал страшный шум. Ваня поднял голову и обомлел: все небо было в птицах. Ястребы, беркуты, соколы, кречеты и другие птицы сбились в огромную стаю. Были здесь вороны и галки, кукушки и соловьи, даже целое полчище воробьев кружилось совсем низко над головами. Иван вздрогнул, кобылицы вовсе в панике едва ли не падали на колени. Один Хранимир был спокоен, будто бы и не видел птичье воинство. Ваня развязал кушак, хлестнул им лошадей крест?накрест, рявкнул что?то совсем уж звериным голосом и во весь опор погнал Хранимира в ближайший лес. И как раз вовремя: пара соколов уже примеривались, как бы половчее опуститься на лошадиные хребты, в кровь разодрать их острыми когтями, проклевать головы кривыми клювами. Кобылицы бежали так, что их едва сдерживали прочные веревки, высоко забирали передними ногами, ржали отчаянно и поминутно оглядывались на Ваню.
      У самого леска в плечо Ивана ударил клювом огромный ворон. Хлынула кровь, Ваня взвыл, выхватил из?за пояса меч?кладенец, рубанул что есть мочи по птице. Попал по крылу, напрочь его отсек и с отвращением скинул искалеченного ворона. Кобылицы уже не ржали, а молча неслись вперед, прочь от страшных птиц. В лесу сразу стало легче, был он довольно густым, через разлапистые ели крупные птицы пробраться не могли. Правда, долго еще преследовали Ваню несколько упорных галок, но с ними Иван разобрался быстро: отломал на скаку огромную еловую ветку и размахивал ею над головой что есть сил. Отстали…
      Из леса Ваня выбирался с опаской: вдруг птицы затаились где?то рядом и только и ждут, как бы напасть? Но все обошлось, и Иван, поглядев на солнце, взял прежнее направление. Кобылицы немного успокоились и шли, во всем покорные Ивану. В скором времени он уже был недалеко от того места, где расстался с Вестой и Пересветом, но, когда оказался там, никого не нашел. Ваня вздохнул, недоуменно пожал плечами и, похлопав Хранимира по холке, погнал его в сторону Золотого царства. Далеко еще было до заката, но Ивану было все равно, он страшно устал и хотел отдохнуть. А если царь откажется принимать кобылиц в конюшни до самой ночи — значит, их можно будет просто оставить у коновязи.
      Вошли в городские ворота. Лошадки, почуяв дом, обрадовались. Вчера они готовы были землю есть, лишь бы не возвращаться к царю Кусману, но сегодня, после пережитого страха, кобылицы были рады и темной конюшне.
      — Иван, — раздался позади недоверчивый голос Пересвета, — неужто ты привел? Всех троих?!
      — Всех, всех, — устало ответил Ваня.
      Пересвет восхищенно покачал головой:
      — Ну, силен!
      — А вы где были?
      — Тебя не дождались и решили в город вернуться, — ответила Веста, улыбаясь во всю пасть. — Здравствуй, Иванушка! Я уж себя ругала, что тебя одного отпустила, поверишь ли, свидеться не чаяла! А ты вон какой молодец: и сам живой, и кобылиц привел!