Веревка пружинила, колесо надежно скрипело, ноги сами собой находили новые выступы в колодце. Ивану начало казаться, что не все так страшно, но вдруг в тишине раздался многоголосый писк, похожий на человеческий крик. Ваня вжался в стену, стараясь унять заколотившееся сердце, и тут его ослепили сотни зеленых огоньков. Целая стая летучих мышей, невероятно мелких, но с ярко светящимися глазами, влетела в колодец. Они, словно обезумев, носились вверх и вниз, крыльями сбивали грибы и без толку бились о холодные стены. Ваня висел ни жив ни мертв, стараясь слиться со стеной и почти не дышал. Наконец мыши угомонились, опустились к самой воде и пропали. Иван понятия не имел, куда же они делись, постоял еще пару минут и снова стал спускаться. Больше ничего удивительного или страшного в колодце ему не встретилось, и он шаг за шагом добрался до заветной воды. Там, балансируя на одной руке и стараясь не обращать внимания на жгучую боль в паху, он осторожно зачерпнул полный ковш мутной воды и трижды дернулся всем телом, сообщая Яге, что готов.
      Путь назад был гораздо сложнее. Теперь Ваня вынужден был цепляться за веревку только одной рукой, а ладонь он уже стер в кровь, второй же придерживать ковш, который так и норовил расплескаться. Хорошо еще, что путь был знакомым, и Ваня был уверен в том, что ничего опасного его больше не поджидает. Достигнув лягушки, Иван задержался и приветливо ей кивнул. Лягушка кивнула в ответ и спросила:
      — Вы уже назад?
      — Да, — ответил Ваня, — потихоньку.
      — Если вас не затруднит, — взмолилась лягушка, — как встретите Ивана?царевича, срочно направьте его ко мне! Так и передайте: нет мочи терпеть больше!
      — Хорошо, при встрече обязательно все ему передам, — пообещал Ваня.
      Раздался уже знакомый писк — мыши летели обратно. Ваня побелел, отпустил веревку и вцепился в ковш обеими руками. Снова повторилась та же история: маленькие зеленые глазки, шелест крыльев, сбитые грибы, летящие вниз… Мыши молотили по воздуху когтистыми лапками, хищно сцеплялись друг с другом, мертвыми падали на дно. Через несколько минут, когда Ваня от боли уже искусал губы до крови, мыши поднялись вверх и скрылись в темном небе. Иван, прижимая к себе ковш занемевшей рукой, снова схватился за веревку. Еще несколько шагов — и он, обессиленный, грудью лег на край колодца. Яга осторожно разжала побелевшие пальцы, судорожно вцепившиеся в ковш, и аккуратно поставила ковш на землю. Ваня перекатился через край, кубарем полетел по лестнице и рухнул наземь, жадно вдыхая свежий ночной воздух. На несколько минут сознание покинуло его, и этого времени хватило Яге, чтобы развязать тугую веревку, стащить с Вани штаны и начать растирать тело, исполосованное красными полосами, сочащимися кровью. Очнулся Ваня от резкого запаха — Яга намазала его какой?то вонючей жидкостью и тихо что?то нашептывала.
      — Лежи смирно! — скомандовала она, но совсем не грубо.
      Ваня подчинился и закрыл глаза.
      — Ты только не засыпай, — предостерегла Яга, — сейчас отдохнем малость, и снова в бой, на этот раз с тремя змеями, если, конечно, Темнополк чего?то не придумал. Ах, Темнополк… — она мечтательно вздохнула, но тут же взяла себя в руки, — короче говоря, полежи пока. Я постараюсь тебе сил придать и подлечить чуток.
      Ваня сонно кивнул и тут же почувствовал, как по всему телу будто прошелся ментоловый ветерок. В голове мало?помалу прояснилось, руки и ноги, до того будто свинцом налитые, стали вдруг необычайно легкими. Он тут же хотел вскочить, но Яга шикнула, и Ваня остался лежать. Боль постепенно проходила, грудь расправилась, и все неприятное, что случилось в колодце, сейчас казалось попросту тяжелым сном.
      — Вставай, — наконец приказала Яга.
      Ваня поднялся, с изумлением чувствуя в себе непривычную мощь.
      — Что это?
      — Заклятие это, — не вдаваясь в подробные объяснения, буркнула Яга, — не стой столбом, пойдем.
      — А надолго? — уточнил Ваня.
      — До утра.
      От колодца до Сторожевой башни было не так далеко. Дорогой Яга молчала, держа заветный ковш перед собой, Ваня же не уставал удивляться своим новым ощущениям. Еще издали приметили они клубок пламени, катающийся по земле, и Ваня с изумлением увидел, что это были две змеи, яростно грызущие друг друга.
      — А почему… — открыл было рот Иван и тут же вздрогнул, потому что за руку его схватила улыбающаяся Велесна.
      — Наконец?то! Добыли?
      — Добыли, — ответила Яга, — вернее, добыл. Наш друг, как выяснилось, не так плох, как кажется.
      Тут уж Иван еще раз открыл рот да так и не закрыл его — что?что, а вот услышать похвалу из уст ехидной Яги было совсем непривычно.
      — Темнополк где? — вопросила Яга и сама же ответила: — Ушел уже? Ясно.
      — А куда ушел? — рискнул спросить ободренный Иван и сразу пожалел об этом.
      — Куда надо, туда и ушел, — рявкнула Яга.
      — Нам удалось рассорить змей, — сообщила царевна. — Закавыка с одной. Она самая сильная и самая свирепая. Я даже не знаю, как к ней подойти, не говоря уж о том, чтобы заставить ее выпить из ковша.
      — Что со змеями — это вы молодцы, хвалю. А вот как напоить — это уж ты поручи мне, есть у меня пара мыслишек. Кстати, а как это вы их стравили так ловко?
      — Поясом, — потупилась царевна, — мы его им бросили, а змеи, знамо дело, одна другой жадней, добычи ждут не дождутся.
      — Неплохо, неплохо, — милостиво кивнула Яга, — мне бы такое и в голову не пришло. Смышленая ты, однако, девка.
      Велесна покраснела. А Яга быстро что?то заговорила на певучем, но совершенно непонятном языке, сделала уже знакомый Ване жест пальцами, зачертила прямо перед собой целые строки загадочных символов. Змея, до этого момента спокойно лежащая на камнях, вдруг всполошилась и стала пристально вглядываться в сияющие письмена, плавно покачивая всеми головами. А Яга, нарисовав в заключение еще одну пентаграмму, только поменьше, хлопнула в ладоши и крест?накрест махнула белым платком. Рисунок ожил — символы стали надвигаться один на другой, мерцать ярче и ярче, медленно становиться вокруг пентаграммы в строгом порядке. Наконец и пентаграмма, и знаки застыли, слегка подрагивая. Яга, все еще что?то шепча, протянула руку и осторожно прикоснулась к сияющему рисунку, потрогала его пальцами, словно проверяя на прочность, и, дико вскрикнув, прошла через светящуюся пентаграмму. Прошла — и на первый взгляд исчезла, как показалось Ване. Он непроизвольно вцепился в плечо Велесны, но вдруг увидел, что по ту сторону пентаграммы из слепящего белого света выросла змея, едва ли не больше медной. Белая змея шипела, свиваясь в огромные кольца, и бешено гремела хвостом. Змея медная словно того и ждала — видно, недаром она так вглядывалась в написанное Ягой. Словно молния, бросилась она на белую змею и, капая огненной слюной из трех ощеренных ртов, впилась в ее светящуюся шкуру всеми зубами. Но прокусить белую змею оказалось не так?то просто, та злобно извивалась всем телом, не давая себя разорвать на части, но в бой не вступала. Это?то и доводило медную змею до бешенства — змея, которая, судя по всему, должна была вступить в поединок на равных, совершенно не желала битвы, защищала себя и только.
      Извиваясь и шипя, белая змея буквально на себе протащила медную до самой пентаграммы. Обезумевшая медная змея ничего не замечала вокруг себя, видела только сияющую белую чешую без единого следа от ее острых зубов.
      Белая змея, утягивая медную за собой, поднималась все выше и выше, едва ли не вставая на хвост, и вдруг, бешено сверкнув глазами, сделала отчаянный рывок и оказалась по ту сторону пентаграммы, но уже обернувшись раскрасневшейся и задыхающейся Ягой. Медная змея, уже поняв, что ее одурачили, в последний момент разжала кольца, свитые вокруг тела белой, но было уже поздно, она едва ли не наполовину вошла в пентаграмму и теперь застыла обездвиженная. Шевелился только хвост, но он был по другую сторону.
      — Быстрее, воду! — закричала Яга и толкнула Ваню. — Ну что же ты! Пентаграмма вот?вот растает, и тогда беды не оберешься!
      — А в которую голову? — От страха язык у Ивана еле ворочался. — В которую голову лить?
      — В любую, только быстрее!
      Ваня подхватил ковш и сам не понимая, что делает, ухватил голову, которая была к нему ближе всего, разжал змее зубы и, проливая большую часть на землю, влил в страшную пасть заклятую воду. Через секунду пентаграмма вспыхнула так ярко, что стало больно глазам, — вспыхнула и истаяла, будто и не было ее. Медная змея, освобожденная из своего плена, рухнула наземь и, еще не понимая, что произошло, ощерилась, выбирая, на кого напасть первым. Велесна вскрикнула и закрыла лицо рукавом, Ваня побелел как полотно. Одна Яга сохраняла спокойствие.
      — Ну же, милая, — она приветливо улыбнулась змее, — давай!
      Змея зашипела.
      — Раз, — быстро сосчитала Яга, — еще!
      Медная змея, неотрывно глядя на нее, готовилась к прыжку.
      — Два, — хихикнула Яга, — давай!
      И змея прыгнула.
      — Три! — воскликнула чародейка и ловко отпрыгнула в сторону.
      Медная змея упала, из всех ее пастей вырвался вздох.
      — Она уже спит? — прошептал Ваня.
      — Как видишь, — устало проговорила Яга, — пока спит. Но времени нет, надо спешить. Тебе пора!
      — Стражники обходят Сторожевую башню дозором с первыми лучами рассвета, — пояснила царевна. — Если они увидят поверженных змей, плохо тебе придется. Так что ты должен успеть забраться в башню до рассвета. Скорей!
      И все трое бегом помчались к огромным каменным воротам Сторожевой башни, в которые до них никто не входил по своей воле.
      Велесна с Ягой бежали так быстро, что Ваня едва за ними поспевал, на ходу доставая кисет с бешеным огурцом. Ворота были заперты на замок, до того огромный и увесистый, что Ваня боялся даже предположить размеры ключа, которым их отпирают.
      — Его тебе отдать? — спросил Иван, протягивая бешеный огурец Яге.
      Та отпрянула.
      — Вот еще. Не мне гореня касаться, давай уж сам. Просто приложи к замку, проведи пару раз. Вот так…
      Ваня провел, чувствуя, как замок нагревается под его рукой. Вспомнил, что теперь нужен нож, достал, повертел в руках, удивился: ишь ты, какой махонький, не больше перочинного, неужто ему под силу с таким замком справиться? Но все?таки осторожно провел кончиком по замку и… едва удержал в руках — нож вошел в сталь по самую рукоятку.
      — Ты где режешь, глупая голова, — заворчала Яга, впрочем, совсем не сердито. — Вот где надо. — И она сама направила Ванину руку.
      Клац! Замок с лязгом упал на землю. Ваня изумленно уставился на железную дужку у себя в руках. Но долго удивляться не пришлось, Яга уже тянула его за рукав:
      — Скорее!
      Она навалилась плечом на тяжелую створку ворот, и та, скрипя, медленно и словно бы нехотя начала поддаваться. Друг за дружкой все осторожно вошли и застыли, раздумывая, как поступить дальше. Ваня с тоской смотрел на единственное окошко, которое было так высоко, что подобраться к нему на первый взгляд было невозможно.
      — Что скажешь? — обратилась Яга к царевне. — Есть идеи?
      Велесна молча покачала головой.
      — А у тебя?
      Ваня почесал затылок:
      — Да черт его знает. Разве что…
      — Ну, — нетерпеливо потребовала Яга, — что ты думаешь?
      — Это, конечно, только предположение… Но, быть может, Медногрив сможет…
      — Медногрив ничего не сможет, — устало покачала головой Яга, — это только в сказках кони по небу летают. А как ему летать, если у него крыльев нет и не было никогда?
      — Ну, тогда не знаю, — Ваня помрачнел. И вдруг его озарило: — Послушай, а если ты снова обернешься змеей? Сможешь поднять меня до самого верха, а там уж я разберусь.
      — Соображаешь! — одобрительно покивала Яга. — Тогда погоди, сейчас еще лучше сделаем. А что если не змеей, а…
      И вновь Ваня увидел синий огонь, срывающийся с пальцев Яги, снова потекли из?под ее напряженных пальцев загадочные письмена, отливающие лунным серебром. Рисунок трепетал, выстраивался, вот уже зажглась пентаграмма, на этот раз перевернутая и более яркая, чем раньше. Яга охнула, причмокнула языком и собралась уже проходить сквозь переплетение мерцающих линий, но вдруг остановилась, посмотрела на Ваню.
      — Теперь мы с тобой увидимся, только когда ты покинешь башню. Если ты, конечно, ее покинешь.
      Ваня вздрогнул. А Яга уже вошла в пентаграмму, замерла на мгновение и оказалась по ту сторону, рассыпанная на тысячи зеленоватых искр, которые тут же стали собираться во что?то огромное. Не сразу Ваня понял, что это такое, а когда увидел, не удержался от улыбки. Яга обернулась огромным побегом какого?то вьющегося растения, сверху донизу покрытого розовыми цветами.
      — Тебе туда. — Велесна замялась, не зная, что еще сказать.
      — Да. Туда.
      — Знаешь… Я была очень рада помочь тебе. Надеюсь, у тебя все получится. И передай сестре: я ей даже завидую.
      Ваня улыбнулся, от души чмокнул царевну в щеку так, что она вся зарделась, и начал взбираться на стебель. Пару раз споткнулся, примеряясь к тому, куда следует ступать. Показалось даже, что растение заворчало знакомым голосом. Но надо было спешить, Ваня помнил, что долго пентаграмма не продержится, а оставлять Ягу навечно в виде какого?то подобия плюща ему совершенно не хотелось. Шаг, еще один и еще, растение само помогало Ивану, поддерживало его упругими листьями, не давало упасть. Сам не помня как, Ваня быстро оказался на самой вершине и, повиснув на одной руке, снова достал бешеный огурец. Ощупал дверь, замка так и не нашел и решил натереть дверь горенем по всей длине. Пошел небольшой дымок, бешеный огурец задергался в руке, дверь же вся пошла красноватыми разводами, будто бы на ней выступила кровь. Ваня достал ножик, уже более уверенно вонзил в середину двери. Видимо, попал как раз в скрытый замок, потому что дверь скрипнула и отворилась. Лист несильно подтолкнул Ваню в спину, и он, вздрогнув, вошел в Сторожевую башню.
      Дверь захлопнулась за спиной с таким стуком, что Ваня перепугался. Казалось, на этот звук должны сбежаться все стражники из Медного царства. Но Ваня постоял пару минут не шевелясь и не услышал никакого шума или суеты. В башне было необычайно темно и тихо. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Ваня увидел, что находится на небольшой площадке, сделанной из гладкого камня, на ощупь чуть теплого. Справа была небольшая дверь, как ни странно открытая настежь. Иван направился прямо к ней, вошел и прямо перед собой увидел металлическую лестницу, крытую старым ковром. Не раздумывая, Ваня бросился наверх, уже воображая себе, что еще немного — и он увидит Светлояру.
      Очень скоро его пыл несколько поутих: лестница оказалась бесконечной, ступени были довольно крутые, перил недоставало. Ковер, вытертый до дыр, кое?где и вовсе отсутствовал, и тогда Ваня до дрожи пугался звука собственных шагов, необычайно гулких в мертвенной тишине Сторожевой башни. Сердце колотилось как бешеное, начиналась одышка. Ваня понял, что лучше идти помедленнее — так он не сразу выдохнется. Забрезжил какой?то тусклый свет. Иван чуть не вскрикнул от неожиданности, потом понял, что начал светиться янтарный диск у него на груди. Он прикоснулся к нему рукой и не поверил своим глазам: пальцы тоже начали светиться. Почему?то сразу стало спокойнее и Ваня, поблагодарив в душе Ягу, пошел дальше. Ступенька за ступенькой, звенящая тишина, воздух, со свистом вырывающийся из груди, — все постепенно слилось в какое?то марево. Ваня и оглянуться не успел, как оказался на самом верху Сторожевой башни, прямо перед низенькой медной дверью. Привычным жестом он вынул горень из кисета и только хотел приложить его к двери, как вдруг дверь распахнулась сама. Глазам стало больно от яркого света сотни свечей, которыми была озарена открывшаяся ему светлица. Щурясь и часто моргая, Ваня зашел и обмер. На огромной кровати под золотым балдахином крепко спала Светлояра, еще более прекрасная, чем прежде. Иван хотел уже подбежать к ней и целовать, пока она не проснется, но вспомнил слова Темнополка и застыл.
      Вкруг кровати стояло сорок медных столбов, на которых чутко дремали черные вороны, и каждый из них был прикован к столбу тонкой цепочкой. От столбов словно расходились пепельно?белые лучи, Ваня не сразу понял, что это были косы Светлояры. Не раздумывая, Ваня достал из?за пояса нож и приготовился осторожно резать чудные светлые волосы. Сердце сжалось до боли, душа ушла в пятки, в горле стоял тяжелый ком. Как сделать так, чтобы на пол не упал ни единый волос? Как сделать так, чтобы не проснулся ни один ворон? Но ждать было нечего, и Ваня взялся за первую косу. Думал сначала резать у самих столбов, потом понял, что коса упадет, и решил резать под корень, чтобы осторожно класть отрезанные косы на кровать. Долго примеривался ножом, прежде чем резать, наконец решился и быстро провел лезвием. Не пришлось делать никаких усилий — нож был острый как бритва, и вот уже первая коса осторожно легла на шелковые простыни рядом с головой спящей царевны. Потом вторая, третья…
      Ваня набил руку и теперь отрезал волосы Светлояры так, что коса, натянутая от столба, даже не дрожала. Тридцать восемь, тридцать девять. Перед тем как отрезать последнюю косу, Иван задумался. Светлояра, которую он знал как Светлану, никогда не заплетала несколько косичек. Ее необычайно длинные волосы были или собраны в одну толстую косу, или свободно рассыпаны по спине. Впрочем, долго рассуждать он не стал. Отрезал последнюю косу, полюбовался спящей Светлоярой и осторожно подхватил ее на руки. Казалось, она стала еще легче, еще невесомее. Ваня улыбнулся, все еще не веря, что уже все позади, как вдруг с головы царевны Светлояры упал один?единственный волосок.
      Все происходящее дальше Иван вспоминал с трудом. Раздался страшный звон, как будто упал не волос, а Сторожевая башня обрушилась целиком. Все вороны проснулись одновременно, взлетели на пядь со своих столбов — выше не позволяла цепь, — и страшно закричали, захлопали крыльями. Перья полетели по комнате, на лестнице послышались громкие шаги. Ваня, все еще прижимая к себе Светлояру, с ужасом ожидал неизбежного. В светлицу ворвались трое дюжих стражников, все в медных доспехах, горящих как огонь. Они вырвали царевну из рук Ивана, бросили ее обратно на постель и, заломив Ване руки за спину и накинув на шею цепь, повели прочь из светлицы.
      По лестнице Ваня скатился едва ли не кубарем, его, как пса, тащили за собой, не заботясь о том, идет он или падает со ступенек. На площадке перед дверью, ведущей из башни, один из стражников поднял с пола небольшой свернутый в трубку коврик, развернул, встряхнул как следует и уселся на него. Другой страж толкнул на ковер Ваню, запрыгнул сам и сказал оставшемуся:
      — Места, сам знаешь, только на троих хватает. Сейчас сдадим этого начальнику и за тобой вернемся. Только ты смотри, поганец эдакий, не вздумай всю бражку вылакать. Тебя одного оставь только — мигом выдуешь.
      Стражник, не попавший на ковер, лукаво блеснул маслеными глазками и заявил, что с этим делом все будет в порядке и он станет дожидаться товарищей. Судя по вздохам, конвоиры Вани ни на секунду ему не поверили, но делать было нечего, и они, дружно притопнув ногами, вылетели из Сторожевой башни.
      Через несколько минут Ваня уже стоял перед светлым взором местного воеводы. Тот сиял какой?то совершенно невиданной радостью.
      — Ага! — Воевода радостно потер руки и даже крякнул от удовольствия. — Ну наконец?то, голубчик ты мой!
      Ваня не сразу понял причину такого ликования.
      — Да я же, — воевода крутился волчком и притопывал от нетерпения, — я же, друг мой ситцевый, двадцать лет служу на этом самом месте. И сотником побывал, и мальчиком на посылках — двадцать лет, ненаглядный ты мой, поджидал того случая, чтобы хоть кого?нибудь да изловить! Ведь до тебя же ни один вояка не рискнул не то что в палаты царские заглянуть, просто к воротам подойти без крайней нужды! Дай я тебя расцелую!
      И воевода с восторгом влепил Ване такой звонкий поцелуй, что тот едва удержался на ногах. Потом подумал о том, что он один?единственный, вломившийся в Медный дворец, и горько усмехнулся. Недаром, видно, Яга отговаривала, а он, дурак, не послушался, во всем с Темнополком согласился. Мужская солидарность, понимаешь ли. А вот поди ж ты, попробуй теперь выберись отсюда!
      Воевода наконец пришел в себя после пережитого и, все еще с трудом веря своему счастью, пошел звать подмогу. Мрачного вида стражи, однако, его восторга явно не разделяли и, грубо толкая Ваню в спину, отправились с ним куда?то по бесконечным коридорам. Были на них тяжелые сапоги, подкованные железом, но звук шагов полностью скрадывали толстые ковры, в которых нога утопала чуть ли не по щиколотку. Пару раз Ваня порывался спросить своих конвойных, куда же все?таки его ведут, но натыкался на такую суровую стену молчания, что предпочел усмирить свое любопытство. Все равно знакомства со страшным царем наверняка не избежать, а в таком случае, зачем искушать лишний раз судьбу? Чему быть — того не миновать.
      Ваню ввели в просторную залу и бросили на ковер перед лестницей из розового мрамора. Поднималась она вверх метра на два и заканчивалась широкой площадкой, окруженной колоннами. Посреди площадки, под пурпурным балдахином, высился роскошный медный трон, весь покрытый странными письменами и знаками. Два огромных медных зверя непонятной породы поддерживали трон справа и слева, в огромные их глазницы были вделаны изумруды, а когти были вырезаны из янтаря. На троне сидел человек непомерного роста, плечистый, могучий, с окладистой рыжей бородой. Ваня сообразил, что это и есть царь Елисей, хотел поклониться, даже вскочил, но тут один из стражников с такой силой толкнул его в спину, что Ваня снова повалился на пол. Елисей сделал знак слугам, и те, не поворачиваясь спиной, шустро попятились и скрылись за огромными дверями. Ваня остался один на один с царем. Воцарилось молчание. Иван не смел подняться, а Елисей лениво рассматривал его с ног до головы.
      — Тебя как звать?то? — наконец спросил царь.
      — Иваном, — еле слышно шепнул Ваня.
      — Иваном, значит, — усмехнулся царь. — Чай, Сверегана?царя сынок?
      — Нет…
      — Ну нет так нет, — согласился Елисей, — я уж было, грешным делом, подумал, что ко мне в зятья царский сын набивается. Не люблю я их…
      Елисей развел руками, пожевал губами и, крякнув, спустился по лестнице к Ивану. Тронул за плечи и одним рывком поставил на ноги.
      — Дай хоть я, — он отряхнул Ванину рубаху, — посмотрю на тебя, что ли. Ишь ты какой… а все туда же. Нет, что ни говори, дюже у меня дочка дурная, если себе никого получше не нашла. Ну да ладно, мое дело — сторона.
      Елисей помолчал, потом хлопнул в ладоши:
      — Эй, там, где пропали?
      В зал вбежал запыхавшийся человек в красном кафтане.
      — Чего изволите, государь?
      — Чего изволю, говоришь? — Царь разгладил рукой бороду. — Да всего помаленьку. На стол, что ли, собирай — чаю там, квасу. Водочки можно. — Он посмотрел на Ваню: — Водку?то пьешь?
      — Пью, — обреченно кивнул тот, решив про себя, что лучше с царем не спорить.
      — Ну вот, — повеселел Елисей, — значит, мы сейчас с тобой того… А то, знаешь, скука такая, царю и выпить не с кем. Придворные — те с одного запаха пьянеют, а кто покрепче, так тот мое царство за семь верст обходит. Боятся, понимаешь ли. А меня чего бояться? Чай, не волк, не съем, душу не выну.
      Принесли два графина с водкой и закуску. Царь Елисей широким жестом разлил водку по деревянным стаканам, ухнул, по?молодецки опрокинул стакан в горло и налил себе второй.
      — Ну, рассказывай, — благодушно покивал он, — как докатился да как решился на такое деяние. А?
      Ваня смутился. Елисей выглядел вовсе не таким злодеем, как его описывали, наоборот, казалось даже, что царь не коварный чародей, а добродушный старик, по?стариковски же говорливый и любопытный. Сам не понимая как, Ваня все как на духу выложил Елисею: и про Светлану?Светлояру, и про Проводника, и про странное свое путешествие. Когда дело дошло до старшей Яги, царь фыркнул, хватил еще полстакана водки, закусил доброй половиной пирога и протянул:
      — Эге… все не уймется, лиса?плутовка. А только того ей непонятно, что Василена?краса и сама хороша была: даром что снегурка, но до того баба чумная да въедливая, не приведи лешак! Да, впрочем, — он строго посмотрел на Ваню, — не твоего это ума дело, все, что было, прошло да быльем поросло. Ты давай дело сказывай. Любишь, говоришь, дочку?голубку мою?
      — Люблю, — прошептал Иван.
      — А раз любишь и ради такой своей любови готов на подвиг пойти — так слушай же. Даром я тебе девку не отдам, хоть и постылая, все?таки родная кровь, не мужичка, поди, царская дочка. А вот сослужи?ка ты мне, Ванюшка, службу.
      Тут царь Елисей вздохнул, поставил локти на стол и подпер руками могучую голову. Помолчал и начал рассказ:
      — За семью морями, за семью горами, в Серебряном царстве, лунном государстве, у царя Далмата есть чудная птица?огнецветка. Жаром пышет, огнем дышит, перьями горит, только что не говорит. Сидит та птица на осиновой ветке в серебряной клетке. Добудешь огнецветку — твое счастье, отдам тебе Светлояру. А не добудешь — пеняй на себя, в темнице девку сгною, не посмотрю, что дочь родная. А тебя, — тут Елисей поднялся во весь рост и в один миг утратил все былое благодушие, — на дне моря достану и на высоком суку вздерну!
      Ваня похолодел. Стоял перед ним не добрый дедушка Елисей, стоял перед ним могучий чародей, от одного имени которого дрожали сильные мира сего, падали на колени богатырские кони и даже вольные птицы замирали на лету. Стоял Елисей, посматривал на Ваню колдовскими своими очами, поглаживал бороду и все чему?то усмехался.
      — Я… да, — Ваня собрался с духом, — ваше царское величие… величество… Короче говоря, не извольте беспокоиться, достану.
      Иван говорил, убеждал в чем?то царя и сам себе не верил, хотелось ему закрыть рот обеими руками и бежать прочь из страшного дворца. Вот. только Светлояра не давала покоя, все вставала в памяти, все улыбалась загадочно.
      — Ну а раз достанешь — значит, и беспокоиться не о чем. Так и порешим: тебе — Светлояра?царевна, мне — огнецветка. Эй, там! — Царь снова хлопнул в ладоши. — Где вы запропали? Убирайте со стола, готовьте царю постель да гостя в особую светелку отведите!
      Вбежал красный кафтан, поклонился царю в пояс и занялся столом. Царь, снова подобревший, махнул Ване рукой:
      — Ты, Иванушка, не печалься да раньше времени не горюй, утро вечера мудренее. Пока спи?отдыхай, а уж с утра, солнышку поклонившись да благословения моего спросивши, — в путь?дороженьку снаряжайся. И смотри, помни о моих словах: добудешь птицу — отдам Светлояру в жены, а не добудешь…
      Елисей не договорил, зевнул и степенным шагом пошел из залы куда?то во внутренние палаты. А Ваню бережно подхватили под руки два могучих молодца в платьях из зеленого бархата с частыми узорами, подхватили и повели в отведенную ему светелку.
      — Постель твоя, — делано улыбаясь, пробасили хором оба, — вода для умывания, рушник чистый. Если в баню захочется или там до ветру — мы тут рядом, покажем, что да как.
      С этими словами царевы слуги откланялись и вышли вон. Ваня остался один. Сел на краешек кровати, посидел немного, подумал. В голову лезла какая?то ерунда, мысли путались, наскакивали одна на другую. Вот только Светлана сейчас вырисовывалась четче некуда — как живая, вставала перед Ваниным внутренним взором, улыбалась, манила, звала.
      Иван встал и пару раз прошелся по комнате до окна и обратно. Окно стоило того, чтобы обратить на него особое внимание — было оно в резной раме, начиналось чуть ли не у самого пола, сужалось кверху и, несмотря на летнюю пору, все было покрыто ледяными узорами. Чуть присмотревшись, Ваня понял, что это были искусные рисунки, нанесенные белой и голубой красками, и до того тонкая работа, что изумление брало.
      На стене же напротив кровати висели картины, изображавшие охоту на медведей, сабли и даже целая шкура какого?то страшного зверя. Несмотря на когтистые лапы, голову чудища венчали внушительного размера рога, посему с определением породы животного Ваня затруднился. И тут его внимание привлекло совсем другое.
      Огромное овальное зеркало на стене отразило Ваню во весь рост, и в первый момент он не поверил, что видит самого себя. А удивляться было чему — за несколько дней, проведенных в другом мире, во внешности Вани произошли разительные перемены. Волосы отросли чуть ли не до плеч, даже не верилось, что еще неделю назад голова Вани не могла похвастаться пышной шевелюрой. Вечный его ершик из волос не пойми какого цвета превратился в густую гриву темно?медовых кудрей. И на лице вместо двух белесых полосок непонятно как выросли густые темные брови, сросшиеся на переносице.
      Да и сам Ваня преобразился до неузнаваемости. Грудная клетка расширилась чуть ли не вдвое, он сильно раздался в плечах, будто и ростом стал повыше. Ваня попрыгал на носках — правда, что ли, выше? Убедился, что рост остался неизменным, и слегка погрустнел. Уж лучше бы волосы покороче, зато росточку бы прибавить.
      Замечтавшись, Ваня и сам не заметил, как прошла ночь. Первые птицы пробовали голоса, солнце еще не встало, но алые всполохи зари уже растянулись на востоке. Ложиться уже было бессмысленно, и он просто сидел на краешке кровати, обхватив колени руками. Вдруг раздался тихий стук. Ваня вскочил и огляделся. В окно бился белый лебедь, бился отчаянно, разбивая грудь о твердую слюду, теряя перья и что?то крича на своем языке. Иван распахнул окно и впустил птицу в комнату. Лебедь сделал величественный круг по светлице, камнем упал на пол и обернулся царевной Велесной.
      — Здравствуй, Ванечка!
      Ваня крепко схватил ее за руку:
      — Ты? Как же я тебе рад! Но как?
      — Нет времени рассказывать, Ванечка! Отец мой порешил тебя погубить, с первыми лучами солнца придет за тобой палач!
      — Но ведь Елисей сказал…
      — Тогда сказал, а опосля мачеха приказала ему тебя со свету сжить! Собирайся, Ванечка, бежать нам надо!
      Ване собирать было нечего, он быстро накинул плащ и вопросительно посмотрел на царевну:
      — А как же мы выберемся из дворца?
      Велесна улыбнулась:
      — Нам поможет мой друг.
      — Твой друг? А кто он?
      — Да ты его знаешь, — царевна показала на небо, подернутое легкой утренней дымкой, — это же…