— Не это ли твоя дама? — Он кивнул в сторону высокой женщины в мехах, стоявшей возле дверей и медленным взглядом обводившей зал. Рядом с ней дергался от волнения нервный молодой человек.

Лицо Ларри стало совершенно мокрым от пота.

— Она.

— Так предложи ей и со хлыщу разделить этот стол с нами. Мы не будем против, так, парни? — Он подмигнул Банану. — Нам и нашего образования хватит!

Ларри оставалось только кивнуть головой. Конечно, решение не лучшее, но оно казалось единственным. Что ему сказать миссис Дьюк? Ах, простите меня, мэм, тут трое парней отказываются освободить ваш столик, так, может быть, вы не откажетесь провести сегодняшний вечер в их компании? Миссис Дьюк это наверняка понравится. В течение вот уже двух недель она приходит сюда каждый вечер. Она — настоящая леди: всегда изысканно одета и пьет только шампанское. И всякий раз ее сопровождает новый молодой человек. Еще ни разу не изменила своей привычке появляться за десять минут до начала шоу и уходить через десять минут после его окончания. Ларри только никак не удавалось понять, что интересного находила она в кривлянье шести голенастых девчонок и в глупом комедианте, рассказывавшем самые пошлые на этом берегу Ист-Ривер анекдоты. Но, похоже, ей это нравилось. Да-да, всего доброго, миссис Дьюк!

И все же это будет лучше, чем получить пулю в спину какой-нибудь темной ночью. Он не спустил бы этого так Банану, не имея на то своих личных причин.

Ларри направился к ней.

Дама с удивлением приподняла брови.

— У вас что-нибудь не так сегодня, Ларри? Ему очень нравилось, как она выговаривала звук «р» в его имени. Действительно высший класс.

— У нас перебор, миссис Дьюк. Новенькая официантка все перепутала, она просто не поняла, что столик уже заказан вами.

— А пересадить вы их не можете? — Казалось, ее забавляло то положение, в котором очутился Ларри.

— Некуда, миссис Дьюк. — Он извлек из кармана носовой платок, обтер широкое лицо. Зал и вправду переполнился.

— Не хотите ли вы сказать, что я не могу к вам войти? — поинтересовалась она ледяным тоном.

— Нет-нет… — Ларри даже вздрогнул при этих словах. — Если бы вы согласились разделить их компанию…

— Похоже, у меня нет выбора. — Она зашагала к столику мимо примерзшего к полу Ларри. Молодой человек держался чуть сбоку, изнывая от беспокойства.

— Клементина, в-вы уверены? Может, нам лучше пойти еще куда-нибудь?

Джино, Банан и Алло с изумлением смотрели, как дама приближается к их столику. Они были убеждены в том, что она отвергнет предложение Ларри.

— Это все ты со своим длинным языком, — простонал Алдо. — О чем мы будем с ней говорить?

— Не думаю, чтобы ей захотелось поддержать нашу беседу. На всякий случай следите за своими выражениями.

— На-ка выкуси! — негодующе заметил Банан. — Я вовсе не собираюсь выбирать слова из-за какой-то заносчивой дуры, долбать ее во все щели!

— Добрый вечер, джентльмены. — Холодные и внимательные глаза изучали лица сидевших за столом. — Если я не ошибаюсь, нам придется провести этот вечер вместе. Может быть, вы немного потеснитесь? Думаю, где-нибудь найдется еще один стул?

Трое друзей не сводили с нее взгляда. Дама повернулась к своему сопровождающему.

— Джентльмены ужасно любезны, Генри, не так ли? Шея Генри чуть выше воротничка его манишки была обильно усыпана красными прыщами.

— Да, Клементина, — уныло согласился он. Неожиданно Банан резко вскочил со своего места, щелкнул пальцами.

— Живее еще один стул! — проорал он официантке и толкнул рукой локоть Алдо. — Двигайся!

Алдо едва слышно выругался. Толчок пришелся прямо на больное место. Довольно глубокую царапину стягивали шестнадцать швов, и Алдо отнюдь не хотелось, чтобы они разошлись. Он представил себе хлещущую на скатерть кровь.

Миссис Клементина Дьюк с улыбкой протянула Банану свою руку. Глаза Банана завороженно уставились на кольцо с изумительным бриллиантом.

— Меня зовут Клементина Дьюк, — отчетливо выговорила она свое имя с резким акцентом жительницы Новой Англии. — А это мой спутник, Генри Маффлин-младший.

Банан удивился крепости ее рукопожатия.

— Мистер Кассари, — промямлил он в ответ.

— Рада знакомству, мистер Кассари. — Она повернулась к Алдо.

— Алдо Динунцио, — назвал себя он.

— Очень приятно.

Теперь она смотрела прямо на Джино. Его ответный взгляд был столь же тверд. Два взора скрестились подобно клинкам, хотя никто и не услышал ни звука.

— Джино Сантанджело, — ровным голосом произнес Джино.

— Какое красивое имя. — Они смотрели друг на друга на какую-то долю секунды дольше, чем это было необходимо.

В то же мгновение миссис Дьюк повернулась к Генри.

— Закажи нам шампанского, дорогой. Вот увидишь, тебе здесь очень понравится. Это место напоминает мне чем-то… головку мака, полную семян.

Цепким взглядом Джино осторожно изучал ее. В ней было нечто… он не знал, как это

выразить. Но в ней это было.

Уже не первой молодости, явно за тридцать, она выглядела для своих лет просто потрясающе. Огромные зеленые глаза прятались за густыми и длинными ресницами. Аккуратно наложенные под нижними веками тени делали их выражение необыкновенно чувственным. Нос, пожалуй, чуточку длинноват, что придавало всему облику оттенок некоего высокомерия. И все-таки это совершенный по форме нос, а высокомерие только еще больше возбуждало мужскую фантазию. Уголки тонких губ немного опускались книзу.

Черные волосы подстрижены очень коротко; под дорогим платьем из белого атласа угадывалось тренированное, безупречных форм тело. Глаза Джино задержались на выпуклостях ее сосков, отчетливо просвечивавших сквозь тонкую ткань.

Она поймала его взгляд и чуть улыбнулась. Сладкую истому ощущала сейчас миссис Дьюк. Было в этом странном месте что-то волнующее, тревожащее душу. Непонятное ей самой чувство нарастало уже вторую неделю — с того самого дня, когда она впервые переступила порог заведения Ларри. Она так и знала, что рано или поздно найдет здесь какой-нибудь лакомый кусочек, какого-нибудь незнакомого юношу, способного дать ей возможность пережить еще раз неземное блаженство.

Джино Сантанджело. Что за удивительное имя. Каким сдержанно-страстным выглядит этот молодой человек. Немножко коротковат, но вот уж это никому еще не помешало в постели. Клементина уже успела заметить, что большие пальцы Джино достаточно длинны и достаточно толсты — верный признак того, что содержимое его брюк не разочарует любую женщину. Ей также понравились его глаза. Упрямые. Непроницаемо-черные, они были гораздо старше, чем лицо, которому принадлежали. И волосы Джино тоже ей понравились — черные и густые. Будет только еще лучше, если ей удастся убедить его смыть этот дурацкий бриолин, от которого они лишь жирно блестят, но лежат ничуть не ровнее.

Ей понравилось его лицо. Прямой нос, толстые, чувственные губы, то и дело раздвигавшиеся в чудесной улыбке. Даже шрам на щеке ей понравился — с ним лицо делалось еще более выразительным.

— Клементина, — Генри Маффлин-младший очень хотел чокнуться с ней бокалом шампанского.

Она уступила, слегка отодвинувшись вместе со стулом. О Боже! Она готова. Совсем, совсем готова.

— Ларри сказал нам, что вы приходите сюда каждый вечер, — вдруг заговорил Банан неожиданно для всех. Целые три минуты он размышлял над тем, как бы начать разговор так, чтобы сразу поставить эту классную даму на место.

Клементина кивнула.

— Да.

Банан ей не понравился — слишком уж он здоровый и смахивает на гангстера. Было в его внешности что-то, показавшееся ей грязным.

— Здесь вовсе неплохо, — продолжал он, — если, конечно, вам не лень тащиться в такую даль. Мы-то обычно так и делаем — садимся на мотоциклы и валим прямиком сюда.

Алдо поперхнулся. Какие мотоциклы?

— А вы? — Клементина вновь посмотрела на Джино в упор. — Вы здесь тоже завсегдатай?

Сбитый с толку, он пожал плечами. О посторонних женщинах ему и думать-то не хотелось, но эта дама почему-то так возбуждала, что, будь сейчас необходимость встать из-за стола, Джино почувствовал бы себя очень неловко. А все, наверное, из-за ее сосков, торчащих ему прямо в лицо. Зато теперь он знает, что никогда в жизни не позволит Леоноре надеть такое вот платье. К черту эти штучки. Никогда.

— Захожу иногда. Нью-Йорк — это мой город. Ее глаза вежливо смеялись над ним.

— Безусловно.

— И мой! — тут же влез Банан. — Лучший трахаль… — он вовремя оборвал себя, глядя на Алдо, безуспешно боровшегося со смехом.

— Чем вы занимаетесь? — поинтересовалась Клементина, по-прежнему не сводя глаз с Джино.

— Вам стоит только назвать, — заносчиво ответил ей Банан. Ему не очень нравилось то, как начинала развиваться ситуация. — Ни разу я еще не сталкивался с работой, которую я не мог бы выполнить.

— Неужели. — Она смерила его таким взглядом, каким смотрят на свалившуюся в сточную канаву собаку. — А вы? Что делаете вы? — снова она видела перед собой только Джино.

Ему хотелось, чтобы эта женщина прекратила смотреть на него такими глазами. Он знал, чего миссис Дьюк от него ждет, но у него не было никакого желания дать ей это.

Джино решил одной фразой отбить все ее атаки.

— Занимаюсь транспортировкой грузов. Собственно говоря, через пару недель еду в Сан-Франциско, чтобы доставить товар отцу своей невесты. Там же рассчитываю и вступить в брак.

Уж если и это ее не осадит, то тогда ее вообще невозможно остановить.

Банан нахмурился.

— Какой еще товар? Я не…

Под столом Джино изо всех сил ударил ногой Банана.

— Гм… — лицо Клементины приняло задумчивое выражение. — Мой муж тоже интересуется этим бизнесом. Может, вам имело бы смысл встретиться с ним. Этим се словам Джино и не собирался верить. Не поверил им и Генри Маффлин-младший. Он пригласил Клементину Дьюк совершить вылазку в город, потому что для него она была самой желанной женщиной в мире, и уж никак не ожидал, что вечер закончится в какой-то дешевой забегаловке, где она будет строить глазки этому коротышке. Ее поведение просто непростительно!

— Клементина, дорогая, — быстро проговорил Генри, — не пора ли нам идти? У меня есть на примете одно интереснейшее местечко…

— Помолчите, пожалуйста. Генри. Его прыщи побагровели.

— Так, дайте-ка мне взглянуть. — Она принялась искать что-то в своей сумочке. — Ага! Вот она. — В ее пальцах появилась изящно отпечатанная визитная карточка, которую Клементина протянула Джино. — Вот моя карточка. Если вас заинтересует сотрудничество с моим мужем, позвоните мне, и мы с вами обсудим это. Я принимаю между одиннадцатью и полуднем почти ежедневно. — Она улыбнулась. — По возвращении из Сан-Франциско или даже до отъезда.

От удивления у Банана раскрылся рот. «Долбаная сучка. Но с ним-то что происходит? Долбаный Джино. Бабы лезут на него даже тогда, когда он и сам этого не хочет. Всегда почему-то ему везет».

Джино взял карточку, спрятал ее в карман. До встречи с Леонорой нельзя упустить такую возможность. Теперь… да какого черта? Пришла какая-то гордячка, стала выламываться, сгорая от желания подобрать кого-нибудь себе на ночь.

Она поднялась.

— Так вы позвоните мне, не правда ли? — И вновь он ощутил на себе ее взгляд. Проведя языком по губам, Клементина одарила Банана и Алдо улыбкой. — Благодарю вас за разрешение посидеть за вашим столом. Я и в самом деле провела прекрасный вечер в вашем обществе.

Генри Маффлин-младший поднялся из-за стола так резко, что едва не расплескал напитки.

— Поосторожнее, студент, — мрачно пробурчал Банан.

— П-п-простите, — начал заикаться Генри. — Клементина, я д-должен расплатиться.

— Забудьте об этом, — не дал ей возможности ответить Джино. — Шампанским угощал я.

Миссис Клементина Дьюк отошла от стола, даже не попытавшись поблагодарить Джино за его любезность.

Но Джино и не ждал благодарности.

У самой двери ей преградил дорогу Ларри.

— Миссис Дьюк, вы решили уйти, не дождавшись шоу? Вы же всегда уходили после него. — Его толстые щеки тряслись от обиды. — Если те наглецы позволили себе обидеть вас…

— Наоборот, Ларри. Я чудесно провела время. Ваши друзья просто очаровали меня.

— Правда? — Ларри не мог поверить своим ушам.

— Чистая правда.

— Вот зараза! — завопил Банан, как только дама скрылась за дверью. — Да, это нечто, вот уж воистину! А распалилась-то как! Ты хоть почувствовал, какими глазами она на нас смотрела?

— В тебя-то она даже и не целилась, — рассмеялся Алдо. — Стрельба велась только прицельная — по Жеребцу Джино!

Банан обиженно засопел. Он и в самом деле никак не мог понять, почему же ото женщины предпочитали ему Джино. Синди неоднократно уверяла Банана, что Сантанджело ему но соперник.

— Долбаный Жеребец! — он в отвращении сплюнул. — Да ты, наверное, уже забыл, как эта штука выглядит и чем пахнет — так давно имел с ней дело! Долбаный Жеребец!

Теперь уже надулся Джино.

— Заткни свою пасть, трахнутый в голову, — грозно буркнул он.

— Кому бы говорить! — заводил себя Банан.

— Бросьте вы свою суходрочку оба! — вмешался Алдо. — Хватит лаяться, дайте посмотреть шоу. Барбара не каждый вечер спускает меня с цепи.

В далеком Сан-Франциско Коста Дзеннокотти сидел в кабинете своего приемного отца и глазел в окно, в то время как сам Франклин опять блистал красноречием. Косте надоело слушать очередную лекцию, которая запросто могла продлиться еще минут десять, так что он позволил себе отключиться. До его сознания доносились только некие ключевые слова: «уважение», «любовь», «честолюбие», «преданность». Тот самый набор, которым Франклин так любил каждодневно полоскать горло. К этому Коста уже привык. Он научился понимать своего отца и знал, что произносить всю эту чушь того заставляет лишь искренняя забота и родительская любовь.

В действительности же у Франклина Дзеннокотти не было никаких причин беспокоиться о Косте. Мальчик и в самом деле любил своих приемных родителей. По-настоящему уважал их, обладая непомерным честолюбием и безграничной преданностью. Преданность-то и заставляла Косту сидеть сейчас в отцовском кабинете — преданность Джино.

Коста испросил и получил разрешение на посадку в Нью-Йорк. Добиться согласия оказалось делом нелегким, но трудности теперь уже позади, и потом через два часа он сядет в поезд. Оставалось только выслушать последние наставления о том, как следует себя вести в большом городе. Нельзя сказать, что вдали от дома Коста будет полностью предоставлен самому себе: Франклин устроил так, что ему придется прожить две недели у тетки и ее мужа, после чего мальчик вернется домой и продолжит свои занятия в школе, в юридическом колледже и одновременно с этим приступит к работе в фирме своего отца в качестве полноправного сотрудника-юриста.

Выходило так, что все его будущее уже самым тщательным образом спланировано. Коста не возражал. Этого хотел он сам, этого же желали его родители. Кроме того, Коста чувствовал, что продемонстрировать свою преданность, насколько это возможно, людям, воспитавшим его, — прямой сыновний долг. В особенности после того подарка, который преподнесла им Леонора. Ее мать до сих пор не могла прийти в себя от потрясения и позора.

Леонора. Каким дьявольским созданием она оказалась. Издеваться над его другом Джино! Получать его письма и хихикать над ними в кругу своих подруг! И гулять — гулять с тем парнем, который составил себе труд попросить ее об этом. Крадучись выбираться из дому по ночам. Прогуливать занятия в колледже. Да она превратилась просто в дикую кошку, несмотря на свой невинный вид: огромные голубые глаза и изысканные манеры.

Как-то Коста сказал ей:

— Почему бы тебе не сообщить Джино, чтобы он не писал тебе больше?

:

— С какой это стати?

— Ну… — заколебался Коста. — Мне это представляется нечестным. В конце концов, он думает, что ты — его девушка.

Ее бездонные глаза сделались еще глубже.

— Может, так оно и есть. Тебе-то что об этом известно?

Косте было известно достаточно. Он знал, что в городе у нее репутация девушки «без затей», что кое-кто из парней утверждал, что спал с нею. Он знал также: если Джино только услышит об этом, он рехнется. Не испытывая за свой поступок ни малейшей гордости, Коста в отсутствие Леоноры наведался тайком в ее комнату и прочел некоторые из тех писем, что присылал Джино. Содержимое посланий не оставило у Косты никаких сомнений относительно чувств и намерений своего друга.

Что в такой ситуации можно предпринять, Коста не знал. Он сознавал, что это не его дело, но преданность по отношению к Джино заставляла испытывать острую боль из-за окружившего друга обмана.

В конце концов проблема разрешилась сама собой.

Хрупкая и невинная Леонора забеременела. Мэри и Франклин Дзеннокотти впали в нечто вроде ступора, когда их дорогая дочь призналась родителям в том, что натворила. Оправившись от удара, те смогли настоять на скорейшем объявлении помолвки. Слава Богу, будущий зять оказался из довольно приличной семьи. Были приняты неотложные меры, а через две недели Леонора в платье из белого шелка шла по центральному проходу церкви, приближаясь к алтарю.

Перед тем как покинуть дом, чтобы провести медовый месяц в путешествии, Леонора невзначай бросила Косте:

— Будет лучше, если ты передашь своему приятелю Джино, что мне надоело читать его слащавые писульки.

На следующий день после ее отъезда Коста обнаружил в почтовом ящике два письма: одно — Леоноре, другое, адресованное отцу. Узнав почерк, Коста забрал оба. Позже, уединившись в своей комнате и прочитав их, он понял, что для действий остался один-единственный выход. Джино нужно сказать обо всем прямо в Глаза. Незавидная задача, но все же ото куда лучше, чем письмо. Вот почему ему вдруг срочно захотелось поехать в Нью-Йорк.

Само собой разумеется, что о действительных причинах Коста не сказал родителям ни слова. Он был почти уверен: узнай они о них, и в разрешении ему будет отказано. Оставалось одно: рассуждать о музеях, о парках и картинных галереях. «Хочется немного развеяться перед занятиями в колледже», — вдохновенно врал он, и случилось чудо — они поверили. Они были примерными родителями.

Франклин отсчитал банкнотами сто долларов и протянул их через стол Косте.

— Ты неплохо проведешь там время, сынок, — хриплым голосом сообщил он Косте. — Моя сестра и ее муж — замечательные люди, они позаботятся о тебе. Не забудь только, что ты должен в полную меру доказать им свое уважение.

— Да, сэр. — Слово «уважение» вернуло Косту к реальности. — Так и будет, сэр.

Джино навещал Веру раз в неделю в одно и то же время. После того как ему надоело врываться к ней в разгар рабочего процесса, он настоял на том, чтобы вечерами по средам она никого не принимала. Вера сделала, как он велел, и теперь с нетерпением ожидала его прихода. Обычно они сначала отправлялись в кино, а оттуда заходили куда-нибудь съесть гамбургер и выпить молочный коктейль.

Странная эта была пара: дешевая, уже стареющая проститутка, у которой не хватало во рту передних зубов, и крепкого телосложения молодой человек, бурливший от скрытой в нем энергии.

— Моих денег хватит и на двоих, если ты решишь завязать, — напоминал ей Джино каждую среду.

— Вот и держи их при себе, — отвечала она ему. — Что такая развалина, как я, будет делать в свободное время? Опять же, — тут следовало нечто вроде улыбки, — мне моя работа нравится.

Джино несколько беспокоило то, как Леонора отнесется к Вере. Одно он знал наверняка — они обязательно познакомятся. Он очень надеялся, что им удастся найти общий язык. Леоноре он все объяснит, он расскажет ей, кто такая Вера — это расставит точки над «i». Леоноре придется согласиться с тем фактом, что в жизни человека есть вещи поважнее, чем спокойное существование в лоне семьи в Сан-Франциско.

Всякий раз, когда он начинал думать о ней, в груди его поднималось неудержимое волнение. Он готовился стать женатым мужчиной и уже просто не мог ждать! Женатый мужчина!

Джино Сантанджело.

Леонора Сантанджело.

Мистер и миссис Сантанджело.

— В чем дело, Джино? — забеспокоилась Вера. — Ты совсем забыл про мороженое.

— Эй, — он сцепил пальцы обеих рук, — как ты думаешь? Леонора Сантанджело — неплохо звучит, а? Вера кивнула.

— Звучит замечательно.