Когда камера закрылась, в ней сразу появилась гравитация, несильная – думаю, в половину от нормы, однако от неожиданности все мои «пчелки» попадали на пол. И даже я упал. А когда поднимался, обратил в первую очередь внимание на то, что кругом царит полумрак.
      Сразу проявились чисто бытовые неудобства – малая гравитация и слабый свет: на станции сейчас работали резервные источники питания, не способные обеспечить полную подачу энергии на все узлы и отдающие предпочтение основным – таким, например, как герметизация. Все это тоже играло нам на руку.
      Следующие несколько минут, пока в камеру накачивался воздух, я потратил на повторение почти дословно своих первоначальных распоряжений: Ежу быть на подхвате, остальным не мешаться и слушаться. О том, что им лучше не отставать, я на сей раз даже не упомянул: отстанут – их проблемы, а мне только меньше головной боли.
      На панели тускло вспыхнула зеленая лампочка, и дверь стала медленно отъезжать. Она открывалась автоматически, едва заканчивалась накачка в камеру воздуха. Вторая кнопка мне не понадобилась – ею закрывали шлюз при загрузке в него из станции.
      Дожидаться, пока эта тормозная дверь откроется хотя бы наполовину, у меня не хватило терпения – я поднял стекло шлема и, держа наготове лучевик, осторожно высунулся. Огляделся, потом смело вышел и махнул своим – мол, заходите, будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.
      Это, видимо, была раздевалка – вернее, переодевалка для прогулок наружу. Запущенное помещение с рядами больших железных шкафов, где, как скоро выяснилось, хранились скафандры. Запущенность была понятна – нечасто людям приходилось выходить на поверхность станции, поскольку всю необходимую работу там выполняли роботы.
      Я решил, что нам не стоит снимать скафандры, лучше будет остаться «в броне» – не так уж она тяжела при половинной силе тяжести, даже для наших слабаков. Я не собирался здесь задерживаться и после беглого осмотра направился к выходной двери. Как вдруг она стала отъезжать – тоже очень медленно, на наше счастье.
      Особо раздумывать было некогда, в то же время я не хотел так сразу засвечиваться на станции и видел для этого реальную возможность. Я быстро погнал своих хануриков в самый дальний ряд, где еще при осмотре заметил распахнутые дверцы, и скомандовал:
      – По шкафам!
      Сам я забрался в крайний шкаф, где из щелей в дверце надеялся хоть что-то увидеть. Но оказалось, что я просто не могу закрыться в шкафу, потому что дверца с обратной стороны абсолютно гладкая, не считая вентиляционных щелей, куда мои пальцы в перчатке скафандра не пролазили.
      Менять позицию было поздно, мне ничего не оставалось, как приспустить стекло шлема и замереть, притворившись скафандром.
      Вошедшие рассыпались по рядам и завозились, пакуясь в скафандры, к нам в последний ряд дошел только один. Он сунул нос в мой шкаф и вроде как собрался меня доставать.
      Я сделал движение рукой, рассчитывая прижать его за шею, но не тут-то было! Он в страхе прянул от меня, как заяц, отпрыгнул назад, замер с расширенными глазами, но спустя мгновение перевел дух, схватившись за сердце. А потом с раздражением проворчал:
      – Милхауз! Придурок! Опять твои дурацкие штучки! Нашел время! – С этими словами он бросился ко мне, хотел толкнуть меня в грудь и вообще немножко утрамбовать поглубже в шкаф. Тогда я наконец смог аккуратненько его вырубить. Из дальнего шкафа на возню высунулся Еж с лучевиком, я махнул ему – скройся, мол, обратно, – и он мигом убрался.
      Я быстренько запихал обмякшее тело в свой шкаф и защелкнул там, а сам забрался в соседний, размышляя так: если его станут искать, пусть думают, что дезертировал. Это ведь не военные, а, видимо, посланная наружу бригада техников, наверняка до смерти напуганных авралом – после взрыва прошло всего восемь минут. Словом, вряд ли они, уже облаченные в скафандры, начнут с пристрастием разыскивать пропавшую единицу, когда у них там наверху флюгер вместо энергоприемника.
      Я оказался прав, и даже более того – его вообще не стали искать. Судя по доносящимся звукам, они загружались в шлюз в два приема, и первая партия могла подумать, что пропавший еще остался, а вторая – что он уже вышел.
      Когда все стихло, я выбрался на разведку. В раздевалке снова было пусто, теперь уже, надеюсь, надолго.
      Я кликнул своих, и они осторожно повылезали, а я тем временем уже возился с техником – открыл шкаф и свалил его на пол. Мне подфартило с первых же шагов – я был не прочь взять здесь «языка», и он сам пришел ко мне в руки. Это был молодой мужчина в коричневом рабочем комбинезоне и в кепке, надетой козырьком назад, сидевшей на удивление крепко, поскольку до сих пор все еще удержалась на голове. Самое ценное, что обнаружилось у него в карманах, была магнитная карточка, которую я, разумеется, сразу же присвоил. Оставалось только привести парня в чувство. Я вколол ему стимулятор из аварийной аптечки и щедро прыснул в лицо водой изо рта – воду я всосал через трубочку в своем скафандре.
      Открыв глаза, он вгляделся в меня, как бы сомневаясь, не Милхауз ли я все-таки, потом прошелся взглядом по остальным. Испуганным он не выглядел, мысль о чужих на станции пока даже не закрадывалась в его извилины. Наверняка он знал не всех здешних, а может быть, принимал нас за спасателей.
      – Очухался? Тогда подъем! – сказал я, поднимая его на ноги за шкирку, и, продолжая так держать, произнес: – А теперь отвечай: кто у вас на заводе главный?
      – Инженер Дочкин сегодня дежурит… – проблеял он, кажется начиная что-то понимать. К тому же лучевик в руках Ежа не оставлял сомнений в том, кто мы такие на самом деле.
      – А из дирекции? – продолжал допытываться я.
      – Директора нет… – Тут я его тряхнул, и он продолжил живее: – Он же не на заводе сидит, у него кабинет в другом месте, с порталом… Если что – прибывает…
      Видимо, здешний директор имел богатое воображение и предпочитал держать свою драгоценную задницу подальше от космоса. И, как показывали последние события, был прав.
      – Хорошо. Поведешь нас к инженеру.
      Нет, он не был героем, этот работяга в кепке. Но что-то патриотическое промелькнуло в его глазах, когда он спросил:
      – А вам зачем?.. – Впрочем, это могло быть естественным любопытством.
      – Хотим познакомиться, – ответил я, отпуская его и подталкивая в направлении выходной двери. – Пошел!
      Из раздевалки мы вышли без приключений, миновали пару служебных коридоров, не встретив в них ни единой живой души. Я заранее велел своим приспустить забрала, а Ежу спрятать лучевик: так мы вполне могли сойти за героических техников, несущих начальству свежие новости прямо с места событий.
      – Далеко еще до инженера? – поинтересовался я у нашего провожатого. Я прекрасно помнил, что площадь завода составляет двенадцать квадратных километров, и преодолевать их пешим ходом мне как-то не улыбалось. Только одна мысль меня согревала, что при таких масштабах на заводе должен иметься местный транспорт.
      – Если на вагончике, то быстро, – подтвердил он мою догадку. – Только там сейчас аварийное ограничение, чтобы все подряд не ездили, а только кто по делу…
      – Веди, разберемся, – сказал я. – Охрана есть?
      – Нет. А зачем?.. – Он запнулся и закусил губу, косясь на нас: теперь-то ему было понятно, зачем может пригодиться охрана внутри космической станции. Авария нагнала на него страху, а тут еще мы, и это сказалось на нем своеобразным образом: он не мог молчать, предпочитая разговаривать со мной, даже рискуя разозлить этим злого дядьку-террориста. – Вообще-то при поступлении сюда порядки строгие. Тесты всякие, проверки на благонадежность. А здесь-то уже чего, обходимся пропускной системой – тут чужие не ходят, все свои… – Он опять запнулся, зыркнув на нас. Коридор как раз закончился дверью, оказавшейся наполовину открытой, так что даже его карточка не понадобилась.
      Мы вошли в грандиозных размеров цех с грандиозным же конвейером, уходящим вдаль по левую руку от нас. Мы, подобно мухам, стояли на стене, загнутой вверх огромным полукругом и, если глянуть направо, таким же макаром переходящей в потолок. Катерина в страхе уцепилась за своего дедушку, хотя, думаю, если что, он свалился бы первым. Даже Еж пошире расставил ноги, укрепляясь на стене. Только зря они тряслись – гравитация здесь, как я понял, была круговой, уверен, что при необходимости можно было так же свободно разгуливать и по потолку, где, кстати, тоже наблюдалась поточная линия. Наверное, правильнее будет сказать, что потолка и стен здесь просто не было – кругом один пол.
      А как раз там, где мы стояли, начиналась монорельсовая дорога. Вагончик, похожий на большую личинку рунейской бабочки, только с окнами, находился тут же неподалеку – на нем-то наверняка и прибыла бригада техников. Но больше вокруг не было ни души, что уже стало меня настораживать: я-то ожидал встретить на станции беготню и шум, и теперь меня грызли опасения, что они уже эвакуировались через какой-то действующий портал, откуда нам на головы с минуты на минуту могут хлынуть спасательные команды вкупе с оперативниками.
      – А где все люди? – спросил я у кепки.
      – Инженер приказал всем собраться в залах отдыха. Чтобы панику не наводили. Обещал, что скоро организует эвакуацию, – сообщил техник. – Дочкин у нас человек с головой, народ ему верит, а все равно половина в столовую ринулась, продуктами запасаться…
      Его, похоже, опять понесло. Не обращая на него внимания, я направился к вагончику, зашел в открытую дверь: сиденья по стенам, в голове несложный пульт управления с магнитным допуском. На вставленную карту последовал отказ. Кепка, оказавшийся уже рядом со мной, ухмыльнулся:
      – Ну вот, я же говорил, а вы не верили! – Но через полминуты его челюсть уже требовала подвязки: эта системка не была проблемой даже для моего устаревшего компа, вооруженного новейшими шпионскими багами. Подключившись, я через допуск техника пролез в базу, нашел там неограниченный инженерный допуск, перемагнитил на него свою карту и дал команду системе работать. Она радостно сообщила, что к работе готова и ждет моих указаний.
      Я оглянулся – все мои уже были на месте: стар да млад сидели неуклюже на ближнем диванчике – устроиться нормально им мешали комплекты на спине. Еж занял сторожевую позицию возле дверей. Я велел ему тоже садиться, после чего закрыл двери, и мы тронулись.
      Не сомневаюсь, что в обычное время этот вагончик носился здесь наподобие бесшумного снаряда, теперь же при общем недостатке энергии он скользил довольно медленно, так что от нечего делать у нас появилась возможность обозревать этапы здешнего технологического процесса. Сейчас все по понятным причинам пребывало в бездействии, но было ясно, что корабли здесь собирают конвейерным методом, все основные работы производятся роботами и механизмами, пока будущий старсшип перемещается на центральном транспортере из цеха в цех, постепенно набирая размеры, обрастая «одежками» и аппаратурой, чтобы достигнуть последнего пускового шлюза уже полностью готовым к старту.
      Первое человеческое присутствие обнаружилось у входа во второй цех: мужик в сером комбинезоне бежал к линии монорельса, размахивая руками.
      – Начальник смены, – сообщил кепка, так и стоявший рядом со мной. И спросил, как бы на правах проводника, хотя от него тут ничего не зависело: – Будем подбирать?..
      Вообще-то я собирался проехать мимо. Но потом передумал и затормозил: не мешало бы знать, как справляются эти ребята с аварийной ситуацией и не собираются ли уже драпать через портал. Возможно, мастер мог бы пролить свет на эти вопросы.
      – Сболтнешь хоть слово, конец и тебе, и мастеру, – предупредил я кепку. Потом, оставив пост машиниста, направился встречать нового пассажира.
      – Оттуда? – сразу спросил он, пожимая мою протянутую руку в перчатке. Ясно было, что он имеет в виду башню и подтверждения ему не требуется – мой наряд говорил сам за себя. – Ну что там?..
      Я махнул рукой:
      – Безнадега. Накопителя, считай, больше нет, приемник почти оторвало. Сами не справимся. Ребята сейчас стараются определить причину, а больше там пока и делать нечего…
      – Да чтоб ее, эту причину! – Он явно был перевозбужден, глаза лихорадочно блестели. – Левка сказал, что у него Пушкин заглючил. Говорит, схватил вирус на последней проверке. – Не дожидаясь вопросов, он пояснил: – Левка наш Жизнев, наружный оператор, придумал обозвать свое стадо роботов по именам и фамилиям. Так вот этот придурок у него был Пушкин. Ну так этот Пушкин втихаря полез на башню. Левка засек, что там двери открылись, вызывает Пушкина, а тот ни гугу. И перерубил, гад, все эмиттеры – сначала аварийный, а потом только, подлец, уже основной. Я считаю, это чистой воды диверсия…
      Что характерно, даже теперь у него не возникало ни малейшего подозрения, что эту диверсию мог устроить кто-нибудь, явившийся из космоса. Было очевидно, что он подозревает кого-то из своих – в первую очередь того же Левку. И еще момент – ему явно не стоило делиться подобной информацией с сослуживцами, то есть с нами. Но ситуация была настолько нестандартной, просто из ряда вон, что у всех у них тут потихоньку ехала крыша.
      Снаружи у монорельса вновь голосовал народ – трое в коричневых комбинезонах (рабочие либо техники) сидели возле дороги в ожидании, а увидев нас, вскочили и принялись суматошно махать руками. Это уже был третий цех на нашем пути, и я решил подобрать этих тоже, в надежде почерпнуть еще чуток информации: когда людям не сидится на месте, они, как правило, бывают заняты тем, что бегают повсюду, собирая и разнося новости.
      Ввалившись в вагон, они в первую очередь накатили на меня с теми же вопросами:
      – Вы оттуда? Ну как там?..
      – Хреново, – сказал я. – Башню сорвало, чуть в космос не улетела, держится на какой-то сопле. Сами не починим. Портал надо налаживать…
      – Да говорят, уже скоро! – поспешил меня обрадовать тот, что был постарше, – сплетник со стажем. – Для «Мартинеса» нам, как на грех, аппаратуру еще не прислали, тянут, чтоб их! Топливо и то месяц как доставили, а портала все нет! Так наш инженер знаете что, говорят, придумал? Подключить основной портал к ходовым аккумуляторам! Сначала сгоряча хотел их из корабля выковырять, так ведь половину корпуса пришлось бы разбирать! А что, они уже и взялись, роботы-то наши, – им только команду дай!
      – Как собрали, так и разметают, – подтвердил технарь помоложе, только продолжить ему старик не дал, сам досказал:
      – Тут инженер одумался и приказал тянуть туда отвод от основного кабеля. Там тоже работы хватает, но так хоть корабль целым останется, чтобы вовремя сдать, как обещали, значит.
      – А вы куда едете? – вдруг строго вклинился в разговор мастер. – Приказано же было находиться в залах.
      Они слегка смутились, за всех ответил старший:
      – Да мы вот до шлюза хотели доехать, к кораблю, посмотреть, как там и что. Может, помощь требуется.
      – Когда потребуется, вас вызовут. А пока всем немедленно покинуть вагон и вернуться в свой зал! – Кажется, начальник смены нашел, на ком выместить в безнадежной ситуации свой служебный порыв. Он повернулся к кепке: – Тормози!

* * *

      Они примолкли, избегая глядеть на мастера, – чувствовалось, что была б их воля, они бы его самого скрутили и выкинули из вагона прямо в зал для отдыха. Но бодливому регелю бог тропсов не дает.
      Мы как раз доехали до конца цеха, где и высадили эту летучую бригаду, но даже мне было очевидно, что ни в какой зал они возвращаться все равно не собираются. Поколебавшись, мастер тоже пошел на выход: