Современная электронная библиотека ModernLib.Net

На осколках чести (№1) - На осколках чести

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Куликов Роман / На осколках чести - Чтение (стр. 1)
Автор: Куликов Роман
Жанр: Фантастический боевик
Серия: На осколках чести

 

 


Роман Куликов

На осколках чести

Мы стоим на россыпи осколков,

Под ногами пепел былой веры.

С поднятым забралом мы встречали

Беспощадной жизни перемены.

И не важно, кто мы – высшей касты,

Иль без роду-племени бродяги.

На осколках чести только важно —

Кем мы были и какими стали.[1]


Пролог

Мягкий приглушенный свет в каюте включился вместе с первым сигналом коммуникатора. Настойчивые переливы звонка заставили Ладимира проснуться. Он несколько раз зажмурил глаза, чтобы сфокусировать зрение, и посмотрел на часы, светящиеся на стене в ногах, – двадцать два пятьдесят семь внутрикорабельного…

Он только полчаса как заснул, после двенадцатичасового дежурства. Что могло случиться за это время?!

Еще не до конца проснувшись, Ладимир прикоснулся к клавише ответа. Экран засветился, и на нем показалось лицо сержанта Джонсона, который оставался на ночное дежурство в рубке.

– Что случилось? – спросил Ладимир.

Сержант выглядел неуверенно и даже как-то виновато.

– Прошу прощения, но господин майор приказывает вам явиться в рубку и заступить на дежурство, – сообщил он.

Ладимир опешил.

– Сержант, ты ничего не путаешь?

– Прошу прощения, господин лейтенант… но нет. Не путаю. Это приказ майора Рассела.

– Но час назад я сдал дежурство лейтенанту Самойлову, – сказал Ладимир, с трудом вникая в ситуацию.

– Я… я знаю. – Сержант заметно волновался. – Но лейтенанту Самойлову неожиданно стало плохо. Я только что принял у него руководство постом, а сам он направился в лазарет.

– Ясно, – сказал Ладимир, хотя не совсем понимал, почему вызвали его, а не кого-то из офицеров, чье дежурство было следующим по расписанию. – Через пятнадцать минут буду.

С хмурым видом Ладимир стал одеваться. Он, кажется, догадывался о причине столь неожиданного ухудшения здоровья лейтенанта Самойлова. Еще при сдаче дежурства ему показалось, что тот немного не в себе. Спиртное официально запрещено на кораблях, но это никогда не было помехой, и похоже, весь день кое-кто неплохо веселился. Да так, что вечером стало плохо.

Ладимир вздохнул. Эти потомственные военные позволяли себе слишком много. Они считали, что если они привилегированный класс, то могут вести себя как заблагорассудится. В обычной жизни – может быть. Раз император выделил своих офицеров и их семьи над другими и воздал такие почести, то, вероятно, они были заслуженны. Но сейчас ты не на гражданке, где балы и приемы сменяют друг друга, а дни и ночи пролетают в феерическом хороводе праздников. И за какие бы доблести твои прадеды, деды или отцы ни получили честь стать офицерами высшего ранга и передавать эту привилегию по наследству, сейчас ты на службе и обязан нести ее наравне со всеми.

Лейтенант поправил перед зеркальной панелью отличительные значки на воротнике и, еще раз вздохнув, повернулся и вышел из каюты.

В рубке его встретил сержант Джонсон:

– Разрешите сдать вам пост, господин лейтенант.

Каменев кивнул.

– Пост принял лейтенант Каменев, – сказал он для голосового опознавания. Компьютер рубки сравнил голос с имеющимся в его базе образцом и распределил приоритеты командования. Теперь Ладимир мог отдавать приказы штурману.

Выполнив эту первоочередную обязанность, он подошел на капитанский мостик, к коммуникатору и набрал номер старшего помощника капитана майора Рассела.

За глаза того все называли «вечный майор». Обычно на флоте это было переходное звание, между младшим и старшим офицерским составом, но майор Рассел оставался таковым уже десяток лет. На корвет «Звездный страж» он прибыл семь лет назад, и нынешний капитан когда-то был у него в подчинении. Рассказывали, что когда-то Рассел совершил нечто такое, за что должен был угодить за решетку, но поскольку был из знатной семьи, то избежал наказания и получил назначение сюда, старшим помощником капитана на сторожевой корвет, охранявший участок границы на дальних рубежах.

С Ладимиром у него возникли трения, как только тот вступил на борт сторожевика. Причину своей неприязни майор не скрывал и даже подчеркивал при каждой возможности. Он считал, что офицерами могут быть только по праву рождения и всякие выскочки типа Ладимира недостойны носить этот чин. Плевать, что ты совершил героический поступок, будучи еще подростком, и сам губернатор колонии просил за тебя на аудиенции у императора. В офицерской академии место только детям потомственных офицеров.

С этим впервые Ладимир столкнулся еще во время учебы. Когда некоторые его однокурсники и даже учителя, кичась своим происхождением, пытались всячески задевать его, юношу с провинциальной планеты, хотя и большой, но все же колонки, Ладимир не дал себя в обиду, а вскоре, благодаря своему уму, военной смекалке и врожденному чувству собственного достоинства, ему удалось снискать уважение среди других учеников и закончить академию с отличием. Правда о службе на имперских крейсерах и линкорах речи быть не могло, так что назначение на пограничный корвет было вполне естественным.

Единственное, чем он был слегка удивлен, так это встретить подобное отношение к себе на боевом корабле пограничных войск его императорского величества. В начале службы между ним и майором происходили постоянные стычки. Молодой лейтенант некоторое время терпеливо сносил хамские высказывания майора. Но однажды они остались одни, что в ограниченном пространстве корабля было редким случаем, и Ладимир несколькими жесткими фразами ответил Расселу, намеренно спровоцировав его. И когда тот полез в драку, лейтенант, отточенными на тренировках ударами, заставил обидчика пожалеть о своем к нему отношении. В тесном пространстве подсобного помещения, где они столкнулись, Ладимир блокировал устремившийся к его лицу кулак майора, ударом под колено сбил противника с ног и, без малейшего сожаления, впечатал его лицом в стену.

Через несколько часов о происшествии знал весь корабль, и капитан провел официальное расследование, но майор Рассел сказал на дознании, что просто поскользнулся и ударился о стену. Для него было легче соврать и дать Ладимиру уйти от наказания, чем признать, что какой-то юнец избил его.

С тех пор майор перестал в открытую цеплять лейтенанта, но пользовался каждой возможностью навредить ему, хотя и держался в рамках устава. Ладимир принял это как неизбежное, но не слишком значительное зло и перестал обращать внимание на придирки майора, относясь к ним и к самому Расселу с прохладным равнодушием. Но такие случаи, как сейчас, вызывали его негодование. Поначалу лейтенант хотел написать рапорт капитану, но потом передумал и решил сам поговорить с майором. Правда, Лад догадывался, что тот ему скажет, но не мог это так оставить.

На мониторе коммуникатора появилось изображение старпома. Тот сидел, развалившись в кресле, и, нахмурившись, смотрел на экран.

– Что вам, лейтенант Каменев?

– Прошу прощения, господин майор, но я меньше часа назад сдал дежурство.

– И что? В чем дело, лейтенант?

– По внутреннему распорядку полагается…

– Противнику вы тоже будете о внутреннем распорядке рассказывать?

– Нет, но почему бы вам не вызвать на дежурство Бурияму или Орвиса.

– Они бы также пошли вне графика. Так чем вы отличаетесь от них? Или вы считаете себя лучше других, лейтенант? – Глаза Рассела гневно сверкнули.

– Никак нет.

– Еще успеете выспаться, – сказал майор с недовольным видом и отключил коммуникатор.

Лейтенант еще с полминуты смотрел на погасший монитор, и желваки играли на его скулах.

Сержант Джонсон, стоявший рядом, улыбнулся и сказал:

– Вы всегда были у него в любимчиках, господин лейтенант.

Ладимир хмуро посмотрел на него:

– Займись своими делами А лучше вели принести мне чего-нибудь тонизирующего.

– Слушаюсь, – все с той же улыбкой ответил Джонсон. – Сок рории подойдет?

– Да, спасибо.

Ладимир прошелся по рубке. Кроме него и Джонсона на посту дежурили еще три человека, двое рядовых, наблюдающих и анализирующих показания радаров и датчиков, и штурман. Последний находился в управляющем коконе, который был подвешен на гироскопах внутри шара из прозрачного углегласа, установленного посреди рубки, и был подключен к нейроуправляющему контуру. Это позволяло пилоту, или, как было принято называть, штурману фактически слиться с кораблем, став с ним единым целым, и экономить драгоценные мгновения для управления в бою.

– Вот, возьмите. – Джонсон передал лейтенанту стакан густого оранжевого сока.

Ладимир благодарно кивнул, принял из его рук напиток и сделал небольшой глоток.

– Докладывай, – сказал он, чувствуя, как освежающая влага разливается по желудку.

– За время… э-э… вашего отсутствия, – Джонсон снова улыбнулся, – и моего пребывания на посту вахтенного офицера происшествий не было. В зоне действия радаров не было замечено ничего необычного. Состояние штурмана стабильное.

– Хорошо, – сказал лейтенант.

Со стаканом в руке он обошел вокруг штурманского шара, сам убедился в том, что показания датчиков, отслеживающих состояние находящегося внутри и подключенного к нейросети человека, соответствуют норме, потом направился к двум полукруглым терминалам радаров.

Стоя позади рядовых, он пробежался глазами по данным, выдаваемым приборами наблюдения, и хотел было уже вернуться на капитанский мостик, как вдруг его внимание привлекли показания датчиков, фиксирующих возмущения гиперполя. Ладимир подошел к терминалу.

– Что это? – спросил он дежурившего рядового.

– Обычное возмущение поля, – ответил тот.

– Обычное?

– Так точно.

– Это единичные возмущения? Или есть еще?

– Единичные… кажется.

Лейтенант нахмурился.

– Что значит, кажется? – Он отставил сок и пригнулся к монитору, всматриваясь в цифры. – Вы зачем здесь находитесь? Чтобы вам «казалось*?

– Ну они были замечены здесь, – рядовой вызвал на планшете объемную карту сектора и указал на отдаленную от границы область, – и непрерывно двигались в течение получаса, вот досюда.

Тактический планшет отобразил почти прямую линию, протянувшуюся до выпуклой оранжевой сетки, обозначающую границу.

– Почему не доложили сразу?

– Я хотел, но вахтенный офицер отправился в медпункт, а вы еще не подошли. А потом возмущения исчезли.

– Сержант Джонсон был на месте, – строго сказал лейтенант, – ты обязан был доложить ему. Сколько на службе?

– Полгода, господин лейтенант.

– Что случилось? – К ним подошел сержант.

– Полчаса назад обнаружено неизвестное движение в сторону границы, – желая исправить свою ошибку, доложил рядовой. – Нарушение не осуществлено. Возмущение исчезло.

Лейтенант сурово посмотрел на обоих подчиненных и кивнул Джонсону:

– Проверь.

– Есть проверить, – ответил сержант. Он служил не первый год и знал, когда можно улыбаться с начальством, а когда лучше отвечать по форме, и, заняв место рядового, запустил анализ данных.

Ладимир подошел к обзорному экрану. Ему нравилось смотреть на звезды, холодные, мерцающие искры на черном фоне бездонного космоса. Пусть это была только проекция в реальном времени с внешних камер корабля, но их блеск помогал привести мысли в порядок, на душе становилось спокойно и умиротворенно.

Но что-то не давало лейтенанту покоя, какая-то тревожная мысль, пыталась вырваться наружу.

Всем было известно мастерство рудианцев при обращении с гиперполем. И это странное возмущение, отразившееся на радарах, вполне могло быть их манипуляциями. Внезапно Ладимира озарило. Он быстро подошел к сержанту:

– Покажи мне еще раз это возмущение.

Тот остановил анализ, вызвал журнал и спроецировал запись на объемную карту сектора. Рядом, красными столбцами, парили в воздухе характеристики явления. Но на них лейтенант сейчас не смотрел.

– Дай вектор движения, – приказал он.

Почти прямая линия, обрывающаяся, не достигнув границы.

– Продли вектор дальше границы.

Джонсон исполнил. Ладимир напряженно вглядывался в схему, пытаясь понять, что его так насторожило.

– Наложи вектор движения нашего корабля с момента появления возмущения.

Линии векторов сошлись в одной точке, и, судя по схеме, корабль находился сейчас как раз в месте их пересечения.

– Не может быть! – воскликнул сержант.

– Может, – отрезал Ладимир. – Объявляй тре…

Большой угловатый корабль появился из гиперпространства, прямо над корветом пограничников. Его темный силуэт заслонил собой звезды на обзорном экране.

Ударной волной гиперполя корвет отбросило в сторону. Всех, кто находился в рубке, раскидало, как котят. Ладимира швырнуло сначала вперед, на терминал устройств слежения, а затем назад, на прозрачный шар штурмана. От удара об углеглас у него перехватило дыхание.

Корвет задрожал. Протяжным скрипом заныли переборки и несущие опоры. Взвыла и тут же смолкла сирена боевой тревоги. С шипением закрылись пневматические двери, отрезая рубку от остального корабля, и над ними загорелись предостерегающие надписи «Разгерметизация».

Мониторы мигали и рябили, только несколько сумели восстановиться после воздействия ударной волны гиперполя и выдавали положенное изображение. Громкоговорители и коммуникаторы молчали – внутренняя связь, похоже, тоже не работала.

С трудом поднявшись, лейтенант направился к капитанскому мостику. Ладимира пошатывало, и ему пришлось ухватиться за край терминала, чтобы не упасть. Добравшись до коммуникатора, он хлопнул ладонью по кнопке общего оповещения и проговорил:

– Тревога! Боевая тревога! Нарушение границы. Рудианцы вторглись в пространство Империи. Занять места по боевому расписанию.

Коммуникатор не подавал признаков жизни.

Ладимир обвел рубку взглядом.

Двое матросов лежали без движения, у одного голова была в крови, и рядом растекалась темная лужица, а другой лежал у стены, подвернув под себя ногу совершенно неестественным способом.

– Лейтенант! – позвал сержант Джонсон. Он поднимался, опираясь о стойку тактического шаблона, и заглядывал в его показания. – Посмотрите сюда!

Сразу после этих слов сработал сигнал, оповещающий о ракетной атаке.

– Это гасители!

Противник выпустил устройства, дезактивирующие силовое поле корабля, чтобы затем нанести удар по оставшемуся без защиты судну.

Заработали автоматические орудия, распыляя устройства-паразиты в искрящуюся пыль.

– Штурман! Маневр уклонения! – скомандовал Ладимир.

В следующее мгновение заложило уши, когда нейроштурман попытался вывести корабль из-под удара. Но противник был слишком близко, чтобы у пограничников получилось уйти.

Похожие на растопыривших лапы крабов, гасители плавали вокруг корвета, скользя по невидимой оболочке защитного поля и впитывая в себя его энергию.

Устройств было очень много, корабельные орудия не успевали расстреливать их, и поле снизило порог проницаемости.

В рубке замигали тревожными красными огнями индикаторы стабильности поля.

– Они уже могут пробить защиту! – крикнул сержант.

Ладимир успел оценить всю трудность ситуации. Он не думал о том, что сейчас командование находилось целиком в его руках и вся ответственность за судьбу корабля и экипажа тоже лежит на его плечах. Он просто делал то, что должен был, то, чему его учили, к чему готовили, – он вел бой. Точнее, пытался его вести.

– Штурман! Развернуться к противнику носом! Всю энергию на силовое поле. Приготовить торпедные батареи, произвести захват целей и открыть огонь… – Ладимир не договорил.

Десятки лиловых лучей ударили по кораблю пограничников.

Потом еще раз.

Пол под ногами заходил ходуном, и по корпусу судна пробежала судорога. Внутри корвета прозвучали несколько взрывов.

В рубке на мгновение погас свет, затем снова включился. Но даже без света там не было темно – красные огни, сообщающие о неисправностях и опасности, превратили темноту в кровавый полумрак.

– Они уничтожили все автоматические орудия и повредили маршевый двигатель. Связи нет. Мы здесь заперты.

– Попробуй открыть дверь. Я пока попытаюсь наладить коммуникатор, – сказал он.

Сержант бросился исполнять приказания. По пути он склонился над рядовыми и приложил пальцы к их шеям, проверяя пульс.

– Разорви тебя сверхновая! – выругался он и, оставив их, побежал к дверям.

Ладимир попытался найти повреждения в коммуникаторе. Программно запустить проверку на неисправности не удалось. Он попытался вскрыть корпус устройства, но тут подбежал Джонсон:

– Это бесполезно. На дверях выгорели все цепи. Пневматика тоже практически везде отказала. – По его лицу сбегали капли пота. – Я смог открыть шлюз только на внешний коридор.

– Как ребята?

Сержант отрицательно покачал головой.

Ладимир забежал в рабочий зал рубки.

Терминал мигал мониторами и сигнальными диодами. Лейтенант задал компьютеру тактического планшета показать голограмму корабля, набрал команду «Оценить повреждения» и отправил ее на выполнение. Через некоторое время на отображенной модели можно было различить множественные дыры в бортах корвета, развороченные гнезда автоматических турелей, дымящиеся дюзы двигателя. Вокруг сторожевика сновали три корабля рудианцев.

– Они могут уничтожить нас в любой момент, – мрачно прокомментировал из-за плеча сержант.

– Но почему-то этого не делают.

– Может, на абордаж решили взять?

– Никогда не слышал, чтобы рудианцы захватывали корабли. Всегда только уничтожали.

– Ну тогда я спокоен, – фыркнул сержант. – Что будем делать?

Лейтенант задумался. Нужно было принимать решение. По сути, корабль был мертв. Защитное поле не работало, батареи почти все выведены из строя, двигатели повреждены, и корвет продолжал движение только по инерции.

На плоскость шаблона упала темная капля. Ладимир провел ладонью по лбу и посмотрел на руку – она была вся в крови. Наверное, он рассек голову, когда упал на терминал, и даже не заметил этого в суматохе.

– Будем выбираться, – принял он решение. – Как старший офицер на мостике, приказываю покинуть корабль.

Сержант молча смотрел на него.

Ладимир прошел к капитанскому терминалу, смахнул осколки предохранительного стекла над красной кнопкой и нажал ее.

Маленький буй вылетел из ствола миниатюрной шахты на корпусе корвета и, ощетинившись записывающими устройствами, поплыл в вакууме в нескольких сотнях метров над кораблем, постоянно посылая в эфир сигнал бедствия.

– Надо вытащить штурмана, – сказал Ладимир.

Они подошли к шару.

– Это Хопкинс, – сказал сержант. – Сегодня был последний день его смены. Мы договаривались завтра в карты поиграть.

Лейтенант молча вводил код на сенсорной панели шара.

Когда прозрачная секция отъехала в сторону, в лицо подул свежий воздух. Автономные системы штурманского шара были сделаны очень надежно и работали исправно, им не повредила даже ударная волна от вышедшего из гипера, в непосредственной близости от корвета, корабля рудианцев.

Гироскопы постепенно замедлялись.

– Когда-нибудь вытаскивал пилота?

– Нет, не приходилось, – ответил сержант. – Как сами выбираются, видел, а так – нет.

– У него сейчас, скорее всего, болевой шок, – пояснял лейтенант, пока они ждали остановки вращающихся колец, напичканных всевозможными устройствами. Надо будет разгибать пальцы на руках, их обычно сводит судорогой. Я уже раз вытаскивал пилота из кокона. Правда, на тренажере, но все равно еле отцепили. С головными контактами нужно осторожными быть.

Джонсон слушал, кивая его словам.

Наконец гироскопы встали, и лейтенант дотянулся до матового кокона пилота.

– Открепляй эти контакты, – показал он сержанту, – а я схожу поищу, чем можно крепеж срезать.

Ладимир успел отойти от шара на несколько шагов, когда на обзорном экране появился корабль рудианцев. Казалось, он завис прямо напротив рубки. Его орудия нацелились на корвет и вспыхнули голубоватым светом.

Когда обзорный экран потек на пол, Ладимир понял, что сейчас в рубку вместе с направленным потоком ионов ворвется холодный космос, вытянет весь воздух и заполнит помещение безжизненным вакуумом.

На слова времени уже не оставалось, лейтенант рванул назад, обежал шар, схватил Джонсона и бросился к двери, ведущей в коридор, таща сержанта за шкирку. Створки расходились мучительно медленно, у Ладимира засосало под ложечкой. Наконец проем стал достаточно широким, чтобы в него можно было пройти. Лейтенант ввалился в коридор, втягивая вслед за собой Джонсона, и стал нажимать на кнопку закрытия, но створки по-прежнему продолжали раздвигаться.

– А-а-а… – Ладимир давил на кнопку, но она не отвечала.

– Пневматика! – крикнул сержант.

Лейтенант ударил по панели ногой, выламывая ее. Раздирая в кровь пальцы, вытащил блок с «кишкой» проводов и, просунув руку в дыру на панели, нащупал рычажок переключателя и повернул его. Створки двери с шипением рванулись навстречу друг другу, и едва они закрылись, как корабль вздрогнул и раздался скрип раздираемого металла и защитной оболочки. Лейтенанта швырнуло на стену коридора, отскочив от нее, он упал на пол рядом с сержантом. Механизмы, скрытые за перекрытиями, ломались, не выдерживая нагрузки. Несколько тонких металлических стержней вырвались из-под пола, разорвав покрытие, и проткнули Джонсону руку. Он заорал и схватился за рану.

Ладимир встал рядом с ним на колени и быстро осмотрел:

– Кость вроде не задета. Я потяну. Будет больно. Расслабься. Готов?

– Д-да, давай…

Лейтенант взялся за руку сержанта, с обеих сторон от торчащих стержней, и резко потянул вверх.

Джонсон закричал. Лад испугался, что тот сейчас потеряет сознание, но сержант выдержал, только сильно побледнел.

Каменев закатал ему рукав рубашки, накрывая им рану, снял ремень и перетянул.

Потом, шатаясь, поднялся на ноги и потянул сержанта за собой:

– Нужно идти. Сможешь?

– Д-да, – дрожащим голосом ответил тот, поднимаясь.

– Быстрее! Вставай, вставай, вставай!

Ладимир увлек его за собой. Джонсон, спотыкаясь, побежал за лейтенантом, прижимая к животу раненую руку. Вокруг искрилась поврежденная проводка, кое-где возник пожар, и синее пламя упрямо лизало неподатливый пластик. Освещение мигало, а местами отсутствовало совсем.

– Давай к скафандрам, мы можем не успеть добраться до спасательных шлюпок, – сказал Ладимир.

Они бежали по коридору, направляясь в ближайший хозблок. Добравшись до него, они были ошеломлены: отсек был разгромлен. Взрыв повредил переборки и разметал стеллажи со всем их содержимым. В дальнем углу загорелась какая-то жидкость и растеклась по полу огненным пятном. Отсек был заполнен черным едким дымом от расплавляющихся скафандров и прочей амуниции. Система вентиляции еще подавала признаки жизни и не давала дыму распространиться за пределы помещения, и тот висел в отсеке эдаким клубящимся шатром.

Ладимир прорычал сквозь зубы проклятие.

– Нужно найти уцелевшие скафандры! – сказал он и, закрыв лицо рукавом, бросился в клубы дыма. Сержант, морщась и зажав рот ладонью, последовал за ним.

Через полминуты он вылез из отсека наружу и, тяжело дыша, прислонился спиной к переборке. В кулаке у него был зажат серый комок индивидуального скафандра и медпакет.

Еще через полминуты из дыма показался лейтенант. Он выползал на коленях, надрываясь от кашля, по закопченным щекам текли слезы, оставляя светлые дорожки.

Сержант приподнялся и помог Ладимиру выбраться в коридор, где оба свалились на пол. Лейтенант прижимал к груди два скафандра.

Отдышавшись, он протянул один Джонсону, но тот покачал головой, отказываясь и показывая, что тоже нашел.

Ладимир кивнул и стал разуваться – в скафандре можно было находиться только босиком. При активации тот сам создавал необходимые жесткие части: ботинки, наколенники, пояс, налокотники, перчатки…

Сержант вытащил из медпакета кровоостанавливающий пластырь с анестетиком и стал накладывать на рану. Лейтенант помог ему снять жгут, перевязать руку и натянуть скафандр, потом тоже стал облачаться в защитный костюм.

Через полторы минуты, что почти соответствовало армейским нормативам, они были готовы продолжать свой путь. Ладимир активировал скафандр и почувствовал, как уплотнители охватили его тело, придав ему жесткости и упругости. Похожая на пленку мыльного пузыря прозрачная мембрана вздулась и осела, закрывая лицо. Включились коммуникаторы, автоматически настроенные на одной частоте.

– Готов? – спросил Ладимир.

– Да, то есть так точно!

– Давай пробираться к спасательному отсеку. Большинство проходов наверняка заблокированы или повреждены; думаю, придется поплутать. Не дрейфь, прорвемся.

Он хлопнул сержанта по плечу и устремился дальше по коридору, к выходу из хозблока.

Пневматика частично работала, и в отсеках с нормализовавшимся давлением можно было пройти.

Их путь лежал по внешнему обводу. В бортах зияли рваные дыры, затянутые стекловидной массой, дважды по пути им попались тела мертвых матросов. Они были иссечены осколками и изуродованы. Одного несчастного почти вытянуло в космос, когда восстановительный раствор зажал его в свою смертельную хватку, и теперь верхняя часть туловища была внутри корабля, а остальная снаружи. Ладимир был рад, что не может сейчас видеть его лица, представляя, в каких муках тот умер. Несколько человек погибли от удушья, в дыму начавшегося пожара. Система пожаротушения, как и большинство приборов на корабле, была повреждена и сработала либо слишком рано, среагировав от первых взрывов, либо вообще отказала.

– Лейтенант! – Сержант остановился и, упершись рукой в стену, согнулся. – Меня сейчас вырвет.

Ладимир подошел к нему, положил руку на спину:

– Дыши ровнее, глубокий вдох и медленный выдох. Вдох… выдох.

Сержант сделал, как он велел. Через некоторое время он распрямился.

Лад встал перед ним и заглянул в глаза.

– Соберись, – сказал он. – Нам нужно двигаться дальше. Рудианцы могут в любой момент уничтожить корабль.

Словно в ответ на его слова, корпус вздрогнул, и в глубине у него что-то заурчало. Сержант кивнул в ответ на вопросительный взгляд Ладимира, показывая, что справился со слабостью.

Они снова побежали вперед, иногда им приходилось сворачивать и продвигаться внутрь корабля. Там повсюду царило разрушение. Но, пробираясь через камбуз, они наткнулись на живого человека. Он забился под мойку, и, если бы сержант не споткнулся рядом с ним о кастрюлю, они прошли бы мимо, не заметив его.

Когда кока вытаскивали, он отбивался и вырывался, истошно вопя. Лейтенанту пришлось усмирить его, отвесив хорошего тумака.

Очухавшись, он с расширенными от страха глазами смотрел на людей в скафандрах, не в силах выговорить ни слова.

Лейтенант бросил ему оставшийся у него защитный костюм.

– Надевай, быстро! – скомандовал он.

И тут внезапно в переговорном устройстве защитного костюма они услышали еще голоса – кто-то догадался добраться до скафандров.

– Кто-нибудь слышит меня? – сразу запросил Ладимир. – Это лейтенант Каменев.

– Лад! Ты жив! – Это был голос лейтенанта Артема Соболева, его товарища и однокурсника.

– Да, жив. Со мной еще двое, – ответил он, наблюдая, как кок неумело натягивает скафандр, а сержант помогает ему.

– Во имя Солнца, что произошло? Ты не знаешь?

– Рудианец вышел из гипера в десятке метров от нас.

– Не может быть! – удивленно воскликнул Соболев.

– Может. Я был в рубке в тот момент. Ударной волной выбило связь и почти все электрические контуры. Маневр уклонения не помог. Гасители налипли слишком быстро, и поле истончилось, тогда-то они и вдарили. Двигатели умерли, автоматические батареи тоже. Когда стало ясно, что кораблю конец, я выпустил спасательный буй.

– Сволочи!

– Ты не знаешь, где капитан?

– Его больше нет. Офицерские каюты превратились в одну большую дыру. Мне повезло, я в момент нападения находился у другого борта. Мы с Ежи в шахматы играли. А ты где сейчас находишься? – спросил Артем.

– Я на камбузе. А ты где?

– Мы рядом со шлюпками.

– Мы никак не можем к вам пройти, двери заблокированы, блуждаем уже с полчаса.

– Да толку от шлюпок нет! – с досадой сказал Соболев. – Мы не можем ими воспользоваться!

– Почему?

– Рудианцы решили позабавиться и отстреливают шлюпки, как только те покидают корабль. Основные орудийные батареи почти все выведены из строя. А к внешним не можем добраться, мы заперты тут, как в ловушке.

– Понял, – коротко ответил Ладимир и задумался.

– Но это значит, и мы не сможем туда пройти? – вклинился в разговор Джонсон.

Лейтенант взмахнул рукой, заставляя его замолчать.

– Артем, как быстро вы можете погрузиться и отшвартоваться? – спросил он.

– Все шлюпы готовы. В некоторых уже сидят люди. Только что толку, никто не решается вылетать. Последних, кто осмелился, два рудианца поджарили лучами низкой интенсивности. Ребята сгорели заживо.

– Сволочи! – не выдержал Ладимир, повторив ругательство Соболева. – Артем, я могу попытаться прикрыть вас огнем с бортовых турелей.

– А ты можешь пройти к внешнему коридору? – Соболев не скрывал своей радости.

– Только что оттуда.

– И сможешь по внешнему обводу добраться до орудий?

– Думаю, да. Нас трое, и если сможем получить доступ к трем турелям, то шесть стволов поддержки вам обеспечено. По паре на каждого рудианца.

– Лад! Ты просто наш спаситель! – воскликнул Артем. Потом замолчал и поникшим голосом сказал:

– Но вы-то не сможете уйти.

– Артем, мы еще у камбуза, до тебя нам добираться минут двадцать, а то и больше, если вообще сможем пройти. Почти ни одна дверь не работает. Как по-твоему, сколько еще рудианцы будут веселиться, пока им это не надоест и они не разнесут корвет в щепки. Думаю, что недолго.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22