Раздался звонок и с Новозеландских островов, из Окленда.

Прямо из своей каюты, с судна под названием «Академик Абрам Ф. Иоффе» звонил Капитан Алексей-Иванович-Кэп-Мастер, с которым я когда-то приплыл в Америку. Сначала он немножко поговорил с Рут по-английски, поздравил с детенышем – прочитал в какой-то американской газете в связи с заметкой обо мне, хотел было поболтать с Шурой, но тот был на работе. Тогда Алексей-Иванович-Кэп-Мастер попросил к телефону меня:

– Мы с Люсей тут посмотрели твою картину, по видео. Я не буду вдаваться в художественные достоинства фильма – не моя епархия. Одно хорошо, что привычные коллизии и штампы подобных фильмов сделаны в откровенно пародийном ключе и с хорошей долей юмора!

Вот об этом, кстати, я даже и не подозревал. Ай да Клифф Спенсер!..

– Боже мой, Алексей Иванович! А у вас-то откуда наша картина?! Мы же ее еще и сами-то не видели!..

– У меня уволился второй помощник – Гена. Ты его, наверное, помнишь, такой молоденький штурманец… И я вызвал из Питера другого. Так он прилетел сюда с целым ворохом новых кассет. В том числе и с «Суперкотом»… Ты на очень хорошем и правильном курсе, Мартын. Так держать! И Люся тебя крепко целует…

А спустя еще недели полторы чуть ли не во всех больших городах Америки в один и тот же день прошла настоящая премьера нашего многострадального «Суперкота»…

От «Линкольн-плаза-синема» за нами, Наташей и Джеком прислали два лимузина. Мы, конечно, захватили и мистера Могилевского.

Хорошо, что Рут успела договориться со своей практиканткой из Полицейской академии – молоденькой японочкой, обладательницей какого-то там жуткого пояса по карате, посидеть дома с Катюшкой. Потому что тащить Ребенка на просмотр двухчасового фильма было бы просто преступлением! Я первый бы возразил. Как бы мне ни хотелось, чтобы наш Ребенок посмотрел меня на экране.

Когда мы прикатили в Манхэттен, на Шестьдесят третью улицу, как раз в тот самый угол, где Бродвей нахально пересекает наискосок все чинные и строгие ряды продольных и поперечных улиц, там – около этого гигантского «Линкольн-центра» – уже творилось черт знает что: прессы, секьюрити, народищу – невпроворот!.. И все смотрели на меня…

– Если после этого фильма нашего Мартына не выберут Президентом Америки – это будет чудовищная несправедливость! – сказал Шура.

В зале у нас были шикарные места. Мне даже поставили специальный высокий стульчик между Тимуром и Рут. Чтобы мои Котовые глаза были на уровне всех остальных глаз – Человечьих. Очень трогательно с их стороны…

На сцене перед огромным экраном стоял какой-то кинохмырь и невероятно тоскливо представлял нашу картину «первым» зрителям. Будто я не знал – кто были действительно Первыми зрителями!!!

Честно говоря, я и вовсе не слушал его.

Пока этот мудак не сказал, что «Суперкот», вероятно, выдвинут на «Оскар» будущего года сразу по нескольким номинациям!..

Тут все так зашумели, зааплодировали, что я совершенно невольно встал на своем высоком стульчике и впервые в жизни РАСКЛАНЯЛСЯ…

И хотя для меня это было совершенно интуитивным движением, наши все чуть не уписались от восторга!!!

Как из всей той лабуды, которую мы тогда снимали в Лос-Анджелесе, Клифф Спенсер умудрился сделать достаточно смешной фильм – ума не приложу…

Этот толстый Клифф в своих тщательно продуманных, живописных лохмотьях был несомненно очень талантлив!

Может быть, через три с половиной месяца, в будущем году, в марте, как раз тогда, когда у нас, у Котов и Кошек, идет самая что ни есть напряженная половуха, именно в это время Клиффорд Спенсер – один из самых заметных режиссеров сегодняшнего Голливуда из постоянных номинантов на этот знаменитый «Оскар» станет наконец его лауреатом?! Кто знает…

И потом – так хочется увидеть его в смокинге! Хотя наш продюсер старик Стив говорил, что это зрелище не для слабонервных, я лично готов к этому потрясению.

Нет, картина мне определенно понравилась. Особенно мои крупные планы – на весь громадный экран. Показать бы меня вот таким размером какому-нибудь Тигру-беспредельщику – ведь угадится же от страха, родственничек хренов!!!

Ну и еще одна маленькая подробность, о которой я никому не сказал. Даже Тимуру…

Когда на экране пошли кадры с Братком – меня слеза прошибла. Да так, что я три больших эпизода пропустил – плывет все в глазах, из-за слез никакой резкости, все мутное. Короче, расплакался, как Котенок…

Уже следующий вечер начался со звонков из Вашингтона. Сначала позвонили Сокс и Ларри Браун.

Ларри был совершенно искренне восхищен фильмом – они все смотрели его в Президентском кинозале Белого дома, а Сокс очень сдержанно поздравил меня с появлением на экране и на мой вопрос – понравился ему фильм или нет – ответил с мерзко-покровительственными нотками в своем шелдрейсовском голосе:

– Довольно мило.

Он иногда таким говнюком бывает – не приведи Господь! Сам же потом и страдает от этого, засранец…

Спустя еще полчаса позвонили Клинтоны.

Хиллари сказала Рут, что давно не получала такого удовольствия от кинематографа, потом долго трепалась с ней насчет нашей малышки и надавала кучу толковых, чисто практических материнских советов.. А мне просила передать, чтобы я наплевал на тон Сокса. Тот, дескать, посмотрел «Суперкота», обзавидовался с головы до лап и все никак не может унять бьющую через край желчь Отставника…

Затем Хиллари попросила меня к телефону и передала трубку Президенту.

Билли сказал мне, что я очень понравился ему в «Суперкоте», ему показалось, будто я там играю самого себя, и вообще он считает, что картина явно удалась. Как рядовой зритель из провинциальной киношки, он обожает благополучные финалы. Любит, когда все кончается хорошо!..

Честно говоря, я так и не понял – он говорил о нашем фильме или о собственных проблемах?..

Уже совсем поздно ночью позвонил Лос-Анджелес! Ну как не сообразить, что у нас в Нью-Йорке на три часа позже, чем в Калифорнии?!

Хорошо, что мы еще не спали.

Шура хватает трубку, говорит, как всегда: «Плоткин…», а ему в ответ:

– Простите, мистер Плоткин, за поздний звонок. Нельзя ли попросить к телефону мистера Мартына-Кысю Плоткина-Истлейк фон Тифенбаха? Или мистера Тимоти Истлейка?

После наших криминально-калифорнийских событий Рут и Шура очень настороженно относились к поздним телефонным звонкам. Рут мгновенно нажала кнопку громкой связи, одновременно включив специальный магнитофон для записи разговора.

В Нью-Йорке, оказывается, такое количество психов!.. Вчера какая-то двинутая «шизя» после просмотра фильма ночью позвонила нам и предложила мне даже свои половые услуги – шалава недофаканая!..

– Мистер Тимоти Истлейк, с вашего разрешения, уже давно спит! – язвительно отвечает мой Шура.

«Как же, – думаю, – держи карман шире!..»

– А мистер Мартын-Кыся…

– Простите, а кто его спрашивает?

– Лейтенант полиции Пит Морено из Лос-Анджелеса, мистер Плоткин.

Тут наша Рут выхватывает у Шуры трубку и орет прямо в Калифорнию:

– Пит! Старый ты сукин сын!.. А позвать меня к телефону у тебя уже язык не поворачивается?!

– Рут! Солнышко ты наше полицейское!.. – слышим мы с Шурой. – Боялся потревожить тебя – ты же теперь у нас многодетная мать!..

– Ты, я слышала, тоже стал папочкой? – орет Рут.

А на вопли Рут, в одних трусиках, из своего Интернета прибегает Тимуля и пытается тоже что-то кричать в трубку!..

И пошло-поехало!..

Там и Нуэнг был, и наш дорогой Бобик – сержант Чжи-Бо, и еще парочка ребят из Питового отдела по расследованию убийств.

Они только что всем скопом посмотрели фильм в кинотеатре «Эль-Капитан» на Голливуд-бульваре, на первой роскошной премьере, куда старик Стив, наш продюсер, пригласил их всех с семьями!..

– Пит! Боб!.. Как там с нашим «делом»?! – кричит Тимур. – Ну, вы понимаете, о чем я!..

– Завтра спросишь у Джека, – отвечает ему Боб. – У него телефон, как ты знаешь, понадежнее вашего. Мы ему уже все рассказали…

– Кыся! Тут от тебя все без ума! – говорит Пит. – С «Золотым Глобусом» вы малость пролетели, а вот на «Оскар» вас, может, и выставят…

– Знаем, – говорю. – Вчера на премьере в «Линкольн-плаза-синема» говорили…

– Тут ко мне пару раз Браток забегал ночью, – сказал Боб. – Все спрашивал – когда ты прилетишь сюда? Я сказал, что в конце марта…

– Почему?! Откуда ты взял именно эту дату? – удивился я.

– Потому что праздник присуждения «Оскаров» назначен именно на это время…

ИТАК:

1. «По предварительным данным, за длинный праздничный уик-энд от дня Рождества – с 25 декабря по 29 декабря включительно – самым успешным в кассовом отношении фильмом стал „СУПЕРКОТ“ режиссера Клиффорда Спенсера – прошлогоднего номинанта на „Оскар“, с участием трех „звезд“ – Кота М.-К. Плоткина-Истлейк фон Тифенбаха, Нэнси Паркер и Рэя Уоттена в трех главных ролях. Итог проката первых пяти рождественских дней оказался рекордным – 28 миллионов долларов. „Суперкот“ демонстрировался в 2141 кинотеатре, и средний сбор на зал составил 8314 долларов, что обещает фильму долгую и успешную прокатную жизнь».

Так писала одна очень уважаемая газета, название которой в художественном произведении упоминать не стоит. А то потом не расхлебаешься! Здесь на все нужно получать разрешение…

2. 9 февраля были объявлены номинации на «Оскар».

По 5 фильмов в каждой категории.

5000 членов Академии киноискусства США отобрали эти фильмы из 286 полнометражных художественных картин.

В отобранные фильмы для номинации вошел и «СУПЕРКОТ»!!!

Причем сразу же в нескольких категориях:

«За лучшую режиссуру». Ай да Клиффорд, ай да Спенсер!..

«За лучшую операторскую работу» – да здравствует Игорь Злотник! Знай наших!..

«За лучшую мужскую роль». Слава Богу! А то Рэй уже совсем было себя похоронил….

«За лучшую женскую роль» – Нэнси Паркер! Да – стерва, но артистка – Божьей милостью!..

«Специальный „Оскар“ за исполнение главной роли „Суперкота“» – мне.

Скорее всего я как-то не входил ни в одну из привычных категорий, и поэтому мне придумали какого-то «СпецОскара»…

С хвостом, что ли?

Как только мы узнали, что я тоже номинирован на Высшую награду в мировом кинематографе, мы с Тимуром начали тайно готовиться к этому торжеству. Еще было совершенно неясно – дадут нам по «Оскару» или не дадут, но мы решили с Тимурчиком, что должны быть готовы к лучшему! А не дадут – тоже ничего страшного. То, что мы заготовим, пригодится и в любом другом случае…

Тренировались и репетировали до одури! Самым тяжелым было удержать наши старания в секрете от домашних… Вот где была основная напряженка!..

Джеку и Наташе Пински приглашение пришло от «Парамаунт пикчерз корпорейшн». Так же, как и всем нам, включая Катюшку…

Мне же еще отдельно прислала приглашение Академия киноискусства Соединенных Штатов. Там так и было написано:

«МИСТЕРУ МАРТЫНУ-КЫСЕ ПЛОТКИНУ-ИСТЛЕЙК ФОН ТИФЕНБАХУ…»

Я сам читал. Лично.

Перед самым вылетом в Лос-Анджелес позвонил из Грюнвальда Фридрих фон Тифенбах. Нет, картина у них еще в Германии не идет, но так как он читает американскую прессу наравне с французской и немецкой, то уже почти все знает про меня. И очень, очень, очень горд, что я ношу его имя – лишнее доказательство нашей подлинной и крепкой мужской дружбы…

Только что ему из одного маленького курортного итальянского местечка звонили профессор фон Дейн и его жена – Таня Кох фон Дейн и очень просили:

– …расцеловать тебя, Кыся! Они не помнят твой телефон, но знают, что я буду обязательно с тобой связываться. Они тоже изредка читают газеты, а посему просили передать тебе, что продолжают любить тебя так же, как любили и раньше! – сказал Фридрих. – Эрих Шрёдер и Руджеро Манфреди, как тебе известно, газет не читают. Единственно, на кого можно было бы уповать – на Хельгу. Но она улетела куда-то в Африку за новыми попугаями. У них сейчас большой попугайный бизнес. И я сам позвонил им в офис и все про тебя рассказал. Они тоже тебя целуют, а Эрих все никак не может забыть, как вы с ним однажды ночью надрались – он пил виски, а ты – валерьянку… Это действительно так?

– Было дело… – сказал я. – Я просто стеснялся тебе об этом рассказывать, Фридрих.

– Тут на днях один наш скандально-популярный журнал, специализирующийся на сплетнях так называемого высшего света, упрекнул меня за то, что я дал свое имя – «германско-историческое и аристократически-родовое», и еще какое-то, – Русскому Коту! На что я в другом журнале – более интеллигентном, – рассердившись, напомнил обо всех германских женах русских царей и добавил, что считаю за честь иметь счастливую возможность передать свое имя такому достойному представителю России, каким является Кот Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк и теперь еще и фон Тифенбах!.. Дай Бог тебе получить «Оскара», Кыся…

… Летели не на «боинге», как в прошлый раз, а на каком-то другом самолете.

В салоне занимали шесть мест. Три кресла по одну сторону неширокого стола, три – по другую сторону. Как в купе поезда.

Мы с Рут, Катькой и Шурой сидели напротив Тимурчика, Наташи и Джека. У меня было свое оплаченное кресло, а наша Кэт покоилась рядом со мной в таком открытом «лукошке» с ручками. Очень удобная штука. Детеныш лежит, как в дорожной сумке со всеми своими бебихами: бутылочки, соски, игрушки, запасные штанишки – чего там только не было!..

Мужики потягивали виски с содовой, Рут – тоник со льдом, Наташа прихлебывала красное винцо, а Тимур наслаждался своей любимой «Пиноколадой»…

– …как мы и думали, – говорил Джек, – упрятать за решетку удалось всего лишь семерых. Организаторов похищения Тима и взрыва автозаправочной станции. Остальным двадцати девяти пришлось вменить только лишь незаконное хранение автоматического огнестрельного оружия, но присудить достаточно ощутимые штрафы.

– А что с тем компакт-диском? – спросил Тимур.

– Идет разработка, – улыбнулся Джек. – Научно-криминальная – в «Джей-пи-эл» и криминально-уголовная – в Комиссии по борьбе с терроризмом. Как бедняга Пит ни открещивался, но его заставили подключить к этому делу и группу ФБР. Теперь они там грызутся из-за каждого пустяка…

– Пит ничего не говорил про того Русского? – спросил я.

– Про Русского я знаю все и без Пита, – хвастливо заявил Джек. – Я долго и тупо упрашивал наших связаться с коллегами в России, и они нам сообщили, что гражданин Российской Федерации Воробьев Сергей, он же – Еременко Валерий, подозреваемый в пяти заказных убийствах и пособничестве мировому терроризму, благополучно прибыл в Москву, оттуда выехал в Санкт-Петербург, и никаких оснований у них к его задержанию нет! Наружное наблюдение и прослушивание его связей не дали никаких компрометирующих результатов. А так как для них сейчас такие операции очень дороги, то наблюдение они сняли, а прослушивание прекратили… Но Пит ждет не дождется, когда сможет вам рассказать сам какую-то уже совсем анекдотичную подробность про этого Русского… Мне он тоже больше ни черта не сказал.

И тут нам принесли жуткое количество жратвы!

Мы закусили, мужики еще треснули виски, Рут покормила Катюху, а Шура достал откуда-то из сумки объемистую папку и сказал:

– А теперь я вас всех буду образовывать! Я тут в нашей Публичной библиотеке подобрал некоторые материалы по «Оскару»… Подозреваю, что вы все, за исключением Наташи, ни хрена не знаете, что это такое… «Оскар» и «Оскар» – слава, карьера, деньги! Как говорят в Одессе: «Обыватели, слушайте сюда!..»

И Шура начал нас действительно «образовывать».

Но я обещал краткость и сухость изложения, а поэтому, надеясь на Шурино прощение, буду излагать весь его красочный и остроумный рассказ примитивно-тезисно:

Академия киноискусства и наук была основана 04.05.1927 года.

Статуэтка «Оскара» была сделана в том же 1927 году художником студии «Метро-Голдвин-Мейер» – Седриком Гибсоном, англичанином. Он нарисовал рыцаря с мечом крестоносца, стоящего на пленочной бобине. Рисовал в ресторане, на салфетке. Уже в 1930 году фигурка стала делаться из сплава меди, олова, сурьмы и покрываться слоем серебра и золота. Рост – 10,5 дюйма, основание – 3 дюйма, вес – 8,5 фунта…

Дальше:

Первым Президентом Академии был Дуглас Фербенкс. Сейчас Академия насчитывает больше 5000 членов!..

Для вступления в Академию нужно иметь две рекомендации от двух действующих членов Академии.

– Как у нас когда-то в комсомол… – сказал Шура. – Но потом еще пройти и утверждение секции, как в нашем райкоме!

Голосование тайное. Подсчет голосов производит специальная компания «Прайс Уотерхаус» – международная бухгалтерская фирма. Полное соблюдение тайны. Все запечатывается в конверты.

Первое вручение «Оскара» – 16 мая 1929 года. Большой банкетный зал отеля «Рузвельт» в Голливуде.

Трижды вручение «Оскаров» откладывалось: в 1938 году на неделю из-за наводнения; в 1968 году 8 апреля из-за похорон Мартина Лютера Кинга; и в 1981 году отложили праздник на 24 часа из-за покушения на Рональда Рейгана.

С 1953 года впервые участвует телевидение. В даун-тауне, в театре «Павильон Дороти Чендлер». Кстати, Дороти – жена издателя «Лос-Анджелес таймс»! Тоже не слабо…

Деньги Академия получает от членских взносов, предоставляет свой кинозал для просмотров фильмов журналистами и сдает его в аренду. Но, конечно, самые большие бабки – от ТВ!

Отборочная кампания начинается с ноября. Страсти – не ниже Президентских! Студии и рекламные компании помогают устраивать просмотры и рассылают тысячи (!!!) видеокассет!..

В январе Академия делает список по номинациям, в феврале обычно публикует список из пяти претендентов всех двадцати четырех групп по профессиям. Произойдет это в 5.30 утра по калифорнийскому времени для прессы.

За два дня до вручения «Оскара» Академия разошлет академикам эти конверты, а те уже выберут ОДНОГО из ПЯТИ и под строжайшим секретом перешлют снова в фирму «Прайс Уотерхаус»…

Для бала Совета Директоров обычно предоставляется ресторан Вольфганга Ракка – «Спаго». Гулянка после вручения…

Из всех городов, где есть ресторан «Спаго», приезжают лучшие повара, свозятся дополнительные кухни, дикое количество продуктов!..

На эту гулянку приглашаются номинанты с семьями (поэтому мы и летим все вместе!..) и награжденные. А также – актеры, участвовавшие в «Оскаровском» шоу. Всего – 1650 человек!!!

1000 зрителей сидят на трибунах перед залом, где будут награждения. Смотрят на съезд гостей и «звезд»…

20 фирм предоставляют «звездам» свои модели одежды и украшений. 30 манекенщиц…

К выходу на сцену всех готовит парикмахер Кристоф, грим – Тьери Пуртуа.

– А теперь, – сказал Шура после того, как Катьке в третий раз сменили памперсы, – самое главное! Меню «Оскаровского» бала…

Ходят между гостями с подносами и предлагают:

1. Молодой картофель с зернистой икрой.

2. Копченую осетрину на хрустящем картофеле.

3. Пиццу с копченой лососиной и укропным кремом…

На столах стоят:

1. Салат с маринованными омарами.

2. Артишоки с соусом из белых трюфелей.

3. Спаржа с горчично-апельсиновым соусом.

4. Тунец «Татаки» с соусом «Вассаби».

5. Сырные палочки, завернутые в ветчину.

– И еще одно блюдо, – растерянно сказал Шура. – Фигурка «Оскара», сделанная ИЗ МАЦЫ, а к ней семга… Это я уже совсем не могу себе представить!..

– А все остальное ты себе хорошо представляешь, да? – спросила у него Рут, и мы все так заржали, что на нас стали обращать внимание остальные пассажиры.

Даже Катька разулыбалась во весь свой ротик.

– Обидеть художника каждый может, а вот… Черт с вами! Слушайте дальше, неучи… – огрызнулся Шура.

Главное блюдо:

1. Запеченный лосось на гриле с хреном и картофельным пюре.

2. Баранина с подливкой из кинзы и мяты с овощами…

– А на десерт вообще нечто умопомрачительное! – воскликнул Шура и вытащил из кармана двадцать долларов. – Двадцатка тому, кто скажет, что такое «Декадентские восторги „Оскара“»!!!

Наступило стыдливое молчание.

– Раз! Два! Три!.. Ставки больше не принимаются. Все в пользу крупье, – торжественно провозгласил Шура и спрятал деньги.

– Считай, что ты выиграл, – сказал Джек. – Ну так что такое эти «Декадентские восторги „Оскара“»?

– Понятия не имею, – пожал плечами Шура.

И тут мы прилетели в Лос-Анджелес…

– Джек, дружище!!! Надеюсь, в этот раз ты изменил своей привычке привозить в Лос-Анджелес трупы?! – заорал рыжий Пит Морено в аэропорту, где нас встречала уйма народа.

– Ты в своем уме, старый дурень?! – возмутился Джек.

– Я знал, что эта шуточка тебе понравится! – захохотал Пит и полез обнимать Рут и хлопать по спине моего Шуру. – Рут, красотка ты наша!.. Покажи детеныша… Боже мой! Она – вылитая… вы оба! Шура!.. Можно я буду тебя так называть? Я – Пит Морено и знаю про тебя все вот от этих двух типчиков… Тим! Дай я тебя чмокну в макушку! Мартын! Надеюсь, ты-то не женился еще? Иди сюда скорей, «звездун» ты наш хвостатый!..

Я вспрыгнул к Питу на плечо, потерся рваным ухом о его рыжую бащку и перепрыгнул через десяток журналистов на стоящего позади всех Боба. А Пит продолжал орать, не обращая ни на кого внимания:

– Наташа! Зачем ты вышла замуж за этого скучного типа? Тебе нужно было выйти за меня, и у нас сразу же был бы взрослый сын! Представляешь, как это удобно? Вот с таким – никакой возни, никаких сосок, памперсов…

И Пит вытолкнул перед собой смущенного Нуэнга. Без бинтов, без постоянных мазей на обгоревшем лице Нуэнг оказался очень симпатичным парнем. Он даже чем-то смахивал на крепкого, красивого Кота…

– Что говорил Браток? – шепнул я на ухо Бобу.

– Сказал, что постарается тебя найти…

– О’кей! – И я перепрыгнул на своего Шуру Плоткина.

Сделал это очень вовремя. Кто-то из журналистов приставил к Шуриному носу микрофон и спросил:

– Мистер Плоткин! Вы, кажется, принимали участие в создании сценария «Суперкота»?

– Настолько незначительное, что об этом не стоит и говорить, – ответил Шура, и журналист отвалил со своим микрофоном.

– Шура!!! Кто так разговаривает с прессой?! – зашипел я на него по-шелдрейсовски. – Ты с ума сошел! А реклама?! А «паблисити»?!

– Иди в жопу, Мартын, – спокойно ответил мне Шура. – От того, что мы с тобой переехали в Америку, я не собираюсь менять свои немногочисленные принципы и убеждения.

– Ну хоть улыбнись в камеру, черт тебя подери!.. Это ты можешь, принципиальный ты наш?..

– Это – будьте любезны! – Шура обнял Рут, державшую «лукошко» с Катюхой, прижал к себе Тимура и счастливо улыбнулся в десяток фото – и видеокамер…

Именно эта фотография и появилась в одной здоровущей калифорнийской газете с рекламной подписухой:

«Знаменитый русский „Суперкот“ Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах в кругу своей семьи в аэропорту Лос-Анджелеса».

Не обошлось без маленького скандальчика, который закатил я.

Только в машине я сообразил, что везут нас не туда, куда я ожидал. Напротив меня сидел Представитель Организационного комитета Академии киноискусства, и я попросил Тимура:

– Тимуля, спроси этого типа, куда мы едем?

Тимур спросил. Тип ответил, что везут нас в замечательный отель под названием «Хилтон», где нам зарезервирован превосходный номер из нескольких комнат.

– Ну уж дудки! – заявил я. – Никаких «Хилтонов»! Немедленно везите нас на Сансет-бульвар в «Беверли-Хиллз-отель». Туда, где мы жили во время съемок фильма…

– Но в «Хилтоне» ваши покои будут гораздо больше! – попытался убедить меня сопровождавший нас Тип.

– Не-е-ет!!! – заорал я по-шелдрейсовски так, что даже шофер лимузина на нервной почве понял меня и стал разворачивать машину в другую сторону. – И именно в то бунгало, где мы останавливались в прошлый раз!..

– Ты ведешь себя, как «новый русский», обожравшийся деньгами и приехавший «гульнуть» в Ниццу, – неприязненно и брезгливо проговорил Шура. – Немедленно возьми себя в лапы, Мартын!

– Что с тобой, Кыся?! – удивилась Рут.

– Все правильно! – сказал Тимур. – Пусть все, кто хочет, живут в «Хилтоне». А мы обязаны жить в нашем старом бунгало с садиком. Да, Кыся?

Он все понял – этот Маленький Взрослый Мальчик! Я облизал его физиономию, заодно лизнул и Катьку и сказал:

– А иначе как же Браток сможет нас найти? Откуда ему знать, что такое «Хилтон»?..

Браток прищел в наш бунгальский садик глубокой ночью.

Мы лежали носами друг к другу в высокой траве, и сильно похудевший и поджарый Браток разглядывал и обнюхивал меня, всячески стараясь скрыть тот нервно-душевный раздрай, который охватил нас обоих при этой встрече.

– Может, ты жрать хочешь? – спросил я его. – Мы тут по дороге в один супермаркет заскочили – индюшку для тебя взяли. Не в «Ла раса меркадо», а в другой, забыл название. Но индюшка – вполне приличная.

– Да не… Спасибо. Я последнее время все как-то больше по свежатинке… То Свинку пришьешь, то Койота завалишь. Моя-то – с пузом, так вся охота на мне одном. А ей сейчас каждый день нужно все свежее… Вот я и того – промышляю, мать его ети!.. А как Тимурчик?

– Ничего. Нормально. Читать меня научил…

– Ну да?! А на хрена это вам, Шеф?

– Какой я тебе Шеф? Договорились же…

– Я и забыл!.. А на хер тебе читать-то, Кыся?

– Интересно, – ответил я. – Мы с ним еще в одном деле тренируемся… Сюрприз готовим.

– Чего?!

– «Сюрприз», говорю.

– А-а-а… – так и не понял Браток. – А чего это от тебя Детенышем пахнет?

– Ё-моё! Я и забыл!.. Айда покажу. Только тихонько… А то все уже спят.

Проникли неслышно в гостиную – Тимур на пороге!

– Ну вы – гады! – говорит. – А если бы я сам не проснулся?

Расцеловались они с Братком, пошли смотреть Катюшку. А она в спальне – там, где раньше жил Тимур, а сейчас Рут с Шурой спят. Там и для нашей Кэтрин кроватку поставили.

– Слушайте, ребята! – говорит Тимур. – Если я сейчас не разбужу маму и Шуру и не познакомлю их с Братком – они меня завтра живьем съедят! Я им столько про тебя рассказывал, Браток!..

– Буди! – говорю. – Только Катеньку не потревожь… А ты, Браток, не выражайся и постарайся произвести впечатление. С понтом – вроде бы совсем ручной…

… Так почти до утра и протрепались впятером: Браток, Тимур, Рут, Шурик и я.

Наша Китти всего один раз во сне захныкала. Рут ей дала чего-то попить из маленькой бутылочки, и она снова задрыхла.

А перед самым рассветом Браток встал и сказал, старательно избегая неприличных слов:

– Я, конечно, извиняюсь… Но Моя там, наверное, уже с ума сходит… Я еще там неподалеку одну Козочку приглядел. Так что спасибо за компанию. Извините, если что не так…

Облизал меня так, что я стал вроде как бы глазированным! И ушел.

Наташа – бывшая Векслер, а еще раньше – Мутикова, ныне – Наташа Пински устроила все! Ну как всегда.

Ее молитвами и деловитостью в «Беверли-Хиллз-отеле», в нашем бунгало появилась молоденькая, очень симпатичная негритяночка – студентка Калифорнийского университета, которая говорила на английском, испанском, французском и немецком и подрабатывала в фирме по уходу за очень маленькими детьми. То, что нам было нужно!

Катька была пристроена, Рут могла распоряжаться собой, как угодно – чистить перья к торжественному вечеру; в каком-то безумно дорогом районе, который перевернул моё представление о Лос-Анджелесе, как об «одноэтажной Америке», в пункте проката вечерних туалетов выбрать себе платье, а Шуре – смокинг. У Джека смокинг, оказывается, был собственным. С прошлого дня рождения.

Нас же с Тимуром неугомонная Наташа посадила в машину и повезла на «Парамаунт». Там в пошивочных мастерских при гигантских костюмерных нам с Тимуром были тоже заготовлены праздничные наряды. Об этом заранее позаботилась Наташа, позвонив сюда еще из Нью-Йорка.

Выяснилось, что они вместе с Рут обмерили спящего Тимура и факсом отослали на студию его размеры. Ну а уж изготовить для Тима курц-фрак (это без задних хвостатых фалд и только лишь по пояс.) для студии было плевым делом.

Мне тоже сотворили смокинговый пиджачок с белой манишкой и «бабочкой». Слава Богу, догадались не надрючивать на меня портки!

Наши костюмы подогнали прямо на нас и сделали это за три с половиной минуты…

Я посмотрелся в зеркало и остался очень доволен. Смокинг мне был даже очень – к морде!

Все это нацепили на вешалки, запихали в специальный чехол, чтобы не помялось, и повесили в машине. И Наташа повезла нас туда, где вечером будет происходить ЭТО.

– Вечером вы будете в таком зашоре, что ни черта не сможете увидеть, – сказала она.

Не скрою, самым интересным оказался зал для прессы, куда после награждения будут заходить лауреаты и отвечать на вопросы журналистов в меру своей находчивости и остроумия.

Сам я его описывать не буду.

Я честно спёр из американско-русского журнала «Вестник» кусок статьи одной тетки, которая ведет в «Вестнике» раздел «Новости Голливуда». Потом я даже с ней познакомился: наша – бывшая москвичка, сейчас замужем за одним очень симпатичным америкашкой, зовут – Марианна Шатерникова. Тетка – будьте-нате!