- Не спрашивай меня, Кертис. Еще не время. Когда наступит подходящий момент, я сам тебе расскажу все, что знаю.
      Большой начальник из ФБР вздохнул.
      - Джим, я тебе выложил всю эту информацию, во-первых, учитывая то положение, которое ты занимаешь, и во-вторых, потому что мы с тобой старые приятели. Я даже согласовал этот вопрос с директором, хотя это и было немного рискованно. Тем не менее он со мной согласился... Но, Джим, пойми, он ведь тоже мне вопросы задает. Что прикажешь ему отвечать?
      Сенатор улыбнулся.
      - Передай ему, что я очень ценю его отношение ко мне, и напомни об этом еще раз, когда в сенатской комиссии на голосование будет поставлен вопрос об очередном бюджете вашей службы.
      Теперь улыбнулся Беннет.
      - Будь по-твоему. Но мне-то, по-дружески, ты можешь хоть что-нибудь рассказать?
      Сенатор покачал головой.
      - Кертис, имей терпение. Я все тебе скажу, когда смогу.
      Беннет тоже встал и протянул хозяину дома пустой стакан.
      - Тогда по крайней мере налей мне еще мартини. Есть две вещи в твоей жизни, которые ты научился делать в совершенстве, - наливать мартини и крепко держать рот на замке.
      Сенатор усмехнулся. Когда он смешивал мартини с виски и содовой для себя, Беннет спросил:
      - Это ведь как-то связано с Хэрриот, я прав?
      Сенатор взглянул на него, но ничего не ответил.
      Беннет вздохнул.
      - Джим, я прекрасно знаю, как ты ее любил и как много она значила в твоей жизни. Джордж Буш заявил, что Соединенные Штаты найдут способ призвать преступников к ответу. Но мы-то с тобой понимаем, что все это только благие пожелания. Кто бы ни подложил эту бомбу и как бы близко мы к ним ни подобрались, сделать что-то конкретное практически невозможно, пока они держат в Ливане американских заложников.
      Сенатор молча передал Беннету стакан.
      Беннет снова вздохнул.
      - Тогда, Джим, мне остается только гадать. Я догадываюсь, что ты намерен действовать на собственный страх и риск. Надеюсь, что глупостей ты не совершишь.
      - Ты считаешь меня глупцом?
      Беннет медленно покачал головой.
      - Конечно же, нет, Джим, но сильное горе иногда толкает людей на странные поступки.
      Сенатор печально кивнул.
      - Да, ты прав. Несколько недель назад я на самом деле сделал одну глупость. - Грэйнджер положил руку другу на плечо. - Но, Кертис, больше я на эту удочку не поймаюсь. Расскажи мне лучше, как продвигается расследование?
      - Думаю, нам удастся выяснить, кто это сделал, - ответил Беннет. - Я говорил с Баком Ревеллом - он курирует связи с шотландской полицией. У них этим делом занимается инспектор Питер Флеминг. Как я понял, он уже провел огромную работу. Этот Флеминг - упорный, настойчивый полицейский, как говорят, классный профессионал. Нам уже известно, что бомба была подложена в самолет во Франкфурте или даже раньше. Сейчас отрабатываются все версии, даже самые невероятные. Мне кажется, через пару-тройку месяцев этот малый не только раскопает, какая террористическая группировка ответственна за это преступление, но и представит неопровержимые доказательства.
      - Насколько я понимаю, сразу же после этого наш уважаемый президент вышлет на расправу с преступниками морских пехотинцев.
      Сотрудник ФБР более чем красноречиво пожал плечами. Он допил свой мартини, взял портфель и сказал:
      - Ну, пожалуй, мне пора.
      Грэйнджер, однако, ненадолго его задержал.
      - Подожди минутку, Кертис, - сказал он. - Ты ведь заядлый игрок в покер. Тебе когда-нибудь доводилось слышать, чтобы серьезные картежники говорили о каких-то подъемных?
      Беннет выглядел озадаченным.
      - Конечно, - сказал он, - но это выражение используют только профессиональные игроки в покер. Они ставят на кон все, что имеют, кроме одежды, причем ставки у всех одинаково высокие - сотни, а иногда и тысячи долларов. Проигравший, естественно, выбывает из игры. Говорят, что он продулся в пух и прах, имея в виду, что у него больше вообще ничего не осталось. Тогда все партнеры скидываются, кто сколько даст, чтобы оставить проигравшему хоть что-нибудь на пропитание. Это у них и называется "подъемные"... Ты что, Джим, покером заинтересовался?
      Грэйнджер с улыбкой ответил:
      - Может быть. Спасибо за все, Кертис. Я очень тебе обязан.
      - Ерунда, - ответил Беннет. - Ты же знаешь, я всегда сделаю для тебя все, что в моих силах. - Он еще раз пристально взглянул сенатору в глаза и произнес: - Ты стал худеть, Джим, ешь, видно, мало. Давай-ка договоримся, что на той неделе встретимся у нас, а Мэри приготовит то, что ты любишь.
      - Спасибо тебе большое за приглашение, я обязательно буду... Задержись только еще на минутку.
      Беннет обернулся. Сенатор пребывал в глубокой задумчивости.
      - Этот человек, Кризи, - после паузы спросил он, - если бы он чудом оказался жив, что бы ты мог мне о нем сказать?
      Прежде чем ответить, Беннет с минуту размышлял.
      - Должен тебе сказать, что как только ты вспомнил об этом малом, я тоже заинтересовался им. От французской "Сюртэ" я получил отчет о его деятельности в Иностранном легионе, от бельгийцев и англичан - о том, как он проявил себя в Африке, от ЦРУ - о его подвигах во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. В ближайшее время должен прийти ответ на мой запрос от итальянских спецслужб, они сообщат, чем он занимался в Италии накануне своей смерти если верить уважаемому профессору Сатте... Джим, я перешлю тебе все эти отчеты, а ты в свою очередь мне тоже пришлешь что-нибудь вроде небольшого разъяснения по поводу этого дела, чтобы я не чувствовал себя просто мальчиком на побегушках. До встречи на той неделе, Джим. Я позвоню.
      Беннет уже положил руку на дверную ручку, когда сенатор снова его остановил.
      - Кертис, если все же ему удалось остаться в живых... прошу тебя, скажи мне кратко, одной фразой, что это за человек.
      Беннет еще с полминуты пристально смотрел на дверную ручку, потом распахнул дверь, обернулся и произнес:
      - Как ты мог понять из моих слов, я внимательно изучил все отчеты об этом человеке, которыми располагаю. Его личность как-то не укладывается в обычные рамки. Он большую часть жизни был наемником, то есть отлаженным и совершеннейшим механизмом для убийства. Но я нутром чую, что, хотя он и наемник, деньги для него не главное.
      Сенатор снова повторил свой вопрос:
      - Кертис, как бы ты мог его охарактеризовать одной фразой?
      Заместитель директора ФБР пожал плечами.
      - Если он все-таки жив... я бы сравнил этого человека с жуткой смертью в холодную ночь.
      Беннет вышел в коридор и затворил за собой дверь.
      Глава 8
      Питеру Флемингу пришлось на пару дней отлучиться из Локербай отнюдь не на отдых, хотя передохнуть ему было необходимо. Ранним утром инспектор сначала направился в Лондон. Пообедав на скорую руку, он вовремя подъехал к новому зданию Скотланд-Ярда и успел к началу совещания, на котором присутствовали около дюжины высокопоставленных полицейских чинов и двое гражданских, - один из них представлял службу М-15, второй - М-16. Совещание продолжалось два часа.
      После его окончания Питер Флеминг поехал в Форт-Халстед в Кенте, где находилась одна из лучших в мире химических лабораторий. Там его ждали два судебно-медицинских эксперта из ФБР. Они заверили инспектора, что будут работать с британскими спецслужбами рука об руку и не будут ничего от них утаивать.
      Встреча продолжалась около часа. После ее завершения инспектор с удовлетворением отметил про себя, что английские ученые очень неплохо ладили со своими американскими коллегами. Так бывало не всегда, однако трагедия, произошедшая над Локербай, сплотила спецслужбы двух стран. Ему показали мельчайшие осколки пластмассы, металла и ткани, из которых за недели скрупулезнейшей работы удалось восстановить один чемодан, лежавший в багажном отсеке.
      Ему предложили остаться и поужинать в ближайшем ресторанчике, однако он очень устал и отказался, предпочитая побыть в одиночестве.
      Милях в десяти от Форт-Халстеда он заметил небольшую сельскую гостиницу, которая стояла чуть на отшибе от автомобильной магистрали. Гостиница оказалась трехзвездочной и полностью соответствовала своей категории. Комната, которую ему дали, была обставлена старомодно, но удобно. Еда в ресторане, хорошо и с любовью приготовленная, пришлась ему по вкусу, обслуживали там внимательно, но не назойливо. Поужинав, Питер Флеминг выпил у стойки бара рюмку коньяка и пошел спать.
      В семь утра инспектор проснулся, принял душ, оделся и получил в ресторане английский завтрак по всем правилам. Рассчитавшись и выехав из гостиницы, он направился на склады вооружения, принадлежавшие военному ведомству, которые были расположены неподалеку от небольшого поселка Лонгтаун.
      Именно там раскинулся гигантский ангар, в котором специалисты из британской службы расследования авиационных катастроф пытались по крупицам восстановить огромный "Боинг-747" компании "Пан Американ". Назывался он "Дева морей".
      Когда его провели в ангар, он даже остановился в некотором замешательстве, граничившем с потрясением. Никогда раньше Питеру Флемингу не доводилось бывать в помещении таких колоссальных размеров. Некоторые специалисты даже пользовались велосипедами, чтобы проехать из конца в конец. Они в прямом смысле слова заново производили сборку "Девы морей", останки которой громоздились в центре ангара. В одной стороне лежала почти не поврежденная носовая часть самолета, с другой - то, что осталось от хвостовой части, с боков - фрагменты крыльев. Среди разрозненных и покореженных останков огромной машины копошились десятки людей.
      - Это чем-то напоминает гигантскую детскую головоломку, - сказал ему начальник технической службы, когда их представили друг другу.
      - Да, вы провели просто потрясающую работу, - сказал инспектор, указав на груды металлических листов, перемежавшиеся с какими-то другими деталями из металла, проводами, остатками кресел и остальными малопонятными предметами.
      - Через несколько недель мы полностью закончим восстановление самолета, естественно, без тех его фрагментов, которые так и не были найдены.
      - Это поразительно, - произнес Флеминг. - Покажите мне, пожалуйста, где приблизительно находился грузовой отсек 14-Л.
      Начальник технической службы указал пальцем:
      - Вот здесь, недалеко от кабины. Так близко, что никто из команды даже не успел послать сигнал бедствия. Самолет распался на части буквально за несколько секунд. - Взглянув на полицейского, он спросил: - Сейчас уже можно с достаточной степенью определенности сказать, кто это сделал?
      Питер Флеминг не сводил глаз с обломков самолета. Кивнув, он уверенно сказал:
      - Да, скоро мы точно скажем, кто эти сволочи.
      * * *
      Леони Кризи, урожденная Меклер, никогда раньше не бывала на островах Мальтийского архипелага, и первое ее впечатление от знакомства с ними было отнюдь не самым благоприятным. Сама Мальта напоминала огромную строительную площадку - жилые дома и гостиницы стояли вдоль всего побережья, горячий воздух был наполнен едкой известняковой пылью.
      Однако когда Леони села на паром, настроение ее изменилось. Небольшой островок Комино они миновали в конце дня, впереди лежал Гоцо. Остров был гораздо меньше и зеленее Мальты, на его холмах раскинулись многочисленные возделанные террасные поля, группировавшиеся вокруг небольших селений, где возвышались шпили соборов или церквей. Какое-то время Леони стояла, держась за поручни палубы и вглядываясь в открывавшийся перед ней островок, потом обернулась к Кризи и произнесла:
      - Выглядит он замечательно.
      - Он и в самом деле такой.
      Во время полета Кризи в основном молчал, слова из него нельзя было вытянуть. В такси и на пароме - тоже. Видно было, что его мучили тяжелые раздумья.
      Когда паром повернул ко входу в гавань Мджарра, он вдруг заговорил.
      - Ты, Леони, - неплохая актриса. Я откопал кое-какие видеозаписи телесериалов, в которых ты снималась. Роль, которую тебе предстоит играть ближайшие полгода, на первый взгляд кажется несложной, но на самом деле, думаю, это не так.
      - Почему?
      Кризи сделал жест в сторону острова.
      - Гоцианцы, как правило, очень дружелюбны. Жизнь у них незамысловатая, семьи обычно большие, гостеприимные и набожные. Мужчины много пьют и любят охотиться на кроликов и птиц. Работой они себя особенно не утруждают, если только не заняты любимым делом. Иностранцы, побывав здесь, чаще всего остаются от острова без ума и потом снова и снова сюда возвращаются. Некоторые даже переезжают сюда навсегда. Что же касается тебя, скорее всего ты этот островок скоро возненавидишь лютой ненавистью.
      - Почему?
      - Потому что гоцианцы никогда не смогут относиться к тебе по-человечески. - Он вздохнул. - А в тот момент, когда мы сойдем с парома, невзлюбят они и меня.
      - Почему? - в третий раз спросила Леони.
      - Я прожил здесь несколько лет, женился на гоцианке. Большая часть моих друзей - гоцианцы. Моя жизнь ничем не отличается от их, они считают меня своим и именно поэтому полагают, что в определенных ситуациях я должен поступать так же, как поступили бы они сами. Если гоцианец или гоцианка теряют супруга, они ходят в трауре как минимум год, а иногда и пять лет. То же самое, когда теряют кого-нибудь из родителей и даже дядю или тетку. Женщины носят черное и не выходят из дома. Такие уж у них обычаи. Они, конечно, изменяются, но очень медленно. Сама мысль о том, что гоцианец может повторно жениться пять месяцев спустя после смерти супруги, здесь просто невозможна. Тут все будут настроены против тебя. Когда мы будем с тобой появляться в кино, в ресторанах, в магазинах, все на нас будут смотреть пустыми глазами. - Он указал на дом с балконом, стоявший недалеко от воды. Это - бар "Глиниглз". И бар, и ресторан принадлежат двум братьям - Тони и Салву. Они - близкие мои друзья. Я провел с ними много времени, они регулярно получают всю мою почту. Оба брата по-своему любили Надю. Сейчас, когда мы туда зайдем, тебе сразу же станет понятно, что я имею в виду.
      Паром причалил к пристани, с шумом спустили сходни. Кризи подхватил новый чемодан, старую брезентовую сумку и, смешавшись с толпой, они с Леони сошли на берег.
      - Мой джип должен стоять у "Глиниглз", - сказал Кризи, когда они взбирались по холму.
      - Когда я смогу встретиться с Майклом? - заметно нервничая, спросила она.
      - Я сказал, чтобы он ждал нас дома.
      Дорога к бару шла в гору. У его входа был припаркован джип. Кризи бросил чемодан и сумку на его заднее сиденье, взял Леони за руку и сказал:
      - Начинай играть свою роль прямо сейчас и продолжай все шесть месяцев, ни на что не обращая внимания. На людях ты должна проявлять ко мне все чувства, которые может испытывать новобрачная. Только не очень переигрывай.
      Они вошли в бар. За угловым столиком компания рыбаков играла в бишклу. Несколько мужчин расположились у стойки бара. За ней стоял Салву, он был моложе Тони, поэтому на голове его сохранилось больше волос.
      Кризи махнул рукой игравшим в карты рыбакам. Они лишь на миг оторвались от своего занятия.
      Он кивнул мужчинам у стойки.
      Те поприветствовали его в ответ. Салву смотрел на Леони. Кризи все еще держал ее за руку.
      - Салву, хочу тебе представить мою жену Леони, - сказал он.
      С выражением полного безразличия Салву протянул через стойку руку. Леони пожала ее. Рукопожатие это не выражало никаких чувств. Голос бармена был таким же плоским, как лист бумаги на столе.
      - Добро пожаловать на остров, Леони.
      - Спасибо, - улыбнулась она ему. - Я очень рада, что приехала сюда.
      Кризи сделал жест в сторону стоявших у бара людей и представил их, назвав не имена, а прозвища.
      - Шрейк, Байло, Базот, Уистин.
      Последовали четыре сухих рукопожатия, несколько скомканных, неловких фраз. Салву положил на стойку бара небольшую стопку писем и бандеролей. Кризи взял их и сказал:
      - Спасибо. Сможешь мне завтра на вечер оставить в ресторане столик на двоих?
      - Конечно.
      Последовало тягостное молчание.
      - Давай, дорогая, пойдем, - сказал Кризи, обратившись к Леони. - Я должен показать тебе дом.
      Он взял ее за руку, и они вышли из бара.
      Какое-то время они молча ехали к центру острова, потом Леони сказала:
      - Ты оказался прав. Я себя чувствовала так, будто попала в морозильник.
      - И легче тебе здесь не будет.
      Он указал налево, на массивные купола храма.
      - Это селение называется Шевкийя. Храм, который ты видишь, третий по величине в мире. В нем может собраться в пять раз больше народа, чем живет в поселке.
      - Зачем? - спросила она.
      Он пожал плечами.
      - Это своего рода состязание между поселками. Их жители соревнуются во всем - в футболе, фейерверках, которыми украшают праздники, в величине церквей. Здесь даже священники из каждого поселка соперничают друг с другом. Всего лет двадцать назад женитьба юноши на девушке из соседнего селения вызвала бы громкий скандал. Здесь в каждом местечке даже выговор у людей разный.
      Они проезжали столицу острова Рабат. Кризи показывал Леони магазины, разные здания, объяснял, что где расположено. Через пять минут, выехав из городка, они свернули на боковую дорогу и стали подниматься в гору. Почти на ее вершине стоял дом, словно вросший задней стеной в скалу.
      - Вот здесь тебе придется жить.
      - Замечательно, - с сарказмом проговорила она. - Все это время я и там буду себя чувствовать, как в морозильнике?
      Кризи покачал головой.
      - Нет, этот дом станет твоим убежищем. Там ты сможешь отдыхать от своей роли. Кроме мальчика, там, как правило, никого не будет. Разве что два раза в неделю по утрам из селения будет приходить женщина - делать уборку и кое-какие другие хозяйственные дела.
      - Она знала Надю?
      - Естественно.
      - Тогда лучше, наверное, будет, чтобы хозяйство вела я сама.
      Он снова покачал головой.
      - Нет, эта женщина вдова, и ей нужны деньги на жизнь.
      - Я могла бы платить ей часть того, что буду получать сама.
      - Просто так она денег никогда не возьмет - только за работу; люди здесь гордые. Не переживай особенно - она будет приходить лишь два раза в неделю на пару часов. Пока она будет убираться, ты всегда сможешь загорать на пляже.
      Он перевел скорость на меньшую, и джип, взревев, продолжил подъем по склону холма.
      Глава 9
      Майкл в очередной раз кролем проплывал бассейн, размеренно разрезая воду руками. Он не слышал, как открылись ворота, не увидел, как джип въехал во двор. Кризи вынул из машины чемодан и сумку, взял Леони под руку и повел ее к бассейну. Майкл, оттолкнувшись от его стенки, поплыл в обратном направлении. Они стояли и смотрели на его точные движения. На полпути к противоположному краю он их заметил, но не сбился с ритма.
      Подплыв к тому месту, где они стояли, он высунулся из воды и уперся локтями в край бассейна.
      - Сколько? - спросил Кризи.
      Паренек взглянул на него темными глазами, сиявшими на смуглом лице. С черных как вороново крыло волос стекала вода.
      - Сто двадцать, - чуть задыхаясь ответил он. - Завтра я побью тебя хоть на две, хоть на четыре длины, хоть на всю сотню.
      Леони повернулась к Кризи и взглянула ему в лицо. Впервые она увидела его улыбку.
      - Давай поспорим, - сказал он.
      Майкл улыбнулся в ответ.
      - Я там в погребе порылся, под твоим кабинетом, где вино хранится французское и итальянское. Названия со всех этикеток переписал. Отец Мануэль в этом неплохо разбирается. Я ему этот список показал, и он сказал, что все вина хорошие, но лучшее - "Шато Марго", и спросил еще, в какой год оно было сделано. Я на следующий день проверил. Когда я ему сказал, что в семьдесят первом, он закатил глаза и облизнул губы... Так что если спорить, так уж на бутылочку "Шато Марго" семьдесят первого года.
      - Ты что, сам ее всю выпить собираешься?
      Майкл снова улыбнулся.
      - Я ее отдам отцу Мануэлю, но если он со мной не поделится, я с ним больше разговаривать не буду.
      Кризи кивнул и сделал жест в сторону женщины.
      - Это Леони... моя жена.
      Мальчик подтянулся, выбрался из бассейна и протянул ей руку.
      Она пожала ее и тихо проговорила:
      - Здравствуй, Майкл. Неужели ты и вправду переплыл бассейн сто двадцать раз?
      Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
      - Да, у меня нет привычки врать.
      Взглянув на Леони, Кризи заметил на ее лице немного смущенное выражение. Тогда он сделал жест в сторону ворот и сказал парнишке:
      - Майкл, отнеси пока что багаж в мою спальню, а я покажу Леони дом.
      Он взял ее под руку, и они отошли от бассейна.
      * * *
      Она заговорила лишь после того, как Майкл ушел в селение и они уютно устроились под деревянным навесом, увитым виноградом.
      - Ты оказался прав в отношении двух вещей. Этот дом станет для меня убежищем на полгода. Он очень мне понравился. У твоей жены был чудесный вкус. Как это ни странно, я чувствую себя здесь в безопасности. Мне нет никакого дела до того, что люди на острове будут обо мне думать. А судачить они могут обо всем, что им взбредет в голову. Кроме того, ты был прав в отношении Майкла... Во мне он наверняка не разбудит материнского инстинкта... думаю, ни в одной другой женщине тоже. - Она улыбнулась, но улыбка ее была печальной. - Он мне напоминает такую же глыбу льда, как и ты.
      Кризи отпил пива, но ничего не ответил. Тогда Леони продолжила:
      - Мне действительно необходимо спать с тобой в этой огромной постели?
      Кризи кивнул.
      - Если ты не будешь со мной спать, об этом непременно догадается женщина, которая приходит убирать. Она обязательно будет подмечать твои волосинки на подушке, обращать внимание на то, как разложены в комнате твои вещи... И будет делать это совершенно непроизвольно. А стоит ей догадаться, что мы с тобой спим в разных комнатах, и тут же все жители острова будут это знать. После того как комиссия утвердит усыновление - а это должно произойти в течение нескольких недель, - ты сможешь спать в другой спальне.
      Он отпил еще глоток пива и продолжил:
      - Я говорил уже, что у тебя нет причин для беспокойства. Я знаю, что способен на многое, но насильником мне раньше бывать никогда не доводилось.
      Вопрос сам собой сорвался у нее с языка:
      - Я, наверное, совсем тебе не нравлюсь?
      Пожав плечами, он ответил:
      - Я считаю тебя неплохой актрисой. Кстати, ты умеешь готовить?
      Она подняла голову и ухмыльнулась, но доброй ее ухмылку назвать было нельзя.
      - Да, Кризи, готовить я умею. Мне говорили, что получается у меня совсем неплохо. Хотя, конечно, это зависит о того, кто ест мою стряпню. Что ты особенно любишь?
      - Самая простая еда, - он указал на большую каменную жаровню с решеткой, стоявшую около стены сада. - Я люблю бифштексы, рубленое мясо, поджаренное на огне. Мне нравится жаркое, особенно из говядины. Когда мы проезжали через город, я показал тебе мясную лавку. Если ее хозяин не будет давать тебе лучшее мясо на острове, скажи ему, что я не поленюсь к нему зайти, вырезать у него самые вкусные куски из тела и поджарить их на жаровне.
      - Надеюсь, это ему и так известно.
      * * *
      В воскресенье, как обычно, Кризи пошел к Шкембри: Пол, Лаура и Джойи ждали его к обеду.
      Он вошел в дом со странным чувством неуверенности к беспокойства. Для Кризи приготовили его обычное место за столом. Дело было не только в том, что он пришел в семью Нади, и не в том, что эти люди дважды выхаживали его после тяжелейших ранений, - просто он испытывал к ним глубочайшее уважение.
      Они всегда говорили, что думали, особенно Лаура, и то, как они думали, ему всегда нравилось. Кризи прекрасно понимал, что сам по себе факт его женитьбы лишь пять месяцев спустя после гибели их дочери должен был обидеть этих людей до глубины души. Он ни секунды не сомневался, что все их друзья уже высказали им глубокое сочувствие, хоть Шкембри были людьми сильными и не нуждались ни в чьей жалости.
      Однако приняли его так, будто ничего не произошло. Они обсуждали ранний урожай помидоров и аграрную политику нового правительства. О его новой жене, равно как и о предстоящем усыновлении Майкла, никто и словом не обмолвился. Все было так, словно он никуда не уезжал.
      После позднего обеда он остался с Полом и Джойи во дворе. Юношу он воспринимал скорее как сына, чем как шурина. Он слегка его дразнил расспросами о девушке, за которой тот ухаживал вот уже около года. По обычаям гоцианцев юноша должен ухаживать за девушкой долгие месяцы. Если же он приводил ее в свой дом или появлялся в доме ее родителей, значит, дело приобретало серьезный оборот. Спустя еще несколько месяцев они обручались, и тогда давать задний ход уже было никак нельзя - обязательства, данные при обручении, нарушить невозможно. После этого, еще через год, устраивали грандиозную свадьбу.
      - Как там Мария поживает? - спросил Кризи.
      Джойи пожал плечами.
      - С ней все в порядке.
      - Вчера в Рабате я видел ее родителей. Пропустил по стаканчику с ее отцом. Хорошие они люди... достойная семья.
      Джойи снова пожал плечами, но ничего на этот раз не сказал.
      - У них отличный дом. Ты видел их дом, Джойи?
      - Конечно.
      - А был уже там?
      Джойи заерзал на стуле.
      - Нет.
      Пол еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Кризи подлил ему и Джойи вина и задумчиво сказал:
      - Дом у них просто отличный, и дочка симпатичная. Я в пятницу ее с друзьями в "Глиниглз" встретил. Тот полицейский - Марио, из кожи вон лез, чтобы ей понравиться. Ты же знаешь Марио, правда?.. Высокий парень такой, представительный, с черными усами.
      Джойи что-то хмыкнул, взял со стола пустой графин из-под вина и пошел на кухню.
      Пол мягко усмехнулся.
      - Если бы я такое сказанул, он потом несколько дней на меня дулся бы.
      - Она прекрасная девушка, Пол, и из хорошей семьи. Вся беда в том, что у Джойи в голове сейчас только предстоящее лето да танцы в дискотеках с блондинистыми туристочками.
      Пол кивнул.
      - Ты прав. В июле и августе мы дома его почти не видим, а отец Марии после десяти вечера ее никуда не выпускает. Ну и как нам быть?
      Кризи неспешно ответил:
      - Я все думаю, Пол, о том старом разрушенном доме, который стоит на краю твоей земли. Еще дядя твой его хотел как-то использовать. Скажи-ка ты Джойи, чтобы он начал его восстанавливать. Он умеет работать по камню. Объясни, что хочешь этот дом продать. Цены на старые дома сейчас прилично подскочили, потому что их стали скупать иностранцы. Если его восстановить и отремонтировать, ты не меньше тридцати тысяч фунтов получишь, а то и больше. А я в этом деле ему с удовольствием помогу, как в добрые старые времена, когда мы все вместе ограду твою каменную перекладывали.
      Пол улыбнулся.
      - Тогда, по-твоему, он всерьез о семье задумается?
      Кризи кивнул:
      - Пол, настало время вам с Лаурой снова внуков заводить.
      После того как Кризи с Джойи ушли в "Глиниглз" пропустить еще по стопочке, Лаура вышла во двор, села с мужем за стол и позволила себе выпить первый за день стакан вина.
      - Она неплохо готовит, Пол.
      Пол уставился на жену непонимающим взглядом. Лаура пояснила свою мысль:
      - Он раньше в два раза больше ел. Должно быть, она его хорошо кормит.
      - Я так думаю, это уже кое-что, - без особого энтузиазма отозвался Пол.
      - Да, - твердо сказала Лаура. - Это уже неплохо.
      Глава 10
      Он совершенно не был похож на главаря террористической организации. Скорее напоминал удачливого биржевого спекулянта или жулика, играющего по крупному.
      Ахмед Джибриль сидел в своем богато обставленном и надежно охраняемом кабинете в самом сердце Дамаска. Роста он был небольшого, основательно заплыл жиром и весь лоснился. На нем опрятно сидели серые брюки, синий двубортный клубный пиджак с серебряными пуговицами и кремовая рубашка с коричневатым галстуком.
      Родился он в 1937 году в деревушке Язур, близ Яффы, в существовавшем тогда Палестинском государстве. Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы вернуться в родную деревню, земли которой отошли к Израилю после его создания. Когда Ахмеду исполнилось девятнадцать, он пошел служить в сирийскую армию. Благодаря неуемным амбициям и целенаправленности он быстро делал карьеру и вскоре получил чин капитана инженерных войск. Скорее всего не случайно его страстью были взрывчатые вещества: его с полным основанием можно было бы назвать экспертом по разрушению.
      В середине шестидесятых, когда Сирия планировала вторжение в Израиль, правительство страны финансировало создание нескольких террористических организаций. В их состав вошли многие офицеры-палестинцы, служившие в сирийских вооруженных силах, и в том числе Ахмед Джибриль. Какое-то время он служил вместе с Джорджем Хабашем в рядах Фронта национального освобождения Палестины, однако позже, отколовшись от него, создал собственную группировку: Фронт национального освобождения Палестины - Генеральное командование (ФНОП-ГК). Его жена Самира возглавляла женский комитет этой группировки, а оба их сына, Джихад и Халед, занимали в ней руководящие посты.
      Благодаря мощной финансовой поддержке Сирии и других стран довольно скоро ФНОП-ГК превратилась в наиболее подготовленную террористическую группировку на Ближнем Востоке.
      Она взяла на себя ответственность за взрыв самолета компании "Свиссэйр", совершавшего 330-й рейс между Цюрихом и Тель-Авивом. Именно боевики Джибриля вполне могли подложить бомбу на самолет австрийской авиалинии, летевший из Франкфурта в Вену, пилот которого успел сделать аварийную посадку. Взрывы в воздухе гражданских самолетов стали своего рода фирменным знаком группировки Ахмеда Джибриля. В 1986 году на одной из пресс-конференций он с гордостью заявил, что ни один пассажир самолетов, которые совершают рейсы между Соединенными Штатами и Израилем, не будет чувствовать себя в безопасности.
      В середине восьмидесятых Джибриль открыл несколько филиалов своей организации в Европе - в Риме, во Франкфурте и на Мальте. Кроме всего прочего он принял в состав группировки Мервана Крешата, иорданского националиста, который по праву считался одним из лучших в мире изготовителем взрывных устройств.