К своему изумлению, я подошла к нему и, встав за его спиной, спросила:

– Ты слышишь мой голос?

– Разве у меня нет ушей?

Я вздрогнула от неожиданности. Но зачем тогда было задавать такой вопрос?

– И ты видишь меня?

Он медленно обернулся и, склонив голову, искоса посмотрел в мои глаза из-под темной челки. На его губах играла улыбка:

– Конечно.

Я отступила на шаг.

– Что ты за существо?

– Тебя интересует моя родословная?

Он осторожно повернулся ко мне. Сосулька страха встала поперек моего горла.

– Почему ты видишь меня? – прошептала я.

Всю мою рассудительность смыло волной паники. Остатки манер растворились в тревоге.

– Пожалуйста, не бойся, – сказал юноша.

Он больше не улыбался. Он выглядел озабоченным.

– Нет! Не говори со мной!

Мне казалось, что я выговариваю ему. Мы не были знакомы, и я как бы напоминала ему об этом. Тем временем все внутри меня сжималось – мистер Браун удалился на недопустимое расстояние. Резкая боль уже впилась в мои кости. Я осмотрелась по сторонам, почти убежденная, что стала заметной для любого из смертных. Вокруг нас никого не было. Когда я снова повернулась к парню, то встретила сочувствующий взгляд, и меня накрыла волна смущения. Взломав холодную корку оцепенения, я бросилась прочь, как девчонка, напуганная криком совы.

Мне стыдно признаваться, как страшно мне было во время того разговора. Наверное, я выглядела жалкой. В моих ушах звучал стон Гамлета: «Бедный дух!»[2] Весь следующий день я оставалась рядом с мистером Брауном – конечно, кроме тех моментов, когда он ходил в туалет или ванную комнату. Пока он вел урок с тем самым классом, я скрывалась в школьной библиотеке, заглядывая в книги через плечи учеников и отсчитывая минуты до очередного звонка.

Утром мистер Браун поднялся на час раньше обычного, чтобы сделать пробежку. Когда мы вернулись и увидели его жену на кухне – за приготовлением кофе, – на ней была только дырявая спортивная майка. Мистер Браун решил, что хочет провести немного времени с супругой. Когда они устроились в одном из кухонных кресел, я выскочила в сад. В иные дни меня бы огорчило, что мы вновь пропускаем наш писательский час перед первым уроком. Но сегодня, пока я стояла в крохотном дворике и рассеянно смотрела на пустую птичью купальню, меня одолевали странные мысли. Мне было интересно, что делал сейчас юноша, способный говорить со мной. Я вдруг представила его в обществе девушки, издающей те же звуки, что доносились из кухонного окна. Эти мысли не понравились мне. Я содрогнулась от острого укола ревности.

Когда мы с мистером Брауном поехали в школу, я по-прежнему была расстроена и даже немного разгневана. У нас оставалось лишь полчаса для работы над рукописью. Он расслабленно улыбался, приглаживая волосы, все еще влажные после торопливого приема душа. Меня раздражал его счастливый вид. Этим утром я захотела, чтобы миссис Браун уехала куда-нибудь. Например, навестить свою семью. Куда угодно, лишь бы далеко и надолго. В моих ушах все еще звучали ее сладкие стоны. Наверное, мысли моего хозяина тоже блуждали в неведомых далях. Он вел машину, выставив левый локоть из открытого окна. Ветер ерошил волосы у него на голове.

Я принялась думать о другом. Мне не терпелось поговорить с тем парнем, который видел меня, – пусть даже то, что он способен мне рассказать, окажется страшным или болезненным. Что могло быть хуже неосведомленности и вечного стремления прятаться? После обеда я осталась в классной комнате – в привычном месте за флагом. Там я чувствовала себя в безопасности. Когда начали входить первые ученики, мистер Браун записывал на доске текущее задание. Мое сердце трепетало от ожидания. При виде очередной взъерошенной головы я замирала на мгновение. Мне хотелось, чтобы это был он. Однако юноши и девушки входили, а мой прежний собеседник не появлялся.

Затем прозвенел звонок, и я пришла в ужас. Ученики шептались, хихикали и вытаскивали из сумок тетради. Мистер Браун начал урок. Юноши, способного видеть меня, по-прежнему не было. Взглянув на его пустую парту в среднем ряду, я представила себе, как он материализуется из воздуха. Это не помогло. Я прошла перед мистером Брауном и, встав в открытом дверном проеме, осмотрела аллею в одну и в другую сторону. На глаза мне попались только белка и садовник с граблями. Это меня тоже не устроило. Я снова прошла через класс и остановилась перед окнами в задней части комнаты. Оттуда можно было видеть игровые площадки. По травянистому полю носились бейсболисты, но того, кто мог говорить со мной, среди них не оказалось. Я осмотрела тротуар за оградой. Ни одного человека, похожего на странного юношу. На скамейках вдоль лужайки я его тоже не нашла. И у фонтана. «Этот тип нарочно не пришел, – подумала я. – Он решил наказать меня за мое бегство».

Мне никак не удавалось успокоиться. Пройдя перед столом учителя, я еще раз выглянула в открытую дверь. Мимо мелькнула тень птицы, и больше не было ничего интересного. Я уже чувствовала приближение паники, когда повернулась и увидела его. Он стоял у своей парты и смотрел на меня. Наши взгляды встретились. В тот момент мне не помешал бы веер, чтобы скрыть пылавшее лицо и бурлившие чувства. Он довел меня до отчаяния. И сейчас он видел, в каком состоянии я находилась.

– Вы опоздали, мистер Блейк, – сказал мой хозяин. – Присаживайтесь.

Вероятно, парень вошел в класс, пока я находилась у заднего окна. На какой-то момент я оцепенела в замешательстве. Впрочем, он тоже выглядел смущенным. Наверное, он не ожидал, что я буду искать его с такой неистовой страстью. Юноша сел за парту и бросил свою сумку на пол. Его щеки пылали румянцем. Я отвернулась, медленно прошла к стойке с флагом и замерла там. Через несколько долгих минут мне удалось успокоиться. Я оглянулась и увидела, что странный парень сидел над открытой книгой, поверх которой лежала вырванная из блокнота страница. Он смотрел на меня безо всякой враждебности. Наоборот, очень нежно. И когда продолжительность наших сцепленных взглядов начала уже тревожить меня, он вежливо кивнул и опустил голову вниз – жест был похож на благородный поклон. Это воодушевило меня. Я медленно прошла вдоль стены и остановилась у пустой парты рядом с его столом.

Юноша взял огрызок карандаша и что-то написал на вырванной странице, лежавшей поверх раскрытой книги. Он придвинул лист ближе ко мне. Я склонилась через проход и прочитала короткую фразу: «Где ты была?» Меня удивила его фамильярность. Хотя, признаюсь, одновременно она и польстила мне. Я почувствовала нервный трепет, потому что в повседневном мире появилась осязаемая ссылка на мое существование. Мне захотелось убежать за стойку с флагом. Он подтянул лист к себе, сделал новую запись и сдвинул страницу к самому краю стола. Я легко прочитала его послание. Оно гласило: «Пожалуйста, не бойся. Я хочу быть твоим другом».

Не стану лгать. Тот факт, что он в отличие от других учеников не интересовался уроком, интриговал меня. Я наблюдала за ним, пока он смотрел на классную доску. Коричневая обложка на учебнике английской литературы пестрела маленькими рисунками каких-то мифологических животных. Наконец мне удалось выдавить из себя несколько слов:

– Я пряталась от тебя.

Он снова начал писать на странице блокнота. Я с дрожью ожидала, когда лист вновь скользнет ко мне. Текст был следующим: «После урока иди за мной. Я очень хочу поговорить с тобой».

Кто-то очень хотел поговорить со мной!

Я вздрогнула. В класс вошла девушка, обычно занимавшая ту парту, около которой я сейчас стояла. Она передала мистеру Брауну записку от родителей и направилась к нам. Мне пришлось отойти к стене. Я увидела, как мой собеседник вложил исписанный лист в учебник. Честно говоря, мне было страшно отводить от него взгляд. Я смотрела на парня, как на волшебный оазис, и, словно затерявшаяся в пустыне странница, боялась, что он окажется миражом. Но юноша не исчезал. И я испытала удовольствие оттого, что он совершенно не обращает внимания на юную леди, сидевшую теперь через проход от него. Он придвинул стул к столу, притворяясь, что слушает мистера Брауна. Затем мой заботливый и таинственный собеседник искоса взглянул на меня и подмигнул с озорной улыбкой.

После звонка он медленно закрыл учебник. Остальные ученики собрали вещи и направились к двери. Странный юноша тоже бросил в сумку свои принадлежности, а на полпути из класса повернулся ко мне. Легким движением головы он поманил меня за собой. Я последовала за ним по проходу, затем через порог и дальше по аллее. Он шел, не оборачиваясь. Тупик с использованной тарой и бидонами, где мы останавливались раньше, был уже занят какой-то парочкой. Парень и девушка держали друг друга за руки и о чем-то тихо шептались. Мой проводник взглянул в их сторону и снова зашагал по дорожке. Он свернул за угол библиотеки и вошел в телефонную будку, которая располагалась рядом с торговыми автоматами. Старомодная кабинка напоминала стеклянный гроб, поставленный на один из торцов. Бросив сумку под ноги и сняв трубку с крюка, парень посмотрел мне в глаза.

– Как твое имя? – спросил он.

У меня перехватило дыхание.

– Как мне называть тебя?

Не то чтобы я забыла свое имя… просто никто не спрашивал меня о нем долгое время.

– Элен, – ответила я.

Юноша посмотрел по сторонам и убедился, что нас никто не подслушивает. Затем он вжался в угол узкой будки и поманил меня рукой, приглашая войти в стеклянную кабинку. Несмотря на шок, я придвинулась к нему, и он закрыл за мной дверь. Я поняла, что теперь он может говорить, не боясь посторонних ушей.

– Значит, Элен, – сказал странный парень.

– А ты мистер Блейк, – прошептала я.

Он улыбнулся. Какое чудное мгновение!

– Не совсем, – ответил юноша. – Я Джеймс.

Последовало неловкое молчание. Он смотрел мне в глаза, а я… Я была такой смущенной, что едва могла говорить:

– Почему ты видишь меня?

Мне хотелось плакать. «Спасибо, Господи, что Ты сделал это».

– Я похож на тебя, – ответил Джеймс. Когда я недоуменно заморгала, он добавил: – Можешь считать меня призраком.

– Ты Свет?

Я не могла поверить этому.

– Свет?

Он тут же понял и принял мою терминологию:

– Да.

– Но такого не может быть!

– Я позаимствовал эту плоть, – сказал Джеймс. – И я не увидел бы тебя, если бы не вошел в чужое тело.

Когда кто-то проходил мимо будки, он подносил телефонную трубку к уху, а затем рассеянно опускал ее к груди.

– Так лучше слышно? – с улыбкой произнес он в микрофон. – Мисс Элен, я прошу прощения за свой вопрос. Почему вчера ты пряталась от меня?

– Не знаю. Я испугалась.

– Пожалуйста, не бойся меня.

Джеймс казался таким умным и ловким. Он вел себя среди Живых так, словно был одним из них. Я спросила у него:

– Как много времени прошло после твоей смерти?

– Восемьдесят пять лет.

– Сколько тебе было, когда ты умер? – поинтересовалась я.

– Двадцать девять.

Я вдруг поняла, что даже если бы он умер в сто девять лет, то выглядел бы сейчас в заимствованном теле на те же семнадцать. Наверное, я покраснела или как-то внешне изменилась. Во всяком случае, он наблюдал за мной с возросшим интересом.

– Ты встречал существ, похожих на меня?

Мысль, что я могу быть заурядным призраком, необъяснимо ранила меня.

– Нет, – ответил он. – Теперь, войдя в живое тело, я часто вижу других духов. Но они выглядят иначе.

Он обладал каким-то невыразимым качеством, которое раз за разом обезоруживало меня.

– Мистер Блейк… – нерешительно сказала я. – Это же не твоя фамилия, верно?

– По старым документам я Джеймс Диардон. Но если ты не будешь называть меня по имени, я расценю это как оскорбление.

Он вновь лишил меня дара речи. Воистину, несносный человек.

– Пожалуйста, произнеси мое имя.

– Джеймс…

Слово казалось несколько странным.

– Почему ты сделал это? – После некоторого молчания я переформулировала вопрос: – Как ты забрал тело мистера Блейка?

– Он покинул его, – ответил мой собеседник. – Оставил плоть и ум, словно пустой дом с открытой дверью.

Похоже, ему не терпелось рассказать мне о своем приключении.

– Но почему тело не умерло, когда его дух отправился странствовать? – поинтересовалась я.

– Наверное, тело не хотело погибать, – сказал он, явно гордясь своей удачей. – Его дух решил уйти. Мне трудно это объяснить. Представь, что посреди путешествия команда покинула корабль, а судно осталось пригодным для плавания.

Внезапно он нахмурился. Что-то в моем взгляде устыдило его.

– Это кажется не очень правильным, – тихо прошептала я. – Как кража.

– Пусть лучше это тело будет у меня, чем у какой-нибудь темной сущности…

За его карими глазами промелькнула тень страшной и необыкновенной истории.

– Что еще за темная сущность?

– Если корабль оставлен на произвол судьбы, его могут захватить злые пираты.

Телефонная трубка снова опустилась на грудь Джеймса. Я поднесла руку к уху, и он с улыбкой исправил свою ошибку.

– Как долго ты уже в теле мистера Блейка?

– С девятого сентября.

Ровно две недели.

– Тогда почему ты увидел меня только в понедельник?

– Это был мой первый день возвращения в школу, – ответил Джеймс. – Тело Билли нуждалось в медицинской помощи. Я неделю провалялся в постели.

– Что с ним случилось?

Джеймс печально посмотрел на меня:

– Парень принял столько наркотиков, что едва не умер.

– А как ты понял, что его тело было пустым? – спросила я.

Многие ученики в классе мистера Брауна тоже казались мне бездушными и пустоголовыми.

– Когда дух уходит, тело резонирует, как полый предмет. Меняет звучание.

– Оно звенит? Как школьный звонок?

– Нет. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Тела, заполненные душами, кажутся мне твердыми, как потолочные балки. Пустые тела создают вибрацию. К примеру, когда ветер обдувает крыши, водосточные трубы иногда гудят, словно совы.

– Ты услышал, как тело Билли издавало гудение?

Меня не покидала мысль, что он подшучивал надо мной.

– Нет! Я заметил, что его тело звучало, как полый предмет. Словно раковина, которую ты держишь около уха. Но я сомневаюсь, что существа, не ставшие Светом, способны воспринимать подобные звуки.

Все это было интересным, как Страна чудес.

– Почему я живу в Свете больше, чем ты, но не знаю ничего из того, что известно тебе?

Джеймс засмеялся.

– Потому что я снова обрел тело, – ответил он. – Порою мне кажется, что прежде я смотрел на мир через темное стекло, а теперь вижу его в ярких красках.

– Как ты нашел тело Билли?

Мой вопрос прозвучал более требовательно, чем мне хотелось бы.

– Я видел его почти каждый день. Он приходил в мое призрачное место, чтобы скрыться от друзей, покурить «травки» или принять таблетки.

Джеймс вздрогнул, когда какой-то ученик, пробегая мимо будки, врезался плечом в стеклянную дверь.

– Я знал, что с ним творились нехорошие вещи. Иногда он звучал, как пустой сосуд. В то время я не понимал, что все это значит. Он казался пустым, но оставался Живым, а не Светом. Я был жестко привязан к моему призрачному месту. Мне хотелось помочь этому парню. Он попал в беду, но я не мог предупредить его родных и близких.

Джеймс печально вздохнул, вспоминая о прошлом.

– В тот вечер я сопровождал его до самого дома. Обычно, когда Билли отравлял кровь наркотиками, я видел, как его дух покидал свою плоть, а чуть позже возвращался в тело. Иногда он пропадал на час или два. В это время его тело звучало, как пустой сосуд. Но в тот день Билли Блейк заперся в спальне. Он глотал таблетки, нюхал порошок и вдыхал дым из полиэтиленового пакета. Затем его дух покинул тело и больше не вернулся назад.

Мое сердце сжалось от холодного озноба.

– Я наблюдал за ним семь часов, – заверил меня Джеймс.

Аллеи за стеклянной дверью опустели. Ученики и преподаватели переместились в район школьной автостоянки. Я начинала гонку со временем и рисковала отстать от мистера Брауна.

– Чуть позже в тело Билли пробралась какая-то злобная сущность, – продолжил мой собеседник. – Я пытался разбудить его, но дух парня не желал возвращаться. Мне пришлось войти внутрь, чтобы отпугнуть эту дрянь. Но проблема заключалась в том, что она не боялась меня. Я не мог прогнать ее. Я не мог открыть глаза или хотя бы пошевелить одним пальцем. Тело погибало от яда и слабости. Зло спасовало лишь тогда, когда в комнату вломился брат Билли. Он вызвал «Скорую помощь», и темная сущность исчезла.

Джеймс замолчал, как будто завершил свою историю.

– Что случилось дальше?

– Меня отвезли в реанимацию. Ожидая сообщения врачей, брат Билли едва не продолбил кулаками дырку в стенке. А я оставался в теле, когда из крови выводили яды. Это было пугающее переживание.

Наверное, я выглядела испуганной.

– Все уже закончилось, – успокоил меня Джеймс. – Зато я теперь здесь. С тобой.

– Разве зло, которое пыталось овладеть телом Билли, не выглядело как человек или зверь?

Похоже, читая книги Толкиена через плечо хозяина, я слишком увлеклась «Средиземьем». Однако мне казалось важным знать описание врага. Джеймс покачал головой, как будто не хотел делиться с леди столь ужасными подробностями. Мне очень нравились его приключения, хотя я по-прежнему считала их невозможными.

– У тебя сохранились какие-нибудь воспоминания Билли?

– Нет, – ответил он. – И это делает жизнь в чужом теле невероятно сложной.

– Где находилось твое призрачное место?

Чем дольше я разговаривала с ним, тем больше мне хотелось знать.

– Это парк в нескольких милях отсюда. Там когда-то стоял двухэтажный дом, в котором я родился.

– Ты помнишь что-нибудь из жизни Джеймса Диардона?

– Когда я был Светом, то вообще ничего не помнил. Но с тех пор, как я вошел в чужое тело, ко мне стали возвращаться некоторые моменты прежней жизни. Не знаю, почему.

– Ты уже вспомнил свою смерть?

– Еще нет, – ответил он. – Хотя отголоски из прошлого приходят ежедневно. И их все больше и больше.

– Если твоим призрачным местом был родной дом, то ты, наверное, видел своих прежних родственников? – предположила я.

– Дом сгорел задолго до того, как я стал призраком. Пока я не попал в тело Билли, мне было непонятно, почему это место удерживало меня. Я просто знал, что не могу отойти от него дальше, чем на сотню футов.

– А что ты чувствовал, когда пытался пересечь границы места?

– Если я удалялся больше, чем на сотню футов… – Он немного подумал и сократил описание: – Все становилось очень плохо. Мне приходилось возвращаться.

Меня озарило странное понимание:

– Тебе казалось, что в твое тело вливалась ледяная вода?

Он бросил на меня сочувствующий взгляд:

– Нет. В моем случае это больше походило на ослепительный свет и ветер, который разрывал меня на части.

Мы посмотрели друг другу в глаза, представляя ад, уготовленный для каждого из нас. «Неужели Бог такой безжалостный, – подумала я. – Как Он может мучить Джеймса?» Наказывая меня, Он действовал справедливо. Я чувствовала, что совершила какой-то непростительный грех. Но Джеймс!.. Это было неправильно.

– Ты провел почти сто лет на одном акре земли? – спросила я. – В абсолютном одиночестве?

– Через несколько лет там разбили общественный парк, – ответил он.

Мне захотелось заплакать.

– И у тебя не было ни книг, ни света лампы по ночам?

– Иногда люди читали в парке книги. В основном ужастики или комиксы.

– Никакой поэзии, – прошептала я. – Ни Шекспира, ни Остина.

Наверное, Джеймс решил развеселить меня.

– Прикинь, – сказал он с лукавой улыбкой. – Однажды я сидел с десятилетней девочкой и читал ее комикс о Франкенштейне.

– Это просто чудовищно!

– Теперь все в порядке.

Джеймс заметил, что я готова разреветься. Он сунул руку в карман и сконфуженно усмехнулся:

– Я хотел предложить тебе носовой платок, но вспомнил, что у меня никогда не было его. И даже если бы был…

Его слова рассмешили меня:

– А что ты вспомнил из прошлой жизни?

Он выпрямился, когда мимо стеклянной будки прошел школьный уборщик.

– Пока это только фрагменты. У нас был миндалевый сад и флюгер с бегущей лошадью.

Джеймс задумчиво помолчал.

– В раннем детстве мне подарили качалку в виде коня. Его звали Угольком, потому что его хвост обгорел, когда он стоял слишком близко к камину.

Внезапно я почувствовала себя тонкой и холодной, как жестянка. Перед моими глазами промелькнул образ маленькой девочки. Белокурые волосы свесились над деревянным ягненком – игрушкой на колесиках.

– Мою собаку звали Ножик, – продолжил Джеймс. – Я вспомнил, как кузен учил меня плавать. В тот год мы сделали плот и едва не утонули в реке.

Он засмеялся, затем заметил испуг на моем лице и озабоченно спросил:

– Мои слова напугали тебя?

– Что еще к тебе вернулось?

Мне не хотелось слушать про то, как кто-то тонул в холодной воде.

– Отец вырезал для меня несколько солдатиков из липы.

Он поднес трубку к другому уху:

– Пока это все мои воспоминания.

Я хотела представить себе Джеймса в его настоящем теле.

– А что ты помнишь из своей прежней жизни? – спросил он. – До того, как стала Светом?

– Ничего.

Я вдруг поняла, что говорила неправду:

– Только возраст и имя. И то, что я была женщиной.

Он ждал чего-то большего.

– Иногда перед глазами мелькают странные образы, которые вызывают сильные чувства. Но я боюсь заглядывать в прошлое.

Его пристальный взгляд пробудил мое любопытство. Вопрос сам слетел с моих губ:

– Скажи, как я выгляжу?

В отличие от меня Джеймс ничуть не смутился:

– Ты очень красивая. У тебя темные глаза и светлые волосы.

Он замолчал, продолжая смотреть на меня.

– А сколько мне лет, на твой взгляд?

– Ты женщина, – пожав плечами, ответил он. – Я не могу судить о твоем возрасте.

– На самом деле мне двадцать семь. Расскажи о моей одежде. Я не вижу себя в зеркалах.

– Да, это большая проблема. Понимаю.

Я упустила из внимания, что когда-то он тоже был Светом.

– На тебе платье с полосатой лентой. Вот здесь.

Джеймс изобразил округлый вырез на своей груди.

– Какого цвета? – поинтересовалась я.

– Это трудно объяснить, – с улыбкой ответил он. – Ты не выглядишь четкой, как снимок или портрет. Твой образ, скорее, похож на воду. Иногда ты полна красок и кажешься очень яркой. А иногда ты серая и тусклая.

– И какая я, когда полна красок?

– У тебя карие глаза, золотистые волосы и синее платье.

Мое сердце почувствовало вибрации холодной земли. Отбросив страх, я придвинулась к Джеймсу:

– Какая одежда была на тебе до того, как ты вошел в тело мистера Блейка?

Он засмеялся:

– Не знаю. Я тоже не видел свое отражение.

Он заразил меня своим весельем. Я почувствовала странную, почти забытую легкость. Неужели мы действительно шутили о нашей смерти?

– Скажи, мое платье сейчас синее? – спросила я. – Или оно прозрачное, как вода?

– Прямо сейчас?

Он осмотрел меня с головы до ног, по-прежнему прижимая трубку к уху:

– Ты серебристая, как Владычица Озера.

У меня было множество вопросов к нему, но я больше не могла здесь оставаться.

– Расскажи, почему ты привязана к школе? – спросил он.

– Мне нужно уходить.

– Подожди.

Он протянул руку, чтобы взять мою ладонь, но у него ничего не получилось. Я была напугана вспышкой теплоты. Ему тоже потребовалось несколько секунд, чтобы вновь заговорить со мной:

– Мисс Элен, ты необыкновенное создание. Когда я смотрю, как ты порхаешь вокруг мистера Брауна, читаешь через его плечо или слушаешь стихи, которые звучат в нашем классе, меня переполняет восхищение. Я верю, что ты единственное в мире существо, которое может понять меня. И вот теперь ты смотришь на меня! Ты говоришь со мной!

Он произносил слова в телефонную трубку. Так трогательно и убедительно!

– Это просто чудо.

Возможно, из-за того, что мистер Браун уже выезжал со стоянки, или потому, что слова Джеймса звучали прямо в моем сердце, или по той причине, что я прожила сто тридцать лет, не будучи никем увиденной и услышанной, меня накрыло волной слабости. Мне пришлось опустить голову.

– Я чем-то обидел тебя?

– Нет.

Я трепетала, как крылатое существо, стремящееся взмыть в воздух. Острая холодная боль подсказывала мне, что мистер Браун удалился на опасное расстояние.

– Пожалуйста, не прячься больше, – сказал Джеймс. – Увидимся завтра.

Будучи Светом, вы можете перемещаться через прочные объекты без особых усилий – с такой же легкостью, как складываете числа в уме. Но в то мгновение, если бы Джеймс не открыл стеклянную дверь, я вряд ли собрала бы силы, чтобы выбраться из телефонной будки.