– И чего?
Трошин посмотрел на него с некоторым удивлением, словно впервые видел.
– Слушай, Андреич… Дело серьезное. Мне телефон срочно нужен. Что скажешь?
– Телефон! – Андреич развел руками. – Где ж я его тебе возьму? Да еще срочно. Телефон только в городе.
– А в поселке, ты вроде говорил…
– Есть в поселке, только до города тут, считай, ближе получается.
– Город, поселок – мне все равно, – Трошин махнул рукой, словно отчаялся разобраться в местной географии. – Телефон нужен.
– Слышь… – Андреич поскреб щеку. – У геологов… ну, где мы лодку брали. У них радио есть.
– Какое радио? Зачем нам радио?
– Ну, радио. Они погоду запрашивают, а еще в «Гидрострой» какие-то сводки передают.
– У них есть радиостанция?!
– Ну да, я ж говорю, радио. Можно контору их вызвать, а там – телефон!
– Андреич, ты гений! Пошли быстрей. Лодка наша там не уплыла?
4
Лодка не уплыла, однако что-то с ней было не так. Задняя часть вместе с мотором почему-то оказалась задрана выше носа. Натянутая веревка уходила под воду.
– Гляди-ка, вода снова поднялась, – оторопел Андреич. – Ну, верно, ребята ж говорили, что в верхах дожди идут…
– И что это значит? – насторожился Трошин.
– Да ничего, нам же лучше – теперь напрямки пройдем.
Мотор на этот раз решил покапризничать, и завелся только раза с десятого, когда Андреич от злости едва не оборвал тросик. Трошин молча хмурился, выбивая пальцами нервную дробь на звонком железном борту.
Наконец двинули. Андреич уже не так осторожничал, и лодку даже пару раз тряхнуло на каких-то подводных препятствиях.
Он поглядывал на попутчика, ожидая, что тот хоть полунамеком даст знать, что происходит и почему срочно понадобился телефон.
Пахло какой-то бедой.
Наконец старый егерь не выдержал.
– Тут раньше-то больница была… в усадьбе этой, – сказал он как бы между прочим.
– Да, была… – отстраненно ответил Трошин.
– Давно, правда, до войны еще, – продолжал Андреич. – Непростая больница. Для генералов всяких, для их жен, для детей непутевых… Охрана, ворота, все как положено. Мы пацанами бегали, подглядывали, а нас солдаты гоняли.
– Угу… – отозвался Трошин.
– В войну ее эвакуировали. А потом какая-то контора здесь была. То ли склад, то ли не склад, не знаю. Знакомая соседка туда ходила, они у нее молоко покупали. Каждое утро, как подоит – сразу туда. Но ничего не рассказывала.
– Обожди-ка, Андреич, – словно спохватился Трошин. Полез в рюкзак и выудил небольшой пузырек, в котором звонко перекатывались таблетки.
– На-ка, прими, от греха, – он протянул Андреичу пару штук. – И я приму.
– Это что еще? – забеспокоился Андреич.
– Да ничего, не волнуйся, это как бы антибиотик такой. Ползаешь по подвалам разным, а там и грибок, и комары, и инфузории – мало ли что…
– Оно да… – солидно согласился Андреич и закинул обе таблетки в рот. И тут же, недолго думая, запил водкой. – Вот так оно ловчее будет, верно?
Трошин поглядывал на часы и хмурился. Они шли сейчас в нескольких метрах от прямого пологого берега. Тут намыло особенно много всякого хлама, и запах гнилого ила густой кашей висел в воздухе. Прозрачный туман клубился над перепутанными грязными сучьями.
Андреич вдруг вытянул шею и сбавил обороты двигателя.
– Глянь-ка… что это? – взволнованно сказал он.
Трошин приподнялся и тоже увидел: среди мокрых завалов у берега кто-то шевелился. Сначала показалось, что это животное – бродячая собака, например. Но лодка шла вперед, и становилось отчетливо видно – это человек.
– Матерь божья… – Андреич вдруг схватился за сердце. – Да это ж Толик Чубуков. Тракторист с совхоза… да как же это…
Трошин не сразу понял, почему вид совхозного тракториста так удивил попутчика. Хотя, по здравому смыслу, тут – в позаброшенном людьми краю, да еще по колено в грязной воде – делать ему было нечего.
– Это ж Толик… – продолжал бормотать Андреич. – Три дня как пропал. На тракторе с моста перевернулся. Трактор-то сразу нашли, а его – нет. Думали – утоп, а он вон где…
До странного тракториста оставалось десятка полтора метров, когда Трошин и сам вдруг чертыхнулся и приподнялся, рискуя перевернуть лодку.
Толик-тракторист выглядел жутко. Изодранная, пропитанная жидкой грязью одежда висела на нем крупными клочьями. Лицо было неестественно опухшим, как поднявшееся тесто. Кожа – обвисшая, синюшная. Не человек, а леший, вылепленный из грязи…
Самое дикое – он что-то доставал из грязной тухлой воды и горстями закидывал в рот. Скорей всего, просто комки водорослей.
– Анатолий! – срывающимся голосом крикнул Андреич. – Ты чего тут? Заблудил, что ли? Обожди, я сейчас лодку подгоню.
– Останови лодку, – сказал вдруг Трошин негромким, но неожиданно твердым и властным голосом.
– Чего? – не понял Андреич, удивленно обернувшись.
– Чего слышал.
Толик-тракторист тем временем заметил их и застыл в скрюченном виде, с расставленными в стороны руками. Из горла его вырвался какой-то звук, похожий на бульканье густого супа в кастрюле: грлум-грлум…
– Анатолий… – сипло проговорил Андреич и осекся. Он и сам наконец понял, что дело нечисто.
В следующую секунду вдруг что-то грохнуло так, что Андреич едва не вывалился из лодки. Он обернулся – Трошин держал в руках оставленную без присмотра двустволку. Из обоих стволов струился дымок. Толик-тракторист с шумом упал в воду, голова его превратилась в какую-то сопливую кашу, хотя крови видно не было.
– Ты что это? Ты что это творишь? – выдавил Андреич, отодвигаясь к корме лодки.
– Спокойно, – Трошин переломил ружье, выбросил гильзы.
– Ты чего сделал-то, душегуб! Ты зачем Толика-то?..
– Толик твой давно мертв уже, – Трошин бесцеремонно залез к Андреичу в рюкзак и выудил пару патронов. – Нет его, ясно? Утонул!
– Да ты… Я… Да что же это… – потрясенный старый егерь только всплеснул руками.
– Спокойно, говорю! И не плачь – не барышня! – Он сел, положив ружье на колени. – Теперь слушай. Много сказать не могу, но что скажу – то запомни! Толик этот – давно труп… Да не перебивай! Эффект такой научный есть: посмертная мышечная реакция. Ты сам видел, в старой больнице все пузырьки поплыли. Лекарства, вещества. Все в воду попало. Вот он и зашевелился, твой Толик. Не переживай, к вечеру все равно обратно окочурился бы. И хорошо еще, беды никакой не наделал. Теперь ясно?
– А ты откуда знаешь про вещества? Ты ж геолог!
– Ох, Андреич, давай так. Я тебе кое-что покажу, и чтоб больше вопросов не было. Вот смотри… – Трошин сунул руку под штормовку и достал маленькую красную книжечку с золотым гербом. Открыл перед глазами попутчика и подержал несколько секунд.
– Вот оно что… – Андреич сокрушенно покачал головой. – Спецорганы, стало быть. Не геолог ты никакой, а майор уполномоченный…
– Все, хватит разговоров. Заводи мотор, гони на свою лесопилку.
– Э-эх, связался я с тобой…
Всю дорогу Андреич угнетенно молчал. Пару раз глотнул из своей бутылки. На Трошина не смотрел, и взглядов его избегал.
Вода стала гораздо грязней, мусорней, вдобавок надвинулся дождливый сумрак. И снова казалось, что вся земля покрылась этой гнилой жидкой грязью, что не осталось ни одного солнечного чистого уголка, ни зеленой травы, ни золотого песочка, ни синего искристого озера, а только хмурь, да взбаламученный гнилой ил, подернутый мертвенным туманом.
– Однако… – впервые обронил Андреич, когда вдали показались контуры лесопилки.
Почти вся она была залита поднявшейся за последние часы водой. Лишь пара сарайчиков да бытовка еще не окунулись, но и им, судя по всему, недолго оставалось стоять на суше.
– Мужикам ни слова, – строго предупредил Трошин.
Мужики выглядели несколько перепуганными. Им удалось спасти от наступающей воды свой ГАЗ-66, но починить его так и не смогли, и сейчас бегали вокруг, нервно матерясь и гремя инструментами.
– Андреич! – крикнул издалека один. – Видал, что творится-то? Сейчас дождь еще врежет, да стемнеет скоро. Сгинем тут к чертям…
– Слушай, Петруха, – подошел к нему Андреич. – Ты скажи, у вас радио-то работает? А то вон товарищу проверяющему из Москвы сильно понадобилось.
– Да работает, толку-то от него. Вон, в бытовке, сейчас отведу.
В этот момент под ногами вздрогнуло. Впрочем, вздрогнуло все – и напитанный влагой воздух, и поверхность воды, но ощущение пришло яснее всего из-под ног. Это было так сильно и необычно, что все замерли, переглянувшись.
– Что еще за напасти… – пробормотал Андреич.
– Мож, взрывники работают? – предположил Петруха.
– Скажешь тоже! Откуда они сюда свалились?
– А чего? В том месяце в Троицком церковь взрывали под затопление. Только не вышло у них. Так и торчит колокольня. Мож, они опять вернулись.
– Давай, показывай радиостанцию, – нетерпеливо напомнил Трошин.
Подойдя к бытовке, Трошин выяснил позывные, а затем всех отогнал в сторону и закрыл за собой дверь. Но Андреич с Петрухой, не сговариваясь, снова подступили и прислушались. Петруха машинально высунул из кармана пачку «Стюардессы», но так и не воспользовался, сразу обратившись в слух.
– «Волга», я «Тройка», как слышите… – слабо доносилось из-за двери. – Как слышите… Необходимо передать телефонограмму в Москву… пишите номер… Текст «Вода зацвела». Да, «Вода зацвела». Да, это все… какие шуточки? Какие, к черту… послушайте, женщина, я вам тут не… повторите, не слышу вас… «Волга»… не слышу вас…
Через минуту Трошин появился, и вид у него был сумрачный.
– Слушайте, у них там что-то стряслось, – он присел на перевернутое ведро, жестом попросил у Петрухи сигарету.
– Передал, что хотел-то? – спросил Андреич.
– Да черт его знает… То ли не услышали, то ли не поняли… Там, похоже, что-то не то… Слушайте, а вы машину-то сегодня почините?
– А кто ж ее разберет… – уныло вздохнул Петруха. – Это ж такая техника, что…
– А с кем еще связь по радио есть?
– С четвертым постом есть, они выше по течению километров на семь…
И тут со стороны поваленных ворот вдруг требовательно прозвучал автомобильный сигнал. Трошин приподнялся и увидел УАЗ-«буханку» с санитарными крестами на боках.
– Это еще что? Кто-то скорую вызвал?
– Не, это врачиха из поселка, – оживился Петруха. – Она тут какие-то бруски забирает, доски – а нам чо? Нам не жалко…
Он свистнул в два пальца своим:
– Пацаны! Докторша приехала!
«Пацаны» как-то очень бодро отозвались на сигнал, бросили собственную злосчастную машину и весело выдвинулись навстречу «санитарке». Трошин заключил, что бруски и доски забираются не просто так, а все-таки за некоторое вознаграждение. А чем медики чаще всего вознаграждают – это не есть великий секрет…
– Слышь, проверяющий, – негромко произнес вдруг Андреич. – На воду-то погляди.
– Что там еще?
– Вода-то опять уходит!
Трошин сделал несколько шагов к берегу. В самом деле, вдоль кромки чернела грязная блестящая полоса, а течение на стремнине заметно усилилось – это было видно даже отсюда.
– Слышь, чего говорю-то, – Андреич смотрел на Трошина как-то затравленно. – Тут не шуточки. Тут выходит – плотину в городе размыло, а? Помнишь, как дрогнуло-то?
– Да ты что!.. – Трошин осекся.
Он снова сел на бочку, потер виски пальцами.
– Так, – он снова вскочил. – Одно к одному. Как ни крути – одно к одному, понимаешь?
Андреич ничего не понимал.
Трошин развернулся и решительно направился к санитарной машине, куда мужики уже таскали связки пиломатериала. Андреич старался не отставать.
– Отставить погрузку! – скомандовал Трошин.
Поселковый врач – статная и суровая на вид женщина лет тридцати пяти, одетая в болоньевый плащ и простые рабочие брюки, – вышла из кабины со стороны водителя. Трошин остановился напротив и проговорил, вкладывая в голос максимум официального железа:
– Товарищ врач, ваша машина временно конфискуется для выполнения важного мероприятия государственного значения.
– Что?! – усмехнулась женщина.
Трошин украдкой обернулся, а затем так же тайком показал удостоверение.
Врач тут же как-то обмякла.
– У меня, между прочим, муж тоже старший лейтенант, – сообщила она с крохотной ноткой высокомерия.
– Так что с досками-то делать? – озадаченно спросил Петруха.
– Разгружай, – с досадой махнула рукой женщина. – Завтра заберу. Только машину я вам, товарищ Трошин, не доверю. Делайте что хотите, а я тоже поеду. А куда вам ехать-то надо?
– Куда угодно. Мне нужен телефон, межгород, срочно.
– Ближе всего прямо в город… Ну, чего встали, разгружай!
И оторопевшие мужики бросились освобождать машину.
5
Познакомились уже в дороге. Женщину звали Галиной, и рулила она лихо – на зависть любому мужику. На лесопилку приезжала не впервой – собирала по всей округе материалы для ремонта фельдшерского пункта в подшефном селе. За поллитру спирта мужики с радостью грузили ей остатки, брошенные прежними владельцами.
Услышав про возможный прорыв дамбы в городе, призадумалась. А главное – перестала ворчать по поводу самоуправства Трошина.
Правда, то и дело спорила с Андреичем, какой дорогой лучше ехать. Оба были местными, и у каждого имелось по пять точек зрения на лучший маршрут.
Сейчас машина шла по просеке, дороги тут не было, а была хорошо утоптанная колея, по которой «санитарка» катилась как по рельсам.
– Вдоль балки не пройдем, – сердито твердил Андреич.
– Ничего, вчера проходила и сегодня пройду.
– Сегодня вода поднималась. Там и так было по самое горлышко, а теперь дорогу точно залило. Встрянем в грязюку по самые уши, помянешь мое слово.
– Что за балка? – не выдержал Трошин.
– Да овраг там был простой, а потом по нему отводное русло проложили. Как какой дождик – все на дорогу льется через край. А сейчас и подавно.
Вскоре Трошин и сам увидел. Отводное русло сейчас выглядело как грязная канава, забитая мусором. В такую же канаву превратилась и дорога, идущая слева от него.
– Подумаешь, – хмыкнула Галина и решительно переключила раздатку на два моста.
Правда, с дороги съехать все-таки пришлось – там было совершенное болото. Колесам легче было катиться по скошенному полю. Грязевые потоки вылезали на это поле длинными блестящими языками, и Галине то и дело приходилось брать левее, дальше от расплескавшегося русла.
Темнело. Дождик, которым, казалось, был пропитан воздух, так и не начинался, но небо оставалось тяжелым и набрякшим. Колеса чавкали по размокшей почве, комья грязи летели от машины во все стороны.
Наконец случилось то, о чем так настойчиво пророчил Андреич. УАЗ, что называется, сел, погрузившись в грязь по самые оси. Пятиминутной серии попыток выкарабкаться хватило, чтобы окончательно утопить его в трясине и понять – езда кончилась.
– Далеко до города? – спросил Трошин, стараясь сохранять спокойствие.
– До города еще прилично, – хмуро ответила Галина. – Но тут до большака километра два всего, там машины часто ходят. Может даже, если повезет, тракториста какого-нибудь уговорим на подмогу…
Идти по размокшей почве оказалось тяжелей, чем представлялось сначала. Постоянные перепрыгивания и поиск мест посуше вытягивали силы, которых и так сохранилось немного.
– Это что такое, не пойму… – пробормотал Андреич, нагибаясь к земле.
В руках у него зашелестела новенькая двадцатипятирублевка.
– А вон еще… – удивленно проговорила Галина. – Да их тут полно!
Через минуту все убедились, что земля вокруг обсыпана десятками, четвертными и даже сторублевками. Влажный ветерок гнал их со стороны дороги в поле.
Одурев от денежного дождя, все трое сначала просто бестолково слонялись, подбирая бумажки и издавая удивленные восклицания.
– Гляди-ка… – обронил вдруг Андреич, глядя на дорогу.
Там стояла прежде не замеченная «Нива». Двери ее были распахнуты, бампер упирался в кучу грунта, оставшегося от разработки русла. Трошин вдруг понял, что уже видел ее сегодня.
– С леспромхоза машина, – уверенно определила Галина и вдруг потрясенно ахнула, прикрыв лицо ладонью. Она, видимо, знала, кто и зачем ездит на этой «Ниве».
– Денежки-то казенные, – заикаясь, проговорил Андреич и рефлекторно отстранил от себя руку с пачкой собранных купюр.
– Ну-ка, пошли… – скомандовал Трошин, правда, не слишком решительно.
Андреич сдернул с плеча ружье. И хотя курками не щелкал, выглядел теперь непривычно сурово.
Возле «Нивы» они увидели нечто такое, от чего Галина взвизгнула и отбежала назад, обхватив голову руками.
В дорожной грязи, смешанной с кровью, лежали человеческие ноги, обутые в простые солдатские сапоги. Метров на пять от них тянулись кровавые следы и остатки внутренностей, и там лежала вторая половина тела – в пропитанной кровью гимнастерке. Головы не было.
Пройдя к краю балки, Трошин увидел тело второго солдата – примерно в таком же виде. Он вдруг споткнулся обо что-то и через секунду поднял с дороги весь замазанный грязью автомат АКМ с магазином.
– Интересные дела… – прошептал он сам себе и при этом почувствовал, как дрожат связки.
Под ногами шелестели купюры, они летели из разодранного мешка, валявшегося возле машины.
– Эй, гляди чего нашел! – негромко крикнул Андреич и помахал Трошину вторым найденным автоматом. Он старался держать себя в руках, но было видно, что на самом деле он в шоке. Галина была неподалеку, она отвернулась от дороги и громко всхлипывала.
– Андреич! – позвал Трошин, стараясь, чтобы не дрожал голос. – У тебя сколько патронов с собой?
– Коробка была.
– Коробка, значит… Ты поглядывай вокруг, а я машину проверю, понял?
– Ага, – старый егерь втянул голову в плечи и машинально отступил, бросая вокруг испуганные взгляды. – А чего творится-то?
– Страшный суд творится, – пробормотал Трошин и сам своим словам удивился.
В кабине «Нивы» почему-то было много обычной уличной грязи – и на полу, и на сиденьях, и даже на приборной доске. Трошин сел на заляпанное сиденье, ключи болтались в замке. Двигатель завелся сразу.
– Садимся! Быстро!
Галина пролезла назад, она больше не плакала, правда, грудь ее периодически судорожно вздымалась. Трошин нашел между сиденьями тряпку и бросил на колени Андреичу.
– Автоматы разбери и почисть по-быстрому. Справишься?
– Разберемся…
Разворачивая машину, Трошин вдруг увидел в свете фар женщину. Она сидела между кучами вырванного кустарника, ни лица, ни горла у нее не было – только кровавое месиво. Она шевелилась, совершая однообразные рывки – попытки встать.
«Это, видимо, кассирша, – понеслось в голове. – Где-то должен быть еще водитель… Саня, вроде, его звали…»
Кассиршу никто больше не заметил, а Трошин и не стал обращать внимание. Он включил передачу и не отпускал газ, пока не отогнал машину на приличное расстояние от страшного места.
Остановился, не выключая фары.
– Послушайте меня, – он повернулся, чтобы видеть и Галину, и Андреича. – И успокойтесь. Главное – успокойтесь, без этого нам совсем беда…
– Кто это сделать мог? – всхлипнула Галина. – Люди такое не могли, может, волк, медведь или собаки бродячие.
– Да никакие не собаки. Галина, соберитесь, вы же врач, вы и не такое видели.
– Такого точно не видела…
– Андреич, ты этого тракториста-утопленника видел… Так вот – здесь такая же история. Если действительно был серьезный прорыв дамбы, значит, есть жертвы. А раз так – будут еще такие ходячие утопленники. Надо готовиться…
– Вы что такое говорите? – отозвалась Галина. – Какой тракторист, какие утопленники?!
– Скажу вам, что знаю. Хотя знаю немного. Произошла утечка особого препарата из законсервированной больничной лаборатории. Его действие – поддержание основных рефлексов организма в условиях прогрессирующего некроза всех тканей, включая мозг. Как петух без головы бегает по двору, видели? Примерно то же самое. Я не врач, не химик, в подробности вникать не могу. Да и не это сейчас главное…
– Это для нас опасно? – перебила его Галина.
– Это не опасно. Другое опасно. В затопленном котловане могут быть другие погибшие. Если с водой туда проник препарат, все эти мертвецы поднимутся. Ненадолго, думаю, через пару часов они опять лягут. Но сейчас они там! Первый час у них еще худо-бедно работают мозги, они даже речь понимать могут. А потом для них будет важно только одно – тепло и любая органика в пищу…
– Страсть какая! – воскликнул Андреич. – Да не бывает такого!
– Ты, Андреич, много чего не знаешь, что бывает. Поэтому слушай и запоминай. И будь готов к любым поворотам. Надеюсь, в городе все пока спокойно. Но если не так, имейте в виду: убить этих покойников нельзя. Потому что они и так покойники. Зато можно, скажем так, сломать.
– Это как – сломать?
– Просто сломать. Как куклу. Без ног они не могут бежать. Без рук – хватать. Без головы – видеть нас. Самое верное – перебить позвоночник. Так они вообще ничего не смогут, только глаза таращить. Теперь понятно?
– Понятно – стрелять по бошкам.
– Надеюсь, не понадобится, но в целом верно. По голове, по шее, с близкой дистанции. Мы сами ничего поделать не сможем, нам главное – к телефону пробиться. Все, поехали.
6
Осклизлая дорога поползла навстречу. «Нива» хорошо справлялась с лужами и ухабами, а вскоре дорога разошлась с балкой, и стало гораздо суше.
– Я все ж таки не пойму, кто солдатиков-то поубивал? – проговорил Андреич. Он уже почистил оба автомата, пересчитал патроны и теперь с усердием оттирал последние грязинки. – На вид, словно медведь их подрал.
– Да не медведь. Они это, Андреич!
– Вроде же не было никого.
– Были, я следы видел. Точно не медвежьи и не собачьи. Человеческие.
– Да откуда они там взялись, эти покойники?
– А я знаю? Может, еще пара утопленников всплыла, а может, смыло кого-то, а они остановились помочь… Не знаю я!
– Большак… – заметил Андреич, указав в темноту. – Что-то никаких огней не вижу. Ни единой машины…
– Наверно, мост смыло. Тогда и понтон возле элеватора не выдержал, – раздался голос Галины. – Все отрезало. Теперь дорога только в город.
Трошин вырулил на большак и поддал газу. Впереди, правее дороги, блеснули желтые огоньки.
– Свинокомплекс, – проговорил Андреич.
– А телефон там есть? – спросил Трошин. – А то, может, нам и в город пилить не потребуется?
– Это сомнительно. Там и поросей-то не осталось, может, с десяток-другой держат местные. А чего город – он вот уже, за бугром.
В самом деле, впереди сквозь мглу и туман пробивались какие-то огни. Почему-то их было мало, и выглядели они странно. Не так, как обычно смотрится окруженный ночью городок средних размеров.
Трошин вдруг ударил по тормозам.
– Это еще что? – изумленно проговорил он.
Дорога была перегорожена автомобилями. Их было много, и все разные – от потрепанных личных «москвичей» до самосвалов. Они стояли кое-как, порой поперек дороги. У некоторых горели фары и габаритные огни, где-то слышалось даже ворчание незаглушенного двигателя.
– Вон, смотрите! – приглушенно воскликнула Галина.
В свете фар появилась скрюченная фигура. Неизвестный двигался неустойчивыми рывками, как больной или пьяный. Вот он подошел к автобусу, уперся в него обеими руками, затем упал на колени. Тело вдруг искривилось в странных судорогах, которые перешли в частую крупную дрожь…
– Греется… – едва слышно пробормотал Трошин. – Теплый мотор нашел.
– Может, ему помочь надо? – сказала встревоженная Галина.
– Ну уж нет… Этому не поможешь.
– Не останавливайся, – прошептал Андреич. – Съезжай с дороги, иди по стежке помаленьку… жуть какая.
Трошин выкрутил руль, и «Нива» скатилась на стежку – крепкую колею, идущую вдоль дороги и скошенного поля.
Они медленно катились, а в свете фар стояли пустые машины с распахнутыми дверями. Их становилось все больше, они уже кое-где перегораживали стежку, их приходилось объезжать.
– Ну все, приехали… – процедил Трошин, плавно останавливаясь. – Все перекрыто, дороги нет.
В самом деле, пустых машин уже было столько, что даже юркая «Нива» протиснуться между ними была не в состоянии. И объезда не было – слева начинался заросший кривыми березками крутой откос.
– Может, как-нибудь, помаленьку… – без особой надежды вздохнул Андреич.
– Я пойду посмотрю, что там, – хмуро ответил Трошин. Он взял автомат, перещелкнул затвор. – Сидите тихо, дверь заблокируйте. И фары пусть горят. По сторонам поглядывайте.
Вытащив из рюкзака фонарь, он шагнул из машины и скоро канул в ночи. Свет фонаря быстро потерялся среди нагроможденной автотехники.
Андреич сидел ни жив ни мертв от страха. Одной рукой он гладил приклад двустволки, другой – перебирал патроны, которые загодя переложил из рюкзака в карман.
– Куда люди могли деться? – как-то безучастно проговорила Галина.
– Убегли, – пожал плечами Андреич. – Или пешком пошли, раз машинам дороги нет.
– Пешком… Куда можно пойти ночью пешком? Тут, похоже, полгорода на этой дороге застряло.
– Не знаю… – вздохнул Андреич.
В следующую секунду машину потряс удар.
Галина истерично взвизгнула, Андреич едва не выпустил оба заряда прямо в потолок. Последовал второй удар, «Нива» сильно качнулась.
– Что это?! – закричала Галина.
– Не знаю!..
Андреич завертел головой, пытаясь разобрать, откуда исходит угроза, но за стеклами не было ничего, кроме темноты.
Между тем последовало еще четыре удара, все сильней с каждым разом. Андреич наконец увидел за боковым стеклом какое-то качающееся светлое пятно. В следующую секунду оно ударило в стекло, и стало ясно: это чья-то оскаленная физиономия.
Больше всего пугало, что незнакомец бился о машину всем телом, в том числе и лбом о стекло.
Андреич попытался развернуть ружье в сторону нападавшего, но замешкался – ремень зацепился за что-то под сиденьем.
Еще два удара – и стекло осыпалось. Вместе с вечерним холодком в кабину проникла отвратительная вонь: смесь чего-то тухлого с запахом перегнившего ила.
Галина кричала, забившись в противоположный угол кабины. Андреич, потеряв остатки самообладания, судорожно и бестолково дергал ружье, пытаясь освободить ремень.
В следующую секунду на улице раздались три громких хлопка. Неизвестный отлетел в сторону, на одежду Андреича упало несколько капель крови.
В разбитом окне показалось лицо Трошина.
– Ну, что – проспали!? – рявкнул он. – Говорил же – смотрите! Скажите спасибо, что я недалеко ушел.
Он отошел от машины и еще трижды выстрелил. После этого сел за руль, с силой захлопнув дверь. Автомат, источающий легкий пороховой душок, положил рядом.
– Там дальше какая-то дорожка, небольшая совсем, вниз уходит, – сказал он. – Бока поцарапаем, конечно, но ничего, пролезть можно. Куда ведет – знает кто-нибудь?
– Там Нижний город, в той стороне… – обронил Андреич.
– Что еще за Нижний город?
– Склады, набережная, речпорт еще.
– Ну, а проехать-то можно?
– Смотря, как вода поднялась. Там вообще сильно залило. Думаю, можно попробовать. Мимо старой фермы, а потом как раз к котловану выйдем и по кромке – в город.
– Тебя не поймешь, Андреич, – вздохнул Трошин, после чего решительно взялся за руль.
– Постой! – Андреич схватил Трошина за плечо. – Ты ж говорил, они все помрут через пару часов. Так может, схоронимся пока? Обождем, а потом и поедем…
– Что, Андреич, боишься?
– Да я свое отбоялся… Просто тут такое дело… Не знаешь, как и поступать, если что случится. Они ж – не звери дикие, не враги. Даже стрелять по ним как-то неловко.
– Не бойся, Андреич. До города мертвецы навряд ли добрались. Потому и время нам дорого. Я, конечно, один могу поехать – вон машин сколько…
– Нет! – воскликнула Галина. – Чувствую, нам лучше вместе.
– Ну, вот и решили…
7
Следующие минуты всем казалось, что машина продирается через дикие джунгли. Дорожка и впрямь оказалась небольшая – рассчитанная разве что на велосипед. Ветви кустов скрежетали о кабину, подвеска грохотала на неожиданных ямах. Лучи фар метались во все стороны, выхватывая глухие враждебные заросли.
Но это было все равно лучше, чем идти пешком. Высоко в небе показалась белая луна, окруженная серебристыми облаками. Наконец «Нива» выкатилась на разбитую мокрую бетонку, искрящуюся в свете фар.
– Повезло, – заметил Андреич. – Вода здесь была, да только ушла.
– Вроде свет какой-то слева, видите? – отозвался Трошин. – Что там может быть?
– Так то диспетчерская, – ответил Андреич. – Слышь, а кстати, там дежурный круглые сутки. И телефон есть. Может, глянем? Тогда и в город незачем будет пилить…
Трошин протяжно вздохнул.
– Опасно здесь – котлован же рядом. Лучше уж до города поскорей.
– До города еще неизвестно когда и как доберемся, а тут – считай приехали! – настоял Андреич, которому сильно не хотелось в окутанный тревожным сумраком Маклинск.
– Ладно, посмотрим, чего уж…
Машина остановилась перед длинным одноэтажным зданием, окруженным легким заборчиком с палисадником. Над крыльцом горела единственная на всю округу лампочка. Еще немного странно мерцающего света выбивалось из двух окон.
– Открыто… – удивленно обронил Андреич, потянув дверь.
– Галина, оставайся в машине, – сказал Трошин и сунул ей в руки автомат. – Сиди за рулем и смотри в оба. Если что заметишь – сигналь. Андреич, за мной.
В коридоре было темно, и Трошин включил фонарик.
– Воняет, чуешь? – прошептал Андреич.
– Чую…
Здесь стоял уже знакомый запах ила и тухлятины.
– А это еще что?! – в свете фонаря стали видны какие-то блестящие полосы и бесформенные клочья на полу.
– Это ж… кровь! – ахнул Андреич. – Слышь, пошли отсюда, а?
– Стой, – Трошин схватил его за рукав. – Кровь тебя не укусит, так что не дергайся, раз пришли. Где телефон искать?