8

– Не пойму я, майор, – проговорил Андреич, когда машина обогнала поток мертвецов и разогналась на пустой дороге между котлованом и городом. – Телефон-то тебе зачем? Ты у геологов же был, радио у них просил, передавал уже все. Или нет?

– Я передавал только, что лаборатория всплыла, – хмуро ответил Трошин. – А что плотину прорвет, извини, не угадал. И что утопленники пойдут на город – это тоже только мы и знаем.

– Объясните мне как врачу, – заговорила Галина, – что с ними происходит? Почему они встают и идут? Расскажите все, что знаете. Может, мы лучше поймем, что нам делать.

– Делать только одно – войска вызывать. А знаю я не так уж и много, и вряд ли это поможет.

– Все равно, расскажите.

Трошин помолчал, приводя мысли в порядок.

– Это особая биологическая культура, которую выводили для повышения живучести солдат на поле боя. Весь ее смысл в том, чтобы быстро распространиться с кровью по организму и давать ему кислород без участия легких и органов кровообращения.

– То есть это бактерии?

– Бактерии или вирусы – что-то вроде того, не знаю, я не ученый. Они очень быстро распространяются, просто молниеносно. Но поселяясь в организме, они начинают усиленно его жрать. Поэтому век ожившего мертвеца недолог. И он тоже очень хочет жрать, простейшие рефлексы сохраняются.

– Я правильно понимаю, что мы для них можем выглядеть как еда?

– Похоже, так. В этом и ужас. К утру весь этот город может превратиться в кладбище. Поэтому срочно нужна связь.

– Ну, может, им уже сообщили, в Москву, а? – осторожно предположил Андреич. – Мы ж тут не одни такие глазастые.

– А что они могли сообщить? То, что здесь утопленники по улицам гуляют? И кто поверит? А вот мне – поверят. Я знаю, кому сообщать, чтобы поверили.

– Ну, тебе видней, конечно…

– Думаю, о прорыве плотины в центре уже знают. Но толку с этого – ноль. Утром пришлют стройбат да гражданскую оборону. А тут спецвойска нужны, причем немедленно.

Машина уже мчалась по темным и пустым, словно вымершим улицам Маклинска.

– Попрятались, что ли? – пробормотал Трошин.

– Да здесь всегда было ночью тихо… – вздохнула Галина.

– Откуда огни? Свет же оборвало?

– Тут еще гидростроевская ветка, отдельная, – предположил Андреич. – Может, она уцелела. А кстати, видишь, вон там вроде как зарево какое-то. Нам туда. Там и исполком на площади, и милиция рядом.

– Зарево… – хмыкнул Трошин. – А ведь и вправду похоже, что пожар.

Машина вылетела на площадь, и Трошин тут же ударил по тормозам, в голос выругавшись.

Все пространство перед ними было заполнено бродящими туда-сюда утопленниками. Больше всего их было слева – где догорал старый одноэтажный универмаг.

– Фары погаси! – испуганно прошептал Андреич.

– Откуда их здесь столько? – Трошин в сердцах стукнул ладонью по баранке. – Они же не могли нас обогнать.

– Не знаю… Что делать-то будем? Вон райотдел, отсюда видно.

– Объехать можно как-то?

– Смотрите… – ахнула вдруг Галина. – Они же… мне не кажется?

– Не кажется. Они едят друг друга.

– Они не утопленники… – проговорила Галина. – На них ни грязи, ни воды. Только кровь блестит. Они точно мертвые? Или больные?

Трошин только протяжно вздохнул.

– Поедем напрямую, – решил он. – Галина, держи окно. И ты присматривай, Андреич. Время дорого, некогда объезды искать.

С выключенным светом «Нива» медленно выдвинулась на главную городскую площадь. Собственно, площадью это место называлось условно – всего лишь широкое пересечение трех улиц и большая клумба посередине.

Всего минуту удавалось не привлекать внимания. Потом на пути возникла скрюченная фигура в заляпанной кровью рубашке. Мертвец застыл, глядя, как приближается машина. Потом вдруг вытянул руки вперед и шагнул навстречу.

– Не сворачивай, майор, иди как шел, – процедил Андреич.

Мертвец стукнулся о капот и завалился на спину. Машина подпрыгнула, переезжая тело.

– Они нас заметили, – проговорила Галина.

Действительно, в сторону медленно ползущей машины оборачивались бледные распухшие лица, одно за другим.

– Они близко! Я стреляю!

– Так стреляй!

Грохнул автомат, по салону зазвенели гильзы.

– Вроде, попала…

– Молодец, только патроны экономь.

Еще два покойника выбрели навстречу машине и тут же оказались под ее колесами.

– Хорошо идем, – нервно усмехнулся Трошин. – Дальше почище вроде.

В самом деле, ближе к райотделу улица почти опустела, и Трошин прибавил скорости. Торопясь, он решил срезать путь через газон. Однако вместо того, чтобы мягко подпрыгнуть на бордюре, «Нива» вдруг глухо ударилась во что-то, развернулась и начала валиться на бок.

В долю секунды Трошин понял свою ошибку. То темное пятно, которое он принял за газон и кусты, на самом деле было совсем другим – скоплением шевелящихся мертвецов, раздирающих чье-то тело.

«Нива» удержалась на колесах, но плотно засела между деревом и кучей шевелящихся тел. К заднему стеклу тут же прильнуло пугающее белое лицо с бессмысленно выпученными глазами.

– Быстро из машины! – закричал Трошин, распахивая дверь и сбивая ею лезущего к машине мертвеца. – За мной!

Он первый начал стрелять, обездвиживая самых активных. Грохнула егерская двустволка, взвизгнула Галина, которую едва не схватили за ногу.

– Бежим! – скомандовал Трошин, когда все трое оказались на чистом участке асфальта.

А уже через несколько секунд он молотил рукояткой пистолета в железные ворота РОВД.

– Откройте!

Отдел был явно обитаем сегодня – в окнах двухэтажного здания мерцал желтый свет. Похоже, там жгли свечи.

– Они идут к нам! – крикнула Галина, растерянно водя из стороны в сторону стволом автомата. Мертвецы отреагировали на грохот и стрельбу и теперь неторопливо разворачивались в сторону троих оставшихся почти беззащитными людей.

– Стреляйте! – приказал Трошин.

И первым вскинул автомат, уложив двоих близко подобравшихся утопленников.

– Откройте! – снова закричал он, колотя в ворота.

Галина и Андреич стреляли не переставая. Последний едва успевал менять патроны, которых становилось все меньше.

Неожиданно Трошину ответили из-за ворот:

– Проваливайте ко всем чертям! – прозвучал злой надрывный голос. – Идите домой, не привлекайте к нам этих психов.

– Приказываю открыть дверь! – ничуть не смутился Трошин. – Я – майор Комитета государственной безопасности!

После секундной паузы загрохотал засов. Приоткрылась узкая металлическая калитка, из-за которой ударил луч света. Трошин уже держал в руке удостоверение.

– Товарищ майор… наконец-то… – пролепетал пожилой сутулый старшина, увидев перед собой воинственного Трошина с автоматом на ремне. – Быстрее к нам… Заждались уже.

Железная дверца грохнула, отсекая небольшой дворик от заполненной мертвецами улицы.

– Это все? – удивился старшина, взглянув на троицу потрепанных путешественников. – А где остальные?

– Какие остальные? – не понял Трошин.

– Ну, остальные! Где войска, солдаты, десант, танки? Нам обещали, что помощь будет!

– Никаких танков пока нет. И до утра не будет.

– Да как же так!

– Слушай, старшина, ты не причитай, а веди меня к старшему. Есть тут кто из начальства?

– Начальник отдела тут, майор Воронцов. А вы как здесь оказались, если танков нет?

– Как, как… молча!

9

В просторном холле горело с десяток свечей и пара керосиновых ламп. Вдоль стен на скамьях и стульях молча сидели какие-то люди – мужчины, женщины, некоторые в милицейской форме, другие чуть ли не в исподнем. Где-то наверху рыдал маленький ребенок.

На первый взгляд казалось, что милиционеры прямо из кроватей притащили сюда, под защиту железных ворот, своих родственников и близких.

Трошину показали начальника РОВД. Это был мордатый дядька простоватого рабочего вида. На нем были милицейские штаны, домашние тапочки и драный свитер. Взгляд был блуждающий, словно майор слегка не в себе. Обеими руками он сжимал простое охотничье ружье, поверх свитера был надет патронташ и уставной ремень с кобурой.

– Чекисты подъехали, товарищ майор! – сообщил ему старшина. Милицейский начальник даже не пошевелился, лишь беспокойно заморгал.

Трошин представился, сел рядом.

– Объясните, что тут произошло с момента прорыва плотины? Почему полные улицы утопленников?

Воронцов судорожно сглотнул, сильней прижал к себе ружье.

– Да кто ж его знает, что произошло… – с трудом выдавил он. – Я думал, вы расскажете.

– Лично вы что видели?

– Я-то? Да сначала – ничего. Объявили насчет аварии на котловане. Я с областным УВД связался. Тем временем снизу два грузовика подъехали – с мертвыми, с ранеными. Мне приказали тела складировать за городом, на какой-нибудь ферме… для последующей санобработки и опознания… Пока туда-сюда… А они – шевелятся! Я сам видел – мертвецы шевелятся и расползаются! Люди закричали, паника началась. Я ребят послал проверить, что да как… Не вернулись. Потом гляжу – один из них у столба стоит, шатается, весь в крови, изо рта – пена черная…

– Вирус распространяется… – тихо сказала Галина.

– Вирус? – милицейский майор словно ожил. – Что за вирус? Заражение?

– Спокойно, товарищ Воронцов, – ответил Трошин. – Вас за воротами не достанет. Да, произошло заражение. Эпидемия, можно сказать. Передается при прямом контакте, через кровь. А теперь скажите – какие средства связи еще работают?

– Никакие не работают, – покачал головой милиционер. – Приказом из обкома все телефоны и телеграф отключены. Сразу после прорыва плотины. Для соблюдения режима секретности. Нам сказали – никаких действий не предпринимать, ждать помощи. Так что сидим, ждем…

– Долго придется ждать, майор. Ни в Москве, ни в области даже не знают, что на самом деле у вас произошло. Вы же не сообщили про заражение?

– Нет, успели только насчет плотины. И тут же был приказ отключить всю связь, запретить фотографирование вплоть до задержаний… Чтоб ни звука наружу не проскочило.

– Значит, придется ее включить, связь вашу. Вставай, майор, идем на пульт дежурного.

Воронцов затряс головой.

– Я не могу. Мне только прямой начальник может это приказать.

– Твой начальник в тихом безопасном городе, майор! Он даже не знает, что мертвецы восстали и нападают на людей! А ведь это твои люди – родные, знакомые, соседи. Вы же их даже предупредить не смогли, так?

– Не смогли. Районное радио тоже отключено.

– Так включай!

– Вы не понимаете. Все линии отключены централизованно, через районный узел связи. Это недалеко, под телевышкой. Я сам людей отправлял проверить отключение. Сейчас туда не пройти!

– Пройти – слишком большая роскошь в нашем положении. Нужно прорываться.

– Это как? – Воронцов изменился в лице.

– А вот так! – Трошин продемонстрировал ему автомат.

– Вы с ума сошли? Хотите, чтобы мы стреляли в больных людей? Да меня за это под суд отдадут. Нет уж, товарищ майор. Если они здание штурмовать начнут – тогда имею права. А вот так – просто выйти на улицу и открыть огонь…

– Ты, майор, совсем дурак, что ли? – рявкнул Трошин. – Эти больные люди убивают здоровых! Кроме того, их уже не вылечить, они уже покойники, только ходячие. Никто тебя судить не будет!

– Нет-нет-нет… Это вы сейчас так говорите. А утром прибудет комиссия… И сам стрелять не буду, и людей своих не пущу.

– Ну ты и лапоть! – только и смог сказать Трошин.

– Если такое дело, – продолжал Воронцов, – то вы сами и прорывайтесь. Я вам мешать не стану.

– Патронов хоть дашь? И машину.

– Патронов немного дам, только пистолетных, под расписку. А машин нет. И мотоциклов нет. Все, кто успел, по домам разъехались, своих выручать.

– Эй, там же «буханка» во дворе, – подал голос Андреич. – Я ж видел.

– Не ездит она. Как раз сегодня днем радиатор дырявый сняли.

– Все у тебя не слава богу… – вздохнул Трошин. – Ладно. Будем прорываться сами. Но сломанную «буханку» я все же возьму. Если надо, даже под расписку. И ботинки дайте какие-нибудь, а то в моих сапогах не очень-то побегаешь.

10

– Вместе пойдем, чего уж там… – вздохнул Андреич. – Я и дорогу короткую покажу…

– И я с вами, – присоединилась Галина. – Лишний боец не помешает, а я уже опытная.

– Лучше бы вам здесь остаться… – покачал головой Трошин. Но сильно отговаривать не стал. Ни один человек из РОВД в добровольцы не попросился.

План был прост. Неисправный уазик силами пяти милиционеров вручную подкатили к воротам. Затем Трошин полил сиденья бензином.

В тот момент, когда старшина открыл ворота, Трошин бросил в кабину спичку, а помощники подтолкнули машину.

Разгораясь и набирая скорость под горку, УАЗ выкатился из ворот. Метрах в тридцати от здания остановился, застряв в кустах. Но этого было достаточно.

Огонь занялся бодро, и мертвецы потянулись к теплу, оставив ворота РОВД без внимания.

– Пошли! – шепнул Трошин и первый побежал вдоль забора, стараясь не топать громко.

Им повезло – свернув за угол, они попали в совершенно пустой проулок, ограниченный глухими заборами. Проскочили его на одном дыхании, остановились на перекрестке.

Трошин выглянул из-за угла, скрываясь за кустами боярышника. Он мало что видел, лишь тусклые блики на мокром асфальте.

– Телевышка, – прошептал Андреич, показывая вперед.

Решетчатая конструкция была едва заметна на фоне ночного неба, огни не горели.

– Вроде близко, – заметил Трошин.

– Напрямую тут все кажется близко, – отозвалась Галина.

– Это да… – вздохнул Андреич. – Готовьтесь теперь по закоулочкам петлять.

– Пошли, – скомандовал Трошин. – Только старайтесь больше так не топать, а то на весь город слышно. Андреич, веди…

Проскочили улицу с частными домами, после этого Андреич указал на узкий ход между огородами. Далее двигались почти в полной темноте. Проулки и проходы, повороты, хлюпающая грязь под ногами, навозные кучи, редкий лай собак, гнилые заборы – все смешалось в непрерывный круговорот, из которого, казалось, нет выхода.

– Стой! – сказал наконец Андреич, подняв руку. – Считай, пришли.

Все увидели широкую улицу, ровно идущую между новыми кирпичными двухэтажками. Впереди, метрах в двухстах, горело пятно света. Трошин полез в рюкзак за биноклем.

– Это и есть узел связи? – спросил он, рассмотрев скучное одноэтажно здание из белого кирпича.

– Там и телецентр, и районное радио, и телефонная станция.

– Откуда у них электричество, интересно… – хмыкнул Трошин. – Хотя, если там телецентр и все остальное… Резервное питание должно быть.

– Что видите? – спросила Галина.

– Забор вижу. Из сетки-рабицы, но добротный. Фонари горят. Столбы, колючая проволока поверху. Окна с решетками. Ворота закрыты. Хорошее место, надежное. Как-то надо туда перебираться.

– Тут бы нам поаккуратнее… – вздохнул Андреич.

– В смысле?

– Мы, считай, назад пришли. За домами – овраг, а там недалеко дорога, на которой мы были.

– Это где машины брошенные?

– Точно. Машины есть, а людей нет. А почему их нет и где они?

– Понял, к чему ты клонишь… Короче, план такой. Снимаем верхнюю одежду. Карабкаемся на забор и накидываем все наши куртки на «колючку». Так и переберемся.

– Дельно, – кивнул Андреич.

– А теперь – быстро и, главное, тихо – бегом марш!

Дорога была ровная, и бежать по ней было бы сплошное удовольствие, если б не ноги, которые уже подламывались от усталости.

– Тише… – яростно прошептал Трошин, стараясь не сбить дыхание. – Не топочите!

– Мы и не топочем! – отозвалась Галина.

– А кто?

Трошина вдруг словно током пробило. Он остановился, тяжело дыша, оглянулся…

Вся улица за их спинами была заполнена быстро движущимися тенями. Шорох одежды, стук каблуков отражался от темных домов и заполнял мир. Теперь, когда ветер не свистел в ушах, было слышно и утробное ворчание, стелящееся в тяжелом влажном воздухе. И запах… Тяжелый, удушливый, словно в морге…

– Ох, мать честная… – обронил Андреич, который тоже притормозил вслед за майором. – Откуда их столько!?

– Рвем отсюда, живо! – воскликнул Трошин, уже не заботясь о соблюдении тишины. – Поднажмем, осталось недолго!

Словно тяжкий груз повис сзади, не давая двигаться легко, стремительно. Воздух рвал легкие, в глазах все расплывалось, а пятно света впереди было еще недосягаемо.

Но самое ужасное – шорох чужих шагов был все ближе, он настигал, как неумолимая волна во время шторма.

Последний бросок на пределе сил, и пальцы Трошина ощутили холодную металлическую сетку. Тут же, не тратя ни секунды, он принялся карабкаться вверх. Пальцам было больно, носки ботинок соскальзывали с проволочных узлов, но упорство брало свое. Через несколько секунд Трошин уже накинул штормовку на колючую проволоку, хоть и разодрал ладонь в кровь.

Тут же под ногами раскатисто жахнула двустволка – Андреич принялся палить по толпе мертвецов, до которой оставалось уже шагов двадцать.

– Патроны не трать, все равно не попадешь! – закричал Трошин. – Лезьте сюда.

Он спрыгнул с забора, отбив ноги. Нужно было помочь Галине вскарабкаться по сетке, да и Андреичу наверняка не помешала бы помощь.

– Снимай плащ, наверху руки обмотаешь! – Трошин уперся руками в бедра Галины, подталкивая ее наверх. – Андреич, чего встал! Живо на забор!

– Ты – первый! Я пока их придержу.

Снова грохнули выстрелы. Трошин уже видел в полутьме бледные распухшие лица, бессмысленные глаза и оскаленные зубы. Запах мертвечины накатывал волной и вызывал спазмы в горле.

Он наконец взобрался на забор, подгоняя старого егеря.

– Я ружье обронил! – с досадой прокричал Андреич.

– Плюнь. Сам спасайся!

Перевалившись через колючую проволоку, Трошин не удержался и кувырком полетел вниз, отбив локти и колени.

– Живой?! – воскликнула Галина, которой удалось благополучно спуститься на той стороне.

– Порядок! Андреич, прыгай!

В этот момент бегущая толпа мертвецов со всего хода ударилась о забор. Металлическая сетка отозвалась звоном и дребезжанием и пошла волной по всей длине забора. Где-то заискрила проводка.

Покойники шипели и рычали, дергая за проволоку, некоторые пытались ползти вверх, но тут же падали.

– Они забор сейчас сломают… – обреченно выдохнул Андреич. – Слышь, майор, дай-ка автомат, а сам – быстрей к крыльцу. Там дежурный, стучись!

– Держи, – Трошин решил, что в этой ситуации ему хватит и пистолета.

– Беги, майор. Ты один все телефоны и секретные слова знаешь, беги!

Трошин бросился ко входу в радиоузел, слыша, как за спиной бахают выстрелы. Галина тоже осталась охранять последний рубеж, и не было времени ее отговаривать.

– Откройте! – Трошин принялся отчаянно молотить в дверь. – Приказываю открыть дверь, я – офицер госбезопасности!

За спиной что-то противно заскрежетало. Трошин обернулся и увидел: под напором толпы одна секция забора перекосилась, открыв в сетке приличных размеров дыру.

– Утекай, дочка! – закричал Андреич, молотя прикладом по лезущим в дыру мертвецам. – Уходи, быстрее.

Галина застыла на мгновение. Потом бросила автомат с опустевшим магазином и кинулась к Трошину.

Андреича уже окружили утопленники, влезшие через дырявый забор. Он вывернулся, отскочил и схватил с пожарного стенда топор.

– Получай, чертово отродье! Накась! Вот тебе.

Что-то брызнуло на лицо и руки, держать скользкий топор стало трудно, но старый егерь не сдавался.

– А кому еще! На тебе! Получите!

Он махал своим нехитрым оружием, отплевываясь от крови и пота, не чувствуя ни боли, ни вони, ни усталости, словно не было этого страшного дня, трудностей, утомительных пробежек.

– Гори, свечка, гори… – шептал он. – Вспыхни ярче, пока не погаснешь…

Но вдруг острая боль сковала грудь, тут же все тело обмякло, и Андреич упал на колени. Холодные скользкие пальцы ухватили за горло, спину согнула невыносимая могильная тяжесть, смрадный запах ударил в ноздри. Свет померк в глазах, и не осталось почти ничего…

– Гори, свечка, гори… – прохрипел Андреич.

Он успел увидеть, как надежная дверь в здании радиоцентра приоткрылась, впустив Галину и Трошина, и вновь захлопнулась…

11

Загородный аэродром «Сельхозхимии» всегда был местом пустынным и тихим. Небольшая конторка, пара курганов со слежавшимися удобрениями – вот и все хозяйство. Последний раз самолет здесь садился лет шесть назад.

Сегодня все было иначе. Сновали туда-сюда военные, гудели машины и бронетранспортеры. В стороне, на скошенном лугу трещали вертолеты, а пыль взлетной полосы то и дело взбивали уходящие на химобработку «кукурузники».

Трошин сидел на ящике и прихлебывал чай из мятой алюминиевой кружки. В голове было пусто и гулко, как в старой железной бочке.

Только что Галину увез домой ее муж – высокий нескладный старлей с прокуренными усами. Они несколько минут стояли перед Трошиным обнявшись. Галина что-то шептала, а старлей бросал на Трошина сердитые взгляды.

Они уехали. Ни одного знакомого лица в пределах видимости не осталось. Трошин ждал, когда его наконец посадят на ближайший борт и отправят в Москву.

За спиной скрипнули тормоза, затем негромко хлопнула дверь машины.

– Цел, слава тебе, господи… – услышал Трошин.

Он вскочил, оборачиваясь.

– Здравствуйте, Евграф Антонович.

– Сиди, Сережа, сиди… – махнул рукой академик Вешенка. – И я с тобой посижу.

Он и в самом деле по-простому опустился на соседний ящик. С минуту помолчали, глядя, как заходит на посадку очередной «кукурузник».

– Как же так получилось, Евграф Антонович?

Академик неопределенно повел плечами.

– Кто ж мог знать… Мне и в голову не приходило, что лаборатория сохранилась. Сначала нас расформировали. Потом была война, оккупация. Людей разбросало – одни погибли, других посадили. Я и сам обычным полевым хирургом до польской границы дошел. Думал, кончилось все.

– А оно никуда не делось… – с грустью усмехнулся Трошин. – Словно ждало этого дня.

– Я как услышал про строительство в Маклинске, меня словно в голову кто-то клюнул, – признался академик. – Надо, думаю, проверить – на всякий случай. Вот и проверили.

– Что же дальше? – спросил Трошин.

– Да ничего, – пожал плечами академик. – Разрушенное – восстановят, погибших – захоронят. Остатки заражения уже деактивируются авиацией и войсками химзащиты. Была авария, погибли люди – да, печально. Ну, а кто лишнее скажет… – он вдруг замолчал.

– Что тому будет? – потерял терпение Трошин.

– Тому просто не поверят, вот и все. – Евграф Антонович протяжно вздохнул. – Пора мне. А ты домой скорее возвращайся. Отдыхай – заслужил.

Он сел в машину, и через минуту та скрылась в клубах дорожной пыли.

Елена Долгова

Последний шанс

В разгар лета на побережье Черногории жарко даже после заката. В тот вечер штормило, но свежее от этого не стало. Навалившись на парапет набережной, я наблюдал, как волны накатывают на песок. Совсем рядом шумно спорила чужая подвыпившая компания.

– Так значит, его в больницу увезли? – спросил мужской голос.

– Да, прямо из отеля. Этот псих меня за палец укусил.

Другая компания, поменьше, переругивалась по-английски. Светловолосый веснушчатый парень резко встал, отодвинул стул и зашагал прочь, двое приятелей проводили его колючими взглядами.

– Do you want him back[1]?

– In due time[2].

Светловолосого я узнал сразу же, поэтому двинулся следом, не догоняя его, но и не упуская из виду. Через сто метров улица закончилась, а темнота сгустилась. На оконечности мыса штормовые волны обдавали лицо солеными брызгами. Мой старый знакомый отыскал на камнях сухое место и сел, прислонившись к валуну спиной.

– Ты, что ли? – заметив меня, недовольно спросил он и тут же добавил: – Вот, черт, приперся чувак некстати!

Этот человек носил странное прозвище «Экса». Последний раз мы виделись три года назад при обстоятельствах, о которых лучше не говорить, поэтому, встретив меня снова, он не слишком обрадовался.

– В отпуск явился, что ли?