Глава 6

Как плохо, что она в него выстрелила. Еще хуже — что она бросилась к нему в объятия, услышав звуки, которые издавали лесные зверюшки, но проснуться, буквально лежа на нем, — это уж слишком!

Керри чуть не умерла от стыда, слезая с него. Руки и ноги у нее одеревенели, точно на нее напал рой рассерженных пчел. Она неловко встала, а, встав, окончательно расстроилась, увидев его озорную улыбку, и тут же споткнулась, в последний момент, заметив, что трава скрывает крутой склон. Ее смущение еще усилилось, когда она попробовала одернуть юбку — это было нелегко, учитывая, что она умудрилась совсем запутаться в пышных складках. Потом она обнаружила, что волосы падают ей на плечи, что они превратились в спутанную копну локонов. Господи Иисусе!

И это не помогло, совсем не помогло — то, что он оперся о локоть и произнес своим удивительно бархатным, мягким и спокойным голосом:

— И небесный купол тебе принадлежит, свет Солнца. — С кошачьим изяществом он вскочил на ноги, провел пальцами по золотисто-каштановым волосам, лежащим густой волной, широко развел руки и зевнул. — Нам не терпится направить свои стопы в Перт, не так ли? — бросил он через плечо, направляясь в сторону леса.

Керри смотрела на его удаляющуюся фигуру, не зная, нужно ли крикнуть ему вслед, что она вовсе не намерена возвращаться в Перт, или бежать, чувствуя себя униженной, в противоположном направлении. Боже, Боже, как же это получилось, что она выбрала самого красивого незнакомца в мире, чтобы выстрелить в него? Он так прекрасен, что просто дух захватывает, — она заметила это еще тогда, когда лицо его было так ужасно искажено от боли и когда он ругался из-за убежавшей лошади. Его лицо было выточено ангелами, квадратное и сильное, с высокими скулами и благородным подбородком. А глаза! Она никогда не видела таких красивых карих глаз с крапинками табачного цвета, мерцающих зеленым и золотым. И он был высок, больше шести футов, широк в плечах — когда он уходил в лес, она могла бы поклясться, что видит, как играют великолепные мускулы на его ногах.

Под своей коленкой она чувствовала его возбуждение…

Керри резко отвернулась. Это смешно! Вчера вечером она чуть не задохнулась, глядя, как его длинные, красивые пальцы двигаются в такт его рассказам об Англии, как изящно выгибаются его губы, как гордость светится в его глазах. Как ей удалось уснуть с ним — это было за пределами ее понимания, но от этого внутри у нее вспыхнул огонь, который она не могла погасить.

Какое безумие — выстрелить в этого человека! Через несколько минут они разойдутся по своим дорогам, она в последний раз извинится, а он милосердно превратит все в милую шутку. Она никогда больше не увидит этого красивого мужчину. Так отчего же она прямо-таки задыхается от волнения? Неужели она забыла, что она вдова, причем овдовела всего лишь восемь месяцев назад? Господи, да ведь он — сын английского аристократа! Это… это нелепое увлечение — еще одно испытание, посланное ей Господом, которое она должна преодолеть.

Керри быстро опустилась на колени рядом с сумкой, раскрыла ее одним рывком, чуть не оторвав ручки, порылась там и, найдя расческу, судорожно провела ею по непослушным волосам, но сразу замерла, услышав его веселый свист.

— Прекрасное утро, миссис Маккиннон! — сообщил он.

Керри медленно опустила руку и глянула на него из-под ресниц. Он завязывал шейный платок — не глядя, но очень искусно.

— Наша прогулка обещает быть весьма приятной.

И он взял свой помятый сюртук для верховой езды, осторожно просунул раненую руку в рукав, явно забыв о том, что в нем появилась большая дыра.

Странно смущенная, Керри сунула расческу в сумку.

— Да, день и впрямь хорош. Но я пойду в Данкельд, а не в Перт.

Нахмурившись, он перестал стряхивать землю с сапог.

— Как, неужели вы все еще намерены дожидаться дилижанса? Мне кажется, пройдет много времени, прежде чем он появится, если вообще появится. Я бы сказал, что наши шансы найти подходящее средство передвижения намного возрастут, если мы отправимся в Перт.

— Мне нужно домой, сэр, — вежливо проговорила Керри, вставая и смущенно укладывая волосы в большой узел на затылке; ей казалось, что этот узел был зверьком, примостившимся у нее на голове.

Артур помрачнел еще больше.

— Миссис Маккиннон, до Данкельда, возможно, еще много миль. Прошу вас, будьте разумны и вернитесь в Перт, где вы сможете сесть в другой дилижанс.

— Я не намерена терять еще один день. Мои домашние с ума сойдут. И потом, я поеду не на дилижансе, а на плоскодонке, она идет вверх по реке. — Прекрасное решение, обрадовалась она, как только эта мысль пришла ей в голову. — Если пойти на север, можно будет добраться до реки Тей, а оттуда по притокам — до Лох-Эйгг.

— Я не позволю вам это сделать, — серьезно произнес он. Удивленная его словами, Керри рассмеялась.

— Это не вам решать!

— Я поступлю не как джентльмен, если позволю вам глупо заблудиться.

— Глупо заблудиться? Неужто я должна вам напомнить, кто здесь шотландец?

Его громкий смех был ответом, но он добавил еще и звучное «нет». Надменный дурак!

— Ну что же, спасибо за помощь — и в путь.

— Миссис Маккиннон…

— Я пойду в Данкельд и ни шага не сделаю в сторону Перта! — прямо-таки заорала она. Господи, да как она может так с ним говорить?

Его красивые карие глаза сузились; он надул щеки и задумался, потом наконец выпустил воздух одним громким «уф!».

— Если хотите знать, вы самая упрямая женщина, какую я встречал в жизни. Ну и идите, и пусть ваша глупая особа попадет в опасную ситуацию, — буркнул он, надевая шляпу. — Я не собираюсь присматривать за вами, как за ребенком.

— Никто и не просит, — отпарировала она. — Может, это мне нужно было присматривать за вами, как за ребенком, — я, по крайней мере, сообразила бы привязать свою лошадь.

Он опять нахмурился.

— Неужели? — протянул он, опустив голову, точно бык, готовый к нападению.

Что-то в ней дрогнуло, и она быстро схватила сумку и отошла на несколько шагов.

— Ну ладно. Спасибо за ваше… ваше общество, и мне вправду страшно жаль, что я в вас выстрелила, но ведь бывают несчастные случаи, верно? И я надеюсь, вы все равно хорошо проведете время в Шотландии, и счастливо добраться до Англии, когда наступит время, но теперь, прошу прощения, мне на самом деле нужно идти.

Он шел на нее. Она повернулась и быстро зашагала — скорее побежала — через лужайку, туда, где лес редел, и была видна другая лужайка. Она оглянулась — незнакомец остановился и смотрел ей вслед с презрительным выражением на лице. Она не удержалась и подняла руку.

— Прощайте!

Он ответил не сразу; прошли мгновения, прежде чем он ответил:

— Прощайте, и да поможет вам Бог, миссис Маккиннон.

Ее охватило смутное сожаление. Она так давно не оказывалась рядом с таким мужественным, таким красивым мужчиной… Хватит! Некогда ей тосковать об этом красивом незнакомце; у нее забот и так хватает. И, взмахнув рукой, она зашагала в лес, бережно неся свою сумку.

Артур смотрел, как она удаляется в чащу, видел, как языки утреннего тумана обволакивают ее тело. Эта женщина не поддастся увещеваниям, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Больше того, она слишком твердолоба — во благо себе, разумеется, она стреляет в безоружных, спит как убитая и так возбуждает, что против подобных женщин должен быть издан закон.

Поэтому, когда ноги понесли его вперед, не спрашивая разрешения у головы, Артур решил, что спятил. Его ноги выдвинули тот аргумент, что — если он об этом забыл — он окончательно заблудился и, насколько ему известно, он должен двигаться куда-то в том же направлении, что и она. И словно этого недостаточно, его сердце добавило, что он джентльмен, а джентльмен не может позволить леди отправиться навстречу возможным опасностям — во всяком случае, женщине с такими формами, — и не имеет значения, как страшно его разозлило упрямство этой шотландской дурочки! Но что же он может сделать? Ведь любому ясно, что ей очень нужна его помощь.

И прежде чем Артур осознал, что происходит, он оказался в нескольких шагах от молодой вдовы и двинулся за ее изящно покачивающимися бедрами черт знает куда.

Интересно, что он задумал? Керри в третий раз оглянулась, вздохнула в ответ на его очаровательную улыбку и устремила взгляд прямо перед собой. Идет за ней, вот как, и идет уже целый час с лишним. Но куда? Ведь он твердо намеревался идти в Перт! Нет, это невозможно — не может быть, чтобы столь изысканный англичанин провожал ее домой!

На краю вересковой пустоши, где снова начинался лес, Керри в отчаянии остановилась у рухнувшего дерева и повернулась. Повесив сумку на плечо и крепко обхватив себя руками, она сердито посмотрела на Артура Кристиана, подходившего к ней с таким видом, словно он направлялся на воскресную прогулку.

— Теперь вы идете за мной? — спросила она.

— Ничего подобного, — ответил он, сделав вид, что его оскорбило это замечание. — Я иду с вами.

Она открыла рот, охваченная одновременно возмущением, смущением и каким-то странным, приятным жаром.

— Идете со мной? Вы… вы не можете провожать меня до дома!

— Почему же?

— П-потому что! — заявила она, смущенная происшедшей в нем переменой. — Потому что это нехорошо! Я вас даже не знаю! Вам нужно в Перт, а не в горы!

— Вообще-то мне нужно в Питлохри. Но думаю, этот вариант устроит нас обоих — я провожу вас до дома, а потом продолжу свой путь.

— Но это нельзя! Не могу же я оставаться наедине с совершенно незнакомым человеком!

— Благодарю вас, мадам, но я не совершенно вам незнаком, — произнес он с бесстыдной улыбкой.

Керри пришла в ужас. Как ей это удалось? Как удалось ей влипнуть в такое двусмысленное положение? Неужто на ее долю выпало слишком мало неприятностей? Неужто она должна вынести еще и такое испытание? Она опустилась на поваленное дерево и беспомощно уставилась на незнакомца.

— Это мне в наказание, да? Я выстрелила в вас, и теперь вы меня решили погубить.

Фыркнув, он присел перед ней на корточки.

— По правде, говоря, я предпочел бы вас задушить, — весело поправил он ее. — Правда же заключается в том, что я — джентльмен, миссис Маккиннон. И я не могу позволить вам блуждать в одиночку. Если вы слишком упрямы, чтобы вернуться в Перт, я просто провожу вас до дома. Спорить нет смысла, я так решил. Теперь вот что. Уж если я решил поразвлечься, таким образом, как насчет одной из ваших восхитительных лепешек? — спросил он, кивнув на ее сумку.

Она смотрела на него, пытаясь понять, не лгут ли эти карие глаза, но не увидела ничего, кроме невыносимо веселого блеска и зеленых крапинок. Очевидно, она утратила остатки разума, потому что, не задумываясь, сунула руку в сумку. — У нас это называют бисквитами, — неожиданно обиделась она.

Они сидели бок о бок на поваленном дереве, доедая последние бисквиты. Одна часть ее сознания считала, что должна бы протестовать малость погромче, но другая задушила окончательно и без того слабый протест. Судя по всему, в этих диких местах нет никаких других живых существ, кроме овец, и, честно признаться, она была рада попутчику. Что же до ее репутации, ну… по правде говоря, теперь ее это уже почти не заботило. Раз ее отделяет всего один шаг от замужества либо с религиозным фанатиком, либо с человеком, обладающим рассудком ребенка, можно пустить все опасения по ветру. И коль скоро ей суждено погибнуть, пусть лучше это произойдет от руки такого потрясающего мужчины.

Когда с бисквитами было покончено, Керри приняла решение. Он может проводить ее до Данкельда — так она ему и сказала. Он улыбнулся, словно заранее принял это решение, и помог ей встать. Когда она положила руку ему на ладонь, ей на миг стало жарко; когда он взял ее сумку и беспечно водрузил себе на плечо, она не выразила благодарности, даже не обратила на это внимания. Они пустились в путь. Чтобы не размякнуть от его взгляда, она стала смотреть на землю перед собой.

— Все же мне хотелось бы знать, уверены ли вы, что река Тей течет на севере?

— Абсолютно уверена, — улыбнулась Керри. — Мы дойдем до нее к полудню, если не раньше.

Но в полдень они еще не вышли даже из леса. Определить направление можно было только по солнцу, которое время от времени показывалось в просветах между верхушками деревьев. А склон, по которому они шли, становился все круче. Керри сильно досаждали ноги — на ней были ее лучшие ботинки, подаренные ей миссис Уэллес. Ботинки были ей велики, поэтому она надевала их только в церковь либо в важных случаях, вроде своего ужасного визита в Монкрифф-Хаус и к мистеру Эбернети в Данди. Они совсем не годились для долгой ходьбы по нагорьям, и она позавидовала прекрасным кожаным сапогам Артура Кристиана. На ступнях она натерла волдыри и вскоре уже с трудом поспевала за своим спутником.

Он ушел вперед и уже стоял наверху большого утеса и смотрел вдаль, когда она, наконец, поднялась по крутому склону.

— Боюсь, что никакой реки не видно, — проговорил он извиняющимся тоном, словно это он предложил столь утомительный маршрут.

Услышав это, Керри чуть не расплакалась. Она беспомощно огляделась — ничего, кроме деревьев и деревьев, с той лишь разницей, что земля стала каменистой, и они поднимались вверх. И еще стало прохладней, и она почувствовала далекий слабый запах дождя.

Заблудились.

Заблудились из-за нее! Кажется, она пошла в направлении, противоположном тому, какое ей было нужно. Этого она уже не могла вынести и, к своему удивлению, почувствовала, как глаза наполняются слезами. Она быстро прикусила губу, уверенная, что это крайне унизительно — расплакаться именно сейчас.

— Отчаиваться нет причин, миссис Маккиннон, — ласково утешил ее Артур, ловко спрыгнув со скалы. — Мы ведь держались северного направления. Мы найдем вашу реку.

Крупная слеза сбежала по ее щеке, и Керри опустила глаза. Как может он быть таким ласковым? Таким… таким великодушным после всего, что она сделала?

— Ну уж нет, так дело не пойдет, — хмыкнул он, и она услышала, как под ногами у него хрустят сучки. Он шел к ней. — Нет, это не годится. — Он положил ей руку на плечо, чтобы успокоить; Керри едва удержалась, чтобы не броситься, рыдая, к нему в объятия. Вместо этого она торопливо вытерла слезу, умирая от стыда, что ее так развезло.

— Мне очень стыдно, правда. Просто… Просто я не могу больше выдержать. У меня… немного болят ноги.

— Немного болят, да? — Его рука скользнула с ее плеча вниз, по спине. — Тогда мы их полечим. Мы зашли так далеко, что страдать нам нельзя. Даже немного. — Он показал на скалу, на которой только что стоял. — Давайте посмотрим ваши ноги, миссис Маккиннон.

— Не стоит беспокоиться, правда. Нам нужно идти…

— Несколько минут отдыха не помешают, — авторитетно изрек он и снова показал на скалу. При первом же шаге ей стало так больно, что колени у нее подогнулись; Артур издал неодобрительный возглас, сгреб ее в охапку и отнес на скалу. — Вам следовало сказать об этом раньше, — с упреком проговорил он, опуская Керри на камень. Потом он встал перед ней на колено и положил руку на ее лодыжку. Она вздрогнула, ощутив через тонкий чулок его жгучее прикосновение; он посмотрел на нее, вздернув брови. — Спрячьте куда-нибудь вашу скромность, миссис Маккиннон. В конце концов, это всего лишь ступни.

Да, всего лишь ступни, но от прикосновения его пальцев к ее ноге, когда он принялся расшнуровывать ботинок, по телу ее побежал раскаленный жар. Он сел на корточки, положил ее ногу себе на колено и стал осторожно массировать пятку.

О Боже, она, наверное, умерла и вознеслась на небеса. Ощущение от массажа было божественным — одновременно приятным и мучительным, от него все мышцы на ноге успокаивались. Керри закрыла глаза, чтобы полностью отдаться этому восхитительному ощущению. Но тут его фырканье разрушило волшебство, и она неохотно открыла глаза.

— Вы мурлыкаете, словно кошка. Теперь нужно снять чулки, — сказал он, небрежно протягивая руку, чтобы стянуть ботинок со второй ноги.

— Что нужно? — потрясенно пролепетала она.

— Снять чулки. Вы натерли ступни, их нужно перевязать.

Керри заморгала, удивленная, во-первых, тем, что он нисколько не колебался, когда велел ей снять чулки, а во-вторых, предположением, что она может снять чулки перед мужчиной, который ей не муж. Но когда он начал массировать вторую ступню, все мысли о приличиях вылетели у нее из головы. Пусть он будет самим папой римским — она сделает для него все, лишь бы он и дальше массировал ей ногу.

Он рассмеялся, нежно похлопал ее по ступне и встал, с улыбкой глядя на нее.

— Мне нужно найти какое-нибудь растение, которое сгодилось бы для примочки. Долой чулки, дорогая!

Дорогая. Эта ласкательное обращение подействовало на нее как прикосновение шелка, и Керри улыбнулась, смакуя это слово, и продолжала улыбаться, когда незнакомец исчез в лесу. Разве когда-нибудь мужчина так ухаживал за ней? Во всяком случае, Фрейзер никогда не смог бы привести ее в такое расслабленное состояние одним лишь прикосновением. Задумавшись об этом, она сделала так, как ей было велено, сняла свои практичные чулки и содрогнулась, увидев, что ступни у нее покрыты волдырями.

Артур вскоре вернулся — в руке у него были листья плюща. Он опять встал перед Керри на колено и, скользнув рукой по ноге, поднял ее, чтобы осмотреть.

— Боже мой! — пробормотал он, нахмурившись и осторожно опустил ее ногу. — Вам следовало сказать об этом раньше. — Он сунул в рот несколько листиков плюща и принялся жевать их, сняв при этом с себя шейный платок. Затем он достал из сапога нож и разрезал платок на две длинные полоски. Наконец он вынул изо рта кашицу и подмигнул Керри. — Вы уж меня извините, мадам, — улыбнулся он и прижал пережеванные листья к волдырям.

Керри сразу стало легче, а он крепко обмотал одной из полосок ее пятку и лодыжку.

Перевязав вторую ногу, Артур велел ей надеть чулки и, фыркнув, отвернулся, чтобы она не стеснялась. Керри улыбнулась его широкой спине. Этот человек, этот незнакомец, приятно возбуждал ее своими горячими прикосновениями и явно веселым характером.

Может, подстрелив его, она оказала себе большую услугу?

— Я готова, — сказала она.

Он повернулся и взял в руку ботинок.

— Прекрасно. Теперь давайте посмотрим, не продержатся ли ваши ботинки еще какое-то время.

И он осторожно приподнял ее ногу. Совместными усилиями им удалось натянуть один ботинок. Он велел Керри встать и походить, прежде чем двигаться дальше. Кашица смягчила волдыри, а благодаря повязке ботинок теперь плотно охватывал ногу. И хотя пятке по-прежнему было больно, терпеть стало легче.

— Прямо не знаю, что бы я без вас делала, — произнесла она и улыбнулась одобрительно. Она села, чтобы помочь ему надеть ей второй ботинок. — Стало гораздо лучше.

Он хитро прищурился:

— Мне кажется, что, перейдя на другой уровень отношений, мы могли бы называть друг друга по имени, как вы считаете?

Ой, да, конечно, она согласна!

— Превосходно. У вас есть выбор — меня зовут Артур Уильям Пэддингтон Кристиан. Для некоторых — лорд Кристиан. Для матери я просто Артур. Полагаю, это имя ничуть не хуже, чем все остальные. А как зовут вас, миссис Маккиннон?

— Керри. Просто Керри.

Артура Уильяма Пэддингтона Кристиана такой ответ, похоже, застал врасплох. Его карие глаза встретились с ее глазами, и он повторил:

— Просто Керри.

Ее имя в его устах прозвучало как волшебное слово; он все еще держал ее за лодыжку и смотрел ей в глаза взглядом, проникающим в самое ее бешено бьющееся сердце. Много лет она не знала мужских прикосновений, казалось — целую жизнь, и не ожидала, что так изголодалась по ним. Разве Фрейзер когда-нибудь смотрел на нее так… властно? Кровь бросилась ей в лицо, от его пальцев кожа у нее горела, все ее чувства внезапно обострились от одного его присутствия.

Но тут он внезапно опустил ее ногу на землю и, быстро зашнуровав ботинок, поднялся.

— Ну что ж, Просто Керри, не поискать ли нам реку Тей? — предложил он и отошел, чтобы поправить свой воротничок, поскольку шейный платок пошел на бинты.

Да, подумала она, лучше заняться поисками реки Тей, иначе она совершит что-нибудь безрассудное — набросится на этого красавчика и до смерти зацелует его.

Они шли уже, наверное, несколько часов, но Артур был даже рад этому, потому что каждый шаг отдалял его от безумия, которое охватило его в лесу. Был долгий, немыслимо напряженный момент, когда ему пришлось преодолевать яростное желание сцеловать с ее губ слова «просто Керри». Она так проговорила их, такая за ними скрывалась сверкающая быстрая улыбка и блеск ее голубых-голубых глаз. Что-то в нем щелкнуло и превратилось в желание поцелуя — желание, которого он давно уже не испытывал. И он почти поддался ему, воображая, как начнет с ее тонкой лодыжки, как губы его проделают путь к стройной икре, а потом поцелуют каждый дюйм женщины по имени Просто Керри.

К тому же, когда он проснулся утром, эта стройная ножка лежала на его чреслах. Он не мог забыть об этом весь день, пока Керри шла впереди него и ее бедра соблазнительно покачивались в такт шагам…

Боже, о чем он только думает? Что возьмет и опрокинет на землю какую-то шотландскую вдовушку прямо среди леса, а потом доставит ее к ее порогу, а сам продолжит свое веселое странствие? Да, она очень возбуждает — эта путаница черных кудрей и светло-синие глаза. А когда она расстегнула немного свое дорожное платье — ей стало жарко, — ниже шеи показалась нежная плоть, и это чуть не доконало его. Ему захотелось ощутить губами мягкие выпуклости обнаженной груди.

С каждым новым шагом, от которых у него уже ныли ноги, он надеялся, что желание оставит его. Ради этого он готов был идти целый день, но ничто не помогало. Он даже попробовал остановить эти нелепые мысли, бродящие в голове, и начал расспрашивать ее о поездке в Данди. Но эта тактика подействовала как бумеранг — ее запинающиеся описания мужа, который оставил ее, как он понял, в затруднительном положении, вызвали в нем на первый взгляд странное первобытное чувство. Артур сразу же невзлюбил покойного мистера Маккиннона!

И это чувство еще усилилось, когда она спросила о его семье. Когда он объяснил ей, что Алекс — герцог Сазерленд, это произвело на нее именно то впечатление, какое он и ожидал, и восклицания ее были в точности такими, какими они были бы у любой другой из известных ему женщин. Но потом она спросила, что это значит — быть братом герцога, и он стал объяснять структуру аристократии и высшей знати, иерархию и наследование титулов и тому подобное, и звук его голоса жужжал у него в ушах.

— Значит, у вас есть один из этих титулов? — спросила она после его долгих разъяснений.

От негодования по коже у него побежали мурашки.

— Нет, — равнодушно бросил он.

И удивился, когда она всего лишь пожала плечами.

— Это, кажется, малость скучновато, а? — заметила она с милой улыбкой, после чего поведала ему о некоей миссис Доннерсен, которая уверяла всех, что она — потомок шведских королей. Керри весело сообщила, что, по общему мнению, жителей их долины, миссис Доннерсен на самом деле была дочерью фермера, разводившего свиней и жившего на юге, в предгорьях. Пока она с увлечением повествовала о дочери свиновода, Артур понял, что отсутствие титула не только не принизило его в ее глазах — а он уже давно привык, что именно так в большинстве случаев и происходит, — она даже забыла об этом! Этой вдовушке просто все равно! Теперь она предстала перед ним в новом свете — это была первая женщина, на которую не произвели впечатления титулы или тонкие нюансы в иерархии британской элиты. От этого он почувствовал себя… свободным.

В конце концов, Артур признался себе, что, кажется, всерьез увлекся Керри Маккиннон. Ему понравилось, что она много читала. Когда он сказал ей об этом, она отмахнулась, заявив, что муж у нее долго болел, и она читала, чтобы скоротать время. Он узнал, что она ходила в школу для девочек в Эдинбурге, а теперь живет в долине под названием Гленбейден, где клан Маккиннонов поселился в незапамятные времена. Она часто в разговоре упоминала Мэй и Большого Ангуса, которые, как он понял, были ее родственниками, но гораздо чаще — Томаса, еще одного родственника, к которому она относилась как к брату.

День клонился к вечеру, когда они добрались, наконец, до притока реки Тей; когда Керри увидела его, она засмеялась от радости.

— Ну, слава Богу! — воскликнула она и повернулась к нему, взволнованно прижав руки к груди. — Пошли скорее — на реке обязательно есть движение!

Она подобрала юбки и побежала вперед, и черный бомбазин развевался за ее спиной, как парус. Артур взял сумку раненой рукой и неторопливо зашагал следом.

Когда он нагнал ее на берегу, она буквально подпрыгивала от нетерпения.

— Вот увидите, плоскодонка может появиться в любую минуту! — проговорила она, запыхавшись. — Они ходят вверх и вниз, от Питлохри до Перта.

Возможно. Но поскольку Артур не видел ни плоскодонки, ни вообще каких-либо признаков ее существования, он уселся на землю в тени дерева и, наблюдая, как Керри в волнении ходит взад-вперед, не терял надежды — ради нее же, — что лодка действительно вскоре появится, потому что ему не нравились темные тучи, собирающиеся на горизонте. Керри промучилась так с полчаса, и ее восторг поутих. Он подумал, что, наверное, ей представлялось, будто река просто кишит лодками, и все они толкают друг друга, торопясь взять пассажиров на пустынном берегу. Он же считал, что плоскодонка — это нечто вроде ее пропавшего дилижанса: на самой реке Тей могло быть движение, но появление лодки на этом узком притоке было бы просто чудом.

И потому он очень удивился, когда она подбежала к нему, радостно махая рукой куда-то вниз по течению.

Артур отбросил травинку, которую жевал, и медленно встал. И в это время из-за изгиба реки появилась плоскодонка. На одном ее конце помещалось примитивное, похожее на коробку сооружение — кабина, как он решил, только она больше походила на гроб. На другом конце была свалена груда всевозможных корзин. Артур разглядел двух человек, которые гребли длинными веслами.

Керри занервничала; он схватил ее за руку и притянул к себе.

— Стойте здесь. Я сам поговорю с ними. Он подошел к воде, когда лодка преодолевала узкий поворот реки. Вот она подошла ближе, и Артур увидел, что люди с веслами — близнецы. Крепкие и приземистые, с абсолютно круглыми головами, они были похожи на двух быков, практически неотличимых друг от друга.

— Здравствуйте, джентльмены! — окликнул он, когда они повели лодку по прямой.

Близнецы обменялись взглядами.

— Ну, здрасте, — нехотя отозвался один из них, с любопытством глядя на Артура, шагавшего по берегу рядом с лодкой.

— Скажите, господа, не хотите ли вы помочь двум заблудившимся путникам?

Гребцы не ответили и лишь молча уставились на него. Не очень-то они разговорчивые. Артур заставил себя улыбнуться.