Будущий великий вождь Северной Кореи начинал свою жизнь под другим именем. Когда он родился в апреле 1912 года, родители назвали его Ким Сон Чжу. И Маньчжурия, и Корея были тогда оккупированы японцами. Под их властью и китайцы, и корейцы вели нищую, тоскливую подневольную жизнь. Юный Ким присоединился к людям, которые избрали другой путь. Корейских партизанских отрядов не существовало, были китайские, в них входило небольшое число корейцев.

В основном партизаны занимались устройством собственных дел. Среди партизан были и просто бандиты, промышлявшие грабежом на большой дороге. Если при этом они нападали и на японцев, то считались революционными бойцами. Партизаны отбирали урожай у крестьян, которые выращивали опиум и женьшень, грабили деревни и поезда. Брали заложников среди богатых местных жителей и требовали выкуп. Иногда заложников убивали – если выкуп не поспевал вовремя, а партизаны торопились.

В Маньчжурии несколько корейцев воевали под одним и тем же именем Ким Ир Сен. Все они погибли. Молодой человек взял себе имя погибших партизан.

Биографы пишут, что юный Ким вступил в корейскую компартию и возглавлял группы молодых коммунистов. На самом деле не было никакой подпольной корейской компартии после ее роспуска Исполкомом Коминтерна в 1928 году. Не существовало, соответственно, и комсомола. Основная тяжесть в борьбе против японских оккупантов легла на китайцев. Корейцы присоединялись к китайским отрядам и вступали в китайскую компартию.

Корейцу не так просто было продвинуться в китайской армии. Китайцы не очень хорошо относились к корейским товарищам по оружию. Подозревали их в предательстве, если подозрения казались серьезными – казнили. Но Киму, который учился в китайской школе и свободно говорил по-китайски, доверяли. Рассказывают, что Ким уже в юности был тверд и жесток. Если обещал отрезать уши тем, кто не подчинялся требованиям партизан, то держал свое слово.

С пойманными партизанами расправлялись необыкновенно жестоко: им отрубали головы, которые потом выставлялись напоказ. Довольные японцы фотографировались возле обезглавленных трупов врага. Оккупационные войска преследовали партизан, но одновременно освобождали от наказания и даже вознаграждали тех, кто прекращал сопротивление. Эта тактика принесла успех. Те, кто сдавался, помогали японцам захватить наиболее заметных партизан. За такую помощь японцы платили большие по тем временам деньги. Даже политкомиссары сдавались японцам и выдавали им партизанские базы.

Далеко не все китайцы сражались против оккупантов. В городах кто-то и не вспоминал о войне. Китайские торговцы были заняты только бизнесом, а в танцевальных залах молодые китайские девушки разучивали новые танцы с японскими солдатами, чья форма еще пахла порохом. Приезжая с фронта, японские офицеры обедали в хороших китайских ресторанчиках…

К 1941 году японская армия и жандармерия полностью справились с китайским партизанским движением в Маньчжурии. Остатки партизан – и Ким вместе с ними – бежали в соседний Советский Союз, где и жили до августа 1945 года.

В партизанском отряде Ким женился на Ким Чжон Сук. Советские офицеры называли ее Верой. Она была на семь лет младше Кима. Говорят, что в шестнадцать лет она оказалась в партизанском отряде, стряпала партизанам и обшивала их. Она последовала за Кимом в Советский Союз. Она была неграмотной, но симпатичной женщиной, стойко переносила все тяготы сибирской жизни.

16 февраля 1942 года первая жена родила Киму сына, которого назвали на русский манер Юрой. Это нынешний великий вождь Северной Кореи Ким Чен Ир. В его официальных биографиях, в корейских учебниках истории написано, что он родился в Корее, в партизанском лагере на горе Пэктусан. В 1944 году у Кима появился второй сын, которого тоже назвали русским именем – Александр, Шура. Несчастный мальчик утонул в июле 1947 года в Пхеньяне. Первая жена Кима умерла через два года во время родов. Ей было всего тридцать два. Как и после смерти Светланы Аллилуевой, жены Сталина, ходили разные слухи. Говорили, что она застрелилась или что ее отравили. С Ким Ир Сеном мы еще встретимся на страницах этой книги…

В Токио спорили: а не напасть ли вслед за нацистской Германией на Советский Союз, пользуясь удобным случаем. Но этого желали только некоторые генералы сухопутных сил. Они мечтали расквитаться за поражение на Халхин-Голе. Правительство и командование флота, которое имело не меньшее влияние, чем сухопутные генералы, не хотели ввязываться в войну с Советским Союзом. Япония нуждалась в ресурсах, в топливе, в черных металлах. Все это можно было получить в Юго-Восточной Азии, в странах с теплым климатом, а не в холодной Сибири. И главным своим противником в Токио считали Соединенные Штаты.

Расположенная в Маньчжурии, на границе с Советским Союзом, Квантунская армия была слаба. У японцев там не было ни современных танков, ни авиации. Кроме того, японцы были заняты борьбой с китайской армией и с китайскими партизанами, полностью разгромить которых не удавалось. Тем не менее, сражаясь с Германией, Москва старалась не злить Японию…

Япония выставила Советскому Союзу свои требования: прекратить помогать Китаю, не предоставлять свою территорию американцам для действий против Японии. Эти требования были выполнены. Сталин не хотел давать японцам ни малейшего предлога для конфронтации. Советские военные советники были отозваны из Китая, и военная помощь Китаю прекратилась.

Президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт, который с 7 декабря 1941 года вел войну с Японией, просил разрешения создать в советском Приморье американские военно-воздушные базы. Но Сталин не хотел злить японцев. Советский посол в Токио любезно информировал министра иностранных дел Японии о том, что СССР не предоставит Соединенным Штатам военно-морские и военно-воздушные базы.

Когда Япония втянулась в непосильную для нее войну с Америкой, ситуация изменилась. Теперь уже в Токио нуждались в том, чтобы Советский Союз строго соблюдал подписанный в апреле 1941 года пакт о нейтралитете.

Сталин вроде бы мог быть уверен, что Япония не нанесет удар в спину. Тем не менее в декабре 1941 года, после того как японцы уничтожили американский флот на базе в Перл-Харборе, из Ленинграда в Москву вызвали адмирала Ивана Степановича Исакова, первого заместителя наркома военно-морского флота.

Его доставили в Кремль. «Вот что, вы полетите во Владивосток, – Сталин показал трубкой на карту на стене, не на Владивосток, а просто на всю карту, – посмотрите, не устроят ли они нам там Перл-Харбор. Все, можете быть свободны».

Адмиралу Исакову не дали сказать ни единого слова. Он немедленно вылетел на Дальний Восток. Донесения советского разведчика Рихарда Зорге из Токио и его уверенность в том, что Япония двинется на юг, а не на север, не произвели на Сталина впечатления. В декабре 1941 года, после битвы под Москвой, он еще опасался японского нападения…

При Чан Кайши Китай – ценный союзник в борьбе с Японией – получил признание как великая держава. В 1944 году на встрече в Думбартон-Оксе, где создали Организацию Объединенных Наций, советские представители согласились включить Китай в пятерку постоянных членов Совета Безопасности ООН, обладающих правом вето. На следующий год, на встрече в Ялте, президент Рузвельт уговорил Сталина считать Чан Кайши союзником, хотя он вел борьбу с коммунистами Мао Цзэдуна. Чан Кайши занимал пост председателя Высшего совета национальной обороны, американцы предпочитали именовать его генералиссимусом.

Франклин Рузвельт незадолго до своей смерти сказал советскому наркому иностранных дел Молотову: «После войны останутся четыре полицейских, которые будут следить за остальными странами – это Англия, Соединенные Штаты, Советский Союз и Китай. Этим четырем странам только и будет позволено иметь оружие». К Франции Рузвельт относился презрительно и в список великих держав не включал.

Американцы просили Москву как можно скорее присоединиться к боевым действиям против Японии. Условием вступления в войну Сталин поставил возвращение России всех прав и территорий, утраченных в неудачной русско-японской войне 1904–1905 годов, восстановление в Порт-Артуре военной базы, а также передачу Советскому Союзу права управлять Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железными дорогами.

Президент Рузвельт принял все условия Сталина и взялся убедить Китай пойти навстречу Москве. Летом 1945 года в Москву приехала китайская делегация. Чан Кайши не хотелось, конечно, принимать советскую военную базу на своей территории. Но Сталин убеждал китайцев: все это нужно только для того, чтобы в будущем держать в руках Японию: «Япония не будет разорена, даже если она подпишет безоговорочную капитуляцию. После Версаля думали, что Германия не поднимется. Прошло пятнадцать-двадцать лет, и она восстановилась. Нечто подобное случится и с Японией, даже если ее поставят на колени».

Он объяснял, почему Советскому Союзу нужны Курильские острова и военные базы на океане: «Мы закрыты. У нашего флота нет выхода в Тихий океан. Необходимо сделать Японию уязвимой со всех сторон: с севера, запада, юга и востока. И нам нужны Дальний и Порт-Артур на тридцать лет – на случай, если Япония восстановит свои силы. Мы могли бы ударить по ней оттуда».

Договор, подписанный наркомом Молотовым и Ван Шицзэ, министром иностранных дел в правительстве Чан Кайши, 14 августа 1945 года, был крайне выгоден нашей стране. Одновременно заключили три соглашения – о Китайской Чанчуньской железной дороге (она стала общей собственностью СССР и КНР), о совместном использовании военно-морской базы Порт-Артур в течение трех десятилетий и об объявлении Дальнего свободным портом, причем директором порта становился советский гражданин.

Айзек Пэтч, американский вице-консул в Дайрене (так на японский лад называли тогда город Дальний), докладывал своему начальству:

«Отношения между советскими высшими должностными лицами и китайскими кажутся довольно формальными и уж, конечно, не сердечными и не тесными. Советские генералы и должностные лица обращают мало внимания на китайцев. Советские представители не раз говорили сотрудникам нашего консульства, что китайцы их мало интересуют и что если бы была возможность выбирать, то они бы предпочли японцев…

Советские граждане своей грубостью, невежливым поведением в магазинах, трамваях вызывают антипатию китайцев, и китайцы часто отвечают им тем же. Местные китайцы никогда не забудут обращения, которому они подверглись со стороны советских танковых частей в августе 1945 года, когда было много грабежей и изнасилований, пока советский комендант восстановил порядок…

Местная пресса формально находится в руках китайцев, но под советским руководством печатает многочисленные сообщения из Москвы. Точно так же от издаваемой в зоне литературы сильно отдает советской доктриной, а местная радиостанция передает советскую пропаганду…»

Китайским коммунистам договоренность Москвы с Чан Кайши была неприятна. Узнав о том, что Сталин и Чан Кайши пришли к согласию, Мао уверенно сказал: «Мы можем собственными силами победить и Чан Кайши, и всех иностранных реакционеров».

В военные годы Мао Цзэдун пытался найти опору не только в Москве, но в Вашингтоне.

Прежде всего американские военные стремились использовать разветвленную сеть партизанских баз китайских коммунистов, расположенную на оккупированной японцами территории, для ведения разведки и спасения американских летчиков, сбитых японцами.

В июле 1944 года в Китае побывал вице-президент США Генри Уоллес, человек очень демократических убеждений. Он договорился об отправке американской миссии в Яньань, главную базу компартии. В первую группу включили профессионального китаиста Джона Стюарта Сервиса. Он прекрасно знал язык, потому что родился в Китае – его родители были миссионерами, которых послали создавать отделение Христианской ассоциации молодых людей. С 1933 года Джон Сервис находился на дипломатической службе в Китае.

Первое донесение он отправил уже через несколько дней. Американскому дипломату очень понравилось в штабе коммунистов:

«Все члены нашей группы чувствуют одно – будто мы приехали в совершенно другую страну и встретились с другим народом… Отношения официальных лиц и простых людей – открытые, прямые и дружественные. О Мао Цзэдуне и других лидерах говорят с уважением (а о Мао – даже с известным обожанием), но эти люди доступны для окружающих, и совершенно нет раболепства перед ними…

Одежда и образ жизни очень просты. Почти все, кроме крестьян, носят одинаковую широкую чжуншаньского типа униформу из местной хлопчатобумажной ткани… Женщины обычно не только носят такую же одежду (брюки, сандалии или матерчатые ботинки, а часто русского образца спецовки), но и ведут себя как равные, и к ним относятся по-дружески… Люди настроены серьезно и преисполнены чувства долга. Но развлечения поощряются. Одна из их форм – вечера танцев. Во время обеда, устроенного для нас после прибытия, все самые высокопоставленные лидеры весьма непринужденно и демократично участвовали в танцах…»

Американцев коммунисты встречали радушно. С ними встретились практически все руководители компартии и Красной армии.

«Годы, проведенные компартией Китая в почти непрерывных сражениях, – писал Сервис, – не только наложили отпечаток на взгляды и характер лидеров, но и помогли выявить, какого типа люди в состоянии выжить в таких условиях и подняться к власти. Они молоды. Физически крепки. Никто не выглядит слабым, вялым или ленивым. Нет истощенных, анемичных интеллигентов, нет и разжиревших чиновников и бюрократов… Более слабые уже покинули их ряды. А те, кто остался, убеждены, что сражаются за что-то стоящее… Эта непоколебимая убежденность, очевидно, придает им уверенность в себе, определенную гордость и большую самонадеянность. Они не сомневаются в себе и своем генеральном курсе…»

18 июля 1944 года с Джоном Сервисом беседовал Мао Цзэдун. Он не пожалел времени, чтобы расположить к себе американского дипломата: «Мы подходим критически к долголетним традициям Китая, перенимая то, что хорошо, и отвергая то, что плохо. То же самое мы делаем с тем, что приходит извне. Мы приняли дарвинизм, демократию, примером которой являются Вашингтон и Линкольн, французскую философию XVIII века, материализм Фейербаха, марксизм из Германии и ленинизм из России. Мы отвергаем все скверное, например фашизм. Кое-что не может быть принято Китаем. Например, тот тип коммунизма, который осуществляется в России, так как у нас условия для этого не созрели. Коммунистическая партия не собирается ниспровергать власть гоминьдана. Мы искренне желаем успехов гоминьдану. Успехи гоминьдана будут на пользу народу и стране, а также коммунистической партии… Другое дело, что мы часто выступали с критикой, но мы верим в критику и постоянно занимаемся самокритикой…»

Мао и его ближайший соратник Чжоу Эньлай встречались и с другими американцами, втолковывали им, что у американцев превратные представления о коммунистах: «Коммунизм для нас не означает немедленного уничтожения частного капитала, поскольку в Китае капитализм еще почти не существует. Он не означает диктатуры пролетариата, поскольку пока нет пролетариата. Не означает коллективизации сельского хозяйства, поскольку политическое воспитание крестьян еще не преодолело в них примитивного индивидуалистического стремления обрабатывать собственную землю…»

«Хотя компартия Китая, – писал в Вашингтон Джон Сервис, – стремится к социализму как конечному итогу, она надеется прийти к нему не путем насильственной революции, а в результате долгого планомерного процесса утверждения демократии и контролируемого экономического развития… Эта точка зрения делает КПК скорее партией, стремящейся к планомерному демократическому развитию в сторону социализма (как это происходит, например, в странах вроде Англии), чем партией, подстрекающей к насильственной революции…»

В Джоне Сервисе и его коллегах вожди компартии нашли благодарных слушателей. Американцы подпали под обаяние революционеров. Они верили всему, что им говорили Мао и Чжоу, поскольку плохо представляли себе реальности жизни в Яньане.

Мало кто знал, какое неравенство существовало в аппарате компартии, отмечают историки. Кормили в соответствии с занимаемой должностью. Китайский хлопок был грубым, поэтому начальству одежду шили из импортного хлопка. Белье и носки выдавали только начальству; лишенные самого необходимого рядовые партийцы постоянно болели.

Писатель Ван Шивэй писал в партийной газете «Цзефан жибао» 13 марта 1942 года: «Молодые люди в Яньане, похоже, утратили вкус к жизни и ощущают пустоту. Почему? Чего нам не хватает в жизни? Одни говорят: нам не хватает калорий и витаминов… Другие скажут, что в Яньане одни мужчины и молодые парни лишены возможности найти себе жену… Кто-то заметит, что жизнь в Яньане однообразна и скучна… Но молодые люди пришли сюда, чтобы участвовать в революции, и готовы к самопожертвованию. Они пришли не ради еды, секса или удовольствий. Но их мечты разрушены узаконенной системой привилегий и заносчивостью начальства».

Ван Шивэй был арестован и отправлен в тюрьму как троцкист. Потом его забили насмерть и бросили в колодец…

В один из дней Мао Цзэдун и его жена присутствовали на танцевальном вечере в помещении штаба. Оба они пребывали в прекрасном настроении, отметили американцы, много танцевали друг с другом и веселились, хотя обычно Мао держался замкнуто. Во время перерыва в танцах Мао подсел к Джону Сервису и затеял разговор. Он говорил, что коммунисты не хотят трений с Соединенными Штатами и готовы «идти в ногу» с американской политикой.

Мао поставил вопрос об открытии в Яньане консульства США. Но был осторожен, чтобы не скомпрометировать себя излишне тесным сближением с Соединенными Штатами. 18 августа 1944 года ЦК компартии Китая принял директиву «О дипломатической работе». Она свидетельствует о серьезности шагов КПК по сближению с Соединенными Штатами. В директиве говорилось, что прибытие американской миссии знаменует «начало нашей дипломатической работы». Тем самым Мао связал партию своим курсом сближения с Соединенными Штатами.

23 августа 1944 года Мао пожелал поговорить с Джоном Сервисом. Говорил с американским дипломатом очень откровенно: «Самое существенное – политика Соединенных Штатов. Вы можете поддерживать гоминьдан и сохранять его у власти… А можете, если захотите, воспрепятствовать гражданской войне и заставить гоминьдан встать на путь демократии… Поэтому самый важный для коммунистов вопрос – и в настоящее время самый неясный – это вопрос американской политики».

«Суть ориентации на США ясна, – писал Сервис. – Коммунисты думают, что по весьма практическим причинам Советская Россия не сможет играть большую роль в Китае, и к тому же считают, что в интересах единения Китая на демократической основе участие России должно быть второстепенным по сравнению с участием Соединенных Штатов».

Джон Сервис поинтересовался у Цзэдуна, почему руководитель компартии подчеркивает значение Соединенных Штатов и не желает принимать во внимание Россию. «Советское участие в войне на Дальнем Востоке, – ответил Мао, – и в послевоенной реконструкции Китая полностью зависит от положения дел в Советском Союзе. Русские очень пострадали в войне, и у них самих будет полно хлопот с восстановлением страны. Мы не ждем помощи от русских… Соединенные Штаты увидят, что с нами легче сотрудничать, чем с гоминьданом. Мы не будем опасаться демократического влияния Америки, мы будем приветствовать его…»

Мао Цзэдун предложил Сервису немедленно вернуться в Чунцин и представить доклад о предложениях компартии своему послу.

Сервис говорил своему начальству в посольстве и государственном департаменте: конечно, ориентация китайских коммунистов на Соединенные Штаты Америки до некоторой степени неожиданна, но китайские коммунисты отходят от догматического марксизма, они искренни в своем стремлении к дружеским отношениям соединенными Штатами…

Донесение Сервиса от 28 сентября 1944 года: «В политическом отношении ориентация на Советский Союз, которая имелась у китайских коммунистов, судя по всему, – дело прошлого. Коммунисты выработали свой образ мыслей, свою программу – реалистические, китайские – и проводят демократическую политику, которая, как они надеются, будет одобрена и найдет существенную поддержку у Соединенных Штатов…»

Ряд американских дипломатов считали, что пора отказаться от безоговорочной ориентации на Чан Кайши. Писали в Вашингтон: «Наши отношения с Чан Кайши продолжают строиться на ложной предпосылке, будто бы он представляет собой Китай и нам без него трудно обойтись. Настало время во имя успеха в войне и ради нашего будущего в Китай перейти к более реалистичному курсу. Чан Кайши полностью зависит от Соединенных Штатов – во внешнеполитической, военной и экономической областях. Даже его позиции внутри страны оказались бы под угрозой, если бы американская поддержка прекратилась».

Однако же попытка Мао Цзэдуна заинтересовать Вашингтон союзническими отношениями с китайской компартией ничем не окончилась. 17 ноября 1944 года президент Рузвельт назначил послом в Китае генерал-майора Патрика Хёрли. Тот был сторонником полной поддержки Чан Кайши. Коммунистов считал опасными мятежниками. Новый посол не захотел работать с Джоном Сервисом и добился его отзыва на родину.

В Вашингтоне Сервис познакомился с редактором журнала «Амерэйша» Филиппом Джаффе и передал ему копии некоторых своих донесений. Джаффе, человек левых убеждений, считался опасным смутьяном и находился под наблюдением Федерального бюро расследований. 6 июня 1945 года обоих арестовали. Джона Сервиса вскоре освободили, убедившись в том, что он не совершал правонарушения. Но его карьера была сломана. И Соединенные Штаты упустили шанс установить отношения дружбы и сотрудничества с китайскими коммунистами…

Впоследствии американские политологи отмечали, что невозможно, разумеется, утверждать, что политика, предложенная Джоном Сервисом и его единомышленниками, гарантировала бы долговечную дружбу между Соединенными Штатами и китайскими коммунистами. Но если бы в Вашингтоне смирились с приходом к власти китайских коммунистов, накал холодной войны в Азии был бы неизмеримо меньшим.

В августе 1945 года Советский Союз вступил в войну с Японией. Советские танковые клинья стремительно рассекали Квантунскую армию, располагавшуюся на севере Китая, и японцы оказывались в окружении. Отступавшим тоже некуда было деваться: их родина осталась за морем, а японский флот уже перестал существовать. Война с Японией была совсем недолгой, но в плен попала практически полностью Квантунская армия.

Советские войска заняли Маньчжурию. Кампания августа 1945-го обеспечила Сталину военные базы в Китае, контроль над северной частью Корейского полуострова, возвращение Южного Сахалина, получение Курильских островов и свободный выход в открытый океан для советских боевых кораблей.

Сталину привезли на ближнюю дачу карту Советского Союза. Вождь приколол ее кнопками на стену:

– Посмотрим, что у нас получилось… На Севере у нас все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика – это исконно русские земли! – снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы – вместе, молдаване – вместе. На Западе нормально.

Он перешел к восточным границам.

– Что у нас здесь?.. Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт-Артур наш, и Дальний наш, и КВЖД наша. Китай, Монголия – все в порядке…

15 августа 1945 года Япония капитулировала. Это был огромный праздник для китайцев. Мало кто знает, какой жестокой была война Японии против Китая. За годы войны и оккупации десятки миллионов китайцев погибли от рук японцев. Девяносто пять миллионов стали беженцами. Страна лежала в руинах, и правительству Чан Кайши было не справиться с инфляцией, коррупцией, деморализацией государственного аппарата.

Некоторое время Москва поддерживала отношения параллельно и с Мао Цзэдуном, и с Чан Кайши. То же пытались делать Соединенные Штаты. Сталин вел себя крайне осторожно. Помогал Мао, но, похоже, не верил в скорую победу компартии.

В те годы шифрпереписка между двумя вождями шла через генерал-майора медицинской службы Андрея Яковлевича Орлова, присланного из Москвы в январе 1942 года личного врача Мао Цзэдуна. Вместе с ним прислали и радиостанцию, так что Орлов должен был и лечить вождя китайской революции, и передавать ему послания из Москвы. О тайных обязанностях врача посторонние не подозревали.

Американский дипломат докладывал в Вашингтон из Яньаня в марте 1945 года:

«В настоящее время между Советским Союзом и Яньанем нет воздушного сообщения. Последний советский самолет был в Яньане в ноябре 1942 года. До этого самолеты прилетали не чаще одного-двух раз в год. Все они прибывали с разрешения китайского правительства и должны были приземляться для обстоятельного досмотра. Им разрешалось обслуживать немногочисленный русский персонал в Яньане и запрещалось перевозить нерусских пассажиров или грузы – помимо личных вещей пассажиров…

Сейчас в Яньане трое русских. Один из них хирург по фамилии Орлов… Вне всякого сомнения, он действительно хирург. Он ввел несколько новых советских методов и очень занят хирургической работой в Центральной больнице Яньаня. Двое других – представители ТАСС…»

10 ноября 1945 года в ЦК ВКП(б) поступила шифртелеграмма от Сталина, отдыхавшего в Сочи. Послание было адресовано членам Политбюро Молотову, Берии, Маленкову, Микояну: «Нужно поскорее убрать из Яньаня и районов действия войск Мао Цзэ Дуна всех наших офицеров связи и других людей. Гражданская война в Китае принимает серьезный характер, и я опасаюсь, что наших людей в этих районах, которые ничем не руководят, наши враги потом объявят организаторами гражданской войны в Китае. Чем скорее уберем их оттуда, тем лучше».

Сталин не спешил рвать с гоминьданом и не хотел провоцировать Соединенные Штаты на активное вмешательство в китайские дела. К концу 1945 года в Китае находилось пятьдесят тысяч американских морских пехотинцев. Американцы создали военно-морскую базу в Циндао.

Но наивности американских дипломатов и политиков можно только поражаться. 23 января 1946 года американский посол в Москве Аверелл Гарриман разговаривал со Сталиным о Китае. Советский вождь внушал послу: коммунисты хотят только одного – «как можно скорее ввести в Китае полную демократию». Американский посол воспринимал его слова всерьез.

3 июля 1945 года новый президент Гарри Трумэн (он сменил в Белом доме умершего Рузвельта) поручил внешнюю политику своему старому знакомому и опытному политику Джеймсу Фрэнсису Бирнсу, в прошлом конгрессмену, сенатору и члену верховного суда. Трумэн инструктировал Бирнса: «Мы должны восстановить Китай и создать там сильное центральное правительство. То же самое должно быть сделано в Корее».

5 мая 1946 года нарком Молотов и государственный секретарь Бирнс беседовали в советском посольстве в Париже. Вячеслав Михайлович предъявил американцам многочисленные претензии, в частности относительно китайских дел: «В мире нет почти ни одного уголка, куда бы Соединенные Штаты не обращали своих взоров. США всюду организуют свои авиационные базы, имеют большое количество военно-морских и авиационных баз в Тихом океане. США до сих пор держат свои войска в Китае, хотя СССР уже вывел свои войска из Китая и с других иностранных территорий…»

Госсекретарь Бирнс ответил столь же резко: «Из Китая американские войска будут выведены в течение ближайших тридцати дней, причем вопреки просьбе китайского правительства об оставлении их в стране. А вот Советский Союз должен был бы вывести свои войска из Китая гораздо раньше, чем он это сделал… Нет ни одного района мира, в котором СССР не предъявлял бы своих претензий. Соединенные Штаты должны получить ясный ответ на вопрос, продиктовано ли все это стремлением к обеспечению безопасности или экспансией СССР».

27 сентября 1946 года новый советский посол в США Николай Васильевич Новиков прислал в Москву секретный материал с оценками внешней политики Вашингтона:

«Внешняя политика США, отражающая империалистические тенденции американского монополистического капитала, характеризуется в послевоенный период стремлением к мировому господству. Именно таков истинный смысл неоднократных заявлений президента Трумэна и других представителей американских правящих кругов о том, что США имеют право на руководство миром…

Приход к власти президента Трумэна – человека политически неустойчивого, но с определенными консервативными тенденциями – и последовавшее вслед за этим назначение Бирнса государственным секретарем ознаменовались усилением влияния на внешнюю политику США со стороны самых реакционных кругов Демократической партии…

Американская политика в Китае стремится к полному экономическому и политическому подчинению его контролю американского монополистического капитала… В настоящее время в Китае находится свыше 50 тыс. американских солдат. В ряде случаев американская морская пехота принимала непосредственное участие в военных действиях против народно-освободительных войск… Китай постепенно превращается в плацдарм американских вооруженных сил. Американские воздушные базы расположены по всей его территории… В Циндао находится штаб 7-го флота…

Следует вполне отдавать себе отчет в том, что подготовка США к будущей войне проводится с расчетом на войну против Советского Союза, который является в глазах американских империалистов главным препятствием на пути США к мировому господству. Об этом говорят такие факты, как тактическое обучение американской армии к войне с СССР как будущим противником, расположение американских стратегических баз в районах, откуда можно наносить удары по советской территории, усиленное изучение и укрепление арктических районов как ближних подступов к СССР и попытки подготовить почву в Германии и Японии для использования их в войне против СССР».

Обширное послание посла Новикова подкрепляло уже принятое в Москве решение ужесточить политику в отношении Соединенных Штатов. Но его оценки никак не отражали реальную американскую линию в отношении Китая.

В ноябре 1945 года вызванный для консультаций в Вашингтон американский посол в Китае Патрик Хёрли неожиданно заявил, что уходит в отставку. Причем по принципиальным соображениям: он не согласен с тем, что государственный департамент США сотрудничает с китайскими коммунистами. Посол Хёрли сообщил об этом публично в клубе прессы ровно через час после того, как сказал президенту Трумэну, что в Китае все в порядке и он собирается вернуться туда как можно скорее. «Мои попытки предотвратить гражданскую войну в Китае, – сказал посол, – объясняются тем, что профессиональные дипломаты объединились с коммунистической партией Китая».