Транспортер уже покинул некое подобие хлева, в котором они его оставили, а стоял посреди площади. Его мотор натужно ревел. Около пятидесяти лучников, вооруженных короткими, но мощными луками, стояли полукругом и беспощадно обстреливали своими стрелами, сверкающую глянцем свежей эмали, грозную машину. Стрелы летели в бронированное остекление кабины, в систему катков гусеничного привода, с силой ударялись и отлетали. Сержант даже остановился, изумленный скоростью, с которой распространялись распоряжения главнокомандующего в этом примитивном мире. Когда водителю надоедал град осыпающих его машину стрел, транспортер, как дикий зверь, резко брал с места и бросался на толпу лучников. Те, с дикими криками кидались в рассыпную, перепрыгивая через высокие заборы ближайших усадьб и запрыгивали в раскрытые окна первых этажей с ловкостью, на которую способен человек только в режиме спасения собственной жизни. Как только машина замирала на месте, они тут же собирались в свой неизменный полукруг, вероятно так требовали местные представления о стратегии, и производили очередной залп.

– Давно воюешь? – Спросил по радиостанции сержант у водителя вездехода.

– Уже минут пятнадцать… – Сразу откликнулся водитель, завершив фразу мастерски составленным набором ругательств. – Поцарапали мне своими дурацкими стрелами все стекло…

– А почему не выходил на связь? – Оборвал его грозивший затянуться доклад.

– Так был же приказ – «оставаться на песте и ждать распоряжений», тем более, что никакого урона они этому транспортеру они нанести не смогут, тем более, что я их близко не подпускаю. Просто эти сволочи меня уже достали.

К гулу работающего в холостом режиме двигателя, добавился еще один, едва различимый звук, поначалу еле слышный, нарастающая с каждой секундой монотонная дробь. Это был стук копыт о булыжную мостовую.

– К тебе еще гости, – прокомментировал услышанное Уилк, – на подмогу лучникам скачет конница.

И действительно в следующее мгновение из-за поворота улицы показались богато разукрашенные, закованные в тускло сверкающие латы всадники. Шлемы видимо представляли особенную гордость этих воителей, так как на них висели самые выдающиеся достижения местной абстракции – яркие лоскуты прозрачных и тонких, как намек фаворита, тканей, соседствовали с пучками длинных, цветных перьев, красиво развевающихся на ветру и болтающимися на шнурках, маленькими деревянными скульптурками. Каждый из всадников держал на перевес внушительных размеров штурмовое копье, больше похожее на только что срубленное молодое дерево. Но от побега-десятилетки это оружие отличала одна деталь – узловатое древко венчал тяжеленный, литой наконечник, его четыре грани правильно сходились к центру, максимально уменьшая площадь приложения силы и тем самым приближая к нулю шансы врага при точном попадании.

Под всадниками были какие-то копытные животные. С такого расстояния вид определить было трудно, тем более, что Керон никогда не интересовался проблемой верховых животных, и даже никогда с ней не сталкивался.

– Ты там не расслабляйся, – вновь обратился сержант у водителю транспортера. – Сейчас ты приймешь участие в настоящем рыцарском турнире.

Его уже этот спектакль начинал смешить. Совершенно неожиданно с его лица исчезла гримаса озабоченности, к которой все так привыкли. Ее место заняла мальчишеская ухмылка – широкая и счастливая. Почему счастливая? А просто так.

– Это как? – Не понял водитель, но тут же в динамике послышалось: – О боже! – Он заметил расфуфыренных, всех в плюмаже наездников. – Ребята, сделайте что-нибудь. Транспортер хоть штука и крепкая, но я сомневаюсь, что он удержит удары наконечников их палок.

– Это точно, – согласился сержант, – мы находимся за кустами. Видишь их?

– Да, вижу. Они здесь единственные на этой площади. Машина развернулась и стала сдавать назад, водитель тем самым прикрывал корпусом транспортера маленький отряд Уилка от стрел лучников. В рядах атаковавших раздался отрывистый боевой клич. Один из пяти всадников стегнул свое животное по крупу короткой, толстой плетью. Тварь под ним походила на помесь быка с ослом. Длинные, массивные рога венчали стальные наконечники, крепившиеся кожаными ремнями за пропиленные в рогах отверстия. Из-за массивных рогов торчали огромные, обвисшие уши. Животное испуганно косилось в разные стороны и время от времени раскрывало свою огромную пасть, демонстрируя всем желающим великолепный набор тупых, как пеньки, зубов жвачного животного. Животное немного побрыкалось, но всаднику вскоре удалось направить свою скотину в сторону отступающего, как все решили, транспортера. Находясь в шагах тридцати от машины местный рыцарь мотнул головой, забрало с лязгом захлопнулось, скрыв лицо своего хозяина толстой, металлической сеткой и развернул свое копье, до этого стоявшее на подъеме его правой ноги в горизонтальное положение.

– Сейчас ударит! – Послышался визг водителя из радиостанции Уилка. А сам он, бросив штурвал своей машины, бросился в грузовой отсек транспортера, в слабой надежде, что среди переборок и внутреннего оборудования, острие копья его не достанет.

В следующее мгновение из кустов ударила короткая очередь. Животное под всадником, как подкошенное, рухнуло на мостовую. Всадник, перелетев через голову своего друга и чуть не раскроив себе слабозащищенный живот о наконечники рогов своего боевого друга, рухнул на мостовую, несколько раз перекувыркнулся через голову, издавая звук брошенной консервной банки, да так и остался лежать, раскинув в разные стороны руки. К правому переднему катку транспортера доехал только шлем, с развивающимся на ветру пучком белоснежных перьев.

– Ну наглые дикари! – Возмущался капитан влезая в транспортер. – И что самое интересное, всегда так, как только попадешь в отброшенный мир, всегда такое случается.

– Я то же заметил. – Поддержал разговор Уилк. Только этим двоим хотелось говорить. У всех остальных была явная передозировка впечатлений, тем более, что все кроме сержанта и капитана первый раз находились в подобном мире.

Развернувшись на месте с пробуксовкой, машина рванула прочь из города. Все, кто находился на ее пути, включая уцелевших рыцарей, бросились врассыпную, уступая перед напором до ужаса живучей зверюги. Только один из рыцарей не растерялся. На его щите притороченном к седлу, сиял самый гордый герб этого королевства. Он пришпорил свое животное и бросился следом, громко что-то выкрикивая. Он несся на своем скакуне быстрее молнии – примерно километров двадцать в час – и был похож на юного бога, разгоряченного в схватке. Русые, длинные волосы развевались на ветру. Все находившиеся в транспортере, кроме водителя, рискуя вывихнуть себе шеи, следили за разворачивающимся спектаклем. Некоторое время он не отставал от набирающего скорость транспортера, но не прошло и половины квартала, как его ужасно саркастическая карикатура на коня, стала задыхаться, широко разинула пасть и сбросила скорость. Из-за следующего поворота он уже не показался.

Рыцарь с достоинством развернул свое животное и оно его понесло размеренной трусцой обратно к соратникам. Удары копыт о мостовую гулко разносились по безлюдным, пустынным улицам. Охочие до впечатлений зеваки, только высовывались из окон своих домов поглядеть на происходящее, хотя все уже закончилось. Вечером, соратниками, для героя дня, повергшего в паническое бегство невиданное чудовище, был устроен огромный пир, во время которого славный рыцарь Яйцелот радостно купался в пенных брызгах славы, шумно празднуя свою великую победу. Весть об этом подвиге со временем разнеслась далеко по округе, и когда правителю доложили об этом геройстве, тот наградил славного рыцаря целой кучей поместий и несколькими титулами сразу, ведь не каждому же смертному удается вот так запросто прогнать прочь из города зарвавшегося дракона…

На максимально допустимой скорости транспортер громыхал своими гусеницами по корявому булыжнику. Вскоре показались городские ворота. Возле них было какое-то движение, но из-за вновь припустившего ливня, с потоками которого не справлялись дворники лобового стекла, было трудно рассмотреть что же именно там происходит.

Пятеро воинов королевской гвардии – отборных сил Актании, с тяжелыми, обоюдоострыми мечами наголо, перегородили створ ворот, створки которых за их спинами были плотно сомкнуты, в грубо сработанных, ржавых скобах, вбитых в дерево створок, был вложен исполинский засов. Лица воинов озаряла угрюмая решимость исполнить все, только что полученные приказы. Неподалеку возвышалось стенобитное орудие, самое примитивное, которое Керон мог себе представить. На двух деревянных поперечинах, на коротких, ржавых цепях болталось схваченное двумя широкими, кованными обручами здоровенное бревно. Обитатели мира, с остановившемся казалось навсегда временем, решили видимо при помощи этой штуки вскрыть железяку на которой передвигались нечестивцы и вернуть в такой способ свои кровные и все-таки добраться до глоток негодяев.

Безумством было бы таранить такие массивные ворота столь неприспособленной для этого машиной и водитель нажал на тормоза. Заблокированные гусеницы заскользили по камню и машина развернувшись правым бортом к врагам, качнувшись остановилась. Сержант схватил первый попавшийся ему в руки пулемет и распахнув люк выскочил наружу и начал стрелять. Решимость гвардейцев мгновенно сменилась ужасом, да и то всего на мгновение. Пули сержанта положили всех пятерых быстро и четко. Смерть настигла их быстро, так что они даже ничего не успели сообразить. О такой хорошей смерти мог только мечтать каждый из воинов этого мира. Обычно, почти всегда было наоборот, хотя рана полученная в бою и оказывалась смертельной, но человеку приходилось умирать долго и мучительно. Что поделаешь, холодное оружие – есть холодное оружие.

Вслед за своим командиром выскочили еще несколько человек, в том числе и Керон. Первое, что услышал Сальс, это были редкие очереди, раздававшиеся по ту сторону городской стены. С десяток человек, возившиеся возле стенобитного орудия, видя как стремительно развиваются события не в их пользу, со всех ног бросились наутек. Катор пустил им вдогонку длинную очередь, стараясь брать поверх голов. Те помчались еще быстрее, теряя по дороге оружие и доспехи.

Тем временем, по верхушке городской стены, к месту стычки бегом подтягивался отряд лучников. По мере продвижения отряда от него отделялись по несколько человек и оставались за массивными защитными зубцами стены, которые были построены не только снаружи, как в нормальных городах снаружи, но и с внутренней стороны тоже. Как только лучники достигали своего рабочего места, они тут же доставали из туго набитых колчанов первую стрелу, натягивали луки и бесстрашно высовываясь по пояс из-за своих укрытий, начинали стрелять в своих врагов. Стрелы градом посыпались сверху. Смелость, с которой они противостояли значительно более совершенной технологии, чем у них, поражала.

Маленький отряд из другого мира с ожесточением отстреливался. Решимости победить было предостаточно у обеих сторон. Под стеной шесть пулеметов и два импульсника работали не умолкая, оружие замолкало только тогда, когда нужно было заменить опустевший магазин. Лучники в свою очередь переставали стрелять только в двух случаях – либо в человека на стене попадала пуля, либо у него просто кончались стрелы.

Когда на стене количество лучников заметно уменьшилось, сержант жестом приказал двум солдатам выйти из-за прикрытия машины и попробовать открыть засов. Те хотя и без особого энтузиазма, но-все таки пошли. Керон и Истар остались рядом со своим командиром прикрывать вынужденных смельчаков. Пули с легкостью крошили сильно выветренный камень стены, отбивая куски крупного щебня, который сыпался вниз после каждого прохода пулемета. В отличие от крупных кусков, белая пыль, не смотря на не прекращающийся дождь, белой вуалью прикрывала раны на камнях, нанесенные временем и человеком.

Тяжеленное бревно засова не смотря на прилагаемые героические усилия, не хотело сдвигаться ни на миллиметр. Видимо оно как-то фиксировалось на своем месте, но как именно, когда в тебя постоянно летят стрелы, разобраться было невозможно. Ржавые скобы плотно охватывали узловатый, не имевший даже намека на обработку ствол дерева.

Стрелы градом сыпались со стены. Хотя почти все, кто составлял первый отряд лучников были уже в лучшем мире, но свежие силы все подходили и подходили. Пятиминутной задержки возле запертых ворот местным гвардейцам было вполне достаточно для организации вооруженного сопротивления. Керон, когда менял очередной магазин, заметил, что у сержанта из левого плеча торчит короткий обломок толстой стрелы, которую тот обломал чтобы та приносила ему меньше страданий. В жилет и шлем Керона то же несколько раз попадали стрелы, но ему пока везло – ни одна из них не попала в незащищенное место. Вдруг он получил неожиданный удар в спину, развернулся и обнаружил, что лучники зашли с тыла и обстреливают его и сержанта из-за низкого забора ограждающего бедные, приземистые домишки. Керон не раздумывая дал очередь по врагам. Воины Горталия видимо уже уяснили для себя связь между грохотом, который производило странное оружие пришельцев с рванными в клочья телами своих соплеменников и мигом попрятались. Вообще, как доказывает опыт десятков тысячелетий, человек – существо быстрообучающееся, и хотя он теряет усвоенные знания с такой же скоростью, с какой и способен приобретать, но это уже совсем другой вопрос.

У возившихся возле ворот солдат дела были не лучше. У одного из них стрела торчала из бедра, принося страшную боль при каждом шаге. У второго две стрелы сидели в правой руке, в плече и предплечье. Используя здоровую руку и зубы он их старался вытащить, ведя при этом отчаянную борьбу с бившими о сознание волнами боли. Одну из стрел ему удалось достать, правда ее наконечник остался глубоко в руке, вторую он решил не трогать вообще. Теперь его левая рука висела как плеть вдоль туловища, по пальцам тоненькими струйками стекала кровь, которую тут же смывал дождь. Он в отчаянии пытался справиться с тяжеленным пулеметом одной рукой, но из этого ничего не выходило.

Все это бросилось в глаза Керону, в коротких паузах между очередями, пока он взглядом искал очередную жертву.

– Давайте быстрее, – кричал сержант, стараясь перекричать работающие рядом пулеметы, – делайте что-то с этими воротами, а то нас тут всех перестреляют.

Наконец ребята возле ворот вспомнили о существовании гранат. Инданар, сидя в вездеходе, истошно вопил во всю глотку что-то воинственное. Водитель, которому платили только за ро, что он ездил, а не воевал, как мог успокаивал старика, но его удары еще больше заводили бесстрастного служителя культа. Старик все отчаянее демонстрировал свою радость близкого освобождения.

Крохотную площадь перед городскими воротами захлестнула волна неудержимой ненависти, так иногда явственно проявляющаяся в человеческих поступках и принципиально свойственная лишь человеку. Если бы у противоборствующих сторон не осталось никакого оружия, то они бы наверняка рвали бы друг друга зубами.

Наконец возившимся возле ворот солдатам удачи надоели попытки сдвинуть засов и они достали гранаты. Сложив их кучкой на исполинский ригель, они активизировали одну и метнулись прочь. Катор за шиворот тащил прочь раненого в руку собрата, хотя и у него из бедра правой ноги торчало оперение стрелы, увлекая за спасительный выступ стены. Как только они скрылись за стеной, прогремел взрыв, отраженное от высокой стены эхо понеслось куда-то в городские кварталы. Все кто находились под прикрытием вездехода разом посмотрели в ту сторону. Перебитое пополам бревно валялось в нескольких метрах от ворот, неподалеку валялись вырванные скобы, на которых он только что крепился, но тяжеленные ворота, способные сутки удерживать работу массивного тарана устояли, лишь правая створка слегка приоткрылась. Медленно оседала белая пыль.

– Все в машину! – Высунувшись из-за укрытия скомандовал сержант и получил еще одну стрелу в ногу. – Сволочи! – Закричал он и стал беспорядочно стрелять в разные стороны.

Пулемет замолк только тогда, когда кончились патроны, затем он заполз в салон и захлопнул люк. В его остекление тут же ударилось несколько стрел, оставив глубокие царапины в толстом стекле.

Увидев, что положение вещей несколько изменилось не в его пользу, Индинар сник. Его истерическое, ничем не сдерживаемое предвкушение победы как-то сразу улетучилось и без перехода, мгновенно, он погрузился в глубокую, безисходную печаль. Под его левым глазом наливался концентрированным фиолетовым тоном огромный синяк – работа рассердившегося на его поведение водителя.

Перед прикрытыми еще воротами, вездеход немного сбросив скорость и с легким толчком уперся своим рылом в массивную створку. Натужно взревел двигатель и она с неохотой распахнувшись выпустила ревущего, изрыгающего дым зверя из негостеприимного города.

– Это мы, не стрелять, – сообщил сержант в свою радиостанцию, хотя сверкающую хромом и свежей эмалью машину, можно было принять за местную вещь, только после сильного, затяжного перепоя.

Картина, которая предстала перед взглядом только что покинувших торжество гостей, всех в транспортере, кроме Индинара, несколько успокоила. За городскими воротами было все более-менее спокойно, если не считать растянувшихся на метров двести редкую цепь солдат взвода и группы прикрытия, которые стоя по щиколотку в воде изредка стреляли по верхушке городской стены. Защитники Варгуста ожесточенно отстреливались, но их стрелы не пролетали и половины расстояния до солдат Уилка. В ста метрах за их спинами, заботливо прикрытый плотным пологом дождя, грубо очерченной глыбой металла возвышался челнок.

Погрузка заняла около десяти минут. Из города больше никто не показывался. Створка ворот была по прежнему распахнута, но в их проеме никто больше так и не показался.

Один из пилотов стоял возле десантного люка и смотрел, как в его машину вносят на сапогах, оружии и обмундировании непомерное количество грязи, непрерывно ругался, предвкушая капитальную уборку. Везти через три галактики столько грязи ему не хотелось, но делать было нечего.

Смирившийся с неизвестностью плена Индинар понуро стоял в проходе между рядами кресел.

– Взлет. – Приказал капитан, с трудом взвешивая на руке свой чемодан.

Пилот бегом отправился в кабину. Сержант схватил за грудки представителя культа и легко оторвал сухонькое тело от пола. Ноги старика повисли в воздухе. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, полными ненависти взглядами. Схватку характеров выиграл сержант. Тут в сознании сержанта вспыхнуло смутное представление о симметрии и он не дожидаясь логического подтверждения, тут же воплотил его в реальность, заехав в лицо служителю культа слева. Тот вылетел через еще распахнутый люк и приводнился в глубокой луже. Люк захлопнулся и челнок тяжело поднялся вверх, слегка раскачиваясь в воздухе и выдувая из луж влагу, дробя ее на неисчислимое количество мельчайших капель, которые не хотели даже падать на поверхность, а замысловато струились в воздушных потоках.

Вскоре грозная боевая машина превратилась в маленькую, черную точку, которая бесследно пропала среди плотной облачности.

Древний старец, всю жизнь проведший на украшенном золотом троне, сидел в мутной луже. Вода доходила ему до пояса. Под правым глазом у него наливался кровью точно такой же синяк, что и под левым. Он сидел и блаженно улыбался. Почему именно, наверное он бы затруднился ответить, но на душе у него было легко и спокойно. Все страхи мучившие его в течении дня умчались прочь, в безуспешной попытке догнать удивительную машину, посредством непостижимой силы отправившейся в небеса, в исконную обитель богов и демонов.

Затем он встал, осенил себя на всякий случай священным знаком и проваливаясь глубоко в раскисшую грязь, пошлепал обратно в Варгуст.