Глава ДЕВЯТАЯ

По дороге домой Дрю сидел молча, размышляя над горькой правдой, сказанной отцом. Лайла тоже казалась спокойной. Она сидела на своем обычном месте в экипаже и старалась не смотреть на Дрю.

Как мог он винить ее в том, что он ей не нравится?

Она винила его во всех несчастьях своей жизни — в продаже небольшого пароходства отца, в смерти отца, и даже в том, что вышла замуж за Жана. Хуже всего, что порой он мог понять ее ошибочную логику.

Да, контракт по продаже пароходной компании был составлен явно в пользу Жана, но ведь Жан заплатил немалые деньги за эту блестящую работу. А ее отец добровольно подписал договор, и никто при этом, к удивлению Дрю, не оказывал на него никакого давления. Теперь Дрю предполагал, что Жан тогда предложил Энтони Дю Шампу единственное, чего тот хотел и что не мог купить ни за какие деньги: безопасность родной дочери. Если бы ее отец посоветовался с юристами, ему бы рекомендовали ни за что не подписывать составленный Дрю договор.

Дрю вздохнул. Мог ли он винить Кювье за влечение к милой Лайле? В конце концов, Дрю сам был влюблен в нее еще с юных лет. И теперь он чувствовал себя ответственным за нее, отчасти потому, что составленный им контракт оставил ее без денег.

И вновь он вспомнил о предостережении отца, бросив невольный взгляд на свою спутницу. Да только мертвец не почувствовал бы влечения к такой женщине!

Прекрасная, сильная и куда более стойкая, чем те женщины, которых ему приходилось знавать прежде, Лайла интриговала его. После того, как он поцеловал ее днем, он до вечера не мог думать ни о чем, кроме ее губ, сладкого рта. Ему хотелось большего, чем просто ласкать ее.

Интимная связь с клиенткой явилась бы непоправимой ошибкой. Он должен готовиться к процессу. А такой аморальный поступок мог привести к тому, что его лишили б лицензии, к тому же это было совершенно неэтично. Публично призывать к чистоте и порядочности и одновременно иметь тайную любовную связь с собственной клиенткой. Нет, это вряд ли понравится его потенциальным избирателям. Но Лайла сама по себе достаточно сильное искушение, и ради нее он мог забыть о карьере, личных амбициях и прежней решительности и полностью уйти в чувственное забвение. Образ обнаженной Лайлы, с откинутой назад головой, закрытыми глазами, ее дыхание в минуты, когда он занимается с ней любовью… Все это никак не выходило у него из головы.

Он откашлялся, решительно настроившись избавиться от наваждения — образа обнаженной женщины, такой беззащитной в его руках.

— Ты хорошо провела время?

На самом деле он хотел спросить, понравилось ли тебе, как я тебя целовал днем?..

Она бросила на него взгляд из темноты.

— Твоя мать очень милая женщина и отличная хозяйка.

— А что ты думаешь по поводу моего отца? спросил Дрю, почему-то особенно этим заинтересовавшись.

— Он светский человек, имеет вес в обществе, но почему-то заранее решил, что это я убила Жана, — ответила Лайла.

Дрю немного опешил. Лайла прекрасно разбирается в людях! Неужели она не видит, насколько он ею очарован?

— Мой отец информирован как никто другой, и потому его решения всегда молниеносны, — заметил Дрю.

— Уже давно я не наслаждалась обществом женщины за ужином. С твоей мамой так легко, — промолвила Лайла, тяжело вздохнув. — Похоже, ей было все равно, что у нее в гостях дама, подозреваемая в убийстве.

Моя мать могла бы развлекать самого дьявола, и тот прекрасно чувствовал бы себя в ее обществе. Просто у нее такая манера общения. Я считаю, что моему отцу с ней просто повезло. Последовала напряженная пауза.

— Они ведь не приглашали меня, так? Дрю понял, что врать бессмысленно.

— Конечно, нет. Лайла отвернулась.

— И теперь меня уже больше не примут в твоем доме, ведь правда? И неважно, что я невиновна. Люди всегда помнят только плохое.

— Вполне возможно, — ответил Дрю, его охватила внезапная потребность быть с нею предельно откровенным.

— Хотелось бы повернуть время вспять и полностью изменить последние два года. Я бы удержала тогда своего отца от подписания этого контракта, — в голосе Лайлы звучало отчаяние.

— Нет смысла винить себя за ошибки отца, — промолвил спокойным тоном Дрю, пытаясь ее успокоить.

Она повернулась к нему, и на какой-то миг адвокату показалось, что она сейчас его ударит, столько незримой ненависти исходило от нее.

— Я не виню его ни в чем. Я обвиняю Жана и тебя. Ты помог Жану обмануть моего отца.

Дрю не знал, что ей ответить. Ночной ветерок обдувал его лицо, не в состоянии охладить внезапно охватившей его ярости.

— Лайла, никто не заставлял твоего отца подписывать тот контракт. Он подписал документ, не пожелав проконсультироваться с юристами. Я не повинен в его глупости.

— Его глупости?! — воскликнула Лайла.

— Совершенно верно, — парировал Дрю. — Подписывая деловой контракт, советуйся со своим юристом. Любой профессионал сразу сказал бы ему, что договор односторонний, — выпалил Дрю.

Она не ответила. Она просто отвернулась и стала смотреть в окошко экипажа. Всю следующую милю их пути слышалось лишь пение ночных цикад, да шуршание пожухлых дубовых листьев, ковром лежавших на дороге.

Наконец она заговорила, и голос ее был на редкость спокоен, но холоден.

— Если никто не заставлял отца подписывать контракт, а бизнес его процветал, то почему он решил от него избавиться?

— Не знаю, меня это тоже волнует, — ответил Дрю, стараясь сохранять спокойствие. — В данный момент я предполагаю, что Жан предложил жениться на тебе, и таким образом было удовлетворено желание твоего отца обеспечить твое будущее.

— Но ведь ты наверняка все знал! — воскликнула она. — Знал, что у Жана есть и другие женщины, и позволил ему взять меня в жены.

— Черт возьми, Лайла! Я занимался только законным бизнесом Жана. И он сообщал мне лишь то, что считал нужным. Я бы сам рассказал твоему отцу о том, что Жан уже женат, если бы знал истинные намерения своего клиента! Но он же мне ничего не сказал!

Она с изумлением воззрилась на него, и ее большие глаза блеснули в свете луны. И еще одну милю они проехали в полном молчании.

Наконец, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу и отогнать эротические грезы, в которых обнаженная Лайла таяла в его объятиях, Дрю заговорил.

— Сегодня днем я получил записку от миссис Готье. Она согласилась встретиться с нами завтра в три часа пополудни.

Лайла резко повернулась и схватила его за запястье. Тепло потекло по его руке от прикосновения женщины, у Дрю перехватило дыхание.

— Слава богу, — обрадовалась Лайла. — Быть может, завтра в это время я буду уже свободной женщиной. Завтра в это время мы вполне сможем узнать имя настоящего убийцы Жана.

Он кивнул в знак согласия, не зная, что и подумать. Все указывало на вину Лайлы, но ему не хотелось верить в то, что она убийца. Она была ему небезразлична, и это пугало Дрю.

Лайла стояла в прихожей дома миссис Готье, нервно ожидая, пока дворецкий объявит об их приходе. Бледно-зеленые обои в цветочек покрывали стены этого помещения. По обе стороны от дверей стояли венецианские статуи. С потолка свисала хрустальная люстра. Лайла чувствовала себя неловко в столь изысканной обстановке. Много раз она проезжала мимо этого дома, но внутри не была ни разу. И даже сегодня, когда она пришла сюда в компании Дрю Солье, ее в этот шикарный особняк не приглашали.

— Сюда, пожалуйста, — сказала горничная и провела их в залу, одну из стен которой занимало огромное французское зеркало. В обивке мебели преобладал голубой цвет, а у большого окна стояло пианино. Сладкий аромат роз витал в воздухе, их лепестки плавали в вазе эпохи династии Мин, стоявшей на музыкальном инструменте.

Миссис Готье ожидала их стоя. Словно учительница школярам, она властным жестом указала им на диван. Лайла и Дрю сели.

— Мистер Солье, вы не предупредили меня, что приведете с собой мисс Дю Шамп, — отчитала адвоката хозяйка, усаживаясь в французское кресло.

— Прошу прощения, миссис Готье, но мисс Дю Шамп настояла на встрече с вами, и мы боялись, что вы откажете нам, если я скажу правду.

Женщина нахмурилась.

— Ну зачем же так… Раз уж вы здесь, я готова вас выслушать.

Лайла была рада, что им сразу не указали на дверь.

— Так зачем же я вам понадобилась? — спросила хозяйка, глядя прямо в глаза Лайле.

— В редакции городской газеты мне сообщили, что вы знаете всех в Батон-Руж. Я ищу молодую женщину по имени Бланш, — сказала Лайла. — Мне известно лишь то, что она происходит из благородного семейства и приехала в Батон-Руж вместе с маленькой девочкой, которую зовут Жюлиана.

Женщина призадумалась.

— Да, я ее знаю. Бланш Филь недолго жила в Батон-Руж.

— Так значит, она здесь больше не живет? заволновалась Лайла. — У меня есть веские причины считать, что у Жана Кювье имелись еще жены, а не только те три, о которых уже известно. И Бланш была одной из них.

Хозяйка задумчиво кивнула Лайле.

— Вполне логично, учитывая, насколько развратен был мистер Кювье. Я могу поведать вам то немногое, что известно мне о трагической судьбе этой женщины.

Миссис Готье поудобнее устроилась в кресле.

Лайла почувствовала, что дрожит от страха. Трагическая судьба? Что она хочет этим сказать? И прежде чем она успела хоть что-то спросить, женщина начала историю Бланш.

— Вдова Бланш приехала сюда ухаживать за своей престарелой тетушкой и привезла с собой свою маленькую дочурку. К тому времени ей едва исполнилось три годика, и Бланш обожала милую малютку и берегла как зеницу ока.

Миссис Готье вздохнула.

— Бланш была довольно замкнута, не появлялась на светских раутах, посвящая себя полностью заботам о тете и дочери. Они прожили здесь около шести месяцев, когда Жюлиана подхватила желтуху.

Покачав головой, пожилая женщина утерла края глаз носовым платком.

— Это была настоящая трагедия. Через две недели девочка умерла. Бланш была вне себя от горя. На похоронах ее утешал какой-то мужчина, и когда я спросила, кто это, мне сказали, что это ее старший брат.

Лайле невольно стало жаль эту несчастную.

— Так что же случилось с мисс Филь? Лайла была уверена, что именно Бланш оборвала порочную жизнь Жана.

— О, господи, это самая печальная часть этой истории, — миссис Готье выдержала драматическую паузу, и Лайле стало не по себе. — После смерти дочери Бланш убила себя.

Какое-то время Лайла сидела, словно оглушенная. Для нее это был настоящий удар. Бланш мертва?

НЕТ, ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ВЕДЬ ЭТО БЛАНШ УБИЛА ЖАНА!

— Когда это случилось? — спросила Лайла, уже представляя, как на ее шее затягивается петля.

— Вот, уже полгода, как ее похоронили.

— Полгода, — прошептала Лайла, и ей захотелось закричать.

Она чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Мертвые не могут убивать. Лайла была уверена, что поиски Бланш помогут найти настоящего убийцу. А теперь, похоже, ее казнят за убийство, которого она никогда не совершала.

— Мисс Дю Шамп, с вами все в порядке? Что-то уж больно вы побледнели. Вы, что, были близко знакомы с Бланш?

Та молодая женщина покончила с собой. Это было так печально, так бессмысленно…

Дрю откашлялся, впервые заговорив с тех пор, как сел на диван.

— Мисс Дю Шамп была уверена, что Бланш имеет какое-то отношение к убийству Кювье.

Готье с сочувствием посмотрела на Лайлу.

— А как насчет тетушки? — спросил Дрю.

— Она умерла через месяц после похорон Бланш.

— А брат Бланш? — Дрю бросил взгляд на Лайлу, безмолвно смотревшую на цветы и пытавшуюся оправиться от неожиданного удара судьбы.

Седая голова пожилой женщины дрогнула.

— Не могу вам сказать. Я никогда прежде с ним не встречалась и видела этого мужчину лишь мельком на похоронах Жюлианы.

Лайла сидела потрясенная. Ее надежды таяли, словно последний отблеск света в черной пучине отчаяния.

Миссис Готье положила ладонь на руку Лайлы, пытаясь ее успокоить.

— Мисс Дю Шамп, сохраняйте веру в Господа нашего. Лично я уверена, что убийца будет найден и получит по заслугам.

Лайла подавила в себе острое желание сообщить этой великосветской даме о том, что полиция уже нашла виновную. Вместо этого она натянуто улыбнулась. Ей хотелось поскорее выбраться из душного дома. Лайла встала.

— Спасибо, что уделили нам внимание и рассказали о Бланш.

Миссис Готье тоже встала.

— Мне очень жаль, что я вас так расстроила. Надеюсь, убийцу мистера Кювье найдут.

— Благодарим вас, — ответил Дрю и, взяв Лайлу под руку, повел ее к выходу.

Миссис Готье осталась в полном одиночестве. Та же самая горничная проводила их до крыльца, но Лайла даже не запомнила ее лица.

Оказавшись на улице, она даже не почувствовала тепла летнего солнца. Тьма поглотила ее, обдав смертельным холодом.

Дрю помог ей сесть в экипаж, после чего занял в нем свое место. Щелкнув поводьями, он оправился в обратный путь по городским улицам.

— Как я поняла, это значит, что мы завтра отправляемся в Новый Орлеан, — еле слышно промолвила Лайла.

Дрю опустил глаза.

— Я уже купил билеты на пароход, отплывающий в Новый Орлеан завтра днем.

Она отвернулась от него. Она ведь знала с самого начала, когда покинула Новый Орлеан, что ее обязательно заставят туда вернуться. Но до сегодняшнего дня Лайла верила, что найдет настоящего убийцу и будет оправдана. Теперь суд присяжных казался неизбежным, а казнь через повешение вполне реальной. Когда она попыталась сдержать дрожь, сковавшую ее тело, невольный всхлип вырвался из ее груди, и по щекам потекли горячие слезы.

Дрю остановил экипаж и заключил ее в объятия; он гладил несчастную молодую женщину по спине, и слезы постепенно очищали израненную душу.

Звезды мерцали в ночном небе. Лайла сидела в кресле-качалке и с тоской смотрела на них. Все ее надежды рухнули в тот миг, когда она поняла, что Бланш Филь не могла убить Жана.

Теперь ей оставалось лишь молиться, что информация о том, что ей было известно о существовании Мариан и Николь до гибели мужа, не станет достоянием следствия. В противном случае у присяжных появится дополнительный повод считать ее виновной.

Но ведь она никогда не любила Жана, и когда поняла, что стала свободной, то благодарила Бога, и строила планы на новую жизнь.

Конечно, они крупно поскандалили в ночь его смерти, потому что Жан уже не мог более заставить ее быть его женой. И когда она стала требовать у него свой дом и деньги, вырученные от продажи отцовского пароходства, он рассмеялся ей в лицо и стал говорить непотребные вещи.

Однако судьба решила все по-своему, и порой Лайле приходила в голову мысль о том, что Жан совершил самоубийство, чтобы избежать позора, когда его многоженство станет известно всему свету. Но вряд ли такой человек, как Жан, пошел бы на самоубийство.

Полная луна сияла в небесах, освещая дом, который она так любила, и который больше не принадлежал ей. Лайла вздохнула. Теперь ей уже стало все равно, признают ее виновной или нет, ведь у нее все равно ничего не осталось.

Слеза скатилась по щеке» и она невольно вспомнила о том, как сегодня днем Дрю утешал ее, когда она плакала. Он обнял ее и гладил по спине, пока она оплакивала смерть Бланш и крах своих надежд. И хотя Лайла считала Бланш потенциальной убийцей, она была крайне опечалена краткой историей жизни этой женщины.

А ее саму ожидал суд присяжных, итог которого мог оказаться полной катастрофой. Мысль о том, как кто-то затянет на ее шее веревку перед толпой зевак, просто ужасала.

Ну как мне сохранить спокойствие и самообладание, когда я знаю, что никто мне не поможет и жизни моей пришел конец? И, тем не менее, я просто обязана до самого конца утверждать, что невиновна.

Звук шагов заставил ее вздрогнуть. Лайла повернула голову и встретилась взглядом с Дрю.

— Я тебя искал, — промолвил он. — С тобой все в порядке?

— Нет, — честно ответила она. — Я просто в ужасе.

Он взял кресло-качалку за спинку и стал тихонько его раскачивать.

— Я могу выиграть это дело, но мне нужна твоя помощь, — сообщил он ей доверительным тоном.

Она попыталась напомнить себе, сколь сильно она ненавидела этого мужчину, но с каждым разом это оказывалось все труднее, поскольку он продолжал совершать по отношению к ней такие милые поступки. Вот, например, сегодня ночью, когда он пришел сюда, чтобы успокоить ее, или днем в экипаже.

— Я думала, что, вернувшись домой в Батон-Руж, найду убийцу Жана. А теперь все кажется таким безнадежным, — призналась Лайла.

— Ты не должна сдаваться, — сказал Дрю. Я хочу, чтобы ты была абсолютно уверена в своей невиновности.

В ответ Лайла истерически рассмеялась.

— Очень странно слышать это от того, кто сам не верит в мою невиновность.

Дрожь сотрясала ее тело, она уже не контролировала свои эмоции.

— И что я буду говорить там, на суде? Что я не уверена в том, что не прикончила его совершенно случайно? Как мне убедить в своей невиновности двенадцать присяжных, когда именно я подливала ему лауданум в чай?!

Дрю прекратил раскачивать кресло и, встав перед Лайлой на колени, промолвил:

— Ты будешь каждый день смотреть им прямо в глаза, улыбаться и говорить: «Доброе утро!» Ты станешь профессиональной актрисой, которая знает, когда именно ей следует рыдать и вытирать слезы, а когда притворяться и делать вид, что у нее все хорошо. Это твой шанс убедить горожан Нового Орлеана в том, что ты была хорошей женой человеку, который просто тобою воспользовался. Мы должны доказать, что пострадавшей стороной была именно ты, а не выродок, обманувший четырех женщин. И который, кстати, отправился на тот свет благодаря цианистому калию, а не опиумной настойке.

— А что, если у меня не получится? — прошептала Лайла, не желавшая признаваться в собственной слабости.

— У меня нет никаких сомнений в том, что ты сможешь очаровать присяжных и заставишь их поверить тебе, — настаивал Дрю. — Ведь ты прекрасная и сильная женщина, Лайла.

Она склонила голову к нему на плечо, собрав последние капли мужества. Ей нравилось опираться на него. Ведь он такой сильный и надежный.

— Нам необходимо обсудить место моего погребения…

— Нет! Мы не должны касаться этой темы! Потому что ты будешь жить! — настаивал Дрю.

Она напряглась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты этого знать не можешь. Я должна подготовиться к самому худшему… а теперь я даже не знаю, кого и подозревать в убийстве Жана. А если его убила я, то должна быть готова к смерти.

Волна дрожи вновь пробежала по ее телу, когда она еще раз представила, через что ей предстоит пройти.

— Ты не должна так думать. Ты должна показать всем, что абсолютно уверена в том, что его не убивала, — убеждал Лайлу Дрю.

Но что делать, если я уверена в том, что меня осудят? Ведь я единственная, кто был с ним в ту ночь, и, похоже, полиция считает, что я хотела его смерти… Но это не так… Я просто почувствовала себя свободной…

Она поперхнулась, осознав, что сболтнула лишнее, рассказав ему слишком многое о той ночи. Она заглянула в его изумрудные глаза и поняла, что совершила непоправимую ошибку.

Дрю сразу напрягся.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что почувствовала себя свободной?

— Свободной вернуться в родной дом, в Батон-Руж, — ответила она. По крайней мере, это было отчасти правдой.

Дрю внимательно смотрел на нее из темноты. Его глаза следили за выражением ее лица. Пришло время вернуться в дом, чтобы спрятаться там от этого настойчивого мужчины с пронзительным взглядом.

— Комары меня закусали. Я, пожалуй, пойду, сказала она, поднимаясь из кресла-качалки. Они стояли совсем близко, и дыхание Лайлы стало прерывистым.

— Я пойду с тобой, — промолвил Дрю, взяв ее под руку.

Лайла вошла в дом, совершенно подавленная. Она сболтнула лишнее. Она чуть не выдала, что еще до смерти Жана узнала о его многоженстве, что хотела вернуться домой в Батон-Руж, выкинуть все вещи Жана, а его самого навсегда забыть.

Дрю стоял в прихожей и вопросительно смотрел на нее. Лайле стало не по себе и захотелось бежать отсюда, но вместо этого она тяжело вздохнула и нашла блестящий выход из положения.

— Думаю, я устала, и мне пора спать. Сегодня был такой утомительный день, — сказала она, намереваясь скорее сбежать от него.

— Я тебе не верю, — ответил Дрю, пристально вглядываясь в ее лицо, освещенное светом прихожей.

— Что?!

Она сделала вид, что не поняла его.

— Ты что-то от меня скрываешь, — тихо промолвил он. — Ты лжешь мне, Лайла.

Глава ДЕСЯТАЯ

Страх охватил ее, и она вновь услышала лязг дверей камеры, обрекающей ее на вечное проклятье. Она чувствовала, что события сегодняшнего дня привели ее в западню. Похоже, судьба посылает ей очередное испытание.

— Я лгу? — эхом ответила Лайла. Он просто не понимал, каково ей сейчас. Однако в словах его было слишком много правды, и она не выдержала.

— Лгу точно так же, как лгала, утверждая, что невиновна?! Точно так же, как лгала насчет другой женщины?! Дрю, неужели ты веришь в то, что, узнав о других женах Жана, я коварным образом отравила его чай, чтобы отправить негодяя на тот свет?!

Тяжело вздохнув, она сделала шаг навстречу Дрю.

— На чьей ты стороне?! Похоже, ты не особенно хочешь защитить меня…

— Успокойся. Ты явно переигрываешь.

— Переигрываю! — воскликнула Лайла. Вот ведь бесчувственная скотина! — Пойми, ублюдок, я могу умереть!

Напряжение нарастало, и в следующую секунду ее ладонь взметнулась к его щеке.

Дрю на лету подхватил ее руку и прижал Лайлу к себе. Он держал ее крепко, пока гнев и страх, накопившиеся в ее душе за последние дни, не излились наружу. Она колотила его по груди свободной рукой.

— Будь ты проклят, Дрю! Я тебя ненавижу!

Он стиснул ее кулак и завел руку за спину, все сильнее прижимая ее к себе. Он ощущал, как сжимаются ее груди под его напором.

— А сейчас ты лжешь самой себе. Ты просто хочешь ненавидеть меня, хотя на самом деле это не так, — промолвил он, когда его рот находился всего лишь в нескольких дюймах от ее губ.

— Да, — прошептала Лайла.

Ощущение тепла распространилось по ее телу со скоростью лесного пожара, вызвав непреодолимое желание. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его объятий. Но ее действия лишь усиливали трение их тел друг о друга, и она уже чувствовала его твердость.

— Прекрати драться и помоги мне, — требовательно произнес Дрю, и она поняла, что сейчас он имеет в виду отнюдь не будущий суд.

Его губы уже почти касались ее рта. Угрюмый тусклый огонь похоти сверкал в его глазах, обдавая ее чувственным жаром.

— Ты хочешь меня ненавидеть, но не можешь, прохрипел Дрю.

Она отрицательно покачала головой, неумолимая в своей ненависти.

— Проклятье, давай я покажу тебе, насколько ты меня не ненавидишь!

Она открыла рот, чтобы возразить, но его губы уже накрыли ее, такие жадные и безжалостные. Он прижал Лайлу к стене и впился в ее губы. И теперь она чувствовала каждый дюйм его тела, и то, как нарастает сила его плоти.

Она пыталась побороть необъяснимый порыв чувственности, полностью затмивший всякое логическое мышление. Она вдыхала его чистый, мужской запах и чувствовала себя опьяненной, голова ее кружилась.

Похоже, любовь сплелась с ненавистью, и Лайла уже не могла сказать с точностью, где кончается одно чувство и начинается другое. Впервые за этот год она ощущала себя живой. Внутри нее стал нарастать жар желания, и она сопротивлялась сладкому искушению, подавляя внутренние ощущения.

Она пыталась подавить голод, который спровоцировали его губы, нежно ласкавшие ее уста и посылавшие ее в дрожь. Она боролась до тех пор, пока не поняла, что устала воевать с этой жизнью и хочет поскорее сдаться. Сдаться на милость страсти, которую она всегда отрицала. Сдаться и одновременно пленить Дрю.

Лайла сразу же как-то обмякла, и он отпустил ее руки. Прикипевшая к его губам, она схватила ворот его рубашки и изо всех сил рванула на себя. Пуговицы посыпались на пол, а обезумевшая Лайла продолжала упрямо искать его плоть.

Запустив ладонь ему под рубаху, она гладила его обнаженную кожу, такую горячую на ощупь. Дрю невольно застонал, и этот звук только больше ее раззадорил. Одним рывком она вытянула рубашку из его брюк, и сняла ее через плечи, оставив торс Дрю обнаженным. Руки Лайлы чувственно ласкали каждый дюйм его мускулистых плеч и спины, пальцы пробегали по его телу, доставлял Дрю невероятное удовольствие. Прежде ей никогда не хотелось трогать мужчину. Никогда еще Лайла не испытывала нужды в радости соития с мужчиной. Однако сегодня ночью ей явно будет мало его объятий, чтобы облегчить эту сладкую боль.

Он оторвался от ее губ и сделал глубокий вдох. Его тело дрожало под ее ладонью.

— О, господи, утром я об этом пожалею.

Она не смогла сдержать улыбки, осознав, что он точно так же во власти первобытных чувств, как и она. О, как ей хотелось его сейчас!

— Особенно, когда я скажу тебе, насколько я тебя все еще ненавижу, — промолвила она, вонзая ногти в его спину.

Он подхватил ее на руки и спешно стал подниматься по лестнице на второй этаж. Когда он оказался около ее комнаты, то резко распахнул дверь, и, пройдя через порог, захлопнул ее ударом ноги. Хлопок этот отозвался по всему дому.

Он отпустил ее ноги, и ее тело скользнуло по его груди. Ее груди и бедра соприкоснулись с его обнаженным торсом. Ее юбки сейчас были единственной преградой между ними. Их взгляды вели безмолвную борьбу желаний в серебристом лунном свете.

Ей хотелось почувствовать своей обнаженной кожей его тело.

Когда ее ноги коснулись пола, Дрю и Лайла стали спешно срывать друг с друга одежду, спешно и лихорадочно, чтобы как можно быстрее добраться до наготы. Через несколько секунд Лайла почувствовала, как ее платье скользнуло на пол, вместе с ее нижними юбками.

Совершенно неожиданно она оказалась совершенно обнаженной, и прохладный воздух, обдувавший ее тело лишь усиливал желание.