35

Господин Нандха

Представление дела против Калки, которое проводит господин Нандха, принимает форму сферы, плавающей в виртуальном зрении руководителей, одновременно настолько маленькой, чтобы помещаться в человеческом черепе, и настолько большой, чтобы охватить стеклянный небоскреб министерства, подобно кулаку, сжимающему цветок орхидеи.

Сфера вращается во внутреннем зрении специального уполномоченного Ароры и генерального директора Сударшана, представляя им все новые информационные пространства. Ландшафт размером с континент, состоящий из страниц, окон, образов, фреймов, раскрывается в двумерную информационную карту. Сарасвати, богиня речи и человеческого общения, – так зовут сарисина, голосом которого делаются комментарии.

От светящейся схемы информационной системы «Паста Тикка Инк.» Сарасвати прослеживает путь нелицензированных сарисинов в нервную суету Каши, а затем поднимается по фрактальным уровням в древовидное пятно локальной сети Джанпура, узла Малавири, до субъячейки джайна Джашванта (становятся видны зловещие скелеты его кибердворняжек со всеми соленоидами и микросхемами; сам Джашвант предстает в виде бесформенного мешка синеватой обнаженной плоти). Следующее информационное окно – это отснятый материал сожженного офиса Бадрината Сундарбана. Ховеркам плывет по почерневшим от огня комнатам, на мгновение застывает над наполовину обуглившимися скелетами, над системными блоками, которые оплыли, словно свечки; здесь же и сам господин Нандха, рассматривающий что-то в утилитной коробке. Две бесформенные груды обгорелых останков разворачиваются в яркие фотоснимки двух улыбающихся европейцев: Жан-Ив Трюдо, Аннанси, Франция, Европейский Союз, дата рождения: 15/04/2022. Анджали Трюдо, урожденная Патил, Бангалор, Карнатака, 25/11/2026.

– Жан-Ив и Анджали Трюдо ранее работали научными сотрудниками в Страсбургском университете в лаборатории искусственной жизни на факультете кибернетики. На протяжении последних четырех лет они занимались исследовательской работой в варанасском отделении Бхаратского университета на факультете компьютерных технологий под руководством профессора Чандры, специализирующегося в применении дарвиновской парадигмы к схематике, основанной на белковых матрицах, – говорит Сарасвати. У нее голос Калпаны Дхупии из «Города и деревни».

Трюдо вырываются из своего квадранта в сфере и плывут по стационарной орбите. Видеоокно заполняется кадром очень низкого качества. Это интерьер квартиры. На переднем плане обнаженный восемнадцатилетний юноша. Он держит правой рукой эрегированный член. Юноша немного отклонился назад, а член направлен в центр кадра. На лице идиотская улыбка. Центр жилого квартала Шанти Рана. Средний уровень, окно открыто. Балкон… Через узкое ущелье улицы – окна квартир и проржавевшие коробки кондиционеров. Вспышка белого света. Затем квадрат окна заполняется пламенем. Господин Мастурбатор резко разворачивается, кричит что-то неразборчивое. Кадр застывает, тощая задница на фоне разлетающихся осколков стекла, пламени и левой руки, тянущейся за шелковой накидкой.

– Система «Кришна» проводила отслеживание от результата к источнику по всему сетевому трафику в локальной сети в течение часа до и после нападения, – приятным голосом комментирует Сарасвати. – Данный отснятый материал был получен из квартиры, расположенной непосредственно напротив подвергшейся нападению.

Изображение снова возвращается к белой вспышке, застывает, увеличивается, затем еще раз увеличивается. В конце концов кадр превращается в гору пикселей, но пакеты обработки изображения делают его четче, превращая узор из серых прямоугольников в некий летающий механизм, в белую птицу с обращенными вверх крылышками, со спонсонным хвостом и маленьким винтом. Графические пакеты очерчивают получившийся образ, выделяют его, находят соответствие в каталоге. Это беспилотный боевой летательный аппарат «Аяппа», в соответствии с лицензионной версией Бхарата вооруженный инфракрасным лазером.

Далее вниманию присутствующих представляются необъяснимые лакуны в военных отчетах, связанные с нападением беспилотного боевого летательного аппарата № 7132 на Бадрината Сундарбана. Господин Нандха наблюдает за блестяще подготовленным им изложением дела, но мысли его заняты профессором Нарешом Чандрой, который был глубочайшим образом потрясен, узнав о том, как погибли его коллеги по научным исследованиям. Большая часть его сотрудников занималась внешним консультированием – таковы особенности деятельности лаборатории, – но чтобы работать на Сундарбана… Профессор смиренно предоставил все факультетские помещения и документы для осмотра и проверки. Господин Нандха уже вызвал сыскное подразделение. Он сам обнюхал множество кружек из-под кофе – такое впечатление, что для каждого случая они употребляли особый сорт, – а Сыщики Кришны тем временем просматривали их файлы. Господину Нандхе остается только мечтать о возможности пить кофе без ощущения распада желудка. Через несколько минут Сыщики уже нашли, что искали.

Графическое изображение может поразить своим совершенством, может околдовать, но в любой успешной презентации есть такая точка, когда от машин уже больше ничего не зависит, а исполнение начинает полностью определяться умением человека. Господин Нандха вынимает из кармана куртки шелковый носовой платок в стиле Неру, раскладывает его. У него в руках обгоревший диск с изображением вставшей на дыбы белой лошади.

– Калки, – говорит он. – Десятая аватара Вишну, завершителя Кали-юги. Вполне удачное название, как мы в дальнейшем увидим, для дьявольского контракта между частной компанией «Одеко», университетом и Бадринатом Сундарбаном. Даже «Рэй пауэр» получает деньги от «Одеко» на научные исследования. Но что такое «Одеко»?

За его спиной виртуальный шар раскрывается, превращаясь в карту Земли в меркаторовой проекции. Города, народы, острова поднимаются с ее поверхности, словно вдруг освободившись от вечных оков тяготения. Их связывают голубые линии, широкими изгибами уходящие в виртуальную стратосферу. Так здесь изображены пути перемещения денег, гнездовые холдинг-компании, официальные представительства, холдинговые группы и тресты. Световая сеть покрывает карту: как только луч поднимается от Сейшельских островов и устремляется в сторону Варанаси, проекция снова превращается в сферу. Творящий свет Шивы, вышедший из земли Каши, возвращается обратно, обогнув планету.

– «Одеко», – продолжает господин Нандха, – это фонд с венчурным капиталом и юридическим адресом в зоне с особыми правилами налогообложения. Методы деятельности данной организации весьма необычны. Компания располагает небольшим официальным представительством в Каши, но предпочитает действовать через сеть территориально рассредоточенных сарисиновых коммерческих систем. На «Паста Тикка» функционировала именно такая система. Она была гибридизирована у Бадрината для управления незаконной букмекерской системой, но ее операционное ядро предназначалось для достижения целей «Одеко».

– И каких же целей? – спрашивает Арора.

– Я полагаю, финансирования создания «Калки», искусственного интеллекта третьего поколения.

Перешептывание среди представителей министерского руководства. Господин Нандха поднимает руку – и информационная схема сворачивается. Чиновники начинают моргать от слишком ярких солнечных лучей.

– Как всегда, презентация была впечатляющей, Нандха, – говорит Арора, снимая свой хёк.

– Четкая и побуждающая к размышлениям презентация – самый эффективный способ представления дела. – Господин Нандха ставит диск из слоновой кости на стол.

– Бадринат Сундарбан уничтожен, – говорит Сударшан.

– Да. Как я полагаю, это сделали сарисины Калки – с тем, чтобы замести следы.

– Вы намекали также и на то, что «Одеко» финансирует «Рэй пауэр». Как далеко, по вашему мнению, это зашло? Следует ли вас понимать таким образом, что мы должны выходить на самого Ранджита Рэя? Он ведь теперь почти Махатма.

– Я предлагаю провести расследование деятельности его младшего сына, Вишрама Рэя, который в данный момент возглавляет научно-исследовательское подразделение компании.

– Прежде чем начинать что-то против кого-либо из Рэев, вам следует собрать достаточное количество улик.

– Сэр, в данном случае речь идет о расследовании дела о сарисинах третьего поколения. Нам следует использовать все возможности. «Одеко» также финансировала экстерриториальное медицинское учреждение в свободной торговой зоне в Патне – через посредство некоей американской фондовой корпорации, базирующейся в одном из штатов Среднего Запада. Это тоже вопрос, заслуживающий специального расследования.

– «Одеко» – ваша главная цель, – замечает Арора.

За его спиной в панорамном окне видно, как грозовой фронт распадается, подобно черной волне.

– Я думаю, что в настоящее время «Одеко» является единственной зацепкой, которая может нас вывести на третье поколение сарисинов. Я прошу предоставить мне тактическую поддержку с воздуха, а также резерв полиции. Кроме того, необходимо введение немедленного эмбарго на любой информационный трафик компании «Одеко». Я также прошу…

– Господин Нандха, наша страна находится на грани войны…

– Я прекрасно осведомлен об этом, сэр.

– Наши вооруженные силы готовятся к тому, чтобы дать должный отпор возможной вражеской агрессии.

– Сэр, повторяю: речь идет о сарисинах третьего поколения, о сущности, которая в десятки раз более разумна, нежели все, здесь присутствующие, что, как мне кажется, и есть главная угроза нашей стране.

– Мне необходимо обсудить ваш запрос с министерством обороны, – отвечает Арора. – Кроме того, существует еще проблема карсеваков. Они ведь снова в любой момент могут выйти из-под контроля. – На его лице появляется такая гримаса, словно он только что проглотил змею. – Нандха, когда мы в последний раз запрашивали подразделения тактической поддержки?

– Как вы прекрасно осведомлены, сэр…

– Мой коллега Сударшан может и не знать.

– Во время поимки и ареста Джей Пи Анредди.

– Пожалуйста, поподробнее для моего коллеги Сударшана.

– Господин Анредди являлся одним из наиболее известных нарушителей законодательства об искусственном интеллекте, восьмеркой пик в колоде наиболее опасных преступников, разыскиваемых ФБР. Ему дважды удавалось бежать из заключения при помощи микророботов, проникавших к нему в тюрьму. Я запрашивал подразделение тактической поддержки с целью его поимки и помещения в специальный блок максимального наблюдения.

– Это недешево, – бормочет Сударшан.

– Господин Нандха, возможно, вам еще неизвестно, но Анредди выдвинул против вас официальное обвинение в харасменте.

Господин Нандха моргает.

– Мне ничего не было известно о подобном обвинении.

– Он заявляет, что вы допрашивали его без предоставления возможности законной защиты, что вы использовали методы психологического воздействия и подвергали серьезной опасности его жизнь и здоровье.

– Я должен заметить, сэр, что в настоящее время обвинения со стороны господина Анредди меня мало волнуют. То, что…

– Нандха, я должен задать вам еще один вопрос. У вас все в порядке в семье?

– Сэр, у вас есть сомнения в моем профессионализме?

– Ваши коллеги обратили внимание на то, что вы полностью погружены в работу, слишком погружены. Чересчур напряженно работаете – вот как они говорят.

– Разве плохо, что человек серьезно относится к серьезной работе?

– Вовсе нет, но не за счет же других очень важных вещей…

– Сэр, моя жена – сокровище всей моей жизни. Она моя голубка, моя бюль-бюль, мой свет. Когда я возвращаюсь домой, она радует меня…

– Спасибо, Нандха, – поспешно прерывает его Сударшан. – У нас у всех в последнее время накопилась масса дел и нерешенных вопросов.

– Если я произвожу впечатление человека, слишком погруженного в работу, возможно, даже рассеянного, то только потому, что я твердо уверен: искусственный интеллект третьего поколения представляет собой самую серьезную опасность, с которой когда-либо сталкивалось наше министерство со времени его основания. Могу ли я высказать свое мнение?

– Мы все здесь очень высоко ценим ваше мнение, Нандха, – замечает Арора.

– Наше министерство создавалось в ответ на стремление правительства соответствовать требованиям международных соглашений относительно искусственного интеллекта. Если мы не сможем эффективно действовать против сарисинов третьего поколения, это может дать в руки американцам важный козырь и предлог для поддержки интервенции авадхов в Бхарат как страну кибертерроризма.

Арора внимательно рассматривает узор на крышке стола. Сударшан откидывается на спинку кожаного кресла, задумчиво сводит вместе кончики пальцев, размышляя над доводами Нандхи. Наконец он произносит вслух:

– Позвольте нам минуту посовещаться.

Сударшан поднимает руку, и воздух вокруг господина Нандхи становится плотным. Суперинтендант включил «немое поле». Оба министерских чиновника поворачиваются в кожаных креслах спиной к господину Нандхе. Он рефлекторно складывает руки, делая намасте, и бросает взгляд на вспышки молний. Муссон идет. Он должен наконец прийти. Сегодня вечером. И он придет страшной грозой.

Мой свет, моя голубка, моя бюль-бюль. Сокровище моей жизни. Она радует меня, когда я прихожу домой. Когда я прихожу домой…

Господин Нандха закрывает глаза, чувствуя внезапный приступ паники. Когда Сыщик Кришны придет домой, никто не знает, что он там найдет.

Уплотнившийся воздух вновь наполняется звуками. Короткое совещание завершилось.

– Ваши аргументы вполне обоснованны, Нандха. Итак, чего же вы требуете?

– Я подготовил специальный доклад, и его можно будет отослать военным немедленно.

– Вы хорошо проработали вопрос, – говорит Сударшан.

– Так как сознавал всю его важность.

– Вне всякого сомнения. Я поддержу все ваши действия, направленные против «Одеко».

36

Парвати, господин Нандха

Сегодня утром у Бхарти в «Новостях за завтраком» «лицо, соответствующее серьезным новостям». Благодаря Раджу и его анализу того, что конкретно скандал с Ханом может означать для правительства Саджиды Раны. Также у нас есть послание от «Новостей за завтраком» для наших храбрых джаванов в Кунда Хадаре: держитесь, ребята, вы делаете великое дело, мы все с вами. Ну а теперь самые последние новости о «Городе и деревне». Сейчас все говорят о главном событии сезона, о приближающемся бракосочетании Апарны и Аджай, и вот специально для наших зрителей эксклюзивные кадры – свадебное платье Апарны…

Радостная Парвати Нандха вплывает в кухню, где ее мать уже стоит у плиты и что-то помешивает в кастрюле.

– Мама, что ты делаешь?

– Готовлю тебе настоящий завтрак. Ты совершенно о себе не заботишься.

– А где Ашу?

– Эта лентяйка? Я ее уволила. Уверена, она у вас воровала.

Утреннее хорошее настроение, возникшее после просмотра эксклюзивных кадров «Города и деревни», мгновенно улетучивается.

– Что ты сделала?

– Я сказала ей, что она может уходить. Вместо положенного предупреждения я выплатила ей недельное жалованье. Полторы тысячи рупий. Между прочим, заплатила из собственного кошелька.

– Мама, как ты могла принять такое решение?

– Кто-то же должен был его принять. Она вас грабила напропалую, не говоря уже о том, что и как готовила.

– Господину Нандхе нужна специальная диета. Ты вообще представляешь, как сложно в наше время найти хорошего повара? Кстати, ты видела моего мужа?

– Он ушел рано. Сказал, что работает над очень важным и сложным делом. И решил не завтракать. Тебе следует взять его в руки и доказать, что завтрак – главнейшее дело. Мозг не может хорошо работать, если желудок пуст. Я не перестаю удивляться, как глупы могут быть так называемые образованные люди. Если бы он попробовал мои дал и роти…

– У моего мужа не все в порядке со здоровьем, он не может есть такую пищу.

– Ерунда! Это превосходная питательная еда. Ваша безвкусная городская пища приносит ему только вред. Посмотри, он же чахнет на глазах. Бледный, постоянно утомленный… Конечно, откуда тут возьмутся силы на что-нибудь… ты понимаешь, что я имею в виду. Ему нужна сытная, честная сельская пища. Сегодня утром, когда твой муж зашел сюда, я подумала, что гляжу на создание, похожее на тех – как их там, – хиджры или ньюты, которых показывали по телевизору сегодня утром.

– Мама!.. – Парвати с силой опускает руки на столешницу. – Он мой муж!

– Да, только что-то это незаметно, – заявляет госпожа Садурбхай. – Извини, но мне нужно было когда-нибудь сказать тебе все напрямую. Целый год вы уже муж и жена, однако я не слышу колыбельных песен. Парвати, я должна задать тебе вопрос: с ним все в порядке? Такие вещи несложно проверить, существуют врачи специально для мужчин. Я видела объявления в воскресных газетах.

Парвати встает, в изумлении качая головой.

– Мама… Нет. Я иду к себе в сад. Там я пробуду все утро.

– Но у меня тоже есть свои дела. Мне нужно кое-что купить к вечеру. Кстати, где ты держишь деньги на покупки? Парвати?.. – Но та уже ушла из кухни. – Парвати? Тебе стоит попробовать мои дал и роти…

Кришан сегодня занимается тем, что укрепляет саженцы, подвязывает вьющиеся растения, укрывает сеянцы от приближающейся грозы. За прошедшую ночь стена облаков подошла ближе, и Парвати Нандхе кажется, что она вот-вот накроет ее своей непроницаемой чернотой, раздавит вместе с садом и со всем их домом. Жара и высокая влажность угнетают ее, но она не может пойти вниз… пока не может.

– Вы приходили вчера, чтобы повидаться со мной? – спрашивает Парвати.

Кришан отключает систему полива.

– Да, – отвечает он. – Когда я увидел, как вы встаете и убегаете, то подумал…

– О чем вы подумали?

– Может быть, я что-то сказал не так или сделал или же крикет…

– Матч мне понравился. Я с удовольствием сходила бы еще раз…

– Английская команда уже уехала. Их отозвало правительство. Здесь война, поэтому оставаться у нас в стране считается небезопасным.

– Да, если идет война…

– А почему вы так поспешно ушли?

Парвати расстилает дхури на земле в беседке, благоухающей ароматами цветов, раскладывает подушки, валики и устраивается среди них.

– Идите сюда и сядьте рядом.

– Но, госпожа Нандха…

– Никто не видит. И даже если бы увидели, никто не обратит никакого внимания. Идите сюда, посидите рядом со мной.

Она хлопает ладонью по земле. Кришан снимает рабочую обувь и устраивается рядом с ней на боку, подперев голову рукой. Парвати лежит на спине, скрестив руки на груди. Небо яркого сливочного цвета тяжело нависает над ними куполом нестерпимой жары. Женщине кажется, что стоит просто протянуть руку, и она окунется в этот плотный воздух, такой молочный и густой.

– Что вы думаете о саде?

– Думаю? Что мне о нем думать, я просто его делаю, вот и все.

– Ну, как человек, который его делает, что вы о нем думаете?

Кришан переворачивается на спину. Парвати чувствует, как ее лица касается теплый ветерок.

– Из всех моих проектов это самый грандиозный, и я думаю, что горжусь им больше, чем всеми остальными. Полагаю, если его увидят люди, то это мне очень поможет в карьере.

– Моя мать считает, что сад недостоин меня, – говорит Парвати. Раскаты грома сегодня раздаются уже совсем близко. – Она думает, что мне следует насадить деревья от любопытных взглядов. Ряды фикусов, как в садах в пригороде. Но и без деревьев здесь у нас достаточно уединения, не так ли?

– Да-да, конечно. Да…

– Странно… Как будто уединение действительно доступно только нам. Там, в пригороде, у них обнесенные стеной сады, засаженные фикусами, и чарбаг, но всем известно, чем вы занимаетесь в любую минуту.

– Во время матча что-то произошло?..

– Я просто совершила глупый поступок. Очень глупый. Я думала, что каста – это то же самое, что и класс.

– И что же случилось?

– Я показала всем, что не принадлежу к их классу. Кришан, моя мать хочет, чтобы я уехала с ней в Котхаи. Она говорит, что беспокоится за меня из-за войны. Она боится, что на Варанаси могут напасть. На Варанаси никто не нападал уже в течение трех тысяч лет. На самом деле ей просто хочется держать меня в качестве заложницы и требовать от господина Нандхи миллион разных вещей: дом в пригороде, автомобиль с шофером, ребенка-«брахмана»…

Она чувствует, как напрягся Кришан.

– И вы поедете?

– Я не могу уехать в Котхаи и не могу перебраться в пригород. Но, Кришан, я не могу оставаться и здесь, на этой крыше. – Парвати садится, прислушивается. – Который час?

– Одиннадцать тридцать.

– Я должна идти. Мать скоро вернется. Она и за миллион рупий не согласится пропустить очередную серию «Города и деревни».

Парвати стряхивает пыль и мелкую гальку с одежды, поправляет полы сари, перекидывает длинные прямые волосы через левое плечо.

– Извините, Кришан. Мне не стоило вас так нагружать своими проблемами. У вас своя работа – растить мой сад.

Она бежит босыми ногами по тропинке. И через несколько мгновений снизу раздаются первые аккорды мелодии-заставки к «Городу и деревне».

Кришан переходит от грядки к грядке, продолжая подвязывать саженцы.

Господин Нандха отталкивает тарелку, не прикоснувшись к еде.

– Я не могу есть подобную пищу.

Госпожа Садурбхай не убирает тали, а продолжает упорно стоять у плиты.

– Это хорошая и честная деревенская еда. Что вас не устраивает в моей стряпне? Почему вы отказываетесь есть?

Господин Нандха тяжело вздыхает.

– Пшеница, бобовые, картофель… Углеводы, углеводы, углеводы. Лук, чеснок, буйволиное масло. Тяжелые, очень тяжелые специи.

– Мой муж… – начинает объяснять Парвати, но господин Нандха перебивает ее.

– У меня «белая» диета. Она доскональнейшим образом скалькулирована и сбалансирована по аюрведическим правилам. Куда делся лист с подробным описанием моей диеты?

– Туда же, куда и кухарка!

Господин Нандха хватается за край стола. В нем это накапливалось уже очень давно, подобно муссону, собиравшемуся в его нервных клетках. Еще до нежданного пришествия госпожи Садурбхай, вторгшейся в его жизнь, подобно элитной гвардии Саджиды Раны; еще до достопамятного совещания, когда политическая реальность посягнула на его призвание и чувство долга; даже еще до того, как он открыл коробку с изображением Калки, Сыщик Кришны уже был преисполнен ощущением, что почти в одиночку ведет борьбу с безумием, что он единственный стоит на защите порядка наперекор набирающему силу хаосу. И пусть все другие капитулируют, он все равно останется непреклонен и будет высоко держать меч, с помощью которого он в конце концов по кончит с эрой Кали – Кали-югой. Но теперь она проникла и сюда, в его дом, на его кухню, кружит вокруг его стола, обхватывая своими белыми слепыми корнями его несчастную жену.

– Вы приезжаете в мой дом, переворачиваете его с ног на голову, выгоняете мою кухарку, выбрасываете мои диетические рекомендации, а я прихожу домой после изнурительного рабочего дня, и вместо нормальной еды мне подают какую-то бурду, которую я не могу есть!..

– Но, дорогой, мама ведь хотела как лучше, – говорит Парвати, однако у господина Нандхи костяшки пальцев уже побелели от негодования.

– Там, откуда я приехала, сыновья уважают матерей, – провозглашает госпожа Садурбхай. – Вы меня совершенно не уважаете, считаете невежественной и суеверной крестьянкой из деревни. Вы выше небес вознеслись со своей персоной, важной работой, европейским образованием, жуткой заунывной западной музыкой, безвкусной «белой» едой, которую могут есть только младенцы, а для настоящих мужчин, занимающихся настоящей работой, она хуже отравы. Вы думаете, что вы – гора, что вы лучше меня, лучше своей жены, моей дочери. Я это прекрасно вижу. Ошибаетесь, вы – не фиренджи! Если бы белые увидели вас, то подняли бы на смех – посмотрите-ка, бабу думает, что он европеец! Могу заверить: никто не уважает индийского гора.

Господин Нандха сам удивлен тому, до какой степени побелели у него костяшки пальцев. Сосуды просвечивают сквозь кожу.

– Госпожа Садурбхай, вы гостья в моем доме…

– В хорошем доме, в государственном доме…

– Да, – отвечает господин Нандха, очень медленно и веско произнося каждое слово, словно оно ведро драгоценной воды, извлекаемое из глубокого колодца. – В хорошем государственном доме, заслуженном моим трудом и преданностью своей профессии. Доме, в котором я имею право рассчитывать на мир, спокойствие и порядок, которых требует моя работа. Вам ничего о ней не известно. Вы ничего не понимаете в тех силах, с которыми я сражаюсь, о врагах, за которыми я охочусь. Созданиях, посягнувших на то, чтобы стать богами. Это нечто, о чем вы не имеете ни малейшего понятия, но что угрожает нашим фундаментальнейшим представлениям о мире. И именно с этим я сражаюсь каждый день. И если моя жуткая заунывная европейская музыка, если моя безвкусная «белая» диета фиренджи, моя кухарка, моя домработница дают мне необходимый мир, покой и порядок в доме с тем, чтобы я мог нормально и полноценно работать, разве можно считать подобные требования неразумным капризом и прихотью?

– Нет, нельзя, – бросает госпожа Садурбхай. Она чувствует, что теряет позиции, но знает хорошее правило: тот глупец, кто погибает, не использовав своего главного оружия. – Неразумным во всем этом я считаю только то, что в вашей такой занятой жизни совсем не осталось места для Парвати.

– Парвати, мой цветок. – Воздух на кухне густой и неподвижный, словно сироп. Господин Нандха чувствует значимость и весомость каждого слова, каждого движения. – Ты несчастна? Тебе чего-то не хватает?

Парвати начинает говорить, но мать перебивает ее:

– Моей дочери необходимо чувствовать, что она жена внимательного, преданного и уважаемого всеми человека, а не скрываться на крыше дома в центре города.

– Парвати, это правда?

– Нет, – отвечает она. – Я думала, может быть…

И вновь мать не дает ей закончить фразу.

– Она могла бы иметь более широкий круг общения. Государственные служащие, адвокаты, бизнесмены, даже политики… Они бы принимали ее, а она могла занять должное место в обществе, блистать, как цветок, и все воздавали бы ей по ее красоте и достоинствам.

– Парвати, любовь моя, я не понимаю, о чем речь. Я думал, мы здесь счастливы.

– В таком случае вы действительно ничего не понимаете, раз не знаете, что моя дочь могла иметь все сокровища Моголов, но отказалась от них ради ребенка…

– Мама! Нет!.. – кричит Парвати.

– …ради достойного ребенка. Ребенка, достойного ее статуса. Настоящего наследника.

В воздухе повисает тяжелое напряжение. Господин Нандха не хочет смотреть на госпожу Садурбхай.

– «Брахмана»? Вы на это намекаете? Парвати, это правда?

Она уже плачет, сидя у противоположного конца стола, спрятав лицо в дупатту. Господин Нандха чувствует, как содрогается стол от ее рыданий.

– «Брахмана»? Генетически сконструированного ребенка? Человеческое дитя, живущее в два раза дольше нормального и стареющее в два раза медленнее. Человеческое существо, которое застраховано от рака, от болезни Альцгеймера, от артрита и от любых других дегенеративных заболеваний, которым подвержены мы все, обычные люди. Так, Парвати? Наш ребенок. Плод нашего союза. Такого ребенка вы хотите? Мы отнесем наше семя к врачам, а они вскроют его и модифицируют таким образом, что оно уже больше не сможет считаться нашим, и затем вновь соберут его и вложат в тебя, Парвати. Накачают тебя гормонами и медикаментами, способствующими деторождению, затолкают в твое лоно, и оно будет расти там, это чуждое, почти нечеловеческое существо.

– Но почему вы отказываете ей в таком утешении? – с пафосом восклицает госпожа Садурбхай, не обратившая ни малейшего внимания на аргументы зятя. – Какой достойный родитель откажется от возможности произвести на свет совершенное дитя? И вы не дадите матери подобной радости?

– Но они же не люди! – кричит господин Нандха. – Вы видели их когда-нибудь?! Я – видел. Я вижу их каждый день на улицах и в офисах. Да, они выглядят очень молодо. Но мы ведь ничего о них по-настоящему не знаем. Сарисины и «брахманы» несут разрушение всем нам. Рядом с ними мы лишние. Мы – тупик. И я – тот, кто упорно борется против нечеловеческих монстров, – никогда, ни при каких условиях не допущу, чтобы моя жена стала матерью одного из них.

Руки у господина Нандхи дрожат. Совсем плохо… Видишь, до чего тебя довели эти женщины?

Господин Нандха резким движением отталкивается от стола и встает. Он чувствует себя невероятно огромным, в несколько километров высотой, простирающимся на громадные пространства, заполняющим все здание сверху донизу, словно аватара из его «коробки».

– Я ухожу. У меня есть дела. Возможно, я не вернусь до завтрашнего утра, но когда я вернусь, твоей матери больше не должно быть в нашем доме.

Когда господин Нандха спускается по лестнице, до него доносится голос Парвати:

– Она пожилая женщина, уже поздно, куда она пойдет? Ты не можешь вышвырнуть пожилую женщину на улицу…

Господин Нандха не отвечает. У него гораздо более важная задача – уничтожение опасного сарисина.

Когда он идет от вестибюля правительственного жилого дома к правительственной машине, в разные стороны от него разлетаются голубиные стайки, громко хлопая крыльями. В кулаке Сыщик Кришны сжимает изображение Калки из слоновой кости.