Абсолютно прямой, диаметром примерно в пятнадцать футов, трубопровод шел по самому верху здания на противоположной стороне, и, возможно, на одном из домов на той стороне улицы, на которой находился Рекс. Вероятно, это был какой-то специальный вид транспорта, вроде метро, только в воздухе. Другого применения трубопроводу Рекс придумать не мог, если только это не был еще один пешеходный проход.
      Впрочем, все это не имело особого значения, и не было в новинку для Рекса – обычная жизнь любого города, с небольшими вариациями в зависимости от того, на какой планете этот город находится, ведь при всех недостатках человек является индивидуалистом и старается делать все не так, как другие.
      Больше всего здесь Рекса поразила удивительная апатия жителей этого города, где только две девушки показались ему живыми. Нет, вот еще двое: юноша и девушка стоят держась за руки, и смотрят в глаза друг друга – они очевидно нашли там те восхитительные вещи, что видели в глазах своих любимых миллионы влюбленных до них. Но большинству из этих людей на все наплевать. Они даже спешат как-то равнодушно, словно, на самом деле, они и не хотят никуда попасть.
      Может быть, и правда близок судный день?
      Может быть, у него складывается превратное представление об этом городе и его жителях. Ведь это наверняка мужчины и женщины, которые, устав после рабочего дня, возвращаются домой. По витающим в воздухе запахам Рекс чувствовал, что наступило время ужина или обеда, он не знал, как это здесь называется. Вентиляция в городе была ненавязчивой и вполне достаточной, но очевидно никаких специальных усилий не делалось для того, чтобы избавить жителей от кухонных запахов, в то время как все остальные запахи отсутствовали как в любом другом городе.
      Запахи еды были интересными, но не очень соблазнительными – еще один штрих к наблюдениям Рекса. Обоняние у него было особенно обострено здесь, поскольку воздух в Чистилище был исключительно чистым, так что Рекс очень надеялся на свои ощущения. Что касается еды он привык к ароматам свежих фруктов, чуть прожаренного в собственном соку мяса, жареного лука, специй… если Регина оставляла кухонную дверь открытой, он всегда знал, что будет на обед и какие приправы Регина решила положить на этот раз.
      В Меркурии пахло старыми овощами, которые слишком долго готовились, кипящим в кастрюлях сушеным мясом, рыбой, пудингов, готовящихся на нутряном жире, мучных приправ, жареного хлеба и вареного риса… Рекс был удивлен, что эти запахи вместо того чтобы заставить его еще больше страдать от голода, сделали его менее острым.
      Когда Рекс подошел к перекрестку, он увидел не просто мост, а пешеходный переход, идущий под прямым углом между зданиями, дороги внизу не было. Он решил пойти по этому переходу, поскольку на улице, по которой он шел, уже долгое время ему не попадалось ничего интересного. Он довольно быстро отказался от идеи вернуться назад, чтобы посмотреть на церковь – вне всякого сомнения ему наверняка встретятся еще церкви.
      Здесь почти не было пешеходов. И хотя это означало, что тут он вряд ли увидит что-нибудь интересное, могло ведь быть совсем и наоборот. Если он рискнет сделать что-нибудь необычное, у него есть шансы остаться никем не замеченным.
      Через некоторое время он подошел к другой дороге, идущей на нижнем уровне, только эта скорее напоминала железную дорогу без рельсов. Длинные зеленые поезда были совершенно одинаковыми, движение было двусторонним, и двигались поезда с одинаковой скоростью, точно друг за другом.
      Здесь вообще никого не было, кроме маленькой девочки, которая стояла у ограды на противоположной стороне – она была занята тем, что, как и большинство ее сверстников на других планетах, наблюдала за проходящими поездами. Он оторвал от нее взгляд всего лишь на одно мгновение, а когда посмотрел снова, то невольно вскрикнул.
      Девочка перекинула одну ногу и собиралась перекинуть другую. И хотя она почти наверняка слышала его крик, она не посмотрела на Рекса. Девочка следила за поездами, мчавшимися внизу. Дождавшись приближения одного из поездов, она медленно соскользнула с ограды и упала точно перед поездом, который тут же на нее наехал. Не было слышно ни ее крика, ни какого-нибудь другого шума, только ровное гудение моторов. Поезд проехал и на земле осталось лишь небольшое пятно, и больше ничего.
      Девочке было лет девять или десять.
 

* * *

 
      Прежде чем Рекс обнаружил церковь, он стал свидетелем еще одного самоубийства. Это произошло при большом стечении народа. Мужчина лет тридцати пяти вдруг перепрыгнул через ограду одного из заполненных людьми пешеходных проходов, и бросился головой вниз на проходящую внизу автостраду.
      Больше всего Рекса потрясло равнодушие горожан. Несколько любопытных заглянули вниз через ограду, чтобы убедиться, что мужчина действительно умер, а не лежит на дороге извиваясь от невыносимой боли. Только Рекс и еще две женщины средних лет остановились, чтобы посмотреть, что же на самом деле произошло.
      Службе движения сразу стало известно о происшествии. Все машины объезжали тело несчастного, впрочем, он упал возле обочины и не очень мешал движению. Через три минуты появилась машина с красным крестом – скорая помощь. Все остальные автомобили стали объезжать и ее тоже. Для Рекса было полной неожиданностью то, как машина скорой помощи подбирает жертву дорожно-транспортного происшествия – она остановилась «над» телом, а потом поехала дальше, при этом на дороге не осталось ничего, кроме влажного треугольника, вероятно, какая-то дезинфекция.
      Удовлетворенные увиденным, женщины пошли прочь. Им не придется подавать жалобу городским властям, что на дорогах валяется мусор, который никто не убирает вовремя.
      Прежде чем Рексу удалось обнаружить церковь, он повстречался с маньяком-убийцей.
      Кто-то закричал у него за спиной и он удивленно оглянулся, ведь до сих пор он не слышал ничего, похожего на громкий крик или возглас в этом громадном городе.
      Девочка бросилась под поезд сохраняя полнейшее молчание, точно так же, как и мужчина, который решил покончить все счеты с жизнью под колесами мчащихся автомобилей.
      Свидетели второго самоубийства не были ни удивлены, ни взволнованы – никто из них не издал ни звука.
      Резко повернувшись, Рекс увидел, что прямо на него несется мужчина с кухонным ножом в руке – было сразу видно, что он не в своем уме. Об этом говорило его лицо, искаженное какой-то дикой гримасой.
      За те несколько секунд, что потребовались мужчине, чтобы поравняться с Рексом, тот по реакции людей, окружавших его, сумел понять, что это не совсем обычное явление – многие были напуганы, а кое-кто сильно удивлен. Люди молча кончающие с собой, не удостаивались даже взгляда, но безумец с кухонным ножом в руке по всей вероятности не был явлением, характерным для этого города.
      У Рекса было время, чтобы почувствовать это, но вот испугаться он не успел. А потом, через несколько мгновений Рекс понял, что ему совершенно нечего боятся, потому что маньяк не собирался нападать на него – он преследовал старушку, которая, судя по ее измученному и испуганному виду, вообще не знала этого мужчину.
      Рекс, решивший вести себя, как наблюдатель, не должен был ничего делать. Ему следовало оставаться только зрителем, потому что, вмешавшись он мог подвергнуться изматывающему допросу, его могли арестовать и, вообще, раскрыть его тайну… Более того, он рисковал жизнью.
      Но он действовал не думая. Когда мужчина пробегал мимо него, Рекс поймал руку с ножом, направил ее вверх, изо всех сил сжав запястье убийцы. Впрочем, особой силы тут не требовалось. Нож выпал из руки, на это Рекс и рассчитывал. Он не собирался ломать руку маньяку. Тот взвыл и осел на тротуар. Он не пришел в себя, наоборот, впал в какую-то апатию.
      Его убрали из-под ног прохожих так же быстро, как и труп мужчины, покончившего с собой. Трое мужчин в белых халатах, кто и как их вызвал Рексу понять не удалось, появились, словно по волшебству, и повели его к входу в ближайшее здание. С ними был человек в голубом костюме – возможно, полицейский.
      К великому удивлению Рекса полицейский не заговорил с ним, а только задал один короткий вопрос перепуганной насмерть старушке. Он поговорил с зеваками (на этот раз все остались стоять на своих местах, в отличие от случаев самоубийства). Потом полицейский издалека коротко кивнул Рексу, поднял нож и тоже вошел в здание.
      И все. Поток пешеходов снова потек по тротуару и все свидетели происшествия, не обращая никакого внимания на Рекса, отправились дальше по своим делам. Старушка поспешила прочь в тот самый момент, как полицейский ее отпустил. Прошла минута после того, как маньяка увели, а Рекс по-прежнему стоял, не двигаясь, пораженный только что случившимся – единственный свидетель того, что на этом месте что-то произошло.
      Когда он уже решил было двинуться дальше, все еще не понимая, почему у него даже имени не спросили, Рекс заметил, что у стены что-то лежит. Это оказался бумажник маньяка, который отлетел в сторону во время их короткого столкновения.
      Рекс наклонился и поднял его.
      В бумажнике не оказалось ничего, кроме бумажных денег и нескольких монет. Скорее, это был кошелек, а не бумажник, в котором предполагалось носить только деньги.
      Никакого удостоверения личности.
      В большинстве других мест в галактике человек, поднимающий с земли кошелек, обязательно привлек бы внимание. Здесь этого никто даже не заметил. Никого он не заинтересовал.
      Рекс постоял несколько мгновений с сомнением глядя на кошелек. Возможно, тот бедняга сумасшедший отчаянно нуждался в этих деньгах, может быть, их наличие означало возможность получить лечение, а отсутствие – смерть. А вдруг его семья нуждается в этих деньгах? Рекс мог бросить кошелек назад, туда, где он лежал, или попытаться вернуть его владельцу. Но Рекс не мог рисковать и сделать это законным порядком со всеми формальностями, он же не знал, в чем заключались формальности здесь, в этом городе. Он мог остановить кого-нибудь, объяснить суть дела, сказав, что он очень спешит…
      Но чем больше он об этом раздумывал, тем яснее он понимал, что он должен или выбросить кошелек, или взять его себе. Но если он оставит себе кошелек, это будет означать, что он его украл. Впрочем, Рекса это мало беспокоило. Он вошел в этот город чтобы как можно больше узнать о нем. Не мог же он зайти в бар или магазин, или еще куда-нибудь, без денег. Он не собирался воровать, но по чистой случайности деньги сами попали ему в руки.
      Больше такого удачного стечения обстоятельств может не представится.
      Бросив взгляд на деньги, он решил, что сумма тут, вероятно, была небольшая. Скорее всего, половина недельной зарплаты. На купюрах не было названия, только цифры. На маленькой медной монетке была написана цифра один, на монетке побольше – пять, небольшая серебряная монета называлась десять, на первой банкноте стояла цифра сто – общая сумма равнялась пятистам. Посчитав, что маленькой серебряной монетки хватит на телефонный звонок, Рекс решил, что на один вечер денег у него вполне достаточно – ужин со щедрой выпивкой, посещение парочки развлекательных представлений, несколько мелких покупок в магазинах, ему хотелось получить представление об уровне жизни. Имея в кармане деньги он сможет войти в работающий ночью супермаркет и сравнить цены.
      То, что в кошельке было совсем немного денег, помогло Рексу принять решение. Он положил кошелек в карман.
      Еще до того, как Рекс нашел церковь, ему предложили любовь, или то, что считается любовью на улицах Меркурия.
      Девушка просто схватила его за руку и, не обращая ни на кого внимания, посмотрела на него – а вокруг напряженно бурлила жизнь. Он улыбнулся ей, стараясь деликатно дать ей понять, что он не заинтересован в ее услугах. При этом он попытался проделать все это молча.
      Он должен был понимать, что этого не следовало делать – его улыбка возбудила девушку, ей не часто улыбались подобным образом.
      – Без денег, – сказала она. – Ничего не надо. Идем сюда.
      Она потащила Рекса к какой-то будке, тот подумал, что это, вероятно, телефон-автомат. Так и оказалось. Когда девушка закрыла дверь, щелкнул замок.
      Девушка поднесла руку к молнии на своей тунике, но тут в более ярком свете она впервые смогла посмотреть Рексу в глаза. И застыла на месте.
      – Двадцатник, – прошептала она. – Вам надо было сказать мне.
      В следующее мгновение она уже выскочила из будки, и за ней захлопнулась дверь. У Рекса не сложилось впечатление, что девушка была напугана и стремилась поскорее сбежать от него: она просто знала, что ни один Двадцатник, что бы это там не означало, не может заинтересоваться ею. Они не пользуются общественными услугами – вроде этой девушки.
      Поскольку Рекс оказался в телефонной будке, он огляделся по сторонам и нашел, что оборудование здесь такое же, как то, к которому он привык. Он правильно понял, что обычный телефонный звонок стоил десять – неизвестно чего.
      Справочник, как и все справочники в мире, был длинным списком имен. Как и на большинстве планет это была не книга, а легко управляемый экран. Рекс сделал несколько попыток и увидел имена всех национальностей, но, главным образом, здесь были вполне знакомые имена – Пирсон, Пизли, Пэчмэнн, Павоне, Полинский, Петров, Поль, Пьернэ, Патон.
      Телефон Управления Науки и Образования не значился. Так же, как не объяснялось, что такое Судный День и кто такие Двадцатники. Под заголовком «Самоубийство» он обнаружил короткую запись: «Если вы обязательно должны это сделать, позвоните нам, и мы все сделаем. Без задержек. Бесплатно. Безболезненно»
      Вскоре после того, как он вышел из телефонной будки, Рекс обнаружил церковь. СУДНЫЙ ДЕНЬ БЛИЗОК, сообщала надпись над дверью. Но несмотря на такое пугающее предупреждение, дверь в церковь была открыта и внутри горел свет. И доносилась органная музыка.
      Рекс вошел, церковь была огромной, как собор. Разглядывая церковь, размеры которой невозможно было определить по тому скромному входу, через который Рекс попал внутрь – их наверняка было несколько и они должны были располагаться, по крайней мере, на четырех пешеходных уровнях – Рекс понял, почему ему понадобилось столько времени, чтобы найти церковь. Если они все были такими же огромными, тогда их требовалось совсем немного.
      Несмотря на то, что церковь была большой и сейчас никакой службы не шло, даже священника было не видно, здесь находилось очень много народа. Перед всеми алтарями – а их было великое множество – стояли коленопреклоненные люди и крестились. Тысячи зажженных свечей освещали церковь, словно электричества было недостаточно. Каждую минуту в церковь входили и выходили из нее сотни людей.
      Оглядевшись по сторонам Рекс заметил громадные трубы органа и, проследив за ними взглядом, увидел совсем небольшой орган, на котором, к великому удивлению Рекса, играл органист. Он думал, что звучащая музыка – это запись на пленке.
      Судя по интерьеру, церковь была римско-католической.
      Подумав о католицизме, Рекс стал внимательнее вглядываться в толпы людей, и наконец заметил, что кроме тех, кто входил и выходил из церкви, многие двигались длинной процессией в сторону большой арки рядом с главным алтарем. Он ошибся, сначала приняв эту арку еще за один вход в церковь. Люди входили через другую дверь, преклоняли перед алтарем колени, и входили под арку.
      Исповедь. Там внутри должны быть священники, и очень много.
      У Рекса появился план, и он двинулся в сторону арки. Он не был католиком, но ведь существует тайна исповеди. Что будет, если он подойдет к священнику и признается ему, что не принадлежит к их миру и попытается получить у него совет и информацию? Очень интересно, что из этого получится.
 

* * *

 
      Рекс добрался до каменоломни на рассвете и перелез через ограду – как раз вовремя, потому что становилось все светлее и его могли увидеть с дороги, по которой однообразно катился поток машин, который не стал меньше даже ночью.
      Снова обвязавшись веревкой, Рекс уверенно направился в сторону Ворот, ведущих в Чистилище. Но уверенность его начала улетучиваться по мере приближения к ним.
      Он прекрасно помнил те ориентиры, по которым должен был определить местонахождение Ворот. Только в бледном утреннем свете здесь все выглядело иначе. Тени лежали не так. Кое-что и вовсе исчезло. А когда Рекс наклонился, чтобы найти свои заметки не земле, оказалось, что здесь прошел сильный дождь и все смыл. Ведь он же сам постарался сделать их маленькими и неприметными для постороннего глаза.
      Рекс около часа бродил по каменоломне, сначала время от времени бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться в том, не заметили ли его с шоссе, а потом он забыл обо всем. Он должен был найти дорогу назад, в Чистилище.
      Совершенно очевидно, что тот, кто построил здесь Ворота, сделал все возможное, чтобы никто из местных жителей не мог случайно попасть в Чистилище. То, как легко он оказался здесь, означало, что Ворота это возможность попасть из Чистилища в Меркурий, а не наоборот – если только у тебя нет ключа. Ему следовало быть поосторожнее и позаботиться о ключе. Но чем дольше он искал, тем больше терял надежду на то, что когда-нибудь сможет найти дорогу назад.
      Может быть, для этого надо находиться к Воротам под определенным углом и в какой-то определенной точке. И все же, упрямо повторял про себя Рекс, предполагалось, что он должен вернуться в Чистилище. Он был в этом совершенно уверен. Значит, он не учитывает какого-то фактора.
      Чувствуя, что его охватывает отчаяние, Рекс с удивлением понял, что Чистилище (и Регина) значат для него больше, чем он думал. Вполне возможно, что Чистилище это маленький искусственный рай. И тем не менее, это его дом – теплое, безопасное и уютное место, где мужчина всегда может найти, чем заняться, как следует поработать днем, а вечером насладиться отдыхом. Во всех отношениях его мир – полная противоположность Меркурию.
      Его передернуло от мысли, что он может навсегда остаться пленником этого громадного города, на планете Буллан.
      Теперь, как никогда, он понимал то, что все время пыталась сказать ему Регина. Она не считала Чистилище самым лучшим на свете местом, просто она хотела объяснить ему, что их мир в тысячу раз лучше многих других.
      Чувствуя себя не в силах бороться с отчаянием, Рекс заставил себя опуститься на поросший мхом камень подальше от любопытных глаз, и как следует все обдумать.
      Возможно, Ворота открываются только в определенное время.
      Впрочем, вряд ли дело обстоит именно так – ведь эти Ворота могут оказаться смертельной ловушкой, если человек, убегая от преследователей, доберется до них, а они будут закрыты.
      Нет, проблема заключалась в том, чтобы их найти. Регина не понимала, как человек может искать что-нибудь, если оно находится на своем месте…
      Если сравнивать его с Региной, у него полностью отсутствовала способность видеть на расстоянии. Но если у него такая способность вообще есть, наверняка в экстремальной ситуации она должна ему помочь.
      Рекс встал, закрыл глаза и попытался прогнать все мысли, сделать так, чтобы его сознание оказалось отгороженным от окружающего мира. Потом он стал думать о Чистилище и Регине, и о том, как сильно он хочет отыскать дорогу домой.
      С закрытыми глазами Рекс бродил по заброшенной каменоломне.
      Он не мог бы сказать, как он нашел Ворота и прикоснулся к ним.
      Он проснулся…
 

* * *

 
      Регина с трудом дотащила Рекса до дома. Она плакала, а он как-то смутно понял, что его не было семнадцать дней. В Чистилище сейчас была ночь. Регина бросилась к Воротам прямо в ночной рубашке в то самый момент, как почувствовала, что Рекс вернулся.
      Это пробуждение было самым тяжелым, потому что он не спал и ничего не ел на Буллане. После тяжелого перехода из одного мира в другой прошло всего двенадцать часов, а Рекс был вынужден подвергнуться этому испытанию снова.
      Его как всегда мучили жажда и голод, но на этот раз все его существо было скованно отчаянной слабостью и усталостью, такой, что он даже не мог говорить, лишь время от времени произносил отдельные слова.
      Снова с памятью у него все было в порядке и ему захотелось прийти в себя проверенным способом – забраться в кусты, поесть фруктов и выпить чистой родниковой воды, а потом купаться в озере, но Регина напомнила ему, что озеро находится в семи милях, а до дома нужно пройти всего одну.
      Несмотря на то, что Регина была крошечной и не очень сильной, она буквально на себе дотащила Рекса до дома и оставила в ванне.
      Через час, измученный и слабый, но чистый Рекс самостоятельно, хоть и с трудом добрался до кровати. Он был удивлен и обижен тем, что Регины нигде не было видно.
      Потом он принюхался и, несмотря на сковавшую все тело усталость, нашел в себе силы, чтобы выбраться из постели.
      Регина готовила не его любимое блюдо – цыпленка с грибами – она жарила мясо… Это не могло быть свежее мясо, потому что сама Регина не могла убить корову или быка. Но пахло мясо гораздо аппетитнее, чем то, что ели в Меркурии.
      Рекс спустился вниз прямо в пижаме. Когда он вошел, Регина наливала в бокалы вино.
      Прошло довольно много времени прежде, чем Рекс понял, что уже может говорить. По правде говоря, после такого ужина ему и двигаться-то не особенно хотелось.
      Рекс рассказал Регине обо всех очевидных выводах, которые он сделал, находясь на Буллане, а она слушала и почти не задавала вопросов. Он рассказал ей, что видел три самоубийства.
      Главным образом он рассказывал Регине о своих впечатлениях, не упоминая деталей.
      – Это грустное, измученное, бессмысленное место. Там нет ничего очевидно плохого – ни правительства, которое угнетает население, там не идет война, и не высок процент преступности. Никто не голодает, и ни у кого нет никаких проблем, кроме того, что проблемой является абсолютно все.
      – Ну, должна же быть какая-нибудь причина для всего этого. Может быть, там чего-нибудь не хватает в воздухе или пище?
      – Я думаю, что тут все гораздо сложнее. Конечно, я не знаю в подробностях, какое у них правительство, законы, система наказаний, ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Но похоже, они не видят для себя никакого будущего.
      – Никто?
      – Конечно же есть исключения, но они только подтверждают правило. Они не считают самоубийство чем-то из ряда вон выходящим, и мне кажется, я понимаю почему. Они не живут с мыслями о том, что надо покончить счеты с жизнью, но просто они всегда находятся в состоянии депрессии, и когда происходит что-нибудь серьезное, когда что-нибудь случается, ну, например, той девочке не купили куклу, которую обещали купить – они считают, что единственный выход из положения это самоубийство.
      Рекс немного помолчал, а потом сказал:
      – Но существуют Двадцатники… Может быть, они олицетворяют собой надежду.
      – Ты ничего мне про них не рассказывал.
      – Нет, еще не рассказывал… Я говорил тебе, что после посещения церкви я разговаривал в баре с девушкой, которая знала, что еще один укол пекса ее убьет, но она все равно его сделала… После того, как она умерла, в баре появился Двадцатник. Это была женщина. Двадцатниками могут быть мужчины и женщины, молодые и старые. Когда она вошла, все сразу поняли, кто она такая.
      – А как она выглядела?
      – Я не помню, да это и не имеет значения.
      – Что такое Двадцатники?
      – Нечто особенное. Ты это видишь и чувствуешь. Она сразу подошла ко мне и спросила:
      – «Двадцатник? Откуда?» Я молчал и только смотрел на нее.
      – А что потом?
      – Потом… практически ничего. Она спросила, что произошло, и я рассказал ей, после чего она ушла. Похоже, существует союз Двадцатников. Они ни секунды не сомневалась в том, что я Двадцатник – как и двое других жителей этого города, которые заглянули мне в глаза – после этого меня предоставляли самому себе и все, что я говорил было правильным.
      – Ну, всем известно, что ты особенный. Ты же Рекс. Естественно, ты являешься Двадцатником. Вот только мне в голову пришел один вопрос…
      – Да, – сказал Рекс.
      – Что означает твое «169» и мое «170»?
      – Ты тоже Двадцатница.
      – Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Регина.
      – Поверь мне, это так, – улыбнувшись, сказал он.
      – Получается, что рядовые жители Меркурия это другая раса? Крестьяне? А мы раса господ?
      – Что-то вроде этого. Только у меня такое впечатление, что на миллион крестьян приходится два Двадцатника, и что у крестьян, вероятно, тоже есть душа, так что, в конечном итоге они могут оказаться гораздо важнее Двадцатников.
      – Да я не страдаю от мании величия, – пожав плечами сказала Регина. – Я только имела в виду, что, может быть, само существование Двадцатников заставляет всех остальных хотеть только одного – забиться куда-нибудь и там умереть?
      – Возможно, это и так но мои наблюдения говорят о другом.
      – Если не считать Двадцатников, ты нарисовал довольно мрачную картину, Рекс.
      – Это еще не самое худшее. Я не говорил тебе про священника. Я рискнул и рассказал ему кое-что про наш мир и про тебя… Мне не следовало ни о чем беспокоиться, в том громадном городе нет ни одного человека, которому было бы настолько не наплевать на все что с ним происходит, что он стал бы тратить силы на то, чтобы изгнать чужака из города или подать на него в суд, или, вообще, открыто объявить, что он чужак. Они и так, все чужие друг другу. Кроме того, он понял, что я Двадцатник. Они все это сразу понимают, если только ты не ходишь опустив глаза или не смотришь на них.
      – А что он рассказал тебе про Двадцатников?
      – Ничего. Он просто игнорировал мои вопросы. Однако в конце он кое-что мне сказал. Я поделился с ним своими сомнениями по поводу бумажника, а он ответил мне, что в данных обстоятельствах он не считает, будто я поступил неправильно взяв эти деньги, чтобы узнать кое-что про Меркурий. Сумма была совсем незначительной. Так вот, я обнаружил три вещи, благодаря которым они кое-как еще держаться на плаву. Жители Меркурия называют их пекс, лекс и секс.
      – Ну, одно из них звучит вполне нормально.
      – Они понимают его совсем по-другому. Секс у них существует только как один из путей ухода от действительности. Поэтому он является самым слабым и наименее надежным из трех предметов о которых я тебе говорил. Все это занимает крошечную долю твоей жизни.
      Нет, я не воспользовался ни одним из множества предложений, правда, если честно, мне было немного интересно. Пекс несколько лучше. Это наркотик, не алкоголь, хотя подают его в барах. В нем нет никаких пищевых добавок, поэтому после него тебя не выворачивает наизнанку. К нему не наступает привыкания. Действие начинается моментально и длится по крайней мере около часа. Как и алкоголь, он высвобождает все доступные резервы счастья и радости, которые имеются в человеке.
      Его душа поет целый час. А потом ему приходится расплачиваться – он чувствует себя еще более несчастным, единственным лекарством от этого является время или новый укол.
      – А ты пробовал его?
      – Нет. Может быть, мне следовало, но я не мог рисковать выкинуть какую-нибудь безумную шутку в Меркурии.
      – И они не запрещают это зелье? – изумленно спросила Регина.
      – Запретить надежду многих людей на счастье? Кроме того, никто не доказал, что он представляет физическую опасность.
      – Ты же сказал, что какая-то девушка умерла после такого укола.
      – У нее было больное сердце и она это знала. Кто-то рассказал мне про нее, когда выносили тело. В этом огромном городе все ратуют за пекс, кроме психологов и социологов. Естественно, счастье – это сильный стимулятор – та девушка просто не пережила его.
      – Остается лекс. Это значит закон?
      – Да, но только в ином смысле. Они имеют в виду Закон Божий.
      – Религия как-то не укладывается в то общество которое ты описал. Но если они все там религиозны, разве им это не помогает?
      – Не так, как следовало, потому что они слишком сильно на нее рассчитывают. Бог для них совсем не утешитель, они хотят, чтобы он был отцом, матерью, доктором, нянькой, исповедником, опорой и убежищем. Религия им не помогает, хотя они отчаянно припадают к ней, потому что они в нее ничего не вкладывают, они только берут. Нет, они, конечно, приносят в церковь деньги, очень много денег. Но это единственное, что они отдают.
      – Деньги? Разве они не бедные? У меня сложилось впечатление, что у них бедное общество.
      – Они бедны во всем кроме денег. Меркурий автоматизирован и очень удобен для жилья. Я не знаю, что там производиться, но я совершенно уверен, что средний житель этого города достаточно хорошо обеспечен. К сожалению они не понимают как можно использовать преимущество сравнительного изобилия.
      Рекса передернуло.
      – Я просто умирал от голода. Как только у меня появились деньги, я пошел в ресторан и заказал себе какую-то еду.
      Трудно поверить, что, хотя я и был голоден, что вполне мог убить кролика и проглотить его сырым, как я уже однажды поступил здесь, я оставил в своей тарелке большую часть еды.
      – Что, очень плохо?
      – Не то, из чего это было сделано. Все продукты были сушеные, замороженные или консервированные, но «ты» смогла бы из этого что-нибудь сделать. В Меркурии они берут воду, кладут туда картошку, морковку, лук и мясо и очень долго варят. Супом называется жидкость, а остальное подают на второе. Почему они так делают? А потому что им наплевать. Поварам и тем, кто это ест. Никому ни до чего нет дела.
      – Ты мне ничего не рассказал про священника, – сказала Регина. – Только, что он кое-что тебе рассказал «потом». Что это значит?
      – После того, как он узнал кое-что про наш мир, про тебя и меня, он задал мне несколько вопросов. В определенном смысле он был хорошим, терпеливым человеком. Но когда я ответил на все его вопросы и попросил у него помощи, он вытянул руки и тихо сказал: – Помогите мне.