К захватам призывали не только политические выводы теории «границы»; этими идеями были пронизаны и отдельные звенья концепции Тернера. Романтизированная фигура американского пионера подавалась им в ракурсе покорителя континента. Он воспевал «агрессивную бодрость пионера», «топор и винчестер» как символы завоевания. Взглядам Тернера был совсем не чужд англосаксонский расизм. Вся теория «границы» молчаливо исходила из постулата, что индейцы являются «низшей расой», обреченной на истребление и вымирание [49].

Теория «границы» получила широкое отражение в литературе, обошла университеты, была подхвачена политическими деятелями различных направлений. Гипертрофировав отдельные стороны американского общественного развития, Тернер дал историческое обоснование агрессивной внешней политики США на рубеже XX века. Солдаты империалистической эпохи выступали как наследники пионеров освоения американского Запада [50].

В трактовке Тернера империалистическая экспансия изображалась «экспансией свободы», необходимой для поддержания демократии и распространения ее за пределы страны. В экономическом плане концепция была обращена не только к представителям бизнеса, объяснявшим кризисы сокращением площади «свободных» земель и необходимостью новых рынков сбыта. Тернер апеллировал также к демократическим элементам, которые выступали с позиций laissez faire против всесильных трестов. Если основой свободной конкуренции является, по Тернеру, наличие неосвоенных земель, а их исчезновение порождает упадок свободного предпринимательства и рост трестов, то вывод напрашивался один: необходимо дальнейшее территориальное расширение. И эта теория нашла известное число сторонников среди фермеров [51] . Сам Тернер в середине 90-х годов выступил с требованием энергичной заморской экспансии [52]. Создателем концепции маринизма, автором многочисленных статей на «злободневные» политические темы был А. Мэхэн – несомненно, влиятельный идеолог экспансии на рубеже XX века, соединивший ее теорию и практику. Центральная идея всех сочинений Мэхэна, и прежде всего книги «Влияние морской силы на историю, 1660–1783» (1890), – решающая роль морской мощи в истории. Эту мысль он старался обосновать на опыте морских войн XVII–XVIII веков и создания британской колониальной империи. При этом попытки установить непосредственную связь между географическим положением государства, «характером народа» и морским могуществом в отрыве от экономической и социальной организации общества роднят идеи Мэхэна с позднейшей геополитикой [53].

Мэхэн не скрывал прагматического характера обращения к английской истории и прилагал ее уроки к решению внешнеполитических задач США. Он ставил целью доказать, что Соединенным Штатам необходим большой флот. Все виднейшие теоретики экспансии исходили из необходимости решить социальные и экономические проблемы, стоящие перед США, но ни у кого мотивы «экономической целесообразности» империалистических захватов не выступали столь откровенно и грубо, как y Мэхэна. Он откровенно заявлял, что выполнению этих задач в первую очередь подчинена его морская философия [54].

Мэхэн был не только теоретиком империалистической экспансии, но и империалистом-практиком. В многочисленных статьях, публиковавшихся с начала 90-х годов, им была набросана конкретная политико-стратегическая программа экспансии. К ее основным моментам, помимо строительства большого флота, относился захват колоний в различных частях земного шара, создание морских баз, отмена законов, ограничивающих финансирование программы вооружений, и, наконец, воспитание всей нации в экспансионистском духе. Мэхэн особо подчеркивал необходимость захвата Гавайских и Филиппинских островов на пути США к Восточной Азии и установления господства в странах Карибского бассейна для подчинения Латинской Америки. В ряду концепций, оправдывавших экспансию США, большое внимание Мэхэн уделял «Доктрине Монро». Вместе с Т. Рузвельтом (а иногда и предваряя его) Мэхэн дал новое толкование доктрине, превращая ее в средство оправдания интервенции США не только в Латинской Америке, но даже за пределами Американского континента.

Влияние Мэхэна трудно переоценить. Американский историк Ч. Бирд назвал его «наиболее успешным пропагандистом в истории США» [55]. Его аргументы цитировались конгрессменами, их использовали публицисты. Особенно сильно было влияние Мэхэна на видных политических деятелей из кружка Т. Рузвельта, Г. Лоджа, Дж. Хэя, Б. Адамса, а через них – на осуществление внешней политики США. Как остроумно заметил американский историк У. Лафебер, «в отличие от Тернера, Стронга и Адамса, его (Мэхэна) влияние на американскую внешнюю политику может быть измерено в таких зримых величинах, как 15-тысячетонные морские суда» [56].

Все эти экспансионистские концепции оказали свое влияние на американскую общественную мысль, причем каждая имела специфическую направленность. Доктрина «превосходства» англосаксов обращалась к живучим иллюзиям о США как стране передовой демократии и расистским предрассудкам; теологическая апология экспансии поддерживалась верой многих американских протестантов в религиозное «предопределение» США; теория «границы», переосмысливая демократическую мифологию, возникшую в вековой борьбе за «свободную» землю, создавала широкую идейную базу для экспансионизма; доктрина «морской мощи» оказала воздействие на военно-политические круги [57].

И каждая «концепция», каждый опыт теоретизирования на самом деле обосновывал устаревшую, казалось бы, в обществах Нового времени идею примитивного доминирования. Англоамериканцы лишь пошили ей новый кафтан, нацепив на него жупелы под названием «свобода», «построение демократии», но сущность-то, то есть сама природа «нового царства» являлась все той же, которая была характерна для любой средневековой орды.

Абрис американской «нации», ее характерная схема ничем не отличалась от тех же золотоордынцев, ведь и монголы прибыли на земли нижневолжского региона точно с той же убежденностью в своей избранности и уникальности, и они считали, что для построения своего государства им необходимы «свободные земли», а тот факт, что на землях кто-то уже обитал, воспринимался лишь как недоразумение, которое можно «исправить». Так ощущали свою реальность и англоамериканцы, они считали недоразумением наличие коренного населения, но они пошли дальше монголов, они завезли в страну дополнительную, резко отличающуюся от прочих группу людей, которая заведомо не вписывалась и не могла вписаться в контуры нации, и никто и допустить не мог, что когда-нибудь возникнет разговор о включении чернокожих в состав этой немыслимо избранной нации.

Англо-американцы были далеко не первыми, кто, прибыв на чужие земли, стремился истребить коренное население и заявить: «Это наша земля, которая теперь станет исконной для нашей древней нации, здесь мы построим царство наилучших истин и будем управлять отсюда всем миром», нет, конечно, не первые они, и монголы тоже не являлись пионерами этой замечательной затеи, но англо-американцы отличились тем, что сумели создать «доктрину развития нации», в которой бурлила гремучую смесь средневековой, примитивнейшей расистской дикости, налитая в сосуд мечтаний о некоей свободе (в действительности являющейся абсурдным эгоизмом), и упакованная в обертку идей Нового Времени, которые и могли показаться кому-то манкими, обмануть кого-то, выглядеть витриной американизма, но не являлись его истинной сущностью и нисколько не определяли настоящий характер становления его «нации».

История становления «американской нации» имела не только теоретико-политический разрез, но и практически-гражданственный, в котором немалую роль играли «ячейки самоорганизации сознательных граждан». Люди, группировавшиеся в эти кружки и организации, впитав россказни «белых интеллектуалов» о немыслимом превосходстве их удивительной расы, воплощали в жизнь эти «идеи». Разумеется, одной из таких «сознательных» ячеек стал Ку-Клукс-Клан – любопытнейшая, надо сказать, организация, которая, пожалуй, воплотила в некоторой степени мечту Фримена о том, чтоб каждый ирландец убил по одному негру и был за это повешен, ведь клановость ККК – отголосок старинных племенных отношений шотландцев и ирландцев, которые растворились-таки в среде «белых американцев», хотя англосаксы весьма брезгливо относились к их «неполноценной крови», но именно шотландец предложил назвать организацию, которая проистекала из общества «Рыцарей золотого круга», «Кланом Круга» (куклос – круг по-гречески, а поскольку в англоязычной транскрипции принято все коверкать и искажать, то это слово оказалось разделено черточкой-дефисом).

Появление Ку-Клукс-Клана (который трижды потом возрождался) на самом-то деле очень закономерно и очень объяснимо, ведь эта «организация», замешанная на ненависти и иррациональной злобе, была настоящим слепком с извращений психики испорченного подростка. Сама иерархия ККК напоминала подростковую игру, участники которой называли себя бойцами «невидимой империи юга», во главе ее стоял «великий маг», при котором был совет из десяти «гениев», каждый штат Америки был назван ими «королевством», в каждом королевстве были «домены», которыми заведовали «тираны» и их помощники «фурии», а также были отдельные «пещеры». Было много разных должностей калибром помельче, несмотря на приставку «великий» у каждого из них: «великие казначеи», «великие стражи», «великие турки», «циклопы» и прочие.

И вся эта камарилья собирала не только и не столько юнцов и глупых желторотых максималистов под свои знамена, а в большинстве своем людей среднего возраста, осознанно становившихся на этот путь.

Нужно уточнить, что, вопреки расхожему мнению, Ку-Клукс-Клан «боролся» не только с неграми, он сражался против социальной справедливости вообще, против равенства, войну он объявлял самым разным субъектам и течениям, убивал и белых людей, когда они представлялись ему вредными элементами; когда на планете появился коммунизм, ККК стал бороться и с его сторонниками, в чем, надо сказать, был вполне солидарен с официальными властями США. Они вообще довольно нередко были едины в «священном порыве» – власть и клан, и вашингтонский режим довольно долго не очень-то и старался искоренять эту дикую мерзость, а когда и были какие-то суды над ку-клукс-клановцами, то судили всегда исполнителей убийств, а не «великих магов» и «гениев». Негласным покровителем ККК была демократическая партия, немалая часть ее членов симпатизировала «борьбе этих отважных белых граждан».

Здесь нельзя не упомянуть печально знаменитые суды Линча, как и расправы над неграми, однако тема эта настолько широко освещена и описана многими исследователями, что я не стану останавливаться на ней слишком подробно, хотя, разумеется, суды Линча являются одним из самых ярких примеров преступлений американизма.

И хотя расизм в его основном, привычном смысле (то есть неприязнь к людям с иными внешними признаками, резко отличающимися от твоих собственных) бывает характерен для самых разных обществ, о чем я уже упоминал в предыдущей главе, но разница между этими обществами состоит в том, насколько те личности, что составляют костяк общества, могут бороться с самим собой за право быть человеком и пересиливать примитивные инстинкты в себе. Русские боролись со своими предрассудками, и довольно успешно, стараясь отделять зерна от плевел. Но в том-то и дело, в том-то и извращенность англоамериканского расизма, что его адепты, которые сами же, причем насильно, привезли негров в Америку, стали демонизировать этих людей, даже после отмены рабства не прекратили издеваться над ними, обвиняя их во всех грехах, заявляя, что чуть ли не каждый негр – потенциальный преступник. И это уже не расизм даже, это более замысловатое извращение, ведь коль ты не желаешь иметь ничего общего с темнокожими, то какой же черт дернул тебя завозить этих людей, насильно тащить их в «свою страну»? Если «белые» американцы с самого начала боялись смешения своей замечательной крови с «неполноценными кровями негров», то зачем они нарушали покой этих негров в Африке? Зачем они тащили этих негров через океан? Это же идиотизм, причем возведенный в степень! Затащить в свои владения некоего человека, который ничем перед тобой виноват не был, и приняться люто ненавидеть и демонизировать его – что это? Нравственное и духовное убожество!

Самое любопытное, что многие нынешние американские последователи «правильных белых идей», подсчитывая сейчас ретроспективное накопление национального богатства США, заявляют, что вклад рабского труда в общую копилку «нации» был не так уж и велик, как считалось прежде, что негры не имеют права заявлять, будто страна построена на доходы от их труда. Но если утверждения о минимальности пользы от рабства верны, то получается, что темнокожих привезли в США только для того, чтоб помучить и объявить их потомков патологически склонными к насилию и преступлениям?

Надо сказать, что отношение к темнокожим в США было (и до сих пор остается) наиболее пренебрежительным по сравнению с прочими американскими обществами (особенно в сравнении с Бразилией, где существует так называемая «расовая демократия»), в Штатах же было (и, честно говоря, и сейчас сохраняется) правило «одной капли крови», по которому любой человек, имеющий негритянскую примесь, считается неполноценным и не желателен как брачный партнер для белых. И если вы думаете, что нынешняя «толерантность» что-то изменила в корне, сумела переделать всю психологию американцев, то вы глубоко заблуждаетесь.

Действия же членов Ку-Клукс-Клана, которые врывались в дома, убивали людей (порой за то лишь, что человек выступал за предоставление равных прав всем без исключения), восхищали многих «белых американцев», причем среди восторженных находились видные деятели искусств.

Есть такой фильм «Рождение нации», снятый на заре становления немого кино, потом озвученный и с огромным успехом прокатившийся по США. Как можно догадаться из названия, затрагивает он вопрос войны между Севером и Югом, консолидацию политической воли американизма, проникающую в сердца широких масс (тем самым и создавая ее, нацию эту). Однако шедевральная картина посвящена не только этому, но и рождению Ку-Клукс-Клана, который авторами сего произведения рисуется как эпически благородная сила, защищающая белых страдальцев от темнокожих негодяев. Если на экране появлялся негр, то он обязательно хотел изнасиловать белую девушку, в крайнем случае совершить что-то еще, не менее тяжкое, и на этом «черном фоне» самоотверженный героизм «белых братьев» проявлялся во всей неприкрытой прелести! «Гении» Ку-Клукс-Клана в одной из финальных сцен спешат прискакать на своих горячих конях и в последний момент спасти одно из белых семейств, которому грозят расправой подонки-негры. Короче говоря, весь фильм – пошлость невыносимая, не просто поделка, основанная на передержках, а идеологическое мошенничество, к которому американизм прибегал и прибегает во всяком удобном случае.

Но это «мифотворчество» имело массу самых разных откликов, весомая часть которых была положительными (немало американских интеллектуалов видели в картине гимн свободе), и «Рождение нации» стало-таки этапом в формировании духа американизма, а также необычайно удачным коммерческим проектом, собравшим более миллиона долларов (по тем временам – огромная сумма).

Вот такие этапы, вот такой дух… Не зря же многим казалось, что американский капитализм загнивает, ведь от него и вправду несло этой гнилью и гадостью. Сейчас-то поздно уже говорить о загнивании, поскольку он окончательно сгнил и держится лишь на последних хитросплетениях англоамериканских интриг, но придет час, и «долларовая пирамида» завалится с треском.

Можно ли допустить, что при таком отношении к себе негры и мулаты могли быть спокойны и веселы, не держать камня за пазухой, становиться чем-то весьма полезным для формирования нации? Разумеется, не могло быть такого! В ответ на злобные действия белых хищников часть негритянской диаспоры вынуждена была сама становиться хищной, пораженность в правах лишь подогревала обиду и вспышки агрессии.

И если до отмены рабства и последовавших за ним жестких, ограничительных законов сегрегации темнокожее меньшинство не могло заявлять о себе как о субъекте общественной и политической жизни (следовательно, и проблем на расовом фронте у белого меньшинства не наблюдалось), то после постепенного возрастания негритянского самосознания проблемы (для белого большинства) разрослись, заявляя о себе совершенно по-новому, о чем и повествовал «эпохальный фильм», описанный мной чуть выше. Появились совершенно новые факторы социальной и даже демографической реальности, которые все более дерзко влияли на внутриполитическую жизнь США.

Самым первым и главным является, разумеется, уже обозначенный мной факт осознания темнокожими своей потребности бороться, они «проснулись», они вышли на арену истории, но было много дополнительных факторов, к примеру, белым теперь крайне трудно стало контролировать демографические процессы негритянского меньшинства, и если раньше (в рабовладельческий период) оно было подавлено физически и морально и численность его постоянно сокращалась, из-за чего белые американцы завозили новых негров из Африки, пополняя число рабов в южных штатах, то после получения пускай и очень ограниченной, но свободы темнокожие получили право распоряжаться своими жизнями, и рост демографических показателей стал совсем иным.

Это не могло не беспокоить местных расистов, такие явления, как Ку-Клукс-Клан расцветали бурным цветом! Только данная организация (основанная, как считается, в декабре 1865 года) за несколько десятилетий распустила свои метастазы по всей стране.

В 1871 году дело запахло жареным, появились признаки зарождения новой гражданской войны, Конгресс был вынужден отреагировать (хотя среди властной элиты было немало сторонников идей ККК). Но все же в апреле 1871 года был издан закон, направленный на пресечение деятельности Ку-Клукс-Клана.

Однако спустя недолгий срок после устранения организации в 1871–1872 годах она снова воскресла и к началу 1922 года имела примерно 1500 отделений. Организация действовала в сорока пяти штатах, где функционировали около 600 местных подразделений, в Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго, Атланте, Сент-Луисе, Хьюстоне и Лос-Анджелесе. Это произошло потому, что уже 4 декабря 1915 года «Невидимая империя» получила право на легальное существование и на использование прежних атрибутов. Вновь воссозданная организация насчитывала несколько сот тысяч членов. Быть может, вы удивитесь, но в 1928 году состоялся торжественный парад Ку-Клукс-Клана в американской столице, его участники промаршировали по улицам сей «колыбели демократии», одетые в свои белые балахоны, остроконечные колпаки, неся в руках все «регалии».

Представляете, что творилось в душах темнокожего населения?

Официально ККК распущен лишь в 1944 году, но в 1946 году восстановлен вновь, раскололся на ряд группировок в 1949 году. 1960-е годы ознаменовались возрождением деятельности организации, когда террору (избиения, вооруженные покушения, взрывы) подвергались активисты борьбы за гражданские права. Сейчас наблюдается новая волна «возрождения» данной организации и родственных ей движений, о чем я расскажу чуть ниже.

Вот с таким багажом «американская нация» вошла в двадцатый век. Клубок неразрешимых противоречий продолжал затягивать свои узлы, но покуда в США продолжался приток переселенцев из европейских стран, процент темнокожих продолжал снижаться (хотя и росло их абсолютное количество). Не только негры, но и другие неевропейские группы населения США были менее заметны на фоне роста «белой» составляющей, а следовательно, менее влиятельны. Большинство из них вплоть до самых 1960-х годов находилось под прессом законов сегрегации, англосаксы продолжали контролировать вопрос, надеясь, что однажды Америка станет-таки такой, как мечтали «отцы-основатели».

Здесь нужно сделать особый акцент, ведь именно потомки английских переселенцев составляли подавляющую часть так называемой группы УАСП (ВАСП) WASP – White Anglo-Saxon Protestants (белые англосаксонские протестанты). Они занимали и занимают господствующее положение в обществе, в прошлом они радели об установлении «стеклянного потолка», который отделял бы истинных, чистокровных ВАСПов от всех прочих расовых и национальных групп. Господа, наиболее преданные идее англосаксонского превосходства, почитали за несчастье межэтнические браки, считали горем смешение крови ВАСПов с иными (менее достойными кровями) и были убеждены, что управлять Америкой (да и миром) достойны лишь чистокровные ВАСПы.

Доминирование этой группы населения было неоспоримым, даже итальянец или грек не могли рассчитывать на то, чтоб занять место в федеральных правящих органах или, к примеру, стать директором ЦРУ. Кстати, Спиро Агню (настоящее имя которого Спирос Анагностопулос), который, как не трудно догадаться, происходил из греческого этноса, не мог рассчитывать на пост президента США, хотя имел все карьерные предпосылки для этого, но дорога в высшую власть была закрыта для него именно потому, что не принадлежал к ВАСПам. Отпихнули его довольно грубо. По внешнему виду он ничем не отличался от «белых англосаксов», но его «раса» не соответствовала стандарту.

Было и много других примеров, да что там, даже ирландское происхождение Джона Кеннеди раздражало многих представителей ВАСП.

Но в последние десятилетия ХХ века демографическая реальность начала так кардинально меняться не в пользу представителей ВАСП, что они все более и более становятся демографическими аутсайдерами, их рождаемость постоянно снижается, достигнув к нынешнему моменту ничтожно малых величин. Хотя в нынешний-то момент разговор уже идет о резком сокращении не только англосаксонской компоненты, но и о резком изменении расового и этнического состава населения вообще, ведь, помимо прочего, сменился и состав иммигрантов, то есть в страну теперь въезжают в основном совсем другие люди, чем прежде, и конструировать из них «белую американскую нацию» делается все трудней.

Если еще в 1970 году потомки белых европейских иммигрантов составляли 83,4% населения США, то в 2010 году их доля упала до 65%, а к 2050 году, по прогнозам экспертов, их доля сократится до 46–48% [58].

По прогнозам, общая численность всех групп населения США неевропейского происхождения к 2050 году возрастет до 200 миллионов человек; из них 25% составит население латиноамериканского происхождения, 16% – афроамериканцы и 10% – выходцы из Азии и стран Тихоокеанского региона [59]. Уже сейчас динамика роста этих трех этнических групп в американских штатах с наибольшим населением подтверждает такие расчеты.

У специалистов не вызывает сомнения, что эта демографическая тенденция в США будет продолжаться – ее подтверждает и недавний доклад Брукингского института. Спорить можно лишь о том, станет ли население европейского происхождения национальным меньшинством в США к 2050 году или это произойдет раньше [60].

Такое «гигантское изменение» этнического состава населения США объясняется ускорением старения «европейского» населения, его постоянно снижающейся рождаемостью, а также продолжающейся массовой иммиграцией представителей населения латиноамериканского и азиатского происхождения соответственно из Латинской Америки и стран Азии и бассейна Тихого океана. Если показатели рождаемости у этих последних составляют сегодня соответственно 3,2% и 2,7%, то рождаемость населения европейского происхождения упала в последнем десятилетии намного ниже уровня естественного воспроизводства, и в последующие десятилетия «может свестись, по существу, к нулю». В 2008 году 47% всех детей до пяти лет и 44% молодежи до 18 лет в США были испанского, азиатского и афроамериканского происхождения, и половину из этих 44% составляет молодежь латиноамериканского происхождения. В результате в 2000–2009 годах естественный прирост (превышение рождаемости над смертностью) населения латиноамериканского происхождения в США составил 8,2 млн. человек, европейского происхождения – только 2,4 млн человек, иммиграция – соответственно 4,8 и 1,3 млн человек, а прирост каждой из этих групп в целом – соответственно 13,1 и 4,3 млн человек [61].

Помимо этого, согласно данным Министерства внутренней безопасности США, в настоящее время в США проживает порядка 10,5 млн незаконных иммигрантов, и их число увеличилось за пять лет (с 2000 по 2005 г.) примерно на 2 млн чел. (в 2000 г. в США насчитывалось не менее 8,5 млн незаконных иммигрантов).

Нынешняя иммиграция в США имеет преимущественно демографический характер, обусловленный кровно-родственными связями иммигрантов, впервые прибывающих в страну. В результате в настоящее время примерно 3/4 законных иммигрантов ежегодно приезжает в Соединенные Штаты из Латинской Америки и Азии. В частности, в 2006 году из 1,3 млн человек законных иммигрантов свыше 522,2 тыс. человек прибыло из Мексики, стран Карибского бассейна и Южной Америки, что составило более 41% общего числа законных иммигрантов. 429,7 тыс. человек, или почти 34% законных иммигрантов, прибыло из стран Азии и бассейна Тихого океана, и только 164,3 тыс. человек, или 13% общего числа законных иммигрантов, прибыли из Европы (в европейском потоке доминировали иммигранты из восточноевропейских, балканских стран и республик бывшего СССР, в том числе Узбекистана). Ненамного отстали от Европы страны Африки, численность законных иммигрантов из которых в 2006 году достигла рекордных 117,4 тыс. человек, или почти 10% от общей численности законных иммигрантов.

Как нетрудно догадаться, результатом иммиграции, имеющей кровно-родственный характер, является замедление интеграции мигрантов в среду «американской нации», вернее, провал этой программы; многие люди не собираются забывать о своей настоящей нации и в лучшем случае имеют двойную идентичность. А есть и старожилы США, которые просто не могут забыть о своем происхождении, к примеру темнокожие.

Для кого-то из читателей данной книги может показаться удивительным, но в нынешних США не только темнокожая часть населения отлично помнит о своем происхождении, но и немалое количество других этнических групп сохраняют свое прежнее самосознание, не «растворившись» в пресловутом «плавильном котле» американской нации. Несмотря на то что в официальных переписях населения США указывается лишь расовая принадлежность (в отличие от многих стран, и в частности от России), демографы и социологи ведут и статистику обычных, привычных для нас, живущих в Европе и России, этнических пропорций населения, то есть национальности, указываемой респондентом по критерию личного самосознания, самоидентификации.

Уточню, что официально в США при переписи выделяются обычно всего шесть категорий, называемых «расами»: белые, черные (вернее, афроамериканцы), американские индейцы и народности Аляски, азиаты, народности Гавайев и других островов Тихого океана и другие «расы» [62].

Перепись 2000 года немного более детализировала этническую дифференциацию, отдельно выделяя испаноязычных латиноамериканцев, а среди них мексиканцев (чикано), пуэрториканцев, кубинцев. Отдельно уточняла вопрос о расовой принадлежности, подразумевая следующие: белый, черный, афроамериканец, индеец или эксимос (вписать народность), индус, китаец, филиппинец, японец, кореец, вьетнамец, гаваец, самоанец, прочий житель Океании (вписать расу). Однако испаноязычных, как правило, к «белым» не относят, они составляют особую группу населения.

Но вместе с тем Бюро переписи населения США (англ. United States Census Bureau, Bureau of the Census) ведет и учет национальностей, тех самых, привычных для нас (живущих за пределами США); как выясняется, для большинства американцев они тоже обычны, о них почти никто не забывает, когда людей просят указать этнос, национальность. В целом данные этнической статистики США таковы:

(указан процент от общей численности населения страны)

Немцы 16%

Ирландцы 10,8%

Афроамериканцы 13%

Англичане 8,7%

Американцы 7,2%

Мексиканцы 7%

Итальянцы 5,6%

Латиноамериканцы 3,1%

Французы 3%

Поляки 3%

Шотландцы 1,7%

Евреи 1,7%

Норвежцы 1,6%

Голландцы 1,5%

Шведы 1,4%

Индейцы 1,3%

Китайцы 1,2%

Пуэрториканцы 1,1%

Русские 0,9%

Арабы 0,9%

Цифры весьма любопытны! Англичане, как можно видеть, составляют совсем не лидирующую группу в демографической таблице.

В целом же в нынешних США формируется несколько регионов с разной этнической структурой, вернее, прежние трансформируются в нечто иное. Потомки англичан на данный момент являются большинством лишь в трех штатах: Вермонт, Мэн и Юта. Все северные штаты и средний запад населены преимущественно теми, кто считает себя потомками немцев (на этих же территориях велика численность норвежцев, которых в США живет больше, чем в Норвегии, а также шведов, поляков), это штаты, освоенные, как правило, уже в ХIX – начале ХХ века, когда происходила последняя волна уничтожения индейцев.

Типичными «немецкими» штатами являются:

Висконсин (немцев – 42,6%, ирландцев 10,9%, поляков – 9,3%, норвежцев 8,5%, англичан – 6,5%).

Небраска (немцев – 38,6%, ирландцев – 12,4%, англичан – 9,6%, шведов 4,6%, чехов – 4,9%).

Миннесота (немцев – 37,3%, норвежцев – 17%, ирландцев 12,2%, шведов 10%).

Монтана (немцев 29,3%, ирландцев 16%, англичан 13,1%, норвежцев 10%, индейцев 6,3%).

«Немецкие штаты» занимают большую площадь на карте, но общая численность их белых обитателей сокращается, уступая место иным этническим группам населения.

Куда более радужные демографические перспективы имеют афроамериканцы, которые сейчас проживают в большинстве штатов, но наибольшая плотность их населения наблюдается на юго-востоке, где все больше формируется нечто вроде «страны темнокожих», доля которых сокращалась в XIX–XX веках под натиском «белой эмиграции», но сейчас резко растет по причине более «энергичной» демографии и все более усиливающегося притока мигрантов из африканских стран, ведь часть этих стран англоязычны.