Глава 12

— Я присутствовал на похоронах. — Измененный расстоянием голос Чена, пройдя через космос, достиг слуха Коула. — Они дурно подействовали на людей.

Коул мрачно усмехнулся.

— Надеюсь, ты не предполагал, что можно воевать с Конмином и при этом обойтись совершенно без потерь?!

Уинг ответил не сразу. Он помолчал, затем счел за лучшее переменить тему разговора.

— Как твои успехи?

— Об этом пока рано говорить.

Уинг сдержанно выругался по-китайски.

— Расслабься, — сказал Коул. — Это, пожалуй, сейчас лучшие новости, которые я могу сообщить. Последние три дня я только тем и занимался, что очень тщательно изучал карты, сделанные по заказу «Блэк Уинг».

— Ну и?..

— Ничего. И это уже хорошая новость. Если бы с помощью этих карт я смог за считанные часы отыскать ювелирную лавку Уиндзора, это удалось бы любому геологу, включая тех, кто на тебя работает. Ведь ты сам говорил, что им не повезло?

— Да.

— Поверь мне, они сказали правду. Карты ничего не говорят. А может, твои геологи что-то скрывают, чтобы продать информацию кому-то еще. Но я решительно не представляю, что именно они смогли обнаружить.

— Если уж ты не сумел ничего найти, вряд ли удалось им. Ты отличный специалист. Тебе везет в поисках алмазов, но не везет в любви.

— Ну, во-первых, пословица звучит иначе, — заметил Коул. — А во-вторых, моя личная жизнь тебя совершенно не касается.

Тишину на другом конце провода через минуту нарушил вздох: Уинг заговорил, при этом его голос был чуть громче шепота:

— На меня эти похороны тоже подействовали. Одним из тех, кого хоронили, оказался мой кузен, другим был свояк, Цзеонг Ли.

В памяти Коула всплыли картины прошлого… Страстная темноглазая женщина, приходившаяся сестрой Уингу… Оказалось, что свое семейство и власть она любила больше, чем любого мужчину, в том числе и Коула Блэкберна.

— Цзеонг был очень хорошим, порядочным человеком, — сказал после паузы Коул. — Мне жаль, что он погиб.

— Вот как? Помню, было время, когда ты сам с радостью убил бы Цзеонга да еще поплясал бы на его могиле.

Коул ничего не ответил.

— Если ты намерен возобновить свои отношения с Чен Лай, — продолжил Уинг, — на сей раз семейство Чен не будет вам препятствовать.

На сей раз…

Слова эхом отозвались в мозгу Коула, напомнив ему о событиях, которые он предпочел бы забыть. Вскоре после того, как он впервые подписал соглашение с фирмой «Блэк Уинг», Лай бросила его, поскольку ее семейство настаивало, чтобы у нее был муж-китаец. Коула терпели как любовника Лай до тех пор, пока он был нужен, — ведь он консультировал семейство Чен в том, что касалось развития горнодобывающей промышленности. Но как только речь зашла о женитьбе и наследниках, оказалось, что зов крови сильнее.

И вот теперь Цзеонг Ли в могиле. Лай сделалась вдовой, и семейство Чен предлагало Коулу ту самую женщину, которую они же когда-то у него отняли.

— Нет уж, благодарю, — спокойно ответил Ко-ул. — Ядовитым плющом люди подтираются лишь однажды, неглупые люди, я хочу сказать.

На другом конце линии молчали, затем послышался громкий, но совсем не веселый смех.

— А ты ничуть не изменился.

— Такой уж я… Главное, Уинг, что я выжил, что за все эти годы меня не смогли задавить.

— Скажи, а что именно ты рассчитываешь найти на ферме Эйба?

Коул принял такой резкий поворот разговора.

— Мне будет нужен вертолет, чтобы сделать фотографии. Радар мне также понадобится, кроме того, результаты магнитных исследований земельных участков, принадлежавших Эйбу. Работы слишком много, я один со всем скоро не управлюсь.

— У нас тут есть подходящие специалисты, которые вполне могли бы… — предложил было Уинг.

— Нет, это слишком увеличит возможность утечки информации.

Уинг на это ничего не ответил. Коул, пожав плечами, предложил:

— А нельзя ли обеспечить спутниковую связь прямо на земле Уиндзора? Это позволило бы напрямую получать от тебя информацию, не боясь ее разглашения.

После непродолжительной паузы Уинг сказал:

— Через несколько дней я смогу, тебе ответить. И сам буду заниматься вводом информации.

— Отлично, — сказал Коул. — А как насчет остальной техники, которая мне понадобится?

— Не переживай, мои люди позаботятся.

— Надеюсь, им можно доверять?

— Они из семейства Чен.

Коул удовлетворенно улыбнулся. Ему было ясно, что Уинг понимает под словом «доверие». Доверие для него — чувство взвешенное и выверенное самым тщательным образом.

— В таком случае остается едва ли не главная проблема — вертолет.

— Что же касается вертолета, я готов немедленно навести справки. Тебе понадобится пилот?

— Нет, я буду вести машину сам. Хорошо бы иметь под рукой еще и специалиста, который мог бы все наладить, подключить и охранять, когда меня на ферме не будет. Ведь я же специалист по Добыче, а не электронщик. И кроме того, большую часть времени я буду в разъездах.

— Об этом не беспокойся. Что-нибудь еще?

— Ну, неплохо было бы иметь самые минимальные удобства. У Эйба были несколько странные, мягко говоря, представления о том, какой должна быть в доме мебель.

— Сделаем. Тебе как, обычную постель или супружескую?

Ничего не ответив, Коул положил трубку, но тут же набрал номер Мэтью Уиндзора.

Самое время было узнать, что же именно отец Эрин намерен предпринять для защиты собственной дочери.

Глава 13

— И ради этого нужно было укладывать чемоданы и пересылать все вещи в Лондон?! — возмущенно спросила Эрин.

— Нет, — ответил Коул, не отрываясь от изучения карт. — Ты сделала это для того, чтобы Конмин подумал, будто ты клюнула на их приманку. Сбить с толку, направить по ложному следу, заморочить голову — вот наш девиз. Только так и можно выжить.

— Прочитаю «Заморочку» еще разок, и мне будет уже решительно все равно, выживу я или нет, — парировала она.

Эрин в сердцах швырнула листки с виршами Эй-ба. Она сидела у окна в номере отеля «Дарвин». Порой поднимая голову, она любовалась роскошным тропическим ландшафтом. Ни стихи, ни вид за окном — ничто не могло привлечь ее внимание.

Коул поднял голову. Кальки топографических и геологических карт Австралии лежали перед ним на столе, в гостиной номера на двоих. Поверх были разостланы кальки Кимберлийского плато и Западной Австралии. Компас, линейка и карандаш находились тут же, под рукой. Рядом лежал и блокнот.

Собственно говоря, Коул и не рассчитывал вот так, за рабочим столом, разрешить загадку рудника «Спящая собака». Но, разглядывая карты, Коул получал пищу для размышлении, — не слушать же ему было, что болтает Эрин, комментируя его действия.

— Да это и неудивительно, — сказал Коул. — «Заморочка» — она такая, кого хочешь вывернет наизнанку.

— А я-то, дура, считала, что ты расцениваешь стихи моего дядюшки Эйба как высокую поэзию.

Легкая улыбка Коула была ей ответом. «Заморочка» — это самое мягкое слово из тех, что обычно употреблял старина Эйб. Имей Эрин хоть самое отдаленное представление об австралийском сленге, а, стало быть, о том, что там, в виршах Эйба, которые она уже несколько раз перечитывала вслух, то, как пить дать, покраснела бы до корней волос. Эйб оставался циником до своего последнего вздоха.

— Который час? — спросила она.

— Пора на боковую.

— Черт возьми…

Широко зевнув, Эрин поднялась с мягкого кресла, подошла и встала рядом с Коулом, стараясь заглянуть через его плечо, что же именно он так внимательно изучает.

— А почему бы тебе не рассказать мне, что изображено на этих картах? — Она наклонилась, положив одну руку ему на плечо. — На сей раз я уж не стану зевать тебе в ухо, будь уверен.

— Садись, пока не упала, — мягко сказал Коул, усаживая Эрин себе на колени.

Эрин сразу напряглась. Спокойным деловым тоном Коул принялся объяснять ей условные значки на верхней карте. По мере того как он говорил, Эрин расслабилась, чувствуя тепло, исходившее от Коула. И хотя Коул наслаждался подобием близости, говорил он исключительно о карте и об условных обозначениях.

— Я немного разбираюсь в топографических картах, — сказала Эрин. — А на эту смотрю — и ничего не понимаю.

Коул подался вперед, к столу: Эрин чуть поерзала у него на коленях, отчего член Коула вздыбился и дыхание участилось. Чертыхнувшись по поводу того, что его тело живет своей собственной жизнью, Коул попытался сконцентрировать все свое внимание на кальке, которая вдруг заинтересовала Эрин. Прозрачная пластиковая копия размером четыре фута на четыре, в точности сохраняющая масштаб топографической карты, была разрисована во все цвета радуги, и неискушенный зритель мог подумать, что цветовые пятна нанесены как попало.

Обхватив Эрин за плечи, Коул свободной рукой наложил прозрачную пластиковую пленку на топографическую карту. При этом он задел предплечьем ее сосок. От прикосновения Эрин резко вздохнула. Дыхание ее, совсем недавно такое ровное, участилось, но она и не подумала отодвинуться. Он еще раз поправил карты, и опять его рука дотронулась до ее соска. Объясняя Эрин смысл значков, он водил по карте пальцем.

— Синие линии — это песчаник. В Кимберли песчаника полным-полно. Желтые диагональные линии — это вулканические породы. Розовые точки — границы водоемов. Белые точки — ветры. Особенно важны для нас водоемы, ведь именно на их берегах обычно находят россыпи алмазов.

Когда глаза Эрин привыкли смотреть и на кальку, и сквозь нее на карту, она увидела, что границы водоемов почти всегда соответствуют рекам или береговым линиям, изображенным на топографической карте. Но были и такие участки, где розовые точки виднелись вдали от реки, океана или даже озер.

— Это что, подземные воды? — спросила она. — Странно, что на поверхности нет никакого водоема.

Коул посмотрел на ее красивый палец с чистым, без всяких следов маникюра ногтем. Как только он сообразил, что именно она имеет в виду, то сразу же мысленно похвалил ее за острый глаз.

— Это то, что геологи называют палео-водоемами. Когда-то там протекали полноводные реки и образовали наносы. Рек в тех местах давно уже нет, но под землей, в толще наносов, остались внутренние водоемы.

— Означает ли это, что в таких местах можно найти алмазы?

— Если древняя река протекала через алмазоносный грунт, то да.

— А вот, например, в этом месте?

— Здесь, думаю, вряд ли. Тут древняя река не пересекала никаких вулканических пород.

Эрин чуть нахмурилась.

— А я и не знала, что на Кимберлийском плато есть вулканы.

— Вулканы Кимберли очень древние. Они давно уже почти сровнялись с землей, а в последующие эпохи их еще и порядком позасыпало сверху. И сегодня там ничего не найти, кроме разве что отдельных фрагментов некогда живой и яростной природы. Когда начинаешь вгрызаться в землю в поисках алмазов, зачастую копаешь сам себе могилу. Так-то, дорогая.

— Изумительное сравнение, — проворчала Эрин. Коул протянул руку, взял еще одну кальку и положил ее поверх остальных карт. На сей раз Эрин никак не отреагировала на его прикосновение к ее соскам.

— Но если нет следов вулканической деятельности на поверхности земли, — продолжал он лекторским тоном, осторожно приобнимая ее, — приходится заглянуть поглубже.

— Куда это?

— А вот смотри. На этой карте обозначены участки, рудники и залежи минералов на Кимберлийском плато. Участки отмечены зеленым цветом, активно разрабатываемые месторождения — красным, а синим — заброшенные копи и участки, на которых работы еще не велись.

Эрин поморщилась, увидев обилие направленных в разные стороны и зачастую переплетающихся линий.

— Кимберлийское плато и не видно за всем этим… Кажется, что каждый метр кто-то уже прошел и исследовал.

— Изыскатели приобретали права на участки, начинали поиски, затем чаще всего забрасывали эти земли. А это совсем другое дело. — Коул чуть сжал ее в объятиях, как бы усаживая поудобнее, и осторожно прикоснулся губами к ее волосам. — Мне, собственно говоря, вовсе не нужны нетронутые земли, потому что большинство изыскателей ни черта не видят у себя под носом.

От горячего дыхания, которое Эрин чувствовала у себя на шее, ее кожа покрылась мурашками. То была скорее реакция на удовольствие, а вовсе не страх. И потому Эрин поплотнее прижалась к Коулу. Чуть заметно улыбнувшись, он прикоснулся губами к ее волосам и все тем же ровным голосом продолжал объяснять, словно, кроме карт, у него и не было иного интереса в жизни.

— Большинство участков Эйба расположено там, где еще в 1920-х годах старатели пытались отыскать золото. Но поскольку ничего стоящего там не нашли, участки были заброшены. И с тех пор никто вообще там не бывал, за исключением, может быть, аборигенов или случайного путешественника.

Эрин разочарованно уставилась на кипу карт, где было полно условных обозначений, линий, закрашенных участков, цифр, но не было никаких ответов.

— Проблема не в том, что плато слишком исхожено, — сказал Коул, вытаскивая еще одну кальку и укладывая ее поверх всех остальных. При этом как бы невзначай он коснулся груди Эрин и обдал ее своим жарким дыханием. — Я бы сказал: проблема в том, что мы знаем слишком мало.

Эрин хотела было что-то ответить, но слова застряли у нее в горле. Тепло Коула, его жаркое дыхание, ощущение мужской силы — все это со всех сторон охватило Эрин.

Но, как ни странно, единственное, чего ей сейчас больше всего хотелось, так это еще теснее прижаться к нему.

— Благодаря калькам мы можем видеть, чего можно здесь ожидать, — сказал Коул, опять прикоснувшись губами к шее Эрин. — Очень многое зависит от высоты местности над уровнем моря, от почвы и иных параметров. На этих картах можно видеть, что находится под верхним слоем почвы: песчаник, или известняк, или вулканическая порода.

Коул положил на самый верх еще одну кальку. Он тщательно разглаживал и выравнивал лист, потому что всякое движение позволяло ему дотрагиваться до Эрин.

— Здесь нанесены дороги и тропы, дамбы и воздушные пути, поселки, отдельные фермы, колодцы, электрические подстанции и вообще все то, что homo sapiens счел необходимым привнести в природу. Ты только посмотри сюда. Хорошенько посмотри.

Коул незаметно разжал свои объятия и выпустил Эрин. Она уставилась на верхнюю из расстеленных карт, пытаясь сосредоточиться и в то же самое время мелко вздрагивая от всякого прикосновения тела Коула. С трудом она сообразила, что на этой верхней карте почти совсем отсутствуют условные обозначения.

Человек слишком незначительно освоил Западную Австралию, а что касается Кимберлийского плато, то оно осталось вовсе не обжитой землей.

— Здесь почти все, что мы знаем о Кимберли, — сказал Коул. — Положи на карту руку. В любое место.

Эрин осторожно положила на бумагу ладонь, недоумевая, зачем это могло понадобиться Коулу.

— У тебя под ладонью оказались сразу несколько тысяч квадратных метров территории. А теперь убери руку и скажи, много ли нам известно о том участке, который только что был прикрыт?

Эрин, убрав руку, всмотрелась в мутную прозрачность.

— Асфальта нет и в помине, — принялась она перечислять. — Одна грунтовая дорога. Несколько подъездных путей, которые наверняка немногим лучше тех троп, по которым животные ходят на водопой. — Она нагнулась, чтобы лучше видеть. — Пять ферм… Но три из них покинуты хозяевами… Несколько ветряных мельниц. — Она еще ниже опустила голову, стараясь разглядеть самую нижнюю из расстеленных карт. — Из растительности трава, кустарники, камедные деревья.

Коул убрал две самые верхние карты, чтобы Эрин могла лучше видеть остальные.

— Возле трех ферм, — продолжала она, — участки с месторождениями полезных ископаемых. Всего их семь, и эти участки как бы вытянуты в линию вдоль реки, — добавила она. — Да, вдоль реки, но некоторые расположены в стороне, Эрин вновь сосредоточенно склонилась к карте.

— Рельеф почти плоский. Сплошь пески и песчаник. Никакой воды.

— Еще что?

Эрин ответила не сразу, она долго шелестела картами, прежде чем подняла голову и взглянула на Коула.

— Да все вроде бы.

— А теперь подумай. Тысячи квадратных миль, а все сведения об этих территориях уложились в твой трехминутный рассказ.

Эрин изобразила на лице удивление.

— Если бы ты назвала владельцев ферм пионерами, то попала бы в самую точку, — сказал Коул. — До Кимберли нынешний век еще почти не добрался. Западная Австралия — совершенно особое место, земля, которая живет в своем, необычном времени. Тут цивилизацию понимают как то, что ты можешь привезти на собственном горбу.

Немного подумав. Эрин спросила:

— А сколько лет было Эйбу?

— Лет восемьдесят, должно быть.

— А как у него было со здоровьем?

— Мог сутками идти по пересеченной местности, молодым было за ним не угнаться, — сказал Коул. — И никто в округе не сумел бы перепить его за столом.

Она нахмурила лоб.

— Стало быть, нечего надеяться, что есть такое место на его землях, куда он из-за возраста не сумел бы дойти?

— Не сомневаюсь, что подобных мест нет.

— Ну хорошо, а как насчет его «Спящих собак»? — спросила Эрин. — Почему ты уверен, что там совсем уж ничего не найти?

— Я бывал на «Спящей собаке-I». Это обычная трубкообразная шахта, алмазоносный пласт довольно бедный, встречаются одни только борты. Алмазы из этой жестянки обнаружены в другом месте, где значительно больший процент ювелирных камней.

— А что это — борты?

— Технические алмазы, — объяснил Коул. — Их используют при изготовлении абразивов или для головок буров.

— И там нет настоящих алмазов?

— В том смысле, как ты это понимаешь, — нет. Эйб находил лишь желто-коричневые камни, все в трещинах, неправильной формы.

— И так во всех шахтах Эйба?

В голосе Эрин звучало такое разочарование, что Коул не сдержал улыбки.

— Увы, боюсь, что именно так. Ни один из его рудников не располагается вблизи современного речного русла. Так что едва ли в его «Собаках» могут быть найдены более крупные камни.

Эрин мрачно уставилась на карты.

— Что ты имеешь в виду под «современным речным руслом»? А какие еще русла могут быть?

Коул принялся разглаживать бумаги, задумавшись о том, какие следы время оставляет на поверхности земли, как оно видоизменяет планету, стирая одни горы и вместо них возводя другие.

— Есть еще палео-реки, проще говоря, древние реки, — сказал после длительной паузы Коул. — Старые, как горы, а может, и еще более древние.

— Не понимаю.

— Вот уже на протяжении полутора миллиардов лет Кимберлийское плато находится над уровнем моря. Это древнейшая часть суши на поверхности нашей планеты. С тех пор и все прочие части Австралии, как и остальные континенты, так или иначе стали выше.

Коул, чуть отстранившись от Эрин, взял большую карту Австралии, лежавшую в самом низу, и разложил ее перед Эрин.

— Вот взгляни, — сказал он. — Австралия — самый плоский из всех обитаемых материков Земли. И самый безводный к тому же. Кимберлийское плато — это едва ли не единственная территория, где можно отыскать хоть какие-то возвышенности. На других континентах их назвали бы разве что холмами.

Эрин, подняв брови, нагнулась поближе к карте.

— В самом центре Австралии, — продолжал меж тем Коул, — земля настолько плоская, что, когда идут дожди, вода собирается, как капли на огромном столе для пикника.

Его длинный указательный палец отметил на карте некоторое возвышение на территории Кимберлийского плато.

— Вот эта территория расположена повыше, и потому тут всегда сухо. Другое дело — центральная часть Австралии и в особенности юго-запад: большую часть времени здешняя земля находится под водой. Там залегают песчаники и известняки.