52

Как и большинство событий в Наре, похороны императора Ар-куса были пышными. Граф Ренато Бьяджио, великолепный в своем малиновом наряде, обратился с речью к десятитысячной толпе скорбящих, а потом запечатал гигантский мавзолей, в котором отныне всегда будут храниться кости Величайшего. Весь день и всю ночь накануне шел дождь, но Бьяджио с достоинством перенес все штормы. Сам он уже не скорбел: в голове роились планы, занимавшие его целиком.

Все народы, что проживали недалеко от столицы Нара, прислали на похороны свои делегации. Они высказывали пожелание, чтобы Аркус вознесся на Небеса. Легионеры Нара собрались по приказу своего главнокомандующего, генерала Ворто, который во время погребальной церемонии стоял на помосте рядом со своим близким другом Эрритом. Он наблюдал за Бьяджио холодными синими глазами и до смешного недипломатично выдавал все свои предательские мысли. На помосте рядом с графом стоял адмирал Дакар Никабар, занимавший на флоте должность, адекватную должности Ворто. Он поставил «Бесстрашный» в гавани и по приказу Бьяджио отозвал весь Черный флот из кампании в Люсел-Лоре. Толпы дивились на картину, которую представляла собой эта гордая армада: сто сверкающих кораблей заслонили водную линию горизонта. Когда Бьяджио заканчивал речь в память Аркуса, его взгляд на миг скользнул по Эрриту. В толпе присутствовала тысяча солдат Ворто — все они были глубоко верующими. А на море ждала несгибаемая армада Никабара. Бьяджио ухмыльнулся жирному епископу и уступил ему трибуну.

Стоя в тени огромного Храма Мучеников, Эррит простер руки и весомостью своего поста заставил паству умолкнуть. Он сказал толпам испуганных нарцев, что Бог милосерд и что Он будет вести их Своей могучей десницей, чудесным образом избрав достойного наследника Железного Трона. Они — народ добродетельный и верующий, говорил епископ, и им нужен властитель, от которого Бог не отвернется. В течение всей его речи Бьяджио не переставал улыбаться: он уже точно знал, какой план лелеет его вечный враг. Этот план графа не пугал. Он был главой Рошанна, а Рошанн присутствовал повсюду. У Эррита не имелось для него никаких неожиданностей.

Когда речи закончились и все розы были возложены, Бьяджио с Никабаром быстро ушли с помоста и растворились в толпе. Проглоченные океаном плоти, Эррит и его верная собачонка Ворто их не преследовали. Волна возбуждения захлестнула графа, когда он пробирался по улицам Черного Города. Как он и предвидел, внушительная картина, которую явил собою флот Никабара, остановила епископа. Даже Ворто, в чьем распоряжении находилась вся армия, не посмел бросить вызов пушкам Черного флота. Бьяджио с Никабаром сели на крепкий баркас, ожидавший их у причала, и покинули Черный Город.

Бьяджио стоял на носу лодки, пока матросы гребли к кораблям, но глаза его были устремлены не на армаду. Его долгий и горький взгляд задержался на Черном Городе, на шеренгах солдат, которые получили приказ убить его, и на грандиозном Храме Мучеников, этом аляповатом памятнике безжалостному Богу Эррита. Бьяджио картинно помахал рукой. Пушки «Бесстрашного», к коему они приближались, были наведены на город. Граф засмеялся, довольный собой. «Бесстрашный» увезет их на Кроут. Пока столица Нара останется за Эрритом и Ворто. Однако власть — вещь недолговечная.

— Мы еще сведем счеты! — крикнул Бьяджио, зная, чтс на берегу его никто не слышит.

Он расхохотался, полный злобного торжества. Эррит был человеком умным, однако допустил несколько пугающе глупых промашек. Одним из его недосмотров оказался карлик с гигантским умом.

Никабар, беседуя с каким-то матросом, встал позади графа и положил руку ему на плечо.

— Дело сделано, — объявил адмирал. — Мне доложили, что Бовейдин уже на борту.

Бьяджио неистово улыбнулся. Во всем Наре существовал только один человек, способный синтезировать снадобье, которое поддерживало во всех них жизнь. Теперь, когда Железный Круг разъела ржавчина, оставалось только радоваться тому, что крошечный ученый выбрал их лагерь.

— Неудачи тебе, Эррит! — прошептал Бьяджио. — Даже Бовейдин не мог говорить с полной уверенностью, но он подозревал, что отказ от снадобья ведет к быстрой смерти.

Вернувшись в долину Дринг, Люсилер сразу же отправился к ветхому замку прежнего правителя долины. Там его ждали: его приближение в обществе широкогрудого Карлаза было замечено, и со сторожевой башни быстро распространилось известие о том, что герои Экл-Ная возвращаются.

Ричиус в этот момент подковывал своего коня и сказал Дьяне, что будет ждать Люсилера у могилы Тарна. Он бросал камешки в ручей, протекавший позади замка, когда Дьяна и Люсилер вышли из кустарников. Триец казался потрясенным. По его лицу пролегли морщины, которых Ричиус прежде не замечал. Люсилер сделал три шага и увидел могилу с надгробным камнем в человеческий рост, его вырезал старый фермер долины, у которого обнаружился талант каменотеса. По мере приближения к камню Люсилер все замедлял шаги, и Ричиус подозвал его к себе.

Затем подошел к другу и, взяв его за руку, подвел к могиле у ручья. Люсилер долгие мгновения разглядывал надпись и наконец уставился в землю.

— Я понял, когда увидел Дьяну, — мрачно сказал он. — Что случилось, Ричиус? Это был Гейл? Я знаю, этому мерзавцу удалось скрыться из Экл-Ная.

— Он погиб, спасая меня.

Ричиус вспомнил, как искусник твердил ему, чтобы он продолжал жить. В сущности, они были очень похожи. Тарн пожелал спасти постороннего, как Ричиус когда-то захотел спасти Дьяну.

Люсилер упал на колени и поцеловал серый камень, на котором было начертано имя Тарна. На другом берегу ручья находилась еще одна могила, где лежал Динадин, — Люсилер сам помогал ее копать. На ней не было камня — только алые маки, которые Ричиус посадил незаметно для всех. Глядя на убитого горем друга, Ричиус вдруг ощутил, что этот приветливый уголок стал очень унылым местом.

— Он сам этого захотел, — сказал Ричиус. — Клянусь, я об этом не просил.

— Он был хорошим человеком. — Люсилер, не вставая с колен, посмотрел Ричиусу в глаза. — Теперь ты это понимаешь, правда?

— Они все были хорошими людьми. И все заслуживали лучшей доли.

Люсилер снова взглянул на надгробие и поморщился.

— Значит, для него это все? Конец?

— В замке идут разговоры о традиционных похоронах. Теперь, когда вы все вернулись, мы можем устроить церемонию. Как принято у трийцев, когда умирает их правитель?

— Я не знаю, чего захотел бы сам Тарн. Во многом он был человеком простым. Возможно, этого ему достаточно. — Люсилер поднялся на ноги. — Мне надо сообщить Карлазу о его смерти. Он дожидается меня в замке. Он мечтал рассказать Тарну о нашей победе.

— Расскажи мне, — попросил Ричиус. — Посланец только сказал, что вы победили. Это правда? Вам удалось их прогнать? Всех?

Люсилер рассеянно кивнул, словно витал где-то в заоблачных далях.

— Львов остановить было невозможно. Как и предсказывал Тарн. Карлаз потерял всего трех воинов.

— А город? Как справились военачальники?

Люсилер передернулся.

— Теперь я стал мясником, Ричиус. Убийцей. Нас были тысячи, и мы вышли из-под контроля. У нарцев в городе не было ни единого шанса. Шохар приказал своим людям собирать черепа. Они рубили нарцев на куски, заставляли их пожирать друг у друга сердца. — Люсилер вздохнул и сильно закусил дрожавшую губу. — Мне никогда не очиститься, — промолвил он. — Тарну было бы за меня стыдно.

— Значит, вы действительно одержали победу. Мы в безопасности.

— Может быть, даже в большей безопасности, чем ты думал, — подхватил Люсилер. — У меня есть для тебя новость, друг мой. Твой император умер.

— Аркус? — изумился Ричиус. — Когда?

— Перед тем как мы напали на Экл-Най. Нанг наткнулся по дороге Сакцен на посланца, направлявшегося в Экл-Най.

Он его пытал, чтобы узнать, посылают ли в Люсел-Лор новые отряды. Но Черный Город оплакивает смерть твоего императора. Ричиус бессильно привалился к стволу дерева.

— Умер! — прошептал он.

Это казалось совершенно невероятным, как сон. Если старик умер, то Люсел-Лору действительно больше ничто не угрожает. Пройдет много месяцев, прежде чем сюда направят новые отряды. А возможно, их не направят никогда. Желание Тарна осуществилось. Люсел-Лор свободен.

— Ему следовало умереть в Фалиндаре, — горько вздохнул Люсилер, водя ладонью по грубому камню. — Ему надлежит покоиться там.

— Ему будет хорошо покоиться здесь, рядом с Форисом и другими. Здесь тихо, спокойно. Мне кажется, ему бы это понравилось. И люди смогут приходить сюда, видеть это место — и вспоминать. Они не потревожат Динадина. Никто даже не узнает, что он здесь.

Люсилер безрадостно улыбнулся другу.

— А что теперь будешь делать ты, Ричиус? Останешься здесь?

— Я сам об этом думал. Я здесь больше не военачальник. Долиной Дринг теперь управляет Джарра. Незадолго до смерти Тарн обещал, что сделает это, если я захочу. Никто в этом не усомнился. Джарра предложил нам остаться, но мне почему-то кажется, что это ненормально. И я знаю, в Наре есть люди, которые станут меня искать.

— Тогда поедем со мной в Фалиндар. После смерти Кронина и Тарна там будет очень много дел. Мне надо позаботиться об избрании в Таттераке нового военачальника. Ты мог бы мне помочь.

Ричиус засмеялся.

— Я не разбираюсь в том, как надо действовать военачальнику Если б разбирался, то мог бы сохранить за собой эту должность здесь. И потом, мои дела с Наром еще не закончены.

— Как это?

— Арамур, Люсилер. Мне все еще надо освободить королевство. Если лиссцы продолжат войну, я обязан им помочь.

— Ричиус, возможно, Арамуру больше не быть свободным. — Люсилер старался говорить спокойно. — Мы освободили Люсел-Лор. Этим мог бы удовлетвориться любой. Даже ты. Не губи себя в погоне за призрачной целью. Теперь твой дом здесь. Ты должен постараться забыть Арамур.

Ричиус улыбнулся.

— Ты прекрасно знаешь, что я на это не способен.

— Я буду рад, если ты поживешь в Фалиндаре, — просто сказал Люсилер.

Он уже направился было в замок, когда заметил среди деревьев Дьяну; он лукаво усмехнулся.

— Значит, теперь она твоя?

— Мы поженимся, — ответил Ричиус. — И мы будем вместе. Наконец.

Люсилер подмигнул ему и обернулся к Дьяне. Отвесил ей учтивейший поклон и исчез в лесу. Дьяна подошла к Ричиусу и глядела через его плечо вслед уходящему Люсилеру.

— Ты ему сказал?

Ричиус кивнул.

— Он принял известие стойко. Сказал, что догадался обо всем, когда увидел твое лицо.

Дьяна недоуменно нахмурилась.

— Он не показался мне печальным.

Ричиус взял ее руки и поднес к своим губам.

— Он счастлив за нас. Я сказал ему, что мы поженимся.

— Да, скоро. Как только можно будет.

— Нам понадобится искусник или какой-нибудь священник: Если мы отправимся с Люсилером в Фалиндар, он найдет нам кого надо.

— Да, — согласилась Дьяна, — в Фалиндар. Мы поживем у Люсилера, и пусть Шани обучают там мудрецы.

Ричиус выпустил ее руки.

— Наверное, мы пробудем там не так долго, как тебе хотелось бы, Дьяна, — предупредил он. — Я уже об этом говорил.

— Знаю, — опечалилась она. — Но мы хоть немного побудем вместе.

— Да, вместе.

Он привлек ее к себе и поцеловал. Они будут вместе, пока бури не разлучат их и зов крови не потребует, чтобы он снова вступил в бой. Но пока Арамур недостижимо далек, а он целует ее сейчас, в этот миг, который станет вечностью.

МИР

Смерть Аркуса по-прежнему не дает мне покоя. Это подобно известию о том, что умер Бог. Когда-нибудь о нем сложат песни — об императоре древности, который по всему миру искал магию, чтобы украсть для себя еще один день.

Но настоящая магия Люсел-Лора уже исчезла. И мне будет страшно не хватать Тарна. Мы оказались не такими уж разными, он и я. Мы оба любили Дьяну. Мы оба пытались ее спасти. И мне кажется, что в конце он полюбил и меня тоже. Конечно, не так, как он любил Дьяну, а как Фориса и Кронина. Он любил их огонь, их благородство. Если он видел благородство во мне, значит, он воистину был чародеем. Но у меня всего одна жизнь, и я не смогу расплатиться за кровь, пролившуюся из-за меня. Тарн погиб, спасая меня; Сабрина умерла из-за моего недомыслия, а Динадин — из-за моей слепоты. Даже Фориса и Кронина коснулся мой зловещий рок. Если есть боги, которые заботятся обо мне, то я надеюсь, что они снимут с меня это ужасное проклятие.

Но сейчас у нас будет мир. Без дороги Сакцен в Люсел-Лор попасть нельзя. Лисс продолжает патрулировать наши берега в надежде потопить новые корабли Нара, а львы Карлаза оберегают нас, как заботливые отцы. Люсилер говорит, они храбро сражались, и я в этом не сомневаюсь: мне еще не приходилось видеть более гордых животных, чем эти золотистые чудовища Чандаккара. Будь я на месте Аркуса, я, возможно, тоже решил бы, что они — мистические существа. Но, как и многое другое в Люсел-Лоре, они просто плоть и кровь. Здесь все не так, как думал Аркус. Я видел чудеса и не могу их объяснить, но я сознаю, что эта магия — не та, полная жизни сила, какой ее представлял себе император. Здесь существовал всего один волшебник, один человек, благословленный или проклятый природой. И теперь, когда его больше нет, возможно Нар оставит эту землю в покое.

Но я знаю, для меня покоя не будет. Бьяджио не поверит, что я погиб. Он принадлежит к Рошанну, а Рошанн повсюду. Ко мне станут подсылать убийц, и в этой долине нам оставаться небезопасно. Даже при военачальнике Джарре Бьяджио будет искать меня здесь. И в Фалиндаре тоже. Так что мы остались без дома, моя маленькая семья, — но мы выживем. В этой огромной стране найдется и для нас убежище. Там, где Шани сможет расти, не преследуемая тенями Нара.

Однако это — тревоги будущего. У нас в запасе еще многие недели, у меня и моей семьи, моей прекрасной «кафиф». Пока я предоставлю лиссцам тревожиться о Наре. Я ощущаю притяжение Лисса, но больше всего жажду отведать хоть немного мирной жизни. Бьяджио еще придется нас отыскать, а это будет не так просто сделать. Эти трийцы научили меня хитрости. Я — Кэлак. Я — Нарский Шакал.