Издано с разрешения Writers House LLC и Synopsis Luterary Agency

Copyright © Michael Lewis, 2003, 2004

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Предисловие

Янаписал эту книгу, потому что мне запала в сердце одна история. История о нескольких недооцененных профессиональных бейсболистах и менеджерах, многих из которых считали неподходящими кандидатами для Главной лиги и которые стали в ней одной из самых успешных франшиз. Собственно, идея о книге родилась еще до того, как я узнал историю, которая запала мне в сердце. Все началось с безобидного, на первый взгляд, вопроса: как одна из самых бедных бейсбольных команд, «Окленд Атлетикс» умудрилась одержать столько побед?

На протяжении более десятка лет люди, управлявшие бейсбольными командами, твердили, что игра все меньше остается состязанием игроков и все больше – соревнованием кошельков. В бейсболе пропасть между богатыми и бедными командами была намного больше, чем в любом другом профессиональном виде спорта, и росла с каждым днем. В начале сезона 2002 года фонд заработной платы игроков самой богатой команды, «Нью-Йорк Янкиз», составлял 126 миллионов долларов, в то время как самых бедных команд, «Окленд Атлетикс», «Тампа Бей» и «Дэвил Рейз», составлял менее трети этой суммы, около 40 миллионов. Десятью годами ранее команда с самыми высокими зарплатами, «Нью-Йорк Метс», потратила на игроков около 44 миллионов долларов, а «Кливленд Индианс», команда с наименьшим фондом заработной платы игроков, – немногим свыше восьми миллионов. Разница в том, сколько та или иная команда могла потратить на игроков, означала, что только богатые клубы приглашали лучших игроков. Бедные же команды, которые, образно говоря, могли позволить себе только увечных и неспособных бейсболистов, были обречены на поражение. Именно это имели в виду бейсбольные менеджеры, когда говорили о состязании кошельков.

Я был склонен думать точно так же. Люди с большим кошельком часто выигрывают. Но когда смотришь на то, что же произошло за последние несколько лет, начинают закрадываться сомнения. В самом низу дивизионов оказываются самые богатые команды: «Рейнджеры», «Ориолс», «Доджерс», «Метс» – команды, потратившие поистине баснословные деньги и тем не менее с треском провалившиеся. А в лидерах идет «Окленд». За последние несколько лет, работая с самым низким фондом заработной платы игроков, «Окленд Эйс» выиграла больше игр в обычном сезоне, чем любая другая команда, кроме «Атланта Брэйвз». Три года подряд команда выходила в плей-офф и в первых двух плей-офф турнирах победила бы «Янкиз» – самую богатую команду в бейсболе, если бы не два вывода в аут. Как им такое удалось? «Янкиз» – это вопиющий пример финансового детерминизма. «Янкиз» – типичное детище Нью-Йорка, они убеждены, что в том, чтобы покупать успех за деньги, нет ничего зазорного, и, может быть, из-за отсутствия скромности у них это получалось лучше, чем у кого-либо еще в бейсболе.

В начале 1999 года комиссар Главной бейсбольной лиги (MLB) Аллан («Бад») Селиг начал именовать успех «Окленд Эйс» не иначе как «отклонением от нормы», но это было скорее не объяснением, а предлогом, чтобы не искать ответ на вопрос: как это им удалось? В чем секрет команды? Как смогла команда со второй от конца зарплатной ведомостью в лиге сражаться с горами наличных и при этом иметь даже самый маленький шанс на успех, не говоря уже о том, что оклендцы одержали по ходу регулярных сезонов больше побед, чем любая другая из двадцати девяти команд? Меня же эти вопросы интересовали прежде всего, и в своей книге я и постарался найти на них ответ.

Поиск ответа начинается с осознания очевидной вещи: в профессиональном бейсболе до сих пор большое значение имеет то, сколько ты тратишь, а не то, на что ты тратишь. Когда я впервые пришел в главный офис «Окленд», там подводились итоги игрового сезона, в котором было потрачено 34 миллиона и выиграно удивительное количество игр – 102. В 2000 году клуб израсходовал 26 миллионов, выиграл 91 игру и финишировал первым в своем дивизионе. Ведущий финансовый специалист в бейсболе Дуг Паппас указал на явную разницу между «Окленд» и другими бейсбольными командами. Пять миллионов – это минимум того, что вы должны потратить на двадцать пять игроков команды, плюс еще два миллиона – на запасных игроков основного состава и тех, кого при случае можно ввести в основной состав. Огромная роль удачи, присущая такой игре, как бейсбол, относительно небольшая разница в уровне большинства игроков Главной лиги и новичков, играющих за низкую оплату, означали, что наименьшее количество из 162 игр регулярного сезона, которое команда с минимальным бюджетом теоретически могла выиграть, составляло около 49. Паппас оценивал финансовую эффективность в бейсболе следующим образом: насколько больше, чем семь миллионов, потратит команда за каждую выигранную игру сверх этих 49? Сколько дополнительных долларов выложит команда за каждую дополнительную победу?

За последние три года «Окленд Эйс» заплатили за каждую дополнительную победу около полумиллиона долларов. Еще одной командой, удержавшейся в пределах шестизначной суммы, была «Миннесота Твинс», ей каждая дополнительная победа обошлась в 675 тысяч долларов. Самые расточительные – «Балтимор Ориолс» или «Техасские Рейнджеры» – заплатили за каждую дополнительную победу по три миллиона долларов – почти в шесть раз выше «Окленд». «Окленд», казалось, играет вообще в другую игру. В любой иной отрасли «Окленд Эйс» уже давно бы скупил практически все остальные бейсбольные команды и построил свою империю. Но это бейсбол, поэтому все, чего мог добиться «Окленд», это вогнать в краску своим успехом остальные, более богатые команды.

В основе эксперимента, который проводил «Окленд», было желание переосмыслить игру в бейсбол: как организовать управление командой, какую выбрать стратегию на ту или иную игру, кто лучше всего подходит для игры в бейсбол и почему. Понимая, что такими деньгами, как «Янкиз», он располагать никогда не будет, генеральный менеджер «Окленд Эйс» Билли Бин начал исследовать каждый нюанс этой игры. Последовательному научному анализу он подверг все, начиная со стоимости беговых способностей спортсменов и заканчивая неявными различиями между среднестатистическим игроком Главной лиги и лучшим игроком команды уровня ААА из низшей лиги. Используя такой подход, клуб «Окленд» приобретал игроков по выгодной цене. Многие из тех, кого покупал «Окленд», находились в плену предрассудков, которые глубоко укоренились в бейсбольных традициях. Отдел исследований и разработок главного офиса «Окленд» освободил их из-под этого ига и позволил проявить их истинный талант. Бейсбольная команда – хотите верьте, хотите нет – стала примером культуры, отвергающей научные взгляды, в силу своей косности не готовой принять новые научные методы.

Как я уже сказал, мне в сердце глубоко запала история. История о бейсболе и людях, которые в него играют. В центре ее событий находится человек, чью жизнь в свое время перевернул с ног на голову профессиональный бейсбол. И он отплатил бейсболу тем же. В попытке понять этого человека и революцию, вдохновителем которой он стал, я провел несколько дней с Джоном Рикьярди, менеджером «Торонто Блю Джейс». Рикьярди работал когда-то с Билли Бином в «Окленд Эйс». Хотя поначалу над ним смеялись, к моменту нашего с ним знакомства Рикьярди уже снискал всеобщее уважение у самых беспринципных журналистов, пишущих о бейсболе. К концу 2002 года новостью номер один для Торонто было то, что Рикьярди согласиться стать генеральным менеджером бостонской команды «Ред Сокс», которая всерьез собиралась последовать примеру «Окленд Эйс».

Во время игры с «Ред Сокс» я попытался вовлечь Рикьярди в разговор, который был нужен только мне. За несколько месяцев до этого он настойчиво убеждал меня, что между Билли Бином и любым другим генеральным менеджером в бейсболе огромная разница. Со словами «Билли здесь, а остальные – вот тут» он поднял одну руку высоко-высоко над головой, а другую опустил к полу. Когда Рикьярди наблюдал, как «Ред Сокс» проигрывала его новому детищу «Блю Джейс», я поинтересовался, не приходили ли ему мысли о том, что он, возможно, мог бы б не хуже своего прежнего руководителя Билли Бина управлять командой. Рикьярди только рассмеялся. То, что Билли Бин был лучшим управленцем в бейсболе, – факт. Вопрос состоял в том, почему Билли был лучшим.

Глава 1

Тяжелое бремя таланта

Первое, с чего всегда начинали, был тест на скорость бега. Когда скауты, работающие на Главную лигу, проверяли новую группу подающих надежды непрофессиональных спортсменов, их скоростные возможности испытывали первыми и отмечали в контрольном листе результаты. Скауты повсюду носили с собой такие контрольные листы. Способности ребят, которых проверяли, именовали «набором инструментов». Всего таких инструментов в листе было пять: умение быстро бегать, подавать мяч, принимать подачу, бить по мячу и хорошо его ловить. О спортсмене, умеющем быстро бегать, говорили: «парень c колесами», о сильной руке – «шланг». Язык, на котором общались скауты, вообще казался похож на язык автомехаников, а разговор скаутов можно было легко принять за обсуждение спортивных машин, и в этом никто не находил ничего необычного.

В этот день поздней весной в Сан-Диего несколько команд Главной лиги пропускали через жернова просмотра группу подающих надежды спортсменов. И если в воздухе витало чуть больше напряжения и драматизма, то лишь потому, что на дворе стоял 1980 год и риски, связанные с подготовкой бейсболистов, возросли. Несколькими годами ранее суд предоставил профессиональным бейсболистам право иметь статус свободных агентов[1], и, ни секунды не мешкая, владельцы бейсбольных команд стали поднимать цены на игроков до уровня, противоречившего былому здравому смыслу. Только за четыре года средняя зарплата в бейсбольной лиге выросла едва ли не в три раза, с 52 до 150 тысяч долларов. Новый владелец «Нью-Йорк Янкиз» Джордж Штейнбреннер заплатил в 1973 году 10 миллионов долларов за весь клуб, а в 1975 году – 3,75 миллиона долларов за первого в то время игрока со статусом свободного агента, Кейтфиша Хантера. Приглашая нового игрока в команду еще несколько лет назад, никто особенно и не задумывался, действительно ли он на сто процентов подойдет команде. Но времена изменились – теперь любая ошибка обходилась все дороже, ее цена измерялась уже не в тысячах долларов, а приближалась к круглой сумме в миллион.

Как бы то ни было, просмотр в Сан-Диего начинался традиционно – с бега. Пять молодых парней разминались, то и дело проносясь по газону дальнего поля. Это были Дарнелл Коулс, Сесил Эспи, Эрик Эриксон, Гарри Харрис и Билли Бин. Все еще мальчишки, чтобы оказаться здесь, им нужно было иметь письменное разрешение родителей. Никто за пределами их городов ничего о них не знал, но для скаутов имена этих подростков уже казались нарицательными. Все пятеро прошли первый национальный официальный отбор. Парней этих «добыли», словно золотые самородки, в самом богатом на бейсбольные таланты месте Северной Америки – в Южной Калифорнии – и теперь пригласили на бейсбольное поле в старшую школу имени Герберта Гувера в Сан-Диего, чтобы выяснить, кто из них лучший из лучших.

Пока мальчишки разогреваются, несколько скаутов стоят на внутреннем поле и судачат о своем. На дальнем поле с секундомером в руке расположился Пэт Гиллик – главный менеджер клуба «Торонто Блю Джейс». Гиллика обступили пять-шесть скаутов, все тоже с секундомерами в руках. Один из них отмеряет шагами шестьдесят ярдов и отмечает ногой линию финиша. Мальчишки строятся на левой границе игрового поля вдоль линии фаул. Левее от них – ограждение поля, в которое в свое время Тед Уильямс[2] еще старшеклассником рикошетом отбивал мячи, успевая затем пробежать две базы. Школа имени Герберта Гувера – альма-матер Теда Уильямса. Но мальчишкам сейчас не до этого. Они пребывают словно в тумане, ничего вокруг не замечая. За последние нескольких месяцев их тщательно проверяли несчетное количество раз, и на этих тестах перебывало столько скаутов, что мальчишки уже не представляли себе, для кого они здесь собрались. Парням кажется, будто их взяли в «пробную поездку», чтобы хорошенько проверить перед покупкой, словно спортивные машины, а не людей, занимающихся спортом.

Пол Уивер[3], скаут клуба «Сан-Диего Падрес», тоже здесь, на поле. Он поражен спокойной уверенностью подростков. На своем веку Уивер перевидал много желторотых птенцов, которые впадали в ступор, как только их начинал тестировать скаут[4]. Уивер помнил, как когда-то тестировал Марка Маклемора (когда тот не был еще теперешним Марком Маклемором – аутфилдером, звездой клуба «Сиэтл Маринерс» с годовым контрактом в три миллиона долларов) – еще никому не известного мальчишку. Марк так нервничал, что его стошнило прямо на поле. Парни, которые сейчас сдавали нормативы, совсем другие. Они уже были лучшими и были таковыми слишком долго.

Дарнелл Коулс. Сесил Эспи. Эрик Эриксон. Гарри Харрис. Билли Бин… Один из скаутов поворачивается к соседу со словами: «Я беру себе трех черных ребят – Коулса, Харриса, Эспи. Они заткнут за пояс белую ребятню. А Эспи – этот заткнет за пояс вообще любого, даже Коулса». Коулс – прирожденный спринтер и уже подписал соглашение на получение футбольной стипендии с Калифорнийским университетом.

Гиллик резко опускает руку. Пять молодых спортсменов разжимаются как пружины и срываются с места. Семь секунд бега – и все, финиш. На фоне Билли Бина остальные участники забега показались скаутам какими-то заторможенными. Эспи прибежал вторым, отстав от Билли на добрых три шага.

И хотя все очевидно – да и как по-другому можно еще это трактовать – Гиллик озадачен. Он кричит одному из скаутов, чтобы тот снова измерил шагами дистанцию и убедился, что ее длина шестьдесят ярдов. Затем просит испытуемых вернуться на стартовую линию на границе поля. Мальчишки не понимают: обычно забег проводят только один раз. «Может быть, Гиллику захотелось проверить нас на выносливость?» – проносится у ребят в мыслях. Но нет – не об этом думает сейчас Гиллик. Принцип Гиллика прост: он верит только своим глазам. Просто сейчас ему трудно заставить себя поверить в то, что пару минут назад воочию наблюдал. Гиллик не может поверить, что Билли Бин обошел Сесила Эспи и Дарнелла Коулса и сделал это абсолютно честно. Скаут удивлен и цифрам своего секундомера: стрелка показывает 6,4 секунды – такое впору ожидать от спринтера, но не от этого высокого парня.

Не совсем понимая зачем, ребята возвращаются на исходную позицию и снова бегут. Результат тот же самый. «Билли задал всем жару», – произносит Пол Уивер.

Юношей Билли Бин мог одержать победу над кем угодно и в чем угодно. Казалось, способность быть первым у него врожденная, он выигрывал у любого противника в любом виде спорта и делал это с невероятной легкостью. За год до окончания старшей школы Билли играл в футбольной команде на позиции квотербека и параллельно был лучшим снайпером своей баскетбольной команды. Он обнаруживал в себе спортивные таланты еще до того, как его тело было в состоянии этими талантами воспользоваться. Он уже умел выпрыгивать и класть мяч в баскетбольное кольцо еще до того, как его ладони могли хорошо удерживать мяч.

Отец Билли не был спортсменом и учил сына играть в бейсбол по учебнику. Он служил офицером военно-морского флота и по девять месяцев в году проводил в море. Приезжая домой на несколько месяцев, отец был полон решимости употребить это время на пользу сыну: он хотел научить мальчика подавать бейсбольный мяч. Задача казалась интересной – ведь о бейсбольных подачах было много написано, их можно было отрабатывать на практике. В любое время года отец привозил сына и порядком потрепанные книжки по бейсболу на одно из полей Юниорской лиги, где могли тренироваться дети. Тренировки Бинов не были простым развлечением. Отец Билли был человеком взыскательным и педантичным: он учил сына бейсбольным подачам, требуя от мальчика полной отдачи и дисциплины, почти как от солдата в лагере новобранцев.

Несмотря на это, Билли чувствовал себя счастливчиком. Он хотел играть в бейсбол и знал, что отец готов играть с ним целыми днями.

Когда Билли исполнилось четырнадцать лет, он уже на пятнадцать сантиметров был выше отца и во время игры в бейсбол выделывал такие трюки, о которых в учебниках не писали. Когда Билли перешел в девятый класс, несмотря на протесты старших игроков, тренер поставил его играть питчером в финале первенства старших школ. Билли в одиночку всухую обыграл команду противника, десять раз подавая серию подач страйк-аут[5], а в течение игры его показатель отбивания был два из четырех выходов на биту. В пятнадцать лет реализация его выходов на биту в играх самых серьезных юниорских бейсбольных лиг в стране превысила пятьдесят процентов. К одиннадцатому классу он был уже ростом под два метра, весил около восьмидесяти килограммов и продолжал расти, а его выпускной школьный перстень был испещрен инициалами скаутов из Главной бейсбольной лиги. Скауты наблюдали, как Билли раз за разом набирал более пятидесяти процентов реализации выходов на биту. Во время своей первой серьезной игры, когда скауты уже обратили внимание на юношу, Билли позволил команде противника реализовать только два хита[6], украл четыре базы[7] и три раза реализовал удар трипл[8]. Всех зрителей тогда поразило не то, что Билли сумел отбить мяч и добежать до третьей базы, а то, как Билли уводил мяч в трипл. В то время вокруг бейсбольного поля в Сан-Диего, на котором проводилась игра, не было забора – вокруг только раскаленный солнцем пустырь. После того как Билли в первый раз отбил мяч в трипл, он пролетел высоко над головами игроков защиты внешней части поля, и те поспешили отойти подальше к границам лужайки. Когда Билли второй раз отправил мяч высоко над головами защитников, те выбежали за пределы поля примерно на такое расстояние, на каком сейчас на стадионах Главной лиги находится парковка. Ну а в третий раз, когда мяч, пущенный Билли, пролетал над головами защитников… в общем, когда мяч полетел от Билли в третий раз, болельщиков разобрал хохот. Вот так Билли играл во что угодно, и лучше было не зевать, иначе не успеешь оглянуться, как Билли выдаст очередную штуку, которую вряд ли увидишь еще когда-нибудь.

Игра Билли вызывала бурю эмоций у бывалых скаутов, которым платили за их умение представить, какой профессиональный игрок может получиться из незнакомого молодого человека. У этого мальчишки было такое телосложение, о котором можно только мечтать: прямая осанка, худой, но не сухощавый, а скорее, готовый превратиться в крепкого, мускулистого мужчину. А какое у него было лицо! Под копной непослушных волос, с четко очерченными острыми чертами, которые так нравились скаутам. Некоторые из них все еще продолжали считать, что они способны по чертам лица определить не только характер юноши, но и его будущее в профессиональном бейсболе. У них даже имелся для этого свой термин: «хорошее лицо». Именно такое лицо было у Билли.

Тренер Билли, Сэм Блэйлок, не знал, что делать со скаутами. «У меня проходил первый раунд отбора, – вспоминал позже Блэйлок. – И вот на каждую тренировочную игру являются по пятнадцать-двадцать скаутов. Я не знал, как себя вести, ведь я никогда в профессиональный бейсбол не играл». Двадцать лет спустя Сэм Блэйлок будет признан своими коллегами лучшим тренером по бейсболу в старших школах страны. Из его команды в старшей школе «Ранчо Бернардо» в Сан-Диего выйдет такое количество игроков Главной бейсбольной лиги, что школу станут называть в бейсбольных кругах «Фабрикой». Но тогда, в 1979 году, Блэйлок работал тренером только второй год, а Главная бейсбольная лига со всеми ее многочисленными представителями, приезжавшими посмотреть на тренировки его ребят, вызывала у Сэма священный трепет. Казалось, каждый скаут хотел лично познакомиться с Билли. Дошло до того, что после тренировки Билли сбегал к кому-нибудь из своих друзей, чтобы спрятаться от непрестанных телефонных звонков. Билли оставался парнем невозмутимым, равнодушным к всеобщему вниманию и не пускал на свою личную территорию ни скаутов, ни тренеров. Единственный человек, который мог дозвониться Билли по домашнему телефону, была его учительница по английскому языку, которая однажды выволокла его из класса за шкирку и сказала, что недопустимо, обладая его способностями, устраиваться в жизни, пользуясь только своими спортивными талантами и обаянием. Вот для нее Билли старался быть лучше. А если каким-то скаутам что-то не нравилось, это он считал личными проблемами скаутов.

Оглядываясь назад, Сэм Блэйлок считал, что ему следовало в свое время согнать всех этих скаутов в одно стадо и указать им их место, чтобы они сидели и помалкивали, пока их не позовут. А вместо этого он исполнил то, чего те добивались: Блэйлок показал товар лицом – вывел своего звездного ученика перед скаутами как рысака, чтобы те могли его оценить. Скауты просили показать, как быстро бегает юноша, и Сэм устраивал Билли показательные забеги на короткие дистанции. Скауты просили показать, как юноша подает мяч, и Сэм вместе с Билли перемещались на бейсбольное поле, и юноша показывал, с какой силой он может запустить мяч своему тренеру в район домашней базы. Скауты желали увидеть, как юноша отбивает мяч, и Сэм устраивал закрытую тренировку, на которой были только скауты и Билли. «Помню, – вспоминает Блэйлок, – я подаю мяч, Билли отбивает, а двадцать скаутов Главной бейсбольной лиги бегают и пытаются этот мяч поймать». Всякий раз, когда скауты смотрели на Билли, они видели в нем только того, кого хотели увидеть: будущую звезду Главной бейсбольной лиги.

Что касалось Билли – Сэм оставил парня в покое. Как считал Блэйлок, бейсбол – это скорее индивидуальный вид спорта, нежели командная игра, а успех спортсмена, по крайней мере на первых порах, зависел больше от врожденного внутреннего чутья и естественной реакции, чем от навыков, которым можно научить. По мнению Блэйлока, если у тренера появился спортсмен со способностями Билли, все что нужно делать, это дать ему волю. «Я был молод и побаивался, – вспоминал Блэйлок, – что допущу оплошность и парень потеряет уверенность в себе». Впоследствии тренер изменит свое мнение об игре в бейсбол, но его заключение о таланте Билли останется прежним. Двадцать лет спустя, после того как более шестидесяти молодых спортсменов, его воспитанников, включая двух его собственных племянников, пригласят в профессиональный бейсбол, Блэйлок будет продолжать повторять, что спортсмен такого калибра, как Билли, встречается раз в жизни.

Все они проглядели очевидные симптомы начинавшейся болезни. Никто не заметил, что всего за один игровой сезон в последнем классе школы показатель реализации выходов на биту съехал у Билли с 50 до 30 %. Сложно было понять, почему это случилось. Может быть, из-за постоянного давления со стороны скаутов. Может, другие команды придумали новые способы подачи мяча, а Билли не смог к ним приспособиться. А может, просто парню не повезло. Суть в том, что никто даже не заметил, что у Билли ухудшились показатели. «Я никогда не смотрел на статистику Билли, – признается один из скаутов. – Такая мысль даже не могла прийти мне в голову. Билли был парнем со всеми пятью инструментами, которые мы искали в спортсменах!» Роджер Джонгвард, главный скаут команды «Метс», признался: «Поймите, мы не просто смотрим на показатели. Мы ищем талант».

Но для Билли талант стал маской, за которой не разглядели его самого. У Билли все всегда ладилось и дела шли так гладко, что никто вообще не задумывался о том, как он поведет себя, случись какая-нибудь неудача. Никто, кроме Блэйлока. Когда Билли в первый раз промахнулся, он в досаде буквально бросился на поиски чего-нибудь, что можно было расколотить. Потом как-то раз, когда Билли три раза подряд не смог отбить подачу и был выведен в аут, он в бешенстве так лупанул о стену бейсбольной битой, что та согнулась под прямым углом. Когда же снова пришел его черед выходить на поле, Билли был еще настолько разъярен своей неудачей, что настоял на том, чтобы отбивать мяч искривленной битой. А однажды Билли охватил такой припадок гнева, что Блэйлок просто вышвырнул его из команды. «Есть такие парни, от которых, когда те садятся на скамейку для выведенных в аут игроков, все остальные стараются отодвинуться подальше, – рассказывал Блэйлок. – Билли был именно таким парнем».

Когда что-то на бейсбольном поле шло не так, Билли, словно заколдованный, буквально каменел и был не в силах воспользоваться своими природными способностями. И снять это заклятие он мог только за счет своей физической силы. Билли не просто не любил проигрывать, казалось, он даже не знал, как вообще можно проиграть.

Скауты этот факт никогда не принимали во внимание. К тому времени, когда Билли оканчивал школу, единственным вопросом, который они задавали, был: «Смогу ли я его заполучить?» И в 1980 году, когда состоялся уже упомянутый смотр «великолепной пятерки» в Сан-Диего, у них были все причины для сомнений.

Первым нехорошим «звонком» для скаутов был интерес к Билли со стороны Роджера Джонгварда – главного скаута нью-йоркской команды «Метс». В 1980 году «Метс» получила право первого выбора в драфте, и, похоже, клуб собирался использовать свою очередь, чтобы забрать себе Билли. Прошел слух, что «Метс» сократили список желанных кандидатур до двух игроков: Билли и старшеклассника из Лос-Анджелеса Даррела Строберри. Еще поговаривали, что Роджеру Джонгварду больше по душе Билли, а не Строберри. Стоит сказать, что Роджер Джонгвард не был одинок в своем предпочтении. Он заметил: «Есть хорошие парни, а есть первоклассные. А Билли – парень первоклассный из первоклассных. У него были подходящее телосложение, скорость, подача – полный набор данных. Он мог бы заиграть в любых других видах спорта. Вдобавок ко всему у него были хорошие отметки в школе и встречался он с самыми красивыми девочками. В нем было очарование. Билли мог бы стать кем угодно».

Вторым плохим знаком для скаутов оказалось то, что Билли постоянно твердил о том, что он не хочет становиться профессиональным бейсболистом, а собирается пойти в колледж. Точнее, Билли хотел учиться в Стэнфордском университете, где он мог бы получить двойную спортивную стипендию, играя одновременно за бейсбольную и футбольную университетские команды. По крайней мере учеба Билли интересовала не меньше спорта. Рекрутер по бейсболу из Университета Южной Калифорнии пытался отговорить Билли от поступления в Стэнфорд: «Подумай, там тебе целую неделю придется провести, сдавая экзамены». На что Билли ответил: «Ну так в этом и состоит суть учебы, не правда ли?» Несколько скаутов уповали на то, что Билли на самом деле не играл в футбол: он перестал играть в него в предпоследнем классе школы – боялся, что получит травму и его бейсбольной карьере придет конец. У бейсбольной команды не было «подковерных» договоренностей с приемной комиссией Стэнфорда, как у футболистов. Потому тренер по бейсболу попросил взглянуть на Билли своего футбольного коллегу. Тот выбор одобрил. Все, что теперь требовалось от Билли, – получить четверку по математике, обо всем остальном должен был позаботиться Отдел спорта Стэнфордского университета. Так и произошло.

К моменту, когда настало время набирать игроков, в основном все скауты Главной лиги вычеркнули имя Билли из своих списков, считая, что заполучить парня не получится. «Билли, ясное дело, отпугнул многих людей, – вспоминает скаут Пол Уивер. – Никто не верил в то, что Билли подпишет контракт». Для команды было бы безумием тратить право первого выбора в драфте на парня, который затем просто может не захотеть играть.

Единственный, кого это не отпугнуло, был Роджер Джонгвард. Клуб мог первым выбирать себе трех новичков. Джонгвард прикинул в уме: главный офис команды будет готов рискнуть. Была и другая причина. В преддверии драфта главный офис «Метс» ввязался в странный эксперимент. Популярный спортивный еженедельник Sports Illustrated попросил генерального менеджера клуба Франка Кашена, чтобы тот позволил репортеру журнала освещать события, связанные с тем, как команда будет выбирать лучшего непрофессионального бейсболиста, который первым удостоится чести быть приглашенным в Главную лигу. Руководство «Метс» открыло журналу список предварительных кандидатур, и журнал высказал мнение, что с точки зрения журналистской интриги наиболее удобной кандидатурой был бы Даррел Строберри.

Из биографии Строберри получилась бы отличная история для журнала: парень из бедной семьи, рос в неблагополучном районе Лос-Анджелеса и еще не знал, что вот-вот станет богатым и знаменитым. Джонгвард, симпатии которого были на стороне Билли, а не Строберри, высказывался против того, чтобы журнал вмешивался в происходящее: «Мы сами себе роем яму. И потратим на это много денег». Но, как говорят, плетью обуха не перешибешь. «Метс» остановили свой первый выбор на Строберри, заплатив ему сногсшибательный бонус в 210 тысяч долларов. Клуб «Блю Джейс», за которым было право вторым выбирать спортсменов, забрал себе Гари Харриса. Дарнел Коулс ушел шестым в клуб «Маринерс», Сесил Эспи оказался восьмым в списке – его забрали «Уайт Сокс». Во втором раунде, когда снова подошел черед «Метс», Джонгвард был волен уже без оглядки на руководство выбрать того, кого хочет, и он выбрал Билли Бина.

Джонгвард не раз видел, как мальчишки, которые твердили, что пойдут учиться в колледж, меняли свое решение в ту самую секунду, когда перед ними начинали маячить живые деньги. Но и спустя несколько недель после финального распределения спортсменов, отобранных для лиги, хотя Джонгвард положил перед родителями Билли чек на сто тысяч долларов, тон и ход их бесед оставался неизменным. Джонгвард уже всерьез начал беспокоиться, что Билли действительно отправится в университет. Как ни досадовала на Джонгварда мать Билли, которая всеми силами пыталась содействовать тому, чтобы Билли выбрал Стэнфорд, Джонгвард втерся-таки в доверие семьи. Но это не сработало. «Чутье подсказывало мне, что не все идет по моему плану, – вспоминает Джонгвард. – Тогда я решил показать Билли наш клуб».

Билли вырос в типичной среднестатистической американской семье, он почти не выезжал дальше окрестностей родного Сан-Диего, не говоря уже о Нью-Йорке. Для него «Нью-Йорк Метс» была, скорее, не бейсбольная команда, а что-то далекое и нереальное. Летом 1980 года «Метс» приехали в Сан-Диего на игру с «Педрес», и Джонгвард привел Билли в комнату отдыха игроков – туда, куда допускались только свои. Здесь Билли уже ждала бейсбольная форма – такая же, как у игроков «Метс», с его собственным именем на игровой майке и куртке. В комнате находились несколько игроков «Метс»: Ли Маззилли, Муки Уилсон, Уолли Бекман. Игроки, естественно, уже знали о Билли. Они начали подшучивать над Билли, дескать, пора пошевеливаться и начинать играть в Главной лиге. Их поддержал менеджер «Метс» Джо Торре. «Думаю, это и зацепило Билли, – вспоминает Джонгвард. – Билли пообщался с игроками Главной лиги и решил: “Я же могу играть с этими ребятами”».

«Это же было почти священное место, закрытое для простых смертных, – вспоминал Билли. – Я там оказался, и это было не во сне».

Выбор оставался за Билли. Годом ранее отец сел с Билли за стол и предложил ему побороться на руках. Неожиданный «выпад» со стороны отца поразил Билли, это было совсем не похоже на него: отец Билли был крепким мужчиной, но никогда не стремился проявлять свою физическую силу. Билли победил. Позже отец сказал, что если Билли сумел побороть отца, то он готов и для того, чтобы принимать самостоятельные решения в своей жизни. И первым серьезным решением в жизни Билли стало то, что он пообещал Роджеру Джонгварду, что подпишет контракт.

А дальше произошло нечто странное. Даже годы спустя, вспоминая события тех дней, Билли не понимал до конца, происходило ли все последующее с ним на самом деле или в горячечном бреду. Билли пообещал «Метс» контракт, но потом передумал. Он пришел к отцу и сказал, что не уверен, хочет ли становиться профессиональным бейсболистом. Отец ответил: «Ты же принял самостоятельное решение – ты подписываешь контракт».

В любом случае Билли взял полагающиеся ему 125 тысяч долларов, которые предложили «Метс», успокоил маму (и свою совесть), пообещав, что вне игрового сезона он будет посещать лекции в Стэнфорде. В Стэнфорде же думали иначе. Когда в приемной комиссии поняли, что Билли не будет играть за университетскую команду Стэнфорда, ему заявили, что Стэнфорду он больше не интересен и что отныне двери аудиторий для него закрыты. «Уважаемая госпожа Бин! – говорилось в письме, подписанном главой приемной комиссии Фредом Харгадоном. – Уведомляем вас, что приняли решение отказать Билли в приеме… Я желаю ему всяческих успехов как в его профессиональной карьере в бейсболе, так и в его намерении продолжить образование в других учебных заведениях».

Вот так враз изменилась жизнь. Вчера Билли Бин мог быть всем, кем только мог пожелать, а сегодня он становился одним из игроков низшей бейсбольной лиги и при этом не очень высокооплачиваемым. По совету друга семьи родители Билли инвестировали 125 тысяч долларов бонуса сына в компанию, занимавшуюся недвижимостью, но та скоро обанкротилась. Прошло много лет, прежде чем мать Билли начала снова разговаривать с Роджером Джонгвардом.

Глава 2

Как найти бейсболиста

Годы спустя Билли скажет, что решение стать профессиональным бейсболистом было первым и последним решением в его жизни, которое он принял из-за денег. Никогда больше он не позволит деньгам определять ход своей жизни. Ирония же судьбы состояла в том, что теперь работа Билли в качестве генерального менеджера одной из небогатых команд Главной бейсбольной лиги почти целиком и полностью концентрировалась на финансовых вопросах – где взять деньги, как и на кого потратить. Никогда Билли так глубоко не погружался в денежные хлопоты, как в те несколько недель, которые следовали сразу после открытия бейсбольного сезона, когда наступало время набора непрофессиональных спортсменов. И именно это напряженное время Билли любил больше всего. Он был не против того, чтобы жизнь его крутилась вокруг финансовых вопросов, главное, чтобы деньги тратил он на других людей, а не другие на него.

Один из летних дней 2002 года начался с того, что Билли оказался в комнате, полной скаутов. Шел сороковой год жизни Билли Бина и пятый год – в качестве генерального менеджера клуба «Окленд Эйс»[9]. Билли изменился. Исчезла некогда прямая, как струна, юношеская осанка. Копна каштановых волос поредела, на голове появился не очень аккуратный пробор. Билли изменился не из-того, что с ним за эти годы произошло, а из-за того, что не случилось в его жизни, и он об этом знал. Он только надеялся, что никто, кроме него, этого не знает.

Сидевшие перед ним в комнате были духовными преемниками старшего поколения скаутов, когда-то увидевшего в шестнадцатилетнем Билли будущую суперзвезду бейсбола. Незаметные для обычных болельщиков, эти люди тем не менее были самым сердцем игры. Именно они решали, кто будет играть в бейсбол и, стало быть, как будут в него играть. Билли же готовился подвергнуть серьезной критике то, как они вели дела. Отозвать скаутов с бейсбольного поля, посадить на семь дней в сырую тесную комнату на задворках стадиона и держать там до тех пор, пока не начнется формирование команд Главной лиги, стало в клубе «Окленд» уже подобием ритуала. Теперь же наступал момент, когда ритуал должен был измениться.

Год назад, до начала командного набора 2001 года, перед генеральным менеджером клуба «Окленд» и его скаутами стояла задача прийти к обоюдному согласию по поводу основных кандидатур, которых клуб в порядке своей очереди собирался забрать в первых турах драфта Главной лиги. До этого Билли еще позволял скаутам влиять на его окончательное решение. Он даже не препятствовал тому, что скауты отбирали многих кандидатов в команду, не советуясь с ним. Все поменялось в один миг, как только завершился набор-2001, превратившийся в дорогостоящую катастрофу. Элитных игроков, о выборе которых заранее договаривались Билли и его скауты, расхватали другие команды еще до того, как подошла очередь «Атлетикс». Среди неразобранных игроков оставались те, которые нравились скаутам, но о которых Билли практически ничего не знал. В этой неразберихе Грейди Фьюзон, который вскоре стал уже бывшим начальником службы скаутов «Атлетикс», выбрал питчера-старшеклассника Джереми Бондермана. Парень бросал мяч со скоростью 94 мили в час, чисто подавал и, как считали скауты, был создан для бейсбольной формы. Но не для Билли.

Предугадать, попадет ли Джереми Бондерман в Главную лигу, оказалось невозможно, но не это было важно. У парня было мало шансов – как и у любого другого спортсмена-старшеклассника. Скауты же очень любили спортсменов из бейсбольных команд старших школ, причем больше всего они жаловали питчеров. Питчеры же старшеклассники были так мало похожи на тех, кем могли стать, когда возмужают, что можно было поверить в то, что они могут стать кем угодно. У питчеров-старшеклассников был еще не утраченный потенциал удара – актив, который можно измерить. Это скорость подачи. Но важнейшим качеством питчера была не сила удара, а его умение сбить с толку противника. Обмануть же противника можно было разными способами.

В любом случае достаточно было взглянуть на статистику, чтобы понять, что именно питчеры, набранные из команд старших школ, имели в два раза меньше шансов попасть в Главную лигу, чем питчеры из колледжей, и в четыре раза меньше, чем игроки из колледжей, играющие на других позициях поля. То, что в первом раунде набора команда не только потратила на питчера-старшеклассника ценное право выбирать в первом туре, но и выложила 1,2 миллиона долларов за контракт старшеклассника, наглядно показало, что будет, если дать вольницу скаутам. О здравом смысле и рациональности тогда можно будет попросту забыть. Билли же был полон решимости действовать на основании именно здравого смысла и, может, даже на основании научных методов. И ради этого не чурался методов, далеких от научных, – свирепел, приходил в ярость, а подчас и давал волю кулакам: «Мое чутье, каким должен быть бейсбол, не в состоянии сладить с моим характером – идет постоянная борьба».

Трудно объяснить, о чем думал Грейди Фьюзон, когда решил остановиться в первом раунде на кандидатуре старшеклассника-питчера. В день набора игроков в команды в зале клуба «Окленд», где и проходил набор, царила торжественная обстановка. В зале собрались владельцы, их жены, друзья – публика, в общении с которой следует осторожно выбирать выражения, вежливо стояла в стороне и наблюдала за тем, как клуб «Окленд» делает свой судьбоносный выбор. Грейди, со своим ростом в полтора метра, выглядел очень уязвимым рядом с грозно нависающим Билли, рост которого был метр девяносто пять. Наверное, в тот момент Грейди надеялся, что присутствие важной публики смягчит гнев Билли. Этого не случилось. Профессиональный бейсбол безжалостно заставил Билли Бина повзрослеть и измениться, но не смог изменить то, как Билли реагировал, когда его выводили из игры. Как и раньше, лучше было держаться от проигравшего Билли подальше. В то мгновение, когда Грейди взял телефонную трубку, чтобы забрать в команду Бондермана, Билли в мгновение ока вскочил, схватил свой стул и запустил его в стену. Стул врезался в нее с грохотом, похожим на взрыв. Глазам скаутов открылась не только зияющая после удара дыра в стене – в тот момент они поняли, что их жизнь, как и эта стена, больше не будет незыблемой и спокойной, как прежде.

До того происшествия у Грейди не было поводов беспокоиться, что его уволят. Службе скаутов «Эйс» часто приписывали успех клуба: другие команды, когда хотели оправдаться в том, что «Окленд» с его небольшим бюджетом выигрывает больше игр, кивали именно на скаутов «Окленд Эйс». И Грейди не помышлял, что его служба скаутов совсем скоро подвергнется полному «переучету», а сам он как ее руководитель окажется под ударом. Но именно об этом уже начинал подумывать Билли. Он не мог не заметить то, что именно служба скаутов была той частью клуба, которая больше всего напоминала бейсбол. Из этого следовало только одно – нужно было что-то менять. «Весь процесс набора игроков в команду – сплошная случайность, – неустанно повторял Билли. – Если из пятидесяти отобранных спортсменов мы правильно выбираем двоих, то празднуем это как победу. В каком другом деле можно считать такой результат нормальным? Если так “удачно” торговать на бирже, то разоришься!» В тот момент, когда разъяренный Билли швырял в стену стул, Грейди еще не представлял себе, насколько не нравились Бину все подходы и взгляды, такие привычные и близкие Грейди. Билли давно понял, что для XXI века традиционные подходы и взгляды скаутов под стать взглядам медиков XVIII столетия. И в тот момент, когда Джереми Бондермана взяли в команду, Билли твердо решил что-то поменять.

С другой стороны, Грейди отдавал себе отчет в том, что Билли настроен враждебно. Грейди почувствовал это за неделю до начала набора в команду, когда в комнату, где проводилось собрание скаутов, вошел с ноутбуком помощник Билли – Пол Деподеста. Пол считался чужаком. Он никогда не играл в профессиональный бейсбол. Пол окончил Гарвард, и речь его была правильной речью выпускника Гарварда, а она очень отличалась от речи тех, кто работал в бейсбольном бизнесе. Но главное было не в этом. Пола вообще не должно было быть на том собрании. Он вторгся на территорию скаутов, туда, где не было места всяким помощникам.

Что привлекло внимание Грейди, так это ноутбук. После совещания Грейди подошел к Полу:

– А зачем тебе этот агрегат? – спросил Грейди, как будто ноутбук мог подорвать его авторитет. – Сидишь с компьютером, непонятно, что ты делаешь.

– Я смотрю статистику, – ответил Пол. – Это проще, чем распечатывать данные.

Пол чувствовал, что статистике следует уделять особое внимание, что именно она помогает оценить непрофессиональных игроков. Парень вышел из Гарварда с дипломом экономиста, но его волновала область, которая находилась на стыке экономики и психологии, – модель иррационального принятия решений. Его буквально завораживали возможности, возникающие во всех областях жизнедеятельности для тех, кто принимал решения, основанные на рациональных умозаключениях. Со своим складом ума Пол мог бы легко озолотиться, пойди он в сферу финансов. Но, по мнению Пола, бейсбол предоставлял намного больше интересных возможностей, чем мог предложить рынок ценных бумаг на Уолл-стрит.

Для начала: все, кто когда-либо играл в бейсбол, чаще основывали свои решения на прошлом личном опыте. Причем каждый считал свой опыт показательным для всего рынка бейсбола, даже когда это было далеко от истины. Кроме того, в бейсбольном бизнесе игрока чаще всего оценивали на основании его последних показателей – никто не думал, что то, что удалось игроку в недавнем прошлом, может так и остаться в прошлом. Третью возможность, хоть это и не исчерпывало список нереализованных возможностей, которые Пол видел на рынке бейсболистов, предоставлял самообман: в бейсболе люди видели то, что хотели видеть, а не то, что было перед ними на самом деле. Человеческий разум отвергал рациональный подход, когда основывал свои выводы только на том, что было перед глазами, и каждый раз это открывало возможность заработать тем, кто за обманчивым фасадом мог рассмотреть подлинную действительность. Просто наблюдая за игрой в бейсбол, почти невозможно было увидеть, что происходит за ее кулисами.

Для Билли Бина все выглядело по-другому: намного приземленнее и менее празднично. Билли был полон решимости лишить скаутов власти решать, кто будет, а кто не будет играть в профессиональный бейсбол. И Пол должен был стать его оружием в этой схватке.

Грейди об этом не знал и не придал значения тому, что Пол прощупывает слабые места в работе его службы, подсовывая его скаутам для просмотра спортсменов из своего компьютера. Пол, например, сказал, что службе скаутов будет полезно взглянуть на Кевина Юкилиса, который играл в одной из студенческих команд. Юкилис был игроком третьей базы, не умел быстро бегать, хорошо подавать и вести защиту поля, принимая подачу. Зачем, спрашивается, тратить время на это? (А потому что, как три месяца спустя будет говорить Пол, среди профессиональных игроков в бейсбол Кевин Юкилис занимает второе место после Барри Бондса по проценту попаданий на базу. Пол будет называть его Юки, и Юки станет для болельщиков «богом прогулок».) Грейди и его служба пропустили мимо ушей слова Пола о том, что нужно обратить внимание на Кирка Саарлооса – подающего из студенческой команды. Саарлоос был невысокого роста и к тому же правшой. Он подавал мяч со скоростью 88 миль в час. Опять же, зачем терять время на правшу невысокого роста? (А потому что менее чем через год Пол сможет сказать, что Саарлоос – единственный из двух игроков набора 2001 года, кто стал питчером Главной лиги.)

Грейди, конечно же, замечал зарождающееся противостояние между ним и Билли. Только в бейсболе была традиция, согласно которой начальник службы и его скауты могли весть поиск игроков без особой оглядки на генерального менеджера клуба. И если Грейди что-то и знал о Билли, так это то, что Билли было плевать на бейсбольные традиции. Билли переживал только за победу. Через несколько дней после набора 2001 года, когда они с Билли все еще не разговаривали и держались друг от друга на расстоянии, Грейди пробрался на рабочее место Пола. Заговорщицким тоном он открыл тайну о том, что ему нужно найти подающего в команду новичков «Атлетикс» в Аризоне. И тогда Пол упомянул парня, которого, так же как Юкилиса и Саарлооса, Грейди оставил без внимания. Звали парня Дэвид Бек. Во время прошлых наборов в команды Главной лиги этого непрофессионального игрока никто не заметил. Никто из тридцати команд Главной лиги за пятьдесят туров набора не забрал к себе этого парня. Как ни странно, компьютер Пола выдал имя Дэвида Бека только по той причине, что в Камберлендском университете в Теннесси Дэвид играл в одной команде c очень популярным тогда среди скаутов питчером-левшой, ростом метр девяносто пять и скоростью подачи 98 миль в час. Пол же обратил внимание на питчерскую статистику Дэвида – она была лучше, чем у того, кого все боготворили. Средний показатель допущенных очков противника[10] у этого неизвестного питчера оказался лучше, у него было меньше допущенных хоумранов[11], больше страйк-аутов и меньше допущенных пробежек за девять иннингов[12]. Полу даже стало интересно, что с парнем было не так, раз его не заметили скауты.

Прошли месяцы, но никто из скаутов ни разу не вспомнил о Дэвиде Беке. Наконец Пол спросил о нем у Грейди. И Грейди ответил: «Ах, да! Я забыл, попрошу кого-нибудь из ребят подъехать взглянуть на него». Но ничего не сделал, по крайней мере всерьез. Когда Пол опять поднял этот вопрос, Билли Оуэнс, скаут клуба «Атлантик», отвечавший за набор спортсменов из штата Теннесси, сделал милость и на расспросы Пола ответил фразой: «Слабенький подающий», что означало на языке скаутов – «спортсмен не стоит моего времени». Пола не покидал вопрос, почему никто из скаутов даже пальцем не пошевелил, чтобы что-то узнать о Беке.

Но тогда, после неудачного набора, Грейди пришел к Полу и был настроен по отношению к Дэвиду Беку по-другому:

– Может, парня твоего подпишем? – спросил Грейди.

– Какого парня? – удивился Пол, который уже забыл о Беке.

– Бека, – напомнил Грейди.

– Грейди, Бек не мой парень. Я просто попросил, чтобы кто-нибудь из твоих ребят съездил и посмотрел на него.

Грейди всеми силами старался восстановить мир с руководством и полагал, что сделать это можно, бросив Полу подачку. Он подписал с Дэвидом Беком контракт, даже не взглянув на то, как тот играет. Через несколько дней Бек вышел на тренировочную площадку клуба «Окленд» в Скоттсдейле. Случилось так, что, когда Бек начал разминку на площадке для питчеров, рядом оказались Пол и почти все скауты «Атлетикс». На питчерской горке происходило нечто странное. Когда парень отводил левую руку назад, чтобы размахнуться и бросить мяч, кисть его руки дико билась и дергалась, как рыбий хвост. Казалось, у него нет сустава в запястье и в любую секунду кисть оторвется от руки и полетит вместе с мячом. У парня были сверхподвижные суставы, может быть, даже какое-то физическое отклонение. В ту же секунду он перестал существовать для скаутов. Они окрестили его «чудилой». Скаут из другого клуба подошел к Билли Оуэнсу и, посмеиваясь, спросил, как того только угораздило подписать такого чудилу. Билли Оуэнс тут же перевел стрелки на Пола, объяснив: «Ну, я его не подписывал, это Пол сказал, чтобы его подписали».

Тем временем «чудила» вскоре занял лидирующую позицию в команде низшей лиги Аризоны, где начинали играть новички. Рука Дэвида, словно в фильме ужасов, подавала мячи со скоростью 84 мили в час, не оставляя никаких шансов нападающей стороне даже для того, чтобы осмыслить, как питчеру удается так обвести соперника. «Чудила» вышел на замену в 18 иннингах, 33 раза вывел в аут игроков противника и увенчал список своих достижений средним показателем допущенных очков противника, равным единице. Дэвида назвали сильнейшим закрывающим питчером низшей лиги.

Вот такое чудо вышло играть на бейсбольное поле из компьютера Пола. И это было только начало. Набор 2002 года стал первым научным опытом, который Билли Бин проводил, набирая в команду непрофессиональных спортсменов.

Стрелки часов еще только приближались к десяти утра, все, кто находился в комнате, за исключением выпускника Гарварда, жевали табак. Табак, помещенный между губой и десной, делал лица скаутов похожими на зловещие маски. В угоду бейсбольной традиции, чтобы имена можно было произносить, жуя и сплевывая табак, их сокращали. Род Хопкинс становился Хоппи, Крис Питтаро – Питтером, Дик Богард – Бугги. Большинство собравшихся скаутов когда-то сами играли в защите на внутренних позициях поля в лучших командах низшей лиги[13], и только маленькой горстке удалось пробиться в Главную лигу, вернее, побывать там мимоходом, не оставив после себя никаких следов. Джон Полони подавал мяч в семи иннингах, выступая за «Техасских Рейнджеров» в 1977 году. Келли Хис играл на второй базе в клубе «Роялз», ему выпала честь отбивать мяч в игре Главной лиги в 1982 году. Случилось это ровно один раз, когда основной игрок второй базы Фрэнк Уайт в самый разгар матча почувствовал, что у него приступ геморроя, и он не может дальше играть. Как сказал про это один из скаутов: «В истории бейсбола Келли был единственным игроком, чья карьера стала возможна благодаря одной заднице». Крис Питтаро играл на второй базе за «Тайгерс» и «Твинс». В 1985 году, в начале профессиональной бейсбольной карьеры Криса в низшей лиге, менеджер детройтского клуба «Спаран Андерсон» пророчил Питеру, что он «станет самым великим игроком второй базы в истории игры». Пророчество не сбылось.

Жизненные истории собравшихся в комнате скаутов разворачивались по одной и той же сюжетной линии. Эти уже немолодые мужчины были похожи на заевшие пружины, хлопушки, которые так и не выстрелили. Мэтт Кеог был единственным, о ком не кривя душой можно было сказать: он играл в профессиональный бейсбол в Главной лиге. Мэтт выиграл вместе с командой «Атлетикс» шестнадцать игр в сезоне 1980 года. В 1978 году, в первый год своей профессиональной карьеры в низшей лиге, он был подающим в команде сильнейших. Мэтти, как его все называли, держался немного особняком от остальных скаутов. Вокруг него была такая аура спокойствия, как будто он устал отдыхать душой и телом на Гавайях и приехал повидаться со старыми товарищами. Кеог был совершенно не похож на остальных скаутов.

На собрании присутствовали все скауты, и это лучше любых слов показывало, насколько важным был набор 2002 года для будущего «Окленд Эйс». Клуб держался на плаву благодаря тому, что находил для себя недорогих игроков. Вообще отношение к непрофессиональным игрокам может служить наглядным пособием того, как в Главной бейсбольной лиге нарушаются принципы свободных рыночных отношений. Команда, которая находит нового игрока и подписывает с ним его первый профессиональный контракт, получает на новичка особые права: контракт обязывает новичка играть за команду первые семь лет его бейсбольной карьеры в низшей лиге и первые шесть – в Главной лиге. Кроме того, тот, кто подписывает с новичком его первый контракт, получает возможность платить новоиспеченному профессиональному игроку намного меньше, чем зачастую игроку такого же уровня со свободного рынка. Например, в 2000 году команда «Окленд Эйс» платила своему сильнейшему питчеру Барри Зито 200 тысяч долларов в год, в 2001-м – 240 тысяч и 500 тысяч – в 2002-м (на тот момент Зито получил Приз Сая Янга как лучший питчер Американской бейсбольной лиги). Такая низкая зарплата для питчера уровня Барри Зито была возможна только потому, что клуб «Окленд Эйс» подписал с Барри его первый контракт в 1999 году. Первые три года после прихода в «Окленд Эйс» Барри не имел права уйти из команды, по прошествии трех лет – мог попытаться разрешить спор о своей зарплате в арбитражном суде, что, возможно, подняло бы его зарплату до уровня в несколько миллионов, но вряд ли – до 10–15 миллионов в год, которые ему платили бы на рынке свободных агентов. Лишь с 2007 года, после шести лет выступлений в Главной лиге, Барри, как и все граждане страны под названием бейсбол, получит право продавать свои услуги тому, кто больше платит. К тому моменту «Окленд Эйс» больше будет не по карману держать Бари Зито в команде. Вот почему так важно было попробовать найти нового Барри Зито здесь, на собрании скаутов, во время обсуждения новичков, отобранных для Главной лиги, чтобы подписать с ним рабский контракт на срок, пока он не получит статус «свободного гражданина» бейсбольной страны.

У «Эйс» появились чуть ли не лучшие шансы найти нескольких новых «Барри». В 2001 году из команды ушли, став свободными агентами, три лучших игрока. Игрок первой базы Джейсон Джамби – к «Нью-Йорк Янкиз» на семь лет за 120 миллионов долларов. Игрок внешнего поля Джонни Деймон подписал четырехлетний контракт с «Ред Сокс» за 32 миллиона. Закрывающий игру питчер Джейсон Изринхаузен подписал четырехлетний контракт с клубом «Кардиналс»[14] за 28 миллионов долларов. Годовой фонд зарплаты игроков «Окленд» был всего на 5 миллионов больше годовой суммарной зарплаты троих игроков, еще вчера принадлежавших клубу. Правила[15], по которым проходил набор новых игроков в команды, дали «Эйс» право занять места в очереди тех трех команд, которые «увели» у них трех лучших игроков. Кроме того, после окончания первого тура распределения игроков между командами «Окленд» мог выбрать дополнительно трех игроков в качестве компенсации[16]. Если учесть, что «Эйс» в порядке своей очереди забирали еще одного игрока в первом туре отбора, то в этом году клуб получал шанс набрать семь лучших игроков из непрофессиональных команд. Ни одной команде в истории отбора непрофессиональных игроков для Главной лиги начиная с 1965 года не представлялась такая возможность. Билли Бина, естественно, волновал вопрос, каких игроков выбрать и как это сделать. Билли знал точно, что выбирать игроков он будет не так, как Грейди в прошлом году, и не так, как это делали скауты на протяжении последних 37 лет. «Знаешь, – сказал Билли Полу перед началом совещания об отборе, – какой бы новый подход мы ни выбрали, мы никогда не совершим ошибки хуже, чем если все оставим по-старому».

Скауты уже «выпололи сорняки», вернее, считали, что «выпололи сорняки», на широких просторах непрофессионального бейсбола Северной Америки, оставив лучшие 680 имен. Из этих 680 имен нужно было выбрать окончательных кандидатов для набора в команду. Имена игроков были написаны на небольших продолговатых магнитах, все они лежали в беспорядочной куче, и у скаутов была неделя на то, чтобы ее рассортировать. Процесс сортировки до известной степени производился путем выбраковывания кандидатов. Эрик зачитывал имя очередного парня из списка, а скаут, который знал что-нибудь об этом парне, давал краткую характеристику, лишенную всяких эмоций. Остальные, кто мог, что-нибудь добавляли. Обсуждение велось открыто и продолжалось до тех пор, пока не выскажутся все желающие.

В первый день совещания скауты с самого утра начали отбраковывать имена из лежащей перед ними кипы магнитов, тех, которые по разным причинам были недостойны серьезного внимания.

Процесс проходил примерно следующим образом. Начиналось с того, что Эрик зачитывал новое имя: «Ларк». Эрика Куботу Билли нанял взамен уволенного Грейди. Эрик специально набивал в рот побольше жевательного табака, чтобы никто ненароком не вспомнил, что он был смышленым выпускником Калифорнийского университета в Беркли. Изначально его взяли на работу в качестве интерна по вопросам связей с общественностью. И то, что Эрик никогда в жизни не играл в бейсбол, по мнению Билли, входило в список важных достоинств нового начальника службы скаутов. Он по крайней мере не учился по плохим «учебникам». Билли профессионально играл в бейсбол и считал этот опыт бременем, от которого следовало избавляться, чтобы нормально работать. «Я закодировался» – так описывал свои последующие отношения с бейсболом Билли.

Ларк, имя которого прочитал Эрик, был питчером одной из старших школ, парнем с молниеносной подачей. О Ларке начинает рассказывать один из пожилых скаутов, которому Ларк был симпатичен. Наречие, на котором скаут дает краткую характеристику, едва напоминает привычный английский: «Фигура – нормуль, рука большая. Хороший фастбол, слайдер ничего, чейнжапы так себе. Между базами трусит маленько, ну, это дело нехитро подправить. По моей памяти, у парня то день ладится игра, то все не идет на лад».

– А есть риск, что он после выпуска пойдет в колледж? – спрашивает Эрик.

– Ну, на него не похоже, – отвечает пожилой скаут. – Я даже не уверен, что какой-нибудь колледж его документы принял.

– Так что, он совсем болван? – интересуется Питтер.

Питтер – Крис Питтаро, выпускник Университета Северной Каролины. Когда-то он был соседом Билли по комнате в общежитии: они оба играли за команду «Миннесота Твинс». Билли уже давно распознал, что Питтера гложет желание переосмыслить все, что он узнал или думает, что узнал, благодаря игре в бейсбол.

– Ну, – вставляет свое мнение скаут постарше и подыскивает подходящее слово для того, чтобы выразить мысль о том, что бейсболисту не обойтись без смекалки, но и слишком умным быть плохо. – Он, видно, больно умный.

Фраза «больно умный» будет не раз всплывать в разговорах последующей недели.

– Парню уверенности не занимать. Но вот…

– Что вот? – спрашивает Эрик.

– Там могут быть проблемы… ну, семейного толка, – замечает скаут постарше. – Я слышал, что отец его мотал срок в тюрьме. За порно, ну, или что-то в этом роде.

Никто из собравшихся в комнате не понимает, как и на что влияет весь этот поток информации. На лицах можно прочесть интерес только по поводу одного: «А что, за порно сажают?»

Наконец неловкую паузу прерывает чей-то шутливый вопрос:

– Может, он нам принесет показать что-нибудь интересненького из дома?

– Я уверен, что этот парень когда-нибудь будет запускать на тренировочной горке для питчеров таблетки аспирина, – продолжает убеждать остальных пожилой скаут. – У парня не подача, а пушечный выстрел.

Скаут, который дает Ларку все эти характеристики, выглядит лет на пятьдесят пять, но все еще подтянут: видно, что не потерял былую хватку, словно все еще немного надеется снова выйти на бейсбольное поле. Ему нравится находить хороших игроков среди вчерашних школьников, и эту слабость он ни перед кем не скрывает.

– Боюсь, что парень бракованный, – замечает кто-то.

– Что у него в анкетных данных? – спрашивает кто-то еще.

Какой-то юноша тихо сидит за единственным в комнате рабочим местом, оборудованным компьютером. Он нажимает несколько клавиш, ищет результаты Ларка по обязательному для всех претендентов в Главную бейсбольную лигу психологическому тесту.

– Все плохо, – говорит юноша после небольшой заминки. – Стремление к победе: один из десяти. Лидерские качества: один из десяти. Добросовестность: один из десяти.

Юноша продолжает читать вслух «досье» на Ларка, по всем пунктам результаты неутешительные.

– Твою мать! – говорит Бугги в сердцах. – У него хоть где-нибудь два из десяти есть?

Бугги самый старший из всех. Как рассказывал сам Бугги, когда он в 1972 работал в службе скаутов клуба «Хьюстон Астрос», ему довелось возглавлять проведение первого психологического теста с питчером Диком Русвеном, который, кстати, прошел отбор по результатам тестирования.

– Брак, – в очередной раз говорит кто-то из скаутов. Никто не возражает.

У скаутов есть несколько кодовых фраз, которыми они описывают то, от чего следует держаться подальше. «Болван» – явно не положительное качество для бейсболиста, но бывают и не очень безнадежные случаи. «Размазня» – уже немного приговор игроку, означает, что парень «не в форме» и «нытик»; тем не менее этот приговор может подлежать обжалованию. Но «брак» – это смертный приговор и обжалованию не подлежит. «Брак» означает, что «у парня проблемы, которые нам решать не по карману». «Брак» звучит как сигнал, что у парня могут быть проблемы с законом, алкоголем или серьезные личностные расстройства. Каждый раз, когда игрока называют «бракованным», юноша-помощник, который присутствует на совещании, достает из картонной коробки магнит с фотографией Фила Мило – бывшего сотрудника клуба «Эйс». Мило проработал ассистентом Билли Бина совсем немного, но при этом успел оскорбить или обидеть почти каждого в клубе. Когда я спросил Пола, как один человек умудрился стать олицетворением целого букета личностных расстройств, тот ответил: «Могу рассказать. В мой первый рабочий день в клубе ко мне подошел Мило, чтобы познакомиться. Первое, чем он меня поприветствовал, было: “Скажу тебе честно. Я не очень рад, что тебя взяли к нам на работу”. Вот таким был Мило».

В первые несколько дней, когда шли собрания по вопросам набора игроков, маленькие фотографии Фила Мило незримо летали вокруг как конфетти. Появление же реальной фотографии Фила Мило как итог обсуждения очередного кандидата говорило о многом. Причем не только о том, чего люди из бейсбольного бизнеса старались избегать при выборе кандидатов, но и о том, как мало они знали о внутреннем мире парней, на покупку которых собирались выбросить кучу денег.

Питчер-старшеклассник.

– В какой колледж он собирается? – нехотя спрашивает Билли.

– Он не собирается в колледж, – говорит скаут, который лучше остальных знает парня. – Он из верующей семьи. Ему дали бесплатный билет в Калифорнийский университет в Ирвине. Тренер его проинструктировал и познакомил с парочкой игроков, а потом парня завели на вечеринку, где все бухали. Парень оскорбился и уехал, заявив, что «в университете ему делать нечего».

– А, ну точно! Похоже, ему просто доктор прописал профессиональный бейсбол, да? – ухмыляется Билли.

– Этого в команду к Мило, – подытоживает Эрик.

Питчер-правша, студент.

– Этот – настоящий задира, – дает характеристику парню Мэтт Кеог. – Он пошлет вас в задницу и еще скажет что-нибудь, чтобы сильнее поддеть. Ну и, ясное дело, доведет вас до белого каления. У него уже была пара удалений с поля.

– А с наркотиками у него проблем нет? – интересуется Эрик.

– Нет, тут все чисто, – отвечает Мэтти. И вдруг, подумав, добавляет: – Поговаривают что-то про травку…

Скаут постарше усмехается:

– Про укропчик?

– Ну, доказательств нет, – возражает Мэтт.

– Нет дыма без огня, – вставляет свое мнение кто-то из собравшихся.

Эрик настораживается:

– А это не тот парнишка, который дурью подторговывал в школе?

– Что же это за проклятье! – оскорбленно восклицает Мэтти. – Это три года назад было!

По комнате проносится гул неодобрения.

– К Мило в команду, – вместе с жеваным табаком выплевывает фразу Эрик.

Аутфилдер с мощным ударом[17].

– Я не уверен, что парень подпишет контракт, если мы его выберем. Он сказал, что собирается на юридический факультет в колледж.

– Юрфак?

– Думаю, что его девушка прессует.

– Похоже, подкаблучник.

– Этого тоже к Мило.

Еще один питчер-правша и тоже студент.

– У парня не сдано ни одного экзамена, – говорит один скаут.

– В смысле у него отметки плохие? – спрашивает другой.

– Нет, их вообще у него нет, – отвечает первый.

Кто-то присоединяется к диалогу:

– Как можно не сдать ни одного экзамена, если ты студент Университета штата Калифорния в Чико?

– У него нет желания учиться, – почти с гордостью говорит первый скаут. – Парень был создан для того, чтобы играть в бейсбол.

– Я что-то не сильно восхищаюсь парнем, который не стремится учиться дальше, – говорит Билли. – Это точно не повод для гордости.

– Его – тоже к Мило.

Билли не особо участвует в отбраковке, Пол вообще молчит. Все эти собрания, по их мнению, предназначены для того, чтобы минимизировать риски. Нет смысла в том, чтобы рисковать, делая ставку на неподходящих для бейсбола игроков, у которых нелады с собой или с законом. Билли неожиданно встревает в обсуждение, которое ведут скауты: «А как к нам попал в прошлом году тот конченый парень, которого посадили за ограбление банка?» Никто не реагирует на вопрос – все слишком поглощены выуживанием бракованных вариантов, потому даже на миг никого не посещает мысль о том, насколько заданный вопрос к месту.

Большую часть времени на собраниях первых дней скауты отсеивают «брак», кипа из 680 магнитных полосок постепенно тает. Кроме чрезмерной любовной привязанности к подружке либо криминального прошлого было еще две причины, по которым клуб «Окленд Атлетикс» переводил игрока в группу «брак», чтобы дальше не тратить на него время. Первой причиной был возраст: за редким исключением начальник службы скаутов сразу отбраковывал всех школьников и тем самым озадачивал более молодых скаутов, которые недоумевали, зачем они столько времени потратили на этих мальчишек. Вторую причину для приличия называли «запросами».

– А какие у него запросы? – спрашивает Эрик Кубота о подающем питчере, который учится в колледже.

Скаут, который лучше других знает парня, с усмешкой говорит:

– Отец парнишки заявил, цитирую: «4,2 миллиона долларов были бы неплохим стартом для моего сына».

– Тоже присоединяем к спутникам Мило, – повторяет Эрик. И еще до того, как магнитная табличка навсегда исчезнет в мусорном ведре, собравшиеся забывают имя, которое только что обсуждалось.

К концу третьего дня имена игроков распределяли на две группы: на многообещающих игроков – кандидатуры, которые не вызывают дискуссий, – и все остальные. «Остальных», в количестве примерно четырехсот человек, скауты разбивали по другим группам. Питчеры-правши числом в 120 игроков составили свой список по убыванию от самого сильного до самого слабого. Такой же список составляли для 37 кетчеров, каждому из них определив свой ранг от 1-го до 37-го. То же самое проделали с 94 игроками внешнего поля. Перед этой процедурой скауты наконец переключали внимание с выбраковки на процесс отбора. Билли предупредил, что в этом сезоне им не очень нужны питчеры, которых в команде предостаточно с прошлых наборов. Им нужны хорошие атакующие игроки. На белой магнитной доске (главной доске), висевшей рядом с Билли, нашлось бы место для 60 табличек. Пока там было только одно имя: «СВИШЕР».

Ник Свишер – центральный принимающий из Университета Огайо. По поводу кандидатуры Свишера за последние полгода у Билли не осталось никаких сомнений. И сейчас он был уверен, что Свишер не встретит у скаутов возражения. Кандидатура Свишера была тем редким исключением, когда внутреннее чутье скаутов совпадало с анализом из компьютера Пола. С одной стороны, у Свишера был свежий заряд спортивной энергии, который так ценился у скаутов, с другой – хорошая статистика, которая, как решили между собой Билли и Пол, значила больше, чем все остальное: она показывала, что Свишер хорошо отбивает мяч, умеет с силой держать удар и большая часть «прогулок»[18] в игре приходится на его долю.

Странно было только то, что Билли воочию никогда не видел Свишера в игре. Он как-то хотел слетать на другой конец страны посмотреть, но в службе скаутов его остановили: в Главной бейсбольной лиге могли поползти слухи о том, что Билли Бин интересуется Ником Свишером. Тогда им заинтересовались бы и другие, и вместе со спросом на игрока выросла бы его цена. Все это свело бы к нулю шансы «Эйс» забрать Ника Свишера в порядке своей очереди (а они шестнадцатые среди команд Главной лиги) в первом раунде набора. Операция «технический перерыв» – так назвали скауты план, по которому Билли нужно было исчезнуть с «горизонта» Свишера.

Операция имела глубокие последствия. Билли начал говорить о Свишере как жених, которому давно не терпится увидеть свою возлюбленную. Свишер очень смахивал на невесту, которую не показывают жениху.

– Свишер – заметный парень, да? – спрашивает теперь на собрании Билли у скаутов и надеется, что ему расскажут побольше о том, как Свишер выглядит, каков он, как говорится, живьем.

– Не то слово, – отвечает пожилой скаут. – Как выйдет из автобуса – рот не закрывается ни на секунду.

– У него интересная биография, – говорит Билли. – Его отец играл в высшей лиге. Это очень многое значит. Очень парню поможет. У таких ребят все складывается хорошо (отцом Свишера был Стив Свишер, игравший кетчером в клубах «Кабз», «Кардиналс» и «Падрес»).

– Не заметить его трудно, – соглашается старый скаут.

– Операция «технический перерыв» сработала? – спрашивает Билли.

– Слабо сказано, – отвечает тот же скаут. – Парень из «Уайт Сокс» звонил мне вчера, сказал, что знает, что ты, Билли, даже не видел, как Свишер играет.

Билли довольно смеется:

– За этой дверью о Свишере всем молчок.

Разговор о Нике Свишере прекращается, и в то же мгновение дальнейшее обсуждение перерастает в словесную перепалку – кулаки, конечно, в ход не пускают: в интересах собравшихся как-то ладить друг с другом. Разговор ведется на таких тонах, как будто в какой-то крупной компании обсуждают вопрос о сокращении продуктовой линии или выделении части бюджета отдела маркетинга в пользу отдела научных исследований и разработок. Здесь, в комнате, наметилось точно такое же противостояние двух сторон, разделенных бездонной пропастью непонимания. Билли – по одну сторону, а по другую, как хоревты, скауты, воспевающие хвалу бессмертным темам бейсбола. Билли же именно эти темы меньше всего интересуют – на них деньги не заработать.

Одного за другим Билли «развенчивает» приглянувшихся скаутам игроков, перечисляя недостатки каждой из предложенных ими кандидатур. Поначалу один из пожилых скаутов вступает с ним в спор:

– Да парень настоящий спортсмен, Билли!

– Он не умеет отбивать мяч, – отвечает Билли.

– Не так уж плохо он и отбивает, – не соглашается с ним пожилой скаут.

– И что же будет, если он не сможет определить, что на подходе быстрый мяч? – продолжает противостояние Билли.

– У него в наличии все данные, – не унимается старый скаут.

Старые скауты созданы не для споров, они созданы для согласия. Они являются частью сплоченного круга старых бейсбольных ретроградов. Скаут смотрит по сторонам, ища у товарищей поддержки.

– Нет, ну скажи, отбивать он умеет? – спрашивает Билли.

– Умеет отбивать, – отвечает скаут не очень уверенно.

Пол смотрит статистику игрока по его играм в колледже. В ней подозрительно мало нестандартных попаданий на базы[19] и прогулок.

– Меня только одно интересует, – продолжает Билли, – если он такой хороший бьющий, почему он не очень хорошо мяч отбивает?

– Ну, ему надо поработать над замахом. Технику удара нужно полностью переучивать. Но отбивать он может.

– Не очень-то в профессиональном бейсболе переучивают, – замечает Билли.

Когда потрепанные жизнью скауты, сами не сумевшие стать звездами бейсбола, смотрели на очередного подающего надежды мальчишку, об игровых качествах которого ничего не могли знать, и утверждали, что они как пророки сейчас определят, ждет ли его звездная карьера в профессиональном бейсболе, – в такие моменты Билли всегда устранялся от разговора, считая, что все это самообман. Он на собственном горьком опыте познал, к чему приводят нереализованные надежды скаутов, сам прочувствовал «цену» их пророчеств. Скауты твердили на все лады: «У этого парня отличное телосложение, у этого парня лучшее телосложение среди всех спортсменов набора». И каждый раз Билли парировал: «Мы тут не джинсы продаем», отправляя имя очередного захваленного игрока, нежно любимого скаутами, в свой личный опальный список, из которого еще никто не возвращался.

Один за другим имена игроков, которых высоко ценили скауты, исчезали с белой доски. Наконец доска совсем опустела. Каких таких семерых игроков, если не тех, в которых скауты души не чаяли, собирался набрать в новом сезоне клуб «Окленд Атлетикс»? Вопрос постепенно сам собой разрешится, когда Билли Бин, очистив доску от очередного магнита, прикрепит к ней новое имя:

Умудренные опытом скауты откидываются на спинки своих стульев, держа в руках плевательницы для табака. Пол склоняется над своим ноутбуком и бесшумно выуживает статистику. Эрик Кубота, глава службы скаутов, держит в руках список всех непрофессиональных игроков страны, расположенных в порядке убывания их популярности. Ему приходится перевернуть множество страниц, просмотрев сотни и сотни имен, прежде чем он находит фамилию Тихен.

– Расскажи нам про Тихена, – говорит Билли.

– Марк Тихен, – начинает Эрик, – играет на третьей базе за «Сейнт Мэриз». Колледж, недалеко от города Морага, в штате Калифорния. Тихен, – еще раз произносит фамилию игрока Эрик. – Рост 1,90. Два из десяти. Принимает подачи и слева, и справа. Хорошая техника отбивания мячей. Не очень хорошо идет сила удара. Наш парень. Умеет принимать подачи.

– Почему мы его еще не обсуждали? – спрашивает пожилой скаут.

– Потому что Тихен не очень заметный на поле. Он угловой и не очень много отбивает пробежек домой.

– Силу удара можно развить, – замечает Билли. – Хорошие бьющие нарабатывают силу удара с опытом. А бьющие с сильным ударом хорошими бьющими никогда не становятся.

– Ты планируешь поставить его на третьей базе или шорт-стопом[20]? – строгим тоном, словно судья, допрашивающий свидетеля, обращается к Билли другой пожилой скаут.

– Давайте на время не будем думать, на какой позиции ставить этого игрока, а просто зададим себе вопрос: кто в этих пухлых списках лучший бьющий?

Пол поднимает глаза от экрана ноутбука:

– Тихен: процент попаданий на базу.493[21], процент сильных ударов.624[22]. Тридцать прогулок и только семнадцать страйк-аутов по результатам 194 выходов на биту.

Сложно сказать, какие выводы удается сделать скаутам из только что озвученной статистики. Скауты других клубов не преминули бы сказать: «Да плевать на то, что за цифири там у вашего парня! Это всего лишь результаты игр между командами колледжей. Чтобы понять, что из него выйдет, нужно на него посмотреть и представить, каким игроком он станет».

Секунд тридцать все глядят на табличку с именем Тихена. Наконец Эрик нарушает молчание:

– Если вы хотите поговорить о таких игроках, как Джейсон Джамби, то этот парень мог бы стать вторым Джейсоном.

Джейсон Джамби был прирожденным бьющим, который развил силу удара только после того, как «Окленд Эйс» взяли его в команду. Несмотря на возражения скаутов, которые говорили, что Джамби не умеет ни бегать, ни подавать, ни принимать подачу, ни бить по мячу, ни силой держать удар, Джейсон Джамби стал обладателем премии Американской лиги в категории «Самый ценный игрок».

Опять воцаряется тишина. На глазах скаутов их многолетний опыт работы превращается в ничто.

– Не хочется никому малину портить, – наконец нарушает тишину один из скаутов, – но я ни разу не слышал имя Тихен за все сезоны, вместе взятые. Тихен ваш – не чета даже тому парню под номером пятьдесят пять, который нам всем был по душе.

Скауты присваивают каждому игроку номер. Именно оперирование номерами вместо имен является небольшой уловкой, благодаря которой работа скаутов становится похожей на точную науку. Игрок под номером 55 – это игрок, которому скауты предсказывают не слишком выдающееся место в Главной бейсбольной лиге.

– А тебе кто больше нравится? – спрашивает Билли.

Пожилой скаут откидывается в кресле и складывает руки у себя на груди.

– Как насчет Перри? – начинает он. – Когда ему удается правильный размах битой, удар впечатляет. Конечно, там есть над чем поработать: техника немного хромает.

– Технику не исправишь, – говорит Билли. – Тут уж что есть, то есть.

– Это всего лишь мое личное мнение, – отвечает пожилой скаут и снова складывает руки на груди.

После того как магнит с фамилией Тихен занимает свое почетное второе место на Главной доске, Билли Бин берет фломастер и пишет на магните еще одну фамилию:

Четыре скаута сидят прямо напротив Бина и при виде этого имени начинают кто смеяться, кто хмуриться.

– Браун?

– Б-р-а-у-н?

– Билли шутит.

– Давайте обсудим кандидатуру Джереми Брауна, – наконец говорит Билли.

Переход от кандидатуры Марка Тихена, кем бы там этот Марк Тихен ни был, к кандидатуре Джереми Брауна уже переходит все границы допустимого и скаутам кажется просто смешным. Непонятно, как Джереми Браун сумел попасть в списки игроков, составленные скаутами. Его имя плетется где-то в самом хвосте. Скауты считают его распоследним из тех второсортных игроков, которые в лучшем случае обитают на самом дне низшей лиги профессионального бейсбола. Браун – кетчер-старшекурсник в Университете Алабамы. Только трое старых скаутов видели его, и никто из них даже близко не отнес его к категории игроков уровня Главной лиги. Каждый отправил этого парня в самый хвост своего списка, отдав лидирующие позиции примерно тысяче других игроков.

– У Джереми Брауна ужасное телосложение для кетчера, – говорит самый громогласный из собравшихся скаутов.

– Ну, тогда его ужасное телосложение побило все рекорды согласно показателям игр его университета, – отвечает ему Питтер.

– Он единственный игрок в истории Юго-Восточной конференции, который сумел набрать команде триста хитов и двести прогулок, – поднимает Пол глаза от экрана компьютера.

Но интересно не то, что сказано, а то, про что Пол умалчивает. Никто в Главной бейсбольной лиге не интересуется, как часто непрофессиональные игроки-студенты зарабатывают своей команде прогулки, и именно этот показатель больше всего привлекает внимание Пола. Пол никому не объясняет, почему показатель заработанных игроком прогулок так важен, молчит про то, кто из непрофессиональных отбивающих выбился в Главную лигу, а кому это не удалось и почему. Пол держит при себе, что знает о разной степени важности игровых качеств для игроков разных позиций, знает, что важность скорости бега, способности принимать подачу на поле, даже наличие свежего заряда энергии слишком переоценены в кругах скаутов. Что лучший знак будущего успеха – способность держать под контролем зону страйка[23]. Что количество прогулок, которые сумел завоевать бьющий, лучше всего остального указывает на способность игрока контролировать эту зону. Пол держит при себе, что знает: если игрок, еще играя в колледже, имеет хороший глазомер, то это качество и в профессиональном бейсболе никуда от него не уйдет. Пол держит при себе, что знает, что умение себя вести на площадке дома является врожденным – профессиональный бейсбол научить этому не сможет ни одного игрока-любителя, который научился размахивать битой. Пол не распространяется и обо всех других интересных подробностях, которые открыл ему анализ статистических данных: всепоглощающей важности процента попаданий на базу и показателя количества подач, в среднем брошенных бьющему за время одного «подхода», так как именно эти два показателя лучше всего отражают степень причастности бьющего к общему успеху команды. Пол также никому не объясняет разную степень значимости выводов, сделанных на большом и малом объемах данных. Пол помалкивает обо всем этом, потому что об этом попросил его Билли. Билли сказал Полю зарубить себе на носу, что объяснять теорию вероятности бывшим бейсболистам бесполезно: это лишь окончательно собьет их с толку.

– Этот парень носит семейные трусы, – замечает еще один пожилой скаут.

За последние два дня этот скаут впервые раскрыл рот. Благодаря тому, что он редко высказывает свое мнение, все собравшиеся слушают его слова с особым вниманием, посчитав, что уж если такой неразговорчивый человек не смог сдержаться и заговорил, то тому должна быть очень веская причина.

– И что с того? – спрашивает Билли.

– Он такой размякший по виду, – сотрясает комнату обладатель громогласного голоса. – Рыхлый.

– Прямо как Бейб Рут[24]? – замечает с сарказмом Билли. Все, кто сидит за столом, разражаются хохотом. Однако смех скаутов, которые сидят по одну сторону с Билли, более радостный, чем смех пожилой половины, сидящей напротив.

– Мне сложно сказать точно, – зычно продолжает громогласный скаут. – Но по большей части такой расслабленный, размякший вид говорит о малой силе.

– Ну, расслабленным быть хорошо: не нужно тратить много усилий, чтобы сохранять хладнокровие, – замечает Билли.

– Ага, – не унимается тот же скаут. – Только здесь вся сила ушла в такие объемы, что, когда парень двигается по полю, ляжки друг за друга задевают.

– Мне повторить еще раз, что мы тут не джинсами торгуем? – в очередной раз парирует надоевшую тему Билли.

– Слава богу, – продолжает скаут, – будь на нем во время бега джинсы, от трения они бы загорелись.

Стиснув желтую магнитную пластину с именем Джереми Брауна в руке, Билли медленно, но верно продвигается к Главной доске с именами «топ 60» игроков. Скауты с досадой ерзают на местах и недовольно сплевывают табак. Любимый журнал скаутов Baseball America только что целый выпуск посвятил набору новых непрофессиональных игроков в команды Главной лиги в 2002 году. В том числе журнал опубликовал список двадцати пяти лучших непрофессиональных кетчеров в стране. Имени Джереми Брауна в этом списке не было. Журнал лишь вскользь упомянул о том, что Джереми Брауну повезет, если его заберет хоть какая-нибудь команда.

И вот Билли Бин открывает перед Джереми Брауном двери в профессиональный бейсбол, собираясь забрать его уже в первых пяти турах распределения.

– Билли, неужели Брауну и впрямь место в нашей команде? – пытается надавить на эмоции пожилой скаут. – О нем вспомнили в прошлом году, только когда пошел девятнадцатый тур распределения, а в этом году он может считать, что ему повезет, если о нем вообще вспомнят к этому моменту.

Команда «Ред Сокс» выбрала его год назад, но Браун тогда отказался от копеечного контракта, который ему предложили, и остался оканчивать Университет Алабамы. Становилось ясно, что парень принял мудрое решение.

Один из скаутов, вернувшись из поездки в Университет Алабамы, куда Билли отправил его специально посмотреть на Джереми Брауна, пришел к Билли и сказал, что не советует брать того в команду. В Северной Америке сотни полторы непрофессиональных игроков, которых тот скаут согласился бы взять охотнее, чем этого толстого кетчера, который с каждым годом только и делает, что прибавляет килограммы. Браун ничего не умеет, кроме как отбивать мяч.

– За пределами площадки «дома» он не может нормально двигаться, – вставляет скаут свою реплику. – Он все мячи посылает как из рогатки.

Мячи, которые кетчеры посылают таким образом, часто, подлетая ко второй базе, смещаются чуть в сторону первой базы.

Билли делает шаг в сторону Главной доски, прикрепляет имя Брауна сверху второй колонки, в семнадцатую пустую ячейку, и говорит:

– Ну давайте, попробуйте потеснить его с этого места, ребятки.

Джереми Браун теперь идет вторым в списке тех, кого «Окленд» собирается забрать к себе в конце первого тура распределения игроков или в начале второго. Если бы бейсбольным скаутам не мешал табак за нижней губой, они бы, наверное, тяжело вздохнули. Но вместо этого они разжимают рты и сплевывают табачную рыжую кашицу в плевательницы. Теперь им ясно, как далеко зашел Билли и как далеко он еще собирается зайти со своим так называемым рациональным и объективным видением вещей.

– Да ладно тебе, Билли, – пробует уговаривать Билли громогласный скаут.

– Найти кетчера, который умеет бить? Да таких кетчеров вообще нет, – говорит Билли, – а этот парень бить как раз умеет.

Эрик смотрит на сидящих напротив него скаутов и говорит:

– Этот парень лучший, и вроде об этом говорят его прошлые показатели.

Скауты убеждены, что никакие показатели не имеют значения. В их понимании прошлые показатели не очень помогают понять нереализованный потенциал парней, которые еще не стали теми, кем могут стать.

– Вы сами все играли с парнями, у которых было плохое телосложение, но они хорошо играли в бейсбол, – говорит Эрик.

– Еще бы! – восклицает Билли. – Я вон с Питом играл.

Все, даже Питер, смеются.

– И еще… что касается Брауна, – добавляет Билли чуть погодя. – Этот парень живот надорвет, чтобы заработать команде прогулки.

– Он лидирует в стране по заработанным прогулкам! – восклицает Пол. – Только подумать!

– Пусть прогулки зарабатывает, бегать он вряд ли сможет, – замечает один из скаутов.

– Добиться таких результатов, если ты такой толстый, это противоестественно, – признает свою неправоту скаут с громогласным голосом.

– Хотите, я вам кое-что скажу? – говорит Пол, глядя на сайт Университета Алабамы. – В последние два года – 390 выходов на биту, 98 прогулок, 38 страйк-аутов. Эти результаты лучше, чем у профессионалов из низшей лиги. А еще он сорвал 21 куш.

Кушем называют пробежки домой. Кроме кушей в бейсболе есть еще колокольчики, бомбы, крупные полеты. Парни из бейсбола вообще любят для выражения одобрения подбирать разнообразные словечки.

– Я, наверное, просто чего-то не понимаю или не вижу, – говорит громогласный скаут.

– Точно, не видишь, – отвечает Билли. – Видимость обманчива. Мы часто замечаем только то, что ищем или о чем думаем, и в упор не замечаем то, что нам незнакомо или неприятно.

Слова Билли уже не имели отношения к Джереми Брауну. Они относились к тому, как вообще следовало искать бейсболистов для команды Главной бейсбольной лиги. В представлении скаутов, игрока нужно искать следующим образом: ехать куда-то за тридевять земель, останавливаться по дороге в сотне паршивеньких отелей, и только небу известно, сколько раз питаться в дешевых закусочных. И все это – для того, чтобы в течение четырех месяцев заехать на две сотни бейсбольных матчей в средних школах и колледжах, зная при этом, что просмотр 199 из 200 этих матчей будут абсолютно бесполезной тратой времени. Большая часть профессиональной ценности скаута состояла в принадлежности к особому братству «разведчиков» игроков, зарабатывающих этим себе на жизнь. Оставшаяся незначительная часть профессиональной ценности вас как скаута приобреталась именно за счет той самой единственной стоящей игры. На эту игру скаут приезжал, как на все остальные 199, занимал место на алюминиевой скамейке стадиона в четвертом ряду, сразу за кетчером, и вдруг видел что-нибудь особенное, чего еще никто до него не видел – во всяком случае никто, кто бы понимал истинный смысл происходящего. Было достаточно увидеть этого парня-игрока только один раз и понять о нем все. «Одного раза достаточно для того, чтобы понять, что у игрока есть все данные, – говорит Эрик. – Все скауты уверены в этом. Я только что нашел мальчишку, который сделает меня знаменитым!»

У Билли же было свое мнение, где искать будущего игрока для Главной лиги. В компьютере Пола. Билли даже тешил себя надеждой, что возьмет и уволит всех скаутов и будет просто набирать парней по ноутбуку Пола. В интернете имелась любая статистика по любому непрофессиональному студенту-игроку в стране. Пол все эти цифры знал. И пусть у него в ноутбуке не было специального звоночка, который начинал бы звенеть каждый раз, когда процент попадания на базу у какого-нибудь студента переваливал за отметку.450, в нем не было особой надобности. По мнению Пола, у непрофессиональных игроков из колледжей было одно большое преимущество: их статистика была значимой. Количество игр, в которых участвовали игроки колледжей, было значительно больше, чем у школьников, и играли студенты в условиях серьезной конкуренции. Объем выборки релевантной статистики по игрокам колледжей был больше, потому погрешность была ниже и статистика лучше отражала реальное положение дел. Прогнозы, основанные на прошлых показателях по игрокам-студентам, были достаточно точными. Статистика вооружала средствами для поиска истины в дебрях предрассудков скаутов, которые предвзято относились к тому, что видели. Например, скауты несправедливо недооценивали невысоких питчеров-правшей, не любили худых парней, которые занимают базы, ну а толстых кетчеров и вовсе терпеть не могли.

В этом крылся истинный источник противостояния. Билли, Пол, в меньшей степени Эрик и Крис считали, что по внешнему виду новичка очень трудно понять, как он заиграет в будущем, сделать же это по его статистике вполне вероятно. Но то, что кажется простым и очевидным людям со стороны, для старожилов бейсбола под стать ереси. Скауты для планов Билли и Пола даже придумали свое оскорбительное название: «Вербовка результатов». «Вербовка результатов» шла вразрез с убеждением скаутов: молодой игрок способен добиться в бейсболе того, что можно представить исходя из его внешнего вида. Мысль, что статистика игрока может поведать о его личных качествах, скауты не принимали и не могли допустить.

После того как Билли произнес фразу «в упор не замечаем то, что нам незнакомо или неприятно», в комнате воцарилось молчание. Все уставились на доску, где маячила табличка с именем Джереми Брауна. Может, в тот момент скауты поняли, что их собрали в этой комнате не для того, чтобы интересоваться их мнением. Их собрали для того, чтобы рассказать о том, что отныне решения в команде будут приниматься по-новому.

– Это передовой подход, и мы будем использовать его в этом году, – говорит Эрик, чья работа, как стало ясно всем, состояла в том, чтобы служить связующим звеном межу Билли и старой «артиллерией» скаутов. – Через лет пять все клубы Главной лиги будут его применять.

– Надеюсь, что не станут, – возражает Пол, вкладывая в свои слова смысл, противоположный тому, что желали бы услышать собравшиеся скауты.

– Бугги, – взывает к старшинству и моральному влиянию Дика Богарда Эрик. – Ты видишь смысл в новом подходе, Бугги?

Эрик обожает Бугги. Когда Эрик, несмотря на то что никогда не играл в бейсбол, объявил, что уходит из отдела рекламы клуба «Эйс», чтобы заниматься делами, имеющими прямое отношение к игре, Бугги в отличие от других не только не смеялся над Эриком, но, напротив, даже приободрил его. Эрик с тех пор стал называть Бугги своим «бейсбольным отцом».

Бугги не просто старший скаут – за его плечами опыт работы почти во всех командах. Он ходячий путеводитель по своей собственной планете, имя которой бейсбол. Несмотря на свой возраст, а может, именно и благодаря ему, он чувствует, что старым подходам постепенно приходит конец.

– Ну да, определенно вижу в этом смысл, – отвечает Бугги, кивая на компьютер Пола. – Это уже новая игра. Раньше мы не знали, как эта статистика даже выглядит. Нам нужно было делать выводы из того, что было перед глазами.

Но остальные скауты остаются непоколебимыми.

– Слушайте, – говорит Эрик, – это не вам, а мне и Питтеру скажут: что вы, хрен вас поймет, творите? Какого рожна вы взяли в первом раунде Брауна?

Скауты продолжают молчать.

– Самое сложное, – замечает Билли, – это то, что, чтобы поступить правильно, нужно иметь особое самолюбие или не иметь его вообще. Вы забираете себе в первых раундах набора парня, который никому не нравится, и от этого чувствуете себя неловко. Но я хочу сказать вот что: чье собачье дело, в каком раунде я забираю тех, кто меня интересует? Помните Зито? Все пальцем у виска крутили по поводу того, что мы забираем в девятом раунде Зито. Но мы-то знали, что так будет. Спустя всего один долбаный месяц стало ясно, что мы всех сделали. А сейчас никто об этом не помнит. Поймите, что в ту секунду, когда мы перестанем пытаться просто разгадывать в парнях, кем они станут, мы сделаем более правильный выбор.

– Джереми Браун – не Зито, – говорит один из скаутов.

Но это было как раз не так. Джереми Браун мог стать как раз новым Бари Зито. Многие из сидящих в комнате уже забыли, что служба скаутов не хотела включать в набор Бари Зито только потому, что тот подавал фастбол[25] со скоростью 88 миль в час. Скаутам больше нравился «метатель молний» по имени Бен Шитс. «Билли всем нам утер нос с Зито», – сознался позже Бугги.

– Дайте я у вас спрошу, – говорит Билли. – Если бы Джереми Браун выглядел в бейсбольной форме как Маевски (игрок с фигурой Аполлона, выступавший на позиции игрока внешнего поля в Университете Техаса), на какое место на этой доске вы бы поставили его имя?

Скауты делают вид, что раздумывают над вопросом. Все молчат – поэтому Питтер отвечает за всех:

– Он был бы на том же месте, что и сейчас. Его бы забрали в первом раунде.

– Ну так что, ребята, вы, похоже, джинсами торгуете, да? – говорит Билли. И на нотке ярко выраженного неодобрения заканчивает обсуждение.

Билли передвигает магнитную полоску с именем Джереми Брауна на Главной доске с ее 17-го места наверху второй колонки в конец первой – на 15-е место. Джереми Браун, чье имя почему-то не появилось в списке 25 лидирующих кандидатов в кетчеры «Бейсбольной Америки», тот самый Браун, о котором бывалые скауты говорили, что парню вообще не место в профессиональном бейсболе, теперь становится лидирующим кандидатом в команду «Эйс» в первом туре распределения между командами Главной лиги.

– Так как мы уже все равно обсуждаем Брауна, – говорит Пол, хотя внешне это мало похоже на правду: скауты хранят упрямое молчание, – у меня есть общий список отбивающих, о которых хотелось бы поговорить. У всех ребят, которые попали в мой список, есть нечто общее. И нужно, чтобы именно они были нашими игроками, – все восемь человек.

Пол зачитывает имена:

Джереми Браун

Стефан Стенли

Джон Бейкер

Марк Кигер

Шон Ларкин

Джон Маккерди

Брандт Коламарино

Брайан Стависки

Все они – непрофессиональные игроки колледжей. Большинство из них не понравились скаутам, а в некоторых случаях не были замечены ими вообще. Какой-то юноша подходит к доске, чтобы прикрепить туда магнитные полоски с только что озвученными именами. Пол быстро рассортировывает магнитные полоски с видом провинившегося гостя, который пролил на званом ужине вино на скатерть и пытается поскорее скрыть следы преступления, пока не заметили хозяева. Когда имена прикреплены, главная доска представляет собой модель рынка, но рынка особого – на нем работает торговец, который обладает, или думает, что обладает, более полной информацией.

Переворот в бейсболе состоялся. В списке отбивающих Пола не было ребят, которых нашли скауты, исколесившие всю страну. В списке Пола были те, кого он выудил из бесконечной паутины интернета. Имена некоторых ребят скауты слышали в первый раз. Власть оценивать молодых бейсболистов ускользнула из их рук и перешла к тем, у кого было нечто, что Билли больше всего ценил, не обладая этим сам. А именно знания и квалификация в чем-то помимо бейсбола.

– У всех ребят серьезные показатели попаданий на базу, – говорит Билли.

Комната наполнена тишиной.

– На первых трех позициях парни, о которых никто никогда не слышал, – наконец говорит Питтер с едва уловимой гордостью.

– Думаю, ни у кого из «больших игроков» на досках такого расклада имен нет, – говорит Бугги.

От Бугги исходило что-то особенное, не похожее на всех остальных: за его плечами был серьезный практический опыт без эмоциональной к нему привязанности. Бугги был связан с бейсболом уже пятьдесят лет. Он многое повидал, может быть, все, что только возможно было увидеть. Но если бы Бугги спросили, о чем он мечтает, то он бы сказал, что с радостью забыл бы обо всем, что видел. Так уж случилось, что он видел в том числе в далеком 1980 году ту самую игру в старшей школе в Сан-Диего. В тот год «Метс» взял Даррела Строберри в первом раунде отбора. Но в тот год был еще один парень-старшеклассник, будораживший сознание скаутов не меньше Строберри. Бугги ездил посмотреть на этого парня по просьбе клуба «Хьюстон Астрос». Прекрасная фигура, «колеса» плюс подача, хорошее чутье, умение отбить мяч так, что он взлетал высоко над прожекторами и приземлялся далеко за границами поля. Вдобавок ко всему самые высокие показатели в психологическом тесте. Бугги позвонил в Хьюстон и сказал, что нашел кандидата лучше Даррела Строберри: Билли Бина.

Кто-то из скаутов спрашивает у Бугги, кто из кандидатов, имена которых прикреплены на Главной доске, больше всего похож на Билли Бина. Бугги отвечает: «Эх, братан. Нет еще одного Билли Бина. Уж точно на этой доске». Кто-то интересуется почему, и Бугги отвечает: «Билли был парнем, о котором можно было только мечтать…» Фраза повисает в воздухе, как бы продолжаясь в уме собравшихся: «Билли Бин, наш генеральный менеджер, только что планомерно убрал из списков всех игроков, “о которых можно только мечтать”». Затем кто-то спрашивает Бугги, что стало с этими мечтами, и Бугги смущенно замолкает. Поднимает голову и встречается взглядом с уже немолодым Билли Бином.

– Закончили! – резко произносит Билли, и видно, что он только делает вид, что не слышал этот разговор. Бугги улыбается, пожимает плечами и окончательно умолкает.

Глава 3

Прозрение

Все это время «Метс» возлагали на него великие надежды. Клуб хотел провести большую пресс-конференцию на стадионе «Доджерс» и объявить общественности о подписании контракта с Билли. Билли попросил не проводить пресс-конференцию. Любые публичные церемонии вызывали у него панику – как будто его поймали в ловушку. Кроме того, Билли не хотел, чтобы вокруг его решения стать профессиональным бейсболистом поднимали шумиху. Для него подписание контракта стало скорее случайно свершившимся фактом, к которому еще предстояло привыкать, чем поводом для празднования. В «Метс» не придали сколько-нибудь серьезного значения такой холодности Билли к мероприятиям в честь его прихода в клуб и не попытались понять истинные причины. Уверенные в том, что Билли больше подготовлен играть в профессиональный бейсбол, чем Даррел Строберри, «Метс» отправили Строберри играть в команду низшей лиги самого нижнего уровня, для вчерашних выпускников школ, а Билли – в команду низшей лиги продвинутого уровня, туда, где по большей части играли студенты колледжей. Новая команда Билли тренировалась в городе Литтл-Фолс. Таким оторванным от родного дома в Калифорнии, одиноким, на другом краю страны Билли еще никогда себя не ощущал. Рядом с вчерашним школьником играли чужаки с планеты взрослых. Они курили перед игрой, а после нее отправлялись выпивать. Некоторые из них были женаты. И абсолютно все питчеры умели делать сложный закрученный бросок по дуге, в котором мяч в конце резко терял скорость и падал вниз и в сторону от отбивающего.

«Метс» сделали ставку на Билли, будучи уверены, что он лучше Строберри готов к постоянному давлению и разочарованию, которое было неизбежным спутником более молодого игрока в его соперничестве с более опытными товарищами. Роджер Джонгвард, глава службы скаутов «Метс», был абсолютно убежден, что Билли ракетой пролетит через все уровни низшей лиги и быстрее Строберри попадет в Главную лигу. Отдел скаутов «Метс» серьезно просчитался в понимании натуры Билли. Все как будто специально было устроено таким образом, чтобы Билли потерпел фиаско. А парень не был готов даже к небольшой неудаче – так же как в конце короткого сезона игр низшей лиги не был готов обнаружить среди статистики команд новичков высшей категории[26] свой неутешительный процент отбивания, равный.210[27]. Билли растерялся: он привык видеть себя лишь в роли победителя и сейчас, когда терпел неудачу, не знал, как ее воспринимать. Когда сезон закончился, Билли вернулся домой, подал документы в Университет Калифорнии в Сан-Диего и на время попытался забыть о том, что его профессией был бейсбол. До начала марта, когда стартовали тренировочные сборы, Билли практически ни разу не достал свою биту и перчатку-ловушку, что уже само по себе сулило недоброе. Но никто из окружения Билли не желал замечать эти нехорошие знаки.

Следующий год прошел для Билли успешно – ведь он все-таки оставался Билли Бином, и к сентябрю 1982 года его перевели в город Джексон в команду уровня АА в градации команд низшей лиги – в двух ступенях от Главной лиги. Билли патрулировал левую часть внешнего поля, Строберри был правым полевым игроком, остальные ребята играли на базах. Здесь, в Миссисипи, Билли и многие его сотоварищи по команде впервые столкнулись с девушками деревенского юга Америки – воплощением наглого нарушения феминистического пакта, заключенного с женской половиной остальной части страны. Помада! Прически! Податливость! Бейсбол продолжал оставаться игрой, а ухлестывание за слабым полом стало занятием, в котором Билли был просто обречен на успех с первой попытки. Билли умел уговорить любую. Об этом как-то пошутил его старый товарищ Джон Рикьярди: «Билли мог и мертвого уговорить». Билли никак не мог объяснить своему товарищу по команде Стиву Спрингеру, что при знакомстве с девушкой ни в коем случае нельзя говорить, что играешь в профессиональный бейсбол. Это было несправедливо: девушке нужно было оставить хотя бы одну возможность тебя отшить. Билли широким жестом предоставлял такой шанс: при знакомстве он назывался патрульным, который убирает с трасс убитых животных. Спрингер же не был наделен природным очарованием Билли, поэтому привлечь внимание представительниц слабого пола он мог только славой клуба «Метс» – никто ведь не знал, что в действительности его профессиональная карьера хоть и проходила в этом знаменитом клубе, но пока – в малозаметной болельщикам команде из низшей лиги. Такое постоянное козыряние не совсем честно присвоенной славой однажды привело к одному из тех веселых курьезов, которые приятно вспомнить. Билли и Спрингер как раз покидали одну местную закусочную, когда две девушки окликнули их, кокетливо растягивая слова:

– О-ой, а вы хло-опчики, не из «Янкиз»?

Было ясно, что девушки приняли их за игроков Главной лиги, и парни, на мгновение почувствовав себя звездами бейсбола, ответили не без гордости:

– Нет, мы играем за «Метс».

За границей бейсбольного поля Билли оставался самим собой, но, попадая на площадку, словно в бермудском треугольнике, терял управление и не мог сладить с противоречиями, которые рвали его на части. Но это было не все: хуже игрока, раздираемого противоречиями, может быть только раздираемый противоречиями игрок, которого гнетет страх неудачи, игрок, который неотступно сравнивает себя с Дарреллом Строберри. «В Билли и Даррелле окружающие видели лишь скрытый нереализованный потенциал, мечту, которую эти ребята воплотят в игре, – такие вспоминания сохранил о Билли и Даррелле руководитель службы обслуживающего персонала команды “Метс” Джефф Беттингер. – Ребятам пророчили не просто играть в Главной лиге, а стать звездами бейсбола». В тот год Строберри получит титул самого ценного игрока низшей лиги команды «Метс» в Техасе. Результат отбиваний Билли по итогам сезона составил.210. Строберри и Билли были заявлены на третьей и четвертой позиции в очереди отбивающих, и Билли много часов просиживал на скамейке. Ему оставалось лишь наблюдать за триумфом Строберри. «В тот год я начал сомневаться, что выбрал правильный путь», – скажет позже Билли.

Даррел Строберри был не единственным, кто подтачивал уверенность Билли в своих силах. Ленни Дикстра представлял для Билли опасность другого рода, и, может быть, более серьезную. Билли и Ленни, также игравший защитника внешнего поля, были соседями по комнате. Обоих парней пригласили в тренировочный лагерь «Метс» Главной лиги. Строберри теперь был основным правым защитником внешнего поля. Поговаривали, что Билли пока «причесывают» и готовят на замену Джорджа Фостера на позицию левого защитника внешнего поля. Что касается Ленни, предполагалось, что он станет играть на позиции центрального полевого защитника Муки Уилсона. Ленни считал, что они с Билли близкие по духу друзья-приятели, Билли же – что они очень и очень разные люди. Физически Ленни был слеплен из совершенно другого теста и был лишь слабым подобием многообещающего Билли. Неудивительно, что Ленни попал к «Метс» только в тринадцатом туре распределения. Несмотря на свои заурядные физические данные, Ленни обладал силой духа, что было неожиданно, поскольку он никогда не был «лучшим учеником» на потоке бейсбола. Билли рассказывал, как однажды они с Ленни вместе сидели на скамейке для выведенных в аут игроков и наблюдали, как перед своим выходом на поле разминается питчер команды соперников:

«Помню, Ленни сказал мне:

– Ну и что за осел там разминается?

А я изумленно спросил:

– Ленни, ты не шутишь? Это же Стив Карлтон. Это, возможно, величайший левоподающий питчер во всей истории бейсбола!

На это Ленни совершенно невозмутимо ответил:

– Да знаю я.

После этих слов Ленни с минуту помолчал и добавил:

– Ну и что в нем величайшего?

– Ленни, – говорю я, – да ты что! Это Стив Карлтон. Он мячами выстреливает так, что только искры сыплются, а его крученый удар по дуге чуть ли не самый страшный!

Ленни, поразмыслив минуту-другую, выдал очередную “бомбу”:

– Вот блин, задам я этому ослу киселя!

Я сидел, глядя то на Лени, то на Карлтона, и в полной растерянности пытался понять: вот разминается на горке известнейший питчер, и единственная реакция Ленни – “задать этому ослу киселя”».

Откуда черпал Ленни свои душевные силы, по крайней мере для Билли было понятно: Ленни не давал сомнениям и дурным мыслям поколебать его уверенность в себе. В профессиональном бейсболе, конечно, нужны физические способности, но они могли быть менее выдающимися, чем сила духа и личностные качества игрока. Только человек с ненормальной, непробиваемой психикой мог сохранить самообладание, стоя с битой в зоне подачи, рискуя словить не битой, а своей головой мяч на скорости 100 миль в час. Об эмоциональном складе своего товарища Билли позже сказал: «Ленни идеально подходил для бейсбола по своему складу ума. Он моментально забывал о любом провале, но помнил все удачи и умел черпать в них силы. У него не было в голове места для неудач. Ленни не думал о том, чего он достиг, не сравнивал себя ни с кем. А я был полной его противоположностью».

Итогом общения с Ленни для Билли стали еще большие сомнения: так ли уж он идеально подходит для звездной карьеры в бейсболе, которую ему пророчили. В потайных комнатах своего сознания Билли, как игрок за столом казино, перестал верить в счастливую звезду и решил не играть по-крупному, перестраховывая ставки. Он сказал товарищам, что, возможно, оставит бейсбол, вернется в колледж и станет играть за студенческую футбольную команду. Он даже говорил, что подумывает заняться политикой – окружающие твердили, что у него это могло хорошо получиться. Билли начал читать по вечерам – занятие неожиданное для профессионального бейсболиста низшей лиги. Чтением Билли пытался компенсировать нехватку своего образования, дефицит которого он начинал ощущать. Ленни приходил домой и заставал Билли с книжками. «Помню, – рассказывал Билли, – Ленни, когда заставал меня за чтением, говорил: “Чувак, брось ты это дело – а то, не ровен час, посадишь зрение этой фигней”. У Ленни была установка: я не притронусь ни к чему, включая книги, что может хоть как-то помешать мне попасть в Главную лигу». Ленни, парень, завербованный в команду только в тринадцатом туре распределения игроков, не сомневался ни на мгновение, что попадет в Главную лигу и заиграет в ней.

Эти раздумья привели к тому, что Билли начал сомневаться, что его место – в профессиональном бейсболе. До того как в 1984 году Билли отослали в команду более низкого класса, во время весенних сборов к Билли подошел Дэвид Джонсон, генеральный менеджер команды «Метс» Главной лиги. Джонсон сказал, что не наблюдает в Билли никакого энтузиазма и ему кажется, что тот вообще не хочет играть в бейсбол. «Я воспринял тогда слова Джонсона не как критику, а как констатацию правды о себе. Я полностью созрел для того, чтобы идти учиться в колледж. Одной ногой я еще стоял в бейсболе, а другой уже вышел из игры».

Но та нога Билли, которая оставалась стоять в профессиональном бейсболе, так и осталась там стоять. Он не покинул бейсбол. Он продолжал, сжав зубы, продираться сквозь тернии низшей лиги: его подстегивали личные страхи и мечты окружающих. С каждым днем пропасть между тем, кем Билли был на самом деле, и тем, кого в нем видели окружающие, росла. Многие, наблюдая за игрой Билли Бина, продолжали воспринимать его так же, как и Джона Рикьярди, который играл с Билли в команде в его первый год в профессиональном бейсболе в Литтл-Фолс: «Он был наделен такими незаурядными физическими данными, что казалось, в состоянии преодолеть все что угодно. Помню, я приехал со сборов в Литтл-Фолс домой и рассказывал друзьям: “Я играл на сборах с таким парнем, которого нужно увидеть, чтобы поверить, что такие игроки бывают. Он совсем не похож на тех, кто не вылезает из качалки”. Сотоварищи Билли по команде видели в нем будущее «Нью-Йорк Метс», cкауты – то, что видели с самого начала. «Шланг». «Колеса». Телосложение. Приятное лицо.

Билли был достаточно умен, чтобы продолжать играть роль многообещающего молодого человека. «По Билли никогда не было заметно, что с ним что-то не так, даже когда ему приходилось очень тяжело», – рассказывал позже о Билли Роджер Джонгвард, скаут, который когда-то уговорил Билли подписать контракт с «Метс». «Он был самым талантливым из всех, с кем я когда-либо играл, – говорил Крис Питтаро, который добрался до Главной лиги, играя за “Тайгерс”, и выиграл в играх Мировой серии с командой “Твинс”. – Он умел делать такие вещи в игре, которые не смогут повторить девяносто девять процентов профессиональных бейсболистов потому, что у них для этого не хватит физических данных. Я не очень много помню игры пятидесятилетней давности, но хорошо помню несколько игр Билли. Это было в Альбукерке в 1987 году, играли команды низшей лиги класса ААА. Билли стоял на позиции правого защитника внешнего поля. Ему пришлось бегать вперед-назад через питчерскую горку, чтобы словить мяч, и затем бросить его, чтобы выбить бегущего на базу игрока. Помнится, меня поразило, во-первых, что он вообще смог мяч поймать, во-вторых, что он пробежал туда и обратно, не снижая темпа, в-третьих, что он вообще планировал в тот момент бросать мяч на базу. Скорость. Координация. Присутствие духа. Я думаю, когда бегущий увидел, что мяч попал на базу, он был удивлен больше всех остальных».

Билли умел быстро бегать и подавать, ловить и сохранять самообладание во время игры. Он был сообразительным, обаятельным. Ошибаясь, Билли бесшабашно полагал, что никто в радиусе ста километров не поймет, что он притворяется. Он был похож на суперзвезду больше, чем настоящая суперзвезда. Он был прирожденным лидером молодых. У Билли было всего одно слабое место: он не умел отбивать.

Или, скорее, он отбивал, но не всегда. И когда у него не получалось отбить мяч, он выходил из себя. «Билли придерживался мнения, что он никогда не должен попадать в аут», – рассказывал Питтаро. Питчеры, замещавшие стартового подающего во время игры, приходили с разминочной площадки посмотреть, как Билли отбивает, только затем, чтобы увидеть его реакцию в случае аута. Он размозжил такое количество бит о такое количество стен, что его товарищи по команде сбились со счета. Однажды он разворотил туалет на тренировочной площадке, а в другой раз, в игре команды класса AAA в Такоме, погнался за одним из болельщиков на трибуне и этим доказал, к всеобщему удовлетворению, что болельщику, как бы вызывающе он себя ни вел, ошибочно полагая, что трибуна его может защитить, лучше воздерживаться от кулачных потасовок с бейсболистами. С того самого момента, как Билли заступал на место отбивающего, он наполнялся негодованием и злостью и терзал себя, пытаясь заглушить клокочущие внутри него чувства до тех пор, пока они не прорывалась через край. Тогда Билли пускался на поиски, на чем еще можно сорвать свой гнев. «Билли не обладал настроем ума, который необходим бейсболисту, – говорил о нем Джефф Беттингер. – Психологически Билли больше подошел бы для баскетбола или футбола. Эмоции присутствовали всегда и во всем, что бы ни делал Билли. Один неудачный выход на биту или два – и все, Билли больше не мог нормально отбивать ни в третьем, ни в четвертом своем выходе».

Тем не менее даже на базе отбивающего, где в мгновение ока Билли приходил в бешенство, Билли добился феноменальных успехов. В 1983 году в ответ на особенную непоследовательность в игре против питчера-правши Билли начал отбивать, держа биту поочередно то левым, то правым хватом. Подумать только! Билли первый раз в жизни попробовал отбить мяч, держа биту левым хватом и стоя на противоположной стороне базы отбивающего, играя в команде низшей лиги уровня AA! Кому еще может прийти в голову такая шальная мысль! Никому. К середине сезона игр между командами уровня АА Билли отбивал левой рукой мячи, посланные питчерами уровня Главной лиги, с процентом.300. А затем Билли допустил промах и потерял самообладание. После этого он навсегда перестал отбивать левой рукой.

В конце 1984 года Билли и Ленни наконец вышли играть в Главную лигу на несколько недель в конце сезона. В первой своей игре Билли выпало отбивать подачи Джерри Кусмана[28], который моментально снял его с первой базы. Это было и смешно, и грустно. Как раз в тот момент, когда, казалось, игра начала поддаваться таланту Билли, все опять пошло наперекосяк и было против того, чтобы Билли остался в игре. В конце 1985 года Ленни на постоянной основе забрали в Главную лигу, где Даррел Строберри уже заработал для команды около семидесяти пробежек домой. Ленни играл на позиции центрального защитника внешнего поля, Строберри – правого защитника внешнего поля. А Билли играл на позиции парня, который всю игру сидел на скамейке запасных и ни разу не вышел на позицию левого защитника внешнего поля. Еще через год Ленни вывел мяч за пределы поля, заработав команде пробежки домой и критически важный перевес в играх Национальной лиги бейсбола и в Мировой серии, а затем написал про это книгу. В ней Ленни упомянул, что на его месте должен был быть Билли Бин. Ленни писал, что это Билли, а не он должен был стать звездой бейсбола. Вот так – Ленни оказался не читателем, а писателем.

Вместо того чтобы включить Билли в команду Главной лиги, «Метс» продали его клубу «Миннесота Твинс». В 1986 году в «Твинс» пришел новый менеджер Рэй Миллер и объявил, что Билли Бин будет играть в основном составе на позиции левого защитника внешнего поля. Весной на тренировке Билли получил травму. Когда он поправился, его сразу поставили в основной состав. В тот день «Твинс» играли в Нью-Йорке на стадионе «Янкиз», питчером у которых был известный Рон Гирди. Билли отбивал пять раз из пяти выходов на биту, один раз выбив команде пробежку домой. После этого следующие две игры подряд он не смог отбить мяч ни разу, и к концу второй неудачной для него игры Билли списали из основного состава «Твинс» в запасные – как оказалось, навсегда. Билли все понимал или говорил, что понимает. Команда проигрывала, а Рэй Миллер только пришел на место менеджера и чувствовал давление со стороны окружающих, которые считали, что на поле должны выходить старые, проверенные игроки.

Следующие три с половиной сезона Билли прыгал между верхней ступенькой низшей лиги, играя за команды уровня ААА, и Главной лигой в клубах «Твинс», «Детройт Тайгерс» и, наконец, «Окленд Эйс». Находясь на базе отбивающего, он пытался как-то приспособиться. Но только для того, чтобы избежать позора, а не для того, чтобы достичь успеха. Чтобы за пропущенные мячи его не вывели из игры[29], он сократил траекторию размаха битой, пожертвовав, таким образом, возможностью выбить пробежку домой ради того, чтобы просто отбить мяч в игру. Он весь сгибался, скукоживался, чтобы просто суметь отбить мяч, как делают это заурядные игроки. Выбивать его из игры, вероятно, стали реже, но ради этого ему пришлось пожертвовать всеми своими природными данными. Поиграв в профессиональный бейсбол восемь лет, он стал в некотором смысле более слабым отбивающим, чем когда ему было семнадцать лет.

Но так было тогда, когда результаты что-то значили. Когда же на результаты никто не смотрел, могло случиться что угодно. Однажды во время краткосрочного месячного пребывания Билли в «Детройт Тайгерс» генеральный менеджер клуба Билл Лажуа в один из выходных попросил Бина приехать на стадион. Лажуа вызвал несколько слабых отбивающих, чтобы питчер «Детройт Тайгерс» Уолт Террел мог потренироваться после травмы. Террел проходил курс реабилитации и готовился выйти за «Тайгерс» в основном составе. Но перед этим тренер хотел провести с Террелом тренировочную игру. Билли должен был отбивать подачи Террела.

Как только Билли и Террел вышли на поле, у всех, кто наблюдал за ними, возник только один вопрос: «Что произошло с Террелом?» Перед выходом на поле Билли наблюдал за несколькими подачами Террела. Террел был таким, как и всегда, и подавал так же хорошо, как и раньше. Когда подошел черед Билли выходить отбивать подачи Террела, никто из окружающих не проявил особого интереса. Все взгляды были устремлены на Террела. Никому не было интереса до того, отобьет Билли мяч так, что искры посыплются, или промажет. Проигрыша для Билли это не сулило, и он на несколько мгновений вновь превратился в мальчишку, который просто играет в бейсбол. Пока тренеры и генеральный менеджер не сводили глаз со своего драгоценного питчера, Билли отправил быстрый мяч, который питчеры запускают на играх Главной лиги, на верхние трибуны стадиона «Тайгерс».

В головах у всех тут же возник новый вопрос: «Ни хрена себе! Кто это был?»

Билли сразу заметили. Генеральный менеджер Лажуа подошел к нему: «Билли, да тебя просто как подменили. Осанка, вовлеченность – все в тебе новое. Почему ты так не играешь все время?» В тот момент уже все поняли, что имя Билли должно было попасть в Зал славы, но парню не выпала нужная карта. «Он все еще был в том возрасте, когда можно расти дальше как игрок», – вспоминал Лажуа. Генеральный менеджер не терял надежду: он действительно не понимал сути проблем Билли. И не только он – никто не понимал, что мешает Билли проявить себя на поле. Во время игры, когда Билли попадал внутрь зоны для бьющего, он больше не мог оставаться самим собой: он был скроен для того, чтобы двигаться, а внутри зоны бьющего нужно стоять не шелохнувшись с битой в ожидании подачи. Билли в зоне бьющего чувствовал себя как дикий зверь в клетке, которого не пускают на волю. И это в какой-то момент сломило его дух.

В последние три с половиной года своей профессиональной бейсбольной картеры Билли больше наблюдал за тем, как играют другие, чем играл сам. При этом проявлял какую-то невероятную природную способность оставаться в центре внимания. «Форрест Гамп бейсбола» – такое прозвище Билли даст себе позже. Он был на скамейке запасных, когда «Твинс» выиграли в 1987 году Мировую серию. Он постоянно находился рядом с людьми, которые были в шаге от звездной славы. Он играл на позициях защитника внешнего поля вместе с Ленни Дикстрой и Даррелом Строберри. Он заменял Марка Макгвайра и Хосе Кансеко. Его шкафчик в раздевалке был рядом со шкафчиком Рики Хендерсона. Рядом с зарубками тех пяти лет, которые он поиграл в Главной лиге, он мог вырезать четыре имени известных менеджеров клубов: Спарки Андерсона, Тома Келли, Дэйви Джонсона, Тони Ларуссы. К концу 1989 года статистика Билли за весь период его карьеры – 301 выход на биту, процент отбивания.219, процент попаданий на базу.246, сумма процента попаданий на базу и процента сильных ударов – .296, 11 прогулок и 80 страйк-аутов – красноречиво показывала, что игра для Билли была сущей пыткой. Вам не нужно было лично знакомиться с Билли – достаточно было взглянуть на его статистику, чтобы понять, что во время игры он подводил всех, кто был рядом. Легко было понять, что он не выработал ни дисциплины, ни самообладания и не научился не отбивать неправильные подачи[30]. Его было легко обмануть. И будучи обманутым множество раз, он смирился с тем, что его неизбежно обманут. Он боялся отбивать мяч. Его страх выплескивался наружу в виде агрессии. Агрессия помогала ему быстро уйти с поля из зоны бьющего. В какой-то из сезонов в Главной лиге он выходил на биту семьдесят девять раз и ни разу не заработал команде прогулку. Не у многих игроков получилось бы сыграть настолько неумело.

Но фиаско Билли само по себе не настолько интересно, насколько были интересны попытки объяснить эти провалы. Его товарищ по команде и друг Крис Питтаро говорил: «Билли был настолько же сильным игроком, как и все остальные, с кем я играл. Он никогда не позволял своему таланту управлять собой и вел с ним неравный бой». Школьный тренер Билли Сэм Блэйлок сказал, что «у Билли все получилось бы в бейсболе, если бы у него были “нематериальные активы” – побольше уверенности в себе. Я убежден, что Билли мог бы стать настоящей звездой на олимпе профессионального бейсбола. Это не пустые слова. Он был редким талантом. Если бы он захотел, то мог бы даже стать питчером в Главной лиге». Скауты, которые были о семнадцатилетнем Билли высокого мнения, обсуждали двадцатипятилетнего Билли странным образом – так, словно Билли стал именно таким, каким они ему и пророчили стать, и только порча или сглаз виноваты в том, что отсутствовали результаты статистики, которые могли бы это все доказать. У Пола Уивера было на это следующее мнение: «У парня все данные. Но некоторые парни так никогда и не понимают, как пользоваться тем, чем они щедро одарены. У Билли не было внутреннего чутья, которое ведет тебя от тренировки к тренировке, от игры к игре и позволяет меняться и расти. А именно в этом – суть игры». Роджер Джонгвард говорил о Билли: «У Билли был талант, он мог бы его употребить на то, чтобы стать суперзвездой бейсбола. Он был игроком типажа Майка Шмидта. Внутри него случился какой-то сбой. Я думал, что у Билли все в порядке. Но оказалось, что это не так – Билли перестарался. Он все время заставлял себя играть. Он не мог расслабиться».

В бывалых бейсбольных кругах все сошлись во мнении, что провал Билли Бина был связан не с его физическими данными, а с психологическими проблемами. Его ум просто вытеснил его природные способности. Он не мог расслабиться и плыть по течению. И в этой ситуации было неудивительно, что старшее бейсбольное поколение решило, что Билли нужен «мозгоправ».

Ну, вот, собственно, к кому отправили Билли. Сама идея приглашать психотерапевтов для работы с бейсболистами была заново открыта клубом «Окленд Эйс» в начале восьмидесятых[31].

Первым представителем новоиспеченной профессии стал харизматичный Харви Дорфман, бывший учитель частной средней школы, у которого была некоторая теоретическая подготовка по части психологии. На пару с Карлом Куэлом, координатором команды низшей лиги клуба «Окленд», Дорфман написал книгу «Психология игры в бейсбол». Это позволило ему надеть бейсбольную форму и попасть на скамейку для выведенных в аут игроков, где Дорфман мог в реальном времени работать с целым букетом ментальных воплей выведенных в аут игроков. Куэл не располагал временем, которое зачастую требовалось потерявшим самообладание игрокам, чтобы снова обрести внутреннее равновесие. Как рассказывал Куэл: «Если вы начинали швырять игровое оборудование или что-то еще, что попадало вам под руку, то вы автоматически становились “клиентом” Харви, хотелось вам того или нет». Самым эффективным «разрушителем», которого когда-либо видели бейсболисты, был Билли – сама судьба отправила его в руки Харви. Первое впечатление, которое сложилось у Харви о личности Билли, состояло в том, что парень ведет странную игру в прятки с одолевающими его злыми демонами и что он удачно прячется от этих демонов за ширмой профессионального бейсбола. По мнению Дорфмана, «бейсбольные организации не понимают, что в отношении определенной категории особо талантливых игроков, у которых возникают проблемы с проигрышем, нужно смириться и ждать, пока такие игроки возмужают. Это большая ошибка – спешить, пытаясь бежать впереди паровоза. Таким игрокам нужно дать время, чтобы их провал не превратился в публичное унижение. Их важно учить смотреть на все в перспективе: что бейсбол – это важно, но на нем свет клином не сошелся. Важно, чтобы такой игрок понял, что существенно не то, вывели тебя в аут из игры или нет, а то, что ты себя безупречно ведешь на бейсбольном поле, когда соревнуешься с противником. Такие парни верят в свой талант, но не верят в себя. Они воспринимают себя через призму своих статистических результатов. Результаты плохие – и они воспринимают себя как ничтожество. Такие парни никогда не вырабатывают в себе механизмов адаптации и преодоления, потому что им никогда ничего не приходилось преодолевать и ни к чему не приходилось адаптироваться».

Мнение Билли о себе очень отличалось от мнения Дорфмана. Бейсбол не сдался под напором его характера. Билли считал, что это все полная чушь, что его характер – или, точнее, его эмоциональную предрасположенность – невозможно изменить. «Знаете, если что-то не случилось, – говорил Билли, – это и не должно было случиться. Если у вас не получилось, значит, изначально неоткуда было взяться чему-то, что позволило бы вам добиться успеха». Все попытки психологической работы с ним он считал полной чушью: «Спортивный психолог – это костыль, оправдание тому, почему у вас что-то не получилось, а не решение проблемы. Если кому-то нужен психолог, это значит, что в человеке есть слабость, с которой не победить. Само по себе это не недостаток, это становится недостатком на бейсбольном поле». Билли был тем, кем он был. Просто в бейсболе есть свои правила, и он не мог играть по этим правилам. «В том нет ничьей вины, – говорил Билли. – У меня просто не было чего-то необходимого для того, чтобы оставаться в игре».

Во время весенних сборов 1990 года Билли наконец подчинился действительности. Он уже не был мальчиком. Он стал мужчиной. Он женился на своей школьной подруге, и та уже седьмой месяц носила под сердцем их первенца. На Билли висел груз огромной ответственности, и никаких реальных перспектив, которые дали бы ему твердую почву под ногами. Он перекочевал из категории многообещающих игроков в категорию не оправдавших возложенных на них надежд, причем Билли так и не осознал, как такое стало возможным. Но факт оставался фактом – он это видел, поскольку не был слепым. Чтобы понять это, достаточно было посмотреть вокруг. «Былой нарядный глянец сошел, и рядом с новым свежим поколением игроков я выглядел скучно. Мне было двадцать семь лет, а к двадцати семи годам вы по большому счету становитесь тем, кем могли стать в этой жизни». Он расцвел, возмужал, внешне превратился именно в такого мужчину, каким пророчили ему стать скауты. И тем не менее бейсбол словно надломил Билли.

Бейсбол сделал его непригодным для всего, кроме игры. В клубе считали, что Билли, как и все, снимется «с лагеря» в 1990 году и проведет еще один сезон, перебиваясь на скамейке запасных в команде Главной лиги или играя за команду категории ААА в низшей лиге клуба. Но Билли поступил по-другому. Он встал со скамейки выведенных в аут игроков клуба «Окленд», на которой частенько сидел, пошел в главный офис и сказал, что хочет, чтобы его взяли на работу в качестве скаута-«разведчика». «Разведчики» ездили до команды Главной лиги, чтобы определить сильные и слабые стороны соперников. Казалось, для Билли наступал самый расцвет в его профессиональной бейсбольной карьере, а он предпочел стать сторонним наблюдателем и больше не хотел играть в бейсбол. «Я всегда говорил, что мне нравится играть в бейсбол, но я не уверен, что мне действительно нравилось то, что я делал, – говорил Билли. – Я чувствовал себя не в своей тарелке».

Когда пятый защитник внешнего поля пришел с просьбой дать ему место офисного работника, в главном офисе не знали, что ему ответить. Ситуация граничила с чем-то фантастическим, как если бы политик решил не продолжать свою предвыборную кампанию из-за того, что захотел стать членом избирательного штаба, или известный актер вдруг вышел из гримерки и пожелал взяться за обязанности главного рабочего-постановщика. Никто из сотрудников офиса никогда не играл в Главной лиге бейсбола, но все мечтали об этом. Большинство из них отдали бы не только дорогую им перчатку-ловушку, но и пару пальцев в придачу ради того, чтобы хоть один год поносить форму команды, входящей в Главную лигу. Сэнди Альдерсон, генеральный менеджер «Эйс», недоумевал больше остальных: «Никто никогда так не поступает. Никто не говорит: “Я ухожу из профессионального бейсбола. Я не хочу больше играть, а хочу стать скаутом”». Тем не менее Сэнди Альдерсон взял Билли на работу: «Я не думал, что чем-то рискую, так как считал, что скаут-разведчик вообще ничего не делает». Крис Питтаро был вынужден в свое время уйти в скауты из-за травмы. Когда Билли позвонил ему, чтобы сообщить новость, Питтаро подумал, что Билли шутит: «Пока вы в игре, вы всегда надеетесь, что что-то может для вас поменяться в лучшую сторону. Никто никогда не прекращает надеяться. Я тоже верил до самого конца, что удача мне улыбнется. Билли решил уйти сам. И этот поступок просто не укладывался у меня в голове». В конце концов Билли добился того, чтобы услышали то, что он пытался сказать с того момента, как ему исполнилось семнадцать лет: он не хочет играть в бейсбол.

Этим он поставил жирную точку в конце давнего спора со своим талантом. Он решил, что его талант к делу не относился: как можно говорить о том, что у тебя талант, если ты не смог добиться успеха? Игра в бейсбол требовала сноровки, умения или каких-то уловок: но как бы ни назвали то, что требовала эта игра, Билли этим не располагал и потому играл в бейсбол не слишком хорошо. В своих собственных глазах он перестал быть парнем, который должен был добиться успеха, и превратился в человека, на котором висел неподъемный груз чужих надежд и чаяний, лишенных здравого смысла.

Сэнди Альдерсон хорошо помнит, как весной 1990 года, еще до того, как Билли решил уходить из бейсбола, Билли Бин тренировался отбивать мяч. Он совсем мало знал о Билли, и ему было интересно, какой Билли игрок. «Он был очень несобранным на площадке, – вспоминал Альдерсон. – И особенной мощи в нем не ощущалось. Я помню, как, понаблюдав за Билли, задавал очень конкретный вопрос: почему мы вообще этого парня взяли в команду?» Не то что это было особенно важно. Менеджером команды «Эйс» в Главной лиге был Тони Ларусса, и, по замечательной традиции бейсбольных менеджеров крупного калибра, его мало заботило мнение генерального менеджера.

Последнее было одним из многих бейсбольных устоев, которые Альдерсон собирался поменять. Когда Билли пришел работать в главный офис «Эйс» в 1993 году, он как раз успел застать начало судорожного научного эксперимента. Десять лет назад, когда Альдерсона взяли на место генерального менеджера, для бейсбольных кругов он был «человеком со стороны», имевшим очень поверхностные понятия об игре. Это было редкостью: большинство генеральных менеджеров в бейсболе вырастали из скаутов. Альдерсон же был адвокатом из Сан-Франциско, имел за плечами дипломы двух дорогущих университетов страны: один – Гарвардской школы права, а другой, кандидатский, – Дартмутского колледжа. Альдерсон был полным профаном в бейсболе, даже на уровне колледжа. Альдерсон когда-то служил офицером морской пехоты США и своей внешностью больше соответствовал званию «бывшего морского офицера», нежели «одетого с иголочки адвоката». «Сэнди ни хрена не знал о бейсболе, – вспоминал Харви Дорфман, бейсбольный психолог, которого, можно сказать, выпестовал Альдерсон. – Он был новообращенным. Но он был человеком передовых взглядов. И хотел понять, как устроена игра изнутри. Кроме того, Альдерсон умел нагнать на окружающих страху».

Когда Альдерсон пришел работать в бейсбол, он захотел докопаться до сути игры, и у него это получилось. Он пришел к выводу, что всё, начиная со стратегии игры на поле и заканчивая оценкой игроков, можно было делать эффективнее, если использовать статистический анализ – тестирование гипотез, анализ истории статистики игр, – и что результаты такого анализа дадут на практике более эффективный результат, нежели коллективная мудрость бывалых «бейсбольных волков». Анализируя бейсбольную статистику, вы могли очистить свое восприятие от шелухи бейсбольных предрассудков. Например, когда менеджеры команд говорили об очках, которые зарабатывает команда благодаря занятию баз, они фокусировали внимание на среднем показателе отбивания мячей для всей команды. Но более тщательный анализ показывал, что процент занятия баз, связанный с заработанными очками, имел очень слабую взаимосвязь со средним показателем отбивания для всей команды. И наоборот, процент занятия баз имел более выраженную взаимосвязь с показателем попадания на базу и процентом сильных ударов. Можно было доказать, что тактики нападения, которые принесли в свое время известность бейсбольным менеджерам: бант[32], кража базы[33], хит-энд-ран[34], – по сути своей, во многих ситуациях были бессмысленными и даже вредили победе. «Я пришел к выводу, что менеджеры команд занимаются всей этой фигней, потому что это безопасно: за применение таких тактик их не будут критиковать». Альдерсону цифры и вычисления давались не без труда, но он был достаточно умен, чтобы понять и использовать выводы, сделанные на их основе. «Я не умел делать регрессивный анализ, – вспоминал Альдерсон, – но я знал, что это такое, и мог использовать результаты, полученные с его помощью».

В изначальные планы Альдерсона не входил повторный анализ вопросов, которые относились к сфере профессионального бейсбола, но в итоге именно таким повторным анализом все и закончилось. На протяжении долгого времени его анализ и поиски носили достаточно академический характер. «Не нужно забывать, что в то время не было никаких доказательств, что вся эта хренотень вообще что-то может значить. А мой авторитет в бейсболе оставлял желать лучшего: у меня не было никакого игрового опыта». Команды «Окленд», которыми управлял Тони Ларусса, имели огромный фонд заработной платы и достаточно хорошо играли в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов, потому Альдерсон чувствовал, что он вынужден «оставаться в плену успеха». Более десяти лет он мог позволить себе оставаться в этом приятном плену. С 1970 года основным владельцем клуба был Уолтер Хаас-младший[35], который по натуре своей был скорее меценатом, нежели бизнесменом. Хаас считал, что профессиональная бейсбольная команда – это благотворительный траст, потому щедро выделял деньги на содержание клуба. В 1991 году в клубе «Окленд Эйс» были самые высокие зарплаты во всем бейсболе. Хаас был готов терять миллионы, чтобы была конкурентоспособная команда, которой бы гордился Окленд, и у Хааса это получилось. Три сезона подряд, с 1988 по 1990 год, «Эйс» участвовали в играх Мировой серии.

Пробуждение от сладких объятий успеха началось в 1995 году, когда Уолтер Хаас умер. Наследники продали клуб бизнесменам из прибрежных районов Лос-Анджелеса, занимавшихся управлением недвижимостью, Стиву Скотту и Кену Хофманну, которые по натуре были уже не меценатами, а стопроцентными бизнесменами. Они пожелали, чтобы Альдерсон продолжал управлять клубом, но уже со значительно меньшим бюджетом. «Новые владельцы не хотели тратить деньги, – сказал Альдерсон. – Они ясно дали понять, что бейсбол – это бизнес. И нас резко поставили в жесткие бюджетные рамки, внутри которых мы могли позволить себе иметь игроков, умеющих хорошо делать только что-то одно. Какой навык мы должны были искать в каждом из них?» В какой из навыков, или «инструментов», бейсболистов выгоднее всего инвестировать – вот к чему свелся вопрос по подбору игроков. Первый краткий ответ, если верить разъяснительному меморандуму, который разослал Альдерсон своим сотрудникам, заключался в том, что инвестировать нужно в хороших отбивающих. Разъяснения были составлены Эриком Уолкером, бывшим авиационно-космическим инженером, который занимался тем, что писал о бейсболе. «От умения принимать подачу, – писал Эрик, – зависят пять процентов успеха игры». Остальными составляющими победы, по его словам, были умение подавать мяч и отбивать его, и, несмотря на то что подача и отбивание мяча одинаково важны, «хорошие питчеры обычно ценятся, а хорошие отбивающие часто остаются несправедливо забытыми». По словам Уолкера,

Контрольным ориентиром для Альдерсона в управлении организацией был его опыт службы в морской пехоте США. Он относился к команде «Эйс» как в морской пехоте относятся к лагерю новобранцев: индивидуальный талант и заслуги менее важны, чем коллектив и организация в целом, а организация в целом функционировала бесперебойно только в случае, если все ее члены действовали слаженно и дисциплинированно. Как только Альдерсон пришел к выводу, что умение отбивать поданный мяч самое важное, а все остальные навыки играют второстепенную роль для достижения победы, Альдерсон с упорством офицера морской пехоты начал внедрять во всех командах низшей лиги клуба единый подход к отбиванию. Он включал в себя три пункта.

1. Каждый отбивающий должен вести себя на поле, как будто он был первым из команды, кто выходит отбивать, и его главная цель – попадание на базу.

2. Каждый отбивающий должен уметь отбивать достаточно мощные подачи, так чтобы вывести мяч за пределы поля и заработать для команды пробежку домой. Данное умение считалось важным, так как в некоторой мере оно заставляло питчера соперника подавать мяч с осторожностью и вело к прогулкам и высокому проценту попаданий на базу.

3. Для каждого, кто имел от рождения все данные для того, чтобы стать профессиональным бейсболистом, отбивание подач требовало не столько физического напряжения, сколько умения правильно настроиться на игру. Можно сказать, некоторые аспекты отбивания подачи, которым можно было научиться, носили психологический характер.

В 1995 году Альдерсон создал новую бейсбольную корпоративную культуру, центром которой был один-единственный показатель бейсбольной статистики: процент попаданий на базу. Набирание очков после изначального попадания игрока на базу в соответствии с новым учением требовало не столько искусства или таланта, сколько являлось обычным игровым процессом. Если вы могли задать процессу определенный режим, как на конвейере, где каждый игрок выполняет отведенную ему функцию в процессе бейсбольного производства, вы могли снизить затраты на каждую пробежку игрока в сравнении с затратами, которые существовали на рынке. Альдерсон продвигал свою систему как истинно морской пехотинец, проявляя нетерпимость к исключениям из правил. «Сэнди сделал длинный доклад о всех “за” и “против” выборочной тактики отбивания подач, – рассказывал Карл Куэл, которому поручили внедрение инструкции Альдерсона в клубе. – Он хотел подтолкнуть продвижение игроков на более высокие уровни команд низшей лиги и далее. Никто до этого не слышал о таком показателе, как процент попадания на базу, но если ты знаешь, что вероятность твоего попадания на уровень Главной лиги зависит от твоего показателя попадания на базу, ты начинаешь на этот показатель обращать внимание». Основным принципом системы, как сформулировал его сам Альдерсон, было то, что «система и есть искомая звезда. Причиной тому, что система работает, является то, что все верят в то, что говорят. Если мы перестаем верить в то, что говорим, система становится слабой». Неприемлемым недостатком в игроках низшей лиги было неумение игнорировать неправильные подачи вне зоны страйка и, наоборот, самым ценным качеством – умение зарабатывать прогулки, пропуская такие неправильно поданные мячи. Никому из игроков не разрешалось получать награды в низшей лиге или же продвигаться на другой более высокий уровень лиги, если его показатель заработанных прогулок был меньше чем один к десяти выходам на биту.

Результаты, к которым привели новые правила, что ввел Сэнди Альдерсон, были интересны всякому, кто верил в то, что именно от питчера, а не отбивающего зависит показатель попаданий на базу. Чуть ли не сразу все команды низшей лиги клуба «Эйс» стали лидировать по показателю заработанных прогулок. Для того чтобы закрепить лидирующие позиции, Альдерсон регулярно контролировал статистику нападения своих команд и давил на менеджеров, чьи команды не зарабатывали себе прогулки. Однажды, просматривая статистику команд, Альдерсон заметил, что дочерняя команда клуба «Окленд» уровня АА из низшей лиги отставала по показателям от остальных команд клуба: ее игроки не зарабатывали прогулки для команды с таким же неистовством, как члены остальных команд. «У меня перед глазами лежал отчет, – рассказывал Альдерсон. – Было ясно, что результаты по прогулкам нулевые. Я тут же позвонил менеджеру команды и сказал: “Либо результаты вырастут, либо ты лишишься места”. И результаты взмыли ввысь. Моментально».

Но даже после того, как морская пехота США пришла наводить порядок в клуб «Окленд Эйс», в системе оставалось слабое звено: команда Главной лиги. Одно то, что в 1990 году в ней мог появиться такой бесшабашный слабенький отбивающий, как Билли Бин, доказывало, что подход Альдерсона не срабатывал до конца. На территории, где обитала команда Главной лиги, поступь генерального менеджера становилась более сдержанной, нежели в коридорах офисов команд низшей лиги. Альдерсон не мог запросто ввалиться к Тони Ларуссе и сказать: «Либо результаты по прогулкам вырастут, либо ты лишишься места». И никто бы не посмел. Потому что таковы были сложившиеся устои, потому что парни, которые заправляли в головном офисе Альдерсона, никогда в своей жизни в профессиональный бейсбол не играли.

Отношение к команде, которая играла за клуб в Главной лиге, как к какой-то священной касте поразило Альдерсона, который более всего ценил порядок и дисциплину, основанные на строгом иерархическом подчинении. «В каком другом бизнесе, – удивлялся он, – судьбу организации вверяют менеджерам среднего звена?» Но именно так поступали в клубе «Окленд Эйс», именно так привыкли поступать и все остальные клубы Главной лиги бейсбола. И хоть Тони Ларусса считался менеджером среднего звена, у него был свой взгляд на то, как его команда должна зарабатывать очки, и его взгляды влияли на то, как делали размах своими битами его отбивающие. В итоге получалось, что пока среднестатистический игрок взбирался по ступеням команд низшей лиги, где действовала система Альдерсона, ему вбивали в голову, что ему нужно терпение, что ему нужно зарабатывать прогулки на базы, а затем, как только нога игрока переступала порог Главной лиги, ему говорили: выпусти на волю свою природную агрессию. Даже игроки, которым система, внедренная Альдерсоном на уровне команд низшей лиги клуба, хорошенько промыла мозги, прислушивались к таким призывам. И при малейшей возможности многие скатывались к старому подходу и наламывали дров. «Возможно, это связано с тем, что игроки, которые добираются до Главной лиги, по натуре достаточно властные, – размышлял о причинах такого поведения игроков Альдерсон. – К самообладанию и дисциплине игрока понуждать никогда не требуется. Но часто можно услышать, что они говорят: “Мне платят не за то, чтобы я просто прогулки зарабатывал”. Потому, если на игроков не давить, они и не будут зарабатывать прогулки».

Прежде чем разногласие переросло в настоящее противостояние, конфликт между старым и новым бейсбольным поколением разрешил бюджетный кризис. Тони Ларусса ушел из клуба, когда новые собственники объявили, что старым порядкам настал конец и на миллионные убытки клуба отныне никто не будет закрывать глаза. Альдерсон начал поиски менеджера для команды Главной лиги, который понимал бы, что он тут не самый главный, и наткнулся на кандидатуру только что уволенного менеджера «Хьюстон Астрос», Арта Хоу. «Арта Хоу взяли на работу для того, чтобы он воплощал в жизнь идеи головного офиса, а не свои взгляды на бейсбол, – вспоминал Альдерсон. – И именно в этом была новизна».

Позже Билли говорил, что его жена развелась с ним потому, что не могла спокойно переносить постоянный накал страстей, которые бушевали в нем, – это было заметно даже при взгляде на то, как Билли сжимает руль, когда ведет машину. Так или иначе, он вскоре оказался не только без бейсбольной формы, но и без жены. Все бейсбольные браки очень похожи: самое сложное время наступает, когда муж уходит из профессионального бейсбола и супруги понимают, что им теперь придется много времени проводить вместе. «Бейсбольные браки заканчиваются там, где заканчиваются бейсбольные карьеры, – говорил Билли. – До этого можно мириться с чем угодно, потому что завтра снова будет расставание». Жена Билли вернулась в Сан-Диего и забрала с собой их малолетнюю дочь Кейси. Билли с понедельника по пятницу занимался работой, а на выходные мчался из Окленда в Сан-Диего, вдавив педаль газа в пол. Денег на самолет у него не было.

Он черпал силы скорее из тревог, чем желаний, – и теперь ему не давали покоя две мысли. Во-первых, он боялся, что ничего не будет знать о своей дочери. Во-вторых, что не справится со своими новыми обязанностями в офисе. «Если бейсбол – это все, что ты знаешь, и при этом отдаешь себе в этом отчет, – описывал свое состояние Билли, – в вас вырастает созидательное отчаяние». Если Билли не мчался по калифорнийской трассе, он летал по стране, посещая бейсбольные игры и слушая, как скауты обсуждают игроков. Если раньше у Билли была смутная надежда на то, что большинство скаутов все-таки разбираются в предмете своих разговоров, то теперь Билли был в абсолютно уверен в обратном.

Единственное, что Билли сохранил, – свое яростное стремление к победе. Он просто переместил фокус внимания с игры на игроков. На новой должности наставником Билли стал Сэнди Альдерсон – представитель интеллектуальной элиты, обладатель двух дипломов старейших университетов страны, входящих в Лигу плюща, Потому Билли был готов прислушиваться к мнению Сэнди. Сэнди Альдерсон сказал о Билли: «Он осознал в какой-то момент, что для него будет недостаточно стать очередным Хосе Кансеко[37]». В 1993 году Альдерсон, впечатленный созидательным энтузиазмом, с которым Билли принимался за каждую поставленную перед ним задачу, перевел его в главный офис, сделал своим ассистентом и сказал, что главная цель Билли – находить в низшей лиге недооцененных игроков. После этого Альдерсон вручил Билли меморандум, составленный когда-то Эриком Уолкером.

Когда Билли закончил читать буклет, составленный Уолкером, он испытал – ну, в общем, сложно описать размеры восторга, который на него нахлынул. «Я никогда до этого не видел, чтобы кто-то пробовал объективно посмотреть на игру в бейсбол, – вспоминал о том моменте Билли. – Чтобы кто-то попытался выйти за рамки существующего субъективного мнения. Я сам воспринимал бейсбол весьма субъективно, но то, что я прочитал, имело для меня большой смысл». Буклет содержал не просто значимую информацию: в нем были ответы на вопросы, которые не раз мучили Билли и касались его самого. Взгляду человека со стороны, чужака в бейсболе, открылись заблуждения, созданные людьми, сопричастными к игре. Билли Бина когда-то тоже превратили в одно из таких заблуждений.

Билли был не из тех, кто теряет время, попусту рассуждая об истинных мотивах своего желания действовать – будь то стремление к успеху или поиск истины. Но совершенно неожиданно поиск истины обретал вид ключа к успеху. Билли был от рождения наделен способностью относиться скептически к общепринятой бейсбольной премудрости. Билли предчувствовал, что брошюрка, составленная Эриком Уолкером, это только первый шаг к коренным изменениям на пути к здравому восприятию игры – изменений, которые сконцентрируют доселе неведомую власть в руках генерального менеджера. Билли теперь интересовал вопрос, откуда взялся этот Эрик Уолкер и что еще, чего не было в брошюре, этот Эрик Уолкер знал. По словам Альдерсона, «Билли избавился от всех предрассудков бывшего игрока в бейсбол и приспособился к новому положению вещей. А между тем большинство таких же, как Билли, бывших бейсболистов просто сказало бы: “Это все неправда – мы играли совсем не так”». В ответ на вопрос Билли Альдерсон указал на полку истрепанных брошюр в мягком переплете, их автором был некий Билл Джеймс, который в свое время помог Альдерсону по-новому взглянуть на бейсбол. Альдерсон собрал практически полную библиотеку публикаций Джеймса, включая четыре книги, отпечатанные на дешевом ротаторе на собственные средства автора. Сэнди Альдерсон никогда не встречался и никогда не разговаривал с Биллом Джеймсом. Сэнди прекрасно осознавал, что он и Билл Джеймс – разные люди. Он принимает решения в бейсболе, а такие люди, как Билл Джеймс, лишь пишут о принятии решений в бейсболе. Несмотря на это, подход Джеймса к игре показался Альдерсону вполне убедительным и пришелся по душе, и он решил осуществить перестройку профессиональной бейсбольной организации в соответствии с идеями Джеймса. Для чего нанял Эрика Уолтера в надежде «получить кого-то с образом мыслей Билла Джеймса, но на кого распространялось бы право собственности клуба».

Билли Бин, естественно, никогда не слышал о Джеймсе. «Я почувствовал торжество, – рассказывал Билли, – когда осознал, что все то, о чем рассказывал мне Сэнди, было просто пересказом идей Билла Джеймса». Наконец Билли увидел свет в конце туннеля. Там, далеко, Билли увидел выход, где зеленело поле. Далеко-далеко от территории профессионального бейсбола и в то же время – в самом центре этой замечательной игры.

Глава 4

Территория заблуждений

Существует определенный вид писателя, глядя на которого сложно разгадать, почему этот человек, собственно, им стал. Речь вовсе не о том, кто стал писателем потому, что родители его тоже писательствовали, и он взялся за перо, чтобы переосмыслить какую-то личную эмоциональную драму. Речь не о человеке, который в четыре года мог запереться в своей комнате и сочинять разные истории. Все это забитые клише. Можно писать хорошо – но вряд ли кого-то будут интересовать подробности о том, почему человек, хорошо пишущий, вообще начал писать. Наглядным примером может служить Билл Джеймс. Он жил во вполне счастливой семье в Майетте (население 209 человек). Когда Джеймс вырос, максимальным расстоянием, на которое будущий писатель смог отъехать от своего родного гнезда, стали 80 километров по трассе местного значения – расстояние до города Лоуренс, где в Университете Канзаса Джеймс какое-то время изучал литературу и экономику. Джеймс не разбирался в литературных типажах, у него не было наглядных примеров для подражания, равно как и особой потребности изливать свои мысли на бумагу. После бесславной службы в армии США, когда Джеймс оказался последним призывником из Канзаса, которого так и не послали во Вьетнам, и после промаха с аспирантурой, которую он так и не окончил, Джеймс очутился на фабрике Stokely Van Camp, выпускавшей консервированную фасоль со свининой, и стал работать там ночным сторожем.

И вот, охраняя консервы, Джеймс наконец решил поведать бумаге мысли, которыми давно хотел поделиться с кем-то, но которые никому, кроме бумаги, рассказать не мог. «Каждая сила имеет оборотной своей стороной слабость, – как-то написал Джеймс. – Красивые девушки часто невыносимы, потому что из-за красоты им прощаются многие проступки. Материальные блага заманивают человека в ловушку, а богатство – парализует. Я научился писать, потому что не умею, как подавляющее большинство, общаться улыбками и жестами – только словами я могу четко выразить понятия, о которых другие никогда не испытывали надобности говорить».

Еще более удивительным было то, что единственное, о чем Джеймс не мог молчать, был бейсбол. «Я, наверное, стал бы настоящим писателем, если бы не существовало такой темы, как бейсбол, – говорил Джеймс. – Но поскольку можно писать про бейсбол, я даже не могу представить себе, что можно писать на другую тему». Джеймс время от времени осознавал то, насколько это странно – посвятить свою сознательную жизнь поиску смысла в цифрах, проставленных в карточках с результатами бейсбольных игр[38]. Но Джеймса неудержимо влекло к этому занятию, и он не смог с собой совладать. «Поймите, – обращался он к своим читателям уже после того, как стал признанным, успешным автором, – мои родители умерли от рака, и я в полной мере ожидаю, что эта же участь постигнет со временем и меня. Мне было бы очень легко согласиться с тем, что исследования этой болезни более важны, чем бейсбол, – но должен признаться, что действия мои свидетельствуют против этих слов. На тему исследований рака я думаю раза два в месяц, а о бейсболе – непрерывно, пока бодрствую».

Свою первую книгу Джеймс издал на собственные средства – собственноручно отксерокопировал и сшил проволочными скобами. В книге было 68 страниц (бюджет на ее издание составил 112 долларов 73 цента). Официально книга получила название «1977. Краткий очерк о бейсболе: 18 категорий статистической информации, которую больше нигде не найти». Для того чтобы продать эту книгу, Джеймс купил место размером в два с половиной сантиметра в одном из выпусков журнала «Спортивные новости». Реклама привлекла интерес 75 человек. За бледно-голубой обложкой следовало краткое вступление с малопонятными объяснениями, после чего – шестнадцать страниц бейсбольной статистики. Абзацы с объяснениями автора были на удивление немногословны, обрывались совершенно неожиданно, а после них тянулись страницы с нескончаемой чередой цифр: именно так, по-донкихотски, Джеймс сражался с неприступными ветряными мельницами смысла. Если бы не настойчивая убежденность автора, который неустанно называл свою работу книгой («В следующей части моей книги…»), сложно было бы найти другие причины, чтобы назвать «Краткий очерк о бейсболе» книгой. Тем более не было повода ожидать, что автор предложит читателям новое, оригинальное понимание бейсбола. Немногие личные мысли Джеймса, которые он выразил в своей первой книге, звучали испуганно и неуверенно, как выступление человека, впервые оказавшегося на сцене. Вопросы, поднятые Джеймсом, были примерно следующего характера: «Правда ли, что отдельные питчеры собирают на стадионах больше болельщиков? Насколько сильно на длительность игры влияет личность арбитра?» – такие вопросы были малоинтересны кому-то, кроме самых безумных фанатов, окончательно помешавшихся на бейсболе. Кроме того, статистических данных только одного бейсбольного сезона, которые Джеймс разместил в своей первой книге, явно недоставало, чтобы дать четкий ответ на поставленные в «Кратком очерке» вопросы.

И только в конце «Краткого очерка» немногочисленному кругу читателей открывался на мгновение будущий потенциал автора. Тема статистических показателей результатов бейсбольной защиты была хорошо проработана Джеймсом, и именно ее описанию было отведено несколько полных страниц в самом конце. Существующий подход к оценке бейсбольной защиты, когда ошибки каждого защитника суммировались и тот игрок, у которого их оказывалось меньше, считался лучшим, вызвал у Джеймса справедливое негодование. «Что такое ошибка? – писал Джеймс. – Это, без исключения, единственная величина в спорте, которая отражает субъективное мнение внешнего наблюдателя, что что-то не было выполнено должным образом. Эти мнения похожи на пустую болтовню в раздевалке, когда тебе дают якобы правильные советы о том, как следует играть… Баскетбольные судьи ведут учет технических ошибок, но технические ошибки в баскетболе представляют собой объективно произошедший факт: команда А владеет мячом, а потом мяч переходит к команде B… Но в бейсболе ошибкой считается не то, что произошло в игре, а то, что, по мнению судьи, должно было произойти. Иными словами, в данном случае бейсбольная статистика представляет собой статистику мнений».

Далее Джеймс рассказывал, что понятие ошибки, как и многие другие бейсбольные понятия, было выкроено для бейсбола, который существовал давно и очень отличался от современной игры. Понятие ошибки появилось в конце пятидесятых годов XIX века, когда игроки защиты не надевали перчатку-ловушку, траву на внешнем поле никто не подстригал, за внутренним полем тщательно не ухаживали, не вымеряли его параметры, как это делают в наши дни, а мяч разыгрывали до тех пор, пока не выбивали за пределы поля. В 1980 году простая высокая подача мяча, которую было легко словить, считалась чем-то интересным. Любой мяч, падающий в радиусе метра от защитника, который пришел на побывку с Гражданской войны[39], считался «мертвым»[40]. Джеймс был согласен с тем, что на заре создания игры действительно имело смысл оценивать игрока защиты по его способности поймать правильно поданный мяч. Спустя столетие старый показатель использовался как и раньше, без всякой корректировки, и можно было без труда понять, что такая оценка игроков Главной лиги совсем не отражала реального положения в игре. Талант избегать явных ошибок совсем не был особо ценной чертой игрока Главной лиги бейсбола: самый легкий способ избежать ошибки – изначально не проявлять особого старания, чтобы поймать мяч. В итоге, как писал Джеймс: «Вам нужно сделать что-нибудь правильно, чтобы заработать ошибку. Так, даже если мяч вам подали правильно, можно сказать, что вы изначально занимали правильную позицию для того, чтобы подача стала правильной».

Статистика не только не отражала сути игры, она попросту искажала ее. И это искажение приводило к тому, что люди, которые управляли командами Главной бейсбольной лиги, неправильно оценивали своих игроков и неправильно управляли играми. Впоследствии Джеймс сократил свою критику до одного предложения: статистические показатели оценки результатов игры в защите выражать лишь на языке цифр – человеческому языку это неподвластно. Джеймсу, напротив, хотелось осмысленно выразить словами то, что вытекало из цифр. «Когда цифры приобретают значимость, – писал позже Джеймс, – они приобретают силу слова: их, как и слова, можно превратить в поэзию, прозу, драматическое произведение… И в этих цифрах, как в кривом зеркале, отражается не только бейсбол. В них отражаются характеры. В них отражаются психология, история, сила, изящество, слава, настойчивость, самоотверженность, смелость, успех и проигрыш, разочарования и неудачи, надежды и чаяния, преодоление и дисциплина. В них отражаются две простые категории – победа и поражение, которые только и доступны пониманию нашего весьма недалекого подсознания». То, что для большинства представляло скучный список призрачных событий, лишенных глубокого смысла или какой-то особой ценности, для Джеймса было драгоценной шкатулкой, в которой хранились секреты окружающего мира.

Бейсбол был похож на театр. Но воспринимать бейсбол как искусство становилось возможным только для тех, кто понимал истинный смысл результатов игры. Понять же результаты игры можно было ровно настолько, насколько позволяли это сделать статистические показатели, а измерения этих показателей были неточными, расплывчатыми и, как туман над сценой театра, мешали четкому пониманию происходящего. И тут возникал еще один вопрос: почему люди, ответственные за принятие решений, закрывают глаза на то, что бейсбольные результаты искажают реальное положение вещей? Ответ был очевиден: люди, ответственные за принятие решений, были убеждены в своей непогрешимой способности оценивать игроков, просто наблюдая за ним. Джеймс же был уверен, что именно в этом крылось огромное заблуждение.

Это лишь в общих чертах отражало мысль Джеймса, которая затерялась в бесчисленных строках, выражавших негодование автора по поводу статистических данных бейсбольной защиты: Джеймс считал глазомер совершенно непригодным инструментом для того, чтобы оценить бейсбольного игрока и ход бейсбольной игры:

Это была первая атака Джеймса на традиционные взгляды бейсбола. Он завершил ее следующим вопросом:

Ответил Джеймс на свой вопрос словами: «Считая факты». И предложил новые статистические показатели: например, «коэффициент действия», или ранг-фактор[43]. Коэффициент действия защитника показывает, сколько раз он успешно сыграл на своей позиции в течение игры. Но даже с коэффициентом действия защитника были проблемы. С одной стороны, при наличии питчера, подачи которого часто реализовывались в мячи, летящие высоко над полем[44], у защитника было больше возможностей поймать такой мяч и этим заработать выбивание противника. С другой – при наличии в команде питчера, подачи которого направляли отбитый мяч по низкой неудобной траектории, шансы защитника поймать его и заработать «выбивание» резко снижались. Но эти детали имели второстепенное значение. То, что было важно на тот момент, это способность Джеймса «зажечь факел в темных покоях» и осветить проблему, покрытую толстым слоем забвения. Он заставлял задуматься. Когда вы читали Джеймса, что-то держало вас мертвой хваткой: его заразительный энтузиазм, юмор, нежелание мириться с невежеством, то, что он своей честностью навел беспорядок в умах читателей и заставил их в этом беспорядке разбираться, в то время как мог наврать, разложить все аккуратно по полочкам и тем заслужить всеобщее одобрение, – именно этот энтузиазм и честность вдохновили немногочисленных читателей присоединиться к делу, которое начал Джеймс. А дело, которое начал Джеймс, выходило просто за рамки бейсбольной статистики и заключалось в поиске системного подхода к оценке знаний о бейсболе.

Это дело не было чем-то совсем новым и доселе никому не известным. Джеймс оказался далеко не первым человеком, который заметил, что о бейсболе можно было еще многое узнать, а объективные, рациональные законы игры могли быть раскрыты при помощи статистического анализа. Еще с далеких времен создания карточки результатов игры в 1845 году, которую позже, в 1859-м, улучшил британский журналист Генри Чедвик, находились многочисленные энтузиасты с аналитическим складом ума. И энтузиасты эти видели, что в бейсболе больше, чем в других видах спорта, можно выделить смысловых событий для подсчета и что, осуществляя подсчет этих событий, можно оценить степень причастности игроков команд к общему успеху. Но подсчету, как правило, подвергалось то, что было легко посчитать или что Генри Чедвик, который сравнивал бейсбол с крикетом, посчитал когда-то важным.

Чедвик был важной фигурой в истории бейсбола. Для всякого, кто задавался вопросом: «Как можно было так извратить показатели бейсбола?» – Генри Чедвик являлся началом и очень часто концом ответа на поставленный вопрос. Заявленная Чедвиком цель подсчета событий на бейсбольном поле была реформаторской: он хотел, чтобы игроки оценивались с точки зрения их точно определенной степени участия в победе и поражении. Беспринципность, которая царила на бейсбольном поле, расстраивала Чедвика так же сильно, как и заполонившие городские улицы беспробудное пьянство и азартные игры – на последнее, как и на ситуацию с бейсбольной статистикой, он никогда не уставал сетовать. Чедвик очень хотел побыстрее приписать победу заслужившим ее, а поражение – виновным в нем бейсболистам и для этого изрядно упростил многие показатели бейсбольной статистики. Ошибки, которые приписывались защите, были лишь одним примером того, к чему привели моралистические рассуждения Чедвика. Еще одним примером был показатель количества прогулок – баз, занятых отбивающим «без боя» благодаря неправильным подачам питчера[45]. В крикете не было такого понятия, как «прогулка», и Чедвику пришлось изрядно напрячь умственные способности, чтобы понять истинный смысл этого нового для него термина. К сожалению, ум Чедвика годился больше для упрощения бейсбольной статистики, нежели для понимания ее сути. В итоге Чедвик решил, что прогулки – это показатель, который касается исключительно питчера, а отбивающий к ним не имеет ровно никакого отношения. В первых карточках результатов бейсбольной игры прогулка отмечалась в качестве ошибки питчера, но даже после того, как Чедвик выслушал и, отдадим ему должное, услышал очевидные возражения со стороны окружающих, он мало что поменял в поздних версиях карточки результатов игры: отбивающему так и не засчитывались заработанные прогулки. Чедвик просто удалил этот показатель. «Есть только один истинный критерий оценки умений отбивающего, – писал Чедвик, – и этим критерием является показатель занятых баз после чистого отбивания подачи». Можете считать, что процент отбивания остался в списке главных показателей нападения с тех давних пор[46].

Чем больше кто-то старался разобраться в старых подходах к оценке результатов игры, тем менее подходящими им казались эти подходы. «Чедвик и компания» создали прочную систему мотивации для всех, кто выходил играть на бейсбольное поле. Показатель приведенных очков[47] обожествлялся до абсурда, и это лишний раз демонстрировало степень всеобщего заблуждения. Приведенные очки стали показателем, который считался в бейсболе индивидуальным достижением – свободным агентам платили за то, что у них была репутация машины по зарабатыванию приведенных очков, в то время как эти очки вовсе не были их личной заслугой. Игроки больших лиг неизменно размахивали битой, пытаясь отбить подачи, на которые им не следовало бы реагировать вообще, и делалось все это отбивающими только для того, чтобы улучшить свои личные показатели приведенных очков. Почему этот показатель ставился в заслугу отбивающему? Ведь для того, чтобы бегущие игроки заняли следующие базы, они уже должны были быть на базах к тому моменту, когда отбивающий выходил на поле. Результат приведенных очков во многом зависит от наличия удачной возможности заработать их, а то, что не связано с удачей, во многом становится возможным благодаря достижениям других игроков. «Проблема, – писал Джеймс, – состоит в том, что бейсбольная статистика – это не просто отражение результатов соперничества одних людей с другими, как мы привыкли воспринимать происходящее на поле. Бейсбольная статистика – это результат соперничества людей с учетом непосредственных обстоятельств, в которых оно происходит».

Неспособность бейсбольных кругов разобраться с неадекватным применением данного показателя статистики фактически привела к его нечестному применению, что напрямую противоречило принципу нравственной справедливости, к которой стремился Генри Чедвик, создавая этот показатель. Неясности, ошибки в оценке результатов игры породили много экзотической бессмыслицы на бейсбольном поле. Бейсбольные стратегии основывались на заблуждениях, а вклад игроков никогда не оценивался верно. Чедвик добился, что статистика в бейсболе приобрела главенствующее значение, но, добившись этого, он же стал и виновником крупнейшей фальсификации в «бухгалтерии профессионального спорта».

Со времен Чедвика и до появления Джеймса не раз предпринимались яростные попытки переосмыслить старые, ошибочные подходы. В 1954 году легендарный генеральный менеджер Рики Бранч призвал в помощники специалиста по статистике Аллана Роса, чтобы тот помог написать ему статью в журнал Life. В ней соавторы рассуждали о важности показателей процента попаданий на базу и сильных ударов в сравнении с процентом отбивания. В ответ профессор инженерной механики Кук Эрншоу из Университета Джона Хопкинса написал достаточно нудным и высокопарным слогом две книги, в которых попытался заглушить голоса недовольных болельщиков, защищая релевантность статистического анализа в бейсболе. В начале 1960-х годов два брата, работавшие на компанию IBM, воспользовались ее компьютерами, чтобы проанализировать бейсбольные стратегии и игроков. Но настоящее использование статистики для того, чтобы улучшить результаты игры в бейсбол – измерить и оценить точно события на бейсбольном поле, создать показатели, которые обладали бы силой отдельной смысловой системы, подобной языку, – все это стало возможно, только когда в этом появилась потребность.

Бил Джеймс напечатал свою работу «1977 год. Краткий очерк о бейсболе» как раз накануне двух переменных, которые должны были не только дать больше ответов на заданные в книге Джеймса вопросы, но и сделать эти ответы более востребованными. Первой из них стал прорыв в компьютерных технологиях, что в значительной степени снизило стоимость сбора и анализа больших объемов данных о бейсболе. Второй переменой явился невероятный рост зарплат бейсболистов на рынке, что, в свою очередь, повысило ценность и востребованность новых знаний о бейсболе. «Если вы собираетесь выплачивать игрокам по 150 тысяч долларов в год за то, что они играют в бейсбол, – писал Джеймс, – то по крайней мере стоит знать, насколько хорошо ваши игроки умеют играть в бейсбол. Последнее предполагает, что вы знаете, сколько ваши игроки позволяют набрать своим соперникам очков, когда ведут защиту поля, а также сколько очков зарабатывают в роли нападающих, когда выходят на биту». И если слова Джеймса уже звучали убедительно, когда уровень зарплаты в бейсболе поднялся до 150 тысяч долларов в год, – убедительность его слов возросла в сотню раз, когда эта цифра выросла до 15 миллионов.

Первый опус Джеймса стал вступлением к удивительной писательской карьере. Только один вопрос Джеймс оставил без внимания, но он пульсировал между строк: если ошибки в оценке личного вклада игроков на бейсбольном поле могли достигать таких размеров и пройти незамеченными на глазах у тридцати тысяч болельщиков на стадионе и миллионов болельщиков у телевизоров, то каких же размеров могли достигать ошибки в других областях жизни? Если могли переоценить и недооценить профессионального бейсбольного игрока, то что говорить об обычных людях? Несмотря на свое несовершенство, статистика, которая использовалась для оценки профессиональных игроков, была более справедлива и точна, чем какие-либо другие методы, использовавшиеся для оценки труда всех остальных.

И тем не менее, если бы Джеймс сдался в 1977 году и бросил писать, его просто посчитали бы очередным критиканом милых сердцу, привычных карточек результатов бейсбольных игр. Но Джеймс тогда не сошел с выбранного им пути. Он даже в мыслях не держал, что всего семьдесят пять проданных копий книги – это предмет для расстройства. Наоборот, такое количество проданных экземпляров его воодушевило! Такая малость, пожалуй, не вдохновила бы никого из писателей, кроме Джеймса. Как писала позднее жена Джеймса, Сюзан Маккарти, «одна страница рассуждений по поводу показателя украденных баз, после которой следовало несколько страниц данных о питчерах, так и могла истлеть в картонной коробке где-то на складе фабрики Stokely Van Camp, но зерна идей и вопросов, которые никогда не выходили из головы Джеймса, попали на благодатную почву, проросли и окрепли»[48].

В 1978 году Джеймс издал вторую книгу и в этот раз, до того как начать полемику, с самого начала проявил «скромность». Книга называлась «1978. Краткий очерк о бейсболе: второе ежегодное издание самого информативного и наглядного отчета». «Я с радостью представляю в данной книге самую полную, детализированную и всеобъемлющую картину бейсбольной игры, которой вам больше нигде не найти, – писал Джеймс у себя в книге. – И спешу подчеркнуть, что в книге представлено только то, о чем нигде и никто раньше не писал».

На этот раз его идеи получили большее распространение: книгу купили 250 человек. Для автора, которого могла воодушевить продажа 75 экземпляров, продажа 250 книг означала невероятный успех. Остановить перо Джеймса теперь было невозможно. Каждую зиму в течение следующих девяти лет Джеймс писал со всевозрастающим напором; каждую весну растущая аудитория читателей видела в его книгах все меньше цифр и все больше личных авторских рассуждений. Они могли занимать много страниц, но в основном служили экскурсом по представленным в книге статистическим данным. Например, желая рассказать о своей одержимости бейсболом, Джеймс с головой ушел в обсуждение результатов игрового сезона клуба «Канзас-Сити Роялз». Не будучи в силах скрыть свою неприязнь к «денежным мешкам», которые покупали бейсбольные команды и тратили огромные суммы на игроков, Джеймс начал с описания клуба «Атланта Брейвз» и плавно перешел к обсуждению его нового владельца.

«Теда Тернера, – писал Джеймс, – никогда не привлекали умеренность, скромность или самоограничение. Он относится к мужчинам, которые играют по полной в джентльменских играх и скулят по поводу своих проигрышей, обвиняя победителя в том, что тот поступил не по-джентльменски. Не важно, сколь быстро будет убегать Тернер, – за ним по пятам всегда будет следовать его величество “Ужасная Посредственность”, и именно это делает Теда Тернера победителем». (Клуб «Янкиз» вскоре узнает, что Джеймс был способен испытывать чувство даже большей неприязни: «Штейнбреннеру[49] остается только мечтать о том, чтобы стать Тернером».)

«Краткий очерк о бейсболе» больше походил на серию длинных, красноречивых отступлений, пронизанных юмором, в которых Джеймс поднимал всевозможные неожиданные вопросы: «Какой процент отбиваний имел бы Майк Шмидт, если бы всегда отбивал подачи только команды “Кабс”? Могут ли чернокожие игроки, когда становятся старше, терять преимущество в скорости бега в сравнении с белыми игроками? Кто из отбивающих имеет самый высокий процент выбивания мячей вне игры?»[50] Даже самые туманные вопросы о бейсболе и его истории приобретали в книге Джеймса смысл, а ответы на них – практическое применение в жизни. Для того чтобы подсчитать, какой процент отбиваний имел бы Майк Шмидт, если бы всегда отбивал подачи только команды «Кабс», нужно было понимать, чем отличается поле старейшего бейсбольного стадиона Чикаго «Ригли-Филд», на котором играли «Кабс», от остальных бейсбольных полей. Для того чтобы сравнить скорость бега чернокожих и белых спортсменов, нужно было знать, каким способом в условиях бейсбольной игры эту скорость можно измерить; а после этого можно было задавать вопрос, насколько в бейсболе вообще важна скорость бега. Для того чтобы определить, кто из отбивающих имеет самый высокий процент выбивания мячей вне игры, вам нужно было найти соответствующие способы подсчета событий отбивания мячей вне игры и выяснить, что этот подход можно вполне применить также для оценки мячей, отбитых в игру[51].

Последняя задача целиком захватила Джеймса. Начиная со своего второго писательского сезона, он отодвинул тему бейсбольной защиты на задний план и сконцентрировался на нападении. Во второй своей книге он сообщал читателям, что в ней содержится около сорока тысяч результатов бейсбольной статистики. Добыть некоторые из этих результатов было достаточно просто, но «большинство собирались по крохам, выписывались из карточек результатов бейсбольных игр и тщательно сортировались по группам, которых насчитывалось около 30 и которые назывались “Розыгрыши Нино Спиноза, приведшие к двойному ауту”»[52] и «Хиты на третью базу, сделанные Ларри Пэрришем в июле». Джеймс не скрывал, что сбор бейсбольной статистики внешне выглядел странным занятием. Но время, потраченное на это, Джеймс отнюдь не считал потраченным впустую. «Я похож на механика, который перебирает цифры, как детали машины», – писал Джеймс в третьем издании «Краткого очерка…».

То, что сегодня кажется очевидным, заставило Джеймса проявить больший интерес к анализу статистики нападения в сравнении с двумя другими важными областями игровых подсчетов – питчерской статистикой и статистикой защиты. Статистика по отбиванию была представлена в огромном объеме, и Джеймс видел, что она имеет определенный смысл. В ней, как на монетах рыцарей Тевтонского ордена, отпечатались определенные «цифро-символы», которые обладали смыслом: глядя на показатели статистики по отбиванию, можно было представить определенные ситуации, которые происходили в игре. «Давайте начнем с цифры 191 в колонке “хиты”», – писал в своей книге Джеймс.

1

До 1975 года мобильность профессиональных бейсболистов была ограничена специальной оговоркой в контрактах. Игрок, подписавший первый контракт с командой, был обязан играть за нее всю оставшуюся игровую карьеру или до тех пор, пока его контракт не будет продан (в этом случае он был обязан играть за команду, выкупившую контракт). Прим. пер.

2

Тед Уильямс (1918–2002) – знаменитый американский бейсболист. Прим. ред.

3

Пол Уивер – известный скаут, работал на профессиональные бейсбольные клубы Главной лиги «Сан-Диего Падрес», «Хьюстон Астрос», «Аризона Даймондбэкс». Прим. пер.

4

Скауты имеют огромное личное влияние на судьбу начинающих игроков. Именно скауты проводят тестирование непрофессиональных игроков из школ и университетов для того, чтобы далее внести самых достойных и понравившихся им игроков в списки тех, кто может быть заявлен для набора в бейсбольные клубы Главной лиги. Распределение игроков в бейсбольные клубы Главной лиги происходит в июне. Из списка, составленного скаутами, бейсбольные клубы в порядке установленной очереди во время телефонной конференции заявляют своих игроков. Игроки, которые подписывают контракты с клубами, переходят из категории непрофессиональных игроков в категорию профессиональных игроков и, как правило, развиваются в рамках клуба, играя поначалу в командах разных уровней низшей лиги, и, если показывают хорошие результаты, со временем переходят в Главную лигу. Часто у непрофессионального игрока есть только один шанс выделиться на фоне остальных соискателей – во время тестирования, которое проводят приезжающие скауты. Прим. пер.

5

Нападающей команде засчитывается очко, когда игрок по правилам последовательно касается первой, второй, третьей баз и пластины «дома» до того, как три игрока будут выведены в аут. Страйк-аут – один из способов, которыми защищающаяся команда может вывести нападающего игрока в аут. Страйком называют ситуацию, когда бьющий махнул битой, но не попал по мячу. Три страйка в одной серии подач считаются страйк-аутом, после чего нападающий игрок выводится в аут, теряя право бежать на первую базу. Прим. пер.

6

Хит – удар, при котором отбивающий достиг первой базы. Прим. пер.

7

Украсть базу – ситуация, когда игрок, находящийся на базе, обегает следующую базу в момент подачи питчера, но до того, как бьющий успел осуществить удар. Осуществляя кражу базы, игрок рискует быть захваченными врасплох питчером, кинувшим мяч игроку своей команды, стоящему на базе, или быть пойманными кетчером, бросившим мяч на ту базу, которую пытаются украсть. Прим. пер.

8

Трипл – удар, в результате которого игрок нападающей команды успешно отбил подачу питчера и смог пробежать три базы подряд. Прим. пер.

9

Сокращенное название клуба «Окленд Атлетикс» от английского the A’s (Эйс). Прим. пер.

10

Средний показатель очков или пробежек противника, допущенных питчером, считается как сумма очков, допущенных питчером, разделенная на количество иннингов, когда питчер стоял на подаче, и умноженная на девять. Каждый отбитый мяч, который подает питчер, дает команде противника возможность осуществить пробежку между своими базами. Таким образом, очко считается допущенным питчером, когда игрок нападающей команды пробегает по очереди все базы и когда пробежка произошла в результате правильно поданной подачи, а не из-за ошибки, например, защиты на внешнем поле либо кетчера. Прим. пер.

11

Допущенный хоумран записывается питчеру всякий раз, когда бьющий команды соперника сумел отбить мяч за пределы поля, но в пределах игровой территории или отбил мяч в игру и затем набрал очко без повлиявшей на это ошибки защиты. Прим. пер.

12

Питчеру засчитывается допущенная пробежка, когда он бросает четыре подачи вне зоны подачи за время одного «подхода» бьющего соперника. Показатель допущенных пробежек за девять иннингов считается как сумма допущенных питчером пробежек, разделенная на количество иннингов, когда питчер стоял на подаче, и умноженная на девять. Прим. пер.

13

Низшие бейсбольные лиги занимают последнее место в иерархии профессиональных лиг в Северной и Южной Америке и рассматриваются клубами как площадки для роста молодых игроков. Прим. перев.

14

Клуб «Сент-Луис Кардиналс». Прим. пер.

15

Набор новых спортсменов в Главную лигу бейсбола из непрофессиональных команд проводится ежегодно в конце июня. Во время телефонной конференции клубы имеют право заявить в свои команды предварительно отобранных непрофессиональных игроков. Клубы делают свой выбор в определенном порядке, обратном результатам предыдущего игрового сезона, при этом худшая по результатам игр сезона команда получает право первой выбирать из списка возможных кандидатур. Таким образом, чем ближе к началу находится команда в «очереди» за игроками, тем получает больше шансов «забрать» себе сильнейшего и/или самого популярного игрока. Прим. пер.

16

Согласно существующим правилам, команда зарабатывала право набрать дополнительных непрофессиональных игроков для того, чтобы компенсировать «утерянных» свободных агентов. Кроме того, если команда не смогла подписать контракт с игроком, которого она выбрала в первом или втором раундах набора в прошлом году, в следующем году в том же самом раунде она получала право компенсационного выбора. Прим. пер.

17

Аутфилдер – игрок внешнего поля, который во время иннинга, когда команда обороняется, патрулирует внешнее поле и ловит мяч, если его сумела отбить нападающая команда. Прим. пер.

18

Прогулка, или пробежка «уолк», – в случае, когда подающий делает четыре ошибки подряд, отбивающий получает право занять первую базу. Это называется «прогулкой», поскольку игрок находится в безопасности и может спокойным шагом идти по полю. Прим. пер.

19

Имеются в виду экстрахиты – общее количество ударов, в результате которых отбивающий сумел добежать до второй, третьей или пробежать все четыре базы и возвратиться в дом. Прим. пер.

20

Игрок защиты между второй и третьей базой. Прим. пер.

21

Находится как частное от деления суммы полного количества хитов, прогулок и случаев хит бай питч на сумму полного количества выходов на биту, прогулок, случаев хит бай питч, сакрифайс флаев.

1. Хит – удар, при котором отбивающий достиг первой базы. Если этой удачной пробежке предшествовала ошибка игроков обороны (неточный бросок на базу, потеря мяча на приеме), то хит бьющему не засчитывается, а обороне записывается ошибка (error). Если отбивающий успешно достигает первой базы и продолжает бег, пытаясь сделать дабл или трипл, но не успевает и выводится в аут игроками обороны, ему все равно засчитывается хит.

2. Прогулка – бьющему засчитывается прогулка, когда питчер бросает четыре подачи вне страйковой зоны за время одной серии подач.

3. Хит бай питч – бьющий получает право занять первую базу, если мяч, поданный питчером, попал в любую часть его тела либо задел любую часть его формы.

4. Сакрифайс флай (безвыгодное отбивание) засчитывается отбивающему, если:

• бьющего менее двух раз выводили в аут;

• бьющий отбивает мяч высоко над игровым полем (флай бол) или при отбивании направляет мяч непосредственно от биты прямо к полевому игроку по прямой траектории, не касаясь земли (лайн драйв);

• мяч, отбитый вышеуказанными способами, был пойман кем-либо из игроков внутреннего поля (должен поймать мяч на внешнем поле) или из игроков внешнего поля защищающейся команды и при этом бегун, поймавший мяч, получил очко. Прим. пер.

22

Процент сильных ударов – частное от деления всех баз, засчитанных бегущему игроку нападающей команды, на полное количество его выходов на биту. Прим. пер.

23

Зона страйка – пространство, куда должен подавать мячи питчер. Это пространство находится в воображаемом прямоугольнике на высоте от колен до груди бьющего, когда он занимает естественную исходную позицию для удара. Прим. пер.

24

Бейб Рут – известный профессиональный бейсболист, аутфилдер. Получил известность за высокое мастерство ударов. В 1927 году за игровой сезон заработал шестьдесят пробежек домой, или хоумранов. Прим. пер.

25

Фастбол – базовая управляемая подача из всех известных. Акцент в подаче делается на скорость. Прим. пер.

26

В низшей лиге бейсбола существует своя градация команд. Так, например, градация ААА соответствует сильнейшему классу команд низшей лиги (следующей ступенью являются уже команды Главной лиги). Градация АА соответствует классу команд, стоящему ступенью ниже после команд ААА. Команды новичков высшей категории находятся в шести ступенях от градации ААА и соответствуют классу наиболее продвинутых команд новичков в низшей лиге. Команды низшей лиги в классификации новичков имеют укороченный игровой сезон, который начинается в середине июня и заканчивается в середине сентября. Прим. пер.

27

Процент отбивания показывает, сколько раз из всех выходов на биту отбивающий сумел удачно отбить мяч и занять базу. Большинство игроков Главной лиги имеют показатель попаданий на базу между.300 и.400. Более подробно автор рассказывает об этом показателе в шестой главе книги. Прим. пер.

28

Легендарный американский питчер. Родился в 1942 году. Известен своей способностью подачами выводить отбивающих в аут. Прим. пер.

29

Если бьющий не отбивает брошенный в зону подачи мяч три раза в одной серии подач, он выходит из игры. Эту ситуацию называют страйк-аут. Прим. пер.

30

При отбивании бьющий должен не только уметь отбить мяч, поданный в зону подачи. Если питчер совершает ошибку либо намеренно подает мяч вне зоны, а бьющий пытается отбить неправильный мяч (в том числе просто отводит биту для замаха), бьющему засчитывается ошибка. Если же бьющий вовремя реагирует на неверный мяч и останется недвижимым, ошибку засчитают питчеру. Если в одной серии подач бьющий три раза пропускает мяч, в том числе когда делает попытку принять подачу, брошенную вне зоны подачи, бьющий удаляется с поля, получая страйк-аут. Если питчер в одной серии подач бросает вне зоны подачи четыре мяча и при этом на неправильные подачи не откликается бьющий, питчер получает бол или справедливо пропущенный мяч, а бьющий зарабатывает право занять первую базу без боя – зарабатывает прогулку. Прим. пер.

31

В сороковые годы ХХ века в бейсбольных кругах было модно приглашать для работы с бейсбольными игроками психотерапевтов. Клуб «Сент-Луис Браунс» еще до войны нанял психолога Дэвида Трейси, который был специалистом по гипнозу. Трейси написал о своей работе в книге «Выход на биту. Опыт психолога», которая в некоторой мере дает понять, почему в бейсбольных кругах не спешили обращаться за помощью к психологам. Вот небольшой отрывок из книги Трейси, в котором описывается прием гипноза: «Я попросил его (питчера команды “Браунс”. Прим. пер.) лечь на кушетку и остановился возле него. На расстоянии пятнадцать сантиметров от его глаз я держал палец и попросил не отрывать от него взгляд, пока я говорил следующее: “Ваши ноги тяжелеют, становятся чугунными. Ваши руки тяжелеют, становятся чугунными. Вы погружаетесь глубоко, глубоко в сон…”» Прим. авт.

32

Бант – вид удара, при котором отбивающий просто подставляет биту под мяч, не делая при этом большого замаха. Прим. пер.

33

Кража базы – перемещение на следующую базу без удара. Украсть первую базу бьющий имеет право в том случае, если кетчер не смог поймать третий пропущенный отбивающим удар. Если кетчер поймал третий не отбитый правильный мяч (страйк), бьющему объявили бы аут. Пока кетчер ловит пропущенный мяч, бьющий может бежать на первую базу. Прим. пер.

34

Хит-энд-ран – стратегия нападения, когда хотя бы на первой базе есть игрок. Игрок первой базы, как и в случае с кражей базы, бежит, чтобы занять вторую базу, пока питчер подает мяч. В отличие от кражи базы отбивающий старается не пропустить мяч. Прим. пер.

35

Уолтер Хаас-младший – СЕО компании Levi Strauss & Co., сменивший на посту своего отца Уолтера Хааса. Прим. пер.

36

Бейсбольный матч состоит из девяти интервалов – иннингов, и в каждом из них команды меняются ролями. Одна команда становится обороняющейся: ее игроки занимают позиции питчера, кетчера, защитников внутреннего поля (возле баз) и внешнего поля (левый, правый и центральный полевой защитники), а другая – позиции атакующей команды. Игроки атакующей команды по очереди выходят на биту, то есть к базе отбивающего, чтобы отбивать подачи противника и занимать базы. Прим. пер.

37

Известный американский аутфилдер (защитник внешнего поля). Прим. пер.

38

В бейсболе статистические результаты игры заносят в специальную карточку, которая представляет собой таблицу с колонками, где напротив названия команды указываются очки каждого иннинга игры. Прим. пер.

39

В шестидесятые годы XIX века бейсбол стремительно набирал популярность. Как это ни парадоксально, именно Гражданская война в США 1861–1865 годов в значительной степени способствовала распространению бейсбола за пределы северо-восточных штатов (в основном Нью-Йорка и некоторых районов Нью-Джерси, где до этого преимущественно и был распространен бейсбол). В бейсбол играли военнопленные в лагерях, солдаты после сражений. Прим. пер.

40

«Мертвый мяч» – мяч, который объявлен вне игры (например, в определенных ситуациях, когда мяч вылетел за границу поля). Прим. пер.

41

Процент отбивания равен частному от деления всех удачно отбитых мячей и всех выходов отбивающего на биту. Прим. пер.

42

Карточка команды с подробным отчетом о результатах основных показателей игры. Представляет собой таблицу и содержит информацию об игроках команды, включая питчеров, и результатах, достигнутых каждым игроком в каждом иннинге: сумму выходов на биту, отбитых подач, пробежек и т. д. Во время каждой игры для каждой команды заводится отдельная карточка. Итоги результатов каждой команды из их индивидуальных карточек переносятся затем в карточки результатов бейсбольной игры. Прим. пер.

43

Общее количество случаев, когда защитник смог вывести в аут игрока нападения – осуществить выбивание (put out) или смог поспособствовать выбиванию – осуществил передачу (assists), умножается на девять и делится на количество иннингов, сыгранных игроком защиты.

Если более подробно, игроку защиты засчитывается выбивание, если он ловит мяч, отбитый высоко над полем (fly ball), или мяч, отбитый приемом удара линия (line drive – сложный мяч, который может менять траекторию и скорость в течение полета), а также если защитник сумел поймать мяч и вывел этим в аут бьющего либо бегущего игрока нападения или дотронулся мячом до бегущего (осалил), когда бегущий находился вне базы.

Игроку защиты засчитывается «передача», когда он смог передать или отразить мяч таким образом, что это фактически приводит или привело бы к выбиванию, если бы не последующая ошибка любого защитника. Прим. пер.

44

Флай бол – мяч, отбитый высоко над полем. Прим. пер.

45

Англ. bases on balls – показатель количества прогулок, или дословно баз занятых благодаря болам – мячам, поданным питчером вне зоны удара и не пораженным битой отбивающего. После четырех болов, полученных питчером в одной серии подач, отбивающий занимает первую базу «без боя». Ситуация называется прогулкой, так как отбивающего никто не может вывести из игры, когда он направляется к занимаемой базе. Прим. пер.

46

Более подробную информацию об истории создания карточек с показателями бейсбольных игр можно найти в книге Jules Tygiel. Past Time: Baseball As History (2000). Прим. авт.

47

Бьющему начисляется приведенное очко за любое очко, набранное командой как прямой результат отбивания мяча и одной из следующих ситуаций:

1) попадания отбивающего на первую базу, вторую, третью базы или пробежки домой;

2) сакрифайс флая или сакрифайс банта, при которых бегун с третьей базы набирает очко;

3) граунд аута (отбитый мяч катится или прыгает по земле (при менее двух аутов)), при котором бегун с третьей базы набирает очко;

4) ситуации хит-бай-питч, когда команде дается очко за то, что питчер попал мячом в отбивающего, или при пробежке, которая осуществляется при загруженных базах. Прим. пер.

48

Невидимый фактор одержимости бейсболом проявляется в женах одержимых. «Билл не выдавал свой интерес к бейсболу, когда мы только начали встречаться, – вспоминала жена Джеймса. – Если бы я знала, насколько далеко зашел этот его интерес, я не уверена, что наши отношения получили бы развитие». Прим. авт.

49

Владелец клуба «Нью-Йорк Янкиз». Прим. пер.

50

Мяч объявляется вне игры в случаях, когда бьющий отбил мяч за линию фаул или мяч выкатился за пределы поля между домом и третьей базой. Кроме того, мяч объявляется вне игры в некоторых других случаях, например когда его поймал болельщик. В случаях когда мяч объявлен вне игры, бегущие должны вернуться на исходные позиции, кроме того, пока мяч вне игры, нельзя вывести из игры бегущих или отбивающего. Прим. пер.

51

Мячи, отбитые в пределах поля. Прим. пер.

52

Розыгрыш (double play), в процессе которого оборона вывела в аут одновременно двух игроков нападения. Например: на первой базе находится игрок нападения (отбивающий, который успешно занял базу в результате предыдущего розыгрыша подачи и стал бегущим), новый бьющий выходит на биту, отбивает поданный питчером мяч и начинает бежать к первой базе, в то время как бегущий на первой базе пытается переместиться на вторую базу. В это время защита успевает поймать отбитый мяч и доставить его на вторую базу, а затем на первую до того, как бегущий и бьющий смогли этих баз достичь. В такой ситуации в аут выбывают и бьющий, и бегущий и оборона в результате одного розыгрыша выводит в аут одновременно двух нападающих. Прим. пер.