– Иногда на меня нападает забывчивость, – печально заметил Риган. – Я действительно считал, что Рэн влюбится в тебя. Ты сейчас выглядишь точно так же, как я в твоем возрасте, а женщины тогда считали меня неотразимым. Мне приходилось отбиваться от них тростью, – Риган засмеялся. – Значит, не всегда яблоко от яблони недалеко падает…
      – Если бы у меня была трость, мне повезло бы больше, – с трудом выдохнул Калеб, борясь с очередным приступом боли.
      Глаза Ригана весело сверкнули.
      – Ничего, переживешь! Я же пережил.
      – Спасибо тебе, отец, за мудрые слова, но прости, если в данный момент они меня мало утешают.
      – Горячая ванна, немного отдыха – и ты снова будешь как новенький… через месяц-другой, – поддел его Риган.
      Калеб вытаращил глаза.
      – Месяц?!!
      – А может быть, и два, – невозмутимо подтвердил Риган, – трудно сказать. Я же не знаю, какой силы был… удар. Будет лучше, если ты воздержишься недель шесть, но если ты поправишься раньше, это станет дополнительной наградой для тебя. Жить ты будешь, Калеб. И пусть этот случай станет твоим первым уроком. Когда дело касается женщин, ты обязан иметь глаза на затылке. Ты не должен позволять втягивать себя в их делишки, иначе они будут вить из тебя веревки, и ты до конца жизни будешь плясать под их дудочку. Ты хозяин, помни об этом. Ты должен приручать женщину, а не наоборот.
      – Не могу сказать, что восхищен твоей философией, особенно зная о твоем прошлом и о том, что многие годы ты пляшешь под дудку Сирены.
      – Ах, ты еще слишком молод и ничего не смыслишь. Это ты видишь все в таком свете. Я позволяю делать то, что она делает, – вот в чем разница. Сирена, конечно же, об этом не знает, и мы сохраним это в тайне. Ты должен обманывать женщин, убаюкивать их, вселять в них уверенность, что власть их безгранична, а на самом деле… Тебе еще многому предстоит научиться, – спокойно заключил Риган, прикуривая сигару.
      – Просто запомни, что я тебе сказал, отец. Больше никаких одолжений. По моему мнению, пусть Рэн поступает, как хочет. Ты слышал выражение «без царя в голове»? Так вот, это точно сказано о твоей «маленькой Рэн»! И не говори потом, что я тебя не предупреждал, – Калеб встал и, не оглянувшись, ушел с террасы.
      За все мускатные орехи Явы Риган не согласился бы допустить, что Калеб прав. Пусть Сирена возьмет это дело в свои руки. Кто сможет обвинить его в том, что он не пытался что-то сделать? Бедняга Калеб! Больше его сын никогда не захочет попасть в такой капкан. По крайней мере, он хоть чему-то научился. Приобретенный опыт не означает полного поражения.

* * *

      Сара Стоунхам стояла в темной нише рядом с кабинетом Тайлера Синклера с озабоченным выражением лица. Еще одна тайная встреча ее отца с Тайлером! Что это значит? Что случилось? Она должна это выяснить.
      Осторожно, чтобы никто не увидел, Сара бочком пробралась к тяжелым двойным дверям кабинета и припала к ним ухом, отчаянно надеясь услышать что-нибудь, что помогло бы ей разобраться в сути происходящего.
      Звуки, доносившиеся из-за дверей, были неясными, почти неразличимыми, но Сара не покидала своего поста, зная, что рано или поздно отец повысит голос.
      – Время играет существенную роль, барон. Ты обещал, что поможешь нам, а теперь хочешь нарушить данное тобой слово! – возмущенно прогрохотал Джейсон Стоунхам, но, видимо, вспомнив о своем положении, быстро успокоился. – Боюсь, мне придется потребовать возврата моих денег. Немедленно. К несчастью, я не могу ждать. Обстоятельства… изменились в худшую сторону, я еще мягко выразился, – на лице Стоунхама появилось жалобное выражение побежденного. – Прости. Я не должен был разговаривать с тобой в таком тоне, – извинился он, – но мой сын Баском и его жена скрываются в меблированных комнатах на пристани уже около двух недель. Маргарет вне себя от беспокойства и страданий, потому что не знает, что с нами будет. Проклятье! Ты дал слово, что завтра к полудню мы уже будем на пути в американские колонии! – вспылил Джейсон, не в состоянии больше скрывать свой страх и полное падение духа.
      Даже за дверьми Сара ощутила, как рассердился Тайлер на поведение ее отца.
      – Послушай, Джейсон. Эта задержка не по моей вине. Существуют сотни людей вашей веры, которые тоже хотят уехать в колонии. К несчастью, для таких пуританских семей, как твоя, которые выступили против короля, эта проблема возросла в тысячу раз. Ты, Джейсон, не единственный человек, который потерял все, что имел. Стоунхамам еще повезло гораздо больше, чем многим другим.
      – Ба! Легко рассуждать тебе, Тайлер. Ты понятия не имеешь, что значит, когда тебя травят, да еще после того, как обобрали до нитки, конфисковали все, что ты заработал за всю жизнь! – Джейсон горько усмехнулся.
      – Возможно, я не представляю, что это такое, – успокоил его Тайлер, – но я предупреждал тебя. Я говорил, чтобы ты прекратил постоянные выступления своего сына против власти. Ты отказался воспользоваться моим советом. Ты настаивал, что Баском – святой человек, что он назначен Богом говорить от имени своего народа. Ради всего святого, Джейсон! Мы с тобой дружим так давно, что я уже и не помню. Ты был компаньоном моего отца в адвокатской практике. Неужели ты думаешь, что я стану надувать тебя на несколько жалких фунтов?!
      Джейсон от стыда опустил голову.
      – Нет, нет, Тайлер, конечно же, я так не думаю. Просто по моим следам несутся собаки дьявола, и я не хочу видеть гибель своей семьи. Баском поступил опрометчиво, необдуманно, но, тем не менее, он лидер нашего собрания. Уверяю тебя, Тайлер, произошедшие с ним перемены просто удивительны, это можно назвать даже чудом! О, я знаю, ты сомневаешься, когда он заявляет, что его посещают небесные видения. Но от фактов не уйдешь: когда-то Он был никудышным человеком, а теперь пылает огнем спасения!
      Тайлер мягко положил руку на плечо Джейсона:
      – У меня нет никакого права не верить ему. Достаточно того, что веришь ты. Я только сожалею, что Баском открыто выступил против короля. Благодаря ему вашу семью обвиняют в измене.
      – Что сделано, то сделано, – устало произнес Джейсон. – Чтобы спасти семью и остатки собственности, мы должны покинуть Англию как можно скорее!
      – Для этого все готово, – заверил его Тайлер. – Остатки твоих земель проданы, а деньги тебе переправят. Это должна быть крупненькая сумма, которой будет достаточно на красивую жизнь в колониях.
      – Ха! Мне пришлось продать их этому грубияну Фаррингтону за одну десятую часть истинной стоимости, – с отвращением проговорил Стоунхам.
      – Верно. Но одна десятая – это гораздо лучше, чем конфискация земель. А Фаррингтон тоже рисковал и заплатил тебе не меньше, чем ты мог бы получить от другого перекупщика.
      – Никогда не думал, что увижу тот день, когда подобные Фаррингтону будут наживать состояние за счет респектабельных англичан! – простонал Стоунхам. – Этот человек отхватит солидный куш, если продаст все по рыночной цене.
      – Джейсон, бессмысленно говорить об этом. Что сделано, то сделано, как ты заметил. Сейчас самое важное – вывезти тебя с семьей из Англии.
      – Ну и что ты для этого сделал? Я пришел к тебе за помощью, я умолял тебя! А теперь мы сидим здесь, переливаем из пустого в порожнее, а королевские псы все ближе и ближе!
      – Держи себя в руках, Джейсон! Ты говоришь так, будто они уже стучатся в дверь. Стоунхамы не единственные беглецы. Таких, как вы, сотни.
      – Запомни мои слова, Синклер. Скоро, очень скоро Кромвель положит конец этим гонениям. А когда настанет это время, моя семья будет первой на борту корабля, направляющегося в Англию!
      В голосе Стоунхама звучала такая горечь, что у Тайлера сжалось сердце. Джейсон Стоунхам был истинным англичанином, и мысль о том, что он вынужден оставить страну, причиняла ему невиносимую боль. Тайлеру вдруг страшно захотелось разыскать Баскома и избить его до потери сознания. Если бы не его фанатичные призывы против короля, Стоунхамы могли бы спокойно жить и исповедовать свою религию без особых проблем. Тайлеру от души было жаль Джейсона, который слепо следует за своим безумным сыном и верит, что Баском говорит от имени Господа Бога.
      – Вернемся к нашему делу, – предложил Тайлер. – Я объяснял тебе, что подготовка вашего отъезда связана с риском. Именно Фаррингтон организует это рейс. Ты отправишься в колонии с группой других эмигрантов. Однако у Фаррингтона сейчас неприятности. Мне неловко напоминать тебе об этом, но вы, пуритане, бежите от короля, и помогают вам очень многие. Вы могли бы бросить на этих хороших людей подозрение? – Тайлер выждал мгновение, чтобы придать своим словам больший вес. – Это временная задержка. Боже праведный! Зачем я вообще влез во все это? Как бы я ни относился к королю Карлу, подвергать свою семью опасности мне совершенно не хочется! Хорошо… Пока я поселю тебя в том же доме, что и твоего сына; он примыкает к таверне, и твое присутствие там не вызовет никаких подозрений. Фаррингтон будет оплачивать все текущие расходы. Что я еще могу для тебя сделать?
      – Все понятно… Я рассчитывал на нашу старую дружбу, Тайлер, и очень жаль, если я втянул твою семью в неприятности. Я потерял голову от волнений, – Стоунхам понизил голос, – как долго, по-твоему, продлится подготовка? Когда мы сможем отплыть? Недели через две? – с надеждой спросил он.
      – Могу тебе только сказать, что дела пойдут быстрее, когда Фаррингтон найдет капитана и корабль. Репутация Фаррингтона зависит от этого выбора. Вы же не станете рисковать, отправившись за океан на дырявом корыте, которым правит пьяный дурак? Выбор Фаррингтона станет решающим, и лично мне не хотелось бы оказаться в его шкуре. Думайте сами, но не забывайте, что многие из нас могли бы закончить свои дни в Ньюгейт. А мне, например, на всю жизнь хватит и одного знакомства с этим «прелестным» местечком.
      – Мы отправимся в гостиницу, где остановился Баском, – пробормотал Стоунхам.
      – Джейсон, ты же знаешь, я бы с радостью предоставил тебе свой дом, если бы не Камилла и наш ребенок, который скоро появится на свет.
      – Я все понимаю, Тайлер, и на твоем месте поступил бы точно так же. Если мы больше не увидимся до отплытия… – голос Джейсона стал хриплым и оборвался.
      Стоунхам протянул Тайлеру руку, а тот в свою очередь обнял друга за плечи и крепко похлопал по спине.
      – Напиши мне, когда обоснуешься в Америке. Может быть, мы с Камиллой когда-нибудь захотим отправиться в путешествие. Но, между нами говоря, Джейсон, я очень надеюсь, что скоро настанет тот день, когда ты вернешься в Англию. Если для этого будет необходима гражданская война между Кромвелем и королем Карлом – что ж, так тому и быть.
      По другую сторону дверей в кабинет стояла бледная Сара. Америка! Колонии! Индейцы!
      Прежде чем дверь отворилась, девушка быстро пересекла холл и поднялась по лестнице в свою комнату. Ей нужно было собраться с мыслями и найти какой-нибудь выход. Америка находится в другом конце света, и если она уплывет туда с родителями, то никогда больше не увидит Малькольма.
      Бросившись на кровать, Сара разрыдалась.
      – Я их всех ненавижу! – всхлипывала она. – Отца – за радикальные взгляды, мать – за ханжество; но больше всех я ненавижу Баскома – за то, что тот открыл свой поганый рот, и за его дурацкие «божественные видения»!

* * *

      Сирена стояла, глядя в темноту; ночной ветерок ласково развевал прозрачные занавески. Свет стоявшей рядом лампы вырисовывал ее стройный стан под тонким шелковым платьем цвета персика. Темные волосы в прелестном беспорядке спадали на спину, а воздух благоухал ароматом ее духов.
      Риган смотрел на жену и вспоминал, как много лет назад впервые увидел ее силуэт в полосе света, падающего из окна. Сирена уже не юная леди, она стала более женственной и возбуждающей, но мужской инстинкт подсказывал Ригану, что в глубине души она оставалась той же решительной восемнадцатилетней девушкой, которую он встретил тогда.
      Сирена повернулась, почувствовав его присутствие. В ее взгляде мелькнула тревога, но на губах заиграла улыбка. Риган подошел к ней и обнял. Сирена с глубоко вздохнула и прильнула к его груди, наслаждаясь близостью мужа.
      – Что тебя мучает, дорогая? Все думаешь о Рэн? – спросил Риган, касаясь губами ее уха.
      – Мать всю жизнь переживает за своих детей. Конечно, я беспокоюсь о Рэн. Малькольм Уэзерли не годится в мужья нашей дочери. Тайлер был совершенно прав. Даже если бы он ничего не сказал нам заранее, я сама сразу бы это поняла.
      – Ах да, твоя женская интуиция! – проворковал Риган.
      Сирена повернулась к нему лицом.
      – Риган! Я говорю вполне серьезно! Не говори мне, что хочешь, чтобы Рэн провела всю оставшуюся жизнь при этом денди.
      – Нет, дорогая, не хочу. Но что мы можем сделать? Не привязывать же ее к кровати и держать до тех пор, пока она не одумается? Мы знаем Рэн: она не потерпит никакого вмешательства с нашей стороны. Девчонка может быть такой же упрямой, как и ты.
      – Лучше улыбайся, когда так говоришь! – пригрозила ему Сирена.
      Риган весело рассмеялся.
      – Не отрицай! Она получила от тебя хорошие уроки!
      – В стойкости или жалобах?
      – Конечно же, в стойкости, – заверил Риган.
      – Ладно, очаровательные комплименты не решат нашу проблему, – в глазах Сирены снова промелькнуло беспокойство, и она отвернулась.
      Риган вздохнул.
      – Догадываюсь, что мне нужно что-то придумать. Не могу видеть тебя нахмуренной, потому что на этом прекрасном лице появляются морщинки.
      – Морщинки! – вскрикнула Сирена. – Где? Она бросилась к зеркалу и принялась придирчиво рассматривать свое лицо.
      Риган опять рассмеялся – громко и хрипло.
      – Эх ты глупышка!
      – А ты… ты негодяй!
      Сирена нащупала щетку для волос, но Риган ловко увернулся от нацеленного на него «оружия мести», наклонив голову; он схватил жену за талию, и они вместе упали на мягкий ковер. Его губы нашли губы Сирены и прильнули к ним в страстном поцелуе, успешно прекратив все протесты жены.
      Через несколько минут Риган немного отодвинулся и серьезно посмотрел на Сирену.
      – Ты выиграла, дорогая. Если хочешь поговорить о Рэн, то я слушаю.
      Сирена улыбнулась. Как хорошо знал ее этот мужчина, и как она любила его! Риган чувствовал, что ей необходимо решить эту проблему и только после этого она будет всецело принадлежать ему.
      Риган поднялся на ноги и помог жене встать, на миг задержав ее в объятиях.
      – Только поторапливайся и все продумай, как следует, Сирена. Мужчина ведь не может ждать вечно.
      Погладив мужа по щеке, Сирена прошептала:
      – Знаешь ли ты, как сильно я люблю тебя, Риган?
      Она отошла и села в кресло подальше от кровати.
      – Скажи, что ты думаешь об Уэзерли?
      Риган принялся расхаживать по комнате, как делал всегда, когда размышлял.
      – Я целиком согласен с мнением Тайлера. Он пройдоха. Но из того, что рассказал Тайлер, я понял, что положение его оставляет желать лучшего. О его финансовых делах и говорить не стоит. Из всего этого обеспокоенный отец может заключить: главное, чем его привлекает Рэн, – это деньги.
      – Согласна, – решительно проговорила Сирена. – Рэн могла бы выбрать себе любого мужчину, какого захочет. Она красивая и умная девушка, но Уэзерли стал первым мужчиной, который принялся ухаживать за ней. Мы не должны допустить, чтобы она совершила ошибку и расплачивалась за нее всю жизнь. Риган, не можешь ли ты прямо отправиться к Малькольму и объявить, что мы не одобряем этот брак и, если он будет заключен, лишим Рэн наследства?
      Риган минуту обдумывал слова жены, прищурив синие глаза.
      – Нет, Сирена, это не сработает. Мы уже дали ему понять, как дорога нам Рэн. Он мог догадаться, что как бы ни сложились обстоятельства, мы не допустим, чтобы Рэн жила в нужде. Естественно, если Уэзерли будет женат на ней, наши деньги достанутся и ему. Есть другие предложения?
      – Мы можем откупиться от него достаточной крупной суммой. Если то, что сказал Тайлер о его финансовом положении, правда, он мог бы согласиться.
      – Неужели ты не понимаешь, что этот план погубит нас? Мы превратимся в объект вымогательства. Да, Уэзерли примет начальное предложение, но потом обдерет нас как липку, а сам будет тайно обхаживать Рэн. Даже найдя себе другую женщину, он все равно будет продолжать преследовать нас. И что произойдет, если Рэн обнаружит, что мы откупились от него? Мы потеряем ее, Сирена.
      Когда Риган остановился и взглянул на жену, он был весьма удивлен, увидев ее упрямо вздернутый подбородок и сияющие зеленым огнем глаза.
      – Что такое? Ты что-нибудь придумала, маленькая колдунья? Ну-ка давай, рассказывай! – потребовал он.
      – Все очень просто! Все это время решение лежало у нас под самым носом! – Сирена довольно рассмеялась. – Риган, ты заметил, как вчера Малькольм увивался вокруг меня?
      – Ха! Заметил! Разумеется, заметил. Не хотел говорить тебе, но я наблюдал за вами. Я знаю твою игру, Сирена, но не уверен в этом недоумке. Один неверный шаг с его стороны – и я бы перерезал ему глотку!
      – Вот оно! Вот решение!
      Сирена подошла к столу, села, достала из верхнего ящика лист бумаги, в задумчивости закусила нижнюю губу и начала писать.
      – Что ты задумала? – спросил Риган. – Что ты собираешься делать.
      – Спасибо тебе, дорогой! Ты только что разрешил проблему Рэн и Уэзерли. Можно с уверенностью сказать, что единственная вещь, которую Уэзерли ценит больше своей красоты и денег, – это его жизнь! Риган, милый, ты будешь угрожать ему!
      – Угрожать убить его? Сирена, это бесполезно! Каждый отец так или иначе грозится убить мужчину, который забирает его дочь, но лишь единицы выполняют угрозу, и Уэзерли это хорошо известно!
      – Конечно, все это так, когда дело касается дочери. С женой же все совершенно иначе. Я слышала об очень многих мужчинах, которые погибли, потому что были слишком внимательны к чужим женам. Уверена, что и Уэзерли знает о таких случаях. А ты, Риган, можешь разъяриться при необходимости.
      Риган на миг задумался, а затем рассмеялся.
      – Теперь я понимаю! Если бы я когда-нибудь подумал, что Уэзерли или любой другой мужчина хочет увести тебя, такой несчастный встретил бы свой конец на острие моей шпаги!
      – Именно это нам и надо! Я напишу Уэзерли маленькую записку с приглашением посетить меня завтра. Я все устрою, а ты, дорогой, застанешь нашего молодого денди в компрометирующей его ситуации. Уверена, что ты успеешь завершить наш спектакль.
      – С удовольствием! – Риган галантно поклонился. – А теперь поторапливайся и заканчивай эту проклятую записку, а я прикажу лакею немедленно доставить ее по назначению. Это глупая идея, но она может сработать.
      Сирена закончила писать и отдала листок Ригану. Он прищурился.
      – Сирена, мы сейчас испытываем судьбу, потому что, как все хитрости, эта может привести к обратным результатам и отразиться на нас с тобой.
      Под вопросительным взглядом Сирены он продолжал:
      – Мы должны быть очень осторожны. Рэн никогда не должна узнать, что мы сделали, иначе она возненавидит нас, моя дорогая, а тебя – больше всех.
      Взгляд Сирены стал жестоким и решительным: она знала, что Риган говорит правду. Сможет ли она вынести ненависть Рэн?
      – Я должна воспользоваться этим шансом, Риган. Пусть лучше Рэн ненавидит меня, чем попадется на удочку этого негодяя и распутника.
      Момент был напряженным, в воздухе витали незаданные вопросы и сомнения. Но Риган знал, что Сирена все просчитала, и решил оставить все как есть, чем бы это ни закончилось.
      На губах женщины появилась улыбка, но выражение глаз не изменилось.
      – Риган, отдай записку лакею и возвращайся побыстрее, – тихо проговорила она. – Мне необходимо, чтобы ты поддержал меня.

ГЛАВА 7