Глава 11

— Его светлость велел передать вам, мадам, что его неожиданно задержали дела. Мне также было приказано предложить гостям освежиться, пока его нет.

— Спасибо, Гиллет, — кивнул Брейди, подхватив пелерину, которую Эбби одним легким движением сбросила с плеч, и вручил ее подскочившему дворецкому. — Вижу, жестокосердный хозяин до сих пор держит вас под замком. Скажите, старина, неужели вас не подмывает взять да и сбежать?

В ответ дворецкий смерил его неодобрительным взглядом — и Брейди невольно вспомнился тот день, когда ему пришлось предстать перед директором школы после того, как он имел неосторожность швырнуть диванным валиком в одного из своих одноклассников по имени Уилл Уилкинс. У того сразу из носа хлынула кровь, и он помчался ябедничать. Брейди так до сих пор и не простил этого Уиллу, несмотря на то что тот давно уже носил титул маркиза.

— Забудьте об этом, друг мой. Я, как всегда, слишком много болтаю.

Эбби, которая, задрав голову, разглядывала высокие потолки, завороженная исполинскими канделябрами и лепниной, выдержанной в серо-голубых и горчично-золотистых тонах, с трудом заставила себя опустить голову и посмотреть на дворецкого.

— Я бы с удовольствием выпила чашечку чаю.

— Как прикажете, мадам. — Отвесив величественный поклон, Гиллет направился к массивным дверям, украшенным изысканной резьбой. Эффектно распахнув их перед гостями, дворецкий с поклоном отступил в сторону, пропустив Эбби и графа вперед.

— О, прошу прощения! Его светлость велел мне позвать миссис Харрис, если мадам пожелает осмотреть дом.

— Угу… кхм. — Это было все, что удалось выдавить из себя Эбби. Застыв от изумления, она обвела глазами огромную гостиную, словно пытаясь одним взглядом охватить ее всю и понимая при этом, что это невозможно.

Ей еще никогда не приходилось видеть ни таких высоких потолков, ни такого количества роскошной лепнины. Причудливые завитушки, венки и гирлянды, а между ними — пухлые ангелочки, парящие в бескрайней синеве неба у нее над головой и похожие на кудрявые облачка.

И канделябры! Всюду канделябры!

А колонны! Мраморные, с золотыми прожилками, они длинными рядами тянулись вдоль стен, но зал был настолько огромен, что между ними оставалось еще достаточно места для семейных портретов — таких больших, что фигуры на них казались живыми.

Интересно, они сейчас, наверное, разглядывают ее, презрительно сморщив свои аристократические носы, подумала вдруг Эбби.

А камин! Он был настолько велик, что в него, казалось, без труда можно было запихнуть весь их деревенский домишко в Систоне! Каминная полка и труба, тянувшаяся к самому потолку, выкрашенные в цвет слоновой кости, были настолько причудливой формы, что чем-то походили на цветущую шпалеру в саду.

Полдюжины окон, выходивших на улицу, занимали всю стену от пола до потолка, а сверху были украшены решетчатыми фрамугами. Позволяя солнечному

свету и воздуху щедро вливаться в комнату, они зрительно делали ее еще больше.

Эбби вдруг почувствовала себя совсем крошечной.

Обюссонский ковер, выдержанный в тех же богатых золотисто-горчичных тонах с вытканными по нему зеленоватыми шпалерами, которые смыкались по углам, удерживаемые только хрупкими букетиками нежно-оранжевых цветов, тянулся от стены до стены. По мнению окончательно перепугавшейся Эбби, он занимал никак не меньше квадратной мили. Ей казалось, что она стоит на берегу, отделяющем ее от другого мира, и тщетно пытается найти хоть какой-нибудь мост, чтобы перебраться туда, но никаких мостов она не увидела.

Сказать по правде, этот зал был куда больше похож на цветущий сад, чем на комнату в обычном городском особняке. Даже скорее на зимний сад, подумала Эбби, вдруг почувствовав себя уродливым слизняком, укрывшимся под розами от бдительного взгляда садовника. Господи, что она тут делает?!

Зал был настолько велик, что в нем поместились три комплекта диванов, кресел и даже козеток, разделивших его на три отдельных комнаты, и все равно еще осталось место для двух карточных столиков, нескольких изящных плетеных сундучков, парочки украшенных позолотой столов в форме полумесяца и даже чудовищных размеров шкафа со стеклянными дверцами — настолько громадного, что в нем могло бы поместиться две Эбби, — битком набитого китайским фарфором; даже по самым скромным подсчетам, он стоил целое состояние.

Какое великолепие! И ведь это была только одна комната! Все в доме Киппа говорило о богатстве — таком богатстве, которое ей и представить себе было невозможно, и сейчас мысль о нем тяжелым грузом придавила Эбби к земле, заставив ее остро почувствовать собственное ничтожество. Она начала задыхаться.

А потом ее разом захлестнула паника. «Нет, я не смогу тут жить», — с тоской подумала она. Она попятилась назад, к двери, вытянув перед собой руки, словно пытаясь оттолкнуть от себя эту бьющую через край роскошь.

— Нет, — слабым голосом пискнула Эбби, мотая головой. — Нет, Брейди, это невозможно. Я не смогу! Боже милостивый, Брейди, неужели кто-то может тут жить?!

— Неужели это так страшно, а, Эбби? — Брейди мягко подтолкнул се вперед. — А я-то думал, ничто не способно вас напугать, даже Кипп. А уж после того, как вы храбро отбрили мадам Люсиль, когда она заломила просто безбожную цену за кусок розового тюля, я решил, что более неустрашимой женщины на свете нет. Держу пари, что после встречи с вами бедняга слегла в постель, дрожа от ужаса, что вы снова ее навестите.

Эбби резко повернулась к нему.

— Это вовсе не смешно, Брейди! Господи, о чем я только думала?! Кто я такая, чтобы сюда соваться? Приемная дочь нищего деревенского сквайра, вдова — словом, убогое ничтожество. У меня ведь ничего нет! О Боже, Брейди, что же мне делать?!

Он осторожно усадил ее на кушетку.

— Глупости, Эбби! Это всего лишь дом — стены, пол, потолок…

— Нет, — перебила она, моля Бога о том, чтобы от страха ее не стошнило на этот великолепный ковер. — Это не всего лишь дом. Такому дому нужна соответствующая хозяйка. Виконтесса! А я — я просто Абигайль Бэкуорт-Мелдон. Вся наша прислуга в Систоне состоит из кухарки, двух горничных и старика садовника, у которого сил хватает только на то, чтобы притворяться, будто он что-то делает. А здесь… Да здешние слуги, увидев меня, просто лопнут от смеха! Тем более что я и понятия не имею, как управлять таким домом…

Вскочив на ноги, Эбби забегала по комнате.

— Столовое серебро я чищу сама, и его так мало, что на это уходит от силы час. А здесь его столько, что хватит загрузить работой дюжину слуг не меньше чем на неделю!

Откинувшись на спинку дивана, Брейди изящно закинул ногу на ногу.

— Ну и отлично! Стало быть, проблема, чем занять слуг, как минимум на неделю решена. А дальше все будет проще.

Эбби сжала кулаки.

— Да я не об этом! Бог с ним, с серебром! Предполагается, что я стану тут распоряжаться — ну чтобы хоть как-то оправдать свое существование в роли виконтессы. И как вы себе это представляете? Год за годом смотреть ему в рот, одного за другим производить на свет младенцев, а потом наконец сложить руки и сказать: «Ну вот, я выполнила свою часть сделки, милорд. Теперь могу я отправиться на лето в Италию?»

Да, она трусила и понимала, что надеяться на помощь Брейди просто глупо. А вот он нисколько не сомневался — именно эта необычная молодая женщина и есть та самая, единственная, кто способен составить счастье его друга.

Нужно было срочно ее разозлить.

С невозмутимым видом Брейди стряхнул с рукава невидимую соринку.

— Признаюсь, я не очень хорошо успел узнать вас, Эбби, но мне казалось, что вы храбрая. Простите, но вы меня разочаровали.

От обиды весь ее страх тут же улетучился. Круто повернувшись на каблуках, Эбби смерила его возмущенным взглядом:

— Вы меня тоже! Это ваше аристократическое воспитание позволяет вам сидеть, когда сама я стою? Нет-нет, не беспокойтесь, тем более вы так упиваетесь собой, упражняясь в остроумии на мой счет! И не пытайтесь снова меня оскорбить, заставив поверить, что я способна на то, на что я явно не способна. Неужели вы думаете, я не догадалась, куда вы клоните? Да я сама сто раз использовала этот трюк — в отношении своей семейки!

— Простите, Эбби. Видимо, мне просто не пришло в голову посмотреть на это вашими глазами. А теперь успокойтесь и скажите: чем я могу вам помочь?

Эбби тяжело вздохнула, руки ее бессильно повисли.

— Я хочу, чтобы вы по-прежнему оставались моим другом. Это единственная помощь, о которой я вас прошу.

— О, если это все… — начал он. И тут же осекся, ибо в этот момент Гиллет вкатил в комнату столик, ломившийся от тяжести столового серебра. — Гиллет, вы в курсе, что миссис Бэкуорт-Мелдон — невеста его светлости? Они должны обвенчаться в эту пятницу. Она станет вашей виконтессой, хозяйкой в этом доме, и будет за всем следить и всем тут распоряжаться. Я имею в виду все те мелочи, которые вы упускали из виду с тех пор, как скончалась старая виконтесса, матушка его светлости. Правда, чудесно?

— Брейди… — прошелестела Эбби, чуть не рухнув в обморок от такой «помощи».

Притормозив, дворецкий величаво выпрямился.

— Да, милорд. Мы все уже знаем об этом, хотя, признаться, я не был уверен, могу ли я сказать, что мы знаем… — надеюсь, вы меня поняли. Как бы там ни было, я счастлив, мадам, пожелать вам всяческого счастья и благополучия и от лица всей прислуги в доме, и от себя лично. Будем рады служить вам, мадам. Мы ждем не дождемся, когда в доме появится новая хозяйка!

Едва слышно застонав, Эбби без сил рухнула на диван. Брейди весело улыбнулся:

— Замечательно, Гиллет. К счастью, долго ждать вам не придется — всего лишь до пятницы. Да, дорогая?

— С радостью придушила бы вас, — чуть слышно прошипела Эбби, старательно улыбаясь дворецкому. Не знай Эбби, кто это, она сочла бы его герцогом, но уж никак не слугой!

Однако вид у него был самый что ни на есть добродушный. Может, они подружатся, робко подумала она. До сих пор она с легкостью заводила друзей — вряд ли она так уж сильно изменится, став виконтессой. Разве нельзя быть на дружеской ноге со слугами? Если это и не принято в свете, ей, во всяком случае, ничего об этом не известно. А сейчас она нуждается в друзьях, как никогда. И полагаться она может только на то, что ей подсказывает сердце…

— Благодарю вас за добрые слова, Гиллет, — несколько чопорно начала она. — Но его светлость не упомянул об одном… Видите ли, признаюсь честно, я не имею ни малейшего представления о том, как управлять таким огромным домом. Поэтому, — она покосилась на Брейди и немного успокоилась, когда тот одобрительно кивнул, — я от души надеюсь, что смогу положиться на вас, Гиллет, и на остальных слуг в доме тоже. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь, научить меня всему, что я должна знать, чтобы не ударить в грязь лицом перед виконтом?

— Ну что, старина? — не выдержал Брейди, пока дворецкий разливал чай; рука, которая была тверда на протяжении сорока лет службы в этом доме, сейчас чуть-чуть дрожала. Старый слуга был явно взволнован. — Все еще рассчитываешь сбежать отсюда? Теперь уж вряд ли получится, а? Ну, тогда почему бы тебе не присесть и не выпить чаю вместе с будущей виконтессой, пока я не налью себе чего-нибудь покрепче?

— Сесть, сэр?! Нет-нет, ни за что!

В эту минуту Эбби вдруг поняла, что судьба предоставила ей единственный шанс превратить величественного седовласого дворецкого в своего союзника, шанс доказать, что она достойна занять место хозяйки этого дома и в то же время завоевать дружбу и уважение всех живущих здесь,

И она не упустила его.

— Гиллет, — заговорила Эбби, беря инициативу в свои руки и догадываясь, что сейчас, возможно, решается ее судьба, — могу я попросить вас об одолжении? Вы обещали показать мне дом. Точнее, вы говорили, что миссис Харрис проведет меня по нему, верно? И наверное, было бы лучше начать с кухни — ведь она душа и сердце любого дома. Наверное, там огромный очаг, а над ним — котел с водой, да? О графе не беспокойтесь — думаю, он найдет чем заняться, пока меня не будет.

— Да, мадам. Конечно, мадам. Вы совершенно правы насчет его светлости, — с трудом скрывая улыбку, кивнул дворецкий и в сопровождении Эбби прошествовал к обитой сукном двери, которую она успела заметить.

Не прошло и десяти минут, как Эбби уже восседала за огромным кухонным столом и пила чай со сдобными булочками в компании самого влиятельного человека в особняке на Гросвенор-сквер — включая и самого виконта.

Следующие полчаса Эбби занималась тем, что знакомилась со слугами, стекавшимися на кухню со всех концов дома, всякий раз старательно повторяя про себя их имена, чтобы получше запомнить. Потом она пригласила всех за стол, ломившийся под тяжестью горячих, только что выпеченных булочек, пышек и хрустящих ломтиков хлеба с вареньем — всей этой роскоши, которую потрясенная такой честью кухарка выставила перед будущей хозяйкой дома.

Еще через час вся прислуга уже ела у нее с рук — и в прямом, и в переносном смысле.

Теперь Эбби и самой не верилось, что еще совсем недавно, поддавшись дикой панике, она едва не сбежала отсюда.

С этой минуты уже ни у кого, в том числе и у виконта, не возникнет ни малейших сомнений в том, что Эбби крепко держит в руках вожжи. Слуги станут спокойно заниматься своими делами, а ее муж будет счастлив и доволен, потому что это именно то, о чем он мечтал.

Эта мысль заставила Эбби улыбнуться.

Со специальным разрешением на брак в кармане, усталый после целого дня бестолковой беготни и униженных просьб, Кипп наконец добрался до своего дома. Дверь ему открыл молодой лакей.

— Его светлость с Генри в бильярдной, — почтительно ответил он на вопрос виконта о том, где его гости. — А та милая молодая леди где-то наверху — с миссис Харрис и кучей горничных. Прощения просим, ваша светлость, только там давеча такой шум стоял — будто мебель какую двигали.

Кипп уставился на прыщавого юнца немигающим взглядом и молчал так долго, что с лица лакея сбежала улыбка.

— Спасибо, Джордж,

— Не за что, милорд. То есть я хочу сказать, со всем моим удовольствием… ох, ваша светлость!

Махнув рукой, виконт отпустил смутившегося юношу, с тяжелым вздохом припомнив, что прежде Джордж был поваренком на кухне, а со времени его вступления на ответственную должность лакея прошло всего лишь несколько дней. Гиллет изрядно потрудился, обучая юнца всем тонкостям мастерства, однако работы тут был непочатый край. И этот старый негодяй еще собирается уйти на пенсию, возмутился Кипп. Как бы не так!

Он отправился на поиски Брейди, предпочитая не думать о том, что происходит наверху и чем там занимается его невеста. Неужели эта невозможная женщина решила переставить мебель? Да уж, времени она не теряет, с горечью подумал он. Естественно, Кипп знал, что бразды правления домом перейдут в руки его будущей жены, только не ожидал, что это произойдет так скоро.

Бильярдная некогда была будуаром его покойной матушки — здесь она отдавала распоряжения кухарке и составляла списки приглашенных на бал, советовалась с поставщиками и писала письма друзьям. Все тут — затканные цветами портьеры, обои из шелковистой китайской бумаги, разбросанные повсюду печатки с ее вензелем, козетки, обитые тканью цвета цикламена, и изящная белая мебель — носило на себе неуловимый отпечаток ее личности.

Открыв дверь, он вошел и на мгновение зажмурился, отчаянно мечтая, чтобы все тут хоть на мгновение осталось по-прежнему.

Но хрупкий белый с золотом бювар, за которым обычно писала его мать, исчез, стены из розовато-серебристых стали темно-зелеными. Деревянный пол больше уже не устилали пушистые ковры, вдоль стен вытянулись ряды киев, а все пространство занимал огромный бильярдный стол. Словом, из дамского будуара комната превратилась в приют богатого холостяка.

Над столом, закатав по локти рукава, склонился граф Синглтон, не сводя глаз с кучки шаров в углу. Правая нога его была согнута под каким-то

немыслимым углом, к вспотевшему лбу прилипла прядь темных волнистых волос.

— Брейди? — робко окликнул Кипп. — Как дела?

— Не сейчас, дружище. Если я закачу вон тот славненький оранжевый шарик, то партия останется за мной. И я одним махом выиграю пять миллионов фунтов, верно, Генри?

— В точности так, ваша светлость, — почтительно отозвался лакей. — Как раз для ровного счета, не в обиду вам будет сказано, сэр.

— Ха! Знаешь, Брейди, твое неумение освоить даже такую простую игру никогда не устанет меня удивлять! Да не оранжевый, ты, осел! Бей в голубой! Тогда у тебя все-таки останется шанс закатить хоть этот!

Брейди отвел назад кий, выдохнул и резким толчком выбросил кий вперед. Раздалось короткое проклятие — и оранжевый шарик высоко взмыл в воздух, пулей просвистел по комнате и закатился в угол, откуда его и извлек ухмыляющийся Генри.

— Дьявольщина! — возмущенно выдохнул Брейди, не в силах поверить в такую подлость. Потом сунул Генри кий, потоптался на месте, добавил еще пятифунтовую бумажку и широкими шагами направился к виконту.

— Да будет тебе, Кипп! Ты просто забыл, какое я совершенство во всех других отношениях. А маленькая неудача с бильярдом — это лишнее свидетельство того, что мне еще есть над чем поработать. Иначе было бы скучно жить, разве нет?

— Однако ради этого ты, похоже, готов отдать все на свете, да, старина? — усмехнулся Кипп, протянув приятелю бокал вина. — Итак, расскажи, как прошло утро в компании миссис Бэкуорт-Мелдон.

Натянув на себя сюртук, Брейди одним глотком осушил бокал и ухмыльнулся:

— Кстати, она уже давно разрешила мне называть ее Эбби. А утро мы провели великолепно… только, увы, не на Бонд-стрит. Все как-то сразу не заладилось, а причиной всему — мадам Люсиль, куда я по твоей просьбе отвез твою невесту, чтобы она подобрала себе к свадьбе подходящий туалет. Впрочем, Люсиль тут ни при чем, хотя, держу пари, счет она тебе непременно пришлет.

Вернув Киппу пустой бокал, Брейди захихикал:

— И на твоем месте, старина, я бы его оплатил. Допив вино, Кипп вернулся к буфету. Он все знал заранее — знал еще до того, как задал вопрос Брейди. Как он это узнал, не имело значения. Важно было другое — блестящий план подыскать себе жену, которая не станет вмешиваться в его жизнь, расползался по швам прямо на глазах.

А идея казалась такой заманчивой! Не идея, а мечта! Тихая серая мышка, без гроша в кармане, зато рассудительная и хладнокровная, она могла бы одним движением пальца управиться с целой армией бездельников-слуг. Кристально честная и прямодушная, вдобавок до такой степени уставшая от жизни, которую ей пришлось вести, что не задумываясь ухватилась за его предложение. Достаточно трезвомыслящая, чтобы не ожидать от него безумной любви. И достаточно благоразумная, чтобы не сбежать от него с первым же мужчиной, у которого хватит ума притвориться ослепленным ее красотой.

И каким бы он ни был подлецом — а Кипп всегда был честен с собой, — он считал, что Эбби для него просто находка.

Впрочем, теперь уже слишком поздно что-то менять. В его кармане лежит лицензия на брак. Он собственноручно написал и разослал объявления о свадьбе во все газеты. Прочитал записку от Роксаны, в которой она умоляла его прийти к ней «все обсудить», и бросил ее в камин.

Да и потом, говоря по правде, ему вовсе не хотелось что-то менять. Совсем нет. Потому что это значило бы снова оказаться под обстрелом глаз бесчисленных дебютанток и их мамаш, мучительно страдать от одиночества, когда через пару недель, самое большее через месяц, Мэри с Джеком вернутся в Лондон.

— Так что же произошло у Люсиль? — поинтересовался он. — Все, о чем я тебя просил, это помочь Эбби выбрать подходящее подвенечное платье. Тем более что Люсиль лично заверила меня, что у нее наготове три, любое из которых она без труда подгонит к пятнице, а потому у вас не должно было быть никаких хлопот.

Брейди с усталым видом плюхнулся на диван.

— Никаких хлопот?! Разумеется, будь твоя нареченная охотницей за мужем с тугим кошельком. А как выяснилось, эту малышку до сих пор гложет совесть. Дурацкая штука эти угрызения совести — я всегда боялся их как огня. Она решительно отказывалась даже взглянуть на платья, пока Люсиль не поклялась, что отправит счет ей самой; впрочем, в этом не было нужды, потому что бедняжка прихватила с собой все свои сбережения, вбив себе в голову, что за платье заплатит сама. Двадцать шесть фунтов, ты можешь себе представить? Все, что ей удалось скопить!

— О Боже! — простонал Кипп и схватился за голову, не желая больше ничего слышать.

— Да! Именно так все и было. Я даже подумал, что Люсилъ разрыдается! — Брейди явно вошел во вкус. — Ну, как бы там ни было, общими усилиями мы все-таки уговорили Эбби облачиться в очаровательное платье, и тут она снова прицепилась к Люсиль насчет цены…

— Хватит!

— Ну уж нет! — возмутился Брейди. — Держу пари, ты о таком даже и не слышал! Твоя нареченная закатила форменный скандал, крича, что это просто разбой и грабеж! Да-да, можешь сам спросить у нее. Так что жди теперь известий от мадам Люсиль. Готов держать пари, что она пришлет тебе счет длиной в милю. А кстати, ты знаешь, наша мадам Люсиль, эта рафинированная парижанка, в гневе выражается на самом великолепном кокни[4], какой я когда-либо слышал!

Это последнее замечание в свете всего предыдущего осталось незамеченным.

— Стало быть, она так и не купила подвенечное платье и вечерние туфли? Ни перчатки, ни веер, ни шаль — вообще ничего?! Интересно, и в чем она собирается встречать гостей в пятницу? В том же грязно-коричневом рубище, которое я видел на ней в прошлый раз? Нет уж, молчи. Я и без тебя знаю ответ. Господи, Брейди, да ведь ее просто сожрут!

— Да, я тоже ей это говорил. И знаешь что? По-моему, ей наплевать. Во всяком случае, она ясно дала понять, что не намерена принимать подарки от мужчины, который пока не является ее мужем. Опять эти идиотские угрызения совести!

Кипп устало выругался. И в этот момент у них над головой опять что-то грохнуло так, что затрясся потолок.

— А теперь она там двигает мебель — зачем, одному Богу известно! Дьявольщина, Брейди, что я наделал?!

— Ну, дружище, если ты дашь слово, что не свернешь мне шею, я скажу, что ты, похоже, влюбился в эту малышку!

— М-да… ничего удивительного, что твои приятели только и ждут удобного случая, чтобы расквасить тебе нос, — прорычал Кипп, взъерошив волосы и от злости даже не заметив, во что превратилась его прическа. — Не можешь простить, что я сделал предложение миссис Бэкуорт-Мелдон, предварительно не посоветовавшись с тобой? Или ты считаешь, что я сделал неудачный выбор, а вот поручи я поиски невесты тебе, все было бы по-другому?

Брейди вытаращил глаза и от неожиданности закашлялся.

— Мог бы, кажется, уже догадаться, что иногда благоразумнее промолчать — хотя я уже готов признаться, что свалял дурака, — с горечью проговорил Кипп.

Именно эту минуту и выбрал появившийся на пороге Гиллет для того, чтобы деликатно осведомиться, не может ли он сказать его светлости словечко наедине.

— О, умоляю тебя, только не сейчас! — простонал Кипп, чувствуя, что с него довольно. А ведь не далее как вчера он радовался как ребенок, нисколько не сомневаясь, что одним махом решил все свои проблемы. — Не уверен, что у меня хватит сил выслушать еще один монолог на тему, почему ты больше не можешь оставаться у меня в доме. Через три дня моя свадьба, да вдобавок еще и бал, и управиться со всем этим сможешь только ты, Гиллет. Так что если в твоей каменной душе сохранилась хоть капля жалости к твоему несчастному хозяину, будь добр, повремени с этим до другого раза, договорились?

— Прошу прощения, ваша светлость, но боюсь, разговора все-таки не избежать. Я пришел просить вас забыть о том, что я имел глупость просить вас об отставке, — величественно произнес Гиллет. Брейди от неожиданности хрюкнул и уткнулся в свой бокал, но дворецкий и ухом не повел. — После того как я имел счастье познакомиться с вашей невестой, я считаю для себя величайшей честью остаться в доме и служить будущей виконтессе всем, чем только смогу. Это мой долг перед вашей покойной матушкой, сэр.

— Ну вот видишь, Кипп, Гиллету она тоже понравилась! А ты не смел на это и надеяться, верно? Так чего ж тебе еще нужно?!

Кипп подозрительно взглянул на дворецкого. Потом на приятеля, ухмылявшегося с таким видом, словно кто-то при нем удачно пошутил. Но смысл данной шутки явно был понятен только им с Гиллетом.

Похоже, происходило нечто такое, о чем Кипп не имел ни малейшего представления. Конечно, может быть, он и не гений, но и не такой уж идиот, чтобы не сообразить, что эта парочка затеяла какие-то игры у него за спиной.

И тут его точно громом ударило! Ну конечно! Если Абигайль Бэкуорт-Мелдон привыкла железной рукой править всей этой сумасшедшей семейкой — окончательно спятившими на старости лет дядюшками, красивой дурочкой племянницей и ее братцем (скорее всего таким же призовым идиотом, если учесть, что представляет собой их дражайшая матушка) — и при этом еще вести хозяйство и так далее и тому подобное… значит, можно не сомневаться, что эта женщина способна справиться с чем угодно.