Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Обитаемый мир (№2) - Небо и корни мира

ModernLib.Net / Фэнтези / Тулянская Юлия / Небо и корни мира - Чтение (стр. 5)
Автор: Тулянская Юлия
Жанр: Фэнтези
Серия: Обитаемый мир

 

 


– Ты даже не понимаешь, Девонна! Когда люди любят, они становятся мужем и женой и живут всю жизнь вместе, и в горе и в радости. Ты небожительница, ты не можешь покинуть своего неба. У нас не может быть одной жизни. Мы разные.

Девонна молчала, раздумывая, сидя рядом с ним на полу. Небожители не вступали между собой в браки и не рождали детей. Они не знали семьи, каждому было хорошо в уединении. Вседержитель обещал, что, когда его замыслы об Обитаемом мире исполнятся и когда будет побежден последний враг, для небожителей наступит время заключать браки и рождать детей, чтобы наполнить ими будущий мир. Многие пары сговаривались на будущее, столетиями оставаясь женихами и невестами. Эти женихи и невесты встречались, дарили друг другу подарки и украшения, гуляли среди садов, а потом каждый шел к своим обязанностям, садам и искусствам и мог десятилетиями не искать новой встречи. Никого из небожителей не тяготило их вечное жениховство, они даже не считали такую жизнь ожиданием. Они просто знали, что наступит пора – и в их природе по воле Вседержителя раскроется то, что теперь спокойно дремлет. Девонна никому еще не давала обещания.

– Я смогу стать твоей женой, – сказала Девонна. – Когда придет Конец и Вседержитель воскресит спасенных людей в нашем краю у Престола, я сразу же найду тебя, и мы никогда не расстанемся. Осталось всего несколько лет, уже совсем скоро! Я буду тебя ждать. Я буду… – голос Девонны дрогнул, и она крепко сжала в руке ладонь Яромира. – Я буду каждую минуту думать о тебе. Я не отпустила бы тебя никуда, мы вместе ждали бы Конца в этом храме, но ты ведь знаешь: чтобы заслужить милость Вседержителя, ты должен сражаться в последней войне… Он всем обещал прощение, любому, кто выйдет в бой против богоборца. И потом мы всю вечность будем вместе.

Выражение отчаяния застыло на лице человека.

– Девонна, я говорил тебе, что я на другой стороне. Но у меня нет сил отказаться от тебя. Я заслужу милость Вседержителя, если ты будешь ждать меня у подножия Престола.

Девонне вспомнилось, как Яромир говорил, что скоро Вседержитель разрушит целый мир со всеми его озерами, лесами, и даже с мотыльками, но все это живое и хочет жить. И земнородные – голос мира – взывают о защите. Их жалко, но Вседержитель дал людям весть, что он делает все это ради будущего торжества своего царства. Его царство важнее мира, потому что он благ.

Откуда тогда зло в мире, если он благ? В Писании сказано: Вседержитель лучше знает, что нужно людям и что ведет ко благу. Ни людям, ни небожителям не надо его понимать, им не дано постичь путей Вседержителя.

«Но кто может обещать, что и в новом, будущем царстве, когда Обитаемый мир падет во прах, нас не ждет такое же «благо», которого мы не понимаем и которое нам ненавистно?» – горячо говорил Яромир.

Девонна и сама не первый раз думала об этом. Она тоже любила мир и иногда задавалась вопросом: разве не мог бы Вседержитель очистить его от зла и сохранить? Разве не мог он иначе устроить жизнь людей в мире, даже если они однажды не послушались его и преступили запрет? Какое благо в том, что люди умирают от голода и болезней? Раньше вестница спокойно отвечала себе на этот вопрос: страдания смягчают и смиряют людей, приближают их к Вседержителю. Слушая рассказы Яромира, она ясно поняла, что это не так. Страдания людей бессмысленны. Вернее, им придает смысл только их личное мужество и внутренняя сила. Привычно Девонна успокаивала себя тем, что Вседержитель лучше знает, что считать добром для и человека, и для небожителя. Но теперь ей было не по себе: если у нее и у Вседержителя уже сейчас такие разные представления о добре и зле, что же будет после уничтожения Обитаемого мира, когда не останется во Вселенной ничего, что ему неугодно? Тогда ни у кого не будет и малейшего выбора, и всем останется принять только одно «благо» на всю вечность.

– Но для меня, – говорил Яромир, – на всю вечность и так остается лишь одно благо. Если ты меня будешь ждать, я отрекусь от всего и буду служить Вседержителю. Моя душа его не принимает, но ради тебя буду сражаться за Престол против богоборца. Все это – только чтобы потом быть с тобой. Обещай, что будешь меня ждать, и я сделаю, что ты скажешь, стану таким, как ты хочешь!

Его ладонь ослабела в руках Девонны. В отчаянии и надежде человек отдавал себя в ее власть. И Девонне стало страшно. Она чувствовала, что Яромир передает в ее руки свою судьбу и даже свою душу, свою волю.

– Яромир, подожди немного, – тихо сказала она. – Совсем немного… Мне нужно подумать. Я бы ждала тебя, я готова, я хочу тебя ждать, как же иначе? Но это не просто – сказать: изменись. Дай мне подумать, ладно?


Девонна утешала Яромира и обещала ему не медлить с решением. Она ушла домой, но наутро, еще до рассвета, вернулась в храм. Весь день она ткала. Яромир молчал. Девонна была задумчива и сосредоточена. Казалось бы, так легко сказать это слово… Противник Вседержителя готов служить ему, пусть не искренне, но не сам ли Вседержитель обещал помилование любому, даже Князю Тьмы, если тот во время последней войны встанет на его сторону? Сказать слово – и Яромир будет спасен, на всю вечность они будут вместе.

Куда она толкнет Яромира, если скажет: не изменяйся, продолжай противиться Творцу? Он пойдет в преисподнюю, и это будет уже ее вина. Только через века, когда покается последний грешник в Тюрьме мира, Яромир обретет спасение. Но тогда он первый обвинит ее в том, что она поощрила его вражду и бунт, вместо того чтобы спасти его одним повелением. Он пока не знает, в чем его благо, но он вручил ей свою судьбу. Она должна спасти человека. Она мудрее и ближе ко Вседержителю.

Но чем больше Девонна говорила себе это, тем тяжелее становилось у нее на сердце, тем явственнее было ощущение неправды. Сломить волю человека, заставить его служить тому, что не принимает его душа, и сойти с пути, который он выбрал сам, ценой скитаний и мук, с открытыми глазами? Изменить Яромира так, что это будет уже не он, не тот, кто сидел с ней у костра, – другой? Без воли, без той внутренней силы, которая восхищала ее, полностью покорный ей, он перестанет жалеть мир, перестанет сочувствовать людям. И все ради одной цели – чтобы получить ее после Конца. Стоит ли она такой жертвы, чтобы он ради нее потерял самого себя, променял свою любовь к миру на любовь к ней? Стоит ли такой жертвы хоть кто-то из живущих? Девонна чувствовала, что внутри поднимается волна возмущения: нельзя, чтобы кто-то имел такую власть над душой и совестью другого!

Никакой лаской, никаким вниманием и любовью она всю вечность не сможет загладить вину и исцелить его, после того как сама же сломает по своему произволу.

Чем больше Девонна размышляла, тем яснее видела, что не в силах решить его участь. А если он прав? Ведь и сама Девонна в тайне сердца восстает против будущей гибели мира. Ведь и она не видит ничего отвратительного в земнородных, ничего противозаконного в их желании жить и найти себе защитника. Откуда они и кто их творит? Если Обитаемый мир в состоянии творить существ, значит, он живет сам, не по воле Вседержителя, набирает силу и становится соперником ему. Не потому ли Вседержитель так хочет его уничтожить? Ведь в последние времена именно мир и богоборец, его защитник, стали главными врагами Вседержителя, даже не Князь Тьмы. Значит, Обитаемый мир и вправду может оказаться опасным противником. Неужели Вседержитель боится его?


Девонна пошла в лес, и заходила все глубже и глубже. Ей хотелось увидеть земнородных – лесовиц и озерниц, – которые обитали здесь. Небожительнице казалось, они хранят какие-то тайны мира, которые Вседержитель не открыл своим творениям.

С тех пор как храм был заброшен, вестница много лет в одиночку бродила по этому лесу и днем, и ночью. Она нисколько не боялась его. Светил месяц. Глаза Девонны скоро привыкли к сумраку. В воздухе стоял запах нагретой за день хвои, свежести и ночной фиалки. Девонна знала, где скопления цветов, она шла, стараясь не наступать на россыпи белой звездчатки.

Над соснами взмыла сова. Клочья тумана путались в ветках кустов. Девонна сама не заметила, когда ей стало казаться, что лес видит ее. Казалось, лес помнил, что она бродит здесь много лет. Чудилось, деревья, когда она приближается к ним, думают: «А! Это та вестница из покинутого храма!»

Ощущение, что лес живой, становилось все сильнее. Девонна остановилась на небольшой поляне среди нечастого ельника – и вдруг сердце ее забилось. Здесь кто-то был. И тут же из сумрачных еловых ветвей загорелись четыре пары глаз. Не совиные и не кошачьи, они мерцали зеленым светом, как светляки. От неожиданности Девонна отступила, но постаралась не опустить глаз под этим мерцающим взглядом.

И тут же из-за елей бесшумно, как тени, вышли три девы в длинных светлых рубашках без всякой вышивки или узора, без поясов, с распущенными волосами, и тот дубровник, которого Девонна с Яромиром уже видели, – или очень похожий на него. Волосы одной девы казались серебристыми, как оборотная сторона листьев ивы, и тонкие ивовые ветви были вплетены в них. Другая, сумрачная и темноволосая, носила бусы из кусочков еловой коры и шишек. Третья была маленькой, тонкой, и в ее светлых волосах виднелись цветы ночной фиалки, которая наполняла запахом весь лес. У дубровника был венок из листьев орешника.

Девонна улыбнулась им. Ей стало так радостно, словно после долгой отлучки она вернулась домой и увидела братьев и сестер, по которым скучала. «Вот вы какие! – подумала она. – Ива, Ель, Ночная Фиалка… Орешник». Девонна чувствовала облегчение от того, что ей больше не нужно считать этот мир греховным и падшим. Ее радость сразу же ощутили лесные создания. Одна из лесовиц осторожно протянула руку к волосам Девонны, разглядев блеск серебряного обруча. Девонна сняла обруч и дала лесовице. Длинные волосы вестницы упали и рассыпались по плечам. Юный дубровник с совсем короткой, орехового цвета бородкой и зелеными глазами засмеялся.

Ночная Фиалка слегка потянула Девонну за руку. Земнородные хотели, чтобы она пошла с ними. По пути Девонна лучше присмотрелась к своим спутникам. Она разглядела, что у них треугольные звериные уши, как будто породивший их мир не сумел до конца воссоздать человеческий облик.

Все вместе они миновали ельник и вошли в лиственный лес.

По пути лесовицы осторожно рвали с деревьев листья, наклонялись за цветами и передавали одной из них, которая сплетала в причудливый венок листья клена, плюща, ольхи, бледные ночные цветы, белые чашечки вьюна, шиповник и фиалки.

Миновав глухую чащу, заросли кустов, ее спутники остановились на потаенной поляне, небо над которой было заслонено кронами деревьев. Девонна никогда не бывала здесь. Ее спутники притихли. Вестница ощущала, что эта поляна – сердце леса. Из земли, от высокой травы, от бегущего в овраге ручья расходились волны жизненной силы, которая наполняла лес до самых дальних опушек. Стоя здесь, Девонна чувствовала его весь: это было похоже на то, как у себя дома, закрыв глаза, вестница могла видеть свой храм. «Это место, где появляются на свет земнородные», – догадалась Девонна. Она стояла, не в силах пошевелиться, – через нее, от ног к голове, проходила созидательная сила земли. Лесовица с ветвями ивы в волосах протянула Девонне холст. Вестница развернула его: это была такая же рубашка почти до пят, как и у каждой из лесных сестер. Девонна поняла. Ее признали сестрой и просят принять дар. Закрыв глаза, вестница быстро сняла свое белое «небесное» платье и натянула рубашку лесовиц. Тогда носящая в волосах цветы фиалки надела ей на голову причудливый венок из листьев, цветов и трав леса.

В голове у Девонны прозвучало сразу несколько голосов:

«Деревья леса кланяются тебе».

«Попроси зашиты для нас, говорящая словами!»

«Старый лес знает тебя».

Лес, вместе со всем миром, осознавал приближение конца.

– Я попрошу для вас защиты, если увижу… его, – тихо обещала Девонна своим новым сестрам и брату, почему-то не решившись сказать вслух про богоборца, сына погибели.


Когда под утро Девонна покидала потаенную поляну, подол ее нового платья намок от росы. Над елями уже вставал рассвет. Сердце леса не хотело отпускать вестницу, и, прощаясь с земнородными, Девонна уже знала, что будет не раз возвращаться сюда. Это сердце ее леса. Это – ее мир.

Девонна появилась в храме с рассветом. Она пришла совсем не с той стороны, как обычно: вошла в двери, а не вышла из алтаря. Яромир не спал. Он смотрел в сторону алтаря – ждал ее появления. Но дверь скрипнула, и он обернулся. Девонна в простом холщовом платье и в венке из листьев, трав и цветов стояла перед ним. Глаза ее казались ярко-зелеными. Она шевельнула губами, пытаясь что-то сказать, и не смогла.

Яромир кинулся к ней навстречу, сжал обе руки своими ладонями:

– Что с тобой? Куда ты ходила так рано?

Девонная улыбнулась, чувствуя, как его ладони согревают ее замерзшие от лесной росы пальцы.

– Тебе не надо воевать за Престол, – сказала она. – Я не буду ждать тебя там. Я останусь здесь, с тобой. До самого конца мира. Я люблю этот мир, как и ты. Мы встретим его конец вместе и погибнем вместе с ним.


Яромир онемел и стоял, не сводя с нее глаз и опустив руки.

Он был еще молод, но скитания и тяготы наложили печать на его лицо. Девонна безмолвно смотрела на тонкую морщинку, которая вьется у него над бровью, и на скорбные складки в уголках губ. Она замечала, что в его темно-русых волосах уже поблескивают серебряные пряди.

Девонна ничего больше не говорила, но улыбнулась. И Яромир словно ожил, протянул руку к ней. Вестница вложила свою ладонь в его руку.

– Что ты делаешь со мной, Девонна? – с упреком воскликнул Яромир. – Что ты со мной делаешь? Как ты останешься со мной? Зачем ты мучаешь меня?

– Что с тобой? – испугалась вестница.

Яромир опустил голову.

– Девонна, я не смогу отказаться от тебя, даже чтобы тебя спасти. Лучше бы я умер в дороге… Но я жив – и я потяну тебя с собой в Подземье, если ты не освободишь свою руку и не уйдешь, – он быстро выпрямился, вестница почувствовала, как сильно сжались на ее ладони его пальцы.

– Почему я тебя мучаю? – с огорчением спросила Девонна.

– Потому что я не должен звать тебя с собой, – едва слышно отвечал Яромир. – Но ты – мое последнее, мое единственное счастье. Уйди, сжалься, Девонна!

Вестница вдруг успокоилась.

– Брось, – сказала она легко. – Я вовсе не хочу, чтобы ты отказывался от меня.

Не высвобождая своей руки, другой она обняла Яромира и заставила склонить голову к ней на плечо.

– Я рада, что ты не хочешь меня отпускать. Если ты будешь счастлив, то и я буду.


Пока храм еще не был заброшен, Девонна не раз видела, как люди берут друг друга в жены и в мужья. Но они с Яромиром не могли совершить положенный ритуал в храме.

– Девонна, завтра я возьму тебя в жены. Мы должны совершить обряд, – сказал Яромир.

– Какой? – не поняла вестница.

– Это будет только наш обряд, – сказал Яромир. – Пусть нас с тобой обвенчает наш мир и наш лес, наше последнее убежище. Ты моя, Девонна, а я твой.

Девонна улыбнулась опять. Она подумала, что лесовицы, озерницы и тот юный дубровник с коричневой, орехового цвета, бородкой будут свидетелями их свадьбы.

– Я знаю, где мы обвенчаемся. Я покажу тебе, – она вспомнила про сердце леса.

Девонна вернулась в храм, чтобы закончить полотно, которое начала ткать в подарок человеку еще у подножия Престола. Яромир пошел за ней и сел у ее ног, как любил сидеть и раньше. Казалось, ничего не изменилось. Шалый сладко потянулся и свернулся на полу. В храме, в устилающем пол сене, завелись цикады. Они не только прятались от солнца, но иногда в полумраке начинали стрекотать днем. Стучал ткацкий станок Девонны. Яромир смотрел, как летают руки небожительницы, окруженные легким сиянием – она светила сама себе. «Моя Девонна… любимая, бесконечно моя, – повторял про себя Яромир. – Зачем я беру тебя с собой в свой мрак? Из-за меня ты утратишь сияние…»

Но он думал и о другом. Ради их счастья Девонна сделала невозможное. Им обоим теперь должно хватить мужества быть счастливыми, даже на самом краю.

– Завтра будет наш праздник, Девонна, – тихо сказал Яромир. – Моя Девонна… любимая моя.


Зачем он им был нужен, этот свадебный обряд? Оба чувствовали, что нужен. Обряд означал, что они берут друг друга не украдкой, не со страхом, не второпях.

Вчера вечером Девонна закончила полотно – выткала поляну у подножия высокой сосны, обвитой плющом. Они с Яромиром в эту ночь легли вместе, но Девонна спала, а Яромир не смыкал глаз. Он боялся, что за вестницей явятся ее небесные собратья. Еще раньше в пристройке во дворе храма Яромир отыскал тяжелый плотницкий топор. На ночь он сунул топор под лавку. Вестница уснула рядом с человеком, прислонив голову к его плечу.

Утром Девонна повела его в глубь леса своей вчерашней тропой. Вестница хорошо помнила, как в храме когда-то венчались девушки из ближайших деревень. Девонна искупалась в ручье, вымыла и расчесала волосы, надела платье, подаренное ей вчера лесовицами. Она вспомнила их: с цветами и бусами из ягод и коры каждая была украшена лучше любой деревенской невесты. Девонна обошла окрестности храма, вернулась с ворохом цветов и листьев и принялась плести венки, сидя на крыльце. Яромир взял Шалого и ушел к ручью.

У стен храма росли мелкие белые розы. У ближайшего озерца цвели лиловые ирисы. Неподалеку – в тени, среди мха – Девонна обнаружила россыпь фиалок. Из этих цветов Девонна и сплела свадебный венок. Из плетей темно-зеленого плюща и дикого винограда вестница сделала себе пояс. Длинные нити вьюна оплела мелкими синими и белыми лесными цветами, соединила их с венком вместо лент, и они свободно спускались до пояса среди ее светлых распущенных волос.

Для Яромира Девонна подобрала резные листья разных оттенков – клена, орешника, дуба, – и перевила плетью плюща. Яромир переоделся в белую рубаху, которую Девонна когда-то принесла ему из своего небесного дома. Когда он вернулся, Девонна надела ярко-зеленый венок на голову Яромира, поправила ему волосы и улыбнулась.

– Теперь ты настоящий дубровник. Пойдем, – позвала она. Ей казалось, что «сердце леса» – это тайна, о которой нельзя даже между собой говорить вслух. Туда можно только прийти – и Яромир сам все поймет.


Они очутились на поляне у подножия матерой сосны. За сосной в зарослях чуть блестело потаенное озерцо. Яромиру почудилось, будто он откуда-то знает это место.

– Здесь, – сказала Девонна.

Она подвела Яромира к озеру. Они остановились над водой. На зыбкой поверхности возникли их отражения. Двое рука об руку стояли рядом. Красавица Девонна в пышном венке казалась богиней леса. Рядом с ней Яромир по-новому увидел себя, увенчанного листвой, тоже похожего на бородатого бога чащоб. К озеру подошел Шалый и стал лакать. Отражения заколебались.

Девонна и Яромир стояли рядом так долго, что птицы совсем перестали остерегаться их. Они порхали и пели в зарослях у них за спиной. Шалый, напившись, встряхнулся и свернулся поодаль. Поднятая им муть улеглась, и несколько водомерок заскользили по воде у самого берега. Кроны деревьев над головами, давая тень, сами переливались от полуденного солнца.

– Вот наш обряд, Девонна, – шепнул Яромир.

Девонна кивнула:

– Да.

– Ты моя?

– Да. А ты мой?

– Ты моя, а я твой, Девонна. Я люблю тебя… как мать, как сестру, как любимую, – добавил он. – Ты все для меня.

– И я люблю тебя… как отца, как брата и как любимого, – сказала Девонна.

У вестников не бывало ни отцов, ни братьев. Но Девонна знала, что она тоже любит Яромира всеми Любовями, которые есть на свете.

Они сблизились, бережно касаясь губами губ друг друга. Их поцелуй начался с этой осторожной ласки, а потом Девонна склонила голову на грудь Яромира, с улыбкой слушая, как он взволнованно дышит.

– Мы муж и жена? – спросила она, не поднимая головы.

– Да, – подтвердил он, крепче прижимая вестницу к груди; у него так билось сердце, что она это слышала.


Храм больше не был храмом.

Когда Девонна и Яромир стали близки, Девонна перестала возвращаться через алтарь в свой дом у подножия Небесного Престола. Алтарь больше не вел туда. Вестница знала, ее небесные собратья сказали бы: это потому, что храм осквернен. Но Девонна не чувствовала себя оскверненной, и теперь ее храм стал многократно дороже ей, чем когда был посвящен Вседержителю.

Они с Яромиром не знали, чего им теперь ждать. С тех пор как на заре времен часть небожителей ушла в Обитаемый мир следом за Князем Тьмы, Девонна никогда не слышала, чтобы кто-нибудь самовольно покидал край у подножия Престола. Тогда по велению Вседержителя небесное воинство низвергло спутников Князя Тьмы в Подземье. Но явится ли теперь кто-нибудь с небес, чтобы наказать вестницу Девонну? Или в последние времена все кары будут отложены до высшего суда над живыми и мертвыми?

Однажды утром Яромир вышел на двор. Девонна выглянула на крыльцо и увидела, как с топором в руках он движется, словно в пляске, рассекая лезвием воздух. Потрясенный Шалый застыл в стороне в напряженной стойке. Яромир чувствовал, что тело не так легко повинуется ему, как в дар-городские времена. Галеры сделали его еще сильнее, чем был, хотя он утратил прежнюю быстроту и гибкость. Но Яромир хотел вернуть себе прежнее мастерство.

Девонна замерла на пороге. Она понимала, что Яромир будет ее защищать, от кого бы ни довелось.


Девонна не могла больше готовить медвяный хлеб небожителей, беря муку из неисчерпаемой кадки. Но вместо даров неба свои дары Девонне и Яромиру теперь щедро посылал лес. Они просыпались с рассветом и, позвав Шалого, уходили в чащу. Весь лес стал для них домом и готов был кормить их летом и дать запас на зиму. В озерах ловилась рыба; Девонна собирала грибы и ягоды. Лесовицы открывали ей тайные тропы к черничникам и зарослям малины. Яромир решался собирать дикий мед, и опасность этого дела только привлекала его. За озером знакомый Девонны, юный дубровник, показал им густой орешник.

Их очагом пока был костер во дворе. Яромир сделал над ним навес от дождя. Девонна научилась разделывать и варить рыбу в старом котелке Яромира, с приправами из кореньев и трав.

Яромир с удивлением замечал, что вокруг их храма словно бы сотворился островок, который пока не затрагивают бури приближающегося Конца. Поглядев на недавно сотканное Девонной полотно, он вдруг узнал в рисунке то место, где они недавно венчались.

– Девонна, смотри! – показал он ей.

Вестница не сводила глаз с полотна.

– Это наше потайное озеро… – она растерянно улыбнулась.

Когда Девонна ткала, она еще не знала, что оно есть на самом деле. Она закончила полотно до того, как три лесовицы и дубровник привели ее на поляну с сосной – в сердце леса.

– Вокруг нас творится какое-то чудо, и мы не знаем, кто его творит: Вседержитель, лес или мы сами, – сказала она Яромиру.

Лесные сестры подарили бывшей вестнице прялку и научили делать пряжу из дикой конопли. Она узнала, что они прядут в своих дуплах и шалашах на деревьях целыми днями, чтобы одеть не только себя, но и будущих сестер и братьев. Раз в год, во время солнцеворота, в лесу появлялись новые лесовицы, дубровники и озерники, таинственно порожденные самим миром, юные, с кошачьими ушами и мерцающими в темноте глазами.

Яромир и Девонна старались не расставаться. Если Яромир шел ловить рыбу, Девонна отправлялась с ним и собирала травы у водоемов. Когда Девонна пряла или ткала, Яромир сидел в храме, делая деревянную посуду. Но чаще всего, оставив домашние заботы, они просто так бродили по лесу или сидели поздним вечером у костра. Яромир по-прежнему устраивался у ее ног, но теперь он клал голову ей на колени, а Шалый, свернувшийся неподалеку, посматривал на хозяина удивленным и ревнивым взглядом.


Приближалась осень, в кронах деревьев появились желтые листья, и лес дал невиданный урожай грибов. Девонна думала о том, как бы приманить лесных кроликов и вычесывать их – она хотела прясть шерсть на зиму. Никто не нарушал уединения тайного места вокруг храма. Была надежда, что небожительница и ее муж-человек останутся здесь в безопасности до самых последних дней мира.

Девонна с каждым днем все сильнее ощущала свою связь с лесом: ей уже не нужны было подсказки лесовиц и дубровников, чтобы найти грибные места или дикую яблоню. Лес жил ожиданием осени. Девонна чувствовала, как птицы готовятся к отлету, звери делают запасы, лесовицы и дубровники собираются уснуть в дуплах старых деревьев… Кроны деревьев ловили последние лучи летнего солнца. Но теперь, кроме жизни леса, Девонна ощущала еще одну жизнь. Человеческой женщине понадобилось бы время, чтобы понять, что она зачала. Девонне хватило нескольких часов, чтобы ощутить зарождение и рост нового существа в себе самой.

«Я рожу ребенка! – изумленно обрадовалась она. – Мы с Яромиром дали ему жизнь!»

Девонна ощутила это на рассвете. Яромир крепко спал рядом на лавке. Голова Девонны лежала у него на плече, им было тепло под одним одеялом. Шалый дремал под лавкой. Стараясь не потревожить мужа, Девонна приподнялась, оглядывая храм, серый в утренних сумерках. «Здесь будет дом нашего ребенка…» – подумала она, и сердце ее забилось от неясной тревоги. Девонна больше не могла уснуть. Было еще так рано, что она не хотела будить Яромира и, выскользнув из-под одеяла, укрыла мужа потеплее и вышла во двор.

Край леса тонул в предрассветном тумане. Вдохнув зябкую свежесть, вестница ощутила, как просыпается вокруг лес. Она свернула с расчищенной дорожки и пошла по траве. Подол платья Девонны намок от холодной росы, а волосы стали влажными от тумана.

На краю двора Девонна прислонилась к старой сосне, обхватив шершавый ствол руками. Их с Яромиром ребенку недолго жить в мире. Предчувствие Конца исходило от сосны, от травы, на которой стояла Девонна, от всего, что окружало ее.

«Проси защиты для нас!» – вспомнила она мольбы земнородных. Все чаще они встречали ее такими просьбами, странными для нее: почему они просят ее ходатайствовать за них? Перед кем?

«А мне у кого просить защиты для нашего ребенка?» – думала Девонна, сдерживая рыдания, обняв руками старую сосну и прижимаясь к ней.

Сколько бы ни осталось миру жить, ей прежде казалось: достаточно, чтобы они с Яромиром успели быть счастливыми. Но их ребенку не суждено повзрослеть, он не увидит будущего, не узнает ни любви, ни ремесел – а только страх ранней смерти. Даже если мир проживет еще полтора десятка лет, тем больнее будет их дочери или сыну смириться с гибелью в самом начале юности. А что его ждет потом? Они с Яромиром нарушили волю Вседержителя и сойдут во мрак Подземья. Что ждет их ребенка?

– Что с тобой, Девонна?

Она не слышала, как Яромир подошел сзади. Он накинул на плечи вестницы плащ и обнял:

– Почему ты ушла? Тебе нездоровится?

Девонна обернулась и спрятала лицо у него на груди.

– Я хотела тебя обрадовать… – начала она. – Но мне страшно. Я не боюсь погибнуть вместе с миром. Но теперь с нами погибнет и наш ребенок. Он уже есть, он родится к следующему лету. Он не успеет… – Девонна сжала руку Яромира и посмотрела ему в глаза. – Он ничего не успеет. Весь лес просит защиты. Весь лес и весь мир вместе с ним. И наш ребенок тоже… Что нам делать? Неужели нет надежды? – повторяла она.

Яромир гладил ее волосы свободной рукой, в другой сжимая ладонь вестницы. Он думал: как хорошо было бы, если бы не было ни Вседержителя, ни его Замысла. Тогда Девонне не было бы страшно, что она принесет в мир ребенка, и Яромир бы не утешал ее, а радовался бы вместе с ней.

Что за мир создал Вседержитель? Мир, в котором без его милости нет спасения от Князя Тьмы. Мир с хваленой свободой выбора для людей: быть верным Небесному Престолу и заслужить вечную жизнь или оказаться во мраке Подземья. В чем тут свобода? Так и любой раб волен выбирать между верной службой хозяину и бичеванием!


«Весь лес просит защиты. Весь лес и весь мир вместе с ним. И наш ребенок тоже…» – про себя повторял Яромир слова Девонны. Была глубокая ночь. Девонна уже спала. Яромир нарочно дождался, пока она уснет, и вышел во двор. Он не сказал ей, что задумал. Не хотел, чтобы в его решении была ее доля.

«Обе руки его свидетельствуют против него…» Яромир посмотрел на тыльные стороны своих ладоней: они были помечены каторжным клеймом. Приметы богоборца в последние времена были известны каждому.

«И лик его будет помечен между людьми, чтобы он не мог скрыться…» Запустив пальцы в бороду, Яромир нащупал тонкий шрам от ножевого удара. Жизнь бродяги щедра на такие подарки. Вот он, начинается под скулой и уходит в густую щетину на щеке.

«И против сердца его при жизни стоит печать смерти…»

Яромир снял рубашку. Напротив сердца не стояло у него никакой печати. По словам пророчества, смертные, неугодные Вседержителю, сходят во мрак Подземья. Князь Тьмы клеймит их знаком «S», первой буквой от слова «раб» на древнем наречии небожителей. Этот знак означает, что хотя богоборец и жив, но уже умер для прощения. Он сын погибели. Только третий знак укажет на него без ошибки.

Яромир сидел у костра. Он сунул в огонь лезвие ножа и, пока нож раскалялся, углем нарисовал у себя против сердца печать смерти. Наклонив голову, внимательно пригляделся, проверяя, правильно ли развернут знак: потом не поправишь! Наконец Яромир взял нож за теплую деревянную рукоять и вытащил из огня. «Девонна!» – подумал он, этим именем словно заговаривая боль. Острие коснулось кожи. Яромир в свете костра отчетливо различал намеченный углем рисунок на своей груди. Мышцы окаменели, зашипела на раскаленном острие ножа кровь. Последняя из объявленных в пророчестве примет заняла место на груди Яромира из Даргорода.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28