История наблюдателя и наблюдаемого более удивительна, чем обычно осознает любой из нас. Без осознания большого U, я сам считаю себя движущей силой, стоящей за тем, на что я смотрю, и что я делаю. Но с чувственным осознанием, я замечаю, что до малого меня, или малого u, присутствовала нелокальность. В общепринятой реальности психологии, мы говорим о наших проекциях на других людей, но по правде, никто не знает, откуда происходят проекции. Сходным образом, опыты наблюдателя, наблюдаемого, заигрываний, векторов, и большого U возникают между нами в той же мере, как мы возникаем вследствие основополагающей схемы взаимоотношений. История скрытого в глубине большого U помогает нам идти дальше проблемных аспектов проекции, и, как я буду показывать в данной главе, это помогает нам сочувственно подходить даже к самым радикальным сценам отношений.
 

 
      Большую часть времени, наши взаимоотношения строятся на секретах — на том, что мы делаем и чувствуем, но о чем предпочитаем не говорить. Но один из самых больших секретов, на самом деле, не следует сохранять: большое U и ощущение сновидящего ума каждого человека. После первой важной встречи с кем-либо, договоренность продолжать отношения только на уровне земной повседневной жизни хранит большое U в тайне. Сохранение этой тайны со временем становится скучным и раздражающим. Разделяйте большое U с другими! Узнавайте общее направление большого U отношений, и рассказывайте о нем своему другу; вы будете чувствовать большую уверенность в себе и другом человеке. Выполняйте какую-либо разновидность первого тренинга; узнавайте о сигналах и ролях, векторах и заигрываниях. Работайте над какой-либо формой второго тренинга; перевоплощайтесь и становитесь разумом взаимоотношения, который нуждается в вас обоих, чтобы выражать себя.
      Одна из моих коллег, Уэйнилл Уайлдер (Waynelle Wilder), записала удивительную историю. Она получила черепно-мозговую травму в серьезной автомобильной аварии, и заново училась писать в течение нескольких месяцев после этого. Вот как она описывает свою связь с человеком, который случайно столкнулся на своей машине с ее машиной.
      Уэйнилл: Шш, шш, шш, шепчу я, гладя его по голове. В действительности, это не его голова; это шапка на его голове, хотя я уверена, что могу чувствовать его волосы под шапкой. Он плачет и приговаривает: «О, нет, ах нет, ах нет». И я откликаюсь ему мантрой «шш, шш, шш». Мы заключены в странные объятия; он сидит на корточках перед окном моей машины, и я глажу его голову-шапку. Я все еще зажата внутри машины. Я осознаю, что до сих пор никогда не испытывала такого непреодолимого сочувствия. Каждая слеза, которую он проливает, привлекает мой взгляд и кажется моей собственной. Я знаю, что он плачет и стонет от боли, но это я истекаю кровью. Почему-то это несоответствие не замечается. Наша связь кажется естественной.
       Я не чувствую физической боли, только страдание от боли. Я вижу и слышу мужчину, сидящего на корточках слева от меня, перед тем, что было для меня передним боковым окном. Его кожа сверкает, как черные бриллианты. Мне любопытно, почему он расстроен, но я знаю, что мне нужно его утешать: «шш, шш, шш». Его слезы — мои слезы, это какой-то странный экстаз: «Все будет в порядке, я знаю». Он возражает: «о нет, ах нет, о нет, не будет»(стр. 26)
      Измененное состояние, сочувствие, и поэзия Уэйнилл говорят мне о ее чувстве единства с ситуацией, удивительном охвате всего происходящего. Это опыт большого U — сочувствие, дар. Большое U подобно паттерну или «намерению», стоящему за ситуацией. Дон Хуан говорит об этом лучше всего: « Тебе был дан абстрактный дар: возможность летать на крыльях намерения».
 

 
      Большое U — это дар, но в то же время, его можно развивать. Позвольте мне описать еще одну драматическую ситуацию: развитие отношений с медведем. Сочувствие помогло мне иметь дело с незваным гостем — черным медведем. Этот медведь недавно беспокоил нас с Эми на побережье Орегона. Он часто посещал нас по ночам, переворачивая мусорные баки и отрывая части нашего дома. Я спешно одолжил у приятеля ружьё — но, к счастью, так и не использовал его, избрав вместо этого методы, описанные в данной книге.
      Поскольку мы живем примерно в 100 метрах от национального лесного заповедника, с более широкой точки зрения, всегда возможен обоснованный спор относительно того, принадлежит ли нам наша собственность. С человеческой точки зрения малого u, наш дом, несомненно, принадлежит нам. Но сточки зрения медведя, это не так. С позиции нелокальности, мы все живем вместе, и ничто не принадлежит никому — но большинству из нас редко бывает доступна такая точка зрения. Удивительность земли не может быть ничьей собственностью — это хорошо знали наши индейские предки.
      Так или иначе, самая радикальная встреча с этим медведем произошла около полуночи, когда мы с Эми разговаривали в кухне. Я говорил ей, что, по моему мнению, у нее очень много «силы». В этот момент, мы услышали рёв. Мы посмотрели на дверь, откуда исходил этот звук, и увидели через стекло то, что на первый взгляд казалось монстром, производившим невероятный грохот. В нескольких метрах от того места, где мы стояли внутри дома, черный медведь расшвыривал ящики на передней лестнице. Нас отделяла от него только стеклянная дверь. Оказавшись лицом к лицу с медведем, который отрывал разные части нашего дома, прежде чем погрузиться в спячку в декабре, мы быстро решили использовать параллельные миры — метод сложения, включающий в себя различные заигрывания, который я буду подробно объяснять в конце этой главы. Возможно, рассказ этой истории послужит нам полезным введением к следующему упражнению.
      (Рисунок 18.1. Черный медведь. С разрешения Канадского Музея Природы, )
      Я вспомнил это упражнение потому, что в тот вечер, возможно, часом раньше, мы как раз работали над ним. Так или иначе, глядя на представшую мне сцену, я мог без всякого труда заметить, что пыталось привлечь мое внимание в данной ситуации. Зубы медведя! Глядя на медведя, разрывавшего какие-то коробки в нескольких метрах от меня, поначалу я мог видеть только его зубы. Я не знал, собирается ли он нападать; мои основные инстинкты приказывали мне быть осторожным и следить за этими зубами! Продолжая смотреть, я также побуждал себя замечать другие переживания, связанные с медведем. Я заметил, что мое внимание привлекает его черный мех. Этот мех казался мне странно уютным, даже хотя в то же самое время, я был испуган. В таких обстоятельствах, мне было трудно понять это заигрывание, однако я его запомнил. Когда мы стояли там, глядя друг на друга, в сфере моего внимания, наконец, всплыло третье заигрывание. Внезапно, черный медведь застыл как изваяние. Он стоял совершенно неподвижно, глядя нам прямо в глаза, в то время как мы стояли внутри дома, глядя на него через стеклянную дверь.
      С помощью Эми, я быстро прочувствовал и «прошел» различные заигрывания и параллельные миры, которые только что привлекли мое внимание. Те зубы были горячими! Они направлялись в Флориду. Делая едва заметные шажки — почти в своем воображении — я двинулся в направлении Майями. Затем я почувствовал уютный мех, который вел в направлении Латинской Америки. Неподвижность…ммм, я ненадолго задумался, и направился в направлении Киото в Японии, туда, где у меня был дзенский опыт (см. рис. 18.2)
      (Рисунок 18.2. Отношения с медведем. Надписи на рисунке, сверху по часовой стрелке: Зубы, горячие — Флорида; Мех, уютный — Латинская Америка; Неподвижность, Отрешенность — Киото, Япония; U— Бразилия, Манаос, Аяхуаска, БАРАБАНЫ!)
      Я проходил эти три вектора очень осторожно, используя едва заметные медитативные движения головы. Результирующий вектор большого U шел прямо в Манаос, в центре Бразильской Амазонии, где мы за несколько лет до этого принимали участие в церемонии Аяхуаска. Все еще стоя неподалеку от медведя, я в долю секунды уловил ассоциацию с этой церемонией: барабанный бой. Он был громким и мощным. Не задумываясь больше ни на секунду, я быстро прошел в нашу гостиную, схватил висевший там на стене барабан — наш «барабан Хайда» — и начал барабанить как можно громче. Вы можете видеть этот барабан на рис. 18.3. Стрела рядом с барабаном указывает направление моего большого U.
      (Рисунок 18.3. Большое U и барабан Хайда, сделанный «J.G.» (инициалы на барабане)
      Так или иначе, я начал барабанить перед медведем (разумеется, стоя в нескольких футах от него, за дверью). Сперва медведь просто стоял там; возможно, он смотрел на нас в изумлении. Он слушал, затем внезапно повернулся, и убежал прочь. Какое облегчение! Мы плакали от радости.
      Но в глубине души, я чувствовал больше, чем облегчение. Я чувствовал глубокий контакт с землей. Я не могу полностью описать его словами. Я ощущал свирепость зубов, жару юга. Я чувствовал мех, теплоту Латинской Америки. И я знал неподвижность медведя как что-то связанное с силой природы, чувством земли, ощущением чего-то в небесах и водах. Наконец, все это сочеталось, давая мне общие чувства того, что я называю большим U, которое в этот момент означало туземную жизни, удивительные сообщества, обитающие вблизи Манаоса на Амазонке, и на Хайда Гваи. Танцы Гваи, подражавшие движениям животных, напоминали мне о единстве всех существ.
      Барабан или чувство большого U, стоявшее за ним, посылали сообщения, которые я не могу передать словами. Они говорили о моей любви к людям и природе, о моем уважении к жизни, страхе и свирепости, и, в каком то смысле, о моем чувстве единства с миром медведя. Чисто с точки зрения общепринятой реальности, звук, возможно отпугнул медведя. Но с более чувствующей точки зрения, с точки зрения ощущения большого U, медведь пробуждал, или напоминал мне своего рода пиковое переживание единства. Некоторое время спустя я, с помощью Эми припомнил, что медведи, как-никак, играли центральную роль в первом в жизни сновидении, которое я могу вспомнить. В некотором смысле, я встретился со своей собственной жизнью. Эми чувствовала то же в отношении себя, но это другая история, которую я расскажу в другой раз.