Серафина смотрела вверх. Некоторое время она скептически разглядывала облако, потом снова перевела взгляд на Сюзанну.

— Да, — мечтательно продолжала та, — мои туфельки сверкают золотом, а в руках я держу кружевной веер с жемчужинами по краям…

Серафина молчала.

— На балу я встречаю прекрасного принца. — Сюзанна уже не могла остановиться. — Он тут же предлагает мне выйти за него замуж, потому что полюбил меня с первого взгляда, а потом увозит меня в свой серебряный дворец. — Она легла на спину и принялась разглядывать облака. — Все это так и будет, когда я вырасту. Жаклин, а сколько тебе исполнилось лет, когда ты пошла на свой первый бал? — спросила она у старшей сестры, сидевшей рядом с ней на траве.

Жаклин чуть скосила глаза, устремленные в бесконечность. Она даже не слышала, что говорила Сюзанна.

— Извини, что?

— Твой первый бал.

— Не помню. — Жаклин вздохнула.

— А твой бальный наряд? Расскажи мне о нем.

— Не помню, — повторила Жаклин.

— Конечно, помнишь, — возразила Сюзанна. — Ты много раз рассказывала, что он был расшит золотом и серебром, а спереди украшен сапфирами и жемчугом. Ну же, в театре, в Париже.

— Да, действительно, ты права.

— Тебе сделали такую высокую прическу, — продолжала Сюзанна, — что пришлось наклонять голову, когда ты выходила из кареты.

— И это правда. Сюзанна поморщилась.

— Дамы уже не носят такие прически, потому что это немодно.

Жаклин взглянула на сестру. На Сюзанне было надето зеленое шелковое платье, отделанное желтыми кружевами, ее вьющиеся волосы украшали зеленые ленты. Она выглядела как маленький ангел, но Жаклин не отреагировала и на это. Последние шесть недель она жила словно по привычке: ей не хотелось ни говорить, ни думать, ни дышать, в сад с сестрами она вышла после того, как леди Харрингтон пригрозила вывести ее силой.

— Миссис Харрингтон говорит, что я еще слишком мала, — донесся до нее обиженный голосок Сюзанны.

— Слишком мала, — эхом отозвалась Жаклин.

— Но мне почти одиннадцать, — возразила девочка. — В этом возрасте ты уже ходила в театр.

— И все-таки тебе еще нужно подрасти.

— Это нечестно! — капризно надула губы Сюзанна. — Нужно так долго ждать, чтобы повзрослеть…

Жаклин отвернулась. И еще нужно пережить так много боли, подумала она.

Шесть недель. Именно столько времени прошло с той трагической ночи в Кале. Не так уж и много, если подумать. Слишком мало, чтобы притупить ее боль. Когда-нибудь боль должна отступить; если этого не произойдет, она сойдет с ума.

Моряки «Анжелики» хотели вернуться во Францию сразу же после того, как они доставили Жаклин в Дувр, но погода испортилась, и им пришлось два дня ждать, пока стихнет шторм. Когда же они наконец смогли добраться до Кале, выяснилось, что инспектор Гарнье погиб, а Черный Принц со своими людьми уплыл, увозя с собой очередную спасенную аристократку. О мальчике ничего узнать не удалось. На Сидни лица не было, когда он рассказывал эти новости Жаклин.

Сначала она отказывалась верить. Арман жив, и слухи о его смерти — чистая ложь. Старый моряк не стал спорить с ней, а только посмотрел на нее глазами, наполненными болью и страданием. Потом у нее началась истерика, и леди Харрингтон была вынуждена послать за врачом.

Несколько дней Жаклин провела в полузабытьи, оглушенная снотворным, но это не избавило ее от ночных кошмаров. Наконец она отказалась от лекарств, которые не спасали ее от боли и страха.

Большую часть времени Жаклин теперь проводила в своей комнате, она почти перестала есть и отказывалась говорить с кем-либо. Так не могло продолжаться вечно — ей пора было начать заботиться о сестрах и начать новую жизнь, но Жаклин не знала, как это сделать.

Серафина тоже страдала. Девочка мучительно переживала отсутствие своего маленького друга. Объясняя ей, что случилось, Жаклин представила дело так, будто Филипп уехал не надолго, и даже хотела добавить, что он обязательно вернется, но не смогла. Ее немного утешало то, что о нем ничего не было известно — значит, оставалась призрачная надежда на его возвращение.

Леди Харрингтон и сэр Эдвард были до глубины души потрясены известием о смерти Армана, а Мадлен пребывала в отчаянии. Она пришла к Жаклин вскоре после ее возвращения, и обе женщины долго плакали в объятиях друг друга.

— А когда я стану актрисой, — прервала размышления сестры Сюзанна, — то выйду на сцену в роскошном платье, и все будут мне аплодировать. Правда это замечательно?

— Да, конечно, — ответила Жаклин.

Сюзанна все еще лежала на траве рядом с Серафиной и разглядывала облака. Они находились в прекрасном, залитом солнцем саду, но Жаклин не испытывала от этого никакой радости. Она сомневалась, что вообще сможет теперь испытывать это чувство.

Неожиданно Серафина приподнялась и повернула голову в сторону дома.

— В чем дело? — спросила ее Жаклин.

Девочка, не обращая внимания на сестру, продолжала пристально разглядывать что-то.

Жаклин не ждала ответа, потому что Серафина все еще не разговаривала — ей было достаточно кивка или взгляда. Но малышка словно окоченела, ее лицо побледнело, и она стала похожа на статую.

— Наверное, она услышала что-то странное, — предположила Сюзанна. — Знаешь, у нее невероятно острый слух.

— Откуда тебе это известно? — удивилась Жаклин.

— Иногда, когда мы играем в детской, — начала объяснять Сюзанна, — Серафина вдруг останавливается; потом начинает смотреть на дверь, словно ждет кого-то. Я тоже прислушиваюсь, но ничего не слышу, а через какое-то время обязательно кто-нибудь входит. Знаешь, — она перешла на трагический шепот, — мне кажется, что Серафина чувствует приближение людей.

— Ерунда, — отмахнулась Жаклин.

В этот момент Серафина поднялась на ноги и бросилась бежать по направлению к дому. Бледно-голубое платье путалось в ее маленьких ножках, длинные волосы развевались на ветру.

— Куда ты? — крикнула ей вслед Жаклин, но девочка продолжала бежать, не останавливаясь. — Сюзанна, придется тебе пойти посмотреть, все ли в порядке.

Сюзанна медленно встала, кокетливо расправила складки своего платья и только потом побежала вслед за сестрой. Жаклин смотрела на то, как девочки бегут по зеленой лужайке, и думала, что ей нужно как можно скорее выйти из депрессии, потому что ее сестры еще такие маленькие и им требуется постоянная забота.

Горе, которое она переживала, сжигало ее душу. Часы тянулись бесконечно, складываясь в долгие безрадостные дни, наполненные слезами и страданием. Но она сильная и сможет взять себя в руки. Она уже испытала не одну утрату и каждую смогла преодолеть.

Правда, пока все складывалось по-другому. Арман был ее надеждой, он спас ее от смерти и научил жить, заставил смеяться и петь от счастья. И он всегда возвращался к ней.

Всегда, но не сейчас.

Жаклин закрыла глаза. Слезы заструились по ее щекам, но она уже не чувствовала этого. Перед ее мысленным взором стоял он. Она лелеяла этот хрупкий образ, боясь спугнуть его.

— Жаклин.

Ее имя прозвучало медленно и протяжно, словно музыка.

Сердце девушки замерло. Боясь, что вот-вот сойдет с ума, она медленно открыла глаза.

Перед ней стоял Арман — как всегда высокий, красивый, потрясающий. В его глазах светилась нежность, он улыбался ей и протягивал к ней руки.

Едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Жаклин бросилась в его объятия. Ее руки ощупывали его грудь, плечи, спину, гладили волосы, словно она хотела удостовериться, что он действительно существует.

Арман наклонился и накрыл ее губы своими губами. Ее поцелуй отдавал цветами и солнцем, как тот сад, в котором они находились. Он поклялся себе, что больше никогда не покинет ее, потому что знал: если он будет тысячу лет стоять здесь и целовать ее, это не утолит его жажду.

Он вытер ладонью ее мокрые щеки и прошептал:

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

Жаклин зарылась лицом в его куртку и замотала головой.

— Только мысль о тебе заставила меня вернуться с того света, — сказал он тихим голосом. — Я помнил, что меня ждет впереди сказочная жизнь с тобой, а от этого трудно отказаться.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Я боялась, что ты умрешь…

— Я тоже. Но Филипп думал иначе и переубедил меня.

— Филипп с тобой? — спросила Жаклин, и ее сердце переполнилось радостью.

Арман кивнул.

— После ранения я потерял сознание. Прибывшие на место гвардейцы и жаждущие крови горожане обнаружили Бурдона с ножом в груди, меня и уплывающую лодку, переполненную людьми, переодетыми революционными солдатами, которые увозили аристократку. Филипп немедленно сообщил им, что это люди Черного Принца, и именно они напали на инспектора Гарнье, что Никола сочувствовал им, так как был влюблен в тебя. Заодно Филипп посоветовал им послать запрос в Комитет национальной безопасности и убедиться, что инспектор Бурдон уже несколько раз помогал тебе бежать. Про меня он сказал, что я пытался помешать твоему побегу, а Никола выстрелил в меня.

Брови Жаклин удивленно приподнялись.

— Неужели Филипп рассказал им все это?

— Мальчик потрясающе умеет выходить из трудных ситуаций, — улыбнулся Арман.

Жаклин вспомнила, как Филипп спас ее от толпы, придумав историю про чуму, и тоже улыбнулась.

— Наверное, он научился этому, пока жил на улице…

— Филипп понял, что я тяжело ранен, и некоторое время мне нельзя будет двигаться, — продолжал Арман. — Он очень беспокоился, что за это время может выясниться, кто я на самом деле, поэтому убедил капитана Национальной гвардии, что инспектор Гарнье — единственный, кто видел Черного Принца без всякой маскировки, поэтому его нужно спрятать и держать в секрете то, что он жив, чтобы Черный Принц не разыскал и не убил свидетеля.

— Так вот почему твои люди ничего не смогли узнать, — догадалась Жаклин. — Им сказали, что ты мертв.

— На самом деле меня отвезли на небольшую ферму в пригороде Кале. — Арман погладил ее по щеке кончиками пальцев. — Там за мной ухаживала одна крестьянка. Все это время Филипп был со мной. К несчастью, моя рана воспалилась, и я две недели провел в беспамятстве. Филипп исправно ходил на берег и ждал «Анжелику», но она так и не появилась.

— Видимо, он ее не заметил или она подходила к берегу, когда его там не было, — с сожалением сказала Жаклин. — Сидни приплыл во Францию через два дня после того, как привез меня сюда. Они провели в море несколько дней, но так как все опрошенные ими люди подтвердили твою смерть, команда решила вернуться домой.

Арман кивнул.

— Мне потребовалось несколько недель, чтобы восстановить силы. Когда я понял, что корабль не придет, то стал искать другую возможность для побега. За мной постоянно следили гвардейцы на тот случай, если Черный Принц действительно явится, чтобы убить меня, однако несколько дней назад нам с Филиппом удалось обмануть их и ночью перейти границу, а оттуда вернуться в Англию на австрийском корабле.

Жаклин крепко обняла его. Теперь все, кого она любила, были рядом с ней.

— Но где же Филипп? — нетерпеливо спросила она. Арман улыбнулся.

— Серафина завладела им в ту самую минуту, как мы вошли. Думаю, он все еще там.

Жаклин вспомнила, как сестра бросилась к дому задолго до появления Армана. Тогда они с Филиппом скорее всего еще даже не подъехали к дому. Может быть, она действительно умела чувствовать приближение знакомых ей людей?

— Что с тобой? — спросил Арман.

— Все хорошо. — Она улыбнулась.

Он прижал ее к себе, наслаждаясь ощущением близости. Его пальцы перебирали ее волосы, вынимая из них шпильки, чтобы золотистые пряди свободно рассыпались по ее плечам.

Жаклин застонала, когда ее бедро дотронулось до его восставшей плоти. Арман уже не понимал, где находится и что с ним происходит: его рука заскользила по ее груди. Они ласкали друг друга, забыв обо всем на свете.

— Жаклин! — раздался крик с другого конца лужайки.

Она почувствовала, что сердце екнуло у нее в груди, и замерла, а потом судорожно начала приводить себя в порядок. При этом глаза Армана горели страстью и желанием. В ответ она улыбнулась ему так соблазнительно, что он застонал.

Обернувшись, Жаклин увидела приближающегося к ним Филиппа — Серафина держала его за руку с твердым намерением никогда не отпускать от себя. Заметив, что Жаклин смотрит на него, мальчик помахал ей рукой.

Жаклин сделала шаг ему навстречу, но Арман удержал ее.

— Я должен сказать тебе одну вещь. — Он с беспокойством посмотрел на приближающихся к ним детей. — Перед тем как встретить тебя, я совершил много ошибок. Мне было все равно, жив я или умру: рискуя жизнью ради других, я надеялся искупить эти ошибки.

Жаклин нежно дотронулась до него.

— Ты не виноват в их смерти, — негромко сказала она.

— Может быть, и так, — неуверенно согласился он. — Слава Богу, что ты дала мне шанс. Я построю прекрасный дом для Сюзанны, Серафины, Филиппа и для нас с тобой, а детей буду растить как своих собственных. — Его пальцы стерли слезинку с ее щеки. — Жаклин, — внезапно прошептал он охрипшим голосом, — выходи за меня, и я посвящу всю свою жизнь тому, чтобы доказать тебе свою любовь.

Она обняла его, не заботясь о том, что на них смотрят.

— Да, — прошептала она. — Да.

В ответ Арман обнял ее и крепко поцеловал, в то время как младшие члены его новой семьи с изумлением и восторгом смотрели на эту сцену.