ГЛАВА 21

Мэт сидел в темноте и прислушивался. Звуки скрипок разносились по всему дому, так же как и топот танцоров. Он представил Джонси, танцующую с одним из постояльцев, смеющуюся и наслаждающуюся праздником.

Весь вечер он только о ней и думал. А как было не думать, если он провел в ее комнате целую ночь и полный день? Едва он принимался думать о носовом платке, найденном в конторе Джея Ти, и о том, кому бы он мог принадлежать, он чувствовал запах розы и сразу вспоминал, какая у Джонси нежная кожа. Или вспоминал, как ночью, на кухне, она обняла его за шею и притянула к себе.

Ни к чему хорошему эти мысли не приведут, напомнил он себе. Она не похожа на тех женщин, к которым он привык. Она не имела ничего общего с Лотти. Порядочная женщина, такая, как Джонси, не одобрит его мыслей. Она просто вытолкает его из своей комнаты на чердак, если не на улицу.

Тяжелые шаги на лестнице сообщили ему, что вечеринка окончилась. Скоро ему предстоит еще одна бессонная ночь в одной комнате с Джонси, и он не очень-то этому радовался.

Проходили минуты, закрылась последняя дверь. Но она не приходила. Он ждал, почти затаив дыхание, недоумевая, что могло задержать ее.

Потом он услышал шуршание атласного зеленого платья и представил себе ее кожу цвета сливок. Он услышал, что она медлит перед дверью.

Мэт спрыгнул с кровати, постаравшись ни на что не наткнуться. Это не трудно, с усмешкой подумал он. Он провел здесь уже столько времени, что запомнил расположение мебели. Он зажег лампу на туалетном столике в тот момент, когда вошла Джонси. Щеки у нее горели, а несколько прядей, которые она до этого подкалывала, выбились из прически.

– Похоже, все прекрасно провели время, – сказал Мэт, стараясь не замечать, как хорошо сидит на ней платье.

– Да.

Она подняла руки и пригладила волосы.

– Я недавно разжег огонь. Он должен продержаться подольше.

Сложив руки на груди и прислонившись к столбику в ногах кровати, Мэт сделал вид, что Джонси нисколько его не интересует, что не было правдой.

– Хорошо.

В комнате повисла тишина.

– Ты выглядишь усталой.

Он также подумал, что выглядит она чудесно, но промолчал.

– Так и есть. – Она подавила вздох. Он знал, что это и его вина.

– Я все думал. Как только погода улучшится, я уйду. Придя сюда, я осложнил тебе жизнь.

Ее глаза были прикованы к его лицу.

– Я совсем не тебя имела в виду. – Она сделала к нему шаг, остановилась. – Уйти отсюда небезопасно для тебя.

– Небезопасно для тебя, если я останусь. – Мэт намеренно шагнул к ней и остановился совсем рядом.

– Я не боюсь. – Ее лицо было безмятежным и спокойным.

Он взял ее за талию и притянул ближе, целуя в лоб.

– Распусти волосы, – прошептал он, вспомнив, как они прекрасны.

Джонси дотянулась до прически и стала по одной вынимать шпильки, волной упала тяжелая грива волос.

Мэт запустил в них пальцы, перебирая пряди. Золотой свет лампы отбрасывал тени, и ее волосы цвета виски казались от этого темнее.

– У тебя красивые волосы, – сказал он, поднимая их и давая упасть водопадом.

Прочитав на ее лице покорность, Мэт отбросил все сомнения. Он знал, что хорошо, а что – нет, но “хорошо” и “плохо” были слишком простыми чувствами для того, что он испытывал. Поэтому он нагнулся и нежно поцеловал ее, и она отозвалась, обняв его за шею и возвратив поцелуй. Застонав, он крепко обнял ее.

Мэт почувствовал, как внутри у него разгорается огонь. Он наклонился и стал целовать ее уже припухшие губы. Ее мягкая кожа привела его туда, где на шее часто бился пульс. Она выгнулась, позволив ему припасть к чувствительному месту. Он опустил руки, чтобы обнять ее за ягодицы, но наткнулся на турнюр.

– И зачем женщины носят эту чертову штуку? – хрипло пробормотал он.

Джонси хотела сказать, что ей он тоже не нравится, но не могла выговорить ни слова. Удары сердца отдавались у нее в голове, изгнав оттуда все мысли.

Губы Мэта проложили жаркую дорожку к выпуклости ее груди, затем, не отпуская Джонси, он со знанием дела расстегнул до талии пуговицы на ее платье. Простая хлопчатобумажная рубашка осталась последней преградой. Острая тревога охватила ее, когда он развязал тесемки и ее обнаженные груди оказались в его ладонях.

Его поцелуи спускались все ниже, а руки скользнули по плечам и стянули с нее платье. Она подумала о себе как о “падшей женщине”, но отринула эти слова, отказываясь признать их и отдаваясь его прикосновениям, которые воспламеняли ее.

Медленно, постепенно он покрывал поцелуями ее шею, подбородок, потом снова завладел ее ртом. Огонь внутри у нее разгорался, и скоро его пламя шумело в ее ушах. Эти его поцелуи так отличались от прежних, и она понимала, что ни в чем не сможет ему отказать.

Одним движением он взял Джонси на руки и, оторвавшись от нее только на миг, перенес к кровати. У нее не осталось никаких сомнений, когда она заглянула ему в глаза, а он поставил ее на ноги, окончательно стянул с нее платье и сорочку, сорвал турнюр, и он упал на мягкую зеленую груду у ее ног.

Она совершенно неподвижно стояла как зачарованная, а он сжал ее плечи, притянул к себе и поцеловал в чувствительное местечко на шее. Она откинула голову. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ни ветер, ни снег, заметавший дом, ни жар, исходивший от печки – ничего не имело отношения к тому, что происходило внутри нее.

Подняв голову, чтобы заглянуть Джонси в глаза, Мэт пропустил сквозь пальцы ее волосы – от виска до волнистых кончиков, завернув в них Джонси, как в покрывало.

– Ты прекрасна, – прошептал он, не сводя с нее глаз.

Она тихо улыбнулась и коснулась его темных усов.

Он легонько поцеловал ее, потом усилил поцелуй. Грубая фланелевая рубашка скользнула по соскам Джонси, когда она потянулась к нему, и по ее телу прошла дрожь ожидания.

Искушаемый ее шелковистой кожей, Мэт провел ладонями по ее грудям, обнял тонкую талию и остановился на округлостях ягодиц. Он глухо застонал и прижал ее к себе.

Он сходил с ума от бархатистости ее кожи, такой схожей с лепестками роз, чей запах все время окружал ее. Он уткнулся носом в сладко пахнущий висок, кончиком языка ведя по ее уху.

Она затрепетала.

– Мэт…

Ее голос прозвучал незнакомо, как будто бы издалека, низкий и напряженный.

Не отвечая, он продолжал целовать ее, ее щеки, глаза и снова губы. Потом медленно, очень медленно он опустил ее на постель, пока оба они не простерлись на ней. Он захватил ладонью ее грудь, и Джонси выгнулась, опираясь на другую его руку.

Оторвавшись, Мэт приподнялся на локте. Он смотрел на нее с благоговением, открывая для себя новое чувство. Он никогда не испытывал к женщине ничего подобного. Не то чтобы он был совсем бесчувственным и искал лишь телесного удовольствия. Но она была другой. Что-то в ней трогало его, и трогало глубоко. Он не даст ей задаться вопросом, что происходит между ними. Он единственно знает, что в этом нет ничего плохого. И так это и было. Он обвел пальцем линию ее губ. Ее глаза походили на тлеющие угольки, готовые вспыхнуть от малейшего его прикосновения. Дыхание у нее сделалось частым и неглубоким.

Он сел, расстегнул рубашку, вытащил ее из брюк и снял. Расстегнул ремень и опустил его на пол.

– Думаю, это надо снять, – сказал он, берясь за ее туфли и возясь с пуговицами, пока туфли не оказались у него в руках. Убрал их прочь. – И это. – Он снял с нее чулки, задержавшись на округлых икрах, потом сжал в ладонях ее ступни.

Она лежала перед ним, вытянув руки вдоль тела, закрыв глаза, а ее волосы разметались, подобно опахалу.

Мэт встал. Его взгляд прошелся по всему ее телу так уверенно, словно он касался его руками. Стукнули об пол его сапоги, сначала один, потом второй. Джонси открыла глаза и смотрела на него, пока он снимал брюки и ложился рядом с ней. Сначала он коснулся ее колена, потом погладил по бедру и положил руку на низ ее живота.

– Ты знаешь, что твои глаза выдают все твои мысли? – спросил он, его руки были легкими, словно бабочка касалась ее своими крыльями.

Джонси чуть мотнула головой, неотрывно глядя в темные глаза. Ей хотелось погладить курчавую поросль на его широкой груди, но ее рука была зажата между ее и его бедром.

– Я могу почти читать по ним.

Она моргнула, чтобы избавиться от мыслей, которые бились в ее голове. Он усмехнулся:

– Это не поможет.

Она проказливо улыбнулась и закрыла глаза:

– А вот это поможет.

– Нет. Не закрывай их. Мне нравится смотреть, как темные и золотистые искорки сменяются янтарными. Как на закате. – Он провел рукой по ее животу и очертил сначала одну грудь, потом вторую. Джонси открыла глаза. – Вот так. – Он ухмыльнулся.

Подняв свободную руку, Джонси нагнула его голову к себе, соединив их губы. Он лег на нее, опершись ладонями по сторонам ее лица, запустил пальцы в волосы Джонси. Она приоткрыла рот, и он принял приглашение с таким напором, что она содрогнулась всем своим существом. Огонь внутри нее разгорался.

Мэт приподнялся и раздвинул ее ноги своими. Внутри Джонси поднималось жгучее желание, и она двигалась, отвечая на него. Она порывисто обняла Мэта, а он покрывал ее лицо пылкими поцелуями, прежде чем снова завладеть ее губами. Соприкосновение губ и языков заставило их сплестись в неистовом объятии, соединяясь, отрываясь друг от друга и снова соединяясь.

– Джонси… – Его голос, прерывистый от нетерпения, прозвучал у самого уха. – Я не хочу сделать тебе больно.

Она помотала головой и выгнулась, отвечая на его мольбу. Она встречала его с нарастающей страстью… Потом вдруг ее мир оказался заполненным им. Вскрик наслаждения сорвался с ее губ.

Вместе они двигались, как одно существо, ища единения, стремясь друг к другу, пока пламя, раздуваемое их желанием, не поглотило их полностью.

Потом пламя взорвалось миллионами искр, оставив их опустошенными, но дав взамен нечто новое.

Мэт, уткнувшись лицом в мягкий изгиб ее шеи, отдыхал, лежа на Джонси, но перенеся вес на руки, на которые опирался по сторонам ее головы.

– Боже, – слабо проговорил он.

– Ты просишь о помощи? – спросила она. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Ни в коей мере.

Она обвила его шею руками, провела ногтями по спине. Он вздрогнул.

– Чувствительное место? – спросила она.

– Сейчас у меня везде чувствительные места. Он положил на ее ноги свои и пощекотал пальцами ее ступни. Она содрогнулась.

– Чувствительно? – с ехидцей поинтересовался он.

– М-м-м, везде.

В комнате темнело, пляшущие тени стали более явными. Внезапно Мэт и Джонси погрузились в темноту.

– О-ох. Кто-то опять забыл заправить лампу, – вздохнула Джонси.

– Обычное дело, я бы сказал, – отозвался Мэт, перекатившись на бок и увлекая Джонси за собой. – Но теперь мне не придется вставать, чтобы задуть ее.

– Мне бы это не понравилось. Мы бы спали с зажженной лампой.

Она тесно прижалась к нему. Он отодвинулся, вытащил из-под них одеяла.

– Если мы туда не заберемся, то скоро замерзнем.

Он притянул ее к себе, подложив руку ей под голову, и накрыл их одеялами.

Джонси поудобнее устроилась у него под боком, теребя пальцами волосы на его груди, тихонько гладя его. Она чувствовала себя в безопасности, ощущала заботу – и все это было совершенно ново для нее. Она расслабилась под успокаивающими движениями руки Мэта, который гладил ее по спине, бедрам и ягодицам. Для тревог и сожалений не осталось места. Не существовало ничего, кроме счастья и свершения этой восхитительной минуты. Ничего.

Джонси проснулась от тихого, спокойного дыхания Мэта, овевавшего ее щеку. Она лежала неподвижно, уютно свернувшись рядом с его сильным телом и прислушиваясь к порывам ветра. Из-за исходившего от Мэта тепла ей не хотелось и думать о том, чтобы встать.

Лежа в темноте, она вспоминала прошедшую ночь. Никогда, даже в самых безумных мечтах, она не могла представить, что будет вести себя так безрассудно и испытывать при этом такое наслаждение. Она повернулась лицом к Мэту, ее волосы ненадежной преградой легли между ними. И тут же изображение ее обнаженной тетки молнией промелькнуло в мозгу. Судорожно вздохнув, она окончательно проснулась. “Нет!” – подумала она, стараясь не вспоминать о сходстве. Джонси зажмурилась и сжала кулаки в напрасной попытке прогнать нежеланные мысли.

Рядом заворочался Мэт.

– Джонси…

Его рука легко дотронулась до ее кожи, гладя, лаская.

Напряжение в ее теле растаяло под его прикосновениями, как мед в холодном кувшине под лучами солнца. Но страх все равно пробирался в мысли. Страх перед тем, что таилось в ней. Она боролась с этим. И с Мэтом.

– Мне придется встать, чтобы растопить внизу печь. Завтракать захотят все, даже если они никуда не смогут выйти.

На самом деле она в этом сомневалась, учитывая выпитое накануне.

Она откинула одеяло со своей стороны кровати, и сразу же ее обнаженная кожа ощутила покалывание холода. Ноги коснулись пола там, где ледяной шелковистой грудой лежало ее атласное платье.

Мэт взял ее за руку.

– Полежи в постели, в тепле, пока я разожгу для тебя огонь. Сомневаюсь, что все поднимутся так рано после вчерашней вечеринки. – Он нежно погладил ее, низкий голос звучал ласково. – Уверен, что Дэн и Джинни точно не встанут.

Она вырвалась более резко, чем хотела.

– Нет. Ты ошибаешься. Мистер Нэттер определенно захочет, чтобы завтрак был подан вовремя, хотя бы из духа противоречия.

В поисках своей сорочки Джонси споткнулась о сапоги Мэта. Она повторяла про себя: “Я не такая, как она. Я не такая, как она!” Джонси на ощупь натянула сорочку и рабочее платье, не заботясь, все ли в порядке с ее одеждой. Зубы у нее стучали, а пальцы тряслись, пока она с большим трудом справлялась с чулками и туфлями.

Отбросив одеяла, Мэт сел на край постели.

– Джонси, нам надо поговорить.

Она уловила искренность в его словах, и это напугало ее.

– Нет, мне действительно надо идти. Она бросила искать передник и выбежала из комнаты.

Очутившись на кухне, она зажгла лампу, едва сумев удержать в дрожащих пальцах спичку. Потом схватила шерстяную шаль Мэгги и закутала плечи, прижав свои длинные, непричесанные волосы. Из кармана пальто одного из постояльцев вытащила пару перчаток и засуетилась вокруг огромной плиты, выметая в ведро золу, открывая вьюшки и кладя растопку. Вскоре в печи уже потрескивал огонек.

Она держалась как можно ближе к плите, но требовалось некоторое время, чтобы металл нагрелся и дал достаточно тепла. Однако ничто не могло растопить холод, проникший к ней в душу.

Джонси пыталась не обращать внимания на чувства унижения и стыда, набросившиеся на нее. Но они нападали на нее из каждой комнаты этого дома, который принадлежал ее тетке, содержательнице публичного дома.

Джонси схватила лампу и бросилась в гостиную, чтобы затопить там камин. Сверкающие люстры, казалось, смеялись и укоряли ее. Чистая, прибранная комната обвиняла ее в том, что она хочет казаться кем-то, кем на самом деле не является. Она повернулась ко всему этому спиной и оказалась перед очагом.