Алекс

Но что же это я – все твержу о муже, а описать его не удосужилась!

Итак, представьте себе тридцатичетырехлетнего египтянина из древнего мусульманского рода. Алекс – чуть выше среднего роста, немного полноват в бедрах, как большинство здешних мужчин. Но это не портит его фигуру, а наоборот, придает моему мужу солидность и значимость.

Волосы его жгуче-черные и жесткие, как щетка. Он стрижет их очень-очень коротко и подбривает виски.

Он смуглый, ягкогубый, полнощекий, глаза у него – как у принца из арабских сказок: большие, карие, маслянистые, с длинными ресницами.

Я считала мужа очень красивым мужчиной и, естественно, гордилась этим.

Позднее, когда в древнейшем музее мира в Каире на площади Тахрир я увидела деревянную статую жреца-чтеца Каапера, я была просто поражена сходству этого шейха эль-баляда с моим Алексом. Это самая древняя из всех деревянных статуй Древнего Египта, сделанная в натуральную величину.

Я тогда попросила мужа встать рядом со жрецом и сделала фото. Нас увидели французские туристы – и залопотали что-то восторженное, забили на экскурсовода и защелкали фотоаппаратами. Все смеялись, размахивали руками, что-то говорили нам... После этого случая я перестала восхищаться мужем и начала его боготворить.

Алекс учился в университете Аль Асхар в Каире – он окончил медицинский факультет и поехал в Россию, где мы и познакомились.

Мой муж такой классный, вы не представляете себе! Я не видела прежде таких мужчин – он говорил всегда так уверенно и убедительно, что возражать ему никто не смел, во всяком случае, я никогда не находила аргументов «против». Алекс всегда был прав во всем, и я беспрекословно слушалась его и подчинялась с удовольствием. Он и по возрасту был старше меня – на двенадцать лет.

Алекс состоял в организации «Братья-мусульмане» и даже занимал там какой-то важный пост, чем очень гордился. В 1987 году, когда президента Мубарека избрали на второй срок, в Народном собрании «Братья» стали главной оппозиционной силой страны. Хотя правящая национально-демократическая партия подавляла оппозицию численностью, «Братья» были реальной занозой в заднице египетского президента. Несмотря на то что «Братья-мусульмане» были нелегальной организацией, они регулярно проводили съезды, выпускали газеты, занимались благотворительностью. «Братья» носили особые значки на внутренней стороне лацкана пиджака. Членами этой организации были известные арабские ученые, преподаватели университетов, бизнесмены, врачи, инженеры.

Алекс родился в интеллигентной, обеспеченной семье.

Его отец Мохаммед и мать Зейнаб были верующими мусульманами и свято сохраняли традиции ислама.

Когда Алекс в России просил моей руки у мамы, она с тревогой спросила его: «Ты настоящий мусульманин?» И, зная, как к этому относятся в России, Алекс не стал заострять внимания своей будущей тещи на вопросах религии. Он очень любил меня и очень боялся, что мать не выдаст меня за мусульманина. И Алекс пошел на хитрость. Он ответил моей матери: «Я – египтянин. Я – копт». Плохо это или хорошо, мы не знали, и мама немного успокоилась: не мусульманин. «Копт» звучало как-то по-южному: не то мальтиец, не то киприот. Мы не знали, что копты – это египетские христиане, которые составляют очень влиятельное меньшинство в стране. У коптов даже есть свой патриарх в Египте. Конец христианству в Египте пришел в 641 году, когда арабы завоевали страну, а ислам был провозглашен новой государственной религией. И коптом мой Алекс конечно же не был – в мусульманской-то семье.

Отец Алекса Мохаммед много учился и работал управляющим в транспортной корпорации. Все называли его боссом или мистером Мохаммедом. В обществе его уважали, а на работе сотрудники побаивались из-за жесткости и бескомпромиссности решений. Он был настоящим лидером в среде подчиненных; а дома – заботливым добрым отцом и любящим мужем.

Когда лидер Египта Гамаль Абдель Насер в 1964 году ненадолго официально легализовал деятельность «Братьев-мусульман», Мохаммед стал членом этой организации. Он знал, что присоединяется к оппозиции, но поддерживал и уважал стремление лидеров организации заботиться о бедняках, задавленных нищетой и произволом властей. Организация строила и содержала больницы, школы, ремонтные мастерские. Мохаммед постоянно участвовал в благотворительных акциях, помогая египтянам, живущим за чертой бедности. Являясь руководителем транспортной организации, Мохаммед бесплатно предоставлял технику, чтобы строить школы и больницы для бедняков. Он организовал регулярный бесплатный городской автобус для миллионного населения каирских трущоб. Всего этого не мог не видеть подрастающий сын Мохаммеда. От отца Алекс научился не делить людей на бедных и богатых, а только на мудрых и глупых, например, или честных и бесчестных.

Мать Алекса, Зейнаб, гордилась тем, что ее сын унаследовал лучшие качества характера своего отца.

Она была красоткой из Марокко, из очень богатой семьи. В пятнадцать лет выйдя замуж за египтянина, она родила ему четырех детей, двое из которых умерли в младенчестве. Зейнаб никогда не училась и не работала, посвятив свою жизнь мужу и детям.

– Что ж она, и школу не заканчивала? Ничего себе: в пятнадцать лет замуж! Ведь совсем девочка! – возмутилась я, когда Алекс рассказал мне об этом.

– Нет. Она никогда не училась в школе. А зачем ей диплом об образовании, если она не собиралась ни работать, ни учиться дальше? Испокон веков арабская женщина служила только мужчине и ублажала его. Ее роль была – рожать детей.

Алекс рассказывал мне свою семейную историю не спеша, убедительно, особенно упирая на то, что египтяне – это не арабы и что Египет в своем культурном развитии стоит на несколько ступенек выше, чем все остальные страны арабского мира.

– А ваша организация «Братья мусульмане» проповедует ислам? Но ведь это путь назад, а не вперед, – вставила я.

– Да, мы исламистская партия и проповедуем ислам. Но мы делаем все возможное, чтобы у европейских народов ислам перестал ассоциироваться с насилием и с чем-то противозаконным. И в России, и в Америке ислам раскручивают как пугало, как террористическую страшилку. Но наша партия уже давным-давно отказалась от насильственных методов борьбы за права. Мы стараемся доказать свое уважение к действующему египетскому законодательству, хотя шариат давно нуждается в поправках.

– Но скажи мне честно, сейчас в Египте нет того ужаса, что ты мне рассказываешь про древний арабский мир?

– Ты знаешь, любовь моя, девочек в пустыне мы не режем. У женщины в Египте сейчас больше прав, согласно шариату. Однако социальное и экономическое неравенство в стране очень обострилось, особенно в последнее время. Между египетскими миллионерами и бедняками, живущими в трущобах, огромная пропасть. Миллионы египетских парней сидят без работы и не могут получить высшее образование.

– А ваше правительство?

– А наше правительство коррумпировано до безобразия! – стукнул кулаком по столу Алекс. – Все делается для богатых, кто платит и кто становится еще богаче. О народе никто не думает. Зато на борьбу с нашей организацией у них деньги есть! У президента Мубарака и его окружения антиоппозиционная паранойя достигла таких высот, что они арестовывают и сажают в тюрьмы не только руководителей «Братьев», но и членов их семей и даже детей. Мубарак и его семейка трясутся от страха, и в каждом египтянине видят врага. Тюрьмы забиты политическими заключенными. Мубарак уже двадцать лет сидит на троне, пора ему на покой. Но я думаю, эта семейка ни за что не выпустит власть из своих рук. Сынок президента спит и видит себя правителем страны пирамид. Вот поэтому наша партия и борется за справедливые выборы, за улучшение жизненного уровня миллионов египетских бедняков.

– Боже мой! Алекс! Я и не знала, что все так плохо...

– Мубараку надо «помочь» уйти. Как он помог прибомбить Садата, а тот, в свою очередь, прикокошил Гамаль Абдель Насера, который, потеряв всякую совесть, лишил египтян последнего короля Фарука. В Египте уже традиция свергать с трона засидевшихся правителей. Я уверен, что египтяне проснутся, наконец, и поймут, что только от них зависит, сделать их жизнь лучше. Мубараку больше нельзя доверять.

Алекс еще долго рассказывал мне ужасающие вещи о жизни женщин древнего арабского мира и гордился прогрессом в своей стране:

– Ты даже представить себе не можешь, любовь моя: с начала времен арабы Востока воспринимали жен как движимое имущество. Женщин игнорировали отцы, оскорбляли братья, эксплуатировали мужья. Мужчины, насильно навязывая женам такой образ жизни, превращали брак в несчастье. В постоянных страданиях женщина не могла быть счастливой. В погоне за удовольствиями мужчины арабских стран брали в жены одну женщину за другой. С легкостью меняли любовниц. История жизни женщин арабского Востока скрыта под черным покрывалом и вуалью. Известие о рождении девочки раньше встречалось с горечью и стыдом. В государственных архивах некоторых арабских стран до сих пор не отражаются ни рождение, ни смерть женщины. В то время как мальчиков всегда тщательно записывали в семейных книгах и государственных регистрах.

Алекс рассказывал, а у меня перед глазами прорисовывалась мрачная, безрадостная жизнь женщин арабского Востока.

– Девочкам в арабских странах раньше не давали никакого образования. Они не знали ничего, кроме Корана. Только в очень богатых семьях девочек учили читать и писать, – Алекс рассказывал медленно, с длинными паузами. – У моей матери тоже был домашний учитель, научивший ее читать и писать. Но о таких науках, как история, естествознание, математика, даже речи не шло! Зато священные суры Корана она знала назубок. В Египте только в последние десятилетия девочек стали более-менее хорошо учить, и это благодаря Закону о всеобщем среднем образовании. Египет – самое продвинутое среди арабских стран государство в отношении образования, положения женщины в обществе и защиты ее интересов в семейных отношениях. Если работающий муж умирает, а его жена никогда не работала и находилась на его содержании, она по закону будет продолжать получать ежемесячную зарплату мужа после его смерти, а потом и пенсию, какую назначили бы ему. Моя мама никогда не работала, а после смерти отца ей назначили очень высокую пенсию. Ведь он был почти министром.

Кроткая мама Зейнаб прекрасно справлялась с хозяйством. И если отец непомерно баловал своих детей, то она, наоборот, всегда была строга с ними. Ее строгого, молчаливого взгляда дети боялись больше, чем громкой ругани любого другого человека.

Вначале, до рождения Алекса, его семья жила в большом доме, принадлежавшем отцу. Потом правительство Египта решило строить метро в Каире, дом оказался на пути трассы, его должны были снести. Взамен старого жилья семье предоставили большую квартиру в центре Каира в английском элитном доме, где и родился Алекс.

Это Каир, детка!

Выйдя поздним вечером на улицу, мы без проблем наняли такси. Стоило Алексу поднять руку и щелкнуть пальцами, машина просто появилась рядом с нами.

Это были «Жигули»! Можете себе представить?!

Мы уселись на заднее сиденье, и водитель – пожилой араб – помчал нас туда, куда сказал Алекс. Я вертела головой то влево, то вправо, охая и вскрикивая от удивления. Алекса просто перло от гордости за свой город, за страну, где он живет, и от удовольствия, что меня все это поражает и безумно нравится! На все мои вопросы и восторги он отвечал: «Это Каир, детка! Это – Каир!»

Центр Каира потрясал своим величием и роскошью. Красивые здания, облицованные цветным мрамором, оригинальное освещение, роскошнейшие витрины магазинов, дорогие, сверкающие автомобили – все это было для меня волшебной сказкой. Это был дворец султана Харуна ар-Рашида, только на современный манер и размером с город.

Грандиозные мечети, медресе и мавзолеи были выложены полосатой кладкой аблак. Возле мечетей высились изящные минареты, а их купола красовались над городом, создавая сказочный пейзаж. Во все века египетские султаны вкладывали огромные деньги в строительство величественных памятников, оставляя потомкам невероятную красоту и прочнейшую память о себе. Во времена правления мамлюков в Египет хлынул поток скульпторов, художников и ученых мужей со всего мира. Это превратило Египет в центр исламской культуры.

Каир – это венец арабского мира. Источник гордости жителей и всех мусульман. Каир – чудо древних мировых цивилизаций. Все арабы мира гордятся Египтом. По сравнению с мощью, богатством и достижениями древних египтян, Аравийский нефтяной клондайк кажется ничтожным и временным.

После низложения последнего египетского короля Фарука в 1952 году в Египте восемнадцать лет проводилась политика строительства арабского социализма. Именно за это время среди красивейших минаретов и жилых кварталов из белоснежного камня появились серые безликие совдеповские «коробки», уродующие город своим видом. Увидев их здесь, я была удивлена и нисколько не обрадована. Социализм «наследил» не только в Европе, но и в Африке.

Мы почти час ехали по городу, потом свернули к Нилу. Вдоль ярко освещенной набережной друг за другом стояли яхты с яркими названиями. Это были плавучие рестораны, бары, дискотеки, гостиницы.

Таксист по просьбе Алекса остановил машину у роскошной белоснежной яхты. Но мы не стали подниматься внутрь, а уселись на подиуме перед трапом, за круглым деревянным столиком, в свете огней и звуках восточной музыки. Услужливый официант подал нам меню и принес воду со льдом в высоких стеклянных бокалах.

– Алекс, я такая голодная! Я съем целого барана! – вертя в руках меню, написанное на арабском и английском, доложила я.

– А я – целого верблюда, – засмеялся Алекс. – Не волнуйся, я знаю, что здесь нужно заказывать. Тебе понравится. – Он жестом позвал официанта и заказал еду для нас обоих.

Ждать пришлось недолго. Буквально через десять минут стол был заставлен тарелками с салатами и плошками с разными соусами. Оригинальное плетеное блюдо с булочками целиком захватило мое внимание, и я сразу съела одну, а потом еще одну. Булочки были свежими, только что из печи, с румяной, хрустящей корочкой и воздушные внутри. Алекс со знанием дела напихал в горячую булочку свежей зелени, влил туда какой-то соус и с таким аппетитом начал есть, что я тут же проделала то же самое со своей. Обалдеть! Это было так вкусно! Но когда принесли две тарелки мяса, я чуть не завизжала от восторга. Тут были и телячьи колбаски, и куриные отбивные, и говяжьи котлетки, и какие-то мясные шарики, как Алекс сказал, из верблюжатины, крольчатины и баранины... Настоящее мясное пиршество – правда, без спиртного. Выпивки в меню не было как факта. Люди разных национальностей ели и о чем-то оживленно разговаривали на арабском, французском, английском. На столах у посетителей был сок, вода, чай... И это, конечно, казалось непривычным, но таким здоровским!

– Жаль, мамы нет с нами, – с улыбкой глядя вокруг, сказала я, – вот бы она посмотрела на эту красоту! И попробовала бы этих мягких арабских булок! Правда ведь, Алекс, моя мама – чудо? Мы обязательно пригласим ее к нам! Да?

– Ну, конечно, милая. Я уже пригласил Марго к нам, когда мы улетали. Но ведь у нее всегда столько работы! Она не может выкроить время для себя, тем более ей трудно найти его для нас....

– Алекс, а ребенка мы будем здесь рожать или в России?