Всенародная казарма. Подчинение жизни всех людей какой-то высокой, недоступной пониманию, но, тем не менее, весьма четкой цели. На протяжении каждого письма неоднократно повторяется "должен, должно, должны". Стремление все на свете предусмотреть, расписать и спустить по команде вниз для исполнения. Жить "человеку будущего" придется в "комнате гостиничного типа с минимумом мебели", занимаясь в свободное время физкультурой и искусствами. ("В каждой поселенной единице время распределяется самым строгим образом". Щедрин, "История одного города") В случае же появления у "человека будущего" ребенка, он, ребенок, немедленно конфискуется и передается "целиком на воспитание общества". Это, якобы, "мечта лучших умов человечества". (*) -==II.==
      Общество, где каждый сам за себя и где все непрерывно борются друг с другом. Человек должен поставить перед собой какую-то четкую цель, а затем целеустремленно ее добиваться, используя для этого всевозможные средства в рамках Уголовного кодекса. Свободного времени у человека будущего также не должно быть больше, чем это необходимо "для удовлетворения основных физиологических потребностей". То есть, в сущности, то же самое. Такое же подчинение всего себя чему-то очень четкому и нестерпимо чуждому. Та же казарма, но теперь ты сам являешься и солдатом, и маршалом. Неизвестно, что хуже. -==III.==
      Концепция, наименее четко сформулированная. Ответ на вопрос, чего именно человек будущего должен "добиться в жизни", вызывает обычно затруднение. "Мне кажется, это от слова "добить". Кого? Во имя чего?"
      Отсутствие четкой цели, какой бы она ни была - внешней или внутренней. Отсутствие противопоставления своей выгоды выгоде чужой. И противопоставления государственной выгоды выгоде человеческой. Отсутствие четкой иерархии - как военных чинов, так и ступенек спортивного пьедестала.
      Цель размазана по всей жизни и нельзя сказать, определенно, что вот до сих пор - это цель, а там дальше - уже не цель, а всего только средства.
      Лев Толстой "думал в первый раз" (запись в денвнике 1 октября 1892 г.): "жизнь не может иметь иной цели, кроме как благо, как радость". "Как ни страшно это думать и сказать". Только чего же тут страшного? Страшно - как раз противоположное. Страшно, видите ли! Ужас, как страшно. Ах, забодаю, забодаю, забодаю!
      ________
      (*) "Дети будут отбираться у матери после рождения, как яйца у курицы". (Оруэлл, "1984") Сходство даже в деталях быта: минимум мебели, по утрам - обязательная зарядка, по вечерам столь же обязательные "коллективные развлечения". -==1.6. В самом начале лета==-==31.V.79==
      Утром ездил в университет получать допуск. Вчера, после сдачи теоретической механики, последнего (и самого страшного) зачета, вышел из аудитории в полубессознательном состоянии. Инспекторши не было, когда я пришел - и я не стал ждать, поехал домой.
      Зато сегодня пришлось прокатиться. Автобус раскален и асфальт за окнами блестит так же ярко, как и небо. Инспекторша поставила мне в зачетке штампик о допуске и сделала соответствующую отметку у себя в списке. Заодно взял у нее и переписал билеты для экзаменов. Она была занята: допрашивала студента, у которого из семи требуемых зачетов было поставлено только два. У них положено отправлять на комиссию по отчислению даже за три не сданных во время зачета. Еле дождался, пока инспекторша чем-то отвлечется и подсунул ей под нос зачетку: "Поставьте, пожалуйста, тут."
      Экзамен будет в среду, шестого числа. Еще целая неделя.
      На обратном пути до Симферопольского проспекта доехал, как обычно, на 1-м номере, а дальше не сел на 28-й, а пошел пешком через лес. Шел около часа - вместо 20 минут на автобусе. Погода теплая без перерывов уже больше недели. Жара чувствуется даже в лесу: порывы ветра, приносящие не прохладу, а, напротив, духоту. На дорожке лежат солнечные пятна и обломки сухих веток, вокруг - полупрозрачное месиво листьев, проткнутое солнечными лучами (наискось) и стволами деревьев (вертикально). Пахнет молодыми листьями и прошлогодними гнилушками, а иногда - густым кофейным дымом горящего где-то в глубине леса костра. Сперва было довольно много прогуливающейся публики, но очень скоро, минут через десять, началось практически полное одиночество.
      Что
      Мильцонер живет, чтоб жулье ловить;
      парикмахер живет, чтоб стричь головы;
      повар живет ради каш и супов;
      ну а зверь живет чтобы что.
      Лошадь живет, чтоб телегу возить;
      а свинья живет с целью колбасы;
      а собака живет, чтоб не шлялся чужой;
      а петух живет, чтобы в суп с лапшей;
      а баран - чтоб был воротник у пальто;
      человек живет чтобы что.
      14 июня 1979 г.
      Подарки юбиляру (ТАСС, 14 июля 1979 г.)
      Огромную радость в сердцах всех советских ценителей художественного слова вызвало недавнее решение Министерства литературы СССР о выпуске в свет нового - исправленного и дополненного - издания книги стихов "Строгое счастье", принадлежащего перу Н. Цырлина - одного из известнейших и любимейших авторов нашей с вами великой эпохи зрелого социализма. Издание приурочено к отмечающемуся завтра его 19-летию.
      На первой странице книги - давно полюбившееся читателю стихотворение "Строгое счастье":
      Все время лезть вверх и вверх по отвесной стене!
      В разреженном воздухе - задыхаться!
      Счастье - жить в нашей с вами стране!
      Но это - строгое счастье!
      Министерство подготовило юбиляру и другой подарок. Оно издало приказ о присвоении видному советскому поэту Н. Цырлину очередного творческого звания - "известный советский поэт". Вчера состоялась церемония вручения Н. Цырлину нового служебного удостоверения, которое вручил первый секретарь партийного комитета министерства выдающийся советский поэт К.К. Кутакаев. В своем докладе он остановился на основных этапах творческого и служебного роста Н. Цырлина, сказав в заключение: "Пример Н. Цырлина - наглядное опровержение клеветы идеологического противника о якобы имеющемся в советской литературе недостатке внимания росту молодых кадров. Но нет, снова и снова оправдываются слова бессмертной песни: "Молодым везде у нас дорога!""
      В своем ответном слове Н. Цырлин сердечно поблагодарил Министерство литературы, лично К.К. Кутакаева за оказанное ему высокое доверие и заявил, что наилучший способ отпраздновать юбилей - это не успокаиваться на достигнутом, а ознаменовать его новыми победами в литературной области, порадовать читателей новыми произведениями, созданными согласно методу государственного реализма - единственно верному художественному методу нашей великой эпохи.
      После торжественной церемонии состоялась неофициальная часть. -==1.7. Непейно==-==22.VII.79==
      Позавчера вечером я поехал с Л. и ее матерью Р.Я. за грибами. Около часа ждал их на Савеловском вокзале. В поезд сели только в десятом часу, когда стало темнеть.
      По дороге Л. рассказывала о каком-то, как она выразилась "журнале", который без руководящего дозволения собрались издавать отдельные писатели. "Ну им и дали по шапке. Ахмадуллину даже выперли из Союза писателей". Вспомнил, что про эту историю читал недавно в "Литературной газете". Тон статьи был не агрессивный, но брезгливо-снисходительный. А иногда проскальзывали потрясающе откровенные оговорки: "Приблатненность большинства авторов. Как будто заключенным разрешили издавать газету без контроля администрации."
      Поезд шел только до Дмитрова. Подождали следующего, проехали еще две или три остановки, вылезли на маленькой станции и долго шли пешком. Оказывается, ночью можно ходить без всякого освещения, хотя было новолуние и к тому же облачная погода.
      Через полтора часа, когда уже едва заметно светало, пришли в какую-то деревню. У Р.Я. там имеется дом, она не то купила его, не то временно сняла. Сделано это полулегальным образом: деньги выплачивались не только хозяевам, но и кому-то в сельсовете. (Для легального владения домом в деревне следует в него прописаться, выписавшись при этом из Москвы.) Дом совсем старый, официально числится брошенным или вообще не существующим.
      Деревня называется "Непейно". Как рассказывают местные жители - в назидание жившему там когда-то барину, пропившему все свое имение, в том числе и эту деревню.
      Спал я на полу на мешке с сеном. Когда проснулся - они обе ушли за грибами. (Пытались поднять и меня, но я разоспался и вставать не хотел, а они особенно не настаивали.)
      В доме всего одна комната - бревенчатый сруб и дощатая загородка около печки. В углу на полке стоит несколько икон в окладах из толстой фольги: видны лишь коричневые лица и руки. Рядом - портрет Ленина и репродукции из "Огонька". В фасадной стене - три окна, а четвертое, точно большой палец перчатки в заднем левом углу.
      Они скоро вернулись. Грибов принесли очень мало. Поев, собрались опять в лес; на этот раз я пошел с ними. Погода, в противоположность вчерашней, была довольно теплой. Ходили мы два часа, грибов опять почти не набрали.
      Вернувшись, я и Л. читали - сперва в комнате, а потом, когда стемнело и читать в комнате стало утомительно - вышли на крыльцо. (Электричество у них было отключено.) Уже делалось прохладно. Крыльцо старое, прогнившее. Рядом с крыльцом заросший сорняками огород, с другой стороны - деревенская улица. Перегорожена врытыми в землю газовыми баллонами - чтобы не ездили машины. Колодец с треугольной крышей, несколько кур и привязанная к колышку коза. Безлюдье почти полное: за два часа видели всего нескольких прохожих: старух и пьяных мужиков. Один проковылял мимо, хватаясь за забор, упал в траву через несколько домов от нашего и больше уже не вставал.
      "Ты что читаешь?" Я показал ей - "Лето 1925 года" Эренбурга. Она взяла, прочитала несколько страниц: "Очень своеобразно пишет". У Эренбурга она читала только "Люди, годы, жизнь", о чем отозвалась очень восторженно: "Гениально. Все по полочкам разложил." Сообщила, будто эту книгу давно изъяли изо всех библиотек. Я возразил, что сам брал ее в библиотеке всего несколько месяцев назад.
      Л.: "Да, наверное, из обычных библиотек выгребли, а про ведомственные забыли. Такой же бардак у них, как везде и даже хуже."
      Я: "Как сказал Герцен: "Только беспорядок дает возможность жить в России"."
      Вскоре мы вернулись в дом, поскольку читать стало темно даже на улице. Приходилось к тому же непрерывно отгонять комаров. И жуткий холод: не поверишь, что середина лета.
      Возле Дмитрова
      Днем там горизонт - болит в глазах
      в голубых и в пепельных лесах.
      Ночью - в синей ртути фонарей
      и в непотухаемой заре.
      Тушью в небе - черные деревни,
      где на стенах проводов обрезки:
      электричество отрезано.
      Провод взвизгивает по железному.
      Днем там горизонт - болит в глазах
      в гипсовых кудрявых облаках.
      июль - август 1979 г. -==1.8. Подражание де Кюстину==-==12.VIII.79==
      На этой недели сделали с Л. и Р.Я. путешествие на пароходе по Москве-реке, Оке, Волге и каналу.
      Воскресенье
      "Отвалили" с Южного речного порта. Древний пароход с двумя колесами по бортам. Я не знал, что такие еще сохранились. На лестнице, ведущей на верхнюю палубу, значилось: "Вход только с билетами 1-й и 2-й категории.". Никто, однако, не проверяет. Рядом с объявлением висят портреты Ленина и Маркса, подтверждая, что не за то боролись. Хотя находиться в 3-й категории даже лучше: окна выходят на узкий проход вдоль борта, а не на палубу, по которой ходит публика и заглядывает в каюту.
      Понедельник
      Остановка в Константинове. Пасмурный, но теплый день. Деревня на крутом берегу Оки, приукрашенная для туристов. Два бюста Есенина: один напротив ресторана, другой (с очень грустным лицом) - напротив его дома. Посреди улицы растет огороженное забором старое дерево, посаженное, как гласит табличка, лично Есениным.
      Вечером была остановка в Рязани. Около старинного монастыря видел нелепый памятник: Есенин торчит из-под земли по пояс, раскинув руки в показном восторге. В магазине - огромная очередь за курами. Куры - жуткого черно-синего цвета. Запах тухлятины чувствуется даже на улице. Прямо-таки куриный морг, а не магазин.
      Лозунгов на улицах Рязани заметно больше, чем в Москве и содержание их значительно более пафосное. Намереваясь позвонить в Москву, мы долго не могли найти почтамт. Пройдя несколько раз мимо дома, на крыше которого находился лозунг: "Все силы - служению Родине!", наконец обнаружили на фасаде надпись небольшими буквами "Почтамт".
      Р.Я.: "Все силы... А то еще не до конца разворовали."
      Я обратил внимание забавное совпадение, а именно на вывеску учреждения, под окнами которого мы развели такие разговоры: областное КГБ.
      Р.Я.: "А чего мы такого говорим? Все верно."
      Л.: "Так за верно они и сажают."
      Заметил, что поведение москвичей в провинции отчасти напоминает поведение иностранцев в Москве: держатся (т.е. держимся) кучкой, ведем себя, может быть, несколько шумно, но абсолютно неагрессивно и никого не боимся. КГБ, во всяком случае.
      Вторник
      Касимов. Назван в честь татарского хана, перешедшего на русскую сторону. Прибыли туда под вечер. Плавучий мост, для прохода судов раздвигается буксиром. Лестница, поднимающаяся от пристани на высокий берег. Светофор на главной улице, похоже, что единственный на весь город. Трещины в асфальте, трава сквозь них. Обшарпанные одно- и двухэтажные дома. Если обшарпан весь город, то в этом можно найти своеобразную красоту, как в древних развалинах. Посидели в кафе, распили бутылку кислого пива. Поспешили уйти, т.к. Р.Я. заметила, что туда вошла хулиганская компания и стала внимательно наблюдать за нами.
      Вид с реки на город красивый до необычайности: светлые дома в густой зелени, полуразвалившиеся церкви и башня, напоминающая мечеть.
      Вечером сидели на носовой палубе. Ясная и холодная ночь, луна прямо по курсу и совершенно гладкая река.
      Среда
      Жаркая погода. Город Муром, понравившийся куда меньше Касимова. Смешение стилей: панельные дома вперемешку со старинными. В отличие от Касимова, их пытаются ремонтировать: тут и там пятна свежей штукатурки.
      Вечером сидели в каюте и немного выпивали: бутылку сухого на троих.
      Четверг
      Горький. С утра было пасмурно и холодно, градусов 12. Некоторое время шатались по городу. На одной улице увидели магазин с дореволюционной вывеской. Оказалось - музей Свердлова. В букинистическом магазине лежали издания Ахматовой 20-х годов по 40 р. штука. (В Москве намного дороже.)
      Купили бутылку узбекского портвейна, попытались распить после отплытия. Но портвейн оказался с отвратительным химическим вкусом и его, недопитый, выбросили за борт.
      Пятница
      Утром останавливались в Плесе. Осмотрели место на противоположном берегу, где стояла церковь, изображенная Левитаном на картине "Над вечным покоем". (Сама церковь сгорела несколько лет назад.)
      Суббота
      Углич. Погода опять теплая. Колокол, который побили плетьми за то, что его звоном дали сигнал бунтовщикам. Церковь Дмитрия на крови. В ней была роспись - Адам и Ева в раю. Первоначально они были голые, что сначала считали допустимым, поскольку службу устраивали лишь раз в год, в день убийства царевича и лишь для узкого круга. Но потом застеснялись и пририсовали Адаму и Еве пояса из листьев.
      Воскресенье
      Канал Волга-Москва. Многочисленные шлюзы. Вода еще грязнее, чем в Москве-реке. Около четырех часов вечера прибыли в Северный порт. -==II. ПО ПОВОДУ МАЙСКОГО СНЕГА==-==2.1. Акварельная дохлость==
      ***
      Большая часть сентября была дождливой и холодной, только в конце месяца (22 числа, в субботу) заметно потеплело. С утра был густой туман, а в полдень уже вовсю светило солнце и башенный термометр на правом крыле Главного здания показывал двадцать с чем-то градусов.
      Колька сидел на лавочке в южной половине университетского сквера, ближе к химфаку. Место там глухое, прохожих почти не бывает. Круглый фонтан, сложенный из каменных блоков, возле фонтана - несколько более или менее поломанных парковых скамеек. Вокруг - подстриженные по ниточке кусты густых охряных тонов - красные, желтые, и коричневые. И каштаны; они пока что зеленые. Даже плоды на них вызревают; самих плодов, однако, Колька не обнаружил, но на дорожке валялись зеленые рогатые скорлупки. А дальше, за невысоким чугунным заборчиком, виднелся пейзаж акварельной бледности, дохлости и прозрачности, точно нарисованный краской с избытком воды: небо с едва различимым оттенком голубизны, ослепительное пятно вокруг солнца и ряд частично облетевших бледно-желтых деревьев вдоль шоссе.
      Колька вынул из сумки рукопись своего очередного рассказа исписанную разноцветными шариковыми стержнями школьную тетрадь без обложки; в тетрадь было дополнительно вложено множество отдельных листков. Некоторое время Колька с задумчивым выражением лица читал эти бумаги, одновременно кушая кусок яблочного пирога, накануне самолично им же, Колькой, испеченного. (Яблоки (кислые, жесткие или начавшие гнить которые не очень вкусны в натуральном виде) нарезываются и запекаются с мукой и яйцами), то и дело смахивая падающие на его рукопись крупные коричневатые крошки.
      На солнце было сидеть достаточно жарко, даже несколько припекало, так что Колька, одевшийся утром чрезмерно тепло, теперь ощущал неприятный жар, от которого не спасал появлявшийся время от времени прохладный ветер; возникала лишь удушливая смесь тепла и холода, как если когда заболеешь и температура еще только начинает подниматься.
      В половине второго Колька встал и направился к зданию факультета. На первых двух курсах по субботам было лишь две пары занятий, а теперь, собаки, устроили третью, после перерыва. Лекция по математической физике кончается лишь в четвертом часу, так что домой Колька раньше четырех не попадет.
      Лекцию читает преподаватель по фамилии А. - сын известного академика. Любит изображать демократическую личность: на перерывах стоит на лестнице возле аудитории, закуривает со студентами и даже угощает их сигаретами. Часто отпускает гнусные шуточки: например, сегодня вошедший уже после звонка отличник Петенька был отправлен за мелом, причем А. настоятельно посоветовал ему оставить портфель в аудитории. Петенька послушно положил портфель, вышел и вскоре вернулся с одним куском мела: "Вот - больше не дали." "Спасибо, но если мне не хватит, пойдете опять вы." И позволил садиться. "Да нет, куда же вы? Садитесь здесь, оттуда вам будет далеко идти."
      А незадолго до перерыва отколол еще более идиотский фокус. Как бы задумавшись, поднялся по проходу и ловко выхватил у какой-то девушки книжку, которую та читала. Спустился, положил на стол и произнес свою очередную шутку о личной библиотеке, будто бы составленной исключительно из книг, отобранных на лекциях. -==2.2. Мраморный день==-==23.X.79==
      День вчера было цвета абсолютно мраморного. Светло-серое небо без единого просвета. Довольно тепло, сухие тротуары и полное безветрие.
      После занятий ездил на художественную выставку на М. Грузинской. (По четным понедельникам занятия кончаются в половине первого.) Дошел от метро минут за 15. Называется "Третья осенняя отчетная выставка". Очереди на этот раз не было. (В марте на "Вторую весеннюю" стоял почти час, а полтора года назад, на "Первую весеннюю" - целых четыре. Под охраной милиции.)
      Видел одну картину художника Сысоева. Недавно по вредным голосам сообщили, что у него в квартире был обыск: унесли разные книги, а также записи Высоцкого и Галича. (Галич - это тоже автор-исполнитель, умер два года назад в Париже.) Изображен бегущий солдат, составленный из разноцветных кружочков. Форма не советская, но автомат явно системы Калашникова. Называется картина "Нет милитаризму!" (*)
      Некоторых художников запомнил по предыдущим выставкам. Линицкий - кресты, часовни, свечечки. Провоторов черно-красные фигуры, напоминающие картинки мускулатуры из учебника анатомии. Наумеец - грязно-коричневые, цвета кофе с кислым молоком, сморщенные холсты.(**) Почитал книгу отзывов. Большинство записей весьма одобрительные. Линицкого одни хвалят за "воспевание Православного Отечества", другие - за "разоблачение антигуманной сущности религии". Встречается и критика, причем обычно не с художественной, а с милицейской позиции: "Кто позволяет такие выставки?"
      Сегодня утром было солнце и мерзлые лужи. Зима уже, можно сказать. Главное отличие зимы от лета - зимой прояснение сопровождается не потеплением, как летом, а похолоданием. А вечером, когда я возвращался с "дополнительных видов", уже лежал снег. Жутковатый пейзаж: обсыпанные снегом кусты, на которых кое-где еще сохранились листья.
      Послезавтра, в четверг, занятия, к счастью, тоже до половины первого.
      _______
      (*) Видишь, твоя недостаточно высокая политическая бдительность привела к тому, что вредный художник Сысоев был разоблачен и обезврежен только теперь, через четыре года. А надо было сразу пойти в милицию и заявить.
      (**) Так что если и впрямь вернутся сталинские времена они тоже не уйдут от ответственности за невоспитание нашей советской молодежи не боящеюся препятствий, способной преодолевать всякие препятствия. Все у меня переписаны.
      Осенний вечер
      Сейчас, когда я пишу эти строки, вокруг меня
      пусто и просторно, много воздуха, много голой
      и неуступчивой черноты октябрьского вечера.
      (Эренбург, "Лето 1925 года")
      1.
      Стоял мокрый вечер.
      Радуги фонарного света
      молочные сквозь мглу
      плавали в тумане,
      откусившем полбашни у МГУ.
      Машины льются
      сквозь узкие шлюзы
      Профсоюзной улицы.
      Дождь сыпет и ветер дует;
      фонари блестят в асфальте;
      ниже спускаются тучи.
      2.
      Дома - тепло;
      вся чернота осеннего, поздней осени вечера
      сузилась в неширокую
      гудронную между штор полоску.
      Тычется ветер в стекло,
      по которому ползают капли
      и в котором отражаются лампы.
      Я - читаю "Лето 1925 года";
      раскрыл, где раскрылось.
      Лампочка напрудила
      теплую зеленую лужицу электрической сырости
      на кушетку и на "Лето 1925 года",
      раскрытое, где раскрылось.
      28 ноября 1979 г. -==2.3. Желток и деготь==-==30.I.80==
      Занятия на факультете идут уже две недели. Конец января обыкновенно - середина каникул, но в этот год по случаю Олимпиады все сроки сдвинуты: семестр продолжается с середины января до конца марта. А каникулы были длиной всего неделю.
      Несколько дней подряд стоят морозы в 15 и 20 градусов. Отвратительные грязно-желтые разводы на небе.
      ...К зловещему дегтю подмешан желток. (Мандельштам)
      Летом такой цвет обязательно предвещает сильную и скорую грозу, зимой же он может наличествовать много часов и дней без каких-либо последствий. Да и неба, собственно говоря, нет как такового. Огромные неподвижные клубы пара из труб над всем городом, в просветах же между ними - эти самые желток и деготь. Сверху непрерывно сыпятся мельчайшие блестящие кристаллы. Вид города дикий и фантастический. Деревья и провода обросли инеем. С солнце не похоже само на себя воспаленное красноватое пятно.
      Читал рассказ Кафки. Кафку мне дали по блату в библиотеке не книгу, а пачку ксерокопированных листов из журнала "Иностранная литература". Фантастика у Кафки начинается сразу, без подготовлений и проволочек: "Проснувшись, Грегор обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое."
      Почему-то вспомнил виденный в детстве мультфильм "Колобок": Колобок приходит на деньрождение, там ему все очень рады, поют с ним, танцуют, а потом начинают дружно плакать, понимая что Колобок сейчас должен быть съеден. А также рассказ ребенка о похоронах (Чуковский, "От 2 до 5"): "Впереди несут гроб, а старика ведут под руки, а он плачет, не хочет хорониться". Кроме того, чем-то напомнило самые благонадежные произведения школьно-письменной литературы: "Тараса Бульбу" Гоголя, "Разгром" Фадеева и "Клопа" Маяковского. Человек - это не более чем зловредное насекомое и место ему - изучающая вредителей научная лаборатория. Любое человеческое проявление - по отношению к раненому, которого предполагается ликвидировать для облегчения походного марша или к закапываемому живым в землю преступнику - чревато чем-то крайне отрицательным. Дезертирством или даже переходом на сторону противника. Автор подводит тебя к соответствующим расстрельным статьям Уголовного кодекса, одной рукой вроде как даже подталкивает, а другой - крепко держит за шиворот, чтобы ты, зараза, и впрямь не вздумал убежать.
      Отличие этих авторов от Кафки только в том, что у них все рассматривается извне человека, а не изнутри него. Предполагается, что человек, в общем-то, может перестать быть насекомым, если он полностью искоренит свою сущность и заменит ее чем-то прекрасным и высоким - согласно приложенного рецепта. И тон повествования у них в связи с этим - не отчаявшийся, а возвышенный и общественно-полезный. А кроме того - у них, вроде бы, есть, куда человеку бежать. Хотя человек будет втройне насекомым, если он куда-либо побежит от выполнения своего долга.
      Но вот вопрос - если все люди насекомые, то кому тогда нужна эта самая общественная полезность? Гоголь скажет - богу, а что ответит Фадеев, который, естественно, согласен, что никакого бога на свете не бывает? Возможно, с его точки зрения вся эта полезность нужна не для всякого человека, а лишь для "человека будущего", полностью переделанного. Для человека, который днем и ночью валит сибирские кедры и долбит ломом вечную мерзлоту, питаясь при этом лишь таежными кореньями, дерзновенными виденьями и стихами Евтушенки про Вечность, которая оказывает снисхожденье "лишь тем, кто снисхожденья не просил". Но уж он-то тем более не должен нуждаться ни в чем материальном, такой человек. Если и впрямь следует переделывать обычного человека в "человека будущего", то почему заодно не отучить его от чрезмерного потребления? Совершенно дикое противоречие. Когда человек трудится, тогда они воспевают важность и нужность материального производства. ("Если ты ничем не занимаешься , то я не признаю тебя человеком, как бы ты ни был умен или добр." Фадеев) А если человек вдруг вспомнит, что за работу полагается платить, тогда они начинают рассуждать о т. наз. "вещизме" - пошлости и ненужности всего материального. Грандиозное противоречие - на грани крайне примитивного мошенничества. (*)
      А если честно - то у Кафки все просто более последовательно и, я не боюсь этого слова, мужественно. Без самообмана. Бежать тебе на самом деле некуда, а поэтому и держать за шиворот тебя не нужно. Кончается рассказ тем, что Грегор "слабо вздохнул в последний раз" и его родственники наконец-то получили возможность всей семьей сделать прогулку на свежем воздухе.
      Человек, как утверждают некоторые, есть существо, которому свойственно стремиться к удовольствию. Самые сознательные возражают: нет, не к своему никому не нужному удовольствию, а исключительно к пользе-обществу. А потом либо первое, либо второе интегрируется в пределах от рождения до смерти. Хотя если употреблять математические сравнения, то это скорее напоминает не классическую, а квантовую механику. Нечто вроде функции Гамильтона - с учетом неопределенности. Не функция, а вероятностный оператор. Чем определеннее цель (какой бы она ни была), тем неопределеннее и проблематичнее как счастье от ее достижения, так и само стремление к ней.
      Познанию существуют пределы с двух сторон. С одной стороны - самое сложное из того, что есть на свете. То есть твое сознание. С другой - элементарные частицы. Недавно преподаватель, читавший лекции по квантовой механике, сказал, что законы этой науки чем-то напоминают законы человеческой психики. Для того, чтобы измерить координаты или скорость электрона, нужно, чтобы он провзаимодействовал с какой-то другой частицей. И этим ты, конечно, все сразу нарушаешь - и координаты его, и скорость. И чем точнее ты хочешь их измерить, тем сильнее должно быть взаимодействие и тем больше ты все нарушишь. И он сравнил это с тем, что если человек думает о том, как он думает, или зачем он думает, или еще что-то в этом роде - то в этот момент он думает совершенно не так, как обычно.
      _________
      (*) "Ужасно не то, что Партия лишила вас всех материальных благ, а то, что вместе с тем она убедила вас, будто простые человеческие чувства и порывы сами по себе не стоят ничего."
      (Оруэлл, "1984")
      Экзистенция
      Смерть ли сон;
      сон ли смерть?
      День ли жизнь;
      жизнь ли день?
      13 февраля 1980 г. -==2.4. За что пил Сталин==-==23.III.80==
      Недавно я опять ходил на выставку на М. Грузинской. Видел картины художника Провоторова, "эксгумационалиста", как его назвали в книге отзывов. Грязно-коричневые, цвета жареных говяжьих мозгов оболочки в форме человеческого тела, в оболочках - дыры и прорехи, а внутри них - пустота. Серия "Камеры пыток": тесные, размером со шкаф комнатки, а внутри на тонких шнурах висят в пыточных позах эти самые оболочки. Триптих (во всю стену верхнего зала): "Стремление": оболочка привстает над землей, "Полет": поднимается в воздух и "Равновесие": повисает, как на дыбе. И все это - в абсолютно пустой местности. Ровная земля до горизонта и пустое небо. Или, может быть, пол и стена в той же камере.
      Совсем я алкоголик стал: пью беспробудно уже три недели подряд. Каждое воскресенье пью: то 8 Марта, то еще что.
      Сегодня ездил на деньрождение к Л. На улице - мартовское смешение сезонов: черный снег и блестящие лужи на одной стороне улицы, где солнце и нетающие глыбы льда на сухом сером асфальте - на другой, в тени. Через неделю апрель, но температура пока не поднималась выше нуля.
      Автобус долго ехал по каким-то переулкам. Народу напихалось до предела. Постоянно входили, выходили или передавали деньги за билет. Через некоторое время начался скандал: подвыпивший гражданин русской национальности обвинял гражданина грузинской национальности в том, что он внес в автобус большую коробку и не заплатил за багаж. Рассказал душераздирающую историю: как 8 Марта покупал жене цветы у грузина за целых 2 рубля.