Во всяком случае, такое сильное изменение слова Иуда и Егуда в устах славянина, - равно как и раннее повсеместное распространение между всеми славянскими племенами слова жид, как названия иудеев, - и ранняя утрата славянами прежнего знаменательного значения этого слова наводят нас на мысль, что жид сделалось у славян названием иудеев в весьма отдаленные времена, быть может, доисторические. Мысль эту в особенности подтверждает то обстоятельство, что слово жид всегда и у всех славянских племен было единственным народным названием для сынов иудеев.
      Наконец, и новоявленный термин "еврея", благодаря социологическим свойствам его носителей, уже произносится ныне тоже с презрением. Следовательно, жидам нужно позаботиться об изменении к лучшему своих антисоциальных качеств, - сделавших это племя каким-то вражеским лагерем, разбитым среде других народов, - а не о перемене кличек, которые, в силу той же причины, придется переиначивать с каждым поколением, чтобы избежать якобы "оскорбительного" их смысла.
      Уже в XII веке русские люди не видели никакого способа сладить с иудейским бессердечием, наглостью и единственным выходом из положения считали полное выселение жидов.
      Замечательно, что какие меры ни принимались против иудеев, они всегда умели обходить их.
      Жизнь Западной Руси - это сплошная многовековая борьба с иудейством, но не всегда успешная борьба.
      Жиды растлившие и погубившие Польшу, проделывали тоже и в Западной Руси.
      История Литвы и Малороссии полны в этом отношении очень ярких страниц.
      И ничто не помогало: ни ограничение прав иудеев Литовским статусом, ни презрение и ненависть народа, часто жестоко расправлявшегося с этими клещами. Жидовское засилье все росло и росло.
      Московское государство долго в этом отношении было счастливо. Въезд в Московское государство для иудеев был запрещен.
      И кто знает: быть может, именно отсутствие в Московском государстве жидов было одной из главных причин блестящего развития и роста этого государства, его железной последовательности, строго народной политики?
      Замечательна та неукоснительная последовательность, с какой наши Цари, а потом и Императоры относились к жидам.
      Иван IV по взятии Полоцка всех, оказавшихся там, жидов потопил в Двине.
      Позже, когда король польский вздумал просить Ивана IV предоставить жидовским купцам право торговать в Московском государстве. Грозный ответил:
      "Мы к тебе не раз писали о диких делах от жидов, как они наших людей от христианства отводили, отравные зелья к нам привозили и пакости многие нашим людям делали, так тебе бы, брату нашему, не годилось и писать о них, слыша их такие злые дела".
      Петр Великий очень ценил знания и умение, и как известно, наполнял многие учреждения иностранцами. Но, совершенно чуждый народнических предрассудков, он только для одного народа всегда делал исключение - для жидов.
      Он писал: "Я хочу видеть у себя лучше народов магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю. Не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются и как ближних моих не подкупают".
      Тем не менее, иудеи разными способами и под разными предлогами сумели проникнуть в Россию.
      И вот 2 декабря 1742 года появляется следующий замечательный указ Императрицы Елизаветы:
      "Во всей нашей Империи жидам жить запрещено; но ныне нам известно учинилось, что оные жиды еще в нашей Империи, а наипаче в Малороссии под разными видами жительство свое продолжают, от чего не иного какого плода, но токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников, нашим верноподданным крайнего вреда ожидать должно, того дня повелеваем: из всей нашей Империи всех мужска и женска пола жидов, со всем их имением, немедленно выслать за границу и впредь ни для чего не впускать".
      Замечательно, что этого указа не решилась отменить даже Екатерина II, которая и в пору увлечения свободолюбием была верна заветам Петра Великаго.
      Жидов мы получили в наследство от Польши, вместе с разделами последней.
      И с тех пор, как черви точат дерево, так и они сосут и точат Русское государство.
      И нет у нас более грозного вопроса, чем иудейский. Очень многие у нас совершенно не отдают себе отчета в происходящем, не понимают, насколько велика опасность нашествия на Россию жидов. Урок Польши у нас забыть.
      Разве не поразительно, что все наши три столицы - Петербург, Москва и Киев - находятся вне черты оседлости, но все три кишмя кишат жидами.
      Возьмите Киев. В. Н. Проценко в речи своей на собрании 16 октября указал, что он, живя в Киеве 49 лет, наблюдал, как Киев постепенно из чисто-русского города превращался в полуиудейский. Прежде, говорил он, в Киеве иудеи появлялись в небольшом числе только на контракты, и останавливаться им разрешалось только в двух постоялых дворах за "канавой". А теперь иудеев в Киеве - десятки тысяч, и в их руках находится вся торговля, вся промышленность... Чего же дальше ждать?
      Русские партии в Киеве должны серьезно заняться иудейским вопросом, должны всеми средствами добиваться от растерявшейся власти, чтобы Киев не только на бумаге, но и в действительности был вне черты оседлости.
      Из Петербурга и Москвы они также должны быть удалены. Допускать, чтобы они из столиц развращали и растлевали всю Россию - значит готовить России участь Польши.
      Пора понять грозную опасность.
      Безрассудно, дико и преступно заниматься государственным самоубийством.
      Но пока Россия по-прежнему остается игралищем каких-то темных сил.
      И если мы, славяне, как великий, мировой народ, не хотим быть вычеркнуты со страниц истории, то должны понять, что единственным нашим спасением может быть только полное изгнание жидов, сковывающих и порабощающих нас положительно на всех поприщах жизни...".
      "Талмуд и Евреи", Ипполит Иосифович Лютостанский, т. 7, стр. 163-168, С.-Петербург, 1909 г.
      "А вот голос по ту сторону Атлантического Океана: он раздался в журнале "Аль-Калемат" (Слово), издаваемом на арабском языке в Нью-Йорке (№ 277 "Московские Ведомости" от 1-го Января 1910 г., статья "Арабский голось о еврействе")
      В журнале этом появилась статья, касающаяся борьбы еврейского кагала с христианством. Давая место этой статье, редактор "Аль-Калемат", преосвященный Рафаил, епископ Бруклинский, добавляет к ней свое предисловие и заключение. В предисловии преосвященный Рафаил замечает, что считает своим пастырским долгом предостеречь христиан, а в особенности свою паству от еврейских усилий отвлечь христиан от Христа. Евреи, считающие себя Богом избранным народом, презрительно относятся к не-евреям и никогда не были и не будут сторонниками проповедоваемых ими "братства и равенства". Такая проповедь не более как коварная уловка еврейских вождей завлечь и одурачить христиан. Отрицание и даже глумление над идеалами христианства начались во Франции - во время так называемой "Великой революции" и с удивительной планомерностью и последовательностью распространялось по всему христианскому миру вместе с победоносным шествием революции. Зараза проникла и в величайший оплот Православия на земле - в Россию. Эта последовательность в распространении идей антихристианства доказывает, что какая-то темная сила руководит отрядами восставших на Христа. Кто же управляет всей этой сложной интригой? Кто стоит во главе заговора, стремящагося свергнуть власть царствующего Христа? Понятно те, в интересах которых изгнание Христа! Такими врагами для христиан являются евреи, издревле гонители и противники Христа и Его Божественного учения.
      Евреи, исповедывающие веру в свое грядущее господство над миром, сознают, что осуществлению этого господства им мешает единение людей в одну великую семью последователей Христа. Поэтому они стремятся внести безверие в среду христиан, разрушить ту великую связь, которая и делает сильными народы. Чем более неверия, смут, смятения, тем более обессиливаются христианские империи и тем сильнее делается мировое значение еврейства...
      Для осуществления своего господства и расвращения христианских масс евреи успешно захватывают все учреждения, которые имеют влияние на общественную жизнь. Они захватили в свои руки прессу, банки, школу. Их ученые фальсифицируют науку, а евреи-литераторы занимаются популяризацией сфабрикованных евреями лже-истин.
      В своей борьбе против Христа и христиан евреи не стесняются и не выбирают средств. Достаточно ознакомиться с циркуляром "Alliance Israelite Universelle" ("Всемирный Израильский Союз", "Хабури Меници Индрумим"), разосланным этой мировой еврейской организацией во все концы вселенной, чтобы понять, какая опасность грозит христианам всего мира. В этом циркуляре-воззвании прямо и откровенно заявляется, что "христианские церкви - помехи еврейскому делу, и необходимо в интересах еврейства не только побороть христианские церкви, но и уничтожить их".
      "Близ есть при дверех", Сергей Александрович Нилус, стр. 170-172, Сергиев Посад, Типография Св.-Троицкой Сергиевской Лавры, 1917 г.
      "Еврейство, - так возглашает еврейская газета "Бессарабская Жизнь", рисует воспаленному воображению антисемита в виде страшного зверя, грозящего кончиной арийскому (читай - христианскому. -Прим. С. А. Нилуса) миру. И эти страхи имеют основание. Такое же приблизительно жуткое чувство государства испытывают при виде возникающей среди них и быстро крепнущей новой и юной державы. Подобно всем великим державным народам еврейство имеет мировой размах, орлиный полет и львиную дерзость. В дерзании и проявляется державная природа нации. Кто смеет, тот может. А еврейство смеет участвовать в самых рискованных шагах, в опаснейших событиях мировой жизни. В те бурные моменты, когда маленькие народы, подобно птицам перед грозою, прячутся в свои гнезда и боязливо умолкают, евреи смело и властно действуют на авансцене. Их мнение выслушивается, их воля учитывается гигантами. Их нельзя не выслушивать, потому что они являются одним из факторов свирепствующей бури".
      Это ли не вызов в лицо всему христианскому миру, гордый, исполненный лютой ненависти и величайшего, чисто сатанинского презрения?...
      И как не бросать Израилю теперь в лицо всему миру подобного вызова, когда еще в 1844-м году один из наиболее известных в политическом мире Европы сынов этого гонимого племени, д'Израэли-Биконсфильд, впоследствии первый министр Англии во дни пресловутого Берлинского конгресса, писал в книге своей "Конингсби" нижеследующие строки:
      "И вот, - пишет он, - как результат борьбы, на наши еврейские головы упало сверхъестественное бремя пятнадцативекового неслыханного принижения, почти рабства. Но оно не раздавило нас своей бессовестной тяжестью, - о, далеко нет! - и мы только посмеялись над человеческой изобретательностью, тщетно пытавшейся нас погубить... Жиды! жиды! всюду жиды! бывало ли когда-либо в Европе сколько-нибудь заметное движение без широкого в него вмешательства с нашей стороны?...
      Возьмем для примера хотя бы русскую политику, исполненную такой таинственности, что перед ней от страха бледнеет вся Западная Европа. Кто ее вдохновляет, кто направляет? Жиды!
      Теперь в Германии готовится могучая революция, подобная по существу своему Реформации. Под чьим покровом она совершается? Опять-таки все того же жида!
      Кто захватил и монополизировал почти все профессорские кафедры в германских университетах? Неандр, основатель спиритуалистического католицизма и Региус, профессор богословия в Берлинском университете - разве оба они тоже не жиды? А Бенари, краса того же университета, разве он тоже не жид? И Вейль, профессор Гейдельберского университета, тоже жид... Словом, если спросить: каково имя немецким профессорам еврейского происхождения, ответ будет: легион!
      И, вот, я прибыл в Петербург и быль принят русским министром финансов, графом Канкриным. Это был сын литовского еврея.
      В Испании я получил аудиенцию у министра Мендизабала. Он был то же, что и я, сын еврея из Арагонской провинции.
      В Париже мне надо было узнать мнение председателя совета министров, и моим глазам предстал герой, маршал Франции, едва не воссевший на Португальский престол, - одним словом, Сульт, сын французского еврея. Вы удивлены: как Сульт? еврей? Несомненно еврей, как несколько других маршалов Наполеона I-го, и во главе их Массена, который в среде наших именуется Манассия...
      Из Парижа я выехал в Берлин, где мне было нужно посетить одного прусского министра. И этот министр был тоже еврей...
      Как видите, мир управляется совсем не теми лицами, которые видны на сцене, а теми, кто находится за кулисами." ("Coningsby" 183-184 стр. и 148 стр. с последующими по французскому изданию).
      Читатель из этого может видеть, что еще в 1844 году, по уверению первого английского министра, мир управлялся не главами государств, а евреями.
      Заключим наши выписки, (Эти выписки - капля в море всего того, что накопило за эти годы сердце христианина, "слышащего и видящего", все неподобное, творящееся в мире великого отступления от Христа Бога нашего. - Прим. С. А. Нилуса) свидетельствующие о действительном торжестве вождей талмудистского Израиля - не над Христом Господом нашим и не над христианами - о, нет! - а над отступившим от Христа миром, заметкой из № 15-го газеты "Русское Знамя" от 16-го января 1910 года. Вот что дословно изображено в заметке этой, озаглавленной -"Боже, Боже, почто нас оставил еси!"
      "Страшная важность, - читаем мы в этой заметке, - того, что случилось в Петербургском Дворянском Собрании преувеличена быть не может. Там сборище жидов (жидовский концерт) всех классов и состояний торжествовало первую победу жидовства над христианством (Не над христианством, а над равнодушным безверием христианства - Христовой Церкви не одолеть и вратам адовым. - Прим. С. А. Нилуса), неистово хлопая чуть не шансонетке, припевом, которой служил предсмертный возглась Христа Спасителя... В подлой шансонетке, распеваемой жидами в качестве гимна победы и одоления, повторяются все те злобные слова, которые с трепетом записывали Св. Евангелисты: "Сойди с креста, Распятый, если ты Сын Божий!". Эти слова возглашал современный жидовский кантор (Сирота, по фамилии, не то из Варшавы, не то из Вильны. - Прим. - С. А. Нилуса) на эстраде Благородного Дворянского Собрания в Петербурге, и возглас этот переложен на современный мотив, усугубляя этим кровавое оскорбление... А русские православные люди слушали его и, не понимая смысла жидовского пения, прислуживали жидам-оскорбителям...
      Не будь мы отравлены жидо-масонским ядом, разве могли бы русские люди хладнокровно читать восторженные описания жидовского концерта, появившиеся в "Речи" и прочих противо-христианских газетах... Эта газета, печатаемая по-русски и читаемая русскими людьми, осмеливается совершенно откровенно пояснять, как жидовская публика "наслаждалась" куплетами, сюжетом которых служит Распятие Христа. Все мы прочли чудовищное признание жидовского официоза: старые и малые, нищие и вельможи, мастеровые, купцы и сановники - все узнали причину ликования жидов и ... молчат"...
      Эта заметка, от которой кровь стынет в жилах и мысль цепенеет, ожидая для России участи Мессины, ужасна.
      Но не ужаснее ли объявление в № 12507-м "Нового Времени" от четверга 6-го Января (Крещение Господня) 1911-го года?
      "Большой зал Консерватории.
      Во вторник, 11-го Января 1911-го года,
      перед отъездом за границу
      только один
      Духовно-светский концерт
      знаменитого обер-кантора Варшавской синагоги
      Г. Л. Сирота с участием Еврейского хора
      и известного артиста-солиста на арфе
      Дмитрия Андреева и др."...
      И это ровно год спустя после вопля на весь Петербург верующего православного сердца, на глазах "и старых, и малых, нищих и вельмож, мастеровых, купцов и сановников" и в том же Петербурге, и с тем же кантором, произведенным только уже в обер-канторы!!!...
      И все опять промолчали.
      Очередное Евангелие, читанное в день 11-го Января 1911-го года, было от Марка XII глава 11-23 ст. о "бесплодной смоковнице"...
      "Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла"...
      Горе! горе! горе!...".
      [там же, стр. 173-176]
      КАГАЛ
      "О кагальных агентах и факторах:
      в полицейских, судебных и
      административных учреждениях и
      при служащих чиновниках;
      о влиянии факторов на жизнь еврейского
      и нееврейского населения вообще;
      о системы кагала при раздаче
      чиновникам подарков и подкупа;
      о еврейской комиссии при Императоре
      Александр I-м и отчет Державина.
      "Кагал - м. (еврейск.) собрание еврейских мирских старшин, род думы, правления; вся жидовская община, громада, мир; шумная крикливая толпа".
      "Толковый Словарь живого Великорусского языка", В. И. Даль, С.-Петербург - Москва, 1914 г.
      Агент кагала, которому поручено наблюдать за делами Евреев в полиции и раздавать чиновникам подарки, - это еврейский фактор.
      Факторское искусство Евреи употребляют не при одной только торговле. В их руках оно применяется ко всем оборотам жизни. Поэтому в еврейских городах фактор на страже везде: не только у порога магазина, лавки, в заезжем доме и прочих заведениях торговли и мены, но и в административных, судебных и полицейских учреждениях, а нередко даже и в квартирах лиц, принадлежащих к этим заведениям.
      Легион этих факторов, умеющих ловить, так сказать, каждое движение жизни и извлекая из него для себя существенную пользу, направлять ее при этом к общееврейской цели, разделен на разные классы и каждый класс имеет своих специалистов: есть факторы по торговле, факторы по подрядам, факторы, занимающиеся сводничеством и есть факторы по делам судебным, административным и проч. Мы здесь не говорим о ходатаях или так называемых еврейских вольных адвокатах. Это статья отдельная и кажется, что с этой стороны евреи не отличаются от прочих народов. Фактор, о котором здесь идет речь это отличительная черта Иудейства. Занятие этого фактора состоит вот в чем: фактор должен быть на страже у лица или заведения, при которых он находится, встречать просителей и входить с ними в сделку на счет суммы, которую каждый из них должен, по его мнению, жертвовать в пользу его пана (Фактор называет чиновника, которому он служит, своим паном или порицом) если желает успеха делу, по которому он явился. Конечно, что при каждой сделке фактор и себя не забывает. Окончив дело, фактор сам, как следует, рекомендует кого и кому следует; при чем дело, все таки, очень не редко направляется путем, каким не следует.
      Касательно последнего пункта фактор всегда должен сперва справиться и соображаться с традиционными правилами, написанными на его памяти и факторской совести, по которым определено: как направляются дела между евреем и гоем (неевреем), между двумя евреями, между кагалом и частным евреем, между кагалом и чиновником и проч., и проч. А главное дело, у фактора должны быть в запасе заметки по тем делам, по которым он наиболее сбил с пути своего порица (начальника). Этот запас передается кагалу как вернейшее орудие для укрощения нрава начальника или охлаждения его ревности к своим обязанностям, когда таковая пробуждается и проявляется не в пользу еврейских интересов.
      Изобилием этого продукта еврейской почвы в губерниях еврейской оседлости в России отечество обязано исполнителям русских законов из лиц польского происхождения. Надо заметить, что паны вообще как то не могли в жизни обойтись без фактора; но более всего споспешествовала их размножению симпатия к ним со стороны польского чиновного мира. В этом мире присутствие фактора - было так необходимо, что два пана, связанные между собою самыми неразрывными узами: родством, достоинством шляхетского происхождения, религиозными и политическими убеждениями и проч., не могли, однако ж, без фактора сговориться, когда один из них восседал где-нибудь на чиновном месте, а другой явился к нему просителем.
      Факторы последней категории, которые большею частью употребляют свое искусство в пользу частных интересов евреев, нередко исполняют поручения кагала и при подобных случаях действуют по его указанию. Даже при вопросах, касающихся всего еврейского населения страны, возникающих в высшей правительственной сфере, как увидим ниже, тоже являются факторы с уполномочием, разумеется, от всего народа или страны. Таким образом общественный и частные дела Евреев с неевреями, важные и не важные, подлежащие решениям законов и властей, в краях еврейской оседлости, и самый вопрос еврейский, который никогда и нигде не перестал и не перестает быть вопросом, всегда и везде имели и теперь еще имеют вернейшую стражу и вернейших поборников в кагале и в массе еврейских факторов. Орудие, которым вооружена эта верная стража при всех случаях, везде одинаково; оно всем почти знакомо - это подарки и подкуп.
      Раздача подарков и подкупа блюстителям порядка и законов в странах, посреди которых евреи находили для себя приют, давно сделалась у них общенародным обычаем и получила место, если не в строках талмудической догматики, то на первом план той практической жизни, над которою развевается талмуда знамя. Великие чудеса творила и творит, сила упомянутого талисмана, в руках искусных факторов. Этою силою Евреи всегда устраняли все преграды, которыми местные законы и власти старались охранить туземное население от окончательного изнеможения под гнетом обще-еврейского пролетариата, осаждающего его со всех сторон, и вопреки всем стеснениям с которыми они везде встречались, им в короткое время удавалось завоевывать себе самое счастливейшее экономическое положение, завладеть живым капиталом, плодами производительного труда туземного населения и производительности страны. Этой силе и бдительному надзору факторской стражи, в учреждениях административных, полицейских и проч., евреи обязаны своими победами в борьбе с нееврейскими противниками почти при каждом общественном и частном деле. Наконец, силою факторского искусства и талисмана, которым они владеют, Евреи, при теперешней своей организации, с которою знакомит нас настоящая книга, освобождали города и местечки своей оседлости от всякой нееврейской конкуренции при ремесленной и торговой промышленности. Одним словом, сказанный талисман заменил Евреям древний чудотворный народный жезл, под ударами которого море обратилось в сушу, а скала - в источник. Вся разница в том, что жезлом владел во время оно один только народный вождь, нынешним же чудным талисманом владеют в каждом городе и местечке еврейской оседлости, еврейский кагал и целый легион еврейских факторов.
      Вот краткое обозрение той стороны еврейского факторства, которая впрочем в общих чертах давно известна публике; ибо о факторах и о подкупе весьма часто говаривали в журнальных и газетных статьях. Даже на сцене представляют способы, которыми евреи стараются покупать или полезное для них (в интересах кагала) слово или благотворное молчание людей влиятельных.
      Теперь обратимся к другой новой и только евреям известной стороне этого явления. Сколько ни говорили в печати о еврейских факторах и о подкупе, однако ж до сих пор никто не заявил, что этот порок проявляется на еврейской почве, не как психическое уродство частных лиц, от которых в большей или меньшей мере не свободны даже самые просвещенные народы, а как достояние общественное; никто не указал, что это зло производится между евреями везде и по известной системе и наконец, до сих пор не было еще указано: в каких отношениях находятся факторы к кагалу; при каких случаях раздаются подарки и в каких размерах; из каких источников почерпается расход на подарки и подкуп по делам кагала, кем определяется размер, кем составляется решение на производство расхода в подобных случаях, и, наконец, самое главное, каким образом составляется капитал для подкупа при вопросах касающихся евреев целого края, и кто является при подобных случаях поборниками талмудического знамени: его раввинизм или кагал? [Идет перечень кагальных постановлений, упоминаемых в "Книге Кагала". - Прим. составителя]
      Особенного внимания заслуживают номера 280-286. Это документы, в которых еврейское общее собрание рассуждает о комиссии по еврейскому вопросу в Петербурге при Александре I об изыскании средств для противодействий этой комиссии. Они, совпадая временем и содержанием с отчетом Державина об исходе дел по еврейской комиссии, при которой он состоял членом, взаимно подтверждаются, дополняются и объясняются.
      Вот что говорит Державин: (автор говорит о себе в 3-м лице)
      "Выше видно, что мнение о евреях Державина, сочиненное им во время посылки его в Польшу, отданное при Императоре Павле на рассмотрение Правительствующего Сената, приказано было рассмотреть почти с самого начала министерства Державина учрежденному особому комитету, составленному из графа Чарторыжского, графа Потоцкого, графа Валериана Зубова и Державина, которое и рассматривалось через продолжение всего его, Державина, министерства; но по разным интригам при нем окончания не получило. Оно заслуживает, чтобы об нем сказать подробнее. Первоначально положено было, чтоб призвать из некоторых губерний несколько старшин из кагалов и раввинов знаменитейших, для объяснения с ними всех обстоятельств в том Державина мнении изображенных. Оно достойно, чтоб его с прилежанием прочесть и войти во все его подробности, дабы узнать прямое мнение сочинителя, к благоустройству Государства и самих евреев служащее. Продолжались их съезд, явки и их представления во всю почти зиму; тут пошли с их стороны, чтоб оставить их по-прежнему, разные происки. Между прочим г. Гурко, Белорусский помещик, доставил Державину перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, написанное от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором сказано, что они на Державина, яко на гонителя, по всем кагалам в свете, наложили херим или проклятие, что они собрали на подарки по сему делу 1,000,000 р. и послали в Петербург и просят приложить всевозможное старание о смене Генерал-Прокурора Державина, а ежели того не можно, то хотя посягнуть на его жизнь, на что и полагает сроку до трех лет, а между тем убеждает его, чтобы, сколько можно, продолжить дело, ибо при Державине не чает, чтоб в пользу их решено было. Польза же их состояла в том, чтоб не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино, от чего все зло происходило, что они спаивают и приводят в совершенное разорение крестьян, а чтоб удобнее было продолжать дело, то он будет доставлять ему из чужих краев от разных мест и людей мнения, каким образом лучше учредить евреев, которые, скоро после того, самым делом начинали вступать то на Французском, то на Немецком языке и доставлялись в комитет, при повелении Государя Императора рассмотреть оные, то через графа Чарторыжского, то Кочубея, то Новосильцева. Между тем еврей Нотко, бывший у Державина в доверенности, якобы по ревности его к благоустроению евреев, соглашаясь с его Державина мнением, подававши разные проекты о учреждении фабрик и прочее, пришел в один день к нему, и под видом доброжелательства, что ему одному Державину не перемочь всех его товарищей, которые все на стороне еврейской, - принял бы сто, и ежели мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами согласен. Державин, сочтя сие важным и рассуждая, что на его убеждение согласиться и принять деньги, значит изменить присяге и действовать вопреки воли Государя; что, оставя в прежнем неустройстве евреев, оставить им прежние способы, через винную по корчам продажу, значит грабить поселян и лишать их насущного хлеба; ежели же не согласиться на подкуп и остаться одному в противуборстве всех, без подкрепления Государя, то успеху во всех его трудах и стараниях ожидать неможно. И так он решился о сем подкупе сказать Государю и подкрепить сию истину Гуркиным письмом, в котором видно, что на подкуп собрана значительная сумма, что на него есть умысел и прочее, как выше видно; а при том, что через князя Чарторыжского и Новосильцева вступили уже в комитет, по воле Государя, два проекта о устройстве евреев, один на Французском, а другой на Немецком языке, - то все сие сообразя и представя Императору, надеялся он, что Государь удостоверится в его верной службе и примет его сторону. Правда, сначала он поколебался жестоко, и когда Державин его спросил, принять-ли деньги, предлагаемые Ноткою 200 т. руб., то он в замешательстве отвечал: "Погоди, я тебе скажу, когда что надобно будет делать", а между тем взял к себе Гуркино письмо, чтобы удостовериться о всем, в нем написанном, через другие каналы. Державин думал, что возымеет действие такое сильное доказательство, и Государь остережется от людей, его окружающих и покровительствующих жидов. Между тем, по связи и дружбе с графом Валерианом Александровичем Зубовым, пересказал все чистосердечно ему случившееся, не знав, что он в крайней связи с господином Сперанским, бывшим тогда директором канцелярии Внутреннего Министерства г. Кочубея, которого он водил за нос, и делал из него что хотел. Сперанский совсем был предан жидам, через известного откупщика Переца, которого он открытым образом считался приятелем и жил в его доме.
      И так, вместо того, чтобы выйти от Государя какому строгому против проныр евреев приказанию, при первом собрании еврейского комитета, открывалось мнение всех членов, чтоб оставить винную продажу в уездах по местечкам по прежнему у евреев; но как Державин на сие не согласился, а граф Зубов в присутствии не был, то сие дело (осталось) в нерешении. Государь между тем делался к Державину от часу холоднее, и никакого по вышесказанному Гуркину письму не токмо распоряжения, ниже словесного отзыву не сделал". ("Записки Державина", Москва, 1860, стр. 794-796)
      "Хотя по течению всех дел видно было истинным сынам отечества недоброжелательство Польских вельмож, окружавших Государя; но явное их и низкое поведение ко вреду России свидетельствуется сим. Господин Баранов, что ныне Обер-Прокурор в Сенате, бывший в министерском комитете, по увольнении из службы Державина, рассказал ему: что когда он принес в комитет, объявленный Генерал-Прокурором словесный имянный указ о шляхте и вышеозначенную докладную записку от оной, то граф Чарторыжский, прочтя оную и указ, бросил в камин с презрением, которую Баранов подхватя спас от огня. О жидах написанный им проект, согласный с мнением Державина, велено было отдать г. Сперанскому, который переделал по-своему, не упомянув даже и о том, что он последовал по рассмотрении мнения Державина, как бы оного совсем не было, о котором ни одним словом и в указе не упомянуто.