этих лиц и 3) адресовалась учреждению же. Никаких "цере
      1 Новое русское слово. 1956. 6 мая. С. 7. -- Примеч. Ю. Ф.
      монных концовок" ("с совершенным уважением" и пр. ) не требовалось.
      Исследуемый же документ ни одному из этих требований не отвечает. Однако неправилен вывод, будто бы он представляет собою неудачную фальшивку, сочиненную лицом, незнакомым с формами дореволюционного делопроизводства. Дело в том, что этот документ не является ни "предписанием", ни "отношением", ни "циркуляром", ни даже "справкой". Он -- особый вид служебной бумаги, который назывался -- "официальное письмо". А таковое 1) шло не от учреждения, а от лица, 2) писалось не на учрежденческом, а на личном бланке, 3) подписывалось только одним лицом без указания его служебного положения и 4) заканчивалось "церемонной концовкой". Как мы видим, исследуемый документ полностью отвечает форме "официального письма", вплоть до личного обращения в начале ("Милостивый Государь Алексей Федорович") и до "реверанса" в конце ("Примите уверения в совершенном к Вам почтении").
      Поэтому по своей форме (не говоря о других признаках и соображениях) документ никаких сомнений не вызывает.
      С искренним к Вам уважением
      Н. Нароков
      P. S. Позволю себе напомнить, что в романе Гончарова Судьбинский, рассказывая Обломову о канцелярских новостях, говорит: "В письмах отменили писать -- "Покорнейший слуга", и пишут -- "Примите уверение". Говоря об отмене старой формы подписи, Судьбинский, конечно, говорил не о частных письмах (которые всяк волен подписывать, как он хочет), а говорил именно об особого рода служебной переписке. Как мы видим, концовка, указанная Судьбинским, сохранилась до предреволюционных лет.
      П. Елецкий СТАЛИН В ОХРАННОМ ОТДЕЛЕНИИ1
      Многоуважаемый Марк Ефимович!
      Прочтя в "Новом русском слове" Вашу статью и Г. Аронсона по поводу службы Сталина в Охранном отделении, позволю себе возразить на два утверждения: первое -- относительно печати на документе, второе -относительно подписи на нем.
      Каждый, кто знаком с письмоводством в военном ведомстве, сразу признает, что документ, напечатанный в журнале
      1 Новое русское слово. 1956. 6 мая. С. 7. -- Примеч. Ю. Ф.
      Лайф, написан по форме личного письма из Положения о письмоводстве в военном ведомстве.
      Этим письмоводством пользовался также Корпус жандармов и, надо думать, Департамент полиции, когда сносился с Охранными отделениями, начальники коих были жандармские офицеры.
      Так вот, согласно этому письмоводству, на предписаниях, отношениях, отзывах, а тем более на письмах никаких печатей не полагалось. Это только большевики ввели затем моду требовать печать на любой бумажке.
      Также не полагалось на личных письмах второй подписи, т. е. скрепы, о которой так пространно говорит г. Аронсон.
      А потому следует признать, что письмо это написано строго по форме и, в этом отношении, сомнений вызывать не может.
      С совершенным уважением
      А. Байкалов
      БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ ОХРАНКИ?1 (письмо из Лондона)
      Опубликованное И. Дон Левиным в американском журнале "Лайф" письмо Департамента полиции начальнику Енисейского Охранного отделения от 12 июля 1913 г. (см. статью А. Жерби в "Русской мысли", No 890 от 24 апреля), свидетельствующее о том, что Сталин в 1906--1912 гг. был агентом Охраны, вызывает у меня серьезные сомнения в его аутентичности.
      Основания для этих сомнений таковы.
      С конца 1910 г., после возвращения из административной ссылки в Туруханский край, и по март 1918 г. я безвыездно проживал в Красноярске, губернском городе Енисейской губернии. Ввиду моей "политической неблагонадежности" жандармерия весьма мною "интересовалась", и, естественно, сам
      Русская мысль. 1956. 8 мая. Байкалов, Анатолий Васильевич, из казаков станицы Таштык, Енисейской губ. Родился в 1882 г. Арестован в 1903 г. в Казани, как студент университета. В революции 1905 г. был в Красноярске членом комитета меньшевиков. В 1917 г. после раскола местной объединенной с. -д. организации стоял во главе меньшевиков. Выл членом Исполнительного Комитета Красноярского Совета рабочих депутатов. После октября, очутившись в эмиграции и живя в Лондоне, примкнул к правой меньшевистской группировке, возглавляемой Ст. Ивановичем. Сотрудничал в журнале "Заря" в Берлине. За свою деятельность в эмиграции был объявлен "Социалистическим Вестником" "стоящим вне партии". -- Примеч. Ю. Ф.
      того не желая, я знал служивших в Красноярске жандармских офицеров.
      Прежде всего в Красноярске никакого "Охранного отделения" в 1910--1917 гг. и не было. Существовало, как и в других губернских городах Российской Империи, только Енисейское губернское жандармское управление. Штат его состоял из двух офицеров: начальника и его помощника, и двух-трех десятков унтер-офицеров. В г. Енисейске, небольшом уездном городе (8000 жителей), никаких жандармских учреждений вообще не было. Если там возникало какое-либо "дело", то для разбора его из Красноярска приезжал начальник жандармского управления или его помощник.
      Я не могу сказать, был ли в Енисейском губернском жандармском управлении офицер, носивший фамилию А. Ф. Железнякова. Если бы был, я, вероятно, помнил бы эту фамилию. Когда в 1911 и 1915 гг. меня подвергали кратковременным арестам, допрашивал меня помощник начальника управления ротмистр Оболенский. Начальником управления в 1913-- 1917 гг. был полковник Белов (Беляев).
      Сталин отбывал ссылку в деревне Мирное Туруханского края. В этой маленькой деревушке, в 1500 верстах от Красноярска, никакой революции делать было нельзя, и потому у жандармов не могло быть никаких оснований "подсаживать" туда своих секретных агентов. Я думаю поэтому, что Департаменту полиции незачем было бы осведомлять жандармские власти Енисейской губернии о приезде в Туруханский край Сталина: они никак не могли бы использовать его услуги для розыскной работы.
      Сталин приехал из Туруханского края в Красноярск в августе 1916 года, будучи вызван для медицинского освидетельствования на предмет призыва в армию. Так как левая рука у Сталина в локте не сгибалась, его признали негодным к службе, и губернатор Гололобов разрешил ему оканчивать срок ссылки в г. Ачинске. Я знаю совершенно точно, что никакой революционной работой Сталин в Ачинске не занимался. Впрочем, такой работой не занимался никто даже в Красноярске, где жило тогда свыше сотни политических ссыльных.
      Как я уже писал выше, в г. Енисейске никакой Охранки никогда не было. Что касается жандармского управления в г. Красноярске, то, по постановлению образовавшегося там 28 февраля 1917 г. Комитета общественной безопасности, я в ночь на 2 марта занял нарядом войск помещение жандармского управления. Офицеры были арестованы, унтер-офицеры отпущены по домам, а самое помещение с его архивами поставлено под военную охрану.
      Мне и присяжному поверенному В. Я. Гуревичу было поручено допросить жандармских офицеров с целью получения
      от них фамилий и адресов их секретных сотрудников. Оба офицера -- и начальник управления, и его помощник -- дали самые подробные и откровенные показания о своих агентах. На основании этих показаний сразу же было арестовано десятка два агентов, которых позже, в августе 1917 года, судили в согласии с изданным Временным правительством распоряжением.
      Все находившиеся в архиве жандармского управления бумаги были внимательно рассмотрены следственной комиссией, назначенной губернским комиссаром д-ром В. М. Крутовским. В составе этой комиссии были адвокаты и общественные деятели, представителя большевиков не было. Никто из офицеров царской полиции доступа к архивам жандармского управления не имел.
      В разбиравшихся делах агентов Охранки я выступал в качестве общественного обвинителя и благодаря этому имел доступ ко всем собранным следственной комиссией материалам. Если бы в архивах жандармского управления нашелся бы какой-либо документ относительно работы Сталина в Охранке, этот документ, несомненно, был бы сообщен мне следственной комиссией, члены которой не имели, конечно, никаких оснований его скрывать.
      Помимо указанных выше обстоятельств, самый текст документа, опубликованный в статье А. Жерби, внушает большие сомнения. Департамент полиции был хорошо осведомлен о том, что в 1912 г. Сталин был избран членом Центрального комитета большевистской фракции РСДРП. Это обстоятельство в официальной бумаге было бы подчеркнуто, ибо оно было весьма важно для наилучшего использования Сталина в целях розыска. Кроме того, жандармские офицеры имели военные чины, и департамент полиции не стал бы именовать подчиненного ему офицера "милостивым государем", а употребил бы присвоенное чину обращение, например, "Ваше Высокоблагородие".
      Впрочем, этот ляпсус может быть объяснен тем, что А. Жерби пришлось пересмотреть документ с опубликованного И. Дон Левиным английского перевода. При двойном переводе такого рода искажение текста вполне возможно.
      Я на основании изложенного думаю, что хранящийся в библиотеке Толстовского фонда документ подложен, но, разумеется, я не могу высказать окончательного мнения об этом, не ознакомившись с подлинником документа.
      Впрочем, "дыма без огня" не бывает. Если Сталин не был постоянным и платным агентом Охранки, он, несомненно, был время от времени осведомителем этого учреждения. Об этом в социал-демократических кругах в 1908--1912 гг. ходили упорные слухи, которым, однако, мало кто верил.
      В своей выпущенной в 1940 г. на английском языке книге "Я знал Сталина" я цитировал два инцидента из подпольной жизни Сталина, давших основание считать его полицейским осведомителем. Сталин выдал полиции двух своих товарищей по большевистской работе на Кавказе К. Цинцадзе и С. Шаумяна.
      Шаумян был настолько твердо убежден в предательстве Сталина, что в 1908 г. возбудил против него формальное обвинение в центральных учреждениях большевистской фракции. Но Ленин замял это обвинение, вероятно, потому, что как раз в это время он получал от Сталина награбленные им, Сталиным, деньги для своей работы.
      Подробно об этих инцидентах и других "художествах" Сталина писал покойный ныне известный грузинский социал-демократ Ной Жордания в своих воспоминаниях, напечатанных летом 1935 г. в парижской газете "Последние новости".
      Мне думается, однако, что, донося в полицию на своих товарищей, Сталин руководствовался не какими-либо политическими или материальными побуждениями, а исключительно чувством мести. Шаумян и Цинцадзе, оба честные и порядочные люди, не могли сочувствовать тем "приемчикам", которые Сталин употреблял в борьбе с меньшевиками (грязная клевета, обвинения в растрате партийных денег, распущение слухов о службе меньшевистских лидеров в Охранке и т. п. ), часто с ним жестоко ссорились и угрожали ему партийным судом.
      Сталину нужно было как-то избавиться от таких опасных ему и авторитетных в партийных кругах соперников. Своей Охранки у него тогда еще не было, и он, по своей натуре гнуснейший негодяй, пользовался для этой цели царской Охранкой, сводя при ее помощи личные счеты с прогневавшими его людьми и устраняя их со своего пути.
      ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА "ЛАЙФ"1
      Господа!
      Вы сделали большое дело, опубликовав статью Орлова и связанный с прошлым Сталина документ с комментариями Левина, и они теперь смогут стать предметом дальнейшей проверки.
      Все мы, занимавшиеся исследованиями в этой области, встречались с упоминаниями об отношениях Сталина с царской полицией. В работе "Трое, сделавшие революцию" ("Three Who made a Revolution") я писал: "Против него вы
      1 Life. 1956. 14 мая. -- Примеч. Ю. Ф.
      двинуто так много обвинений..., что представляется важным отметить, что работавшие со Сталиным должны были считать его способным на оговор своих товарищей... Ленин и Троцкий тоже наживали себе злейших врагов.... Однако во всей полемической литературе против них совершенно отсутствуют обвинения такие как эти".
      В 1952 году ко мне обращался за консультацией чиновник, эксперт по России из Госдепартамента, по поводу документа, являющегося, как кажется, тем самым, который Вы теперь опубликовали. Мы пришли к заключению, что обвинение представляется правдоподобным, но труднодоказуемым и что результаты его публикации в тот момент были бы непредсказуемы. Теперь, когда г-н Левин намеревается включить его в книгу, необходимо проверить несколько моментов:
      Повторяемость псевдонима "Сталин". Первый зарегист
      рированный случай использования Джугашвили этого имени
      датируется 12 января 1913 г.
      По поводу ареста и освобождения Сталина в 1906 году
      ссылка делается на авторитет Троцкого. Однако Троцкий был
      убит прежде, чем смог завершить свою книгу, и хронологи
      ческое приложение к ней было завершено Чарльзом Маламу
      том.
      Если налет имел место 15 апреля по русскому кален
      дарю, как это указывается в газетной публикации г-на Левина,
      то Сталин не мог быть замешанным в нем, поскольку нахо
      дился в Стокгольме. Если документ Левина и нуждается в
      дальнейшей проверке, то статья Орлова вполне убедительна.
      Я познакомился с г-ном Орловым с конце 1953 года. В одной
      из наших ранних бесед он сообщил мне об одном агенте по
      имени "Марк" (фамилию ему выяснить не удалось), который
      был близок к сыну Троцкого Седову. Несколькими годами
      позже те, кто воспользовался данными им ключами, обнару
      жили агента Марка Зборовского, чьи показания перед лицом
      сенатской комиссии подтвердили во всех деталях предыдущее
      изложение г-на Орлова. С 1953 года мне известно, что Орлов
      хранил еще одну неопубликованную тайну, из-за которой он
      опасался за свою жизнь. В тех сведениях, что он позволил
      себе сообщить мне в тот момент, было несколько деталей,
      связывающих эту тайну с ликвидацией Тухачевского. Я уве
      рен, что его история выдержит проверку любой степени серь
      езности. В рамках письма я не могу рассматривать вопрос о
      том, насколько этой истории достаточно, чтобы объяснить те
      большие трудности, которые испытывают Хрущев и его по
      мощники в связи с призраком Сталина.
      Бертрам Д. Вольф Бруклин Хайте, штат Нью-Йорк
      * * *
      Господа!
      Спорные вопросы моей статьи в "Лайфе", включая проблему дат, подробно рассматриваются в моей книге "Величайший секрет Сталина", выходящей из печати 25 мая. Здесь же уместно краткое разъяснение основных вопросов: 1) в момент написания письма псевдоним "Сталин" был хорошо известен Охранному отделению. Существуют записки с подписью "Сталин", датированные двумя годами ранее рассматриваемого письма. Кроме того, в течение пятнадцати месяцев до письма так подписывались статьи в "Правде". 2) В своей работе я обращался ко многим документам Охранного отделения и знаю, что там нет какого-либо установленного стиля обращения к заключенным. Иногда используется собственное имя, иногда псевдоним, а иногда и то, и другое. 3) Связанное с Охранным отделением письмо было частью неофициальной переписки между двумя должностными лицами, а потому неофициальное упоминание "Петербурга" вполне соответствует данной ситуации. 4) Хотя я не видел документа до 1947 года, мой сотрудник г-н Макаров видел его фотостат уже в 1934 году и уже в то время начал переговоры. До 1930 года на международной арене едва ли возникал какой-либо интерес к Сталину.
      Исаак Дон Левин Уолдорф, штат Мериленд
      ХРОНИКА ФАЛЬШИВОК1
      от Капицы, отца русской атомной бомбы, до Сталина, агента Охранки
      И наконец нельзя обойти молчанием шумную публикацию в нью-йоркском журнале "Лайф" (номер от 23 апреля) фальшивого документа, пытающегося доказать, что Сталин при царизме был агентом Охранки. Этот псевдодокумент был представлен четыре года назад Б. Суварину, который тотчас и категорически объявил его фальшивкой. Сталин, разумеется, был способен на еще более недостойные и самые злодейские преступления. Но фальшивка, которая в конечном счете служит коммунистической пропаганде, не аргумент в споре.
      1 Опубл, в журнале "Bst & Quest" (Париж), выходящем раз в два месяца иод ред. Б. К. Суварина, 1 --15 мая 1956, No 151, с. 17. Пер. с фр. -- Примеч-Ю. Ф.
      "Лайф" не ограничился этим и в том же номере приводит так называемые разоблачения бывшего чекиста Александра Орлова, который в свою очередь повторяет лживые утверждения Сталина о заговоре Тухачевского, причем мотивирует он это на сей раз тем, что была разоблачена тайна Сталина -- его служба в Охранке.
      Подобного заговора не существовало, и достойные ГПУ россказни А. Орлова -- это всего лишь набор нелепостей. Мы в свое время сообщали (см. наш No 90) о первых россказнях Орлова относительно московских процессов с отвратительными карикатурами, опубликованных в четырех номерах того же "Лайфа". Орлов тогда стремился оправдаться, утверждая, что "Лайф" фальсифицировал и исказил его документы, чтобы придать им большую сенсационность. Сейчас уже очевидно, чего стоили эти оправдания и чего стоят все эти дешевые разоблачения.
      А. Жерби
      СНОВА ВОПРОС: БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ ОХРАНКИ?1
      (письмо из Нью-Йорка)
      Спор вокруг находящегося в руках Александры Львовны Толстой документа якобы Енисейского Охранного отдела, удостоверяющего, опять-таки якобы, непреложный факт, что душегубец Сталин в 1912 или 1913 году служил не "за страх, а за совесть" Департаменту полиции царского режима, разгорелся вовсю, но только в русской колонии, а не в американской прессе, что было бы, вне сомнения, более нормальным явлением, ибо как-никак, но Сталин был фигурой, хоть гнуснейшей, но все же мирового калибра.
      Сразу редакторы крупнейших американских газет, как, например, "Нью-Йорк таймс" или "Геральд Трибюн", вежливо отмахнулись от этого вопроса, поместив только ничего не значащие заметки на следующий день после многолюдной конференции печати, созванной гр. Ал. Л. Толстой, которой И. Дон Левин торжественно вручил на хранение "драгоценный" документ, находившийся в его руках в течение более трех лет. Замолчал и крупнейший журнал "Лайф", напечатавший первый сенсационную новость в виде двух статей: Дон Левина и бывшего генерала ЧК Александра Орлова (настоящая фамилия которого Лев Николаевич Никольский), ставшего не
      1 Русская мысль. 1956. 19 мая. С. 3. -- Примеч. Ю. Ф.
      возвращенцем в 1938 г. и выпустившего в 1953 г. нашумевшую книгу "Преступления Сталина".
      В этой книге, между прочим, Орлов, бывший важной шишкой в ЧК, прозрачно намекал на "одну из самых страшных тайн Сталина, которая, когда она раскроется, прольет свет на многое, что в поведении Сталина казалось непостижимым". Напечатаны эти слова на 240-й стр. вышеупомянутой книги. И они больше всего могли служить подтверждением того, что документ И. Дон Левина не фальшивка. Редактор "Нового русского слова" М. Е. Вейнбаум в свое время спрашивал у Орлова разъяснения этих загадочных слов, но не получил его (см. его статью в "Новом русском слове" от 21 марта).
      В его разговоре с тем же Орловым накануне появления в "Лайф" разоблачений Дон Левина и Орлова М. Е. Вейнбаум (см. его статью в "Новом русском слове" от 21 апреля с. г. ) снова получил от него уверенность, что фотокопии пресловутого документа попали в руки генерала Жукова и что в своем секретном докладе делегатам XX съезда Хрущев упомянул о провокаторстве бывшего обожествленного диктатора. Короче говоря, указания такого матерого чекиста, как Орлов, вселяли уверенность в подлинности документа. Затем появилась в "Новом русском слове" пространная статья серьезного журналиста Г. Я. Аронсона, подвергшего документ самому внимательному обсуждению и пришедшего к решению, что он являлся самой несомненной фальсификацией. После этого посыпались письма разных лиц, некоторые из которых побывали в ссылке в Сибири. Одни были за, другие против аутентичности документа. Было и письмо серьезного писателя Нарокова, высказавшегося в положительном смысле. Наконец, в номере "Русской мысли" от 8 мая появилось письмо А. Байкалова, хорошо известного в революционных кругах, в котором уважаемый автор категорически отвергал достоверность документа.
      До сих пор иностранная печать молчала. Да и теперь продолжает молчать. Но в последнем номере того же журнала "Лайф", вышедшего 14 мая, появилось письмо известного не только в русских, но и в американских кругах писателя Давида Далина, имеющего больше, чем кто-либо другой, возможность ориентироваться в вопросе о подлинности того или иного документа.
      Д. Ю. Далин выпустил за эти двенадцать лет целых десять книг о Советской России на английском языке. Назову только несколько, самые капитальные: "Трое гигантов -- Соединенные Штаты, Великобритания и Россия"; "Настоящая Россия"; "Советская Россия и ее иностранная политика"; "Советский шпионаж"; "Рабский труд в Советской России (в сотрудничестве с Б. И. Николаевским) и др. Мне кажется, что после появления в печати письма из Лондона А. Байкалова читате
      лям "Русской мысли" будет интересно познакомиться с мнением по данному вопросу такого специалиста, как Д. Ю. Далин, письмо которого может положить конец всем пересудам по поводу документа, находящегося на хранении у А. Л. Толстой.
      Вот его письмо -- полный текст.
      Тщательное изучение, в свете известных мне документов и фактов, утверждений гг. Орлова и Левина, что Сталин был царским полицейским агентом, вызывает во мне сомнения в их достоверности. Согласно утверждению г-на Орлова, Сталин был активным шпионом в 1912--1913 гг. и делал свои доклады Виссарионову, вице-директору Департамента полиции. После революции 1917 года Сергея Виссарионова допрашивала специальная следственная комиссия. Виссарионов оказал большое содействие следствию, назвав имена тайных агентов и сообщив ряд других подробностей деятельности Департамента полиции. На вопрос, работали ли под его руководством лидеры революционных партий, он ответил, что из них был только один, Роман Малиновский. Он не упомянул Сталина, хотя у него не было никакого основания скрывать какую-либо связь Сталина с Охранным отделением. Шеф Виссарионова, Степан Белецкий, директор Департамента полиции, также подробно входил на допросах в обсуждение деятельности Департамента полиции, но и он не упомянул имени Сталина.
      В 1917 году, когда газеты печатали отчеты о разоблачениях, сделанных прежними чиновниками департамента, будь Сталин замешан в чем-нибудь, он, наверно, скрылся бы, но он спокойно жил в Петрограде и работал как член ЦК большевиков. После 1917 года архивы царской полиции сделались предметом изучения целого ряда лиц. Если бы Сталин когда-либо был агентом царской полиции, то его деятельность и жизнь в этот период должна была бы вызвать недоумение. Г-н Орлов говорит, что царская полиция никогда не держала Сталина в тюрьме долгое время, и утверждает, что этот факт поддерживает теорию, что Сталин был агентом Охранки. На самом же деле Сталин провел долгие периоды в тюрьме и ссылке: всего почти четыре года в период от 1902 до 1913 г.
      Я не сомневаюсь, -- продолжает Д. Далин, -- в точности того, что Орлов передает о разговоре со своим кузеном Зиновием Кацнельсоном. Но все это было, так сказать, понаслышке, ибо Орлов сам не видел досье (с фотографией Сталина), о котором кузен ему говорил. Может быть, Зиновий, сам знавший или даже, может быть, замешанный в заговоре маршала Тухачевского, имевшего целью "ликвидировать" Сталина (если
      такой заговор существовал), рассказывал своему кузену в Париже о всей этой истории для того, чтобы, в случае удачи заговора, он мог разоблачить эту историю в Париже. В эру сталинизма это было хорошей стратегией.
      Я не сомневаюсь, продолжает Д. Далин, в том, что г-н Левин обладает большим опытом, что касается российских дел, но тщательный анализ предъявленного им документа Департамента полиции приводит меня к заключению, что его нельзя признать подлинным, но что он сфабрикован, вероятно, после войны, где-нибудь на Дальнем Востоке. Письмо, якобы написанное чиновником Департамента полиции, говорит о "Джугашвили-Сталине" или просто "Сталине". Это поражает наблюдателя, ибо русский Департамент полиции всегда ставил в документы только легальные фамилии, но никогда не упоминал псевдонимы, хотя в крайнем случае он мог писать "Джугашвили (он же по прозвищу Сталин)".
      Далее. В письме о С-т Петербурге говорится как о "Петербурге". Такое название в официальном документе считалось крайне не соответствующим существующим правилам. Разрешалось только сокращение СПБ. Далее. Где же этот документ находился от 1913 до 1947 г. ? Если он подлинен, то его должны были контрабандой вывезти из России в период между 1918 и 1921 гг., ибо после 1921 года все архивы Сибирских Охранок находились в руках большевиков. А японцы и немцы охотно заплатили бы огромные деньги за такой документ. Но они о нем ничего не знали...
      Я не сомневаюсь, заканчивает Д. Далин свое письмо, что Сталин был способен совершить самое подлое политическое или уголовное преступление, но факты не подтверждают специфические обвинения как г-на Орлова, так и г-на Левина.
      * * *
      Приведенное письмо подтверждает выводы, сделанные А. Байкаловым в его статье в "Русской мысли" от 8 мая.
      В том же номере "Лайфа" помещено небольшое письмо И. Дон Левина в ответ на письмо Д. Далина. В нем он довольно неудачно оспаривает некоторые утверждения Д. Далина и сообщает, что даст самые подробные разъяснения и доказательства достоверности документа в своей книге "Величайший секрет Сталина", которая выйдет на английском языке 25 мая с. г.
      Поживем, увидим, почитаем и напишем.
      Г. Аронсон ФАЛЬШИВКА О СТАЛИНЕ1
      Мне пришлось дважды высказываться на страницах "Нового русского слова" по поводу опубликованного в "Лайфе" документа о службе Сталина в царской Охранке, и оба раза, анализируя документ, я пришел к выводу, что он -фальшивка.
      Невзирая на большое количество писем в редакцию, появившихся в "Новом русском слове" по этому поводу, авторы которых приводили свои соображения одни -- в доказательство действительности документа, другие -- в подтверждение того, что он представляет собою фальшивку, я не предполагал вновь принять участие в дискуссии.
      Однако в последние дни мое внимание привлекло обстоятельство, до сих пор незамеченное, по-видимому, ни И. Дон Левиным, ни высказывавшимися в печати (в том же журнале "Лайф") экспертами по истории большевизма, Бертрамом Вольфом и Д. Ю. Далиным -- обоими, кстати, признавшими фальшивкой документ об Охранной службе Сталина, -- ни тем более авторами писем в "Новое русское слово", -- обстоятельство, которое мне представляется решающим. Поэтому я вновь возвращаюсь к вопросу, уже весьма надоевшему публике.
      Документ, опубликованный И. Дон Левиным, написан на бланке Заведывающего Особым отделом Департамента полиции, подписан заведывающим Ереминым и датирован 12 июля 1913 г. Между тем из совершенно бесспорных, не вызывающих сомнений данных явствует, что в это время, т. е. 12 июля 1913 года, Еремин уже не был заведывающим Особым отделом Департамента полиции, так как за месяц до того, а именно 11 июня 1913 года, получил назначение начальником Финляндского жандармского управления. Отсюда со всей очевидностью вытекает, что фабрика фальшивых документов, не зная об уходе Еремина с поста заведывающего Особым отделом Департамента полиции за месяц до 12 июля 1913 года, в данном случае попалась с поличным. Как, впрочем, это часто бывает при подделках: не доглядели мелочь -- и на этой мелочи провалились.
      Сведения о карьере Александра Михайловича Еремина, генерал-майора отдельного Корпуса жандармов, служившего в ведомстве Департамента полиции с 1903 года, можно найти в указателе имен, приложенном к тому 7 работ Чрезвычайной следственной комиссии при Временном правительстве ("Паде
      1 Новое русское слово. 1956. 20 мая. С. 5. -- Примеч. Ю. Ф.
      ние царского режима", Москва, 1927). По этим данным Еремин в 1908 году состоял начальником Тифлисского губернского жандармского управления, а 21 января 1910 года был прикомандирован к СПБ-му губернскому жандармскому управлению в распоряжение командира корпуса и с откомандированием заведывающим Особым отделом Департамента полиции, a ll июня 1913 года был назначен в Финляндское жандармское управление.
      М. Подольский БЫЛ ЛИ СТАЛИН ОХРАННИКОМ?1
      Многоуважаемый Марк Ефимович!
      В связи с опубликованием Вами в номере "Нового русского слова от 19 апреля сего года документа о сотрудничестве Сталина с Охранным отделением и комментариями к нему в номерах от 19, 20 и 21 апреля, хотел бы поделиться своими соображениями относительно подлинности или подложности указанного документа.
      Вполне согласен с Вами, что документ в смысле своей подлинности весьма сомнителен и что бороться с большевиками при помощи "состряпанных" документов значило бы попросту лить воду на их мельницу. На всех нас поэтому лежит сугубая обязанность установить, имеем ли мы в данном случае дело с оригиналом или с фальшивкой.
      Оставленный в 1914 году при юридическом факультете Петроградского университета для подготовки к профессорскому званию, я одновременно с июля 1915 и до июля 1917 г. работал в Главном управлении по делам печати в качестве юрисконсульта 1-го его отделения. Это управление входило в состав министерства внутренних дел, начальником же его в мое время был профессор гражданского права Киевского, а затем Петроградского университета В. А. Удинцев, расстрелянный большевиками в 1918 году в Пятигорске. Через мои руки прошло много секретных и вообще "щекотливых" бумаг, так что могу считать себя до некоторой степени знакомым с нашей административной практикой.
      Делопроизводство в наших министерствах и в учреждениях, им подчиненных, проходило по правилам, указанным в законе, -- статья 31--151 "Учреждения министерств", Свод законов, том 1, часть 2-я, и по приложенным к ст. 151 формам. Директора канцелярий и правители дел весьма ревностно следили, чтобы служебная переписка велась строго по уста
      1 Новое русское слово. 1956. 23 мая. С. 4. -- Примеч. Ю. Ф.
      новленным в законе правилам и формам. Никакого "вольнодумства" в этом отношении не допускалось, и я лично, начиная службу в Главном управлении по делам печати, претерпел много мук в этом отношении: правитель дел возвращал мне по десяти раз написанные мною бумаги из-за несоответствия их установленным правилам и формам.
      В нашем случае важны формы 1 и 6-я (приложения к ст. 151 "Учреждения министерств").