Заняв центральное место в царском культе, Осирис стал почитаться в месте погребения фараонов Абидосе, вытеснив бога мертвых Анубиса, ставшего его спутником и слугой. Установление родства с богом земли Гебом превратило Осириса в бога земных глубин, бога, держащего на своих плечах вселенную и рождающего из пота рук своих Нил. Впоследствии (с конца Нового царства) Осирис был связан с Ра и стал изображаться с солнечным диском на голове. Сюжетообразующим элементом мифа является борьба Осириса с его братом Сетом, мыслимом как воплощение засухи и вообще зла. Геродот отождествлял Осириса с Дионисом (II, 144).
      2. Сет - в египетской мифологии бог чужих стран, пустыни. Его священными животными считались свинья, вызывавшая у египтян отвращение, а также осел. По другим представлениям, Сет - великий бог-воитель, помощник Ра в его борьбе с чудовищным змеем Апопом. Греки отождествляли Сета с Тифоном, сыном Геи и Тартара.
      3. Нефтида ("Владычица дома") - супруга Сета, по другим версиям Осириса. Функции её достаточно неопределенны.
      Собирание частей тела Осириса [1]
      Просчитался Сет в своих замыслах, ибо не одна Исида, а многие боги отправились искать части тела Осириса, разбросанные по всем городам и номам.
      Нелегко пришлось богам: лишь с семнадцатого дня четвертого весеннего месяца начали они их находить одну за другой. Первой была обнаружена голова, спрятанная на горе Запада и охраняемая хищной птицею и волком. Бог Тот приподнял голову и увидели боги под ней скарабея. Его отдали в некрополь Абидоса. На следующий же день удалось найти глаза цвета растущего папируса, спрятанные в толще горы Запада.
      А потом на протяжении двенадцати дней обнаружили боги и тело, и сердце, находившееся под охраной крокодила и спрятанное им под собственным сердцем, и кишки, принявшие облик живого змея, и легкие, запрятанные в зарослях папируса на болотах дельты, и ребра, которые стерег Анубис. Когда в Восточной области нашли ногу, она породила серебряного змея. Боги поместили его в голову быка по имени Анти [2]. А на следующий день в Средней области удалось обнаружить детородный член Осириса, который поместили в храме Белого барана. Потом выпахали из земли внутренности Осириса. Из них вышли четыре бога, которых назвали Владыками внутренностей. И наконец, последний день месяца стал днем отыскания руки Осириса. На ней сидел лев, чтобы её невозможно было найти. Но с неба опустились два сокола, один схватил и приподнял львиную лапу, другой выхватил руку Осириса.
      Все эти дни, дни пахоты, когда были найдены и сложены части разбросанного Сетом тела Осириса, отмечаются по всему Египту.
      1. Миф о собирании частей тела Осириса сохранился в позднем документе, на папирусе конца I в. до н. э. ("Папирус Жермильяк"), содержащем описание праздника пахоты, длившегося двенадцать дней. В каждый из этих дней боги отыскивают одну из частей тела Осириса, которые затем складывают как обломки разбитого вдребезги драгоценного сосуда.
      2. Имя Анти читается в последнее время как "Немти". Он считался божеством пустыни и изображался в виде сокола на полумесяце. Греки отождествляли его с Антеем (Рак, 2000, 359).
      Рождение Гора
      Во время поисков брата и супруга ощутила Исида в себе биение семени Осириса и, возликовав, обратилась к богам:
      - О, боги! Семя Осириса в моем чреве. Я создала образ бога в яйце, и он будет управлять этой землей. Он унаследует Гебу. Он будет сохранять память о своем отце. Он отомстит Сету, врагу своего отца.
      И молвили боги:
      - Пусть зреет семя Осириса. Создадим защиту соколу, находящемуся в чреве. Пусть родит Исида согласно нашей воле.
      И родился младенец в болотах, и был назван матерью Гором. Был прекрасен сирота. Любовалась им Исида и прятала его, чтобы не убили.
      Однажды она отправилась в город, когда же вернулась, застала младенца недвижимым. И закричала она что было сил:
      - Вот я! Вот я!
      Услышали рыбаки вопль богини. Побросали сети, оставили свои дома и явились на помощь Исиде. Но какая была от них помощь, если они даже не могли понять, что с младенцем? Наконец, пришла богиня болот, владеющая искусством оживлять, со знаком жизни в руках. Она сказала:
      - Не бойся! Не бойся, Гор! Не унывай! Не унывай, мать бога! Ребенок недоступен недругам. Заросли непроходимы. Смерть через них не пройдет. Ищи настоящую причину заболевания, и оживет Гор для своей матери. Думаю, что его ужалил скорпион или укусил змей.
      Тогда вложила Исида свой нос в рот Гора, чтобы выведать запах его головы. И она нашла, что он ужален.
      Обняв Гора, она заметалась, словно рыба, брошенная на жаровню:
      - Ужален Гор, ужален Гор, - причитала она. - Ужален Гор, младенец прекрасный, золотой, дитя невинное, сирота.
      На причитания явилась Нефтида, и её вопль разнесся по всему болоту, переполошив его обитателей. Явилась богиня Серкет и посоветовала Исиде:
      - Воззови к небу! Да поднимут весла гребцы Pa. Да не движется ладья Ра, пока сын твой недвижим.
      И обратила Исида вопль к небу. И солнце остановилось над нею, не двигаясь с места. Бог Тот явился со своими чарами и успокоил Исиду:
      - Нет вреда для твоего сына Гора! Защита его - ладья Ра. Она пребудет на своем месте, пока не исцелится Гор. Я же спустился с неба с дыханием жизни.
      Обращаясь к Гору, Тот проговорил:
      - Пробудись, Гор! Защита твоя крепка. Ладья стоит над тобой. Будут закрыты истоки Хапи, иссохнут растения, пока Гор не будет исцелен.
      Торжество Гора
      Исцелившись и возмужав, Гор вступил в битву с Сетом, в первую из длительных и жестоких войн, какую знала многострадальная страна Хапи. Во время сражения Сет вырвал у Гора око, разрубил его на шестьдесят четыре части и разбросал по всему Египту. На помощь сыну Осириса пришел Тот, он отыскал шестьдесят три части глаза и вернул его юноше.
      Потеряв надежду одолеть Сета, решил Гор доверить свою судьбу решению девяти богов. Тяжба с Сетом была не столь длительной, сколь их война, но в ходе её возникали острые моменты. Судьи-боги, которым было представлено дело, не могли прийти к согласию и даже оскорбляли друг друга. Пришлось обратиться за советом к самой богине Нейт. Ее ответ последовал незамедлительно:
      - Отдайте сан Осириса его сыну Гору, не совершайте великой несправедливости.
      После этого суд продолжался ещё много лет. Давление на судей стала оказывать нетерпеливая мать Гора Исида. Ответчик Сет потребовал удалить её, пригрозив, что сам покинет заседание и суд не состоится. Сочтя это требование справедливым, председатель суда Геб перенес суд на остров. Лодочнику было приказано не перевозить на остров ни одной женщины, похожей на Исиду. Исида же, приняв облик дряхлой горбатой старухи, подошла к лодочнику и, поскольку ни в чем не походила на себя, была перевезена на остров.
      Судьи в это время, кажется, по случаю переезда на новое место, устроили пир. Укрывшись в зарослях, Исида наблюдала за ними. Когда же появился Сет, сердце её вспыхнуло яростью. Она приняла облик птицы Хат и, устроившись на вершине акации, стала осыпать Сета оскорблениями. И снова Сет заявил суду протест. И было решено наказать лодочника, перевезшего на остров Исиду, и тут же он был наказан палками.
      После этого судьи переправились на западный берег Хапи и удалились в горы. Там они приняли решение возложить корону на голову Гора и возвести его на трон Осириса. Но Сет не смирился. И тогда боги пришли на помощь Гору. Геб поставил свою сандалию на голову Сета, а Гор заключил убийцу отца в оковы. И лишь тогда он отправился на Запад, чтобы увидеть своего отца.
      - Я пришел к тебе, о отец, - сказал он - Я победил твоего врага Сета. Дрогнуло его сердце, ибо он уступает тебе величием, Рожден ты был ранее его, и доблестью ты превосходишь его. Я нанес ему удар и спас свой глаз от его руки. Я отдаю его тебе, в нем - твоя душа и мощь. Я привел Сета в оковах и поместил его под тобой, чтобы он нес тебя и трепетал под тобой. О Осирис! Гор отомстил за тебя.
      И взял Осирис око из рук сына, и пробудился он, и встал, и овладел своим телом. И возрадовался Атум, отец богов, возликовали Шу с Тефнут, Геб с Нут.
      - Иди к нам! - сказали они, - Или к нам, Осирис, наш старший брат.
      Бата и Ануп [1]
      Жили два брата от одной матери, от одного отца. Старшего звали Ануп, младшего - Бата. Был у Анупа дом, поле и скот. Имел он жену. Бата находился на попечении Анупа, как сын. Ануп его кормил и одевал, Бата пас скот, обрабатывал поле, собирал урожай. Младший был прекрасным юношей. Второго такого не отыскать во всей стране: сила бога была в нем. Каждый день по своему обыкновению он уходил из дома со скотом, вечером же возвращался нагруженный сеном, молоком, сучьями и иной добычей полей. Все это он ставил перед старшим братом, восседавшим рядом с женой, наскоро ел, пил и отправлялся в хлев на ночлег. И так каждый день-деньской. Бата слушался брата и даже коров слушал. Говорили они ему: "Вон там хороша трава", - и он вел их туда, куда им хотелось. Коровы тучнели и давали богатый приплод.
      Было это перед пахотой. Ануп сказал Бате:
      - Поле уже очистилось от воды. Готовь упряжку и семена для посева. Утром начнем пахать.
      С утра они пахали вместе, чтобы не дать высохнуть земле. Работа спорилась. И радовались этому их сердца. Но вот не хватило семян, и сказал старший младшему:
      - Сбегай-ка за семенами. Амбар тебе откроет жена.
      Бата застал жену перед бронзовым зеркалом. Она делала себе прическу. Запыхавшись, он сказал ей:
      - Побыстрее дай мне семян. Брат мой ждет.
      - Пойди возьми сам, - сказала женщина. - Видишь, я причесываюсь.
      Юноша взял из хлева большой горшок, наполнил его в амбаре семенами и взвалил на плечо. Когда он поднялся, женщина ждала его у входа.
      - Сколько ты взял семян? - спросила она.
      - Три меры пшеницы, две ячменя. Всего пять мер, - ответил Бата.
      - Ты очень сильный, - сказала жена брата. - Я любуюсь тобой каждый день.
      Подойдя ближе, она обняла Бату и сказала:
      - Давай полежим вместе. Тебе это будет на пользу. Сошью я тебе красивую одежду.
      Бата же стоял с тяжелой ношей на плече. Лицо его покрылось красными пятнами, как у южной пантеры.
      - Как же так, - сказал он, кипя от гнева. - Ты мне вместо матери, брат мне вместо отца. Не повторяй больше этих гнусностей, и я тоже буду молчать.
      И отправился Бата в поле, где его ждал брат, и они работали до темноты. Старший отправился домой первым. Младшему надо было пойти за скотом и собрать сено.
      Жена в тот вечер не ждала Анупа у порога. Никто не зажег света, не подал воды для рук. Ануп зажег светильник и увидел жену на ложе. Лицо её, как показалось, было в синяках, ибо лживая женщина в нескольких местах намазала его сажей.
      - Кто тебя обидел? - спросил он.
      - Твой младший брат, - ответила она со стоном. - Он явился за зерном и, увидев меня, сказал: "Пойдем полежим". Когда же я ему сказала: "Разве я не мать тебе? Разве твой брат тебе не вместо отца?", он меня избил, и так сильно, что я не могу встать.
      Услышав это, стал Ануп похож на южную пантеру. Он наточил нож, открыл ворота хлева и, сжимая нож в руке, стал за ними, чтобы убить брата.
      Он же возвращался, по своему обыкновению нагруженный полевым добром. Пока он его сгружал у ворот, животные сами стали входить в хлев. И вот слышит Бата голос первой коровы:
      - Беги! Брат твой стоит с ножом, чтобы тебя убить.
      Бата знал, что животные его любят и не станут обманывать. Но он не поверил сказанному. Тогда послышался голос второй коровы:
      - Беги, Бата!
      Юноша наклонился и, увидев под воротами ноги брата, бросился бежать.
      Ануп же за ним с ножом. Видя, что его догоняют, взмолился Бата Ра:
      - О, Владыка благой, знающий правду и ложь, мне помоги!
      И простер Ра между двумя братьями реку, кишевшую крокодилами, так что Бата оказался на одном берегу, Ануп - на другом. И крикнул младший старшему:
      - Не уходи, пока не выйдет из мрака солнечный диск. Перед ликом его я докажу свою правоту. Воздаст он по заслугам каждому из нас. Но с тобою я не останусь, уйду в Долину кедра.
      И вот осветилась земля, и увидели братья друг друга, и сказал младший старшему:
      - Вот ты хотел меня убить, даже не выслушав меня, хотя ты мне вместо отца. А было так. Я явился, чтобы взять зерна, а твоя жена мне говорит: "Пойдем полежим". Клянусь Ра, что так это было. Если же тебе мало моей клятвы, то смотри.
      Он взял острый тростник и оскопил себя на глазах брата. Ануп же, видя это, метался по берегу и рыдал. Он хотел обнять Бату и просить у него прощения, но река кишела крокодилами.
      - Теперь, - сказал Бата, - возвращайся домой и ходи сам за скотом, у которого больше совести, чем у твоей жены-блудницы! В Долине кедра я вырву из груди свое сердце и возложу его на самую вершину древа. Я буду жить вместе с ним. Если же кедр срубят, явись, чтобы найти мое сердце. Не сразу ты его найдешь! Не падай духом! Положи его в чашу с прохладной водой, и я оживу.
      Так разошлись братья, один направился в Долину кедра, другой, сжимая нож, домой. Достигнув дома, Ануп убил жену и отдал её тело на съедение псам и шакалам. После этого он осыпал себя пылью и сел оплакивать брата.
      Бата же достиг Долины кедра. Все дни он проводил в охоте, ложился спать под кедром, на верхушке которого он укрепил свое сердце. Затем он решил построить себе дом и построил его, заполнив всем необходимым для жизни. Так он жил, пока однажды не встретил у дома Девятерых богов, обходивших землю, чтобы исполнить ей предначертанное.
      Увидели боги Бату и обратились к нему:
      - Эй! Телец Девятки богов. Неужели ты живешь один с тех пор, как покинул своего старшего брата из-за его жены? Знай же, ты отомщен, ибо убита та негодная женщина.
      Бата молчал. Лицо его не выражало ни радости, ни горя.
      Глядя на Бату, боги сокрушались сердцем. Ра же сказал Хнуму:
      - Слушай! Сотвори для Баты жену, чтобы не жил он один.
      И сотворил Хнум деву. Была она лицом и телом прекраснее всех женщин, ибо вложено в неё семя каждого из богов.
      И явились боги посмотреть на работу Хнума. Хатор же, взглянув на красавицу, предрекла:
      - Она умрет от ножа.
      И хотя Бата уже не был мужчиной, взял он деву к себе. Она поселилась в его доме. И вновь проводил он дни в охоте за дичью и, принося добычу, складывал её у ног девы. И сердце его трепетало. Перед тем, как погрузиться в сон, он говорил ей:
      - Не выходи наружу, чтобы тебя не похитило море, потому что ты женщина и сама не сможешь спастись, мое же сердце покоится на верхушке кедра.
      И открыл ей Бата все, что с ним случилось и как он перестал быть мужчиной.
      Однажды ночью вышла дева погулять на берег моря, под кедром, на верхушке которого, как цветок, пламенело сердце Баты. Увидело море её красоту, взволновалось и погнало за нею свои волны, кедру же сказало:
      - Помоги мне её поймать!
      И протянул кедр свою колючую ветвь. Пробегая мимо, дева оставила на ветви прядь своих благоуханных волос. Море взметнулось и её унесло. Всласть натешившись прядью, море выбросило её на берег Египта, к тому месту, где стирали прачечники дворца. Пропитал божественный аромат одеяния фараона, да будет он жив, невредим и здрав, - и он вызвал прачечников и бранил их, ибо запах не давал спать.
      Прачечники же не знали, что делать. И начальник прачечников, - да будет и он жив, здрав и невредим, - тоже ничего не понимал, и на сердце его была печаль, ибо не было дня, чтобы его не бранил фараон.
      Но вот однажды он вышел на холмик как раз против того места, где лежали в воде волосы. Он взял их с собой и отнес фараону, - да будет он жив, невредим и здрав.
      Фараон, не зная, чьи это волосы и откуда они, призвал своих мудрых писцов, и они объяснили:
      - Это волосы девицы Ра. Семя всех богов в ней. Это тебе дар из чужой страны. Разошли по всем странам людей, чтобы доставить эту деву сюда. Пусть с ними будут воины, ибо такая дева должна кем-то охраняться.
      Прошло много дней, и все посланные в чужеземные страны вернулись в Египет. Из Долины кедра вернулся только один, его пощадил Бата, чтобы он известил его величество, - да будет он жив, невредим и здоров, - что остальные перебиты, ибо Бата не захотел расставаться с девой.
      Тогда его величество повелел отправить в Долину кедра великое множество воинов и колесниц, а вместе с ними - женщину с такими прекрасными украшениями, перед которыми не может устоять ни одно девичье сердце.
      И воинство фараона вернулось в Египет благополучно вместе с супругою Баты. Его же самого, погубившего множество воинов, не было, дева же, которую фараон весьма полюбил и нарек Великой любимицей, сказала:
      - Если фараон, - да будет он жив, невредим и здрав, - хочет смерти Баты, пусть он пошлет воинов, чтобы они срубили кедр между домом и морем, ибо на нем сердце Баты.
      Фараон послал воинов. Они срубили кедр. Бата тотчас пал мертвым в доме своем.
      На следующий день после этого Ануп, брат Баты, сел за стол. Ему подали сосуд с пивом, но оно выплеснулось через край. Подали ему сосуд с вином, но оно замутилось. Тогда надел он сандалии и одеяние дорожное, взял посох и направился в Долину. И вошел он в дом брата своего. Застав его на ложе недвижимым, он залился слезами, ибо не было для него человека дороже Баты.
      Вытерев слезы, отправился Ануп искать сердце брата в сучьях кедра, на земле под ним и на берегу.
      Три года прошло в поисках, когда же пошел четвертый год, пожелало сердце Анупа возвратиться в Египет. Он сказал себе: "Отправлюсь утром".
      Но утром он стал снова искать и к вечеру нашел какое-то зернышко. Это и было ссохшееся сердце брата. Ануп заполнил чашу прохладной водой и бросил в неё зернышко. Ночью оно впитало в себя воду, и возник Бата, дрожащий всем телом, как в лихорадке. Было тогда его сердце ещё в сосуде. Дал Ануп ему выпить, и встало сердце на свое место. Стал Бата таким, каким был прежде.
      Они обняли друг друга и заговорили, впервые после долгой разлуки.
      И сказал младший старшему брату:
      - Смотри, превращусь я в большого Быка с шерстью различных оттенков. Ты сядешь мне на спину, и мы ещё до рассвета перенесемся туда, где моя жена, ибо жаждет мое сердце мести. Его величество, - да будет он жив, невредим и здрав, - даст тебе золота и серебра столько, сколько в теле моем окажется веса. Ибо явлюсь я великим чудом и радостью для всего Египта. Затем ты вернешься в свое селение.
      Taк все и было. Фараон наградил Анупа. Бата один во дворце остался, как Бык священный. Прошло дней немало, и Бык вступил в кухню и стал рядом с Великой любимицей и заговорил с ней:
      - Смотри, воистину я жив.
      Она же, не узнав его голоса, спросила:
      - Кто ты?
      - Я - Бата, муж твой, которого ты предала. Ибо ты фараону нашу тайну открыла, чтобы я умер. Но видишь, я жив, я Бык.
      Испугалась она, убежала. Бык же вышел из кухни. И начался день обычный, для фараона приятный. Вино ему жена Баты налила, и был фараон с нею ласков, и она сказала ему слова такие:
      - Есть у меня заветное желанье. Поклянись его исполнить.
      - Я исполню, - фараон ответил.
      - Есть во дворце Бык, ни на что не годный. Печени его отведать желаю.
      Фараон схватился за сердце. Сильно оно заболело. Но не изменил он слову, возвестил о великой жертве. Наутро народ собрался. Главный мясник явился, чтобы совершить закланье. Быка взвалили на плечи. Нож в его шею вонзился. Бык рванулся, отлетели две капли крови. Одна упала по одну сторону врат фараона, другая - по другую сторону. За ночь из обеих капель поднялись два древа, одно краше другого. Фараону о том возвестили. И сказали ему так:
      - Это великое чудо для фараона, - да будет он жив, невредим и здрав.
      И ликовал весь Египет. Вся страна приносила жертвы чудесным деревьям. Фараон вместе со всеми. Он открылся народу в окне из лазурита, сияющий ликом, с венком из цветов на шее. И выехал он на колеснице, - да будет он жив, невредим и здрав, - чтобы взглянуть на деревья. Великая любимица покинула дворец отдельно. Когда же они оба сели под одним из деревьев, услышала жена Баты голос:
      - Эй, лживая. Мне известно твое коварство. Убить ты меня захотела. Но все же живу я.
      Потеряла жена Баты от страха сознанье. Увезли её, когда же пришла она в чувство, к фараону явилась. Был фараон с нею ласков. И сказала она фараону:
      - Поклянись мне богом, о чем попрошу - исполнишь.
      Когда же поклялся он богом, она проговорила:
      - Вели срубить деревья, что у твоих врат появились. Нет от деревьев пользы. Прикажи из них сделать мебель.
      Фараон схватился за сердце. Сильно оно заболело. Но остался верен он клятве. И мастерам приказал он срубить два священных дерева. Чтобы кощунства не видеть, фараон во дворец удалился. Она же села поближе, чтоб наблюдать убийство.
      И топоры застучали. Одна отлетела щепка, любимице в рот попала. Она её проглотила и зачала от щепки. Мастера же сделали мебель, много красивых стульев. На стульях она сидела, растущее холила чрево, не зная, что в нем её гибель.
      И вот минуло время, у любимицы фараона крепкий младенец родился. С вестью пришли к фараону, что появился наследник, и сына ему показали. Он взял его на колени и возлюбил с первого взгляда.
      Наполнился ликованием Египет Верхний и Нижний. Фараон пребывал на троне, всем источая милость. Он назначил сына царевичем Куша, когда же немного он вырос, приказал ему быть наследником всего Египта. Когда же минуло время и фараон вознесся на небо, наследник занял трон. И первым делом он при всем народе поведал о преступлениях той, которой рожден на свет.
      Когда же совершился суд, суд справедливый и строгий, привели во дворец из селенья того, кого звали Анупом. Был он вельможам представлен. Тридцать лет Бата правил Египтом, а затем вознесся на небо, и занял его место Ануп.
      1. Критика единодушно признает это произведение самой крупной жемчужиной в ожерелье древнеегипетской литературы. Его часто называют "Сказкой о двух братьях". И в самом деле, сказочный элемент в повествовании силен: мотив неверной жены, говорящие коровы, сердце на верхушке кедра, метаморфозы Баты. Однако превращения Баты носят явно сакральный характер священный бык, священные деревья. Наряду с людьми здесь действуют и боги. Да и простые ли сельчане главные герои - Бата и Ануп? Бата - город 17-го египетского нома Каса (греческий Кинополь), где почитался Бык Бата, а вместе с ним и Анубис (отсюда имя старшего брата).
      "Сказка о двух братьях" - скорее всего, изложение священного ритуала в храме Анубиса-Баты. Таково происхождение большинства мифов: сначала ритуал или священная церемония, затем - миф.
      Мир богов Эблы [1]
      Город Эбла был неизвестен Библии, но упоминался царями Месопотамии Саргоном, Нарамсином, Гудеа как враждебный им город "Верхней страны". Европейские исследователи тщетно искали Эблу и на морском побережье Сирии, и во внутренней её части, и в Анатолии под горами Тавра. В 1964 г. археологическая экспедиция римского университета начала раскопки холма Телль-Мардик во внутренней части Сирии, поблизости от aoi?iai ii aaee?eia ai?iaa yoie no?aiu Алеппо. Холм оставался без древнего названия, до находки в 1975 г. каменной плиты с надписью, оставленной одним из царей Эблы. И почти сразу после этого был обнаружен царский архив из 15 000 табличек, перевернувший представления не только об истории территории "плодородного полумесяца", примыкающей к морю, но и всего Переднего Востока. Долгое время считалось аксиомой, что Междуречье Тигра и Евфрата было колыбелью цивилизации, а земли к западу от него - степями, в которых обитали варварские племена, угрожавшие этому культурному очагу и только воспринимавшие блага цивилизации. Оказалось, что Эбла не уступала городам Двуречья в древности, а в плане контактов с окружающим миром далеко их превосходила.
      Таблички Эблы использующие шумерскую клинопись содержат тексты на архаическом семитском языке, родственном аккадскому, арамейскому, арабскому и ивриту. Они освещали все стороны жизни этого центра, процветавшего ещё до объединения Аккада и Шумера под властью царя Саргона. Среди них были и официальные документы, характеризующие административную и хозяйственную деятельность царей, словари, школьные упражнения, гимны.
      Эбла управлялась царями, прибавлявшими к своим именам (Игриш-Халаи, Иркаб-Дама, Иби-Сипика) шумерский титул "эн", который в семитском языке соответствовал термину "маликум" - царь. Одним из открывателей Эблы, Г. Петтинато было высказано предположение о том, что цари Эблы выбирались. Другой итальянский археолог, сооткрыватель Эблы, П. Матье, напротив, полагает, что правители Эблы были самодержцами и обладали не только судебной властью, но сосредоточивали в своих руках все нити хозяйственной и финансовой деятельности.
      Главный источником богатства царей и государства в целом была торговля. Через Эблу проходили караваны, доставлявшие из Анатолии и Египта в Двуречье и многочисленные города самого "плодородного полумесяца" то, что наиболее ценилось царями - драгоценные металлы и камни. Часть этих богатство оседала в хранилищах царей Эблы. Один из текстов сообщает о поступлении 1740 мин золота, что составляет 870 кг этого металла. Бесспорно, царям Эблы платили дань подвластные им цари, но сведения об этом отсутствуют. Цари Эблы поддерживали отношения как с городами Двуречья, так и с центрами "плодородного полумесяца" - с Кархемышем, Харраном, Эмером, Мари, Алалахом.
      Архив Эблы опубликован далеко не полностью, и медленней всего идет публикация его литературных и мифологических текстов, понимание которых неизмеримо сложнее, чем текстов экономических, и вызывает споры среди семитологов. Но и по тем материалам, которые уже находятся в распоряжении науки, можно составить некоторое представление о религиозных взглядах жителей Эблы, круге почитаемых ими богов и культе. Основной источник наших знаний о пантеоне Эблы - таблички с перечислением ежемесячных жертвоприношений, осуществлявшихся как правителем и членами его семьи, так и многочисленными чиновниками и жрецами.
      Имена богов зафиксированы и в словарях, в том числе двуязычных, шумеро-эблаитских, что дает возможность сопоставления с миром шумерской религии, лучше знакомым исследователям. В ряде случаев словари дают и транскрипцию, и это помогает установить правильное чтение большинства теонимов. Извлекаются имена эблских богов также из ономастики.
      Что касается литературных текстов, фрагментарных и сложных для интерпретации даже в тех случаях, когда они написаны на шумерском языке, а не на эблаите, в них не сохранилось (или во всяком случае пока не прочитано) ни одного чисто мифологического сюжета. Это главным образом заклинания, порой составлявшие целые серии собранных вместе табличек, большинство которых на шумерском языке и часто обращено к тем же богам, которые привлекались для заговоров в городах Шумера (например, шумерская богиня Нингирима, обычно встречающаяся в шумерских ритуальных формулах, применявшихся при заклинаниях и в обрядах очищения); многие из них близки к аналогичным текстам Шуруппака (Matthiae, 1989, 288).
      Несколько текстов из Эблы представляют собой гимны. В отличие от заклинаний они написаны на эблаите, однако, как и заклинания, тесно связаны с шумерско-аккадской религиозной традицией. Сравнительно хорошо сохранившийся гимн Шамашу (более сотни строк), наряду с самим Шамашем, солнечным богом Аккада, содержит упоминания ряда других как шумерских, так и аккадских богов (Matthiae, 1989, 289; Matthiae, 1995, 162 и сл.).
      Дошла часть и ещё одного посвященного Шамашу гимна. Единственная сохранившаяся табличка не дает возможности восстановить его содержание, но, исходя из упоминания шумерского бога Энлиля и протекающего по шумерским землям Евфрата, можно думать, что в нем Шамаш прославляется как покровитель дальних странствий (Matthiae, 1989, 289).
      Не поддается восстановлению и длинный гимн, прославляющий шумерскую богиню Нисабу. Это богиня, которую шумеры связывали с "домом знания" и изображали с принадлежностями для письма и счетными табличками [2]. Появление гимна во славу этой богини понятно, если вспомнить, что в школах писцов штудировали шумерский язык и шумерскую мудрость. При фрагментарности текста содержание гимна восстановить до сих пор не удалось, но судя по упоминанию в нем северомесопотамской страны Субарту и заморского Дильмуна, речь могла идти о широком диапазоне знаний и мудрости, исходящих от этой покровительницы науки и знания, а не о намеке "на дальние маршруты и торговлю с далекими странами", как полагает П. Маттье (Matthiae, 1989, 289).
      Особое место занимают тексты с описанием ритуалов, которые относятся ко всему тому, что древние определяли как "царственность". Они собраны в XI томе Archivi Reali di Ebla. Ритуалы, относящиеся к коронации и царскими свадьбам, дополняют наши представления о религиозном мире Эблы.
      Отдельные намеки, имеющиеся в заклинаниях, гимнах, описании ритуала, говорят о наличии у народа Эблы собственных мифов, но восстановить сюжеты по этим намекам невозможно. Зато о круге их мифологических пристрастий косвенно можно судить по тем фрагментам шумерских мифов, которые изучались в писцовых школах Эблы. Среди них две обнаруженные в архиве Эблы копии шумерского варианта мифа о потопе, отрывки эпического текста с упоминанием Гильгамеша, три экземпляра гимна Господину неба и земли. Исследователями отмечалось, что сохранившиеся фрагменты шумерских литературных сочинений свидетельствуют об особом интересе к произведениям, связанным с Уруком (Matthiae, 1989, 291).
      Таким образом, несмотря на ограниченность дошедших до нас сведений, религиозная жизнь Эблы вырисовывается с не меньшей ясностью, чем современные ей Шумера и Аккада, хотя и остается немало спорного в отношении субординации и функций отдельных богов пантеона. Прежде всего нет единого мнения в отношении главы пантеона. Дж. Петтинато (Pettinato, 1986, 331 и сл.) полагает, что это Даган, божество, почитание которого было широко распространено в западносемитском мире по крайней мере начиная с середины III тысячелетия до н. э. О значимости Дагана свидетельствует и ономастический материал.
      Отсутствие же его имени в списках богов Эблы, по мнению исследователя, "связано с религиозной концепцией табуации имени". Дж. Петтинато и вслед за ним многие другие семитологи именно Дагана видят в часто встречающихся определениях типа "Господин", "Господин богов", "Господин страны" (Pettinato, 1986, 333; Matthiae, 1989, 289).