– У царских уже было немало возможностей поставить нас на место, – спокойно, с легкой насмешкой возразила Темной Марфа. Разговоры тут же стихли, а я по-белому позавидовала голосу цитадельской: с ним только на собраниях выступать и лекции читать. – Прошу встать тех, что считает себя незаслуженно обиженным царскими людьми. Не преступниками из их числа, их среди всех хватало, а властями, – уточнение заставило нескольких начавших подниматься человек сесть обратно. – Ну?
      Нет желающих высказать претензии? – Марфа ехидно покосилась на Темную, от возмущения хватающую ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. – Может быть, кто-то из вас хочет войны? Войны с армией, в несколько раз превышающей нашу численность? Тоже нет? Тогда зачем разжигать вражду, если для нее нет никакого реального повода? – Марфа сделала длинную паузу, давая время осмыслить свои слова. – Я ничего не имею против раздельного проживания, но не по причине вражды.
      И считаю, что этот вопрос надо решать не сейчас, а когда страсти утихнут, а люди притрутся друг к другу. Спасибо за внимание.
      Марфа села, а Темная, постояв еще несколько секунд, резко развернулась и ушла с собрания.
      – Кхм… – откашлялся Захар. – Итак, если вы не против, вернемся все же к нашим попугаям… Итак, что будем решать с законами?
      – Главный вопрос здесь не что, а как, – заявила главная амазонка. – Что бы мы ни решили с законами, должны быть те, кто станет следить за их исполнением. Иначе затея не имеет смысла.
      Через час мы пришли к общему согласию, что исполнительная власть определяется по жребию и меняется каждую неделю. А законы оставили те же, благо, Сергей не сковывал неприсоединившихся к нему людей жесткими рамками, только самыми основными: не убей, не укради…
      После собрания делегация во главе с Ясоном отправилась говорить с царем.
      Поскольку никто не запрещал, я прихватила корзинки, чтобы на обратном пути набрать фруктов, и припустила следом. К моему удивлению, скандала не произошло, разговор протекал совершенно спокойно и в деловом ключе. Сергей одобрил решение свободных не дожидаться окончания постройки, совершенно верно оценив ситуацию. И чем он так не нравится Темной?
      Не дожидаясь конца разговора, я поднялась в кроны и быстро заполнила корзины, предпочитая плоды покрупнее, поскольку время поджимало – тут уж не до разносолов.
      Благодаря непривередливости успела вернуться к плоту еще до отплытия и решила в оставшееся время прогуляться вдоль берега.
      Проходя мимо одного из плотов свободных, сделала неприятное открытие: замеченная мной в лесу женщина оказалась состоящей в одной из групп нашего лагеря. Я невольно остановилась, удивленная ее поведением. Нет, ничего сверхъестественного, просто радостно кокетничает с соседями и искренне смеется каждой шутке. Или мне кажется, что искренне? Решив разрешить сомнения, я подошла к женщине.
      – Привет, я слышала, у тебя тоже ребенок? – она удивленно воззрилась на меня, на мгновение погрустнела, а потом уверенно потрясла головой.
      – Нет, ты ошибаешься. Я действительно вчера родила, но мертвого младенца.
      Я внимательно посмотрела на женщину. Все-таки иногда удобно, что люди ходят без одежды. Если она не врет и действительно родила вчера… то ребенка не кормили почти двое Земных суток! По-крайнем мере по ее груди непохоже, чтобы кормили. И тогда становится понятно, почему мальчик худоват. Удивительно, что вообще еще жив.
      – Прости, – я склонила голову, но не от чувства вины, а чтобы скрыть гнев и поспешила вернуться на наш плот. Значит ребенок для нее уже мертв. Тем лучше, ко мне никаких претензий предъявить не сможет. А мальчик… Дима… он выживет. Он должен выжить.
      Только когда мы вывели плот на середину реки и занялись повседневными делами, я смогла окончательно успокоиться. 125 – 130 День 1 Года. Река – Джунгли – Река Диму поносило. Хотя для земных грудничков расстройство желудка не редкость, меня это беспокоило. Боясь, что мальчик может пострадать от обезвоживания, я через раз поила его теплой кипяченой водой, но пока улучшений не наблюдалось. К тому же, он мало спал для младенца и редко плакал. Больше половины времени Дима почти неподвижно лежал и смотрел на мир, очень нервируя меня таким необычным поведением. Больше всего устрашало то, что было неясно, нормально оно или нет!
      – Лиля, как Лорд себя чувствует?
      – Зачем тебе?
      Подумав, я решила, что хватит прятать детей, (тем более, что запахи почти всех, кроме Дета с женами, уже совсем не раздражали) и спустила малышей вниз.
      – Ух ты, какая обезьянка, – не замедлил восхититься Росс, увидев Рысь. – Такая маленькая, неудивительно, что у тебя живот почти не увеличился… Погоди, а этот откуда?
      – В лесу нашла. Его все время поносит, и он слишком мало спит, – вздохнула я. – Лиля, у тебя ничего подобного не было?
      – Спит мой тоже мало, – кивнула женщина. – А стул нормальный. И, кажется, с ним что-то не так, по крайней мере, он с каждым днем все менее подвижным становится.
      Хотя и так не слишком резвым был.
      – Возможно, им чего-то не хватает или ваше молоко не подходит, – вступила в разговор Надя.
      Подумав, я предложила сравнить наше молоко хотя бы визуально. Лиля сначала отнеслась к предложению негативно, но идеей загорелись почти все остальные посвященные, так что в конце концов она сдалась, мы взяли по пробирке и сцедили немного интересующей нас жидкости. Молоко людей оказалось белое, чуть голубоватое, обычной консистенции, а оборотней, то есть мое – ржаво-коричневое и гуще.
      – Твое жирнее, – попробовав молоко из пробирок, констатировал Росс.
      – Может, в этом и дело, – предположила я. – Наверное, оно слишком жирное для Димы. Или… – я похолодела, только сейчас сообразив, что мое молоко может оказаться ядовитым для ребенка. Но не просить же Лилю выкармливать двоих! Тем более, что с ее сыном тоже явно не все в порядке.
      – Ясно только то, что ничего не ясно, – вздохнула Надя.
      – Будем экспериментировать, – решительно тряхнула головой я. – Другого выхода у нас нет.
      Лиля согласилась, и следующие несколько дней мы пытались подобрать оптимальное питание для полукровок. Выяснилось, что Лорда от моего молока тоже несет, а Дима от Лилиного – слабеет. Поение кипяченой водой до кормления помогло решить проблему детской диареи, а Лиля приспособилась подкармливать своего пеной с мясного бульона, отчего он вроде бы слегка ожил. Но вскоре у Димы тоже начала появляться вялость и выяснилось, что и мое молоко и подкормка пеной не останавливают дистрофию, поэтому мы с удвоенной энергией продолжали поиски решения.
      Каждый день наш караван совершал остановку на несколько часов, для пополнения запасов продуктов. Я невольно отметила, насколько меньше стала конкуренция в связи с сильно сократившейся группой. Теперь можно не соперничать в скорости, а спокойно причалить, так же, не спеша, отправиться в лес и при этом не отказывать себе ни в качестве, ни в количестве добычи. Деревья, кстати, с каждым днем росли все реже, вскоре в некоторых местах лучи солнца начали достигать земли, создавая кружевную тень от колеблющихся на слабом ветерке листьев.
      На третий вечер я после заката в очередной раз спустилась вниз вместе с детьми и, вздохнув, вытащила стопку коры из еще не обработанных результатов анкетирования.
      – Ты лучше сразу в компьютер заноси, так и считать легче будет, – посоветовал дежурящий Игорь. Я замерла, тяжелой волной нахлынули уже подзабытые подозрения.
      За мной следят. Шпионят. А я-то им верила. Ну, почти верила.
      – Прости, что ты сказал, я не расслышала?
      – Говорю, удобнее в компьютере обрабатывать, да и кора плот загромождать не будет.
      На глаза навернулись слезы.
      – К тому же так вдвое быстрее получится, гораздо раньше закончим, – подойдя к костру, Игорь уселся и, покопавшись в стоге сена за спиной, вытащил ноутбук.
      – Откуда он взялся? – не сдержав любопытства, спросила я.
      – Дет подарил, когда лидером стал.
      Я облегченно вздохнула.
      – Так что доставай свой и присоединяйся, – дружелюбно предложил Игорь.
      Все-таки я не ошиблась в своих подозрениях! Неприятно и горько разочаровываться в людях. Но не стоит ухудшать ситуацию ещё и отрицать очевидное.
      – Как вы узнали?
      – Не мы, а я, – скромно признался математик. – Просто никто из остальных наш опрос на форуме не заводил и "Пантерой" при этом не подписывался.
      Я почувствовала, как от стыда вспыхнули щеки. Всегда проще считать других подлыми злодеями, чем признавать свою глупость. Игорь прав, я проявила излишнюю самоуверенность, во-первых, подписываясь своим именем, а, во-вторых, выкладывая абсолютно идентичный опрос в общем доступе. Вот и какой смысл в анонимном интернете, если сама не предпринимаю ни малейших мер для страховки? Но кто мог знать, что у кого-то еще есть не только компьютер, но и выход в интернет? Вроде же всю технику оборотни отобрали… Вспомнив об этом, я замерла, напряженно прислушиваясь к себе. Никакого негатива, кроме разве что ощущения, что я в очередной раз осталась в дураках, но это к ноутбуку не относится. На мгновение проснулось разочарование: в глубине души я надеялась, что мой вид уничтожал технику из-за очередного инстинкта… Хотя, насколько помню, этим занимались мужчины моего вида. Так что версия не отпадает.
      Вернувшись в настоящее, я сняла кулон и включила компьютер.
      – Игорь, вы боялись, что я такая же, как те оборотни, что отбирали у людей технику? – я решила окончательно прояснить ситуацию.
      – Было дело, – улыбнулся он. – Хотя ты же почти пустая пришла, так что верилось с трудом, но последнего компьютера лишаться не хотелось.
      – Но почему ты сейчас сказал? – если даже я скрывала присутствие у себя техники из страха, что могу ее лишиться, то уж что говорить о них!
      – Ну, честно говоря, очень неудобно работать только пока тебя нет.
      – Да, понимаю, мне тоже, – я погрузилась в работу, но потом, не выдержав мук совести, возобновила разговор. – Прости, я должна была сказать раньше.
      – По какому такому закону ты "должна"? – рассмеялся Игорь. – Ничего, я думаю, и у нас еще много сюрпризов, и тебе есть чем нас удивить.
      Его слова прозвучали так искренне, что сняли всю тяжесть с моей души.
      Действительно, я ведь не жду от них стопроцентной честности и открытости. И они от меня не ждут.
      – Игорь, я тебя люблю! – повинуясь внезапному порыву, я обняла математика. – Ты все-таки замечательный.
      – Я тебя тоже, – он похлопал меня по спине. Его ответные объятья были исключительно братскими или дружескими, без малейшего намека на отношения между полами, и это помогло избавиться от мимолетного смущения. Да, мы относимся к разным видам, и брака с ним мне не видать, но дружбу-то никто не отменял!
      Утром мы с Игорем шокировали остальных, дружно достав компьютеры и усевшись заносить результаты опроса.
      – Ну что, мы закончили подводить статистику, могу объявить результаты анкетирования! – радостно заявил математик еще через день.
      По результатам опроса получалось, что все в той или иной степени помнят свою прошлую, Земную, жизнь. Керели собирали людей в промежуток между две тысячи седьмым и две тысячи десятым годом. И те, кто попал в конец этого временного отрезка, ничего не слышали о загадочных исчезновениях или похищениях, точнее, не больше, чем обычно, и, в основном, из желтой прессы. Возраст "избранников" укладывается в промежуток от двадцати пяти до пятидесяти пяти лет, все мы сохранили свой пол, но в той или иной степени изменили внешность. Почти все попаданцы – люди с высшим образованием, но успешно строивших карьеру и хорошо зарабатывавших на Земле можно пересчитать по пальцам. Причем из преуспевавших ни одного представителя торговой или административной сферы: пара фермеров (одним из которых, кстати, был Ясон), системный администратор, сантехник и несколько служащих. Больше девяноста процентов опрошенных на Земле страдали достаточно серьезными, чтобы их не удавалось игнорировать, заболеваниями, примерно такой же процент людей зарабатывал на жизнь теоретической умственной, а не практической физической работой. Кстати, опрос, проведенный в Интернете, показал аналогичные результаты.
      – Тоже мне, "избранные". Вообще, такое впечатление, что керели специально набрали неудачников, – грустно подытожил инженер. – Ни здоровья у нас на Земле не было, ни хорошей карьеры. Так, волочились где-то на задворках, серые и неприметные, неспособные выбиться в люди…
      – И ты? – не удержался от шпильки зеленокожий.
      – И я, – горько кивнул Сева. – И ты. И все тут присутствующие.
      – Не способные или не желающие выбиваться в "люди"? – саркастически поднял бровь Илья. – Почему ты не допускаешь второе?
      – Потому что это всего лишь оправдание и утешение для слабаков! – отрезал инженер. – Любой способный преуспеть сделал бы это!
      – Даже против своих принципов, веры и чести? Сева, а ты смог бы идти к успеху по трупам?
      – Не перевирай ситуацию, в этом не было необходимости.
      – Ладно, не по трупам, но за чужой счет. Согласен ли ты возвысится за счет лжи, обмана и предательства?
      – Не передергивай! – взъярился Сева. – Ты просто не хочешь признать себя неудачником, поэтому и выдумываешь нелепые оправдания.
      Воцарилась напряженное молчание. Мужчины, тяжело дыша, сверлили друг друга сердитыми взглядами. Напряжение нарастало, и я решила высказать свое мнение, просто чтобы разрядить молчание.
      – Я признаю, что на Земле была не способна выдержать жесткую конкуренцию. Но ничуть не стыжусь этого, а, наоборот, горжусь. Понимая, что все равно не способна занять первые места – не хватило бы ни сил, ни здоровья, я, в отличие от "успешных", могла позволить себе гораздо реже идти против своей совести. Этот путь ничуть не хуже других. И пусть я с трудом могла себя обеспечить, но зато почти не приходилось лебезить, достаточно было простой вежливости и уважения… к тем, кого я действительно уважала. Знаете, если бы я снова попала в те условия, то жила бы точно так же, как и тогда. Даже если бы могла выдержать конкуренцию, не стала бы рваться наверх, – я улыбнулась. – Но здесь – это не там. Здесь я считаю себя достаточно успешной, при том, что опять-таки не иду против своих принципов, – взглянув на спорщиков и убедившись, что эмоции схлынули, я радостно закончила. – Так что, мне кажется, одно другому не мешало. Наверняка среди нас есть и те, кто был неспособен и те, кто не желал преуспевать на Земле, а, скорее всего, у многих сочетались обе эти причины.
      – А меня удивляет, что, людям нравится здесь больше, чем на Земле, – перевела тему Надя. – И это несмотря на то, что почти все здесь или болели, или получали травмы разной степени тяжести, да и жизнь здесь гораздо опасней.
      – Мы и на Земле болели, – с готовностью поддержала инициативу подруги Юля. – А так… здесь не надо идти к девяти на работу и до пяти маяться всякой фигней, только потому, что аппаратура сломалась. Здесь все проще… и как-то свободней, что-ли. И не скажу, что намного опасней. Попробовал бы кто из нас вести такую вольную жизнь на Земле… в лучшем случае, в психушку бы заперли. Да и опять-таки здоровье бы не позволило, – вполголоса добавила она.
      Я кивнула – у меня нынешняя жизнь вызывала те же ощущения.
      Этой же ночью Надя родила симпатичного "лягушачьего" мальчика. Впервые мне удалось непосредственно присутствовать при родах. Они прошли хорошо, гораздо легче, чем у средней Земной женщины, хотя и тяжелее, чем у меня. 131 – 132 День 1 Года. Река – Джунгли Во время завтрака Росс с удовольствием обсосал рыбью кость, почесал грудь и, потянувшись за добавкой, предложил:
      – Все-таки стоит провериться на глистов.
      От неожиданной темы разговора Вера со Светой закашлялись.
      – Я это к чему: мы здесь уже давно, гигиена не на высоте, часто едим продукты не моя, даже мясо сырым через раз потребляем. Наверняка в нас уже целый зоопарк живет, интересно же посмотреть на экспонаты, – пояснил зеленокожий, заслужив возмущенные взгляды девчонок.
      – Росс, давай чуть позже, а? – расплескав от смеха травяной отвар, предложил Илья, и зеленокожий неохотно согласился.
      После окончания завтрака Росс пристал к Наде с просьбой дать попользоваться микроскопом и, получив разрешение, радостно вытащил его под солнце.
      – Кто первый? – естественно желающих не нашлось. – Ну и зря, – обиделся зеленокожий. – Тогда я сам первым буду.
      Занимаясь своими делами, я периодически поглядывала на Росса. А он не терял времени даром. Сделав мазок, с интересом первооткрывателя разглядывал его в микроскоп. Похоже, увиденное вначале его шокировало, но уже скоро Росс взял себя в руки и на его лицо вернулась обычное, разве что немного более хищное, выражение. Он то и дело косился на нас и злорадно хмыкал.
      – Что-то интересное? – не выдержала я.
      – Принеси свой образец для сравнения и посмотришь, – ехидно предложил он.
      Подумав, я согласилась, в глубине души надеясь, что репеллент работает не только на коже и глистов у меня почти нет. Но, присоединившись к зеленокожему и изучив оба мазка, не смогла сдержать вздоха восхищения, смешанного со страхом. Внутри нас обоих жил целый зоопарк, в этом Росс оказался прав. Даже если две трети оригинальных подозрительных вкраплений посчитать случайными, то как минимум семь (у Росса) и пять (у меня) видов червеобразной местной фауны чувствуют себя вполне комфортно внутри наших организмов. В этом не может быть никаких сомнений, ведь в кале хорошо были видны не только яйца глист, но и большей частью очень мелкие, до миллиметра длиной, черви. Более пристальное сравнение образцов показало, что ни один из видов этого типа у меня с Россом не пересекается; и у него, и у меня внутри живут как плоские, так и круглые и даже кольчатые представители этой фауны. Кстати, у зеленокожего одним из поселившихся видов оказался тот самый, который послужил причиной непроходимости кишечника у Таля и Кесаря. В мазке обнаружился только один небольшой представитель этого вида: тонкий, как волос, беловатый, почти в два сантиметра длиной. Ладно, понадеюсь на то, что пока внешних симптомов закупорки нет, может, и обойдется. Кроме червей, мне удалось разглядеть что-то похожее на мелких земных ракообразных, подозрительные слегка шевелящиеся сферические образования и, конечно же, многочисленных одноклеточных, причем если в пробе зеленокожего общее количество живности являлось еще приемлемым, то в моем она прямо-таки кишела.
      – Вот оно как, сыроеденьем заниматься, – не удержался от шпильки Росс.
      – У самого не намного лучше, – не осталась в долгу я.
      – Не скажи, все же не так запущено. К тому же, я тоже, мягко говоря, не всегда правила гигиены соблюдал…
      Вскоре к нам присоединилась Надя, но ее выдержки хватило ненадолго, и, поморщившись, она вернулась к ребенку. После нее желание посмотреть наши отходы жизнедеятельности под увеличением выразил Игорь, потом Сева.
      – Надо срочно потравить всю эту гадость! – решительно заявил последний. – А то нас заживо сожрут.
      – Ну, может, они не паразиты, а симбионты, так сказать, микрофлора и микрофауна кишечника, – неуверенно предположила я.
      – Ага, – Сева посмотрела на меня, как на идиотку. – Ты хоть чуть-чуть соображаешь? Глистов и этих… клещей симбионтами называть.
      – Почему нет? – его тон вызвал ответное раздражение.
      – Потому, что это очевидно!
      – Не очевидно! Вот что ты себя отравишь раньше, чем глистов – это очевидно!
      Мы стояли и буравили друг друга яростными взглядами, наконец, я взяла себя в руки и снисходительно пожала плечами.
      – Ладно, что с тебя взять, ты же не биолог.
      Раздраженно почесав грудь, Сева открыл рот, чтобы возразить, но не успел.
      – Сева, ты нормально себя чувствуешь? – озабоченно поинтересовалась Надя.
      – Прекрасно, а что? – слегка остыв, удивился он.
      – А ты Росс?
      – Вроде да, – зеленокожий задумчиво прислушался к ощущениям.
      – У вас грудь не болит?
      – Нет, только чешется, – хором ответили парни и пораженно замолчали.
      – У меня тоже, – встревоженно заметил Игорь, почесавшись.
      Быстро выяснилось, что ни одного мужчину на нашем плоту эта напасть не обошла стороной. Зато у женщин подобных симптомов не наблюдалось. Испугавшись, что это может оказаться первым признаком какой-то нехорошей болезни, мы с Надей и Россом приступили к осмотру возможных пациентов.
      Ближе к полудню первые симптомы стали более заметны, а к вечеру окончательно оформились. Кожа в области груди мужчин слегка покраснела, молочные железы увеличились в размерах, соски набухли. У зеленокожего эти симптомы проявлялись несколько сильнее, чем у остальных мужчин. Я сосредоточенно наморщила лоб, осторожно ощупывая пораженную неизвестной болезнью область. Что-то мне это напоминает, но вот только что?
      – Это, конечно, верх нетактичности и циничности делать такое предположение, – задумчиво потянула Надя, осматривая напуганного Игоря. – Но, если бы вы не были мужчинами, я бы сказала…
      Я застыла, пораженная догадкой, а Росс захохотал так, что Надя вздрогнула и замолчала, с укором глядя на зеленокожего.
      – Прелестно, просто прелестно! – Росс сел, вытирая слезы, выступившие от смеха.
      – Мужчины… – не договорив, зеленокожий снова захохотал, не в силах перебороть себя. – Мужчины…
      Я посмотрела на красную, как рак, Надю и не сдержавшись, хихикнула.
      – Что вы ржете, как лошади?! – возмутился Сева.
      – Да, может посвятите нас, неразумных? – присоединился к нему Игорь.
      – Минутку, – отсмеявшись, Росс решительно сдавил свою грудь и оттуда брызнула тонкая белая струйка.
      Намек поняли все. Большинство мужчин просто побледнели, но Сева не захотел признавать очевидное.
      – Чушь! У мужчин не бывает молока!
      – У человеческих мужчин, – поправила я.
      – А мы и есть люди! – уверенное заявление вызвало новый приступ смеха у зеленокожего.
      – Мы люди, но не Homo sapiens, – мягко заметила Надя.
      – Нет! Не может быть! – Сева сжал кулаки и решительно ушел на другую сторону плота. Остальные тоже разбрелись – такие новости лучше всего переносить наедине.
      Даже Росс как-то резко успокоился и стал очень серьезным, чуть ли не хмурым.
      – Интересно, почему молоко появилось именно сейчас, – тихо сказала я. – Если подумать, дети на плоту уже довольно давно.
      – Ну, может быть, надо время, чтобы гормоны подействовали, – пожала плечами Надя.
      – Хотя нет, тогда бы вряд ли у всех одновременно…
      – Может, оттого, что вчера появился первый нормальный чистокровный ребенок?
      – Не исключено, – улыбнувшись, счастливая мать подошла к сыну. – Но почему мы до сих пор ничего не слышали об этом?
      Причина выяснилась на ближайшей же остановке. Подойдя к одной из общаг, мы с Надей поинтересовались, не происходило ли чего-нибудь странного с мужчинами после появления детей. Ответом нам послужил дружный смех.
      – Ну наконец-то и вы влились в общество кормящих пап, – поздравил Ясон. – Только тссс… Некоторые еще не испытали на себе радость отцовства, не стоит им пока рассказывать.
      – Ах вы жулики, – улыбнулась я.
      Однако отнюдь не все мужчины оказались способны спокойно воспринимать эту особенность своего организма. Пытаясь избавиться от "пагубного" влияния вида или, скорее, запаха маленьких детей, они организовали группу, которая избегала общаться с матерями и даже сплавлялась на отдельном плоту. К моему удивлению, таких принципиальных набралось немного, меньше двух десятков. Честно говоря, посмотрев на реакцию наших мужчин, я думала, что отделившихся как минимум треть.
      Узнав об этой группе, Дет с Севой дружно решили перебраться к ним.
      – Это только временно, – пояснил наш лидер.
      – Просто мы мужчины, а мужчины не должны кормить детей своим молоком, – добавил Сева.
      – Земные мужчины, – тихо поправила я, глядя в спину удаляющимся парням.
      Подавив вздох, я вернулась к своим. Ужасно, если группа развалится из-за такого пустяка. Хотя это для меня пустяк, а для них… Похоже, керели не потрудились подготовить мужскую психику к лактации. Ничего, они должны смириться. Смирилась же я со своей необычностью.
      – Думаю, они вернутся, – как будто в подтверждение моим мыслям сказал Илья. – Просто надо время, чтобы привыкнуть.
      – Полагаю, ты прав. Надо подождать, – кивнула я.
      Вечер 132 – 143 День 1 Года. Река – Степь Вечером наш караван совершил незапланированную остановку, причиной которой послужил показавшийся на закате уже знакомый, огромный желто-зеленоватый диск.
      По этому поводу решили устроить небольшой праздник: высадились на берег, разожгли костры и удобно устроились вокруг, беседуя и перекусывая, обсуждая произошедшие за это время события. Я узнала, что после отделения свободных в первые несколько дней случилось две кражи и одно нападение; к счастью, жертва выжила, но случайные свидетели оказались смелыми и принципиальными личностями, в результате всех преступников казнили. С тех пор никаких проблем не возникало: то ли преступники убедились, что законы по-прежнему действуют, то ли людей такого склада просто не осталось.
      Совершенно неожиданным событием оказалось то, что в этот же вечер Сева решил вернуться к нам на плот. Он сообщил об этом немного резковато, деловым тоном, после чего заявил:
      – Мы должны дать нормальные названия нашим расам… ну, то есть нашим видам.
      Нормальные, научные названия.
      – А чем тебе "люди" не нравятся? – удивился Игорь.
      – Какое право мы имеем называть себя "людьми", а их, – инженер указал на меня, – "оборотнями"? Какое право мы имеем называть "троллей" – "троллями", если сами являемся людьми не больше, чем они? Нет уж, давайте называть вещи своими именами.
      Или "людьми" являются все наши виды, или уж никто.
      Его эмоциональная речь вызвала у меня улыбку. Хотя мне и пришлось смириться с общепринятым названием моего вида, тем не менее, оно до сих пор вызывало внутреннее недовольство.
      – Спасибо, – я вздохнула. – Но всех не переделать.
      – Всех и не надо, – решительно возразил Сева. – Но нашу группу – вполне возможно.
      Хотя бы латинские термины ввести, "Homo какой-нибудь-там".
      – Не пойдет, – возразила я. – По-моему мы относимся к разным родам, так что родовое название тоже должно быть разным.
      Сева смерил меня яростным взглядом.
      – Только из-за того, что мы далеки друг от друга, ты готова лишить кого-то права называться человеком?
      – Нет, но… – я замолчала, не в силах придумать достойного аргумента. Ну, правда, не говорить же теперь, что в биологии так не принято.
      – А почему бы и нет, – поддержал Севину идею Игорь. – Что в этом такого страшного?
      – В крайнем случае, можно дать сложное, двойное, родовое название каждому, – развила мысль Надя. – Тогда и "человек" в каждом названии будет присутствовать, и путаться не начнут.
      – Ну, не знаю, – недовольно пробурчала я. – Все равно простое видовое название – лучше.
      Однако большинство высказалось за двойную терминологию, после чего приступили к ее обсуждению. В конце приняли решение троллям и их здоровым сородичам присвоить уже известное в сети название Homo alterus – человек измененный. Особенно за этот вариант ратовали мы с Ильей, а Росс, Маркус и Сева активно возражали, желая, чтобы он достался их виду. После долгих споров "людей" назвали Homo oculeus.
      Идею подал Росс, вспомнив, что у его вида в лобной части, между полушариями мозга, выступает округлое образование, по форме отдаленно напоминающее глаз. А вот на дословный перевод никто не согласился, в результате бытовым русским (а, точнее, керельским) названием назначили – человек лесной. Я яростно отстояла право на красивое латинское название своего вида – Homo nebulosus – человек туманный, но вот на бытовое запала уже не хватило, в результате перевод звучал гораздо примитивнее – человеко-зверь.
      После того, как мы определились с терминологией, все вернулось на круги своя, даже Игорь продолжал говорить о моем виде, как об "оборотнях", и лишь Сева непреклонно соблюдал установленные им самим правила. Причем когда он говорил о каком-то конкретном виде, то использовал латинское название, а в других случаях отзывался о всех одинаково, как о людях. Мало того, в разговоре он пытался и других приучить к этим терминам, но, быстро убедившись в бесплодности увещеваний, начал делать вид, что не понимает, о ком речь, стоило кому-то сказать про оборотня или тролля.
      Вообще, поведение инженера после возвращения кардинально изменилось. Проснувшись, он разворачивал бурную деятельность: добровольно ломал хворост для костра, сделал два стеллажа и низкий столик на второй этаж, набрав на привале лозы, учился плести корзины, что-то старательно вырезал из дерева и бамбука и даже затеял ремонт крыши, хотя, на мой взгляд, она в этом еще не нуждалась. Выбившись из сил, Сева смывал пот речной водой и отправлялся на заслуженный отдых, но, как только у него появлялись силы, все начиналось сначала. Наконец, через три дня, за завтраком он торжественно объявил:
      – А у меня молоко пропало! – и взглядом призвал оценить его достижение.
      – Поздравляю, – неуверенно сказала я.
      – Ты ради этого все время вкалывал? – поразился Росс. – Да я лучше детей кормить буду, чем так надрываться!
      Остальные промолчали, но на их лицах отразилось согласие с зеленокожим.
      – Теперь все как раньше будет? – с надеждой предположил Игорь.
      – Почти, – улыбнулся Сева.
      – Как думаешь, у него от того, что он надрывается, молоко пропало? – обеспокоенно спросила я Надю, когда мы остались наедине. – Он себе-то не навредит?
      – Или от этого, или от стресса, – вздохнула собеседница. – Но его, похоже, не остановить.
      И действительно, инженер продолжал вести очень активный образ жизни, начав даже, когда появлялось свободное время, выполнять разные физические упражнения. Только через неделю Маркусу удалось вернуть Севу к исконному роду занятий посвященных.