Этим победам рукоплескали и болельщики, и мои непосредственные начальники, не вспоминая, впрочем, о том, каких мучительных раздумий, поисков, сомнений, да и просто человеческих сил каждая из них стоила тренеру. С ним, тренером, в данном случае со мной, порой считались лишь до той поры, пока не стихнут аплодисменты: не выдал вовремя на гора новую картину – уходи, подыщем другого…

Так что не за легким хлебом шел я в ЦСКА в далеком уже теперь шестьдесят третьем. Шел с надеждой на то, что, в конце концов, сумею реализовать себя в новом тренерском деле и никогда не буду сожалеть о выборе.

…Итак, я вновь в родном клубе. Заботы о детских, юношеских, молодежной и «взрослой» командах ЦСКА, готовящихся к чемпионату столицы 1964 года, целиком и полностью захватили меня, не оставляя времени для друзей, семьи, отдыха. Это только со стороны может показаться, что в таком солидном клубе, каким не без оснований на то, любители спорта считают ЦСКА, все отлажено досконально, дела идут как бы сами собой, без сучка и задоринки. С одной футбольной амуницией, точнее, с ее нехваткой, проблем больше чем достаточно. А поля для тренировок, а учеба мальчишек в общеобразовательных школах, их поведение в клубе и дома, капризы взрослых и юниоров, мечтающих побыстрее добраться до команды мастеров?

Словом, дел было невпроворот. За ними как-то незаметно проскочила зима, а весной вместе со своим давним другом Вячеславом Соловьевым, возглавлявшим в те годы главную команду клуба, и Виктором Чистохваловым я выехал на тренировочный сбор в Сухуми. К тому времени Вячеслав Дмитриевич имел уже репутацию опытного, результативного, как теперь говорят, тренера. До ЦСКА свое педагогическое мастерство он шлифовал в куйбышевских «Крыльях Советов» и киевском «Динамо». В Сухуми я самым внимательным образом приглядывался к его работе с командой, закрывая таким образом «прорехи» в своем тренерском образовании, проверяя собственные мысли и теоретические выкладки. Отличная, прямо скажу, это была школа, профессиональная стажировка, которая очень помогла в дальнейшей работе. За все это я очень благодарен товарищу.

Соловьев достаточно успешно руководил командой ЦСКА, был приглашен на должность старшего тренера олимпийской сборной страны, но, как я уже не раз подчеркивал, судьба тренера непредсказуема. И если сегодня он «на коне», то завтра вполне может «вылететь из седла», несмотря на заслуги, успехи и прочее. Так случилось и с моим старым товарищем, как, впрочем, не раз случалось со многими мастерами тренерского цеха. Да и меня самого сия участь не миновала.

Пострадал Вячеслав Соловьев из-за неудачного выступления олимпийской сборной страны, которая, как известно, не сумела пробиться в финальный турнир летней Олимпиады-64. Виновным в таких случаях оказывается старший тренер, с него спрашивают по самому суровому счету. И «оргвыводы» следуют неминуемо. От олимпийской сборной Вячеслава Дмитриевича отстранили, да, собственно, и сама сборная перестала существовать – к следующим Играм надо было собирать и готовить новую команду. Армейское же спортивное руководство постаралось продемонстрировать свою лояльность Всесоюзному спорткомитету, решив не допускать впредь Соловьева к работе в ЦСКА. Явно перестарались чиновники от спорта, не подумали даже о том, что подобные санкции не пройдут бесследно для любого тренера.

Весна 1964 года – начало тренерской работы в ЦСКА.

Но как бы то ни было, а его дело в ЦСКА пришлось взять в свои руки мне. В мае шестьдесят четвертого я приступил к работе с командой мастеров в качестве ее начальника и старшего тренера. Помогал мне мой старший товарищ по ЦДКА Виктор Чистохвалов. Наследство Вячеслав Соловьев оставил хорошее. В коллективе было крепкое армейское ядро в лице Альберта Шестернева, В. Дородных, Д. Багрича, Владимира Федотова, В. Поликарпова и ряда других мастеров. Они были главными помощниками тренеров. Причем не только на поле, но и за его пределами, на сборах, на выездах в другие города. Я прекрасно понимал, что имея такую опору в коллективе, могу попробовать, как говорится, с листа, с самого начала тренерской работы посягнуть на завоевание одного из призовых мест в чемпионате страны.

Естественно, начальство в свои планы особенно не посвящал, полагая, что излишняя информированность в делах команды не обязательно пойдет на пользу. Ребятам же старался исподволь внушить, что они способны на равных бороться с лидерами, хотя и стартовали в том сезоне не столь удачно, занимая в середине первого круга весьма скромное девятое место.

Я не заигрывал с ними, не пытался выдать желаемое за действительное, ибо был твердо убежден: причина неудач кроется в затянувшемся эксперименте по определению основного состава команды. Но нужны были не только доходчивые слова, но и обязательно конкретные дела. Потому и начал работу с главного – стабилизации состава, определения каждому игроку его законного, согласно уровню мастерства, физических и технических возможностей – места на поле. Это неминуемо должно было придать футболистам так недостававшую уверенность.

Пришлось в значительной мере скорректировать ход учебно-тренировочного процесса, перенеся центр тяжести на занятия в обстановке максимального приближенной к игровой. Нет, я не против кроссов, атлетической подготовки, отработки технических приемов. Но надо учесть, что перестраиваться пришлось не на весеннем предсезонном сборе, а в разгар сезона, когда нет времени на «натаскивание», когда каждое очко буквально на вес золота. Футболистам нововведение, по-моему, пришлось по вкусу. Ведь тренировки в форме двусторонних игр, действий в «квадрате», отработка варианта атаки, защиты, взаимодействия линий и связок в непрерывном движении, на хороших скоростях, помимо всего прочего снимают негативный эмоциональный фон, способствуют хорошему рабочему настроению.

И еще об одном хотелось сказать особо. Мы с Чистохваловым были носителями традиций «команды лейтенантов», и в своей работе, естественно, стремились привить молодым футболистам, большинство из которых лишь что-то слышали о легендарных «лейтенантах», но никогда не видели их в деле, лучшие черты нашего родного коллектива. Что за черты? О них вы хорошо знаете, но повторюсь, не боясь быть обвиненным в банальности: это дружба в коллективе, игровая и житейская спайка, основанная на высоком сознании, общности футбольных интересов и конечных целей, боевитости, самоотверженности в борьбе.

Нам хотелось, чтобы форварды приобрели вкус к игре результативной, широкому скоростному маневру, изобретательности в действиях, чем всегда отличались Григорий Федотов, Всеволод Бобров, Владимир Демин, Алексей Гринин, Вячеслав Соловьев.

Хотелось, чтобы защитники действовали самоотверженно, грамотно, без паники у своих ворот и в то же время умели, когда этого требует обстановка, подключаться к атаке, играть, как заправские нападающие. Этими качествами славились и Константин Лясковский, и Иван Кочетков, и Юрий Нырков, и Анатолий Башашкин, и, конечно, мой теперешний помощник на тренерском поприще Виктор Чистохвалов – защитник поистине универсальный, новатор в своем деле.

Впрочем, линия обороны, укомплектованная высококлассными футболистами, нас с Чистохваловым беспокоила меньше, чем игроки атаки. Поэтому акцент в тренировках мы старались делать на повышение уровня игры форвардов, уделяя особое внимание отработке ударов в движении, точности и своевременности передач, выработке бойцовских качеств в единоборстве с соперниками. Уверен, именно новшества, привнесенные в тренировочный процесс, усилия по приобщению футболистов к славным традициям клуба, о которых, увы, со временем стали забывать, позволили команде занять в том сезоне третье место.

Последний раз «бронзу» команда завоевала шесть лет назад. С тех пор, сколько ни старались игроки и ни экспериментировали тренеры (ни один из этих экспериментов им не удалось довести до конца – пресловутая тренерская чехарда была, к сожалению, любимой игрой спортивных руководителей), добраться до пьедестала им больше не удалось.

Нам удалось это сделать. Обычно в таких случаях говорят, что в успехе заслуга всей команды, и это, в принципе, правильно. Каждый делает свое дело: игроки в меру способностей и возможностей претворяют на поле творческие замыслы наставников. Все дело в том, как, на каком уровне, с каким качеством и эффективностью и те и другие выполняют свою работу. Хорошо выполняют – успех, плохо – футболисты продолжают играть, а тренеров, как правило, меняют. Так что для тренера, исходя из спецификации его труда, высокое место команды является не только признанием мастерства, но и гарантией продолжения работы с прежним коллективом. Хотя мы знаем случаи, когда наставников меняли даже в очень благополучных командах.

В том сезоне стал третьим в турнире резервных составов и наш дубль. Это, что ни говори, свидетельствует о наличии «длинной скамейки», а значит, дает некоторые гарантии на будущее. Хороший резерв – великое благо. Но особенно было приятно, что опытные футболисты основного состава, к примеру, такие как защитники Альберт Шестернев, Владимир Пономарев, Д. Багрич, В. Дородных, далеко не исчерпали своих возможностей – на протяжении всего сезона они показывали уверенную, надежную игру. В полузащите успешно выступали Н. Маношин, В. Поликарпов и особенно талантливый диспетчер В. Денисов. Он хорошо «читал» игру, обладал высоким техническим мастерством и сильным ударом. Но Денисов не всегда был в надлежащей спортивной форме. На то были свои причины. А жаль… В атаке к нашей радости и гордости прекрасно проявил себя Володя Федотов – сын моего старшего друга и футбольного учителя Григория Ивановича. Он забил в ворота соперников 16 голов. Благодаря этому в коллективе ЦСКА обрел прописку приз самого результативного нападающего. Были и другие хорошие форварды – Б. Казаков, Ю. Басалик и Н. Каштанов.

На торжественном вечере в Краснознаменном зале ЦДСА им. М. В. Фрунзе игрокам команды были вручены бронзовые медали. Вспоминаю тот вечер и ловлю себя на мысли, что нас чествовали так, будто команда заняла не третье, а первое место. Да и пресса не оставила это скромное на фоне заслуг чемпиона и обладателя «серебра» событие без внимания. Приведу выдержку из одной статьи, озаглавленной «Драгоценная бронза»:

«Золотой век» армейцев, как известно, был прерван в 1952 году в административном порядке. По возвращении команды на смену «золотому веку» пришел «бронзовый». Но право слово, армейская бронза середины 50-х годов была сплавом отнюдь не высшей пробы. Сезон сменял сезон. Тренер сменял тренера. Игрок сменял игрока. Оставалась алая форма. Затем уплыла и «бронза». Дебют XXVII чемпионата армейцы разыграли так, что руки опустились даже у оптимистов. Кое-кто поторопился поставить крест вообще на возможности возрождения футбольной славы ЦСКА. Настороженно было встречено и очередное изменение в руководстве команды. Валентин Николаев был известен каждому как виртуоз-инсайд в прошлом, но не как тренер. А дальше, дальше начались сюрпризы. Первый – никакой погони за реформаторством. Новшества были. Это прежде всего борьба за стабильность состава. Николаев видел, что беда многих его предшественников в затянувшихся экспериментах, в так и не решенном до конца сезона уравнении с 11-ю неизвестными…

Тут, по-моему, многое подмечено правильно. И причины неудач команды в недавнем прошлом, и секреты, если, конечно, наши скромные нововведения можно назвать таковыми. Да и сомнения по поводу целесообразности моего назначения тоже, как говорится, имели место. Уж если кто и верил в меня, в мою способность руководить коллективом мастеров, то только знавшие меня близко, в основном товарищи по ЦДКА. Их поддержку, приступив к работе с командой, я ощущал постоянно. А она, как дружеская поддержка, очень много значит, когда делаешь первые шаги на новом для тебя поприще. Ничего удивительного не вижу в том, что после финиша чемпионата самые точные штрихи в моей работе подметили и самые лестные слова сказали в мой адрес именно люди с громкими футбольными именами. Один из них – Всеволод Бобров, чьим мнением я всегда очень дорожил.

«Мне довелось в течение ряда лет играть с ним в армейской команде, – писал обо мне Всеволод Михайлович. – Это был футболист необыкновенного тактического чутья, зачинатель многих наших комбинаций. На тренировке он мог часами возиться с мячом, отшлифовывать технику. Я как-то писал о нем, как он мог, например, свободно пройти от ворот до ворот, подбрасывая мяч головой или жонглируя им. Николаев находил в себе силы и желание после долгой тренировки еще и еще раз „постучать“ по воротам, тренировать технические приемы. Зная о таком трудолюбии нашего товарища, мы не удивлялись его мастерству».

Не скрою, читая эти строки, да еще написанные ни кем-нибудь, а самим Бобровым, я с удовольствием и легкой грустью вспоминал свою футбольную молодость, любимую команду, дорогих друзей-лейтенантов. Но и понимал одновременно: нет, не просто так, чтобы похвалить меня задним числом, сделать приятное, хитрый Бобер расточает комплименты. Что-то иное у него на уме. И действительно:

«Закончив учебу в военной академии, В. Николаев нес службу в одном из дальних гарнизонов, не имея никакого отношения к большому футболу. Поэтому, когда его пригласили в команду ЦСКА, то многие удивились его согласию. На этот раз В. Николаеву помогли другие качества его характера – скромность, высокая общая культура, правильное понимание роли тренера. Он понял, что футболисты, с которыми он стал заниматься, устали от реформ в команде, от многочисленных экспериментов. Перемены в составе были обусловлены лишь травмами футболистов. И коллектив обрел прежде всего то, чего ему уже давно не хватало – стабильности состава, а отсюда и уверенности».

На этом, пожалуй, самое время завершить рассказ о том, как после двенадцати лет разлуки с большим футболом, я вновь приобщился к любимому делу, окунулся в него с головой. Вернулся, чтобы уже никогда не разлучаться с многотрудной, хлопотной и далеко не всегда благодарной ролью тренера, наставника молодежи.

Сегодня, когда возраст и здоровье не позволяют трудиться в полную силу, я часто задумываюсь о прожитых в футболе годах и, откровенно говоря, не могу вспомнить случая, когда бы хоть чуточку изменил своему делу, провинился перед футболом, командой, своими дорогими ребятами. Конечно, были у меня и промахи, и ошибки. Были взлеты и падения, победы и обидные, труднообъяснимые неудачи. От всего этого никто не застрахован.

С годами, опытом научился не слишком-то радоваться похвалам от начальства, понимая, что его хорошее отношение с первой же неудачей превращается в полную противоположность. Когда отстраняли вдруг от работы, старался не делать из этого трагедии, и, прихватив дорожный чемоданчик, отправлялся к новому месту службы в другой регион, в другой город, к другой команде. И там не терял времени зря, работал и, как правило, неплохо получалось. Потому-то по истечении времени вдруг телеграмма из центра: «Вам надлежит…». Возвращали, как ни в чем не бывало, даже извиниться за допущенную ранее несправедливость порой забывали.

Это отступление – для тех, кому тренерская доля, тренерский хлеб кажутся сладкими. Для публики мы чем-то вроде артистов. Замечает она буквально каждую мелочь: в какой одежде, с каким выражением лица выходим на поле вместе с командой, как переживаем на скамейке, когда игра не ладится, и как не можем скрыть радости в случае удачи. В основном благодаря телевидению болельщик о каждом из тренеров имеет свое представление. Он мало знает, как трудится Лобановский, но не спутает его, методично раскачивающегося с отрешенным выражением лица, ни с кем другим. Точно так узнают всегда подтянутого, элегантного, внешне невозмутимого Бескова и экспансивного, не всегда контролирующего себя Малофеева. Истинное же состояние, обуревающая их гамма чувств почти для всех – тайна за семью печатями.

Наверное, так и должно быть. Футбол, все сопутствующее ему – это прежде всего зрелище, захватывающее, щекочущее нервы, заставляющее выплескивать эмоции. И болельщику совершенно безразлично, спал или бодрствовал перед игрой тренер, конструируя, режиссируя в уме предстоящий спектакль. О качестве игры актеров, то бишь, футболистов, судят по конечному результату. О вкладе режиссера-тренера чаще всего рассуждают, когда спектакль не удался. Перефразируя старую армейскую поговорку, можно сказать, что сражение выигрывают футболисты, а проигрывают – тренеры.

Эта мысль не нова. Сколько существует футбол, столько говорят и пишут о зависимом, порой просто бесправном положении тренера. Удивляюсь, как это незабвенной памяти Борису Андреевичу Аркадьеву удалось в свое время целых семь лет беспрерывно руководить «командой лейтенантов». Но и его в конце концов сняли, воспользовавшись первой же неудачей, причем не ЦДКА, а сборной. На моей памяти, еще только К. И. Бесков и В. В. Лобановский по многу лет держались у руля своих коллективов. Другим везло куда меньше. Пользу футболу частые смены тренеров не приносили, от них, как правило, один только вред.

Боюсь ошибиться, но с 1954 года, когда была реабилитирована, восстановлена главная армейская команда и до конца восьмидесятых годов, на ее капитанском мостике пребывало около двух десятков футбольных тренеров. Никому из них, за редким исключением, не давали работать более двух сезонов. А много ли за сезон-другой можно успеть сделать? Возможно ли состав подобрать, связки наиграть, тактику новую придумать? Так стоит ли удивляться тому, что долгие годы команде никак не удавалось добиться устойчивого успеха, войти в элиту нашего футбола. Успехи были, но только эпизодические: трижды за почти четыре десятилетия армейцы завоевали «бронзу», по разу стали чемпионами и серебряными призерами. А между этими всплесками удачи были затяжные провалы, лихорадочное карабканье наверх, не менее лихорадочные поиски новых тренеров. И так год за годом, десятилетие за десятилетием.